Хьюздон Биверли. Серебряные фонтаны. Книга 2

   Потом, поцеловав Лео, я сказала:
   – Во второй раз было даже лучше, чем в первый. Спасибо, Лео, большое спасибо, – и я заснула в его объятиях.
   Лео приходил ко мне в спальню каждую ночь. Каждый раз он неуверенно останавливался у моей постели: «Не знаю, что у меня получится», – а я отвечала: «Ну, тогда только приласкаемся». Но всегда, между нами происходило большее, чем ласка.
   После этого он ждал моего поцелуя, а затем засыпал. Я лежала рядом с Лео, согретая и довольная, вспоминая взволнованное предвкушение на его лице, возникающее каждый раз, когда я приглашала его к себе, возгласы удовольствия, когда я удерживала его в себе, последний непроизвольный стон наслаждения, когда он отдавал мне свой дар любви. Воспоминание этих мгновений вызывало у меня особенное чувство, потому что у Лео, не было других женщин – женщин, которые бы могли дать ему то, что давала я, других женщин, от которых он хотел бы этого. Их не было и раньше, кроме ее, но она не любила его, не хотела его – значит, у него была только я. «Любовный акт не должен совершаться без взаимного доверия и привязанности... а только в браке». А я была женой Лео и любила его. Бывали вечера, когда это особенное, драгоценное чувство было таким сильным, что я не могла сдержать его. Я тянулась к Лео, целовала его снова и снова, говоря своими поцелуями, что я здесь, рядом с ним. Поцелуи говорили и о том, что если Лео пожелает совершить любовный акт, то я здесь и хочу этого. Часто он тоже этого хотел, и мы занимались любовью, от души и безоглядно.
   Как-то я так быстро заснула после этого, что распростерлась прямо на Лео, его член остался в моем лоне – и наутро мы проснулись оттого, что вновь начали заниматься любовью, почти не сознавая этого. Должна сказать, что Лео удивился этому, но я просунула руки под его крепкие ягодицы и притянула его поближе. Когда мы закончили, я поцеловала его и сказала:
   – Приятный способ пожелать друг другу доброго утра, Лео. Но тебе пора уходить, потому что ко мне вот-вот войдет Берта с чаем, – он ушел, все еще удивляясь, а за завтраком поглядывал на меня украдкой, словно не мог поверить в случившееся.
   Днем мы мало разговаривали друг с другом – говорили о детях, о розах, о том, что из-за непогоды задерживается уборка урожая. Лео все еще ездил в Солсбери трижды в неделю, а я занималась делами в кабинете имения, но каждое утро мы теперь завтракали вместе, а Лео больше не пропускал обед.
   Недели две спустя, после обеда, я сказала Лео:
   – Мне нужно сходить на домашнюю ферму, взять счета за прошлый месяц. Мистер Селби должен был забрать их у Арнотта, но погода помешала. Если их не взять сейчас, из-за сбора урожая это затянется на недели, – я встала, чтобы уйти, но Лео захотел пойти со мной.
   В этот день не было дождя. У зарослей орешника мы свернули с тропинки на проселочную дорогу. Было очень грязно, и мне пришлось выбрать путь рядом с колеей. Когда я, догнала ушедшего вперед Лео, то спросила:
   – Можно взять тебя под руку, Лео?
   – Конечно.
   Я взяла его под руку и прижалась к нему поближе.
   – Ты больше не хромаешь, – заметила я, пока он приноравливался идти со мной в ногу.
   – Да, моя нога уже выздоровела. Рукой я тоже снова владею полностью.
   – Да, как удачно... – я прервалась. – Смотри, вон Персей – уверена, ждет своих корочек. – Бык поднял свою огромную голову и потрусил к ограде. – Я не забыла, старина Перси, вот они, – я взобралась на перекладину ограды и покормила его, затем погладила его массивный лоб. – Ты хороший мальчик, Перси, – повернувшись к Лео, я объяснила: – Он каждой новой телке сделал теленка. Мы очень им довольны. – Я почесала Перси в его любимом местечке за ушами. – Хорошо поработал, старина?
   – Сомневаюсь, – голос Лео прозвучал несколько странно, – что он считает это работой.
   – Но ведь быков держат для этого. Тот джерсейский бык, – лентяй. Он не очень-то лезет к телкам. Но здесь Перси, он за этим следит. Он делает свое дело как надо – правда, красавчик мой? – я снова похлопала быка, а он махнул хвостом в ответ. Я оглянулась и увидела, что Лео смотрит на меня с очень странным выражением во взгляде. Увидев это, я не могла сдержаться, будто на меня что-то нашло. Я потянулась к Лео, обняла его за шею и прошептала в самое ухо: – Ты тоже делаешь свое дело как надо.
   Я почувствовала, что тело Лео затряслось, и на мгновение испугалась, не рассердила ли его, но затем поняла, что он смеется.
   – Эми! Как ты могла!
   Я уткнулась ему в ухо и поцеловала. Лео обнял меня.
   – Добрый день, мой лорд, моя леди, – послышался голос.
   Лео отпустил меня так поспешно, что мне пришлось ухватиться за рог Перси, чтобы удержать равновесие.
   – Я увидел, что вы шли сюда, и решил подойти поздороваться, – сказал мистер Арнотт. – Ваша леди всегда останавливается здесь, чтобы сказать словечко этому быку. Она, приучила его есть с руки, сумела.
   – Да, Арнотт, она это умеет, – сказал Лео. – Кажется, погода улучшается?
   Мистер Арнотт хмыкнул:
   – Ухудшается, я бы сказал. А ведь в июне все было так хорошо! Думали, что дела наконец-то пошли на лад после тяжелой зимы. Я как раз хотел спросить вашу леди, появятся ли здесь обещанные солдаты – иначе мы затянем с уборкой.
   Мы с мистером Арноттом стали обсуждать приготовления к уборке урожая, а Лео наблюдал за нами, облокотившись на верхнюю перекладину изгороди. Перси слушал вместе с ним. Когда мы закончили разговор, Перси фыркнул и потрусил к телкам.
   – Он хороший бык, мой лорд, – одобрительно сказал мистер Арнотт, глядя ему вслед.
   –Да, жена сказала мне.
   – Всех коров обеспечил телятами, не то, что этот молодой джерсейский, – он покачал головой: – Ох уж эта молодежь, нет в ней силенок.
   Лицо Лео приняло забавное выражение.
   – Я как раз рассказывала об этом его светлости, – сказала я. – Мистер Арнотт, у вас уже готовы счета?
   – Да, моя леди, почти, – уклончиво взглянул он.
   – «Почти» не означает «готовы», – твердо сказала я. – А теперь покажите мне, какие, у вас есть, а я помогу вам разобраться с остальными. Я хочу взять их с собой сегодня.
   Мистер Арнотт взглянул на Лео.
   – Она настоящий рабовладелец – ваша леди.
   – Если вы предпочитаете разбираться со счетами сами, мистер Арнотт... – отпарировала я.
   – Нет-нет...
   Когда забрала счета, то напоследок обратилась к нему, потому что нашла способ обойти его необязательность:
   – Если в будущем вы возьмете на себя труд сразу же складывать счета в этот ящичек, который я поставила для вас, то конце концов все получится быстрее. Кроме того, это будет и аккуратнее.
   Мистер Арнотт оглянулся и подмигнул Лео:
   – Легче сделать, что велено, чем каждый месяц слушать придирки, а, мой лорд?
   – Гораздо легче, Арнотт, – засмеялся Лео. – Я понял то же самое.
   – Я не придираюсь к тебе, – возмущенно сказала я, когда мы шли назад.
   – Не всегда.
   – Вообще никогда!
   – А как насчет того, когда Маттеус велел мне лежать в постели?
   – Это другое дело – тогда к тебе было необходимо придираться, – Лео засмеялся, а я добавила: – Кроме того, это было правильно, потому что сейчас ты снова бодр и здоров.
   Смех Лео затих.
   – Да, я уже поправился, так считают и врачи. Завтра я возвращаюсь во Францию.
   Я повисла на руке Лео, вынудив его остановиться.
   – Назад? Назад во Францию?
   – Нет-нет, сначала на более легкую работу, в Англии.
   – Почему ты ничего мне не сказал?
   – Я собирался сказать этим вечером. Я все еще не могла поверить в это.
   – Но я думала, что ты останешься дома, по крайней мере, до конца сбора урожая...
   – Нет, боюсь, что нет.
   – Разве ты не мог бы, разве ты не мог... – я хотела сказать – «вообще не возвращаться в армию». В конце концов, он был уже в возрасте, он знал множество влиятельных людей, а этот лорд Кроуфорд уже ушел из солдат и вернулся в правительство, возглавлять министерство сельского хозяйства. Но хотя эти мысли зароились в моей голове, я сознавала, что Лео не оставит армию, пока война не кончится. Поэтому я просто спросила: – Разве ты не мог попросить остаться подольше?
   – По-моему, мне не требуются никакие особые привилегии. Вспомни, что я уже получил поблажку, вернувшись домой, из госпиталя пораньше – другим так не повезло.
   Я пошла дальше, борясь со слезами – я была потрясена тем, что отъезд Лео наступил так скоро и внезапно. Вдруг Лео остановил меня и повернул лицом к себе.
   – Эми, как только узнаешь о своем положении, сразу же напиши мне, – он вгляделся в мое лицо и тихо спросил: – У тебя уже задержка?
   – Я ничего не узнаю до следующего понедельника, – покачала я головой. – Но все равно я не могу сказать точно, когда. С Флорой и Розой я ни в чем не была уверена, пока не почувствовала шевеление.
   – Если даже ты не будешь уверена, то напиши мне, когда у тебя появятся основания для подозрений.
   – Но если так, не будет ли лучше сообщить тебе, когда все будет уже позади – чтобы ты не беспокоился?
   – Нет! – почти выкрикнул Лео. – Я – твой муж и это мое право – беспокоиться за тебя. Обещай, что будешь со мной, совершенно честной, Эми.
   Я взглянула на Лео и вспомнила, что он не был, совершенно честным со мной, но он был большим, сильным мужчиной.
   – Сколько у тебя продлится эта «легкая работа»?
   – Не знаю, – Лео, не смотрел мне в глаза. – Кроме того, если даже меня пошлют во Францию – в порядке вещей, что раненому дадут прежнее назначение – ты можешь быть уверена, что я снова попаду в базовый госпиталь.
   – Но в последнее время ты был не там.
   – Ну, я... – он сменил тактику, – было к лучшему, что ты не знала об этом.
   – Но я знала.
   – Откуда же? – изумился он. – Неужели меня выдал Селби?
   – Фрэнк рассказал мне, – просто сказала я.
   – Боже мой... я взял с него клятву, что он не сделает этого.
   – Ну, а он сделал, – я взглянула прямо на Лео. – Лео, я обещаю сообщить тебе о своем положении, если ты обещаешь мне сообщить, когда тебя пошлют в один из этих полевых санитарных пунктов.
   – Персонал полевых санитарных пунктов не подвергается такому риску, как солдаты.
   – Разве только, если рядом разорвется снаряд...
   – Бывает иногда – но, по-моему, незачем беспокоить тебя.
   – Я – твоя жена. И это мое право – беспокоиться за тебя, – Лео промолчал, потому что я использовала его же аргумент. – Я обещаю тебе, если и ты мне обещаешь.
   Наконец Лео наклонил голову в знак согласия.
   – Когда ты уезжаешь завтра? – спросила я.
   – На поезде в семь сорок пять.
   – Тогда мы позавтракаем пораньше.
   – Тебе незачем вставать...
   – Конечно, я встану.
   Мы вместе попили чаю, а затем пошли в детскую. Я рассталась с Лео только на время переодевания к ужину, но даже тогда Лео зашел ко мне через гардеробную и попросил помочь найти потерянную запонку. Ужин, кофе – и последняя прогулка по розовому парку. На верхней ступени лестницы, ведущей к фонтану, Лео спросил меня:
   – Какой тебе хочется рождественский подарок, Эми? Скажи мне, и я выберу его, пока буду проездом в городе, чтобы послать тебе в декабре.
   – Я хочу его сейчас.
   Лео удивленно взглянул на меня.
   – Конечно, если ты предпочитаешь деньги...
   – Я хочу не деньги. Я хочу поцелуй.
   Лео промолчал. Я подтолкнула его на ступеньку ниже, чтобы его голова оказалась вровень с моей, затем обняла руками за шею и стала ждать, когда он поцелует меня. Сначала это был теплый, нежный поцелуй – как тот, который Лео дал мне, когда я подтвердила свою клятву. Но затем он поцеловал меня снова, уже иначе – его рот раздвинул мои губы, язык стал искать встречи с моим языком, руки крепко обняли меня. Вдруг Лео спохватился и резко отстранился:
   – Извини, Эми, я забылся. Я взяла его руку в свои.
   – Не говори глупостей, Лео. Здесь не из-за чего извиняться, ведь я – твоя жена. Пойдем, нам пора в постель.
   Этим вечером Лео, не сказал, как обычно, что он не уверен в себе – этот поцелуй слишком ясно показал, что он был уверен, очень даже уверен. Он рано пришел ко мне в спальню и крепко, отчаянно обнимал, в последний раз отдавая дар любви. После этого мы не разнимали объятий, пока не заснули. Перед зарей Лео разбудил меня, и мы снова занялись любовью в бледном предрассветном освещении. Затем он оставил меня.
   Лео попрощался с Розой и Флорой, а я поехала провожать его на станцию. Мы вместе ждали на платформе, но я не знала, что сказать, а он тоже молчал. Когда поезд, наконец прибыл, Лео повернулся ко мне и тихо сказал:
   – Я люблю тебя, Эми.
   Я взглянула на него в ответ:
   – Я тоже люблю тебя. Береги себя.
   – И ты, Эми – и не забудь сообщить мне.
   – Да, сообщу. А теперь давай поцелуемся.
   Лео наклонил голову, и я крепко поцеловала его в губы. Затем он вошел в поезд. Я стояла и махала рукой на прощание, пока последний вагон не исчез вдали, а затем вернулась домой, к детям.

Глава сорок первая

   Я скучала по Лео, дети тоже – жаль, что он должен был вернуться в армию так скоро. Роза едва успела привыкнуть к нему, а Флора расстроилась и не переставала спрашивать, когда вернется папа. Когда я сказала ей, что он не появится до будущего лета, она ударилась в слезы. Утешая ее, я тоже всплакнула вместе с ней. Срок казался ужасно долгим – и неужели Лео пошлют во Францию?
   Однако первое его письмо пришло быстро, разминувшись, с моим. – Лео снова послали в Нетли. Я с облегчением вздохнула. Вечером, в постели, я перечитала письмо, оно было сжатым и формальным, как и прежние письма. Я выключила свет и улеглась спать, но сегодня постель казалась мне слишком просторной и пустой.
   Едва проснувшись утром, я вскочила с постели и подошла к окну – там снова было дождливо и ветрено. Мое сердце упало. Мистер Селби говорил, что пять лет назад была такая же плохая погода, одно из наихудших лет на его памяти, – но теперь была война. В те дни мы могли ввезти всю необходимую пшеницу, а на этот раз должны были вырастить ее сами. Мы ее и вырастили, но не могли собрать, пока не выглянет солнце. Я со вздохом отошла от окна и стала одеваться.
   Внизу, в кабинете, мы вновь обсудили все приготовления. Матрацы, набитые сладко пахнущим сеном, стопкой лежали в углу читальни. Здесь мы временно поселили восемь солдат, а остальные были размещены в селе. Пожилые мужчины и женщины, у которых было место, согласились взять их на постой. Мод Винтерслоу поначалу отказалась, но затем передумала и уступила свою свободную комнату. Как рассказала Клара, бабушка Витерс говорила направо и налево, что Мод отказывается поселить мужчину в доме, так как боится не устоять. Мы обе засмеялись.
   Солдаты питались в здании школы, потому что школа не работала до конца сбора урожая. Парты составили в угол, а на освободившееся место были поставлены столы на козлах. Миссис Картер готовила еду в Истоне и упаковывала огромные кастрюли в ящики с сеном, чтобы еда оставалась теплой. Мистер Тайсон и Джесси ставили их на повозку и везли солдатам. Сначала я попросила миссис Картер готовить только для солдат, размещавшихся в читальне, но она составила список продуктов на всех, сказав, что ей все равно, на сколько человек готовить – на восемь или на двадцать. Это оказалось к лучшему, потому что пожилые женщины занялись хозяйством вместо молодых, а те освободились для работы на полях. Так как солдат не хватало, мы были вынуждены привлечь к работе женщин, особенно теперь, когда уборка урожая задерживалась. У нас могло оказаться очень мало времени, когда наконец, настанет хорошая погода – вернее, если она настанет.
   Джаэль тщательно подготовила сноповязалку и две жатки, поэтому мы могли жать сразу на трех полях, но жатки требовали гораздо больше рабочих, потому что снопы нужно было вязать вручную. Мы засеяли больше акров, чем в прошлом году, так неужели теперь потеряем часть урожая? Этого нельзя было допустить, потому что многие наши торговые корабли были потоплены подводными лодками, и их груз потерян. До обеда шел дождь, словно погода тоже воевала на стороне Германии.
   Я пошла в утреннюю комнату и снова взялась за газету. За завтраком я едва успела, скрепя сердце, просмотреть списки военных жертв – имени Фрэнка там не было. Я увидела, что под Ипром разыгралось новое большое сражение. Был ли Фрэнк там, среди сражающихся.
   После обеда приехала миссис Бартон и отвлекла меня от войны.
   – Жаль, что я не застала Леонидаса, дорогая, но я не могла приехать раньше – мне нужно было оставаться с моей дорогой Джоан!
   Я расспросила ее о сэре Джордже, а она расспросила меня о Флоре, а затем сказала, что младший брат того мальчика тоже заразился скарлатиной – и умер.
   – Ох, леди Бартон, это ужасно! – я так и села, мои руки задрожали.
   Как только она ушла, я поспешила в детскую и обняла Розу с Флорой. Я с трудом рассталась с ними, чтобы пойти в кабинет имения. Этим вечером я написала Лео, что помню, как он сидел со мной в комнате Флоры, когда она металась в горячке. Я написала ему, как рада, что он был со мной: «Я могла бы впасть в панику и навредить ей».
   «Нет, ты не навредила бы ей», – написал Лео в ответ, но я сомневалась в этом. На этот раз его письмо было душевнее. Он написал мне, что все еще находится под впечатлением от облегчения, которое испытал, когда я сказала, что все равно согласилась бы выйти за него замуж, если бы заранее знала, за кого иду. «Ты совершенно уверена в этом, Эми?» Да, я была совершенно, полностью уверена. Я желала бы только одного – догадаться об этом гораздо раньше, потому что и для меня это было большим облегчением. Все значительно упростилось, когда я поняла это – особенно теперь, когда я надеялась снова понести ребенка от Лео.
   Однако этой ночью у меня начались крови. Я, конечно, знала, что так у меня было и прежде. Я знала, что отношусь к тем женщинам, у которых крови идут еще пару месяцев после зачатия, но мне так хотелось ребенка, не для себя, а для Лео. Я написала ему об этом, как и обещала, а он написал в ответе: «По-моему, это явление для тебя означает не обязательно то же, что и для других женщин. Пожалуйста, напиши мне, что будет через месяц».
 
   Приближался конец августа, когда погода наладилась, и мистер Арнотт решил на следующий день начать уборку урожая.
   – Не знаю, леди Ворминстер, как мы соберем все, если погода снова испортится – у нас не хватает рабочих рук.
   После обеда я рассказала об этом Элен, и она предложила:
   – Моя леди, моя кузина Бет охотно помогла бы убирать урожай, но у нее двое детей, слишком маленьких, чтобы брать их с собой на поле. Я подумала, а что, если...
   И мы решили устроить в классной комнате детскую. Элен с Дорой распоряжались там, а Мод Винтерслоу и бабушка Витерс вызвались помогать. Всего набралось двадцать детишек, вместе с Розой и Флорой, и мы освободили четырнадцать женщин для уборки урожая. Даже морщины мистера Селби разгладились, когда он услышал об этом, хотя он тут же нашел другие затруднения:
   – Арнотт, однако, сказал, что ему не хватает квалифицированных людей...
   – Мы справимся, мистер Селби. Мы должны справиться.
   На следующее утро мы с ним стояли на Хай Хэмс. Мистер Арнотт поплевал на ладони, взял косу, плавно взмахнул ею – и первая полоса золотых колосьев упала на землю. Начался истонский сбор урожая. Когда первая дорожка была открыта вручную, крепкие плечи лошадей навалились на упряжь и потащили сноповязалку по жнивью. Мистер Арнотт снял шапку, чтобы вытереть пот со лба, затем обернулся к женщинам и начал отдавать распоряжения. Убедившись, что каждая знает, что делать, он вызвал солдат и повел их на следующее поле.
   Весь остаток дня я была очень занята. Мы считали, что продумали все заранее, но, конечно, многое не предусмотрели. Возникли проблемы, с которыми требовалось разобраться, решения, требующие принятия, ссоры, которые нужно было сгладить – от раздраженного высказывания Элен, сердито уставившейся на Марту и Мод: «Моя леди, эти две склочницы хуже всех детей, вместе взятых», до замечания мистера Арнотта: «Кое-кто из этих солдат думает, что явился сюда в отпуск. Взгляните-ка на этого чурбана – снял рубашку! Разве он не знает, что солома царапается, а солнце жжет?»
   – Я пойду и поговорю с ним, мистер Арнотт. В крайности, у Клары есть смягчающая мазь.
   После обеда у Танцора отвалилась подкова. Воздух вокруг мистера Арнотта накалился.
   – Сайке отведет его в кузницу. Этот Танцор слишком норовист, чтобы доверить его мальчишке...
   У нас было четыре лошади для сноповязалки, поэтому Сайке ушел с Танцором в кузницу, но напарник Танцора, Гордец, был жеребцом и тоже нуждался в твердой руке. Им вызвался управлять один из солдат, сказавший, что ездил верхом прежде. Мистер Арнотт успокоился, но ненадолго.
   – Ездил верхом прежде! Вы только взгляните на него, моя леди!
   Но я смотрела не на сноповязалку. Заметив, что Мэри Тайсон взглянула через поле и подтолкнула Джейн Чандлер, я проследила за их взглядами и увидела Фрэнка.
   Он шел по жнивью прямо ко мне и улыбался, солнце сияло золотом на его волосах, голубые глаза на загорелом лице смотрели только на меня. Голос мистера Арнотта звучал рядом со мной, но, казалось, уплыл на сотни миль отсюда. Я слышала только один голос, сказавший:
   – Привет, Эми, как дела? – улыбка Фрэнка стала еще шире.
   Я что-то пробормотала в ответ, а мистер Арнотт приподнял шапку:
   – День добрый, мой лорд.
   – Добрый день, Арнотт. Как урожай? Вижу, вы завербовали на помощь группу амазонок, – Фрэнк заразительно засмеялся.
   Мистер Арнотт хмыкнул.
   – Они неплохо работают – но посмотрите вот на этого, – он показал на солдата, садящего верхом на Гордеце. – Сказал, что умеет ездить верхом! Может быть, он и может молоко возить на осле, но уж будьте уверены, на сноповязалке да с такими лошадьми от него нет толка. Будет просто счастье, если он кое-как продержится до возвращения Сайкса.
   – Хотите, я возьмусь за это вместо него?
   – Если можно, мой лорд, – обрадовался Арнотт. – Это была бы большая помощь.
   – Держи, Эми! – фуражка Фрэнка перешла ко мне, а за ней – военный китель. Затем Фрэнк стремительно пошел по полю, мистеру Арнотту пришлось ускорить шаг, чтобы успеть за ним. Я смотрела, как он вскочил в седло, как уверенно взял поводья в руки, как его прямая, стройная спина стала удаляться от меня.
   Солдат сконфуженно пробормотал:
   – Прежде я всегда ездил со стременами.
   – Это его светлость – но он может обходиться без них. Он умеет управляться с лошадьми, умеет.
   И Фрэнк умел, умел. Я наблюдала за ним, сжимая жесткий козырек его офицерской фуражки так, словно не хотела никогда выпускать ее из рук. Затем я пошла под вязы и уселась в их тени. Нелла улеглась рядом со мной.
   Я, оставалась там около часа, глядя, как Фрэнк правит сноповязалкой, медленно ползающей туда и обратно по полю. Я сказала себе, что должна остаться, потому что он оставил под моим присмотром фуражку и китель, хотя знала, что не это – настоящая причина. Я осталась, потому что не могла отвести от него глаз. В своем хаки он казался золотым под лучами солнца – если бы сам Аполлон спустился с неба, чтобы помочь с уборкой урожая, он выглядел бы точь в точь, как Фрэнк. Поэтому я и осталась, посмотреть на него.
   Другие женщины тоже наблюдали за ним. Я видела, как они иногда разгибали спины и как бы случайно бросали взгляды на него – а затем на меня. Но я сидела в тени вяза, прижимая к груди его китель словно ребенка.
   Мистер Сайкс пришел с Танцором, лошадей сменили, а взмыленную пару повели отдыхать. Мужчина с жатки взял жбан с сидром и протянул Фрэнку. Загорелая шея Фрэнка вздрагивала, когда он глотал, затем он вернул жбан и вытер рот тыльной стороной ладони. Слово, вспышка смеха – а затем он пошел к краю поля, где сидела я. Он уселся рядом со мной на траву и через мгновение растянулся в тени вяза.
   – Вот я и нагулял аппетит перед ужином, на который ты пригласишь меня, Эми – потому что для чая уже слишком поздно.
   – Будет только тушеный кролик и вареники.
   – Боже мой, неужели твоя новая кухарка не могла приготовить ничего получше?
   – Она очень занята приготовлением еды для сборщиков урожая, – то же самое будут есть и солдаты.
   – Ну, раз я сегодня тоже сборщик урожая, то, наверное, должен есть их скромную пищу.
   Перевернувшись за живот, Фрэнк сунул в рот соломинку и прищурился, скосив на меня взгляд.
   – Как ты, Эми? Вижу, что красива, как всегда. Лето идет тебе – твои волосы выгорают до золотого оттенка, а глаза делаются такими теплыми и нежными. Ох, ты, она краснеет! – Фрэнк рассмеялся. – Кажется, мне очень легко разрумянить тебя, мой спелый, золотистый персик!
   Он сел на корточки, затем мгновенным движением поднялся на ноги и подал мне руку.
   – Вставай, Эми. Я попросил Сайкса позже привести мою лошадь к особняку, поэтому провожу тебя домой, а там ты организуешь мне ванну – или я не захочу ужинать тушеным кроликом и варениками.
   Я выпустила руку Фрэнка сразу же, как встала на ноги – мне вообще не следовало бы принимать ее. Кроме того, за нами наблюдали женщины. Он шел рядом со мной, широким, легким шагом, пока мы не дошли до тропинки.
   – Мы пройдем этим путем – на дороге толпятся телеги, – сказал Фрэнк. Мы с Неллой послушно последовали за ним. Когда тропинка пошла под гору, он спросил меня: – Помнишь, Эми, как мы по утрам встречались с тобой в парке?