Холт Виктория. Таинственный пруд (Том 2)

   Я чувствовала, что Тим так и не смог оправиться после потери жены. Он был очень привязан к детям, но они не могли полностью возместить такую потерю. Он сказал, что ему повезло: у него была старшая незамужняя сестра, очень преданная ему и детям. Она жила в его поместье, присматривая за хозяйством.
   Должно быть, Френсис рассказала Амарилис о моей дружбе с Тимоти, и в результате он был приглашен обедать в дом на Вестминстерской площади. Когда она повторила приглашение еще пару раз, стало ясно, что он в этом доме понравился.
   Один из его визитов совпал с посещением Грейс. Она сказала, что Тим очаровательный мужчина, и при этом многозначительно улыбнулась. Это было первым признаком того, что в наших отношениях кто-то увидел нечто более серьезное, чем обычную дружбу.
   Несколько раз я виделась с Беном в присутствии третьих лиц. Поговорить наедине возможностей не представлялось, а я их не искала в отличие от него. Как-то он сказал мне:
   - Я слышал, ты решила посвятить себя благим делам?
   - Ты имеешь в виду миссию?
   - Да, говорят, ты регулярно ходишь туда?
   - Мне нравится делать что-то нужное.
   - Мне хотелось бы поговорить с тобой...
   Это происходило на званом обеде у Мэтью и Елены, так что мужчины только что присоединились к дамам. Говорили мы, можно сказать, на ходу.
   Я ничего не ответила Бену и глянула в угол комнаты, где сидела Лиззи, пытаясь поддерживать разговор с джентльменом средних лет. Похоже, ее усилия были довольно бесплодными. В стороне стояла Грейс, оживленно болтая с молодым человеком. Повернув голову, она заметила нас и уже через несколько секунд шла через толпу гостей в нашем направлении.
   Она оживленно заговорила с Беном по поводу избирательного округа, от которого он был выдвинут кандидатом. Я была удивлена тем, как хорошо Грейс информирована. Воспользовавшись возможностью, я тихо ускользнула.
   Званые обеды пошли подряд - то в доме на площади, то в доме Мэтью и Елены. Елена заметила:
   - Лихорадочное ожидание висит прямо в воздухе! Я называю это "предвыборной болезнью".
   Тебе действительно кажется, что вскоре будут перевыборы?
   Она уверенно кивнула:
   - Я вижу верные признаки: Дизраели не удержится. Придется ему "отправляться в деревню".
   - И что же тогда? Кто?
   - Кто же может это сказать? Мы надеемся, что он вернется, а Бен, разумеется, придерживается иного мнения.
   - Такие разногласия в семье выглядят довольно странно.
   - О, отношения у нас самые дружеские! В палате общин вообще странные взаимоотношения. Меня поражает, что иногда члены одной и той же партии гораздо более враждебно относятся друг к другу, чем к политическим противникам!
   - Видимо, это потому, что внутри партии они борются за одни и те же лакомые куски, а противная сторона... Ну что ж, их нельзя считать своими непосредственными соперниками! Что ж, это даже забавно!
   - Да, если дело не доходит до чего-то серьезного!
   ***
   Относительно предвыборной лихорадки Елена была права. Стоял октябрь. Холодные ветры насквозь продували парки, и земля была покрыта ковром красных и бронзовых листьев. Повсюду царило возбуждение, люди говорили, что кабинет Дизраели не может уже выполнять свои обязанности, он должен отправиться в отставку.
   Я часто бывала в доме на Вестминстерской площади. Бен тоже бывал там, так что мы довольно часто виделись, но никогда наедине. Часто приглашали и Тимоти. Френсис и Питеркин приходили редко, ссылаясь на загруженность работой.
   За столом шли увлекательные диспуты. Между дядей Питером и Беном велись дискуссии, которые, по-моему, были достойны зала палаты общин, дядя Питер поддерживал Дизраели, а Бен - Гладстона. Мы время от времени могли лишь подавать реплики, но главными ораторами были эти двое.
   Тебе придется здорово потрудиться в Мэйнорли, Бен! - сказал дядя Питер. - Как там дела?
   - Просто прекрасно!
   И ты думаешь, что справишься?
   - Я знаю, что справлюсь!
   - Избиратели - совершенно непредсказуемые существа, Бен. Ты увидишь, как тебе будет трудно убедить их в том, что Глад стон лучше Дизраели!
   Так уж случилось, что у меня другое мнение, и я сумею сделать так, что мои избиратели будут разделять его!
   Грейс обратилась к дяде Питеру:
   - Мне кажется, мистер Лэнсдон, избиратели Мэйнорли уже начали любить своего нового кандидата.
   Она взглянула на Бена чуть ли не покровительственно.
   - Грейс, ты лично исследовала территорию избирательного округа? спросила тетя Амарилис.
   - Да, в прошлый раз мы отправились и поговорили с людьми, правда, Лиззи?
   Лиззи что-то утвердительно пробормотала.
   - Это было так интересно! Мне кажется, мы произвели на них некоторое впечатление.
   - Вот так и завоевывают избирателей! - отозвался дядя Питер. - Никакой политики! Просто демонстрируют им, что ты благопристойный семейный человек, что твоя жена горой стоит за тебя, и в результате они ставят крестик против твоего имени!
   - Именно так я и рассуждала! - сказала Грейс. - Лиззи очень помогает в этом деле.
   - Я... мне...
   Грейс помогала мне, - пролепетала Лиззи.
   - Ах, Лиззи, ты прекрасно выполнила свою задачу!
   Они стали обсуждать шансы обеих партий, но у меня сложилось впечатление, что дядя Питер считает неизбежной победу либералов, совершенно не устраивающую его. Тем не менее он поглядывал на Бена, казалось, с удовлетворением и гордостью.
   После обеда я поговорила с дядей Питером.
   - Я нахожу, что эти разговоры о политике очень интересны, - сказала я. - Просто захватывающи, правда? Ты действительно хочешь, чтобы победили консерваторы?
   - Моя милая Анжелет, я стойкий сторонник своей партии!
   - Но Бен...
   Он вздохнул.
   - Да, он оказался по другую сторону баррикад.
   - Ты думаешь, он победит?
   - Конечно, победит! Трудно устоять против него. Хотелось бы мне...
   Мне хотелось бы услышать, чего бы ему хотелось, но вместо этого он сказал:
   - Ты знаешь, она права... Грейс. Избирателям нравятся кандидаты, которые счастливы в браке! Елена всегда очень помогала Мэтью, а потом, конечно, то, что ее брат женился на Френсис, а они организовали эту миссию...
   Очень удачно!
   - Для других людей это не меньшее благо, чем для Мэтью, дядя Питер.
   - О да, и одним из этих людей являешься ты, не так ли? Милый парень этот Тимоти Рэнсон, он производит впечатление надежного и неплохо обеспеченного!
   - Ты наводил справки?
   - Естественно, я всегда навожу справки о друзьях моей семьи!
   - Дядя Питер, ты неисправим!
   - Ну, конечно, всегда был таким и останусь! Держись за меня, хорошо, моя дорогая?
   - Охотно, - улыбнулась я ему.
   ***
   Примерно через неделю после этого в нашу жизнь вошла Фанни.
   Мы с Тимоти отработали, как обычно, на раздаче похлебки. Пустые котлы и чашки были уже унесены на кухню, все занялись своими делами. Мы сидели в небольшой комнате, примыкавшей к той, где раздавалась похлебка, и, как обычно, разговаривали о каких-то особо поразивших нас случаях, печальных или забавных, и немножко о себе, когда вдруг услышали, что дверь открылась. Мы прислушались: какие-то крадущиеся шаги. Встав, мы поспешили в соседнюю комнату. Девушка была испугана и готова в любую секунду убежать.
   - Не можем ли мы чем-нибудь помочь? - спросила я.
   - А где миссис Френсис? - спросила она.
   - Сейчас ее нет, а в чем дело?
   Она заколебалась. Я заметила, что девушка очень худа, к тому же производила впечатление замерзшей. Старое платье явно не могло защитить ее от пронизывающей осенней сырости.
   - Я.., я убежала! - выпалила она.
   - Иди сюда и расскажи нам все! - сказал Тимоти. - Не хочешь ли поесть?
   Она непроизвольно облизнулась.
   Похлебки не осталось, но мы нашли хлеб и сыр, на которые она жадно набросилась. Нашлось и немного молока.
   - Как тебя зовут? - спросила я.
   - Фанни, - ответила она.
   Я ощутила волнение. Значит, это и была та самая Фанни, за которую так беспокоилась Френсис!
   - Скоро она придет, - сказала я. - Расскажи нам, что тебя беспокоит? Мы работаем здесь вместе с миссис Френсис: она указывает нам, чем следует заняться, а мы ее слушаемся. Я знаю, что она хочет помочь тебе!
   - Мне больше этого не выдержать! Вчера он чуть было не пришиб мою маму! Я попробовала помешать, так он попер на меня! Как узнает, что я сбежала, так там будет шума! - она бросила на меня испуганный взгляд. - Он все на маму скажет, надо мне возвращаться!
   - Дождись, пожалуйста, миссис Френсис, - попросила я.
   - Мы уверены, что она не хотела бы, чтобы ты возвращалась туда.., пока, - добавил Тимоти.
   Она кивнула.
   - Миссис Френсис, она добрая леди!..
   - Вот поэтому следует слушаться ее, - сказала я.
   - Да я из-за мамы! Чего он с ней может сделать?
   - Мы можем помешать ему! - пообещал Тимоти. Фанни насмешливо взглянула на него.
   - Кто? Вы-то? Это никто не может! Я его боюсь! Он чего хочет?
   Он хочет моих денег!..
   Он каждый день у меня отбирает все, что есть, до последнего пенни, а после уходит! Когда уходит, так это хорошо, он за джином идет.., и там остается. Хорошо б он там на всю ночь оставался, а лучше б и совсем не возвращался!
   - А где же ты берешь деньги? - спросила я.
   - Где беру? Работаю, иду к старому Фелбергу, а он мне чего-нибудь дает...
   Ну, бывает, цветы, а то булавки с иголками, а иногда - яблоки...
   Чего там старый Фелберг придумает - никогда не знаешь!
   А после я приношу, чего наторговала, - он забирает и дает мне два пенса... Это же мои деньги, верно? А ему-то наплевать, он отнимает у меня и сразу же за джином! Как он побить меня обещает, так я боюсь, но больше-то...
   У нее начал срываться голос, и я положила ей на плечо руку.
   - Знаешь, мы намерены прекратить это.
   Миссис Френсис хочет, чтобы ты осталась здесь. Она может кое-что сделать...
   - Так мама-то... - жалобно пробормотала она. Вошла Френсис, и ее лицо осветилось радостью.
   - Фанни! - воскликнула она. - Значит, ты пришла? Молодчина!
   - Ох, миссис Френсис, знаете, как я его вчера ночью напугалась! Вы велели приходить...
   - Конечно, я так и сказала, и ты, наконец, поступила разумно! Что ж, теперь на некоторое время ты поселишься здесь. Мы позаботимся о тебе, и здесь тебя никто не обидит!
   - Я могу приносить деньги от мистера Фелберга?
   - Забудь про мистера Фелберга! Ты поживешь здесь, а мы пока что-нибудь придумаем. Назад ты не вернешься, Фанни, никогда!
   Френсис была чудесной женщиной! Я говорила это не раз, и буду это еще не раз повторять. Видимо, мной и Тимоти руководили, скорее, сентиментальные чувства. Мы хотели посочувствовать Фанни, чем-нибудь ее задобрить, постараться как-нибудь вознаградить ее ужасные переживания, но Френсис была другой - жесткой и деловой. Потом я поняла, что именно это и нужно было для Фанни. Френсис сказала:
   - В первую очередь тебе следует избавиться от этой одежды, и побыстрей! Миссис Хоуп сожжет ее, а мы подберем тебе что-нибудь другое. Потом тебя следует хорошенько выкупать, а особенно вымыть волосы. Потом мы подыщем тебе какое-нибудь занятие, верно? Что тебе нравится делать, Фанни? Попробуй помогать на кухне, там полно дел!
   Мы с Тимоти были изумлены. Фанни вскоре переменилась: напуганное, никому не нужное существо стало вдруг личностью. Фанни была плоть от плоти этих улиц, и, должно быть, ее отчим был настоящим зверем, если сумел напугать ее. Она была хитрой, сообразительной, полной того, что миссис Пенлок называла "дерзостью".
   Она обожала Френсис, считая ее высшим существом, а к Тимоти и ко мне относилась с добродушным презрением, считая, что мы - "мягкие". "Благородные" - так называла она нас, и это значило, что мы говорим и действуем не так, как люди, которых она знала до того, как пришла в эту миссию. По какой-то причине мы такими уродились и жили такой жизнью, не умея толком даже защитить себя. Понемногу мы к такой жизни привыкли, поскольку нам не приходилось сталкиваться с тем, что Фанни считала настоящей жизнью. Я была уверена - она думала, что мы нуждаемся в ее защите больше, чем она в нашей!
   Однако в ее душе мы занимали особое место, благодаря тому, что, когда она решилась прийти в миссию, именно мы оказались первыми людьми, с которыми она встретилась, и - я была убеждена в этом полностью - ее чувства к нам объяснялись тем, что мы сумели уговорить ее дождаться Френсис. С Френсис все обстояло совсем иначе: родившись "благородной", несмотря на свою затейливую речь и все такое прочее, она была "из своих".
   ***
   С появлением Фанни изменилась для нас сама миссия. Приходя туда, мы сразу же искали взглядом ее. Она небрежно здоровалась с нами и улыбалась, как бы посмеиваясь над нами.
   Оставаясь наедине, мы с Тимоти часто говорили о ней, задумываясь над тем, какое будущее готовит Френсис для этой девушки. Френсис сказала, что пока еще не готова принять окончательное решение.
   - Девушка все еще боится этого ужасного человека! - сказала она. - Она агрессивна, вы заметили это? Я понимаю, что это значит: она старается внушить себе, что сильная. Ей это необходимо, потому что в глубине души она все еще боится. Ей ни в коем случае нельзя возвращаться назад! Полагаю, с юридической точки зрения отчим имеет права отца. Он узнает, где она находится, и нам следует ожидать его визита. Я предполагала, что явится ее мать, но, как ни странно, от нее нет никаких вестей!
   - Ты имеешь в виду, что мать захочет забрать ее? - спросила я.
   - Она не захочет, она знает, что девушке лучше держаться подальше! А отчиму нужны пенни, которые она зарабатывает, на гроши Фанни он может напиться джина. Есть тут и еще кое-что, мать намекала... Вы понимаете, что я имею в виду?
   - Да, вы упоминали, - тихо подтвердил Тимоти. - Я намерена положить этому конец!
   Эти люди способны опуститься до любого беззакония и развращенности. Приложившись к бутылке, они теряют всякое понятие о приличии. Взять кого-нибудь вроде этого Биллингса.., ни здравого смысла, ни морали, ничего. В определенном смысле мне жаль его! Не знаю, как он дошел до такой жизни, не будем судить его, но я знаю одно - я намерена оставить Фанни пока здесь! Потом я хотела бы устроить ее в какой-нибудь приличный дом, из нее получилась бы хорошая горничная, если вышколить ее, но пока она к этому не готова. Я хочу, чтобы она некоторое время пожила здесь.
   - Ей здесь нравится, она обожает тебя, - сказала я.
   - Мне хочется в это верить, я не могу удерживать ее против воли, хотя намерена бороться за нее.
   - А почему бы она вдруг уйдет?
   - Кто знает, что надумает эта Фанни? Она, например, считает, что должна защитить свою мать, именно это так долго и удерживало ее в их логове. Ну, что ж, пока я собираюсь оставить все, как есть... Все будет зависеть от того, как станут развиваться события. Вы оба вложили в нее немало труда, и она очень любит вас.
   - По-моему, она немножко презирает нас, считает "мягкими".
   - Уж такая она есть, тем не менее, она вас любит, а главное - доверяет вам, а это для Фанни значит очень многое!
   ***
   Шли недели, и Фанни менялась чудесным образом. Она выполняла в миссии самую разную работу. Френсис начала платить ей небольшое жалованье, которое девушка с удовольствием откладывала. Полагаю, она ощущала себя уже богатой. Ее волосы, теперь хорошо отмытые, падали мягкими локонами на щеки. Ее небольшие темные глаза были живыми и блестящими, цепко схватывающими все окружающее, как будто она боялась упустить что-нибудь важное. Ее кожа потеряла землистый оттенок, лицо перестало быть одутловатым, и, оставаясь все еще бледной, она уже не выглядела нездоровой. Я подарила ей ленту для волос. Она припрятала ее, заявив, что будет носить по воскресеньям.
   Мы с Тимоти постоянно говорили о Фанни, наблюдали за ее поведением и удивлялись быстрому прогрессу. Однажды мы вместе купили для нее платье. Когда мы принесли его в миссию и вручили ей, она изумленно уставилась на нас.
   - Это не для меня! Такого быть не может!
   Мы уверили ее в том, что платье принадлежит ей.
   - Да у меня ничего такого даже и в жизни не было!
   - Ну что ж, значит, теперь будет! - ответил Тимоти.
   Она радостно посмотрела на нас.
   - Ну, вообще... вы, это... Вы вообще славная парочка!
   Вот так Фанни выразила свою благодарность.
   ***
   Из всех работ с наибольшим удовольствием она занималась закупкой провизии для миссии. Этим раньше занимались мы с Тимоти, и закупка доставляла нам истинное удовольствие. Пару раз пройдясь вместе с нами, Фанни весьма низко оценила наши способности.
   - А вот я вам чего скажу! - заявила она по возвращении в миссию. - Как видят, что вы идете, так сразу цены повышают!
   - Не может этого быть! - воскликнула я.
   Фанни насмешливо глянула на меня.
   - Ничего-то вы не понимаете!
   Она предложила Френсис делать покупки дешевле, чем мы, и та, желавшая помочь Фанни самоутвердиться, тут же согласилась с тем, что девушка должна покупать самостоятельно. Фанни торговалась с азартом, и это стало для нее увлекательной игрой.
   - Я заставила торговцев сбросить целых три фартинга, вот! - с гордостью заявляла она, и мы громко восторгались ее умением торговаться.
   Так продолжалось несколько недель, и за это время вера Фанни в себя очень укрепилась.
   А потом Фанни исчезла. Она надела новое платье из синей шерсти, повязала волосы красной лентой и, как обычно, отправилась на рынок.
   Сначала мы решили, что покупки заняли у нее больше времени, чем обычно, и не беспокоились, но время шло, и мы стали волноваться. А затем мы обнаружили продуктовую сумку, с которой она обычно ходила на рынок, а в ней деньги, выданные на закупку продуктов. Таким образом, Фанни ушла с заранее обдуманным намерением. Френсис была расстроена.
   - Должно быть, дело в ее матери? - сказала она. - Девушка решила вернуться к ней.
   - Но отчим...
   - Фанни - девушка с сильно развитым чувством справедливости.
   Возможно, она унаследовала его от своего отца.
   Вы заметили, что она забрала с собой платье и ленту - это ее собственность! Она взяла заработанные ею деньги, но оставила выданные на покупки! Многие ли девушки в ее окружении поступили бы так?
   - Но что же теперь делать нам? - спросил Тимоти.
   - А мы ничего не можем сделать! Я же не могу ворваться в ее дом и силой забрать ее оттуда: она вернулась туда по собственному желанию. Мне очень жаль, но сделать мы ничего не можем.
   Это один из тех случаев, когда дело пошло не так, как мы рассчитывали.
   Только теперь я поняла, как наши заботы, касающиеся Фанни, объединили меня и Тимоти. Мы вместе с ним радовались ее успехам, а теперь оба были расстроены тем, что она ушла.
   ***
   Я пыталась не думать о Бене, который находился в Мэйнорли, готовясь к выборам.
   Тимоти вновь был приглашен на обед к дяде Питеру. Они были очень разными людьми, но нравились Друг другу. Я понимала, о чем думают дядя Питер и тетя Амарилис: они рассматривали Тимоти как моего потенциального жениха. Тетя Амарилис полагала, что состояние замужества - идеал для всякой женщины, а дядя Питер хотел бы видеть меня устроенной и, очевидно, решил, что биография Тимоти, его финансовое положение и характер делают его вполне подходящим кандидатом на роль моего мужа.
   Я, конечно, видела их насквозь. Об отношениях с Тимоти я не хотела думать и заглядывать вперед - достаточно того, что он делал мою нынешнюю жизнь достаточно терпимой. Но вновь и вновь мои мысли возвращались к Бену...
   Говорили, что его избирательная кампания идет успешно и ему удалось произвести хорошее впечатление на избирателей. Однажды вечером в разговоре с дядей Питером речь зашла о Бене.
   - Я уверен, что Бен победит! - сказал он. - Это будет крупным достижением: в течение сотни лет этот округ был оплотом консерваторов! Не думаю, что Бен завоюет большинство, но его положение вполне надежно, он может этим гордиться.
   - Ты действительно считаешь, что он победит? Дядя Питер взглянул на меня и улыбнулся.
   - У меня есть причины утверждать, что его оппонент серьезно обеспокоен своим будущим!
   - А в чем причина успеха?
   - Ты же знаешь Бена: его жизненная сила, уверенность в себе, решительность.
   Он уверен в том, что победит, и заставляет поверить в это остальных!
   Я льщу себя надеждой, что это он унаследовал от меня, хотя его бабушка тоже была из породы борцов! - он улыбнулся, что-то припоминая. - Я чуть было не женился на ней, но не мог сделать этого, не имел права...
   - Тем не менее, ты был в нее влюблен?
   - Я всегда умел управлять своими чувствами!
   - Это не помешало тебе обзавестись незаконным сыном!
   - Я имел в виду не это. Она была модистка, и я помог ей организовать свою мастерскую в Сиднее, посылал ей деньги...
   Она жила весьма неплохо!
   Во многих отношениях мы были похожими людьми, она тоже понимала толк в делах! Я просто хотел сказать тебе, что Бен унаследовал боевой дух сразу по двум линиям.
   - Должно быть, твоя жизнь была очень насыщена событиями, дядя Питер?
   - Я полагаю, жизнь и должна быть насыщена событиями! Такова жизнь и у Бена, и я уверен в том, что скоро он займет место в палате общин! Некоторое время дядя молчал, а затем сказал:
   - Жаль, что Бен женился на Лиззи! Она - неподходящая жена для политического деятеля.
   - По-моему, она все время с ним, разве не так?
   - Да, но одного этого совершенно недостаточно! Вместе с ними Грейс, она-то во всем разбирается, оказывает Бену очень большую помощь, но это не то, что ему нужно. Этим должна заниматься жена!
   - Я знаю, что Грейс очень помогает Лиззи! Лиззи сама говорила об этом...
   - Вот это я и хочу сказать: все должна делать сама Лиззи, а ее нужно постоянно подталкивать! Нет, боюсь, Лиззи для такого человека, как Бен, является, скорее, балластом!
   - Балласт! - воскликнула я. - А кем бы он был без нее? Она принесла ему золотую шахту, разве не так? Без нее он до сих пор по крупинке ковырял бы золото в своем "Золотом ручье".
   Ты слишком горячишься, милая!
   - Но это же правда! Что за разговоры о том, что Лиззи является для него балластом, в то время как только благодаря ей он получил возможность заниматься своей нынешней деятельностью!
   И тогда дядя Питер произнес странную фразу, обняв меня:
   - Я тоже хотел бы, чтобы все сложилось наоборот!..
   - Что ты имеешь в виду? - пробормотала я.
   В ответ он печально улыбнулся мне, и тогда я поняла, что дядя Питер знает о моих чувствах к Бену.., и о его чувствах ко мне. Мы каким-то образом выдали себя...
   Пришло письмо от матери:
   "Моя милая Анжелет!
   Амарилис сообщила мне о том, как прилежно ты трудишься в миссии Френсис и как нравится тебе эта работа. Я рада за тебя. Наверняка это интересно, но утомительно. Однако Амарилис сообщает, что Френсис рада твоему присутствию там и той помощи, которую ты ей оказываешь.
   Нам очень тебя не хватает, и я уже написала Амарилис, что очень хочу приехать, хотя бы на несколько недель. Твой отец и Джек сейчас никак не могут бросить хозяйство, но я чувствую, что мне необходимо видеть тебя. Я хочу узнать подробности твоей работы и своими глазами убедиться в том, что ты жива, здорова и счастлива.
   У нас все идет, как обычно. Как там наша милая Ребекка? Как удачно, что она может играть с Патриком! И то, что Морвенна рядом с тобой, и вы можете помогать друг другу ухаживать за детьми, что дает тебе возможность работать в миссии.
   Джошуа Пенкаррон сказал мне, что Джастин прекрасно справляется со своей работой в Лондоне. Джошуа удивляется, почему ему не пришло в голову открыть там офис три года назад.
   Так что все, кажется, идет хорошо.
   До скорой встречи.
   Любящая тебя мама"
   Я понимала, что все это значит: тетя Амарилис сообщила о нашей дружбе с Тимоти Рэнсоном, и мать решила выяснить, насколько далеко зашли эти отношения.
   Мне хотелось бы, чтобы родители поменьше интересовались моими делами. Конечно, они желали мне только добра, а нашу дружбу с Тимоти действительно стоило рассматривать серьезно. Об этом говорило поведение Тимоти.
   Мне самой не хотелось думать об этом: он мне нравился, мне доставляло удовольствие находиться в его компании, но дальше этого мне заходить не хотелось.
   Душой я была в Мэйнорли. Мне ничего так сильно не хотелось, как участия в предвыборной кампании, а все остальное казалось только временным утешением.
   Теперь, когда Фанни исчезла, мы с Тимоти вернулись к нашему старому занятию - закупке провизии на рынках. Теперь мы занимались этим без особого энтузиазма, поскольку Фанни разъяснила нам, что мы в этом ничего не понимаем. Вообще наш энтузиазм к участию в делах миссии несколько поугас, возможно, оттого, что мы вспоминали о Фанни.
   Однажды мы отправились закупать продукты. Я сказала Тиму о том, что моя мать собирается приехать в Лондон, и он ответил, что с радостью познакомится с ней.
   Мы остановились возле одного из лотков. Я выбрала фрукты и, пока Тимоти расплачивался за них, повернулась и остолбенела. В толпе я заметила Фанни!
   - Фанни! - крикнула я и бросилась к ней. Она, должно быть, услышала меня и тут же постаралась скрыться.
   - Фанни! Фанни! - кричала я.
   В ответ она лишь еще энергичней начала проталкиваться сквозь толпу. Наверное, мне следовало остаться на месте, но я не владела собой. Мне было необходимо переговорить с ней, я должна была выяснить, почему она убежала.
   Рыночная площадь осталась позади, но Фанни продолжала опережать меня.
   - Фанни, вернись, я хочу поговорить с тобой! кричала я.
   Она не оборачивалась, ускоряя шаги. Я следовала за ней, не обращая внимания на окружающих. Мы попали в лабиринт улочек, где я никогда не была, а Фанни продолжала бежать. Она завернула за угол, и я потеряла ее из виду. Я бросилась вперед.