Игнатов Константин. Крещение киберударом

   Подстрекатели в людской массе начали кричать, что этот чужестранец является одним из исполнителей чудовищного заговора против Голда, задуманного Лигой. Взбешенная толпа накинулась на Ганса и выволокла его на улицу. Передатчик и все оборудование разбили вдрызг и растащили по кусочкам. Электрический свет тут же погас, восстановив справедливость (никому — так никому). И город снова погрузился в темень с проблесками костров.
   Бейкера с тех пор больше не видели. Вероятно, его растерзали озверевшие горожане…

Глава 18

   …Тяжело, как сквозь похмелье, соображая, Иван все же чувствовал, как кто-то настойчиво шлепает его по щекам, вероятно, пытаясь разбудить. Стрельцов нехотя раздвинул отяжелевшие веки… Но потом глаза самопроизвольно выпучились, изучая Катькину физиономию. Девушка, нагнувшись, стояла прямо перед женихом. Кош-шмар! Прекрасное лицо невесты обезобразил огромный фингал, расплывшийся под правым глазом. Но это был не какой-то заурядный синяк или даже синячище.
   Половина лица утонула в опухоли. Глаза с поврежденного бока просто не было видно. Иван тут же вспомнил, как здоровенный бандит ударил Катьку в лицо, и сердце его сжалось от жалости и гнева. А вместе с жутким воспоминанием и жаждой вендетты вернулось ощущение реальности.
   Похоже, за время его вынужденного сна Катерине удалось каким-то образом уладить дела с мафиози. Об этом красноречиво говорил труп «гориллы», уткнувшийся головой в пол возле зубодробильного кресла. В затылке убитого мафиози торчала рукоятка металлического шипа. Стрельцов узнал в нем одно из орудий пыток, развешанных на кронштейнах. Из раны на шею сбегала полузапекшаяся дорожка крови. Ричард Гольф с закинутой назад головой неестественно развалился на стуле и беспокойно вздрагивал время от времени. Судя по всему, он находился под воздействием каких-то лекарственных препаратов. Катька уже успела откинуть в сторону наручники, сковывающие Ивана. Девушка перехватила вопросительный взгляд жениха и произнесла, трогая одной рукой щеку, а другой поддерживая расползающуюся одежду:
   — Потом все объясню. Надо подумать, что делать дальше.
   Стрельцов только сейчас обратил внимание, что блузка невесты разорвана снизу доверху.
   Молодой человек поднялся и, разминая затекшие конечности, подошел к металлическому шкафу, стоявшему около входа. Ванька нашел там белый медицинский халат и бросил его Катерине:
   — Надень пока вот это.
   Сам Стрельцов переоделся в форму охранника «РиГл», оставленную кем-то в обнаруженной ячейке.
   — В этом электрическом склепе я никак не могу выйти в технополе, — обратился парень к невесте. — Ты не нашла ключ от входной двери?
   Девушка выразительно приподняла на уровень груди увесистую связку.
   — Отлично. Если кого встретим на пути, сделаем вид, что я тебя конвоирую. — Иван многозначительно осмотрел свою новую форму.
   — Думаешь, сработает?
   — А что еще делать? По крайней мере, есть какая-то вероятность, ведь не все же охранники знают нас в лицо.
   Для убедительности Стрельцов предложил накинуть на запястья Катерине, не застегивая, наручники. Девушка пожала плечами и повернулась к Ивану спиной, подставляя руки. Но прежде она, будто что-то вспомнив, сняла с кронштейна небольшой металлический прут, подошла к спящему президенту «РиГл» и стукнула его по голове. Ричард Гольф судорожно всхлипнул и свалился на пол.
   — Вдруг очухается в самый неподходящий момент, — пояснила девушка.
   Парень одобрительно кивнул. Пленники выскользнули из камеры и закрыли за собой дверь снаружи. В коридоре никого не оказалось. Молодые люди подошли к лифту и по табличке у кабины определили, что находятся в подвале. Лестничных маршей поблизости видно не было. Поэтому, хочешь не хочешь, пришлось воспользоваться лифтом. Стрельцов нажал кнопку первого этажа, и беглецы в ожидании неизвестности настороженно замерли, вслушиваясь в стук собственных сердец, которые, казалось, переместились ближе к горлу.
   Когда створки лифта раздвинулись, гринчане увидели перед собой просторный холл, заполненный людьми в форме «РиГл». Катька испуганно замерла на пороге. Но потом почувствовала, как Иван тихонько подтолкнул ее в спину и шепнул: «Не бойся». Парочка вывалилась наружу. Через несколько шагов какой-то чужой голос (будто спутника подменили) захрипел сзади со злостью:
   — Ну чего плетешься, сучка? Шевелись давай!
   Сопровождающий с силой толкнул пленницу вперед. «Сдурел, что ли? — подумала Катька. — Вошел в роль». К изумлению гринчанки, все охранники, как по команде, спешно расступились в стороны и пропустили парочку. При этом они вытягивались по стойке «смирно». Катерина обернулась… и натолкнулась взглядом на надменную улыбочку Ричарда Гольфа, сжимающего руки за спиной. Голова пошла кругом: «Значит, Ивана схватили сразу у лифта…» Ошарашенная девушка пыталась брыкаться и вырываться, но президент «РиГл» вцепился в запястье мертвой хваткой.
   Около входа Гольф распорядился, чтобы подали его квадромобиль. Какой-то охранник немедленно бросился исполнять. И уже через минуту на улице послышался скрип тормозов. У ворот стоял длинный, сверкающий полировкой сногсшибательный квадромобиль, наверное, самой последней марки. Катька видела такие только в кино. Гольф подал знак одному из своих людей, и тот услужливо открыл дверь. Президент «РиГл» бесцеремонно затолкнул внутрь пленницу и захлопнул створку.
   Водительский отсек отделялся от салона сплошной перегородкой. Катька оказалась единственным пассажиром богатого квадро…

Глава 19

   Старолюб выходил на связь с генералом Войко крайне редко. Все их «беседы» можно было в прямом смысле пересчитать по пальцам. Да и назвать это «беседами» было бы не совсем верно. Как правило, далекий фантом выдавал на компьютере бэгэбэшника несколько лаконичных тезисных формулировок, а службист — по ходу разговора — успевал запросить те или иные уточнения к полученной информации. Каждую фразу призрака генерал впоследствии с педантичностью разведчика-профессионала «раскладывал по полочкам», зная по опыту недолгого общения с потусторонними визави, что по пустякам Старолюб беспокоить его не станет.
   Трудно классифицировать сложившиеся отношения между высокопоставленным бэгэбэшником и неведомым фанатом каким-то конкретным однозначным понятием: и не служба, и не дружба; скорее отстраненно-обезличенное сотрудничество во благо интересов безопасности общества. В принципе такое положение дел устраивало Войко и как генерала БГБ, и как независимого индивида. Между прочим, со временем службист стал испытывать некоторую привязанность к призраку, неуловимую тягу, наподобие отношения сына к отцу. Ведь даже взрослый человек на самом деле является все тем же ребенком (просто выросшим) и в решении житейских и служебных проблем непроизвольно оглядывается на своих родителей, зачастую подсознательно, даже не догадываясь об этом. От Старолюба или, точнее, от его образа, сложившегося в сознании генерала, всегда веяло доброжелательностью, мудростью и тактом. Поэтому общение с бесплотным собеседником напоминало Войко разговор с собственным отцом и всегда оставляло в душе уютное и приятное тепло.
   Однако сегодняшний сеанс связи, выдержанный в тревожном тоне, отнюдь не обещал подарить генералу чувство оптимизма.
   Из сообщения фантома Войко сделал парадоксальный с точки зрения обыкновенного смертного вывод. Оказывается (по крайней мере, так понял бэгэбэшник), ноосфера устроена таким образом, что, располагаясь как бы в одной ее точке, Старолюб находится одновременно и во всей сфере. Хотя, может быть, это не свойство ноосферы, а особенность существования в ней отлетевшей человеческой души. В общем, смысл такой: либо душа сплошь «размазана» по тонкой реальности, либо, наоборот, сам потусторонний мир разлит по энергетической субстанции умершего. И где начало, где конец; где малость, где величина; где точка, где объем — не разберешь. Короче, все это единая сущность.
   Технополе, как самый низкий уровень Святого Духа, находилось под ноосферой. Не в смысле пространственной ориентации (там нет гравитации, поэтому «низ» и «верх» — несуществующие в тонком измерении понятия), а в смысле энергетической иерархии, некой соподчиненности полевых структур — от простого к сложному. Будучи одновременно во всех точках ноосферы, Старолюб имеет возможность наблюдать за расположенным «ниже» технополем со всех сторон. Иными словами, в любой момент призрак видит под собой технополе ПОЛНОСТЬЮ.
   И вот что озадачило, взбудоражило и всерьез обеспокоило генерала, если не сказать больше — испугало: фантом, взирая с высоты, обнаружил, что сначала технополе по всему периметру сузилось и деформировалось, а в области планеты Голд неестественно скукожилось. По мнению Старолюба, это происки Тени. А затем посланница Вельзевула полностью поглотила или, скажем, парализовала, заморозила технополе Голда, ввергнув там людей в первобытное состояние, и Золотой Мир погрузился в кошмар и хаос. Жители далекой планеты не смогли достойно противостоять внезапному испытанию. Они дали волю злости и самым гадким инстинктам, впав, по словам фантома, в чудовищный грех. Вероятно, именно этого Тень и добивалась. Старолюб, как обычно, подкрепил свою мысль соответствующей цитатой: «И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасется»( Евангелие от Матфея, 24:12, 13.).
   Правительство Голда, подумал Войко, своими руками подписало себе же приговор, погрязнув в чванстве, самодовольстве и демагогии относительно суверенитета и свободного выбора пути. Теоретикам планетарного сепаратизма хотелось полностью подмять под себя собственный мир — ни с кем не делиться властью. Зачем им Лига, общечеловеческие ценности? И вот результат: возжелав все — потеряли, что имели… Чем обернулась для Голда потеря контактов с галактическим сообществом? Кто выиграл от этого, что планета перестала фигурировать не только в сводках информационных агентств, но и в секретных сводках спецслужб? В выигрыше в конечном итоге оказалась только Тень. Золотой Мир стал удобной мишенью для ее дьявольских экспериментов.
   По всей видимости, на уединенной планете, без сторонних наблюдателей, чтобы не всполошить человечество раньше времени, под руководством князя тьмы отрабатывался один из сценариев вселенской катастрофы.
   Закончив беседу со Старолюбом, генерал Войко буквально почувствовал груз ответственности, что лег ему на плечи. К пятидесяти годам глубокие переживания человека начинают выливаться в осязаемые телесные ощущения. В данный момент опытный бэгэбэшник почти физически воспринимал надвигающуюся угрозу. Осознавая всю важность полученного от фантома сообщения и шаткость сложившейся ситуации, генерал решил соединиться по секретному спецканалу непосредственно с могущественным директором Бюро Галактической-Безопасности — Гарри Смитом, чтобы доложить обстановку и выяснить, какими сведениями на сегодняшний день обладает Галбез относительно событий на Голде.
   Гарри Смит, по прозвищу Краб, — живая легенда БГБ. Этому человеку в течение последних двадцати лет удавалось с честью отражать направленные на возглавляемое им межпланетное ведомство нападки оппозиции и прессы, выдерживать проверки и ревизии Конгресса. Он дипломатично — бочком-бочком, словно краб, — избегал прямого противостояния с внешними врагами Лиги планет и уклонялся от ненужных междоусобиц с собственным правительством. При этом гигантская спецслужба никогда не испытывала проблемы с финансированием. Время от времени сменялись кабинеты министров, и в положенные сроки переизбирался Конгресс. Только непотопляемый Гарри-Краб бессменно возглавлял Галбез. Во всех мирах в сегодняшней общественно-политической обстановке не нашлось бы, пожалуй, ни одного человека, способного сковырнуть Смита с его кресла. И такую обстановку он, как профессионал, создавал в какой-то мере собственными руками.
   Генералу Войко пришлось немного подождать, пока загруженный до предела высокопоставленный босс смог уделить ему несколько минут. Службист с Октавы доложил, что, по его сведениям, на один из миров, вышедших из Лиги, — Голд — обрушилась информационно-энергетическая катастрофа. Войко поинтересовался у начальника, имеются ли на этот счет какие-либо агентурные донесения с бедствующей планеты.
   Даже по видеофону было заметно, как передернуло директора БГБ. Он уставился на генерала своими немного выпученными — по-крабьи — глазами, будто хотел пригвоздить подчиненного к стулу, и медленно, с расстановкой спросил:
   — Откуда у вас эти сведения?
   — Голд попал в наше поле зрения в связи с разработкой стратегической инициативы под кодовым названием «Чтец», направленной на защиту галактического технополя от враждебного проявления разрушительных сил иных измерений. По нашим данным, эти самые силы выбрали Золотой Мир в качестве мишени для первого удара — решающего испытания, если хотите.
   — Почему именно Голд? — хмуро произнес Гарри Смит.
   — Планета почти не поддерживает контактов с другими мирами, и поэтому ее выпадение из политического и экономического пространства галактики не вызовет настороженности у остальных участников межпланетного сотрудничества, которые хорошо осведомлены о сепаратистских настроениях правительства Голда и его стремлении к самоизоляции. Поэтому для агрессоров извне Голд превратился в удобный полигон для экспериментов по уничтожению инфраструктуры современной цивилизации.
   — Чем это грозит нам? — Директор БГБ словно подтверждал свое прозвище: казалось, сейчас из-за спины он покажет конечность, увенчанную клешней.
   — Есть основания полагать, что это генеральная репетиция перед невиданным нападением на все технополе, созданное человечеством. И это может привести к катастрофе вселенского масштаба, — выпалил Войко.
   Гарри Смит немного помолчал и, как бы закрывая тему, распорядился:
   — Подготовьте подробный отчет о проделанной работе по проекту «Чтец» и немедленно передайте в мою канцелярию.
   — А как же насчет сообщений агентуры БГБ с Голда?
   — На текущий момент поступило всего лишь одно сообщение. Но… — босс немного замялся, — но его сейчас обрабатывают в Управлении контрразведки.
   — А при чем здесь контрразведка? — поразился Войко.
   — Пока мы не располагаем данными, подтверждающими истинность фактов, изложенных в донесении. — А если это дезинформация?
   — Но ведь я тоже получил сообщение об этих фактах. Совпадение донесений и будет подтверждением их истинности, — возразил подчиненный бэгэбэшник.
   — Вам ли объяснять, генерал? Любые катастрофы могут оказаться на самом деле результатом широкомасштабных диверсий. И было бы очень просто — взять вот так и объяснить их происками каких-то потусторонних сил. Мы не имеем права исключать любую версию, не так ли?
   —Да, но…
   — А если это сообщение — липа? — перебил Краб. — Может, кто-то хочет заставить нас суматошно действовать и в результате высветить всю агентуру на Голде, выращенную и выпестованную с таким трудом? Что тогда?
   — Господин директор, — попытался вставить службист с Октавы.
   — Короче, Войко, мне нужен ваш отчет по «Чтецу», а также дополнительные сведения с Голда. Сейчас этим занимается контрразведка… А вот после этого мы как раз сможем принять взвешенное решение. Не забывайте, что правительство Лиги вверило нам галактическую безопасность, и у нас нет права на ошибку. Все.
   — Но для дальнейшей разработки инициативы мне просто необходимо ознакомиться с агентурным донесением из Золотого Мира, — возразил генерал.
   — Хорошо. Вам пришлют копию. Я распоряжусь. До свидания. — И высокий начальник отключил связь.
   Войко не стал тянуть с отчетом по стратегической инициативе «Чтец» и буквально через полчаса — со своего компьютера — лично отправил его в канцелярию директора БГБ.
   Генерал рассчитывал на ответную оперативность со стороны вышестоящих служб. По его прикидкам, до конца рабочего времени в штаб-квартиру должна была поступить копия агентурного донесения с Голда, как и обещал Краб. Но документ в этот день так и не попал в распоряжение Войко,
   Службист, ожидая сообщение, засиделся на работе допоздна.
   Сколько бумаги уже исписано на тему бюрократии, сколько копий поломано. А воз, как говорится, и ныне там… Бюрократический аппарат во все времена во всех учреждениях умудрялся «пожирать» самые необходимые документы и не выдавать их, даже вопреки прямому указанию высшего руководства. Генерала, как человека дела, такой оборот событий всегда бесил. Он искренне сожалел о том, что те или иные клерки, виновные в непредвиденной задержке, не находились под его началом. Уж он бы заставил нерадивых службистов «шевелить батонами»!
   Озабоченный бэгэбэшник уже собирался домой, когда зуммер аппарата внутренней связи отвлек офицера от мысленных возмущений по поводу существующей бумажной волокиты в Галбезе, вернее, теперь уже волокиты компьютерной.
   — Что там? — спросил Войко у адъютанта.
   — Только что по служебному тахиоканалу из Центрального Штаба БГБ прибыл генерал Пустынник (Управление контрразведки) специально для встречи с вами. Через пять минут он будет здесь.
   — Ясно. Как придет — впусти.
   — Есть.
   «Куда же от них денешься?» — недовольно подумал Войко.
   Надо сказать, что оперативники всегда недолюбливали (взаимно) контрразведчиков за их несносную подозрительность. Этим типам везде мерещатся измена и происки врагов. Они бесцеремонно суют свой нос во все дела, зачастую разваливая непрошеным присутствием и предосудительностью многоходовые комбинации, разработанные другими службами БГВ. Конечно, надзирать-то проще, чем работать. Может быть, у контрразведчиков и есть успехи в противостоянии разведкам внешних миров. Но поскольку они засекречены, то судить о результативности работы своих коллег на невидимом фронте простым галбезовцам всегда очень сложно.
   Тем не менее генеральское звание визитера говорило о важности предстоящего разговора (по крайней мере, с точки зрения самой контрразведки). Задача несколько упрощалась тем, что генералы давно знали друг друга — чисто по деловым контактам: обычное взаимодействие руководителей различных служб одного общего ведомства.
   После традиционных рукопожатий — «Сколько лет, сколько зим?!» — Войко сразу перешел к делу:
   — Чем могу быть полезен?
   — По приказу директора БГБ я ознакомился с вашим отчетом по инициативе «Чтец», но мне бы хотелось некоторые вопросы уточнить у вас лично.
   — Пожалуйста, я к вашим услугам.
   — Значит, вы утверждаете, что так называемый фантом Старолюб предупредил вас о возможном поглощении технополя враждебными потусторонними силами, так? — начал контрразведчик.
   — Совершенно верно.
   — Но наши специалисты из института привидений периодически санируют все помещения штаб-квартиры Галбеза… и ваш кабинет в частности. Однако им здесь ни разу не удавалось обнаружить каких-либо следов эктоплазмы, — констатировал генерал Пустынник. — Странный, однако, у вас фантом.
   — Все правильно. Ведь физическое тело этого призрака похоронено не на этой планете. Более того, место захоронения, как и сама планета, приютившая колонию Старолюба, тщательно скрываются инфохомосами, — пояснил Войко.
   — Чем вы можете это подтвердить хотя бы косвенно? — напирал контрразведчик.
   — Об этом мне рассказал фантом.,
   — Это тот самый, что не имеет эктоплазмы?
   — Почему не имеет? Как пить дать имеет. Только она обитает на той планете, где захоронен прах Старолюба, — с раздражением повторил бэгэбэшник с Октавы. — Вы же читали мой отчет?
   — Читал, — отрезал контрразведчик. — А где же тогда вам удалось встретиться с этим призраком?
   — Фантом имеет способность на какое-то время перемещать свою душу из ноосферы в технополе, а оттуда выдавать сообщения на любой компьютер.
   — А что вы подразумеваете под технополем?
   — Проекцию совокупности всех информационных технологий человечества в высших слоях мироздания.
   — Но душа фантома, если она еще не перешла на более высокий уровень, должна вращаться в ноосфере своей планеты, — с многозначительным видом произнес контрразведчик.
   — Так и есть. Но ведь все ноосферы взаимосвязаны через центр солнц и являются, по сути, строительным материалом для определенных уровней Святого Духа, — терпеливо объяснил генерал Войко.
   — Уверен, что это вам тоже рассказал фантом, не так ли? — съязвил дотошный визитер.
   — Совершенно верно, — невозмутимо продолжал хозяин. — Но если учесть тот факт, что еще при жизни Старолюб был одним из самых опытных Киберчтецов, хорошо знакомых с полевыми структурами, то нет ничего удивительного в том, что его душа способна перетекать в ноосферы других планет вселенной. Я, например, не вижу здесь никаких противоречий.
   — А хотелось бы, чтоб видели — по долгу службы! — назидательно вставил гость. — Может быть, вообще никакого Старолюба и в природе не существует. Сидит где-нибудь за компьютером суперхакер — да хоть в этом же здании — и вешает вам лапшу на уши.
   — Что за бред? — возмутился генерал Войко. — Существование фантома подтверждает и Иван Стрельцов, обладающий способностями Киберчтеца. В настоящий момент он является лейтенантом БГБ.
   — А на этого Стрельцова вас вывел опять же призрак, не так ли? — поинтересовался въедливый контрразведчик.
   — Ну и что с того?
   — Все это смахивает на очень интересную комбинацию: фантом ссылается на Стрельцова, а Стрельцов на фантома… Как-то не очень убедительно, — покачал головой Пустынник.
   — При воскресении Иисуса Христа тоже присутствовали только его ученики. Однако именно на их свидетельствах основана одна из самых массовых мировых религий — христианство, и ничего… — возразил оперативник. — Важно, чтобы свидетельство подтверждалось всем ходом событий, имело внутреннюю суть…
   — Ну вы сказанули тоже, — усмехнулся контрразведчик. — А нельзя ли спуститься поближе к делам земным?
   — Можно, — отозвался Войко. — Только я не совсем понимаю, уважаемый коллега, смысл ваших уточнений.
   — Смысл — вполне прозрачен.
   — Если вы сомневаетесь в способностях Стрельцова, то посмотрите, как он почистил сети от хакеров. Кстати, в Управлении контрразведки с точки зрения системной безопасности они были самыми дырявыми. Куда только смотрят ваши специалисты? — бэгэбэшник с Октавы не упустил-таки возможности боднуть непрошеного гостя.
   — Это — не показательно, — вяло парировал Пустынник. — Просто ваш работник — хороший программист. Здесь нельзя говорить о его способностях как о признаке Киберчтеца.
   — Ну хорошо. А проникновение в суперсистему Минобороны в истории с расконсервацией боеголовки? Это, по-вашему, тоже не признак?
   — С этой историей еще надо разобраться, — стушевался генерал контрразведки.
   У Войко чуть было не вырвалась фраза: «Нельзя же судить с такой категоричностью о вещах, в которых вы абсолютно ничего не смыслите!» Но в голове оперативника автоматически сработали дипломатические «тормоза», выработанные и тщательно выверенные за годы службы в БГБ, и вместо этого он произнес:
   — Уважаемый коллега, зайдите, пожалуйста, на досуге в УСБ и поговорите там с ведущими специалистами. Тогда вы сразу поймете ошибочность своих оценок.
   — Зачем мне специалисты УСБ, когда я уже проконсультировался со своими людьми?
   — Но ваши люди видят только конечный результат. А здесь важно посмотреть, как Чтец работает.
   — Ну и что?
   — Он ничего не программирует в общепринятом смысле, не вводит с клавиатуры установочных данных для работы систем и не подает команд голосом интерсинтезатору речи. Он в них э-э… как бы сказать… живет… мысленно… все происходит изнутри.
   — Не знаю как сети, но вас, я вижу, он точно запрограммировал изнутри, а может быть, и снаружи… — раздраженно ответил Пустынник.
   — Господин генерал, если вы ознакомились с материалами по инициатив? «Чтец», то, вероятно, к обратили внимание на способности, которыми обладали инфохомосы?
   — Я обратил… Жаль только, что эти самые инфохомосы всей гурьбой сбежали двести лет назад в неизвестном направлении… в благодарность за то, что правительство всех их вырастило и поставило и на ноги. Более того, грешно сказать, оно их попросту и выдумало… на свою же голову.
   — На чью голову — еще неизвестно, — вставил хозяин кабинета. — Родителей, как говорят, не выбирают…
   — Вы лучше скажите, куда пару часов назад ваш хваленый Чтец гонял дежурную тарелку? Между прочим, типолет вернулся без пилота.
   — Этого требовало неотложное задание, — солгал Войко, защищая подчиненного. На самом деле генерал впервые услышал об этом происшествии. «Ты посмотри-ка, ему уже доложили, — удивился оперативник, — а я еще ни сном, ни духом… Надо будет срочно выяснить, где сейчас находится Иван». А вслух произнес: