Страница:
Но Маргариту больше волновало совсем другое: с душевным размахом русских она и сама неоднократно имела дело и впечатления чуда он, признаться, не производил. Скорее напротив. Видимо, гены покойного Готфрида фон Хорна сказывались. А вот обнаружить собственные корни и узнать что-то важное из истории своего рода, как оказалось, весьма древнего, – это дело.
– Слушай, Валька, так значит, Чудское озеро – это могила моего предка барона фон Хорна?
– Ну. – Валька налила себе еще одну рюмку и молча, не чокаясь, выпила. Тосты, видимо, были уже излишни.
– Может быть, съездим как-нибудь туда, цветы положим.
– Угу, – кивнула захмелевшая Валька. – Непременно. Там пацанов наших на дне – у-у-у… без счета. И тех наших, и этих наших… Пройдемся, Ритуха, по местам, как говорится, боевой славы. Береговой рельеф на Чудском озере за века поменялся, но все же кое-что узнать можно, я тебе покажу, что сама вспомню. Слетаем, посмотришь, веночек в память героев на воду кинешь. Можно было бы и этой ночью смотаться, но тебе, пока посвящение не прошла, лучше так далеко не летать… Вот будет следующее полнолуние, а там уж запросто…
Язык у Вальки заплетался, и понять ее становилось все труднее и труднее. Что она там бормотала – про полнолуние, про посвящение? Странно, что ее так повело с пары рюмок. Видимо, свою роль сыграла нервная обстановка: и драться пришлось, и погибших друзей вспоминать…
Маргоша попыталась расспросить валькирию поподробнее, но Валька решительно встала.
– Все. Мне пора.
И нетвердым шагом направилась к окну.
– Ты опьянела, – остановила ее Маргоша. – Ну как ты в таком состоянии ночью доберешься за город? Оставайся ночевать у меня.
– Нет, – отмахнулась Валька. – Я утром заступаю на дежурство по части. Мне нужно вернуться в расположение своего полка.
Распахнув створки окна, Валька, пошатываясь, встала на подоконник и раскинула руки.
– Ща мигом долечу. Полет валькирии! Бессмертная классика! Раз-раз – и там! Подвиг всегда найдет своего героя!
– Сумасшедшая! – закричала Маргоша. – Ты разобьешься!
– А, фигня! На автопилоте долечу, не впервой!
Валька шагнула из окна, поболталась в воздухе над карнизом, чуть было не перевернулась головой вниз, но восстановила равновесие и рывками, с видимым усилием огибая фонарные столбы, полетела по переулку. В какой-то момент она почти запуталась в протянутых между домами проводах, но выбралась и поднялась повыше.
Никакими защитно-маскировочными средствами Валька не воспользовалась, в этом Маргарита была уверена. Видимо, «автопилот» таких тонкостей не предусматривал, и, вопреки собственным рассуждениям об осторожности, валькирия отправилась в полет открыто.
Но редкие ночные прохожие не проявляли никакого интереса к тому, что у них над головами летит, как гонимый ветром воздушный шарик, девушка в военной форме. Может быть, они ее не видели благодаря какой-нибудь личной Валькиной хитроумной защите, а может быть, просто не считали нужным поднять голову вверх и посмотреть на то, что происходит в темном московском небе. Как бы то ни было, валькирия сильно рисковала.
– Со мной сила Бальдра! – прошептала в окно Маргарита, направив руку с кольцом в сторону улетающей Вальки. – Я хочу, чтобы валькирия благополучно добралась до своего полка.
Кольцо выпустило луч яркого света, мгновенно настигший кувыркавшуюся в воздухе женскую фигурку. Вальку подхватило золотистое облачко, подняло ее выше самых высоких домов и деревьев и бережно повлекло вдаль.
ГЛАВА 20
ГЛАВА 21
– Слушай, Валька, так значит, Чудское озеро – это могила моего предка барона фон Хорна?
– Ну. – Валька налила себе еще одну рюмку и молча, не чокаясь, выпила. Тосты, видимо, были уже излишни.
– Может быть, съездим как-нибудь туда, цветы положим.
– Угу, – кивнула захмелевшая Валька. – Непременно. Там пацанов наших на дне – у-у-у… без счета. И тех наших, и этих наших… Пройдемся, Ритуха, по местам, как говорится, боевой славы. Береговой рельеф на Чудском озере за века поменялся, но все же кое-что узнать можно, я тебе покажу, что сама вспомню. Слетаем, посмотришь, веночек в память героев на воду кинешь. Можно было бы и этой ночью смотаться, но тебе, пока посвящение не прошла, лучше так далеко не летать… Вот будет следующее полнолуние, а там уж запросто…
Язык у Вальки заплетался, и понять ее становилось все труднее и труднее. Что она там бормотала – про полнолуние, про посвящение? Странно, что ее так повело с пары рюмок. Видимо, свою роль сыграла нервная обстановка: и драться пришлось, и погибших друзей вспоминать…
Маргоша попыталась расспросить валькирию поподробнее, но Валька решительно встала.
– Все. Мне пора.
И нетвердым шагом направилась к окну.
– Ты опьянела, – остановила ее Маргоша. – Ну как ты в таком состоянии ночью доберешься за город? Оставайся ночевать у меня.
– Нет, – отмахнулась Валька. – Я утром заступаю на дежурство по части. Мне нужно вернуться в расположение своего полка.
Распахнув створки окна, Валька, пошатываясь, встала на подоконник и раскинула руки.
– Ща мигом долечу. Полет валькирии! Бессмертная классика! Раз-раз – и там! Подвиг всегда найдет своего героя!
– Сумасшедшая! – закричала Маргоша. – Ты разобьешься!
– А, фигня! На автопилоте долечу, не впервой!
Валька шагнула из окна, поболталась в воздухе над карнизом, чуть было не перевернулась головой вниз, но восстановила равновесие и рывками, с видимым усилием огибая фонарные столбы, полетела по переулку. В какой-то момент она почти запуталась в протянутых между домами проводах, но выбралась и поднялась повыше.
Никакими защитно-маскировочными средствами Валька не воспользовалась, в этом Маргарита была уверена. Видимо, «автопилот» таких тонкостей не предусматривал, и, вопреки собственным рассуждениям об осторожности, валькирия отправилась в полет открыто.
Но редкие ночные прохожие не проявляли никакого интереса к тому, что у них над головами летит, как гонимый ветром воздушный шарик, девушка в военной форме. Может быть, они ее не видели благодаря какой-нибудь личной Валькиной хитроумной защите, а может быть, просто не считали нужным поднять голову вверх и посмотреть на то, что происходит в темном московском небе. Как бы то ни было, валькирия сильно рисковала.
– Со мной сила Бальдра! – прошептала в окно Маргарита, направив руку с кольцом в сторону улетающей Вальки. – Я хочу, чтобы валькирия благополучно добралась до своего полка.
Кольцо выпустило луч яркого света, мгновенно настигший кувыркавшуюся в воздухе женскую фигурку. Вальку подхватило золотистое облачко, подняло ее выше самых высоких домов и деревьев и бережно повлекло вдаль.
ГЛАВА 20
– Хозяин! – Александр стоял на коленях перед Ремизом и униженно умолял его смилостивиться. – Хозяин! Я сделал все что мог! Вы говорили, что девка будет, скорее всего, валяться во дворе или в переулке мертвой, что ее сбросят с высоты и надо всего лишь снять с ее пальца кольцо. Я послал людей… Но она оказалась живой и здоровой, да еще и в компании подружки.
– Ты что, посмел упрекать меня этим? – вскинул брови Ремиз. – Я не потерплю подобной дерзости.
– Нет-нет, Хозяин, я преисполнен почтения и всего лишь веду к тому, что план пришлось менять на ходу и переходить к варианту «Б». И осечки не должно было случиться. Я уже не первый раз использую этих ребят в случаях, когда последствия акции надо списать на проявления спонтанного юношеского хулиганства. Было задействовано пять человек, из числа самых надежных исполнителей, со специально подготовленным оружием против двух жалких, слабых девчонок…
– Жалких девчонок? И что же, твои надежные исполнители не справились?
– Этим сучкам сам (Александр хотел сказать «сам дьявол», но запнулся – Хозяин не любил, когда нечистую силу поминали всуе, без должного уважения)… в общем, кто-то им ворожит. Ведь девки ухитрились раскидать лучших бойцов! Молодых сильных парней! Вдвоем, без оружия! Здесь не обошлось без колдовства! И все же мои парни в драке ранили ведьмину внучку. На ноже было заклятие Жмура, очень сильное, грамотно наложенное, по всем правилам девке давно должен был наступить каюк. Но тут притащилась эта старая врачиха из их компании. Наверное, она сумела помочь ведьмочке, врачиха ведь тоже колдунья известная…
– Короче, – прервал его Ремиз, который вовсе не нуждался в этих подробностях. Он наблюдал за ходом поединка через свой хрустальный шар до тех пор, пока не приехала старая перечница Нининсина и не оборвала магическую связь. Но в том, что она поможет Маргарите, можно было не сомневаться и без картинки в шаре, тем более Ремиз успел увидеть главное – молодая ведьма фактически спасла себя сама, очистив рану от заклятия еще до приезда целительницы. Нининсине оставалось лишь закрепить успех.
– Если короче, то кольца у меня нет, – еле слышно прошептал Александр. – Но по объективным причинам…
Ремиз мог разорвать его на куски или обратить в жабу, да что толку-то? Кольцо Бальдра от этого не приблизится. А умение владеть собой – одно из важнейших умений для настоящего мага. И еще – умение терпеливо выждать время для нанесения удара…
Проклятье, девка набирает все больше силы. Если так пойдет и дальше, библиотечная крыса превратится в опасного соперника.
А соперников Ремиз не терпел. Жаль, что на дворе уже не тридцать седьмой год – в прежние времена эта ведьмочка давно сидела бы в кабинете следователя НКВД, обвиняемая в антисоветской деятельности или шпионаже в пользу США. И никакая магия ей не помогла бы: в тот момент, когда она была испугана и растеряна, он легко включил бы механизм нейтрализации всех ее паранормальных способностей. А колечко сняли бы еще во время ареста с бесчувственного тела – арестованную женщину очень легко довести до бесчувственного состояния, что сразу снимает множество лишних вопросов.
Когда-то подобным образом он от имени святой инквизиции отправил на костер далекую пра-пра-прабабку Маргариты Лизелотту фон Хорн. Та тоже возомнила себя великой колдуньей и пыталась противостоять ему. Ему, самому Николя Реми! Вот и завершила свой путь земной в огне, лишенная всех тайных сил, магических возможностей и обвиненная в несусветных грехах, вроде сношений с сатаной, пожирания младенцев и пития человеческой крови. И толпа горожан, которых Лизелотта осыпала благодеяниями, лечила, наделяла деньгами и пищей, тупая, орущая толпа, забыв о сделанном добре, в восторге стояла вокруг этого костра, подбрасывала хворост и кричала: «Смерть тебе, проклятая ведьма! Сгори в огне! Ступай в ад к своему любовничку! Сатана тебя заждался!» И Лизелотта погибла, потому что такова была воля мэтра Реми!
Но он еще долго вспоминал выражение лица молодой рыжеволосой ведьмы, чувствующей, что у нее обманом забрали тайную силу, а вскоре отнимут и жизнь. О, какая же сложная гамма чувств играла на этом лице, светлом, нежном, с шелковистой кожей: недоумения, отчаяния, страха, ненависти… Реми испытывал почти эротическое наслаждение, понимая, что ведьма отныне бессильна и полностью зависит от его воли.
Когда Лизелотта взошла на кучу хвороста, приготовленную для смертного костра, ее лицо было уже другим – постаревшим, потемневшим, со следами многочисленных пыток. Погасшие глаза сломленного человека мрачно смотрели из-под растрепанных, быстро поседевших лохм.
Ее руки, некогда лилейные, вдохновлявшие поэтов на сонеты, теперь были распухшими, изуродованными, с переломанными пальцами, и палач снова безжалостно заломил их назад, прикручивая ведьму цепью к столбу. Лицо Лизелотты исказилось от боли, но она даже не пискнула, не то что не закричала: Реми стоял рядом, и ей не хотелось, чтобы он наслаждался ее последними унижениями.
Он не дал гордячке возможности так просто уйти из жизни. Поднявшись к ней на эшафот, он встал на кучу хвороста прямо напротив столба, к которому прикрутили ведьму.
– Ну, дочь моя, не желаешь ли ты покаяться перед Богом и людьми? – кротким, всепрощающим тоном спросил он. – Очисти душу перед смертью…
И толпа взвыла от восторга – вот он, мудрый и бесстрашный борец с ведьмами, который не боится колдовства и проклятий! Ведьма в своей лютой злобе может попробовать отомстить ему перед смертью, но мэтр Реми игнорирует опасность, ибо он защищен своей верой!
– Будь ты проклят, Николаус! – прошептала Лизелотта спекшимися губами. – Мои потомки с тобой еще встретятся!
– Не угрожай мне, глупая ведьма! Ты лишилась своей силы, и тебе нечем наделить свое отродье!
– А вот тут ошибся, инквизитор! Тебе моей силы тоже не видать! Она возродится в моей внучке, которая еще не «родилась и не скоро родится! А ты можешь сжечь меня и развеять по ветру пепел, все равно останешься ни с чем.
– Ни с чем? Но старинные манускрипты твоего рода уже у меня!
– Не радуйся, это не навечно. И ты все равно никогда не сумеешь прочесть в них самое главное!
– Посмотрим, – хмыкнул Реми.
– Посмотрим, – эхом отозвалась ведьма, хотя ей-то смотреть на белый свет оставалось совсем недолго.
– Зажигай с Божьей помощью, – дал Реми сигнал палачу. – Ведьма отказалась от исповеди.
Он даже не дождался конца церемонии сожжения, хотя обычно не пренебрегал подобными зрелищами. Дикие крики горящей Лизелотты еще оглашали рыночную площадь, а Реми уже мчался к ее замку, где оставались дети ведьмы.
Была ли правда в том, что она говорила, или нет, но лучше закрыть этот вопрос окончательно. Пока живы дети фон Хорнов, приходится со временем ждать и внуков – вот и гадай, всерьез напророчила ему ведьма беду от собственного потомства или молола языком впустую, лишь бы не ронять гордость перед лицом врага… А не будет на свете ее детей – не будет и этих проблем.
Но замок вдовой баронессы был пуст. Дети исчезли, и никто из разбежавшихся по округе слуг не мог сказать, когда, кто и при каких обстоятельствах увез малолетних фон Хорнов и где их теперь искать.
Мэтр Реми все глаза проглядел, пытаясь обнаружить подсказку в своем хрустальном шаре. Но там лишь клубился туман да на краткий миг возникали неизвестно чьи силуэты, исчезавшие прежде, чем Николя успевал понять, кто это ему явился. Вероятно, ведьма поставила на своих детей очень сильную магическую защиту, сделавшую их буквально недосягаемыми для Реми.
Прошло лет сорок, дети Лизелотты, если они остались в живых, давно должны были вырасти, родить собственных детей, тех самых, которым ведьма ухитрилась, минуя очередное поколение, передать свою силу, и Реми с некоторой тревогой ожидал появления взрослых внуков казненной баронессы.
Нет, в своих силах он был уверен, и какие-то юные, неопытные, неизвестно кем воспитанные маги вряд ли были в состоянии причинить ему серьезный вред. Просто сама мысль, что для кого-то ты можешь быть объектом мести и придется отбиваться от чужих злокозненных пакостей, роняя собственное достоинство ради этой мышиной возни, была неприятна. Реми тогда, как, впрочем, и позже, выше всех прочих вещей ценил собственный покой и комфорт. А угроза появления юных мстителей делала его жизнь некомфортной, так как приходилось постоянно думать о мерах безопасности.
Но внуки Лизелотты так и не появились, чтобы попытаться свести с ним счеты. Не появились и правнуки, и более дальние потомки. Видимо, струсили. Поняли, что потрепанному роду фон Хорнов не по силам тягаться с великим Реми.
Его жизнь была бурной. Он менял города, страны, имена. Он совершенствовался в чародействе и обретал все новую и новую силу… И постепенно забыл про проклятое отродье Лизелотты. В двадцатом веке его занесло в Россию: сюда вели следы магического кольца, давно утраченного европейскими колдунами и считавшегося навеки исчезнувшим. Реми знал: такие волшебные артефакты, как кольцо Бальдра, бесследно не исчезают и рано или поздно обнаруживаются при совершенно непредсказуемых обстоятельствах.
Россия переживала нелегкие времена, но тем проще было здесь развернуться человеку, наделенному неординарными способностями. В руки Реми попали потрясающие атрибуты магии, за которые любой чародей отдал бы половину жизни. Но ни один из этих предметов по силе не был равен кольцу. Разве только меч Тора – этот волшебный предмет был способен угнетать и уменьшать силу кольца, но только в том случае, если владелец кольца вступит в боевой поединок с владельцем меча. А для того чтобы вынудить безвестного чародея, завладевшего кольцом, выйти на поединок, надо было прежде всего его найти.
И Реми, быстро превратившийся в знатного чекиста Николая Ремиза, продолжал поиски, задействовав весь доступный ему потенциал карательных органов.
Каково же было его удивление, когда обнаружилось, что вожделенным кольцом владеет некая Маргарита Стефановна Горынская, являвшаяся прямым потомком той самой Лизелотты фон Хорн, сожженной по его приказу много веков назад. Уж не ее ли грядущей местью стращала Реми баронесса, взошедшая на костер?
Однако мадемуазель Горынская, как и прочие представители ее рода, не делала попыток свести счеты с инквизитором, напротив, старалась жить незаметно и не попадаться Ремизу на пути. И ему частенько бывало не до нее, до такой степени не до нее, что он и не вспоминал о Горынской годами и даже десятилетиями… Увы, Ремиз просто не сразу догадался, что ведьма использует заговор забвения, напускает чары, чтобы он надолго забывал и о ней, и о могущественном кольце Бальдра. Что ни говори, а опыта и умения в магических делах фон Хорнам всегда было не занимать! Не вступая с Реми в открытую борьбу, Маргарита ухитрилась прожить долгую и благополучную жизнь, правда, не слишком-то яркую.
Но теперь, когда старая ведьма ушла в мир иной, ее внучка, последняя из ненавистного рода, должна была превратиться в легкую добычу. Был шанс просто и незатейливо отнять у девки кольцо, не вступая в поединок, исход которого в любом случае непредсказуем. К чему тут игра в благородство и соблюдение традиций? Просто лишить ее кольца – и все. Но этого почему-то не происходило.
Начинающая ведьмочка, еще не прошедшая обряд посвящения, проявляла такую жизнестойкость и способность к сопротивлению, что становилось очевидным: борьба с ней предстоит серьезная. А это чревато неприятными последствиями: уже сейчас у Маргариты-младшей слишком много заступников, которые путают Ремизу все карты, а что начнется, если слух о произволе мэтра Реми по отношению к молодой дебютантке прокатится по магическому миру? Это может быть воспринято как казус белли – слишком многие желали бы свести с Реми старые счеты – и привести к настоящей войне.
С любым магом по отдельности Реми может совладать, если не силой, так хитростью, но если они объединятся в ненависти к нему?
Да, решать вопрос с новоявленной ведьмой надо быстро и без лишнего шума, все маги – эгоисты и погрязли в собственных проблемах. Если не привлекать их внимания к судьбе девчонки, они даже не заметят, была ли такая на свете или нет. А вот если привлечь… Среди носителей тайных знаний много любителей дешевой славы. Могут вмешаться лишь только для того, чтобы потом упиваться славой заступников слабых и носителей доброго начала. Реми прекрасно знает эту публику… Вот уже и дон Раймунд, жалкий неудачник, сучит лапками и делает попытки защищать эту девку, последнее отродье рода фон Хорнов. Ну этого Дон Кихота – надомника с его глупыми поползновениями нейтрализовать несложно, только бы ему не пришло в голову искать союзников…
Реми очнулся от своих раздумий и с удивлением заметил, что Александр все еще ползает у его ног и униженно о чем-то просит:
– Хозяин! Верните мне молодость, умоляю вас. Я стремительно превращаюсь в старика. В моем окружении, привыкшем видеть меня бодрым и молодым, пройдет слух о том, что я неизлечимо болен и быстро сдаю… А слабых у нас не терпят. И меня с удовольствием выкинут из седла. Я потеряю все, чего добился за долгие годы борьбы и трудов…
– Пока ты не заслужил права на молодость. Это великий дар, которым просто так не наделяют. Разве ты принес мне кольцо?
– Но я же объяснил, как все получилось!
– Объяснения – плохая замена кольцу. Ступай. Ты разочаровал меня. Я подумаю, нужен ли мне вообще такой нерадивый слуга.
Тон Реми был настолько зловещим, что преданный слуга понял: он может потерять не только мнимую молодость, но и нечто более ценное…
– Нет! – в ужасе закричал Александр. – Умоляю вас, Хозяин, нет! Я все исправлю, я отслужу, я лично вырву у этой девки кольцо вместе с пальцем!
– Я сказал, ступай! Поговорим позже.
– Ты что, посмел упрекать меня этим? – вскинул брови Ремиз. – Я не потерплю подобной дерзости.
– Нет-нет, Хозяин, я преисполнен почтения и всего лишь веду к тому, что план пришлось менять на ходу и переходить к варианту «Б». И осечки не должно было случиться. Я уже не первый раз использую этих ребят в случаях, когда последствия акции надо списать на проявления спонтанного юношеского хулиганства. Было задействовано пять человек, из числа самых надежных исполнителей, со специально подготовленным оружием против двух жалких, слабых девчонок…
– Жалких девчонок? И что же, твои надежные исполнители не справились?
– Этим сучкам сам (Александр хотел сказать «сам дьявол», но запнулся – Хозяин не любил, когда нечистую силу поминали всуе, без должного уважения)… в общем, кто-то им ворожит. Ведь девки ухитрились раскидать лучших бойцов! Молодых сильных парней! Вдвоем, без оружия! Здесь не обошлось без колдовства! И все же мои парни в драке ранили ведьмину внучку. На ноже было заклятие Жмура, очень сильное, грамотно наложенное, по всем правилам девке давно должен был наступить каюк. Но тут притащилась эта старая врачиха из их компании. Наверное, она сумела помочь ведьмочке, врачиха ведь тоже колдунья известная…
– Короче, – прервал его Ремиз, который вовсе не нуждался в этих подробностях. Он наблюдал за ходом поединка через свой хрустальный шар до тех пор, пока не приехала старая перечница Нининсина и не оборвала магическую связь. Но в том, что она поможет Маргарите, можно было не сомневаться и без картинки в шаре, тем более Ремиз успел увидеть главное – молодая ведьма фактически спасла себя сама, очистив рану от заклятия еще до приезда целительницы. Нининсине оставалось лишь закрепить успех.
– Если короче, то кольца у меня нет, – еле слышно прошептал Александр. – Но по объективным причинам…
Ремиз мог разорвать его на куски или обратить в жабу, да что толку-то? Кольцо Бальдра от этого не приблизится. А умение владеть собой – одно из важнейших умений для настоящего мага. И еще – умение терпеливо выждать время для нанесения удара…
Проклятье, девка набирает все больше силы. Если так пойдет и дальше, библиотечная крыса превратится в опасного соперника.
А соперников Ремиз не терпел. Жаль, что на дворе уже не тридцать седьмой год – в прежние времена эта ведьмочка давно сидела бы в кабинете следователя НКВД, обвиняемая в антисоветской деятельности или шпионаже в пользу США. И никакая магия ей не помогла бы: в тот момент, когда она была испугана и растеряна, он легко включил бы механизм нейтрализации всех ее паранормальных способностей. А колечко сняли бы еще во время ареста с бесчувственного тела – арестованную женщину очень легко довести до бесчувственного состояния, что сразу снимает множество лишних вопросов.
Когда-то подобным образом он от имени святой инквизиции отправил на костер далекую пра-пра-прабабку Маргариты Лизелотту фон Хорн. Та тоже возомнила себя великой колдуньей и пыталась противостоять ему. Ему, самому Николя Реми! Вот и завершила свой путь земной в огне, лишенная всех тайных сил, магических возможностей и обвиненная в несусветных грехах, вроде сношений с сатаной, пожирания младенцев и пития человеческой крови. И толпа горожан, которых Лизелотта осыпала благодеяниями, лечила, наделяла деньгами и пищей, тупая, орущая толпа, забыв о сделанном добре, в восторге стояла вокруг этого костра, подбрасывала хворост и кричала: «Смерть тебе, проклятая ведьма! Сгори в огне! Ступай в ад к своему любовничку! Сатана тебя заждался!» И Лизелотта погибла, потому что такова была воля мэтра Реми!
Но он еще долго вспоминал выражение лица молодой рыжеволосой ведьмы, чувствующей, что у нее обманом забрали тайную силу, а вскоре отнимут и жизнь. О, какая же сложная гамма чувств играла на этом лице, светлом, нежном, с шелковистой кожей: недоумения, отчаяния, страха, ненависти… Реми испытывал почти эротическое наслаждение, понимая, что ведьма отныне бессильна и полностью зависит от его воли.
Когда Лизелотта взошла на кучу хвороста, приготовленную для смертного костра, ее лицо было уже другим – постаревшим, потемневшим, со следами многочисленных пыток. Погасшие глаза сломленного человека мрачно смотрели из-под растрепанных, быстро поседевших лохм.
Ее руки, некогда лилейные, вдохновлявшие поэтов на сонеты, теперь были распухшими, изуродованными, с переломанными пальцами, и палач снова безжалостно заломил их назад, прикручивая ведьму цепью к столбу. Лицо Лизелотты исказилось от боли, но она даже не пискнула, не то что не закричала: Реми стоял рядом, и ей не хотелось, чтобы он наслаждался ее последними унижениями.
Он не дал гордячке возможности так просто уйти из жизни. Поднявшись к ней на эшафот, он встал на кучу хвороста прямо напротив столба, к которому прикрутили ведьму.
– Ну, дочь моя, не желаешь ли ты покаяться перед Богом и людьми? – кротким, всепрощающим тоном спросил он. – Очисти душу перед смертью…
И толпа взвыла от восторга – вот он, мудрый и бесстрашный борец с ведьмами, который не боится колдовства и проклятий! Ведьма в своей лютой злобе может попробовать отомстить ему перед смертью, но мэтр Реми игнорирует опасность, ибо он защищен своей верой!
– Будь ты проклят, Николаус! – прошептала Лизелотта спекшимися губами. – Мои потомки с тобой еще встретятся!
– Не угрожай мне, глупая ведьма! Ты лишилась своей силы, и тебе нечем наделить свое отродье!
– А вот тут ошибся, инквизитор! Тебе моей силы тоже не видать! Она возродится в моей внучке, которая еще не «родилась и не скоро родится! А ты можешь сжечь меня и развеять по ветру пепел, все равно останешься ни с чем.
– Ни с чем? Но старинные манускрипты твоего рода уже у меня!
– Не радуйся, это не навечно. И ты все равно никогда не сумеешь прочесть в них самое главное!
– Посмотрим, – хмыкнул Реми.
– Посмотрим, – эхом отозвалась ведьма, хотя ей-то смотреть на белый свет оставалось совсем недолго.
– Зажигай с Божьей помощью, – дал Реми сигнал палачу. – Ведьма отказалась от исповеди.
Он даже не дождался конца церемонии сожжения, хотя обычно не пренебрегал подобными зрелищами. Дикие крики горящей Лизелотты еще оглашали рыночную площадь, а Реми уже мчался к ее замку, где оставались дети ведьмы.
Была ли правда в том, что она говорила, или нет, но лучше закрыть этот вопрос окончательно. Пока живы дети фон Хорнов, приходится со временем ждать и внуков – вот и гадай, всерьез напророчила ему ведьма беду от собственного потомства или молола языком впустую, лишь бы не ронять гордость перед лицом врага… А не будет на свете ее детей – не будет и этих проблем.
Но замок вдовой баронессы был пуст. Дети исчезли, и никто из разбежавшихся по округе слуг не мог сказать, когда, кто и при каких обстоятельствах увез малолетних фон Хорнов и где их теперь искать.
Мэтр Реми все глаза проглядел, пытаясь обнаружить подсказку в своем хрустальном шаре. Но там лишь клубился туман да на краткий миг возникали неизвестно чьи силуэты, исчезавшие прежде, чем Николя успевал понять, кто это ему явился. Вероятно, ведьма поставила на своих детей очень сильную магическую защиту, сделавшую их буквально недосягаемыми для Реми.
Прошло лет сорок, дети Лизелотты, если они остались в живых, давно должны были вырасти, родить собственных детей, тех самых, которым ведьма ухитрилась, минуя очередное поколение, передать свою силу, и Реми с некоторой тревогой ожидал появления взрослых внуков казненной баронессы.
Нет, в своих силах он был уверен, и какие-то юные, неопытные, неизвестно кем воспитанные маги вряд ли были в состоянии причинить ему серьезный вред. Просто сама мысль, что для кого-то ты можешь быть объектом мести и придется отбиваться от чужих злокозненных пакостей, роняя собственное достоинство ради этой мышиной возни, была неприятна. Реми тогда, как, впрочем, и позже, выше всех прочих вещей ценил собственный покой и комфорт. А угроза появления юных мстителей делала его жизнь некомфортной, так как приходилось постоянно думать о мерах безопасности.
Но внуки Лизелотты так и не появились, чтобы попытаться свести с ним счеты. Не появились и правнуки, и более дальние потомки. Видимо, струсили. Поняли, что потрепанному роду фон Хорнов не по силам тягаться с великим Реми.
Его жизнь была бурной. Он менял города, страны, имена. Он совершенствовался в чародействе и обретал все новую и новую силу… И постепенно забыл про проклятое отродье Лизелотты. В двадцатом веке его занесло в Россию: сюда вели следы магического кольца, давно утраченного европейскими колдунами и считавшегося навеки исчезнувшим. Реми знал: такие волшебные артефакты, как кольцо Бальдра, бесследно не исчезают и рано или поздно обнаруживаются при совершенно непредсказуемых обстоятельствах.
Россия переживала нелегкие времена, но тем проще было здесь развернуться человеку, наделенному неординарными способностями. В руки Реми попали потрясающие атрибуты магии, за которые любой чародей отдал бы половину жизни. Но ни один из этих предметов по силе не был равен кольцу. Разве только меч Тора – этот волшебный предмет был способен угнетать и уменьшать силу кольца, но только в том случае, если владелец кольца вступит в боевой поединок с владельцем меча. А для того чтобы вынудить безвестного чародея, завладевшего кольцом, выйти на поединок, надо было прежде всего его найти.
И Реми, быстро превратившийся в знатного чекиста Николая Ремиза, продолжал поиски, задействовав весь доступный ему потенциал карательных органов.
Каково же было его удивление, когда обнаружилось, что вожделенным кольцом владеет некая Маргарита Стефановна Горынская, являвшаяся прямым потомком той самой Лизелотты фон Хорн, сожженной по его приказу много веков назад. Уж не ее ли грядущей местью стращала Реми баронесса, взошедшая на костер?
Однако мадемуазель Горынская, как и прочие представители ее рода, не делала попыток свести счеты с инквизитором, напротив, старалась жить незаметно и не попадаться Ремизу на пути. И ему частенько бывало не до нее, до такой степени не до нее, что он и не вспоминал о Горынской годами и даже десятилетиями… Увы, Ремиз просто не сразу догадался, что ведьма использует заговор забвения, напускает чары, чтобы он надолго забывал и о ней, и о могущественном кольце Бальдра. Что ни говори, а опыта и умения в магических делах фон Хорнам всегда было не занимать! Не вступая с Реми в открытую борьбу, Маргарита ухитрилась прожить долгую и благополучную жизнь, правда, не слишком-то яркую.
Но теперь, когда старая ведьма ушла в мир иной, ее внучка, последняя из ненавистного рода, должна была превратиться в легкую добычу. Был шанс просто и незатейливо отнять у девки кольцо, не вступая в поединок, исход которого в любом случае непредсказуем. К чему тут игра в благородство и соблюдение традиций? Просто лишить ее кольца – и все. Но этого почему-то не происходило.
Начинающая ведьмочка, еще не прошедшая обряд посвящения, проявляла такую жизнестойкость и способность к сопротивлению, что становилось очевидным: борьба с ней предстоит серьезная. А это чревато неприятными последствиями: уже сейчас у Маргариты-младшей слишком много заступников, которые путают Ремизу все карты, а что начнется, если слух о произволе мэтра Реми по отношению к молодой дебютантке прокатится по магическому миру? Это может быть воспринято как казус белли – слишком многие желали бы свести с Реми старые счеты – и привести к настоящей войне.
С любым магом по отдельности Реми может совладать, если не силой, так хитростью, но если они объединятся в ненависти к нему?
Да, решать вопрос с новоявленной ведьмой надо быстро и без лишнего шума, все маги – эгоисты и погрязли в собственных проблемах. Если не привлекать их внимания к судьбе девчонки, они даже не заметят, была ли такая на свете или нет. А вот если привлечь… Среди носителей тайных знаний много любителей дешевой славы. Могут вмешаться лишь только для того, чтобы потом упиваться славой заступников слабых и носителей доброго начала. Реми прекрасно знает эту публику… Вот уже и дон Раймунд, жалкий неудачник, сучит лапками и делает попытки защищать эту девку, последнее отродье рода фон Хорнов. Ну этого Дон Кихота – надомника с его глупыми поползновениями нейтрализовать несложно, только бы ему не пришло в голову искать союзников…
Реми очнулся от своих раздумий и с удивлением заметил, что Александр все еще ползает у его ног и униженно о чем-то просит:
– Хозяин! Верните мне молодость, умоляю вас. Я стремительно превращаюсь в старика. В моем окружении, привыкшем видеть меня бодрым и молодым, пройдет слух о том, что я неизлечимо болен и быстро сдаю… А слабых у нас не терпят. И меня с удовольствием выкинут из седла. Я потеряю все, чего добился за долгие годы борьбы и трудов…
– Пока ты не заслужил права на молодость. Это великий дар, которым просто так не наделяют. Разве ты принес мне кольцо?
– Но я же объяснил, как все получилось!
– Объяснения – плохая замена кольцу. Ступай. Ты разочаровал меня. Я подумаю, нужен ли мне вообще такой нерадивый слуга.
Тон Реми был настолько зловещим, что преданный слуга понял: он может потерять не только мнимую молодость, но и нечто более ценное…
– Нет! – в ужасе закричал Александр. – Умоляю вас, Хозяин, нет! Я все исправлю, я отслужу, я лично вырву у этой девки кольцо вместе с пальцем!
– Я сказал, ступай! Поговорим позже.
ГЛАВА 21
Утром Маргоша проснулась совершенно разбитой. Мало того что накануне она перенервничала, поздно легла и не выспалась, так еще и каждая мышца болела, как после непосильных физических нагрузок. Валька не соврала, пообещав, что из-за полета с непривычки ощущаешь сильные мышечные боли. Единственное, что почти не беспокоило, – это раненое предплечье, хотя, казалось бы, именно рана должна была причинять главные мучения.
Но тут сработали колдовство Нининсины и магия кольца. Размотав бинты, Маргоша увидела лишь небольшую, уже затянувшуюся и подсохшую царапину. По поводу такой травмы даже больничный лист ни один хирург не выдаст; скажет: помажьте свою царапинку йодом и ступайте себе на работу.
М-да, на работу пойти придется. Но только попозже. Сегодня можно позволить себе расслабиться и пару часов посвятить самой себе. Надо же привести себя в порядок после вчерашнего.
И прежде всего необходим хороший завтрак. Вчера в суматохе Маргоша почти ничего не ела, все время было не до того… То колдовала, то летала, то дралась, то лечила заговоренную рану. Да еще и пить с Валькой пришлось на голодный желудок. Маргарита и выпила не так уж много – всего-то бокал легкого красного вина, но сейчас чувствовала себя так, словно накануне принимала участие в какой-то утомительной вечеринке, всю ночь пила и предавалась безумствам…
Собственное отражение в зеркале ей не понравилось: лицо усталое, глаза припухли, под ними – темные круги, над ними – тяжелые красные веки… Борьба с бандитизмом плохо сказывается на женской красоте! Даже если призываешь на помощь магию.
– Сейчас же возьми себя в руки, – строго сказала Маргоша своему отражению. – На что это похоже? Распустилась… Забыла, что уже давно превратилась в красавицу? Опять мымрой стать захотелось? Ну-ка, чтобы мне никаких синяков, отеков и прочего. Глаза – большие и ясные, лицо – с нежным румянцем, на губах улыбка…
Как ни странно, отражение Маргариту послушалось, а стало быть, послушалось и собственное лицо. И глаза широко распахнулись, и румянец на скулах заиграл… Женщина в зеркале на глазах молодела и хорошела, пока снова не расцвела. И ощущать саму себя этакой красоткой было намного приятнее, чем любоваться на собственные недостатки. Примерно такие же рекомендации дают своим читательницам современные женские журналы, но, чем бы их ни считать – бытовой магией или приемами психологического самовнушения, прежде Маргоше никогда не удавалось добиться ощутимого результата, объясняя самой себе, что надо быть красивой. А теперь раз – и пожалуйста!
– Вот так-то, – удовлетворенно кивнула себе Маргоша. – Со мной сила Бальдра! А это не кот начихал!
Как же здорово обладать тайной магической силой! А то пришлось бы делать компрессы из чайной заварки на глаза, маски из огурца на лицо и проводить прочие косметические процедуры, эффект от которых бывает весьма сомнительным. А так – даешь себе психологическую установку, и организм, не рассуждая, воспринимает ее как магическую формулу.
Теперь можно и о завтраке подумать.
Маргоша направилась на кухню, поставила чайник, взяла ножик, чтобы сделать бутерброд, и тут же обнаружила, что в хлебнице нет ни крошки хлеба. Прожорливая валькирия извела ночью не только всю водку, но и весь запас имевшегося в доме хлеба, запивая и закусывая свои пронзительные воспоминания. На доброе здоровье, конечно, но только что бы теперь взять к завтраку?
Вообще-то можно было бы обойтись какой-нибудь овсянкой, тоже углеводы и во всех смыслах полезная и замечательная еда, с бутербродами не сравнить, но Маргоше страшно захотелось чего-нибудь вкусненького, например поджаренный хрустящий тост с икрой или свежую булочку с буженинкой… После всего, что она пережила накануне, грех было бы себя не побаловать!
А стало быть, придется для начала сбегать в булочную. Жаль, что у бабули в хозяйстве не было какой-нибудь скатерти-самобранки. Уж такой пустяк, как пару булочек, наколдовать, наверное, несложно. Хотя и в магазин за ними спуститься тоже не каторжный труд.
В чем был плюс нового облика Маргоши – отныне совершенно не надо тратить много времени, чтобы выйти за порог собственного дома. Можно не заботиться о прическе, не накладывать макияж, не подбирать наряд – и так хороша! Маргарита тряхнула волосами, чтобы легли свободнее, накинула легкий шелковый сарафанчик, схватила сумку и выбежала на лестницу.
На верхней ступеньке ведущего к ее квартире лестничного пролета сидел человек, уткнувшись лицом в поднятый воротник плаща.
Маргарита вздрогнула и на всякий случай подняла повыше руку с кольцом: это было похоже на засаду, а к опасности следовало относиться со всей серьезностью. Защита кольца может оказаться совсем не лишней.
Но человек мирно и безмятежно спал, прислонившись к перилам. К тому же и пентакль на груди не делал никаких поползновений гореть огнем – значит, опасности от пришельца не исходило.
– Вы что тут делаете? – Маргоша наклонилась над спящим человеком и тронула его за плечо.
Прежде чем он проснулся и выглянул из-за воротника, Маргоша уже узнала того, кто сидел у ее двери. Это был старый цверг Буртининкас.
Маргарите стало стыдно за то, что она так нелюбезно разбудила человека. Без сомнения, он пришел к ней в гости. Вот только почему, вместо того чтобы позвонить в квартиру, он уснул на лестнице? Наверное, потому что устал очень… Бедный старик!
– Эрик Витольдович, ну что же вы сидите тут на ступеньках? Пойдемте скорее в дом. С вами все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете? Может быть, накапать вам сердечных? У меня, кажется, есть корвалол. А в бабушкиной аптечке наверняка еще что-нибудь найдется…
– Не беспокойся, деточка! У цвергов сердца не болят. Я просто ночью охранял тебя и твой дом, а под утро не выдержал и задремал. Старею… А кроме того, я, как и все цверги, очень плохо переношу рассветы. В прежние времена рассветные лучи считались для цвергов губительными, потому что обращали их в камень. Еще лет семьсот назад это было неизлечимо. Но медицина, в том числе и магическая, не стоит на месте. Слава высшим силам, теперь разработана система защитных заклятий, которая спасает от окаменения. Но я чувствую, как рассвет плохо влияет на мой организм: тело немеет и в костях начинается такая ломота… Для старого цверга лучше всего встречать рассвет где-нибудь в подземелье и под теплым одеялом.
– А почему же вы пришли меня охранять?
– Нининсина вызвала. Такую панику подняла! Я и примчался. Знаешь, когда в дело вмешивается проклятый Реми, никакая перестраховка не будет лишней. А ломоту в костях можно перетерпеть. Я уверен, что вчерашняя история – дело его рук. Сам он, как всегда, в стороне, действует через подручных, но в деле чувствуется его бульдожья хватка.
– Да вы не беспокойтесь, мы с Валюшкой справились.
– Вы с Валюшкой умницы… Но только будь осторожна, моя дорогая деточка, очень тебя прошу, будь осторожна! Реми редко отступает от своего. Я пытался наслать заклятие забвения, чтобы он хоть ненадолго забыл о твоем существовании. Тебе нужно немного покоя, чтобы успеть чему-нибудь научиться… Но, увы, Реми поставил на свою память мощную защиту, и мне не удалось пробиться к ее глубинам. Так что; милая девочка, тебе придется всему учиться в обстановке, максимально приближенной к боевой, как говорит наша Валя. – Цверг горько вздохнул и махнул рукой. – Я, честно говоря, не сторонник теории, что надо бросать ребенка, не умеющего плавать, в бурное море: дескать, жить захочет – так выплывет и будет плавать как рыба. Это всегда лотерея – выплывет или не выплывет… Если кому-то не жалко пожертвовать ребенком ради собственных принципов, тогда можно учить и таким способом. Но лучше с любовью и заботой. Я надеюсь, дитя мое, что ты выплывешь, но буду тебе помогать в этом, сколько в моих силах. Если Реми не сможет тебя погубить, а он не сможет, то будет делать все, чтобы подчинить твою волю своей. Не поддавайся воле мэтра Реми, это страшный человек! Береги свою светлую душу…
Но тут сработали колдовство Нининсины и магия кольца. Размотав бинты, Маргоша увидела лишь небольшую, уже затянувшуюся и подсохшую царапину. По поводу такой травмы даже больничный лист ни один хирург не выдаст; скажет: помажьте свою царапинку йодом и ступайте себе на работу.
М-да, на работу пойти придется. Но только попозже. Сегодня можно позволить себе расслабиться и пару часов посвятить самой себе. Надо же привести себя в порядок после вчерашнего.
И прежде всего необходим хороший завтрак. Вчера в суматохе Маргоша почти ничего не ела, все время было не до того… То колдовала, то летала, то дралась, то лечила заговоренную рану. Да еще и пить с Валькой пришлось на голодный желудок. Маргарита и выпила не так уж много – всего-то бокал легкого красного вина, но сейчас чувствовала себя так, словно накануне принимала участие в какой-то утомительной вечеринке, всю ночь пила и предавалась безумствам…
Собственное отражение в зеркале ей не понравилось: лицо усталое, глаза припухли, под ними – темные круги, над ними – тяжелые красные веки… Борьба с бандитизмом плохо сказывается на женской красоте! Даже если призываешь на помощь магию.
– Сейчас же возьми себя в руки, – строго сказала Маргоша своему отражению. – На что это похоже? Распустилась… Забыла, что уже давно превратилась в красавицу? Опять мымрой стать захотелось? Ну-ка, чтобы мне никаких синяков, отеков и прочего. Глаза – большие и ясные, лицо – с нежным румянцем, на губах улыбка…
Как ни странно, отражение Маргариту послушалось, а стало быть, послушалось и собственное лицо. И глаза широко распахнулись, и румянец на скулах заиграл… Женщина в зеркале на глазах молодела и хорошела, пока снова не расцвела. И ощущать саму себя этакой красоткой было намного приятнее, чем любоваться на собственные недостатки. Примерно такие же рекомендации дают своим читательницам современные женские журналы, но, чем бы их ни считать – бытовой магией или приемами психологического самовнушения, прежде Маргоше никогда не удавалось добиться ощутимого результата, объясняя самой себе, что надо быть красивой. А теперь раз – и пожалуйста!
– Вот так-то, – удовлетворенно кивнула себе Маргоша. – Со мной сила Бальдра! А это не кот начихал!
Как же здорово обладать тайной магической силой! А то пришлось бы делать компрессы из чайной заварки на глаза, маски из огурца на лицо и проводить прочие косметические процедуры, эффект от которых бывает весьма сомнительным. А так – даешь себе психологическую установку, и организм, не рассуждая, воспринимает ее как магическую формулу.
Теперь можно и о завтраке подумать.
Маргоша направилась на кухню, поставила чайник, взяла ножик, чтобы сделать бутерброд, и тут же обнаружила, что в хлебнице нет ни крошки хлеба. Прожорливая валькирия извела ночью не только всю водку, но и весь запас имевшегося в доме хлеба, запивая и закусывая свои пронзительные воспоминания. На доброе здоровье, конечно, но только что бы теперь взять к завтраку?
Вообще-то можно было бы обойтись какой-нибудь овсянкой, тоже углеводы и во всех смыслах полезная и замечательная еда, с бутербродами не сравнить, но Маргоше страшно захотелось чего-нибудь вкусненького, например поджаренный хрустящий тост с икрой или свежую булочку с буженинкой… После всего, что она пережила накануне, грех было бы себя не побаловать!
А стало быть, придется для начала сбегать в булочную. Жаль, что у бабули в хозяйстве не было какой-нибудь скатерти-самобранки. Уж такой пустяк, как пару булочек, наколдовать, наверное, несложно. Хотя и в магазин за ними спуститься тоже не каторжный труд.
В чем был плюс нового облика Маргоши – отныне совершенно не надо тратить много времени, чтобы выйти за порог собственного дома. Можно не заботиться о прическе, не накладывать макияж, не подбирать наряд – и так хороша! Маргарита тряхнула волосами, чтобы легли свободнее, накинула легкий шелковый сарафанчик, схватила сумку и выбежала на лестницу.
На верхней ступеньке ведущего к ее квартире лестничного пролета сидел человек, уткнувшись лицом в поднятый воротник плаща.
Маргарита вздрогнула и на всякий случай подняла повыше руку с кольцом: это было похоже на засаду, а к опасности следовало относиться со всей серьезностью. Защита кольца может оказаться совсем не лишней.
Но человек мирно и безмятежно спал, прислонившись к перилам. К тому же и пентакль на груди не делал никаких поползновений гореть огнем – значит, опасности от пришельца не исходило.
– Вы что тут делаете? – Маргоша наклонилась над спящим человеком и тронула его за плечо.
Прежде чем он проснулся и выглянул из-за воротника, Маргоша уже узнала того, кто сидел у ее двери. Это был старый цверг Буртининкас.
Маргарите стало стыдно за то, что она так нелюбезно разбудила человека. Без сомнения, он пришел к ней в гости. Вот только почему, вместо того чтобы позвонить в квартиру, он уснул на лестнице? Наверное, потому что устал очень… Бедный старик!
– Эрик Витольдович, ну что же вы сидите тут на ступеньках? Пойдемте скорее в дом. С вами все в порядке? Вы хорошо себя чувствуете? Может быть, накапать вам сердечных? У меня, кажется, есть корвалол. А в бабушкиной аптечке наверняка еще что-нибудь найдется…
– Не беспокойся, деточка! У цвергов сердца не болят. Я просто ночью охранял тебя и твой дом, а под утро не выдержал и задремал. Старею… А кроме того, я, как и все цверги, очень плохо переношу рассветы. В прежние времена рассветные лучи считались для цвергов губительными, потому что обращали их в камень. Еще лет семьсот назад это было неизлечимо. Но медицина, в том числе и магическая, не стоит на месте. Слава высшим силам, теперь разработана система защитных заклятий, которая спасает от окаменения. Но я чувствую, как рассвет плохо влияет на мой организм: тело немеет и в костях начинается такая ломота… Для старого цверга лучше всего встречать рассвет где-нибудь в подземелье и под теплым одеялом.
– А почему же вы пришли меня охранять?
– Нининсина вызвала. Такую панику подняла! Я и примчался. Знаешь, когда в дело вмешивается проклятый Реми, никакая перестраховка не будет лишней. А ломоту в костях можно перетерпеть. Я уверен, что вчерашняя история – дело его рук. Сам он, как всегда, в стороне, действует через подручных, но в деле чувствуется его бульдожья хватка.
– Да вы не беспокойтесь, мы с Валюшкой справились.
– Вы с Валюшкой умницы… Но только будь осторожна, моя дорогая деточка, очень тебя прошу, будь осторожна! Реми редко отступает от своего. Я пытался наслать заклятие забвения, чтобы он хоть ненадолго забыл о твоем существовании. Тебе нужно немного покоя, чтобы успеть чему-нибудь научиться… Но, увы, Реми поставил на свою память мощную защиту, и мне не удалось пробиться к ее глубинам. Так что; милая девочка, тебе придется всему учиться в обстановке, максимально приближенной к боевой, как говорит наша Валя. – Цверг горько вздохнул и махнул рукой. – Я, честно говоря, не сторонник теории, что надо бросать ребенка, не умеющего плавать, в бурное море: дескать, жить захочет – так выплывет и будет плавать как рыба. Это всегда лотерея – выплывет или не выплывет… Если кому-то не жалко пожертвовать ребенком ради собственных принципов, тогда можно учить и таким способом. Но лучше с любовью и заботой. Я надеюсь, дитя мое, что ты выплывешь, но буду тебе помогать в этом, сколько в моих силах. Если Реми не сможет тебя погубить, а он не сможет, то будет делать все, чтобы подчинить твою волю своей. Не поддавайся воле мэтра Реми, это страшный человек! Береги свою светлую душу…