Ховард Жозеф. Омен. Дэмьен.

   — Может быть, выйди Мэрион замуж, она не была бы такой стервой. — Анна вновь прильнула к Ричарду.
   — Интересно, чего только не сделает настоящий мужчина, — возбужденно проговорил Ричард, привлекая к себе жену. Она на секунду отстранилась и прошептала, глядя на него глазами невинной девочки:
   — Обещаешь?
   Ричард понял, что не может дальше сопротивляться.
   — Обещаю, — прошептал он, выключая свет, — больше тети Мэрион здесь не будет.
   Два огонька погасли в один и тот же момент. Освещение в спальне тети Мэрион и свет в ее глазах.
   Старушка была мертва, Библия выскользнула из ее рук.
   Никто не знал, что же здесь произошло, кроме исполинского черного ворона, вылетевшего из ее окна. Огромная черная птица стремительно взмыла в ночь.

2

   На следующий день в Дэвидсоновской Военной Академии состоялся торжественный парад. Курсанты высыпали на плац и под грохот школьного духового оркестра принялись маршировать в ослепительном блеске всех своих регалии.
   Большинство ребят, прокручивая в голове ежедневные утренние занятия, пытались при этом демонстрировать что-то вроде бравой военной выправки.
   Полковник стоял на широкой каменной лестнице, ведущей к главному зданию Академии, и сиял от гордости, глядя на стройные ряды молодых курсантов. Для военного он был тучноват, но, зная прекрасно, что родная страна не призовет его под знамена на свою защиту, полковник позволял себе это удовольствие — сытно и вкусно поесть.
   Рядом с ним стоял строгий, красивый, несколько настороженный молодой человек. Его тугие мышцы прямо-таки играли под тщательно отутюженной формой. Внешний вид молодого человека походил на вызов обрюзгшему полковнику.
   Полковник произнес приветственную речь по случаю возвращения курсантов в Академию после Дня Благодарения. Затем был сделан ряд объявлений о школьном расписании на следующие недели.
   Стоя на плацу, Марк незаметно шепнул Дэмьену:
   — Это, кажется, он. — Его слова относились к молодому, атлетически сложенному офицеру, застывшему рядом с полковником.
   — Вроде ничего выглядит, — прошептал в ответ Дэмьен.
   — Ну, если гориллы в твоем вкусе…
   Как раз в этот момент полковник скомандовал:
   — Взвод Брэдли — оставаться на месте. Всем остальным — в столовую. Правое плечо вперед… Шагом марш!
   Мальчики сгрудились вокруг двух офицеров. Полковник кивнул в сторону молодого человека.
   — Это сержант Дэниэль Нефф. Он здесь вместо сержанта Гудрича.
   Данное сообщение явилось первым упоминанием о сержанте Гудриче. Как бы парадоксально это ни выглядело в военной школе, но с курсантами старались по возможности не заводить разговоров на тему о смерти, а уж разговоры о самоубийстве вообще не допускались, ибо подобный акт считался позорным для мужчины. Поэтому упоминание о несчастном Гудриче явилось первым и последним.
   — Сержант Нефф — опытный солдат, — продолжал полковник, — и я наперед уверен, что вы станете лучшим взводом Академии. — Полковник подбадривающе улыбнулся. Потом повернулся к Неффу: — Ну, а дальше вы уж сами знакомьтесь, сержант.
   Нефф лихо отсалютовал, а затем, продолжая стоять по стойке «смирно», проводил взглядом удаляющегося полковника.
   В заднем ряду взвода стоял огромный парень, на голову возвышавшийся над всеми курсантами. Он был грузен и толст, его шея и кулаки неуклюже торчали из воротничка и рукавов рубашки, слишком для него тесной. Верзилу звали Тедди. Пытаясь как бы скомпенсировать свою более чем непривлекательную внешность, он измывался над всеми остальными ребятами.
   В этот момент Тедди решил, что неплохо было бы с ходу произвести впечатление на нового сержанта.
   — Господин сержант, — подобострастно заулыбался он, нарочито разглядывая ряд ослепительно сверкающих медалей на груди Неффа. — За что вы получили ваши награды?
   — Откроете свой рот только тогда, когда я с вами заговорю, — рявкнул Нефф. — Вы будете слушаться каждого моего слова! Я намерен довести вашу подготовку до самого блестящего состояния. А посему буду полировать вас до тех пор, пока блеск ваших достижений не ослепит всю Академию.
   Нефф замолчал и окинул взглядом всех курсантов.
   — Ясно?
   Побледневшие мальчики кивнули. Тедди опустил голову и сглотнул ком обиды, застрявший в горле. Он не выносил, когда его в чьем-то присутствии осекали.
   — Я еще поговорю с каждым из вас отдельно. После завтрака в моем кабинете, — продолжал Нефф. — А пока что назовите ваши имена.
   Расхаживая взад-вперед, он остановился перед Марком.
   — Марк Торн, — робко произнес мальчик, изнемогая под жестким взглядом офицера.
   — У меня, Торн, имеется воинское звание, и оно меня пока что устраивает.
   — Марк Торн, господин сержант.
   — Торн, а? — заулыбался Нефф. — Вашу семью ведь многое связывает с этой Академией, не так ли?
   Марк, выросший в богатстве и роскоши, был идеально воспитан и чувствовал, что напоминать о своих славных предках значило бы допустить ужасную бестактность по отношению к остальным ребятам. Поэтому он, обливаясь краской стыда, молча стоял, не зная, что и ответить.
   — Что, разве не так? — настойчивее повторил свой вопрос Нефф. Марк деликатно ответил:
   — Мои отец и дед были здесь курсантами.
   — Хорошо, — произнес Нефф, приятно удивленный тактичностью мальчика. — Но учти, что это не дает тебе никаких преимуществ, мы все здесь в равном положении.
   — Да, господин сержант, — с готовностью кивнул Марк, сгорая от нетерпения, когда же наконец офицер от него отстанет.
   Тедди не смог удержаться от соблазна вознаградить себя за унижение.
   — Мы все это слышали и раньше, — прошипел он. Курсанты замерли на месте.
   Нефф круто повернулся к Тедди и злобно бросил:
   — Но не от меня, ясно?
   Да, этого «новенького» так просто не одолеешь. Тедди не выдержал тяжелого взгляда Неффа и опустил голову.
   Нефф двинулся дальше.
   — Имя?
   — Дэмьен Торн, господин сержант.
   Нефф стрельнул взглядом в сторону Марка, потом опять уставился на Дэмьена.
   — Вы не похожи.
   — Мы — двоюродные братья, господин сержант, — пояснил подросток и рискнул улыбнуться. Что-то неуловимое мелькнуло в глазах Неффа, но тут же исчезло.
   — Хорошо. Но и к тебе относится то же самое. Никаких привилегий.
   Дэмьен кивнул и провожал взглядом командира, пока тот подходил к следующему курсанту. Что-то в этом Неффе взбудоражило Дэмьена, взволновало его до мозга костей. Но что это было, он не понимал. Пока.
   В шестидесяти милях от Академии, в самом сердце Чикаго, Ричард Торн шагал по затейливо обставленному вестибюлю огромного здания — главного офиса «Торн Индастриз». Рядом с ним находился и президент компании Билл Ахертон. В холле присутствовали еще несколько человек: либо самые рьяные служащие, так как было слишком рано, либо те, кто возвращался с ночной смены.
   Ахертон, добрейший и внешне непримечательный, мог бы стать, вероятно, первоклассным шпионом. Ему стукнуло шестьдесят четыре года, и по жизни он скользил медленно, но уверенно, без всяческих усилий продвигаясь к намеченной цели.
   После окончаний колледжа Ахертон пришел работать в компанию «Торн Индастриз», в отдел развития и планирования. Он сделал блестящую карьеру и числился теперь вторым человеком после Ричарда Торна, являвшегося председателем правления директоров.
   Ахертон по-прежнему жил в доме, который купил после женитьбы на своей однокурснице. Он горячо любил свою жену, она была его первой и единственной женщиной. Жизнь не припасла никаких особых сюрпризов для Билла Ахертона, и он с удивленным смущением наблюдал взлеты и крушения судеб своих друзей, чье существование было значительно неустойчивей, чем его собственное.
   Ахертон, возможно, был слишком мягок, но далеко не глуп. Да и кто, будучи недалеким человеком, мог бы стать президентом «Торн Индастриз»? Одна мысль сегодня не давала президенту покоя, мысль, зародившаяся в нем уже давно. И она была связана с Полем Бухером — директором отдела Специального Проектирования и его, Ахертона, непосредственным подчиненным.
   Бухер — молодой мужчина, почти на тридцать лет моложе Ахертона, не делал секрета из того, что метил на место президента компании. Но не это беспокоило Ахертона. У него с давних пор выработался иммунитет ко всякого рода интригам. Президент прочно занимал свое место, ибо прекрасно разбирался в работе и понимал, что Ричард Торн, один из его старейших и лучших друзей, никогда не поддастся ни на какие маккиавеллиевские уловки. А волновало Ахертона то, что чем ближе узнавал он Бухера, тем явственней обнаруживал в нем жестокость и беспринципность. Проводимые его заместителем деловые операции рано или поздно могли отрицательно сказаться на репутации компании и, что еще опаснее, могли навлечь на «Торн Индастриз» серьезные неприятности, особенно если учесть, что в перспективе Бухера ожидали более обширные полномочия, чем в настоящее время.
   Все это разом пронеслось в сознании Ахертона, пока они вместе с Ричардом Торном пересекали вестибюль, направляясь к вращающимся дверям. Они должны были встретиться с Бухером, предложившим компании «Торн Индастриз» приобрести сельскохозяйственный завод и осмотреть предприятие.
   Ахертон решил сегодня пораньше прийти на работу, чтобы поделиться своими опасениями с Торном прежде, чем они попадут на завод. Он понимал, что там у него уже не будет возможности выговориться.
   Торн, как обычно, оставался дипломатом.
   — Я первый, кто признает, что с Полем сработаться трудно, — высказал он свое мнение, — но ведь нам потребовалось целых три года, чтобы найти человека подобной квалификации.
   — Но я не ставлю под вопрос его профессиональные качества, — возразил Ахертон, — я говорю о…
   — О его стиле, — закончил за него Торн как раз в тот момент, когда они выходили к автомобилю, поджидавшему их.
   Ахертон отрицательно покачал головой:
   — Я легко мог бы смириться с его стилем. Каждый день я встречаюсь с разными людьми. Не в этом дело. Мне просто не нравится, что он предлагает. У меня это стоит уже поперек горла, и я не собираюсь скрывать свое отношение ко всем его затеям.
   — Ты беспокоишься, как бы у нас не возникли неприятности в департаменте юстиции, — заключил Торн.
   — Но он ввязался в очень щепетильные делишки…
   Они подошли к лимузину, Мюррей открыл дверцу.
   — Давай-ка выслушаем его самого, — предложил Торн, когда они удобно расположились на заднем сиденье автомобиля. — Я прошу тебя высказывать свои соображения несколько более… деликатно… чем обычно.
   Мюррей захлопнул автомобильную дверцу под одобрительное хмыканье Ахертона.
   Один за другим курсанты взвода Брэдли входили в кабинет нового командира. Они робко и нетерпеливо ожидали своей очереди в коридоре рядом с его кабинетом. Тедди с видом неимоверной скуки опирался о стену. Он пытался придать своему лицу этакое бесстрастное выражение, чтобы никому и в голову не пришло, будто Тедди хоть на миг испугался Неффа, дважды унизившего его в глазах курсантов.
   На самом деле Тедди порядком струхнул. И теперь пытался прояснить для себя, как изменить тактику своего поведения в отношении нового сержанта.
   Как обычно возле Тедди околачивалась пара-другая подхалимов, на лицах у них было написано такое же нарочитое безразличие. Чтобы хоть как-то скрасить ожидание, Тедди решился на маленькое представление. Он подошел к противоположной стене, где аккуратными рядами были вывешены примерно сорок фотографий. На них в хронологическом порядке были запечатлены все футбольные команды Академии. Рассматривая фотографии, можно было узнать не только о том, как развивалась с годами игра в футбол, но и о том, кто учился здесь в разное время, сопоставив их с сегодняшними курсантами. Любопытный вывод напрашивался в результате этого сравнения: если и существовало в старое доброе время нечто, называемое честью мундира, то теперь ее место заняла озлобленность — именно на этом очень часто строились сейчас отношения между курсантами.
   Тедди нашел наконец то, что искал:
   — Мой старик играл за эту команду. Вот он, — пояснил он, тыча жирным пальцем в одну из фотографий. Несколько слоняющихся в ожидании своей очереди подростков подошли к верзиле, чтобы взглянуть на фотографию. — Он играл на переднем крае, — помедлив, продолжал Тедди, а затем оглянулся на Дэмьена.
   — Роберт Торн играл правым защитником, — в голосе Тедди прозвучало неприкрытое презрение. — Мне кажется, уж ты-то в состоянии купить себе все, что угодно?
   Дэмьен оттолкнулся от стены, на которую опирался:
   — Тедди, — угрожающе произнес он.
   Верзила оглянулся на приблизившихся курсантов, с нетерпением ожидающих развития событий, и откровенно полез на рожон.
   — Ты не прикупил еще право на правого защитника?
   Кругом послышались сдавленные смешки. Дэмьен двинулся на Тедди, но в этот момент дверь в кабинет Неффа распахнулась и оттуда вышел Марк. Он сразу же почувствовал сгустившуюся, напряженную вражду, возникшую между его кузеном и Тедди. Марк прокашлялся и спокойно произнес:
   — Дэмьен, ты следующий.
   Дэмьен взглянул на брата, затем снова впился глазами в Тедди.
   — Не смей никогда больше упоминать имени моего отца. Никогда, — проговорил он, сам удивляясь той угрозе, которая прозвучала в голосе. Дэмьен резко повернулся и исчез за дверью, тихо закрыв ее за собой.
   Тедди глянул на Марка и фыркнул.
   — Твой братец, очевидно, думает, будто представляет из себя что-то стоящее, да? — Верзила повернулся к собравшимся. — Мой предок мне тут как-то поведал, что Торны сами себе мастерят шляпы, ведь ни в одном магазине не найти чего-нибудь подходящего на их умные и большие головы! — Тедди гнусно захихикал, и большинство курсантов, побаиваясь верзилу, последовали его примеру.
   Марк шагнул к Тедди и отчетливо, с ледяным спокойствием, спросил его:
   — Ты филателист?
   Тедди не мог распознать подвоха, но прекрасно понял, что здесь спрятана какая-то уловка. Хотя совершенно не ожидал от Марка, что тот способен хоть на малейшее сопротивление. Вот Дэмьен — это, конечно, да, это крепкий орешек. Ну, а Марк…
   — Кто, кто? — переспросил Тедди, потягиваясь и еще сильнее возвышаясь над Марком.
   — Что ж, попробую тогда объяснить, — с холодной иронией продолжал Марк. — Ты марки собираешь?
   — Нет, — ответил верзила, все еще не понимая, куда клонит этот Торн.
   — Ну так, — ухмыльнулся Марк, — скоро начнешь. Прямо сейчас! — И с этими словами он изо всех сил пнул по левой ноге Тедди.
   Верзила на мгновение застыл. Он был поражен не столько тем, что этот сосунок отдавил ему ногу, — хотя боль была преизрядная, и Тедди запрыгал на одной ноге, — его удивило, как Марк посмел сделать это. Никто в школе так вызывающе не вел себя с ним, и Тедди пребывал в страшной растерянности.
   Не отличаясь сообразительностью, верзила медленно раскидывал мозгами, что же ему предпринять. В это время Марк, грустно покачивая головой и заметно усмехаясь, ударил каблуком по другой ноге Тедди. Ошеломленный Тедди не смог устоять на месте.
   Курсанты еле сдерживали смех, до того нелепо выглядел их мучитель, прыгая с ноги на ногу. Но тем не менее они хорошо понимали, что основная битва еще впереди, и знали, кто ее выиграет. Поэтому, поставив на Тедди, они прикинули в уме возможные последствия своего смеха и сочли за благо смолчать. Расступившись, они оставили Марка один на один с Тедди..
   Дэмьен стоял перед массивным письменным столом, за которым восседал Нефф, перелистывая дело Торна. Наконец он обнаружил то, что искал. Его палец побежал по списку оценок мальчика.
   — Математика, — начал он, — «хорошо». Логика… «очень хорошо». Военная история… прилично. — Брови его поднялись. — Здесь можно постараться как следует.
   — Да, господин сержант. — Дэмьен почти не слушал командира. Он едва заметно покачивался взад-вперед на носках и вслед за Неффом поглядывал в окно, мельком наблюдая, как самый младший взвод высыпал на утреннюю переменку.
   — Физические упражнения, — продолжал Нефф, — «отлично». — Он отложил папку и, сцепив пальцы, наклонился вперед. — Я слышал, ты хороший футболист. — Торн вздрогнул. Он знал, что играл неплохо, но не любил говорить об этом. В конце концов слова ведь ничего не значили. Только действие имело силу.
   — Гордись своими достижениями! — рявкнул Нефф, отчего Дэмьен тут же вытянулся по стойке «смирно». — Гордиться — нормально, правда, когда есть, чем гордиться! — Нефф для верности треснул кулаком по столу.
   — Да, господин сержант.
   — Я буду присутствовать на сегодняшней игре, — откинулся на спинку стула Нефф. Слова прозвучали скорее как вызов. Дэмьен кивнул. Едва ощутимое, какое-то глубинное волнение опять начало подниматься в нем. Нефф странным образом действовал на мальчика.
   Воцарилось неловкое молчание. Сержант как будто собирался с мыслями. Наконец он прикрыл глаза и проникновенно начал:
   — Я здесь для того, чтобы обучать тебя. Но не только. Мне необходимо и… защищать тебя. — Нефф подбирал каждое слово. — Если у тебя возникнет какая-нибудь проблема — приходи ко мне. Не бойся…
   «Не бойся?» — мелькнуло вдруг в голове Дэмьена. Он начал внимательно прислушиваться.
   — И днем, и ночью, нужен какой совет… приходи ко мне. — Нефф открыл глаза. — Понимаешь?
   Дэмьен ничего не понимал, но согласно кивнул.
   — Да, господин сержант.
   — Скоро мы познакомимся с тобой поближе, — продолжал Нефф. Затем взглянул на папку и ткнул пальцем в соответствующий пункт. — Я вижу, ты сирота.
   Мальчик опять кивнул.
   Нефф подбадривающе улыбнулся.
   — Я тоже, — сообщил он. — Видишь, между нами кое-что общее.
   Дэмьен удивленно взглянул на сержанта. Он совершенно запутался и не мог объяснить, что происходит. Внезапно улыбка исчезла с лица Неффа, он встал, отвернулся и взглянул в окно. Голос его снова приобрел сухие, казенные интонации. Он вытер платком лоб и произнес:
   — Пришлите Фостера.
   Дэмьен бесшумно выскользнул за дверь.
   Услышав, что дверь за мальчиком затворилась, Нефф уронил голову на грудь и глубоко вздохнул. Часть сложнейшего дела была сделана.
   Дэмьен вышел в коридор как раз в тот момент, когда Тедди нанес сокрушительный удар по Марку. Марк, скорчившись, лежал на полу и прикрывал разбитое лицо руками. Ни секунды не раздумывая, Дэмьен крикнул:
   — Тедди!
   Странно прозвучал его голос, совсем не похож он был на его прежний мальчишеский, к которому здесь все привыкли. В этом окрике воплотилась пугающая глубина и сила, в нем прозвучала вся резкость команды, которой невозможно не повиноваться.
   Верзила обернулся. На губах у него застыла торжествующая ухмылка. Но, заглянув в ледяные, пронзительные глаза Дэмьена, он в тот же момент перестал гримасничать.
   Сгрудившиеся вокруг них курсанты замерли в ожидании.
   И вдруг послышался какой-то странный звук, похожий на клацанье, как будто хлопали друг о друга тонкие металлические пластинки. Тедди завертел головой в поисках источника звука. Но, казалось, никто, кроме верзилы, и не слышал его. Ребята с удивлением уставились на Тедди. Клацанье становилось все громче, пока не стало ясно, что исходило оно от огромных, сильных крыльев, бьющихся в воздухе прямо над головой верзилы! Тот закрутился на месте и истошно завопил:
   — Прекрати это!
   Он размахивал руками, пытаясь ухватить нечто невидимое, что, похоже, стремительно атаковало его голову. Собравшиеся застыли с открытыми ртами. Дэмьен, казалось, находился в трансе. Марк вскочил на ноги и уставился на Тедди.
   И тут внезапно как будто мощный воздушный поток подхватил верзилу, его приподняло над полом — все выше и выше — и яростно швырнуло о стену!
   В этот момент дверь кабинета открылась, и на пороге показался Нефф. Неожиданное появление командира вывело Дэмьена из транса, он тряхнул головой и заморгал. Тедди скорчился у стены. Клацанье затихло. Курсанты, не шелохнувшись, стояли, как пригвожденные к полу.
   — Что это ты делаешь на полу? — поинтересовался Нефф у Тедди.
   Тедди не мог говорить. Всхлипывая и потирая челюсть, он сделал попытку привстать.
   — Кто тебя ударил? — настаивал сержант.
   Тедди наконец поднялся.
   — Никто, сэр.
   — О'кей, — согласился Нефф. — Фостер следующий.
   Сержант повернулся и направился в кабинет. Курсант по имени Фостер последовал за ним, тихо притворив за собой дверь.
   Установившаяся тишина невыносимо давила. Наконец Дэмьен, протолкнувшись сквозь ряды учащихся, устремился к выходу. Марк бросился за ним. На полпути Марк схватил брата за руку.
   — Что ты с ним сделал? — взволнованно спросил он.
   — Я не знаю, — ответил Дэмьен, не понимая, что произошло на самом деле. Может, он начинает сходить с ума, как и его отец?
   — Меня пригласили играть в оркестре, — сообщил Марк.
   Дэмьен улыбнулся, искренне радуясь, что предмет разговора наконец переменился.
   — Отлично. — Дэмьен повеселел, мгновенно превратившись в прежнего раскованного и веселого мальчишку. Он захлопал ресницами и легонько ткнул Марка локтем. — Побежали на поле, я тебя сейчас обставлю!
   И они помчались, хохоча и улюлюкая, расплескивая вокруг себя веселье и мальчишескую энергию.
   Как и все обыкновенные дети.
   Особняк Торнов готовился к зиме. Слуги вытрясали пыль из широких белоснежных покрывал и набрасывали их на мебель, отчего дом скоро превратился в некое подобие музея или усыпальницы.
   Анна вышла из столовой и по широкой мраморной лестнице взбежала на второй этаж. Эта ежегодная домашняя рутина всегда угнетала ее, хотелось закончить все побыстрее.
   Проходя мимо спальни, она заметила служанок, собирающих в комнатах грязное белье, и подошла к одной из девушек:
   — Мисс Мэрион уже встала, Дженни?
   Служанка отрицательно покачала головой:
   — Мне кажется, она еще не проснулась, миссис Торн. Я стучала, стучала, но она не отвечает.
   — Спасибо, — бросила Анна и заспешила в сторону спальни тетушки Мэрион. Подойдя к дверям, Анна настойчиво постучала.
   Ни звука в ответ.
   Она приложила ухо к дверям, но ничего не услышала.
   — Тетя Мэрион, вы хотите опоздать на самолет?
   И опять ни звука не донеслось из спальни.
   Анна дернула ручку двери и вошла в спальню. Постель была пустой. Несмятые простыни и одеяло свидетельствовали о бессонной ночи тетушки. Анна бросилась в ванную и, не добежав до нее, обнаружила, наконец, тетушку Мэрион. Старушка, вытянувшись, лежала на коврике возле кровати.
   Тело ее застыло в такой неестественной позе, что было ясно: Мэрион мертва. Старенькая Библия лежала здесь же, в нескольких дюймах от вытянутой руки.
   Анна зажала рот рукой, чтобы не закричать, и зажмурила глаза, пытаясь отогнать от себя страшную реальность. И постыдный скандал накануне вечером, и глупые обвинения показались ей в один миг такими бессмысленными и жестокими.
   Когда Анна вновь открыла глаза, взгляд ее упал на распахнутое окно. Утренний ветер колебал бледные кружевные занавески.
   К югу от Чикаго территория приобретала вид плоской равнины, как в Канзасе. Здесь в основном находились сельскохозяйственные угодья. Новый завод, так приглянувшийся Бухеру, располагался именно в этой местности. Стеклянный стены завода простирались, казалось, в бесконечность — не здание, а прямо какая-то научная фантастика, — и все это на фоне пейзажа XIX века.
   Фантомами из будущего казались и опускавшийся прямо на поле вертолет компании «Торн Индастриз», и небольшой электрокар, поджидавший их. Выглядел электрокар весьма занятно — нечто вроде супертележки для гольфа с вмонтированной внутрь радиосистемой и телевизором.
   Управлял электрокаром Дэвид Пасариан, шеф отдела сельскохозяйственных исследований компании Торнов. Это был человек Бухера.
   Пасариан был смуглым индейцем небольшого роста. Еще во времена своей юности он испытал на себе, что такое голод, и уж кому, как не ему, следовало заниматься сельским хозяйством. Отдел Пасариана выискивал все возможные способы накормить ту часть земного шара, которая, к великому негодованию индейца, называлась Третьим миром. Как не понять, возмущался он, что мир-то един, неделим, и либо все будут сыты, либо все будут голодать.
   Пасариан вспомнил Бангладеш, где на улицах видел ребятишек, сбивавшихся, как дикие собаки, в стайки. Эти высохшие, сморщенные дети со вздутыми от голода животами готовы были убить за крошку хлеба. Сепаратизм, заложенный в самом словосочетании «Третий мир», бесил Пасариана так же, как и отношение к этим странам его начальника Поля Бухера.
   Бухеру было ровным счетом наплевать и на детей, и на Третий мир, вместе взятых. Он не замечал вокруг себя ничего, кроме процентов с прибыли или иных голых и холодных цифр. Пасариан ненавидел холодный расчет своего начальника, но успокаивал себя мыслью, что расчет расчетом — Бог с ним в конце концов, — главное все же заключалось в том, чтобы накормить голодных.
   Индеец согласился на уговоры Бухера встретить Торна. Пасариан сидел сейчас в этой не то тележке, не то напичканном всяким радиооборудованием контейнере.
   Вертолет приземлился. Поздоровавшись, мужчины расселись в электрокаре и отправились в поле. Пасариан управлял тележкой, Торн сидел рядом, двое других находились сзади. Бухер с ходу начал высказывать свою позицию, подтвердив все опасения Ахертона.