Ховард П.. Кровь тигра

П. Ховард
Кровь тигра

ТРУС

1

   Из дверей салуна вылетела шляпа. Раздался хохот.
   Вслед за шляпой под оглушительный рев проследовал тем же путем ее владелец. Поднявшись на ноги, парень подобрал шляпу и отряхнул штаны. Его грустные глаза загорелись ненавистью: на порог вышел Том Коннор.
   — Чтоб духу твоего тут не было! — презрительно ухмыльнулся он. — Убирайся отсюда.
   — Захочу — и приду.
   — И снова от меня получишь!
   — Тр-русам в салуне не место! — выкрикнул кто-то, а другой голос поддержал:
   — Все его обижа-ают… С виду ковбой, а поджилки трясутся.
   — Связываться неохота! — в сердцах проговорил молодой человек. На пороге появилась рыжеволосая девушка.
   — Уходи, Робин, видишь, они издеваются.
   — Эми, я ведь к вам прихожу. Главное, чтобы вы не смеялись.
   Девушка помолчала мгновение, потом с усилием произнесла:
   — Я… я и не стану, Робин. Но лучше тебе не ходить сюда.
   — А теперь проваливай! — заорал Коннор. — По-моему, Эми тебе ясно сказала, а?
   Осмеянный Робин медленно побрел к коновязи. Все видели, как он вскочил на своего Римбоу и ускакал. Коннор и Эми вернулись в салун.
   — Том, почему вы все над ним измываетесь? — спросила девушка.
   — Потому что трус, но упрямый. Пять раз его предупреждал, чтоб вокруг тебя не увивался. Четыре раза за шиворот выводил. А он опять за свое!
   — Сто против одного, — пробурчал пьяный голос, — что парень завтра будет тут как тут…
   — Тогда уже врежу как следует! — огрызнулся Коннор.
   — Чего-то неладно выходит, — сказал кузнец Грин. — Трусливого трогать доблесть небольшая. Он сдачи не даст и пулю не всадит…
   — Тогда пусть дома сидит, — заявил Том.
   — А он ко мне приходит, — поддразнила того девушка.
   — А ты, стало быть, сердечно ему рада, так что ли?
   — Рада не рада, а какого дьявола ты ревнуешь?
   — Отвечу в самое ближайшее время, мисс, — со значением произнес Коннор и улыбнулся.

2

   Робин пустил коня в галоп. Горькое отчаянье овладело им, сердце кипело ненавистью и злобой. Трус! Все знают, что он — трус. Но почему, почему так? Почему он не может взяться за оружие, когда обидчик глумится над ним? Почему одно только холодное чувство студит сердце?
   Он поглядел на небо, словно испрашивая у далеких сверкающих звезд ответа на свой вопрос. О, как хорошо понимает он, что значит быть трусом, когда кто-то машет кулаками или берется за револьвер!
   Понимает — только нет пока имени этому чувству. Вдруг начинают мелькать в памяти смутные, беспорядочные картины: зарево пожара, стрельба, запах гари… кровь, стоны. Что такое, откуда это? Не понять, но тело немеет от страха, душа будто застывает в преддверии чего-то страшного.
   Было Робину года четыре, а то и меньше, когда то страшное произошло. Олсен говорит, будто все это фантасмагории. Но именно тогда Робин остался сиротой, и его дядя, Олсен Джеф, взял его к себе. Так он сам рассказывал. Вот откуда те странные картины. И если теперь доходило до стрельбы, начинались угрозы, Робина вдруг оглушали резкие крики, душила пороховая гарь от выстрелов из далекого прошлого. И холодный страх леденил тело. Вот его и прозвали трусом.
   Робин влетел в ворота бедной фермы старого Олсена Джефа, привязал Римбоу и быстро взбежал по лестнице к себе в комнату. И не раздеваясь бросился на кровать.
   Олсен Джеф хорошо слышал шаги, затихшие лишь на верхней ступеньке скрипучей деревянной лестницы.
   — Пришел, — многозначительно подмигнул он шерифу Паттерсону.
   Приятели частенько засиживались вдвоем за полночь, когда у одного не было дел на ферме, а у другого — где-нибудь в горах, куда вели следы очередного беглеца. Отчего двум старикам не перекинуться словечком?
   — Твой что, привычки заходить здороваться не имеет?
   — Обычно-то заходит, — ответил Олсен. — Видать, стряслось что-то.
   — Гм, парни его не слишком жалуют. Потому что… трусоват, — вздохнул Паттерсон и добавил, помолчав немного: — Отправил бы ты его на Восток. В тех краях трусость не в диковинку.
   — Разве ж я не отправлял?
   — Не едет?
   — Ни за что. Страдает, а ни в какую. Упрямый он, непокорный.
   — Таким воспитал, Олсен, а?
   — Да чепуха! Воспитал я его, как надо. Он не хуже любого в наших краях. Хотел бы я знать, кто из наших парней в девять лет сумел бы снять птицу с дерева со ста шагов? Ведь палец едва до курка доставал. Кто научил? Олсен Джеф. А в шестнадцать лет Робин орудовал своей левой не хуже, чем ты правой лет двадцать назад! А в семнадцать он поймал и объездил дикого мустанга, Силвер-Кинга, помнишь?
   — Помню, помню. Дикий из диких был.
   — А в седле Робин держался не хуже меня. Как-то раз мы с ним двое суток гнали лошадей через горы, привал делали, может, раз или два, но парнишка выдюжил до конца.
   — И все-таки, Олсен…
   — Трусливый, — вздохнул тот.
   Шериф не спеша набивал трубку.
   — Болтают, будто он за Эми ухлестывает?
   — Слышал.
   — По-моему, он ей нужен, как прошлогодний снег. И этот Коннор к нему без конца привязывается в салуне.
   — Дождется он! — Олсен хватил кулачищем по столу так, что загремела посуда. — Дождется, что я возьму револьвер да сам в салун приду. Пусть те герои-говоруны покажут, на что способны!
   — Не кипятись, Олсен. Был бы Робин не трус, сидел бы вместе с ними. Ты ведь и сам таких терпеть не мог лет сорок тому, а?
   Шериф поднялся.
   — Пора мне. Завтра прибывает губернатор. Пойду выловлю в округе пару-другую бродяг. А то они уж и поворовывать начали.
   — Успехов, Патт. И спокойной ночи.
   — Тебе того же, Олсен.
   Олсен проводил шерифа, вернулся в дом и по деревянной лестнице поднялся в комнату Робина.

ВОДА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В КРОВЬ

1

   Робин плашмя лежал на постели. Он слышал, как отворилась дверь, но не пошевелился.
   — Роб, — тихо произнес старый фермер, — у меня сидел шериф. Ему было неприятно, что ты не зашел.
   Молодой человек сел на постели. На лице его отражалась сильная душевная боль.
   — Не обижайся, Олсен, не хотелось никого видеть.
   Олсен Джеф глядел на своего воспитанника. Характерное лицо настоящего мужчины: орлиный нос, густые непокорные пряди, большие черные глаза, четко очерченный энергичный рот. Будь у Робина какое-нибудь бледное, туповатое лицо, так и не беда бы, что трус. А тут и лицом, как говорится, вышел, и фигура на загляденье — плечистый, подтянутый, разве что длинноват слегка.
   — Что произошло, Роб?
   Горло парня перехватывали спазмы, но он заставил себя выговорить:
   — Побили.
   — Почему? Ты дал себя обидеть?
   — Я трус! — Робин вскочил и заходил по комнате. — Я болен, Олсен! Видно, тут уже не просто трусость. Когда меня обижают или кто-нибудь хочет ударить, знаешь, прямо руки отнимаются.
   Олсен задумался. Потом поднялся и двинулся вниз по лестнице.
   — Иди за мной! — мрачно произнес он.
   В комнате, откуда недавно ушел Паттерсон, Олсен сел за стол и зажег лампу.
   — Сядь, Робин.
   — Что ты хочешь?
   — Хочу рассказать тебе всю правду. Может, лучше бы и не рассказывать, но так дальше нельзя. Нет больше сил.
   Олсен выдвинул один из ящиков письменного стола, порылся в нем и вытащил большие старомодные серебряные часы с крышкой. Крышка щелкнула.
   — Вот твоя мать, Робин.
   С фотографии, изящно вставленной в крышку, глядела красивая молодая женщина с печальными глазами. На руках она держала ребенка. Робин вглядывался в фотографию со странным ощущением.
   — Ребенок — ты, — подтвердил Олсен. — Тебе тут два года.
   — А отец? — голос Робина задрожал от волнения, в горле пересохло. — Кто мой отец?
   Старик, ни слова не говоря, подошел к окну, поглядел на тихие ночные поля.
   — Кто мой отец? — нетерпеливо повторил Робин.
   Олсен повернулся и твердо произнес:
   — Тигр.
   Пораженный известием, Робин еще раз посмотрел на фото. Тигр! Сколько лет прошло, а слава о нем живет. Легендарный грабитель. Его схватили, когда Робин был совсем маленьким.
   — Олсен, ты расскажешь мне все!
   — Расскажу, Робин, расскажу. Может, и пожалею после, но сейчас будет хуже, если смолчу.
   И старый Олсен начал рассказывать.

2

   — Твоя мать родилась в семье одного известного и уважаемого адвоката по фамилии Хиллер, в городе Бостоне. Старшая ее сестра вышла замуж за Джека Ровера. Он как раз тогда получил в наследство богатую ферму, она и по сей день считается лучшей в штате. В общем, сестра, Лилиан ее звали, приехала на Запад, а твоя мать отправилась с ней вместе вроде как поглядеть на экзотику. В пути на них напал Тигр со своей бандой, всех захватили и потребовали у родни выкуп. Большие деньги потребовали. И получили все. Только Тигр влюбился в Энн, младшую сестру. Заставил ее обвенчаться с ним. Правда, болтают, будто она сама в него влюбилась…
   Теперь чего гадать? Обвенчались они, и Тигр исчез. Ни слуху ни духу аж целый год. Оказалось, он под чужим именем поселился в Калифорнии, стал добропорядочным гражданином. Воспитывали они с Энн маленького сынишку. Но тут кто-то Тигра узнал и Роверу донес. Тот не медля собрался ехать в Калифорнию, брать Тигра. С ним отправились еще несколько приятелей: Фред Норвик, Джим Холл да один доктор по фамилии Веллер. Фред с Джимом в те времена совсем юнцами были, по глупости на подлое дело пошли. Хиллер спас дочку от газетчиков, знаешь ведь, писаки на такие сенсации как мухи на мед липнут, и отправил ее подальше, в Вирджинию. Только Энн, судя по всему, и в самом деле любила Тигра. Все время рвалась к нему в тюрьму, приходилось силком удерживать.
   — Как они посмели! — вырвалось у Робина, и в глазах его зажегся странный огонь.
   — Тигра приговорили к смерти, но после помиловали. Как-никак, два калифорнийских года доказали, что человек начал исправляться. А Энн перед самым судом умерла…
   Робин вглядывался в красивое лицо женщины, улыбавшейся ребенку. Его черты вдруг сделались восковыми.
   — Мама!
   Но на сей раз не слабость овладела телом. Только будто легла на сердце громадная холодная плита.
   — Дальше, Олсен!
   — А уж и до конца недалече. Я стал ребенку опекуном. Тебе, значит. И старался воспитывать тебя так, чтоб в жилах твоих не водичка текла, а кровь! Ведь не один отец твой, а и дед, и прадед грабежом промышляли. Знаменитые были грабители, никто с ними сравниться не мог ни по силе, ни по хитрости: смелые, быстрые, хладнокровные. И все до старости дожили. Из них из всех один Тигр полиции достался. Вот я и оберегал тебя, Робин. Кровь Тигров— особая. Очень мне боязно было: вдруг наступит день, и забурлит она в тебе! Я даже радовался иногда, что ты такой вот… трусливый…
   — Как же ты раньше не рассказал?!
   — Да посчитал, что тебе спокойней будет думать, что ты — сирота, сынок моего умершего брата.
   — Постой, Олсен! — резко прервал Робин. — Скажи, фотографию тоже похитили? Со стрельбой?
   — Помни, помни день, когда схватили твоего отца. Он из тюрьмы улизнул, а потом удача ему изменила. Взяли его возле фермы Ровера. Там же целый отряд дожидался, знали, кому он будет мстить. И Норвик, и Холл на очереди стояли, но им повезло: поймали Тигра. Ровер выследил.
   — А зачем ему это понадобилось, Олсен?
   — Да, видать, не по нутру ему, что родственничек-то — бандит.
   Робин закурил. Лицо одеревенело и стало похожим на бледную маску.
   — Я-то рассудил как? — продолжал Олсен. — От прошлого лучше подальше держаться…
   — Спасибо, старик, ты всегда был добр ко мне! Прощай!
   — Робин, постой, куда ты?
   — А сам не догадываешься?
   — Н-нет.
   — Тогда скажу. Но только когда отца освобожу. И кое с кем старые счеты сведу. И когда с Ровером поквитаюсь. Прощай, Олсен!
   — Робин, остановись!
   Олсен бросился вслед, но тот уже исчез.

3

   Шериф отворил дверь и удивленно воззрился на бледного Олсена. Руки у старика дрожали.
   — Черт побери, приятель, что случилось?
   — Надо поговорить, Патт. Похоже, я изрядно сглупил.
   — На-ка, выпей глоток, а то глядеть страх.
   Старый фермер дрожащими руками взял стакан и судорожно выпил.
   — Я переговорил с парнем. И черт меня дернул за язык!
   — Да в чем дело?
   — Ох, сначала надо, Патт. В общем, я в родстве с Энн Хиллер, с женой Тигра, помнишь?
   — Смутно припоминаю…
   — Так вот, после ее смерти я стал опекуном молодого Тигра. Старик Хиллер к тому времени уже Богу душу отдал. Ну я и взял ребенка к себе.
   — Робина? Он что, сын Тигра?
   — Ты дослушай, Патт. Ходил я к Тигру в тюрьму, на свидание. Первым делом он мне пригрозил: дескать, когда выберусь отсюда, то Ровера и всю его компанию прикончу, и тебя впридачу, если с ребенком что случится, — Олсен глотнул еще виски. — Я тогда ферму имел в штате Миссури. И случилось раз, что заболел парнишка воспалением легких. Как тут поможешь? Умер он. Там же я его и похоронил. И страшно мне стало, что Тигр из тюрьмы сбежит и мне отомстит. Вот тогда-то я и усыновил Робина, сынка доктора Веллера. Года четыре ему было, в приюте воспитывался, потому что банда Тигра с отцом расправилась за то, что с Ровером был. Усыновил я его и сюда подался. Тут никто знать не знал, что мой приемыш помер. Так что Робин занял место сына Тигра. Ну что, не Бог весть какой грех, а?
   — Оно-то так, да все-таки грех, Олсен.
   — А нынче пришла мне в голову дурацкая затея, — Олсен даже застонал. — Больно заела меня трусоватость Робина. Но как ему себя самого переупрямить? Знаешь ведь, сколько болтают про всякую там наследственность. Подумалось мне, что я могу ему сил добавить. Словом, сказал я Робину, будто он — сын Тигра…
   — Ты спятил, Олсен!
   — Чего ты кричишь, Патт, я уже сам сто раз пожалел. Но мне показалось, что иначе никак нельзя: ну, почует парень в себе силу, ну, взыграет у него кровь… наследственность эта, значит…
   — К дьяволу наследственность, Олсен! Такие штуки делать нельзя.
   — Эх, кабы знать! А то у парнишки аж глаза разгорелись. Я обрадовался, поверил: предки заговорили, сейчас пойдет да проучит Коннора как следует. Я ведь ничего другого и не хотел, всего-то влить в него добрую пинту смелости…
   — Старый ты дурень, Олсен. Что дальше было?
   — Выложил я ему историю с Тигром, все как на духу: и про Ровера, и про Холла с Норвиком. Чтоб, значит, всю правду…
   — А где он сейчас?
   Старик не ответил и опустил голову.
   — Оглох, что ли? Я спрашиваю, сейчас Робин где?
   — Поздно, Патт. Он уже ускакал.
   — Куда?
   — Тигра вызволять, я так думаю.
   — Чего-чего?
   — Тигра вызволять. И с Ровером поквитаться, и с другими.
   Шериф не сразу обрел дар речи. Тень от желтого пламени керосиновой лампы металась по стенам и потолку. Наконец Паттерсон словно очнулся.
   — Олсен, как ты считаешь, куда Робин поскакал?
   — Если он правду сказал, то, наверное, в Денвер, там Тигр сидит.
   — Или в Фолкстон, Ровера прикончить? Ох, старина, моли Бога, чтобы мы успели хоть как-нибудь помешать. Хотя, знаешь, я все-таки не верю: Робин добрейшей души парень, и чтобы вдруг, ни с того ни с сего…
   Едва переводя дух, в дом влетела испуганная рыжеволосая девушка.
   — Скорей, мистер Паттерсон! Несчастье… Робин… Он убил Тома. И Билла с Питером тоже!

ДЬЯВОЛ ОСВОБОДИЛСЯ

1

   Двери салуна распахнулись, и вошел Робин. Часы показывали около десяти вечера. Робин прямиком двинулся к стойке. На мгновение ковбои притихли, потом кто-то загоготал. Один из завсегдатаев шмякнул кулаком по столу и громко выругался.
   — Стаканчик шерри, Эми, — тихо попросил вошедший.
   — Боже, Робин, ты опять пришел. Ну зачем?
   — Хочу выпить глоток шерри.
   Возле стойки возник Том Коннор.
   — Послушай, приятель, по-моему, я тебе говорил, чтоб ты не смел тут показываться?
   — Говорил. Но ты не имеешь права распоряжаться. Я ведь тебе не указываю, что делать, правда? Ты бы меня сразу к чертям послал!
   — Будешь делать, что я тебе скажу! — зарычал Коннор. — Ты жалкий трус, и я с тобой в два счета управлюсь, если надо, ясно? Проваливай отсюда!
   — С чего ты взял, что ты сильней меня, Том? Мы с тобой не дрались ни разу. Бил всегда ты один. А если сейчас хоть пальцем тронешь, убью на месте! — твердо произнес Робин и отвернулся. — Эми, я просил шерри.
   Задыхаясь от злости, Коннор схватил его за плечо и рванул к себе.
   — Да ты!..
   Больше ничего он не смог выговорить. Может быть, если бы Том ждал ответного удара, он вел бы себя по-другому. Но тем не менее все глазевшие на происходящее вдруг увидели, как стремительно заработали кулаки Робина — в челюсть! в нос! еще! и еще! — и Коннор отлетел от стойки. Вот это номер, Том Коннор под столом…
   Вскочив на ноги, он снова бросился на Робина. И тут случилось вовсе чудо.
   «Трус» прыгнул навстречу, двое сошлись в ближнем бою, и Коннора зашатало под градом обрушившихся на него ударов. Он едва держался на ногах, казалось, голова его трещала, последний удар «труса» отбросил его к дверям. Посыпались осколки стекла. Все же устояв на ногах, Коннор схватился за револьвер, но не успел нашарить рукоятку. Робин выстрелил.
   Коннор захрипел и повалился лицом вниз. Револьвер отлетел в сторону.
   Ковбои вскочили, поднялся крик.
   — Не двигаться! — голос Робина взвился чуть ли не до визга. — Он меня оскорблял! Он лез драться! Я не могу больше терпеть. Все поняли? Ни с места — или буду стрелять!
   — Идиот! Молокосос! — выкрикнул дружок Кондора Питер и замахнулся, но тут же получил нокаутирующий удар. Другой приятель Тома, Билл, выхватил кольт. Краем глаза Робин заметил опасность и мгновенно выстрелил, уложив Билла на месте. И Питер выстрелить не успел — Робин оказался проворней.
   Остальные не пошевелились. В течение секунд разыгравшееся побоище вогнало всех в столбняк. Удушливый пороховой дым поплыл по комнате. Эми выскочила на улицу и бросилась к дому Паттерсона.
   — Все видели? — крикнул Робин. — На меня напали втроем, с оружием! Хотели посмеяться, думали, что я трус. Сами они трусы и подлецы. Зарубите себе на носу все: кто меня тронет, тот пусть побыстрее себе гроб заказывает! Я — сын Тигра.
   Робин бросился к дверям. Никто его не удерживал. Слова парня подействовали гипнотически, особенно последние: «Я — сын Тигра… «
   На пороге он обернулся.
   — Я не все сказал… Кровь Тигра — не вода. Я тоже Тигр!
   И Робин исчез.

2

   До места добрались в считанные минуты. На улице перед салуном уже толпились люди, приехал доктор Мэрфи, заторопился внутрь, придерживая свой саквояжик.
   — Что, док, мертвы? — хрипло окликнул его Паттерсон.
   — Не знаю пока. Коннор получил в грудь навылет, слева. Свалился, говорят, как подкошенный.
   — В сердце, видать, — покачал головой шериф, — наповал.
   Олсен, в полуобмороке, медленно сползал с седла. Паттерсон подхватил старика и осторожно спустил его не землю.
   — Держись, держись, — бормотал он, жалея друга. — Все образуется.
   — Иди, Патт, иди скорее. Узнай, что там…
   Олсен сел на землю, уронив голову на руки. Лошадь мирно пощипывала траву рядом.
   — Я скоро вернусь, Олсен. Крепись, старина.
   Толпа расступилась перед шерифом. Вдвоем с Эми он вошел в салун. В нос ударили больничные запахи. Всюду окровавленные куски ваты, бинты, битое стекло, обломки посуды. Как после изрядной потасовки.
   Питер уже пришел в себя. Раненая рука болталась на перевязи. Глаза Билла были закрыты, он тяжело дышал: пуля прошила плечо и легкое. В середине комнаты лежал в луже крови Коннор. Лицо покрывала смертельная бледность, под разорванной рубахой горбились бинты, там и сям уже пропитавшиеся кровью. Доктор Мэрфи делал сердечные уколы. Вокруг, в полном безмолвии, стояли люди.
   — Жить будет? — Паттерсон кивнул на Тома.
   — Коли до утра дотянет, — ответил Мэрфи, — то надежда есть. Пуля, похоже, зацепила Сердце. Будь мы где-нибудь в Бостоне, я бы знал, что делать. Тут хирург нужен, лекарства, словом, сам понимаешь.
   — Телеграфируй в Денвер и везите парня туда.
   — Его трогать нельзя, Патт.
   — Тогда вызовем лучшего хирурга оттуда, пусть везет с собой все, что требуется.
   — Где такую уйму денег взять, Патт?
   — Олсен заплатит. А Питера в Денвер можно отправить?
   — Только если карету скорой помощи пришлют и врача с ней.
   — Тогда действуй, Мэрфи! Чтобы все честь честью было. Ну-с, Эми, теперь твоя очередь, — обратился шериф к девушке. — Расскажи, кто первый начал?
   Несколько голосов разом закричали, что Робин негодяй и убийца, но шериф быстро восстановил порядок.
   — Итак, Робин вошел…
   — Да.
   — И с кем-то заговорил?
   — Попросил стаканчик шерри.
   — И после того привязался к Тому?
   — Нет. Том сам подошел… Сказал, чтобы Робин уходил… подобру-поздорову.
   — Ясно, — ответил Паттерсон и обратился к стоявшим вокруг ковбоям. — А вы что ответите тому, кто вам скажет: проваливай отсюда, приятель, пока цел, а?
   В ответ раздалось нестройное бормотание. Черт его знает, этого шерифа, хитрит он, Робина выгораживает.
   — Эми, — продолжал тот, — сразу после тех слов Робин выхватил оружие и начал стрелять?
   — Нет, мистер Паттерсон. Робин сказал, что Том ему не должен указывать и что, если он Робина тронет, ему несдобровать. В общем, выходит, что…
   — О'кей, Эми, мы не в суде. Там разбираться будут, что выходит, а что нет. Одним словом, Робин пригрозил, что пристрелит Коннора, так? И сразу же начал палить?
   — Нет. Он отвернулся. Так… будто плюнул.
   — И дальше что?
   — Ну и Том его за плечо схватил… тряхнул…
   — И тут Робин выстрелил?
   — Нет. Робин скачала побил Тома. Подрались они. А потом Робин выстрелил.
   — Когда «потом», Эми? Робин вытащил пушку и продырявил Тома, когда тот еще не очухался после взбучки?
   Девушка не отвечала. Паттерсон повторил вопрос.
   — Мне очень нужно знать, девочка, кто первый взялся за револьвер? Все дело в этом. Вы. же тут все видели. И я знаю, никто врать не станет. Пять годков за решеткой за ложные показания не пустяк, правда? Итак, кто первый взялся за оружие?
   — Том, — тихо проговорил Питер.
   Шериф обернулся к раненому.
   — Когда Робин тебя дырявил, у тебя в руках был револьвер?
   Питер молчал.
   — Надо отвечать, приятель. Все ждут, что ты скажешь.
   — Был, — выдавил парень.
   — А в твоего дружка Робин ради забавы стрелял?
   — Нет.
   — Тогда мне не понятно, отчего все так громко кричат, что Робин убийца?
   Из толпы выступил ковбой по имени Брунс.
   — Слышь, шериф, вы с Олсеном старые дружки, вот ты и выгораживаешь олсеновского приемыша.
   — Выгораживаю, говоришь? Хорошо. А ну, выходи сюда тот, кто стерпит, если его потрясти за плечо и выгнать в три шеи вон? Есть среди вас такие?
   Ковбои переминались с ноги на ногу, никто не выходил.
   — Ну, давайте, давайте, выходите! Хочу увидеть такого терпеливца, которому все равно, когда пушкой грозят?!
   Все молчали, никто не вышел.
   — Но он тут болтал, будто его отец — Тигр! — выкрикнул кто-то.
   — А даже если и так, — парировал Паттерсон, — так что? У нас в округе, по-моему, нет привычки в чужом прошлом ковыряться. Может, вы его отцом будете попрекать?
   — Отец его грабил, мы не позволим…
   — Вот Брунс скажет! — оборвал шериф. — Скажи, Брунс!
   Тот насупился. Всем было известно, что у его отца биография не самая чистая. Конечно, не все присутствующие были потомками осевших на Западе авантюристов. Но и среди самых респектабельных фермеров найдется немало сыновей золотоискателей и прочей публики, так и оставшейся на новых землях.
   — В общем, я так понимаю, — подытожил Паттерсон. — Вам не нравится, как я исполняю свой долг. Ладно, воля ваша. Я три недели гонялся по перевалам за Тедди Бабером и все-таки изловил. А теперь вот не хочу невиновного за решетку отправлять, и вам не нравится… Я не Олсену друг, а правде. Хотите, можете выбирать себе другого шерифа!
   Он снял серебряную звезду и пошел из салуна. Толпа зашумела. Выступил вперед один из зажиточных фермеров.
   — Постой, Патт, никто не сказал, что мы хотим другого. Никто не сказал, что ты несправедлив…
   В Биркхеме хорошо знали, что значил для городка Паттерсон. Хороший шериф — большая удача. А придет кто-нибудь другой, еще неизвестно, как оно обернется.
   — Но я вам вот что скажу, — произнес Паттерсон. — Вы сами виноваты в том, что случилось. Все из-за того, что завелась кое у кого привычка позорить безответного парня… Я попробую Робина вернуть. Он стрелял защищаясь. Не верится мне, чтоб он был способен на уголовщину…
   В салун вбежал взволнованный человек.
   — Шериф здесь?.. Скорее! Там Робин застрелил старика Текса!
   Эми упала без чувств. Убили ее отца.
   Люди замерли. Паттерсон деловито прицепил на место серебряную звезду.
   — Парни, — твердо произнес он, — через пять минут всем быть здесь. Верхом. Робина надо догнать и обезвредить. Надо его взять — живым или мертвым.

3

   Убийство произошло совсем рядом. Убитый лежал на улице недалеко от салуна. Наверное, выстрел можно было услыхать.
   Преступник стрелял в упор. Пуля попала точно в сердце, так что на рубахе остались пороховые отметины. С момента убийства прошло совсем немного времени, но тело уже остыло.
   — Кто видел? — потребовал шериф.
   — Я, — отозвался меховщик Баггинс, живший напротив, в комнатенке за лавкой.
   — Расскажи, что произошло.
   — Да поругались они. Я как раз в лавке сидел и выглянул. Текс на Робина кричал, чтоб убирался, мол, и не смел больше к Эми свататься. Дескать, однажды он, Текс, Робина уже выставил, а с тех пор ничего не переменилось. Текс орал, что ему настоящий ковбой в зятья нужен, а не какая-то размазня… Робин его ногой ударил, он верхом был. Разговаривал-то спокойно, но голосом таким, будто душит его что-то. Грозил, одним словом. Мол, берегись, Текс, все изменилось, я нынче другой… У нас тут часто скандалят, ну я и пошел к себе в лавку. А через минуту выстрел! Я выскочил, а Робина уж и след простыл. Только копыта вдалеке стучат — ускакал, стало быть. А Текс вот тут лежит…