Страница:
— А что же твои родители?
Элизабет повела голым плечом слишком равнодушно, чтобы он поверил.
— Маму не помню. Она умерла, когда я еще говорить не умела. А Джей Си, мой отец, — она невесело улыбнулась, — Джей Си вроде как заблудился в придуманном им самим мире.
Дэн молча слушал, как она скупо рассказывает о своем отце, ковбое, судя по всему, проводившем в обнимку с бутылкой не меньше времени, чем в седле; представлял себе нарисованную ею картину безрадостного, как выжженный солнцем западнотехасский пейзаж, детства и испытывал острое чувство стыда за то, как сурово судил ее сначала. У него самого детство было как в книжке с картинками — безупречная семья с безупречными детьми, живущая в безупречном маленьком городке. Любви и заботы ему доставалось ровно столько, сколько надо; его воспитывали в убеждении, что он может стать кем угодно и достичь любых высот. А Элизабет воспитывалась в убеждении, что всегда всем мешает. Она так и выросла голодной на любовь, на домашнее тепло, и это во многом объясняет то, какой женщиной она стала.
— А потом ты познакомилась с отцом Трейса, — сказал он.
— Ага, — пробормотала она, снова оглядываясь назад, улыбаясь при мысли о первой встрече с Бобби Ли, его ослепительной улыбке и порочных зеленых глазах. — Бобби Ли Брилэнд, бронзовый призер в метании лассо, первосортный Ромео. Этот парень мог продавать обаяние на галлоны, и у него всегда осталось бы несколько ведер для себя. С ним было весело. — Ее губы перестали улыбаться. — То есть пока мы не поженились. Мне было семнадцать, я ждала ребенка, а Бобби не особенно радовала перспектива всю жизнь быть привязанным к одной женщине.
Дэна охватил мгновенный гнев на первого мужа Элизабет. Он не выносил мужчин, уклоняющихся от ответственности. Уж он-то ни на шаг не отошел бы от Элизабет, будь она беременна от него. Образ Элизабет, носящей его ребенка, пробудил в нем настолько мощное чувство собственности, что пришлось подавить его и срочно сосредоточиться на рассказе.
— Ты боялась?
— Да что ты, — качая головой, рассмеялась Элизабет. — Я чувствовала себя так, будто мир лежал у моих ног, но по правде, конечно, ни о каких детях знать ничего не знала — ни как их рожать, ни что с ними делать потом.
— А что Бобби Ли? — спросил Дэн.
— Его неизменно влекло к королевам родео. Пока я оставалась одной из них, его все устраивало, но когда я стала похожа на один из бочонков, вокруг которых девушки скачут на лошадях, он начал смотреть по сторонам, и смотрел, и смотрел, будто его голову магнитом тянуло. Некоторое время я висла на нем, просто из упрямства, но дело того не стоило. Наконец он всерьез увязался за какой-то кобылкой, я не стерпела и ушла. Дальнейшее, как говорится, принадлежит истории.
Дэн чувствовал, что тот период, о котором она умалчивает, был долгим и нерадостным. Нелегко ей пришлось с маленьким ребенком, одной против всего мира. Его взгляд упал на шрам в уголке ее рта, и он осторожно провел по шраму пальцем.
— А это откуда? — негромко спросил он, глядя ей в глаза.
Элизабет не хотелось говорить. У нее было ощущение, будто Дэн проник к ней в душу и забирает ее себе по кусочкам — а потом, когда уйдет, не вернет ни крошки. Но все-таки она ответила, не в силах противиться твердому взгляду его голубых глаз, а может, собственной потребности установить некую эмоциональную связь с ним.
— Как-то раз я пришла с работы раньше обычного и застукала Бобби верхом на мисс Родео. Погналась за ним с газовым пистолетом, которым мы пугали крыс, и всадила заряд перца в его сексапильную задницу. Он озверел, отобрал у меня пистолет и как следует врезал мне рукояткой.
— Боже, — прошептал Дэн, еле сдерживая внутри тугую пружину гнева. По тому, каким обыденным тоном она рассказывала, такое случалось часто.
— А Трейс даже не проснулся, — грустно улыбаясь, закончила она. — Он был спокойный младенец.
Господи, подумал Дэн, она ведь сама была почти девчонкой, а ей приходилось растить ребенка и биться с мужем, который обращался с нею как с грязью. Его опять захлестнула нежданная, непрошеная волна жалости, но он не противился, а взял ее лицо в ладони и поцеловал шрам.
— Прости, — шепнул он.
За что, недоумевала Элизабет. За прошлое или за будущее, которого он ей не даст? Она отогнала эту мысль. Ее влюбленность в этого человека — всего лишь непредвиденное осложнение, и с ним она справится сама, в одиночку.
— Твоя очередь, — заявила она, решив действовать его методами.
Он отстранился с непроницаемым лицом.
— Какая моя очередь?
— Рассказывать, — пояснила Элизабет, размахивая рукой, как режиссер, побуждающий вялого героя к действию. — Не одной же мне выворачиваться наизнанку. Давай, Янсен, скажи что-нибудь.
— Например? — нахмурился он.
— Например, что у тебя произошло с миссис Янсен. Дэн повернул голову, взглянул на простирающийся далеко на восток луг. Его луг, и небольшое стадо коров хертфордской породы, вольготно пасущееся в медовом клевере и сочной траве, тоже его. Не любит он меняться ролями, и идея делиться собой в размерах, превышающих отведенные им самим для этих отношений, ему совершенно не близка.
— Не сложилось, — кратко ответил он, нарочно оставляя от истории один голый костяк. — Когда мне пришлось уйти из футбола, я решил вернуться сюда. А она осталась в Лос-Анджелесе и нашла другого. Он мог обеспечивать ей ту жизнь, к которой она привыкла.
Он опустил горькие подробности: предательство и отверженность, жуткое ощущение падения с заоблачных высот в глубины отчаяния, сознание того, что он жалок и смешон, и даже собственная жена бросила его. Этими чувствами он не делился ни с кем, никогда.
В его голосе было много злой иронии, но за нею Элизабет расслышала горечь и обиду, заметила, как шевельнулись желваки на скулах, как напряженно застыли плечи. Гордец, он привык владеть собой, что бы ни случилось, и вряд ли мог смириться с разладом в личной жизни легче, чем с карьерными неудачами, и еще меньше — с тем, что ему предпочли другого.
Что же это за женщина, если бросила мужа в тот момент, когда он больше всего нуждался в ней, когда был беззащитен и растерян? Вырвать бы ей волосы и вывалять в перьях. Интересно, любит ли он ее до сих пор? Этого вопроса Элизабет задавать не стала. Ей неприятна была сама мысль о том, что он может любить кого-то, кроме нее, а уж об этом и думать глупо.
— Пойдем в дом, — шепнула она.
Там было так тихо, будто дом затаил дыхание. Солнечный свет постепенно мерк, на мебели осела непотревоженная со вчерашнего вечера пыль. Элизабет повела Дэна наверх.
Он предчувствовал, что ее желание имеет мало общего с сексом — по крайней мере, с таким сексом, к которому он привык — грубым, жестким, без лишних размышлений. Ей было нужно хоть ненадолго раствориться в его объятиях, и на этот раз он решил сделать все так, как хочет она — вовсе не потому, что изнывал от возбуждения. Просто в самом дальнем, намеренно закрытом от всех уголке сердца пульсировала сладкая боль, разбуженная Элизабет. Как удалось ей проникнуть туда, куда до нее не было доступа никому?
«Будь осторожен», — нашептывал Дэну внутренний голос. В самом деле, зачем ему это? Ничего постоянного он не хочет, — правда, и Элизабет прочные связи ни к чему. Вряд ли что-то сильно удерживает ее здесь, где ей оказали такое гостеприимство, а он никуда отсюда не уедет… Все так, но он не мог не ответить ей, не коснуться, не испытать вкус ее губ.
«Включи в игру голову и выключи сердце», — приказал он себе.
После, когда все закончилось, пришло это, хотя сколько раз он твердил себе, что ничего нет. С другими женщинами и правда не было, но сейчас, в огромной, как корабль, постели, рядом с Элизабет, тоска подкралась исподтишка и больно сжала сердце.
Он посмотрел на Элизабет и снова попытался не поверить себе. Она ему не пара. Ничего у них не выйдет. Они слишком разные, и влечет их друг к другу не более чем игра обстоятельств. Они вместе оказались в такой ситуации, когда все чувства обострены до предела и достаточно искры, чтобы вспыхнул пожар. Какой пожар, просто гормональный взрыв. Как только расследование закончится, страсти утихнут. Элизабет пойдет дальше своим путем, и его жизнь снова потечет, как заведено.
— Сегодня ночью у тебя во дворе будут дежурить, — сказал он, высвобождаясь из ее объятий и вставая с кровати.
Элизабет села, придерживая простыню на груди. Спутанные волосы падали ей на глаза.
— Ладненько, — пробормотала она, глядя, как Дэн застегивает джинсы. Ее время вышло. Полчаса дружеской беседы, час секса. Теперь он снова был полицейским, вот так у него вся жизнь расписана по минутам. Элизабет и завидовала ему, и презирала его за эту пунктуальность. Ее собственная жизнь напоминала спутанный моток пряжи, или переплетение виноградных лоз, или вечно взлохмаченную шевелюру, которую она никак не могла привести в порядок.
Во взгляде Дэна сквозила скорее жалость, чем сожаление, и это неприятно потрясло ее.
— Мне пора.
Элизабет гордо вскинула подбородок, гневно блеснула глазами, пряча боль.
— Я тебя и не держу.
Она выскользнула из постели, придерживая на себе простыню, и подошла к окну. Темнело. Надворные постройки мрачным кольцом окружали двор. Без солнца их унылые серые стены казались зловещими и таинственными. Элизабет заглянула в черный проем открытой двери сарая и почувствовала, как по шее побежал холодок. Ей опять казалось, что за нею следят, и от этого было неуютно. Чушь какая, фантазии, подумала она, но от окна отошла.
На ночном столике нашлась сигарета, в ящике — зажигалка.
— Спасибо, что отпустил Трейса, — сказала Элизабет, выпуская в потолок облако дыма.
— У меня не было оснований задерживать его, — возразил Дэн, заправляя рубашку в джинсы.
— Как и предлагать ему работу.
— Если он хороший парень, то заслуживает возможности доказать это.
Элизабетхотелось надеяться, что Дэн был добр к Трейсу из-за нее. Глупо, конечно.
С минуту Дэн наблюдал за нею, не зная, что сказать. Проклятье. С Энн Маркхэм у него таких проблем при прощании никогда не возникало; правда, ему никогда не хотелось провести ночь, просто обнимая Энн. Он никогда не задумывался, что она чувствует, бывает ли ей одиноко, когда он уходит… Элизабет по-прежнему смотрела в окно, упрямо подняв голову, и он, как свою, ощутил ее тоску. Безнадежность кольнула его в сердце, будто он сам от себя уходил.
Опасная штука эти эмоции. Он уже играл в такие игры и потерпел поражение. Уж лучше без них.
Элизабет стояла у окна, слушая звук его шагов по ступеням, потом приглушенный хлопок входной двери. Потом Дэн прошел через двор, сел в машину и уехал. Сначала в облаке пыли тускло горели задние фары, затем и они пропали из виду в ослепительном красном свете заката. Элизабет еще долго стояла, глядя в сгущающуюся темноту и не подозревая, что кто-то смотрит на нее оттуда.
ГЛАВА 18
Элизабет повела голым плечом слишком равнодушно, чтобы он поверил.
— Маму не помню. Она умерла, когда я еще говорить не умела. А Джей Си, мой отец, — она невесело улыбнулась, — Джей Си вроде как заблудился в придуманном им самим мире.
Дэн молча слушал, как она скупо рассказывает о своем отце, ковбое, судя по всему, проводившем в обнимку с бутылкой не меньше времени, чем в седле; представлял себе нарисованную ею картину безрадостного, как выжженный солнцем западнотехасский пейзаж, детства и испытывал острое чувство стыда за то, как сурово судил ее сначала. У него самого детство было как в книжке с картинками — безупречная семья с безупречными детьми, живущая в безупречном маленьком городке. Любви и заботы ему доставалось ровно столько, сколько надо; его воспитывали в убеждении, что он может стать кем угодно и достичь любых высот. А Элизабет воспитывалась в убеждении, что всегда всем мешает. Она так и выросла голодной на любовь, на домашнее тепло, и это во многом объясняет то, какой женщиной она стала.
— А потом ты познакомилась с отцом Трейса, — сказал он.
— Ага, — пробормотала она, снова оглядываясь назад, улыбаясь при мысли о первой встрече с Бобби Ли, его ослепительной улыбке и порочных зеленых глазах. — Бобби Ли Брилэнд, бронзовый призер в метании лассо, первосортный Ромео. Этот парень мог продавать обаяние на галлоны, и у него всегда осталось бы несколько ведер для себя. С ним было весело. — Ее губы перестали улыбаться. — То есть пока мы не поженились. Мне было семнадцать, я ждала ребенка, а Бобби не особенно радовала перспектива всю жизнь быть привязанным к одной женщине.
Дэна охватил мгновенный гнев на первого мужа Элизабет. Он не выносил мужчин, уклоняющихся от ответственности. Уж он-то ни на шаг не отошел бы от Элизабет, будь она беременна от него. Образ Элизабет, носящей его ребенка, пробудил в нем настолько мощное чувство собственности, что пришлось подавить его и срочно сосредоточиться на рассказе.
— Ты боялась?
— Да что ты, — качая головой, рассмеялась Элизабет. — Я чувствовала себя так, будто мир лежал у моих ног, но по правде, конечно, ни о каких детях знать ничего не знала — ни как их рожать, ни что с ними делать потом.
— А что Бобби Ли? — спросил Дэн.
— Его неизменно влекло к королевам родео. Пока я оставалась одной из них, его все устраивало, но когда я стала похожа на один из бочонков, вокруг которых девушки скачут на лошадях, он начал смотреть по сторонам, и смотрел, и смотрел, будто его голову магнитом тянуло. Некоторое время я висла на нем, просто из упрямства, но дело того не стоило. Наконец он всерьез увязался за какой-то кобылкой, я не стерпела и ушла. Дальнейшее, как говорится, принадлежит истории.
Дэн чувствовал, что тот период, о котором она умалчивает, был долгим и нерадостным. Нелегко ей пришлось с маленьким ребенком, одной против всего мира. Его взгляд упал на шрам в уголке ее рта, и он осторожно провел по шраму пальцем.
— А это откуда? — негромко спросил он, глядя ей в глаза.
Элизабет не хотелось говорить. У нее было ощущение, будто Дэн проник к ней в душу и забирает ее себе по кусочкам — а потом, когда уйдет, не вернет ни крошки. Но все-таки она ответила, не в силах противиться твердому взгляду его голубых глаз, а может, собственной потребности установить некую эмоциональную связь с ним.
— Как-то раз я пришла с работы раньше обычного и застукала Бобби верхом на мисс Родео. Погналась за ним с газовым пистолетом, которым мы пугали крыс, и всадила заряд перца в его сексапильную задницу. Он озверел, отобрал у меня пистолет и как следует врезал мне рукояткой.
— Боже, — прошептал Дэн, еле сдерживая внутри тугую пружину гнева. По тому, каким обыденным тоном она рассказывала, такое случалось часто.
— А Трейс даже не проснулся, — грустно улыбаясь, закончила она. — Он был спокойный младенец.
Господи, подумал Дэн, она ведь сама была почти девчонкой, а ей приходилось растить ребенка и биться с мужем, который обращался с нею как с грязью. Его опять захлестнула нежданная, непрошеная волна жалости, но он не противился, а взял ее лицо в ладони и поцеловал шрам.
— Прости, — шепнул он.
За что, недоумевала Элизабет. За прошлое или за будущее, которого он ей не даст? Она отогнала эту мысль. Ее влюбленность в этого человека — всего лишь непредвиденное осложнение, и с ним она справится сама, в одиночку.
— Твоя очередь, — заявила она, решив действовать его методами.
Он отстранился с непроницаемым лицом.
— Какая моя очередь?
— Рассказывать, — пояснила Элизабет, размахивая рукой, как режиссер, побуждающий вялого героя к действию. — Не одной же мне выворачиваться наизнанку. Давай, Янсен, скажи что-нибудь.
— Например? — нахмурился он.
— Например, что у тебя произошло с миссис Янсен. Дэн повернул голову, взглянул на простирающийся далеко на восток луг. Его луг, и небольшое стадо коров хертфордской породы, вольготно пасущееся в медовом клевере и сочной траве, тоже его. Не любит он меняться ролями, и идея делиться собой в размерах, превышающих отведенные им самим для этих отношений, ему совершенно не близка.
— Не сложилось, — кратко ответил он, нарочно оставляя от истории один голый костяк. — Когда мне пришлось уйти из футбола, я решил вернуться сюда. А она осталась в Лос-Анджелесе и нашла другого. Он мог обеспечивать ей ту жизнь, к которой она привыкла.
Он опустил горькие подробности: предательство и отверженность, жуткое ощущение падения с заоблачных высот в глубины отчаяния, сознание того, что он жалок и смешон, и даже собственная жена бросила его. Этими чувствами он не делился ни с кем, никогда.
В его голосе было много злой иронии, но за нею Элизабет расслышала горечь и обиду, заметила, как шевельнулись желваки на скулах, как напряженно застыли плечи. Гордец, он привык владеть собой, что бы ни случилось, и вряд ли мог смириться с разладом в личной жизни легче, чем с карьерными неудачами, и еще меньше — с тем, что ему предпочли другого.
Что же это за женщина, если бросила мужа в тот момент, когда он больше всего нуждался в ней, когда был беззащитен и растерян? Вырвать бы ей волосы и вывалять в перьях. Интересно, любит ли он ее до сих пор? Этого вопроса Элизабет задавать не стала. Ей неприятна была сама мысль о том, что он может любить кого-то, кроме нее, а уж об этом и думать глупо.
— Пойдем в дом, — шепнула она.
Там было так тихо, будто дом затаил дыхание. Солнечный свет постепенно мерк, на мебели осела непотревоженная со вчерашнего вечера пыль. Элизабет повела Дэна наверх.
Он предчувствовал, что ее желание имеет мало общего с сексом — по крайней мере, с таким сексом, к которому он привык — грубым, жестким, без лишних размышлений. Ей было нужно хоть ненадолго раствориться в его объятиях, и на этот раз он решил сделать все так, как хочет она — вовсе не потому, что изнывал от возбуждения. Просто в самом дальнем, намеренно закрытом от всех уголке сердца пульсировала сладкая боль, разбуженная Элизабет. Как удалось ей проникнуть туда, куда до нее не было доступа никому?
«Будь осторожен», — нашептывал Дэну внутренний голос. В самом деле, зачем ему это? Ничего постоянного он не хочет, — правда, и Элизабет прочные связи ни к чему. Вряд ли что-то сильно удерживает ее здесь, где ей оказали такое гостеприимство, а он никуда отсюда не уедет… Все так, но он не мог не ответить ей, не коснуться, не испытать вкус ее губ.
«Включи в игру голову и выключи сердце», — приказал он себе.
После, когда все закончилось, пришло это, хотя сколько раз он твердил себе, что ничего нет. С другими женщинами и правда не было, но сейчас, в огромной, как корабль, постели, рядом с Элизабет, тоска подкралась исподтишка и больно сжала сердце.
Он посмотрел на Элизабет и снова попытался не поверить себе. Она ему не пара. Ничего у них не выйдет. Они слишком разные, и влечет их друг к другу не более чем игра обстоятельств. Они вместе оказались в такой ситуации, когда все чувства обострены до предела и достаточно искры, чтобы вспыхнул пожар. Какой пожар, просто гормональный взрыв. Как только расследование закончится, страсти утихнут. Элизабет пойдет дальше своим путем, и его жизнь снова потечет, как заведено.
— Сегодня ночью у тебя во дворе будут дежурить, — сказал он, высвобождаясь из ее объятий и вставая с кровати.
Элизабет села, придерживая простыню на груди. Спутанные волосы падали ей на глаза.
— Ладненько, — пробормотала она, глядя, как Дэн застегивает джинсы. Ее время вышло. Полчаса дружеской беседы, час секса. Теперь он снова был полицейским, вот так у него вся жизнь расписана по минутам. Элизабет и завидовала ему, и презирала его за эту пунктуальность. Ее собственная жизнь напоминала спутанный моток пряжи, или переплетение виноградных лоз, или вечно взлохмаченную шевелюру, которую она никак не могла привести в порядок.
Во взгляде Дэна сквозила скорее жалость, чем сожаление, и это неприятно потрясло ее.
— Мне пора.
Элизабет гордо вскинула подбородок, гневно блеснула глазами, пряча боль.
— Я тебя и не держу.
Она выскользнула из постели, придерживая на себе простыню, и подошла к окну. Темнело. Надворные постройки мрачным кольцом окружали двор. Без солнца их унылые серые стены казались зловещими и таинственными. Элизабет заглянула в черный проем открытой двери сарая и почувствовала, как по шее побежал холодок. Ей опять казалось, что за нею следят, и от этого было неуютно. Чушь какая, фантазии, подумала она, но от окна отошла.
На ночном столике нашлась сигарета, в ящике — зажигалка.
— Спасибо, что отпустил Трейса, — сказала Элизабет, выпуская в потолок облако дыма.
— У меня не было оснований задерживать его, — возразил Дэн, заправляя рубашку в джинсы.
— Как и предлагать ему работу.
— Если он хороший парень, то заслуживает возможности доказать это.
Элизабетхотелось надеяться, что Дэн был добр к Трейсу из-за нее. Глупо, конечно.
С минуту Дэн наблюдал за нею, не зная, что сказать. Проклятье. С Энн Маркхэм у него таких проблем при прощании никогда не возникало; правда, ему никогда не хотелось провести ночь, просто обнимая Энн. Он никогда не задумывался, что она чувствует, бывает ли ей одиноко, когда он уходит… Элизабет по-прежнему смотрела в окно, упрямо подняв голову, и он, как свою, ощутил ее тоску. Безнадежность кольнула его в сердце, будто он сам от себя уходил.
Опасная штука эти эмоции. Он уже играл в такие игры и потерпел поражение. Уж лучше без них.
Элизабет стояла у окна, слушая звук его шагов по ступеням, потом приглушенный хлопок входной двери. Потом Дэн прошел через двор, сел в машину и уехал. Сначала в облаке пыли тускло горели задние фары, затем и они пропали из виду в ослепительном красном свете заката. Элизабет еще долго стояла, глядя в сгущающуюся темноту и не подозревая, что кто-то смотрит на нее оттуда.
ГЛАВА 18
В «Чашке кофе», как всегда по утрам, были заняты все столики. За выходящим на Мейн-стрит огромным окном-витриной бесшумно сновали официантки с тяжело нагруженными подносами. Дэн поставил «Бронко» на стоянку позади пикапа Игера. Машину Игер ставил так же, как одевался: старый «Форд» цвета засохшей грязи одним задним колесом залез на бордюр, а капотом упирался в пожарный кран. Бузер, свесивший голову из открытого окна, негромко гавкнул, когда Дэн проходил мимо него к входу в ресторан.
Стоило открыть дверь, как его оглушила мощная звуковая волна: гул разговоров, звяканье столовых приборов, стук отодвигаемых стульев, шкворчание гриля. А за звуками нахлынули запахи — жареного бекона, горячего кофе, булочек с корицей. Дэн взглядом поискал в толпе Игера, и тот, заметив, помахал ему из кабинета в глубине зала.
Сидевший за ближним столиком репортер из «Пайонир пресс» вскочил с места и сделал попытку пристроиться рядом с пробирающимся между столами и загнанными официантками Дэном.
— Шериф, нет ли у вас каких-либо…
— Без комментариев.
— А разгром в редакции местной газеты?.. Дэн глянул на него, и репортер, вздохнув, отстал. Дэн пошел дальше, но из кабинета слева, как шлагбаум, возникла чья-то рука. Он остановился, обернулся, хмуро поздоровался с Чарли Уайлдером и Байди Мастерсом, делившимися своими тревогами над горкой знаменитых блинчиков Филлис. На круглой физиономии Чарли расплывалась нервная улыбка.
— Есть новости, Дэн?
— Вам первому скажу, Чарли.
Байди нахмурился, отчего на его длинном, худом лице появились еще две глубокие морщины.
— Чем там все утро возмущается Гарт Шефер? Якобы младший Стюарт разгромил его мастерскую, а ты его даже не арестовал?
Дабы смягчить упрек, Чарли благодушно хохотнул, отчего его брюхо заколыхалось.
— От этих Стюартов одни неприятности. Что мамаша+
— Для ареста нужны улики, — отрезал Дэн, медленно закипая. Восьми часов утра нет, а уже никакого покоя. Он окинул отцов города таким взглядом, что те вжались в стулья. — Вы передайте Гарту: если он представит веские доказательства, я немедленно арестую любого, на кого он укажет.
Чарли выдавил смешок, побарабанил толстыми, как сардельки, пальцами по столу, рядом с тарелкой недоеденных блинчиков.
— Господи, Дэн, не надо принимать все так близко к сердцу…
Но Дэн уже шел дальше, не задерживаясь, чтобы выслушать порцию общих слов. Обогнув Рениту Хеннинг, у которой обе руки были заняты полными тарелками, он проскользнул в кабинет и опустился за столик напротив Игера.
— Вечно у них в это время не протолкнуться. Игер ухмыльнулся.
— Человеку, который так говорит, жизненно необходима чашка кофе. — Он поймал взгляд официантки и расплылся в добродушнейшей улыбке. — Ренита, солнышко, не могли бы вы послать нам сюда кого-нибудь с милой Улыбкой и горячим кофе?
Ренита улыбнулась в ответ:
— А то.
— Сегодня утром ты само гостеприимство, — протянул Йэн.
Игер энергично пожал плечами:
— Слушай, я влюбился. Жизнь прекрасна.
— Куда лучше. Убийцы на свободе разгуливают.
— Да ладно, с этим разберемся. Просто надо посмотреть на дело под другим углом. — Он глотнул апельсинового сока, умудрившись забрызгать им всю грудь своей мятой клетчатой рубахи.
— Боже, ну ты и неряха, — поморщился Дэн. — У тебя что, утюга нет?
— Не-а, — еще шире улыбнулся Игер. — Без складок и морщин жизнь скучна и однообразна. — Он откинулся на спинку стула. Миллисент Уитт поставила на столик дымящийся кофейник и налила чашку Дэну. — Милый мой, у тебя вид загнанного волка. Ты, может, утром встал не с той ноги?
Он подмигнул Миллисент, та ярко зарделась и, хихикая, ушла.
Дэн что-то пробурчал себе под нос, поднял чашку, вдохнул горячий пар, будто ароматическую соль. Сегодня утром он встал не с той постели, после бессонной ночи, проведенной в раздумьях об Элизабет и о том, как неловко они расстались накануне. Когда в последний раз он терял сон из-за женщины? Даже и не вспомнить… Это чертовски раздражало его, особенно теперь, когда нужно было работать головой и ни на что не отвлекаться. Главное, ему не в чем себя винить: она сама, причем дважды, позвала его к себе в постель и ни к каким обещаниям не вынуждала.
К столику подкралась Филлис с куском воздушного лимонного пирога для Игера и тарелкой яичницы с беконом для Дэна. Он протестующе поднял руку.
— Мне ничего, Филлис. Только кофе. Филлис неодобрительно поджала тонкие, накрашенные рубиновой помадой губы.
— По выражению твоего лица я вижу, что следовало принести овсянку с пюре из чернослива, — заявила она, ставя перед ним тарелку, поправила до блеска залитые лаком волосы, почесала в голове тупым концом карандаша и сморщенной лапкой похлопала Дэна по плечу. — На одном кофе и злости долго не протянешь. Ты не я. Ешь.
И так же бесшумно умчалась на своих толстых, как воздушные подушки, подошвах. Игер ухмыльнулся и углубился в пирог.
— Легконогая фея.
Дэн оттолкнул тарелку и с нескрываемым отвращением посмотрел на заказ агента криминального бюро. — Как ты можешь есть такое на завтрак? Игер ответил невинным взглядом. Вилка с ярко-желтым куском пирога застыла в воздухе, на квадратном подбородке, как эспаньолка, висел крем.
— Какая разница? Те же яйца.
— Ну у тебя и вкус, — буркнул Дэн, кладя на столик несколько долларовых бумажек. — Ладно, Шерлок, дожевывай. Пора за работу.
Они сели в «Бронко» и поехали к «Тихой заводи». Бу-зер положил морду на спинку водительского кресла и всю дорогу дышал псиной Дэну в ухо. Игер сосредоточенно оттирал с бежевого вязаного галстука виноградное желе.
— Ты говорил с Джолин?
— Говорил, — нахмурился Игер. — По ее словам, Кэннон в вечер убийства пришел к ней около половины девятого.
— А Рич сказал, около семи.
— Так или иначе, времени ему хватило бы. Мы не можем точно установить время смерти из-за тех антикоагулянтов, что принимал убитый. Кровь не сворачивалась. Джарвиса могли зарезать в любую минуту после того, как рабочие ушли со стройки. — Подняв голову, Игер рассеянно уставился в ветровое стекло, не видя ни полей, ни промелькнувшей мимо повозки. Все его мысли были о Джолин и обо всем том, что ей пришлось вытерпеть по милости ее бывшего мужа. Его черные глаза горели гневным огнем, хотя вообще он редко сердился. Милая, добрая Джолин заслуживала лучшей доли. — Этот тип — редкостный мерзавец. Надеюсь, что Джарвиса убил он, потому что тогда я выслежу его и дам еще хорошего пинка за сопротивление при аресте.
Дэн удивленно поднял бровь. Так вот откуда ветер дует! Что ж, Джолин повезло. Игер вообще-то мировой парень, если не обращать внимания на его неряшливость и вонючего пса.
— Я по-прежнему ставлю на Фокса, — сказал он. — У Рича кишка тонка убить человека. Игер упрямо выставил подбородок.
— Мотивы у него были, возможность тоже, и он что-то скрывает. Для меня этого достаточно.
— Не хватает только свидетеля, видевшего убийцу своими глазами, — вздохнул Дэн, притормаживая перед фермой Хауэра. Аарон, конечно, ничего еще не сказал, но что делать — таков уж он есть. Не следуй за большинством на зло и не решай тяжбы. — Ты не видел в деле показаний Сэмюэла Хауэра?
Игер покачал головой.
— Проклятье. Я же велел Элстрому опросить всех, кто живет у дороги. Но у этого умника голова так отдалилась от задницы, что нас, грешных, он отныне не слышит.
Сэмюэла Хауэра они нашли в риге, где он подрезал копыта огромному тяжеловозу бельгийской породы. Привалясь спиной к массивному боку гнедого, старик зажимал между колен копыто, клещами ловко срезал костяной нарост и точными движениями напильника убирал заусенцы. Пес Игера тут же бросился к отброшенному в сторону обрезку, плюхнулся на брюхо в солому и принялся жевать.
— Сэмюэл, — приветственно кивнул Дэн. Хауэр отпустил коня, медленно распрямил спину, устало улыбнулся, отчего все его морщины углубились.
— Дэн Янсен.
Они обменялись рукопожатиями, затем Дэн представил Игера и подробно расспросил о каждом из клана Хауэров. Все они жили далеко от родительского гнезда, кроме Аарона, который вернулся после унесшего его семью несчастья. Поговорили о погоде, о первом урожае сена. Наконец Дэн почувствовал, что уже можно, не настораживая старика, перейти к теме, которую хотел обсудить.
Сэмюэл Хауэр, посуровев лицом, отрицательно качнул головой.
— В тот вечер я и Рут были у Митче Зоока. У Сильвии рак желудка, вы ведь знаете? Дэн кивнул:
— Слышал. Ужасно, просто ужасно.
— Они долго держали ее в клинике Мэйо, но теперь она выписалась домой. — Снова покачав головой, Сэмюэл вытер напильник и убрал его в рабочий ящик. — Она уже не жилец, Сильвия. Скоро она предстанет перед господом. — Он вздохнул. — На все воля его.
— В котором часу вы вернулись?
— После того как стемнело и на дороге началась эта кутерьма с полицейскими машинами. — Отвязав коня, он хлопнул его по крупу, и тот, стуча копытами по настилу, потрусил к выходу во двор.
— Аарон был дома, — продолжал Дэн. — Он ничего вам не рассказывал? Может, видел или слышал что-нибудь?
Хмурясь, старик взял метлу и начал сметать в кучу обрезки копыт.
Нет.
— Вы не поговорили бы с ним, Сэмюэл? Это очень важно. Если он что-то видел — человека, машину, — это помогло бы нам поймать убийцу.
Губы Хауэра дрогнули в печальной улыбке. Нагнувшись, он выбрал из кучи обрезок побольше и бросил псу. Лабрадор в восторге завилял хвостом и перевернулся на спину, болтая в воздухе лапами.
— Я поговорю с ним, Дэн Янсен, но вы ведь знаете Аарона. Ваше правосудие для него не правосудие.
Дэн посмотрел на старика долгим пристальным взглядом.
— На сей раз мы должны договориться, Сэмюэл. Вы передайте ему.
В «Тихой заводи» работа шла полным ходом. Тишину раннего утра прогнал визг электропил и грохот отбойных молотков. Рабочие облепили каркас главного здания, как матросы — мачты парусника, перекрикиваясь сквозь гнусавую скороговорку Дуайта Йокума из динамиков стерео-магнитофона.
Рич Кэннон вышел из вагончика-конторы как раз в тот момент, когда Дэн и Игер вылезали из «Бронко». Заметив их, он сбился с шага, но все же сумел изобразить любезную улыбку и пойти навстречу как ни в чем не бывало. На нем была чрезвычайно подходящая для руководства строительством одежда: коричневые летние брюки тонкой шерсти, отглаженная светлая рубашка, шелковый галстук с эмблемой старой английской частной школы, которую Рич, скорее всего, не смог бы найти на карте без посторонней помощи.
Он приятельски хлопнул Дэна по плечу рулоном чертежей — жест, казавшийся слишком фамильярным для их отношений. Они никогда не были друзьями — только играли в одной команде полжизни тому назад. Но, принимая во внимание, как до сих пор были важны для Рича те годы его жизни, может, для него этот факт значил больше? Или сукин сын пытается втереться в доверие, подумал Дэн.
— Что вас привело сюда, ребята? — осведомился Рич, старательно улыбаясь и искательно поглядывая то на Дэна, то на Игера.
— Вы, — отрезал тот. Дэн откашлялся:
— У нас возникли еще кое-какие вопросы, Рич, и мы подумали, что ты нам поможешь.
— Разумеется, но… — Рич взглянул на часы, с видом полного отчаяния пожав плечами. — Времени у меня, увы, в обрез. Я уже должен быть в Рочестере на встрече с представителями партии. Во время фольклорного фестиваля начинаю предвыборную кампанию. Пользуюсь, так сказать, активностью средств массовой информации.
— Мы тебя не задержим. — Прислонившись спиной к «Бронко», Дэн кивнул в сторону строящегося здания. — Я видел, вчера у тебя уже работали. Наверстываете упущенное?
— Ты ж понимаешь — сроки есть сроки. Надо пользоваться, пока погода хорошая.
— Это вы умеете, — вставил Игер. — Умеете пользоваться.
Рич надменно вскинул брови:
— О чем это вы?
Дэн простодушно пожал плечами:
— О том, что, кажется, Джералд оставил бразды правления в надежных руках. Кстати, больше он ничего в твоих руках не оставил?
— Например?
— Например, записную книжку, в которой велсписоктех, кто должен ему деньги.
Рич закатил глаза, пошатнулся и попятился назад, как будто крайняя глупость вопроса лишила его равновесия.
— О господи, и ты туда же, — простонал он. — Я думал, хватит того, чем грузила меня эта стерва из редакции.
У Дэна окаменело лицо, но Рич ничего не замечал. Сунув рулон чертежей под мышку, он достал из нагрудного кармана пачку «Пэлл-Мэлл», щелчком выбил сигарету, зажал в губах и полез в другой карман за зажигалкой.
— Порют какую-то несусветную чушь про какую-то черную книжку…
— Это могло стать мотивом для убийства, — сухо возразил Игер.
Прикурив, Рич выпустил облако дыма, покачал головой, пристально глядя на растущий каркас.
— Фокс зарезал Джералда из-за мелочи в кармане. Вот и все. Поймайте этого недоноска и поджарьте его живьем.
— Смертная казнь в штате Миннесота отменена, — отчеканил Игер.
Рич враждебно покосился на него:
— Я в переносном смысле.
— Мы сейчас перепроверяем показания, — вмешался Дэн, отвлекая на себя внимание старого товарища по команде. — Там есть одна неточность, которую ты, конечно, прояснишь.
— Разумеется.
— Ты сказал, что пошел к Джолин около семи. А она заявляет, что было почти полдевятого.
— Да? — Рич поднял брови, пожал плечами, будто не Понимая, в чем тут проблема, посмотрел в сторону, стряхнул пепел с сигареты. — Ну, значит, она ошибается. Что тут сказать? — Он хохотнул. — Думаю, ее мысли бьии заняты чем-то другим, понимаете меня? Есть очень пунктуальные женщины, не спорю, но не Джолин.Ее талант не в том.
Дэн отошел от машины как раз вовремя, чтобы помешать Игеру броситься на Рича. Несмотря на то что внутри у него уже все кипело, он двигался совершенно спокойно даже расслабленно; предостерегающе глянув на Игера, он присел на капот принадлежащего Ричу роскошного «Тендерберда».
— По-моему, узнавать время по часам Джолин умеет прекрасно, — сказал он, глядя Ричу прямо в глаза и не отпуская его. — Рич, у тебя есть основания лгать мне?
— Нет! — Кэннон выругался, швырнул сигарету на землю, затоптал ее носком элегантного ботинка и быстрым шагом обошел вокруг машины, недоуменно качая головой. — Дэн, я вообще поверить не могу, что ты спрашиваешь меня о такой ерунде! Ну, может, со временем я что-то напутал. Пятью минутами раньше, пятью минутами позже. Подумаешь.
Игер схватил его за плечо, заставив выпрямиться по стойке «смирно».
Стоило открыть дверь, как его оглушила мощная звуковая волна: гул разговоров, звяканье столовых приборов, стук отодвигаемых стульев, шкворчание гриля. А за звуками нахлынули запахи — жареного бекона, горячего кофе, булочек с корицей. Дэн взглядом поискал в толпе Игера, и тот, заметив, помахал ему из кабинета в глубине зала.
Сидевший за ближним столиком репортер из «Пайонир пресс» вскочил с места и сделал попытку пристроиться рядом с пробирающимся между столами и загнанными официантками Дэном.
— Шериф, нет ли у вас каких-либо…
— Без комментариев.
— А разгром в редакции местной газеты?.. Дэн глянул на него, и репортер, вздохнув, отстал. Дэн пошел дальше, но из кабинета слева, как шлагбаум, возникла чья-то рука. Он остановился, обернулся, хмуро поздоровался с Чарли Уайлдером и Байди Мастерсом, делившимися своими тревогами над горкой знаменитых блинчиков Филлис. На круглой физиономии Чарли расплывалась нервная улыбка.
— Есть новости, Дэн?
— Вам первому скажу, Чарли.
Байди нахмурился, отчего на его длинном, худом лице появились еще две глубокие морщины.
— Чем там все утро возмущается Гарт Шефер? Якобы младший Стюарт разгромил его мастерскую, а ты его даже не арестовал?
Дабы смягчить упрек, Чарли благодушно хохотнул, отчего его брюхо заколыхалось.
— От этих Стюартов одни неприятности. Что мамаша+
— Для ареста нужны улики, — отрезал Дэн, медленно закипая. Восьми часов утра нет, а уже никакого покоя. Он окинул отцов города таким взглядом, что те вжались в стулья. — Вы передайте Гарту: если он представит веские доказательства, я немедленно арестую любого, на кого он укажет.
Чарли выдавил смешок, побарабанил толстыми, как сардельки, пальцами по столу, рядом с тарелкой недоеденных блинчиков.
— Господи, Дэн, не надо принимать все так близко к сердцу…
Но Дэн уже шел дальше, не задерживаясь, чтобы выслушать порцию общих слов. Обогнув Рениту Хеннинг, у которой обе руки были заняты полными тарелками, он проскользнул в кабинет и опустился за столик напротив Игера.
— Вечно у них в это время не протолкнуться. Игер ухмыльнулся.
— Человеку, который так говорит, жизненно необходима чашка кофе. — Он поймал взгляд официантки и расплылся в добродушнейшей улыбке. — Ренита, солнышко, не могли бы вы послать нам сюда кого-нибудь с милой Улыбкой и горячим кофе?
Ренита улыбнулась в ответ:
— А то.
— Сегодня утром ты само гостеприимство, — протянул Йэн.
Игер энергично пожал плечами:
— Слушай, я влюбился. Жизнь прекрасна.
— Куда лучше. Убийцы на свободе разгуливают.
— Да ладно, с этим разберемся. Просто надо посмотреть на дело под другим углом. — Он глотнул апельсинового сока, умудрившись забрызгать им всю грудь своей мятой клетчатой рубахи.
— Боже, ну ты и неряха, — поморщился Дэн. — У тебя что, утюга нет?
— Не-а, — еще шире улыбнулся Игер. — Без складок и морщин жизнь скучна и однообразна. — Он откинулся на спинку стула. Миллисент Уитт поставила на столик дымящийся кофейник и налила чашку Дэну. — Милый мой, у тебя вид загнанного волка. Ты, может, утром встал не с той ноги?
Он подмигнул Миллисент, та ярко зарделась и, хихикая, ушла.
Дэн что-то пробурчал себе под нос, поднял чашку, вдохнул горячий пар, будто ароматическую соль. Сегодня утром он встал не с той постели, после бессонной ночи, проведенной в раздумьях об Элизабет и о том, как неловко они расстались накануне. Когда в последний раз он терял сон из-за женщины? Даже и не вспомнить… Это чертовски раздражало его, особенно теперь, когда нужно было работать головой и ни на что не отвлекаться. Главное, ему не в чем себя винить: она сама, причем дважды, позвала его к себе в постель и ни к каким обещаниям не вынуждала.
К столику подкралась Филлис с куском воздушного лимонного пирога для Игера и тарелкой яичницы с беконом для Дэна. Он протестующе поднял руку.
— Мне ничего, Филлис. Только кофе. Филлис неодобрительно поджала тонкие, накрашенные рубиновой помадой губы.
— По выражению твоего лица я вижу, что следовало принести овсянку с пюре из чернослива, — заявила она, ставя перед ним тарелку, поправила до блеска залитые лаком волосы, почесала в голове тупым концом карандаша и сморщенной лапкой похлопала Дэна по плечу. — На одном кофе и злости долго не протянешь. Ты не я. Ешь.
И так же бесшумно умчалась на своих толстых, как воздушные подушки, подошвах. Игер ухмыльнулся и углубился в пирог.
— Легконогая фея.
Дэн оттолкнул тарелку и с нескрываемым отвращением посмотрел на заказ агента криминального бюро. — Как ты можешь есть такое на завтрак? Игер ответил невинным взглядом. Вилка с ярко-желтым куском пирога застыла в воздухе, на квадратном подбородке, как эспаньолка, висел крем.
— Какая разница? Те же яйца.
— Ну у тебя и вкус, — буркнул Дэн, кладя на столик несколько долларовых бумажек. — Ладно, Шерлок, дожевывай. Пора за работу.
Они сели в «Бронко» и поехали к «Тихой заводи». Бу-зер положил морду на спинку водительского кресла и всю дорогу дышал псиной Дэну в ухо. Игер сосредоточенно оттирал с бежевого вязаного галстука виноградное желе.
— Ты говорил с Джолин?
— Говорил, — нахмурился Игер. — По ее словам, Кэннон в вечер убийства пришел к ней около половины девятого.
— А Рич сказал, около семи.
— Так или иначе, времени ему хватило бы. Мы не можем точно установить время смерти из-за тех антикоагулянтов, что принимал убитый. Кровь не сворачивалась. Джарвиса могли зарезать в любую минуту после того, как рабочие ушли со стройки. — Подняв голову, Игер рассеянно уставился в ветровое стекло, не видя ни полей, ни промелькнувшей мимо повозки. Все его мысли были о Джолин и обо всем том, что ей пришлось вытерпеть по милости ее бывшего мужа. Его черные глаза горели гневным огнем, хотя вообще он редко сердился. Милая, добрая Джолин заслуживала лучшей доли. — Этот тип — редкостный мерзавец. Надеюсь, что Джарвиса убил он, потому что тогда я выслежу его и дам еще хорошего пинка за сопротивление при аресте.
Дэн удивленно поднял бровь. Так вот откуда ветер дует! Что ж, Джолин повезло. Игер вообще-то мировой парень, если не обращать внимания на его неряшливость и вонючего пса.
— Я по-прежнему ставлю на Фокса, — сказал он. — У Рича кишка тонка убить человека. Игер упрямо выставил подбородок.
— Мотивы у него были, возможность тоже, и он что-то скрывает. Для меня этого достаточно.
— Не хватает только свидетеля, видевшего убийцу своими глазами, — вздохнул Дэн, притормаживая перед фермой Хауэра. Аарон, конечно, ничего еще не сказал, но что делать — таков уж он есть. Не следуй за большинством на зло и не решай тяжбы. — Ты не видел в деле показаний Сэмюэла Хауэра?
Игер покачал головой.
— Проклятье. Я же велел Элстрому опросить всех, кто живет у дороги. Но у этого умника голова так отдалилась от задницы, что нас, грешных, он отныне не слышит.
Сэмюэла Хауэра они нашли в риге, где он подрезал копыта огромному тяжеловозу бельгийской породы. Привалясь спиной к массивному боку гнедого, старик зажимал между колен копыто, клещами ловко срезал костяной нарост и точными движениями напильника убирал заусенцы. Пес Игера тут же бросился к отброшенному в сторону обрезку, плюхнулся на брюхо в солому и принялся жевать.
— Сэмюэл, — приветственно кивнул Дэн. Хауэр отпустил коня, медленно распрямил спину, устало улыбнулся, отчего все его морщины углубились.
— Дэн Янсен.
Они обменялись рукопожатиями, затем Дэн представил Игера и подробно расспросил о каждом из клана Хауэров. Все они жили далеко от родительского гнезда, кроме Аарона, который вернулся после унесшего его семью несчастья. Поговорили о погоде, о первом урожае сена. Наконец Дэн почувствовал, что уже можно, не настораживая старика, перейти к теме, которую хотел обсудить.
Сэмюэл Хауэр, посуровев лицом, отрицательно качнул головой.
— В тот вечер я и Рут были у Митче Зоока. У Сильвии рак желудка, вы ведь знаете? Дэн кивнул:
— Слышал. Ужасно, просто ужасно.
— Они долго держали ее в клинике Мэйо, но теперь она выписалась домой. — Снова покачав головой, Сэмюэл вытер напильник и убрал его в рабочий ящик. — Она уже не жилец, Сильвия. Скоро она предстанет перед господом. — Он вздохнул. — На все воля его.
— В котором часу вы вернулись?
— После того как стемнело и на дороге началась эта кутерьма с полицейскими машинами. — Отвязав коня, он хлопнул его по крупу, и тот, стуча копытами по настилу, потрусил к выходу во двор.
— Аарон был дома, — продолжал Дэн. — Он ничего вам не рассказывал? Может, видел или слышал что-нибудь?
Хмурясь, старик взял метлу и начал сметать в кучу обрезки копыт.
Нет.
— Вы не поговорили бы с ним, Сэмюэл? Это очень важно. Если он что-то видел — человека, машину, — это помогло бы нам поймать убийцу.
Губы Хауэра дрогнули в печальной улыбке. Нагнувшись, он выбрал из кучи обрезок побольше и бросил псу. Лабрадор в восторге завилял хвостом и перевернулся на спину, болтая в воздухе лапами.
— Я поговорю с ним, Дэн Янсен, но вы ведь знаете Аарона. Ваше правосудие для него не правосудие.
Дэн посмотрел на старика долгим пристальным взглядом.
— На сей раз мы должны договориться, Сэмюэл. Вы передайте ему.
В «Тихой заводи» работа шла полным ходом. Тишину раннего утра прогнал визг электропил и грохот отбойных молотков. Рабочие облепили каркас главного здания, как матросы — мачты парусника, перекрикиваясь сквозь гнусавую скороговорку Дуайта Йокума из динамиков стерео-магнитофона.
Рич Кэннон вышел из вагончика-конторы как раз в тот момент, когда Дэн и Игер вылезали из «Бронко». Заметив их, он сбился с шага, но все же сумел изобразить любезную улыбку и пойти навстречу как ни в чем не бывало. На нем была чрезвычайно подходящая для руководства строительством одежда: коричневые летние брюки тонкой шерсти, отглаженная светлая рубашка, шелковый галстук с эмблемой старой английской частной школы, которую Рич, скорее всего, не смог бы найти на карте без посторонней помощи.
Он приятельски хлопнул Дэна по плечу рулоном чертежей — жест, казавшийся слишком фамильярным для их отношений. Они никогда не были друзьями — только играли в одной команде полжизни тому назад. Но, принимая во внимание, как до сих пор были важны для Рича те годы его жизни, может, для него этот факт значил больше? Или сукин сын пытается втереться в доверие, подумал Дэн.
— Что вас привело сюда, ребята? — осведомился Рич, старательно улыбаясь и искательно поглядывая то на Дэна, то на Игера.
— Вы, — отрезал тот. Дэн откашлялся:
— У нас возникли еще кое-какие вопросы, Рич, и мы подумали, что ты нам поможешь.
— Разумеется, но… — Рич взглянул на часы, с видом полного отчаяния пожав плечами. — Времени у меня, увы, в обрез. Я уже должен быть в Рочестере на встрече с представителями партии. Во время фольклорного фестиваля начинаю предвыборную кампанию. Пользуюсь, так сказать, активностью средств массовой информации.
— Мы тебя не задержим. — Прислонившись спиной к «Бронко», Дэн кивнул в сторону строящегося здания. — Я видел, вчера у тебя уже работали. Наверстываете упущенное?
— Ты ж понимаешь — сроки есть сроки. Надо пользоваться, пока погода хорошая.
— Это вы умеете, — вставил Игер. — Умеете пользоваться.
Рич надменно вскинул брови:
— О чем это вы?
Дэн простодушно пожал плечами:
— О том, что, кажется, Джералд оставил бразды правления в надежных руках. Кстати, больше он ничего в твоих руках не оставил?
— Например?
— Например, записную книжку, в которой велсписоктех, кто должен ему деньги.
Рич закатил глаза, пошатнулся и попятился назад, как будто крайняя глупость вопроса лишила его равновесия.
— О господи, и ты туда же, — простонал он. — Я думал, хватит того, чем грузила меня эта стерва из редакции.
У Дэна окаменело лицо, но Рич ничего не замечал. Сунув рулон чертежей под мышку, он достал из нагрудного кармана пачку «Пэлл-Мэлл», щелчком выбил сигарету, зажал в губах и полез в другой карман за зажигалкой.
— Порют какую-то несусветную чушь про какую-то черную книжку…
— Это могло стать мотивом для убийства, — сухо возразил Игер.
Прикурив, Рич выпустил облако дыма, покачал головой, пристально глядя на растущий каркас.
— Фокс зарезал Джералда из-за мелочи в кармане. Вот и все. Поймайте этого недоноска и поджарьте его живьем.
— Смертная казнь в штате Миннесота отменена, — отчеканил Игер.
Рич враждебно покосился на него:
— Я в переносном смысле.
— Мы сейчас перепроверяем показания, — вмешался Дэн, отвлекая на себя внимание старого товарища по команде. — Там есть одна неточность, которую ты, конечно, прояснишь.
— Разумеется.
— Ты сказал, что пошел к Джолин около семи. А она заявляет, что было почти полдевятого.
— Да? — Рич поднял брови, пожал плечами, будто не Понимая, в чем тут проблема, посмотрел в сторону, стряхнул пепел с сигареты. — Ну, значит, она ошибается. Что тут сказать? — Он хохотнул. — Думаю, ее мысли бьии заняты чем-то другим, понимаете меня? Есть очень пунктуальные женщины, не спорю, но не Джолин.Ее талант не в том.
Дэн отошел от машины как раз вовремя, чтобы помешать Игеру броситься на Рича. Несмотря на то что внутри у него уже все кипело, он двигался совершенно спокойно даже расслабленно; предостерегающе глянув на Игера, он присел на капот принадлежащего Ричу роскошного «Тендерберда».
— По-моему, узнавать время по часам Джолин умеет прекрасно, — сказал он, глядя Ричу прямо в глаза и не отпуская его. — Рич, у тебя есть основания лгать мне?
— Нет! — Кэннон выругался, швырнул сигарету на землю, затоптал ее носком элегантного ботинка и быстрым шагом обошел вокруг машины, недоуменно качая головой. — Дэн, я вообще поверить не могу, что ты спрашиваешь меня о такой ерунде! Ну, может, со временем я что-то напутал. Пятью минутами раньше, пятью минутами позже. Подумаешь.
Игер схватил его за плечо, заставив выпрямиться по стойке «смирно».