Игорь Берег. Небо под потолком

   – Когда начинать будем?
   – Часиков в шесть соберутся люди, и - с Божьей помощью...
   – Прикажи шторы сейчас как следует задернуть и свет включить. Надо осмотреться при искусственном освещении.
   – Без проблем. Какие-то еще пожелания?
   – Дай нам троим перед вылетом полчаса поговорить. И позволь, на всякий случай, с Аллой проститься.
   – Тоже несложно. Все?
   – Практически. Ну что, мы в ангар пошли? Готовиться надо.
   – Не задерживаю.
   Какая будничная беседа, подумалось Никите. Словно перед спектаклем или цирковым предоставлением режиссер разговаривал с артистами.
   Приготовления в трапезной шли полным ходом. По углам зала установили камеры с мощными объективами. Тут же настроили два больших экрана, на которые будет передаваться изображение. Поначалу Носорог хотел и в кабины самолетов влепить по камере, чтобы была видна остервенелая рожа летчика, палящего по противнику. Но пилоты решительно воспротивились, мотивируя тем, что в кабине слишком мало места, чтобы туда можно было втиснуть еще одну железяку. В действительности им не хотелось, чтобы гости и хозяин дома знали о работающих рациях и переговорах, которые будут вести пилоты во время боя. Перехватывать эту связь Носорог наверняка не догадается.
   Осмотрев телехитрости, Вахтанг и Никита включили верхний свет и пошли в ангар. Вчера они не стали заправлять самолеты после полетов. Боевого дежурства не предвиделось. Теперь с помощью джипа подтаскивали машины к насосу и по очереди качали деревянную ручку. Бензина в цистерне оставалось совсем немного. Никита с месяц назад доливал в нее из пузырька для зажигалок. Больше, наверное, не придется.
   – Как думаешь, получится у нас? - спросил, сопя у насоса, Вахтанг.
   – Должно получиться. Иначе зачем это все? Лучше уж взлететь, двигатель отключить - и вниз. Или выйти с пистолетом и гранатами и повоевать напоследок.
   – Покажи оружие!
   Они достали из ящика "кольт", набили патронами несколько обойм, подготовили десяток гранат. В полет брать все это не собирались, но могло пригодиться для прорыва на свободу потом.
   Держало их только время. Почему люди Шестокрыловой не могли появиться раньше восьми вечера? А без помощи извне им не прорваться.
   Жалко, что второй пистолет остался на вилле Серафима.
   Никита подкатил баллон со сжатым воздухом, подключил шланг к разъему. Сейчас слетают, покрасуются перед камерами, потом опять дозаправка. И до вечера можно отдыхать. Его начинали томить эти вынужденные перерывы, когда ничего не происходило. Лучше бы сразу все решилось.
   Кто-то кашлянул у него за спиной. От неожиданности он даже подпрыгнул. Вахтанг сидел в кабине, следил за стрелкой манометра, а больше никого в ангаре быть не могло. Оказывается, появился Калашников.
   – Вы-то как сюда попали?
   – Нешин решил, что будет красивее, если самолеты начнут разбегаться с разных концов стола и взлетят навстречу друг другу. Вот я и подвинул установку ближе. Заодно решил сам проверить, как миниатюризатор работает. Там хозяин еще эффекты придумывает, что-то вроде зенитной артиллерии.
   – Карпентер хренов, эффекты ему нужны! Надеюсь, это не вы зенитные орудия спроворили?
   – Как можно! Это хлопушки китайские, безвредные.
   – Для вас они безвредные, а если в мой самолет попадет, мало не покажется. И запомните: может быть для вас он хозяин, но не для нас.
   – Я ведь так просто сказал, без всякого намека. Из кабины высунулся Вахтанг.
   – Закрывай, хватит.
   Никита завернул вентиль баллона.
   Отставной военный спрыгнул на бетон ангара.
   – Не пугайся ты этих хлопушек. При их скорости всегда в сторону уйти можно. Надо только следить повнимательнее и держаться в стороне от разрыва.
   – А если он, гад, еще что-нибудь придумает? Для эффекта.
   – Ну так давай нашего изобретателя отправим в разведку.
   – Правильно! Пусть прикинется, что хочет дать техническую консультацию. Слышали, Калашников? Вперед, на защиту интересов нашей авиакомпании!
   – Вадимом меня зовут. И не собачьтесь, ребята! Мы же все в одинаковом положении!
   – Предположим, не совсем в одинаковом. Вы при любом раскладе в живых останетесь, хоть у Носорога, хоть у Серафима, а хоть и в Хьюстоне. Нам же помирать надо готовиться. Думаете, Лавр победителя отпустит и даже денег отвалит? Ни хрена подобного. Я эту суку уже достаточно изучил. Со школы помню, хотя тогда он и не был такой сволочью. Ну, согласны на разведку идти?
   – Конечно. Мне с установкой надо немного позаниматься. Заодно и выведаю, что еще готовится.
   Никита выглянул из ангара. Далеко-далеко вздымался гигантский флаг. Это был условный сигнал для них: камеры готовы, можно взлетать. Флажок в действительности был маленьким, подобным тем, что ставят на стол переговоров.
   – Ну, поехали! - сказал Вахтанг и направился к своему самолету. Запустил двигатель, прогрел его, порулил на другой конец стола.
   – Муха, - послышалось в наушниках. - А как мы будем одновременно взлетать? Не хочется, чтобы Паук узнал о рациях.
   Никита рассмеялся. Ну вот, теперь и у Л.М. позывной есть. Достаточно объективный.
   – Не беспокойся. Оса. Тут у меня ракетница в кабине. Следи, сейчас выстрелю. И вперед!
   Он поднял толстый ствол вверх, нажал на курок. Зеленый огонек взмыл над летным полем из красного дерева.
   Оторвались они практически одновременно. Может быть, со стороны это и выглядело красиво. Но Никите было не до красивостей. Он старался не столкнуться с разбегающимся навстречу самолетом Вахтанга. Когда расходились, от конца одной плоскости до конца другой было метра три.
   Долго летать они не собирались. Парочка схождений, имитация атаки - и домой. Нечего баловать.
   Выключив двигатель, Никита подставил под колеса колодки и пошел посмотреть, что там получилось у телевизионщиков. Вахтанг вернулся через установку Калашникова на другом конце стола. Но на дозаправку ему все равно придется рулить в ангар.
   Все, кто был в трапезной, собрались у монитора. Л.М. нетерпеливо оглянулся через плечо.
   – Ну, где ты там шляешься? Гляди, как здорово!
   Да, операторы постарались. На экране колыхался огонек сигнальной ракеты. Самолеты были совсем как настоящие. Пробежав еще немного после встречи, они синхронно прыгнули в воздух. Разошлись и помчались лоб в лоб. Камера сделала наезд, и Никита увидел себя в кабине закусившим губу и исподлобья глядящим вперед, на приближающуюся машину Вахтанга. Видеть себя со стороны, да еще в такой ситуации, было странно и непривычно. Если добавить трассы снарядов, совсем получится художественный фильм. С трагическим концом.
   – Что ты там за зенитки придумал? - спросил он у Л.М.
   – Да так, ерунда, чтобы красивее смотрелось. На зрителя надо работать, тогда он деньги охотнее выкладывать станет.
   – Эх, тебе бы в режиссеры пойти! - с чувством сказал Никита. - Зарываешь талант.
   – Не судьба. А хотелось, конечно, что-нибудь этакое поставить. Со взрывами, стройными спортсменкамии реющими знаменами.
   "Праздник на стадионе, посвященный юбилею макаронной фабрики!" - хотел съязвить Никита, но промолчал. Не то чтобы боялся разозлить самодеятельного постановщика спецэффектов, а надоел он хуже рыбьего жира. В сущности, "жалкая, ничтожная личность", и ничего больше.
   Носорогу так понравились съемки, что он попытался уговорить пилотов слетать еще раз, теперь уже с работающими пушками, но те наотрез отказались. Пусть вечером смотрит, вместе со всеми!
   Вернулись в ангар, подготовили машины к представлению. Калашников ничего нового не узнал. У Л.М. иссякла фантазия. И то хорошо. А потом Никита собрался к Алле.
   Проститься с ней нужно было на случай, если произойдет что-то непредвиденное. И просто хотелось увидеться. Он даже стал забывать, как пахнут ее волосы.
   Носорог, будто заботливый тренер и опекун, выделил им на свидание всего полчаса. Сказал:
   – После намилуетесь. Сейчас силы тратить нельзя, в бою пригодятся.
   Никита и не требовал большего. Ему действительно не хотелось отвлекаться от главного.
   Алла вела себя спокойно, только смотрела на него грустными глазами, словно чувствовала вероятную разлуку. И ему вдруг расхотелось прощаться. Ничего не рассказал о предстоящем, только попросил сидеть у себя, никуда не выходить и быть готовой в любой момент к бегству. Поинтересовался, была ли возможность позвонить Шарипову. Да, разговаривала, но недолго, кое-что узнала. Никите показалось, что она хотела сказать что-то еще, но не стала. Он не настаивал. Позже будет время и для разговоров, и для любви.
   В камеру он решил не возвращаться. Время до вечера можно было провести и в ангаре. Л.М. не спорил, был возбужден, часто нырял в шкафчик у стены, где хранились бутылки. Ну вылитый режиссер провинциального театра времен перестройки перед премьерой пьесы Михаила Шатрова, на которой обещались быть первые лица города. То ли похвалят за прогрессивность взглядов, то ли с работы снимут, чтобы не занимался очернительством.
   Обедать вместе с ним не стали, не хотелось слушать коньячного бреда. Никита валялся на кушетке в комнате отдыха, а Вахтанг расположился на крыле "Мухобоя", постелив одеяло. Калашников в очередной раз проверял свою установку. Дремали и ждали вечера.
   В половине шестого Никита поднялся, потягиваясь, вышел в ангар.
   – Ну что, двинулись?
   Вахтанг спрыгнул с крыла.
   – А мы выходить должны?
   – Задумано так. Сначала мы обыкновенные, нас представляют, потом становимся маленькими и начинаем убивать друг друга. Законы жанра.
   Охранник уже ждал их.
   – Хозяин велел идти к нему в кабинет.
   Л.М. опять помогла его способность быстро трезветь. Он был свеж и собран, словно не наливался полдня коньяком. Или у него средство какое-нибудь было, чтобы мгновенно приходить в норму? Рассказывали, что японцы придумали пилюли из трав. Даже трубки гаишников ничего не показывают.
   – Долго рассусоливать не будем. Задачу свою вы знаете. Как самолеты?
   – Техника на уровне, - усмехнулся Вахтанг. - Лишь бы сама установка не подвела.
   – Миниатюризатор в полном порядке, - заверил Калашников. - Будет работать сколько угодно долго.
   – Особенно долго и не надо. Вы, ребята, тоже не растягивайте. Покажите настоящий, добротный воздушный бой. Полчаса, ну, минут сорок. Сумеете?
   – Было бы сказано. - Никита разглядывал его в упор. Ведь на смерть людей посылает и так хладнокровен. Что за животное!
   – Смотрите! - Л.М. достал из-под стола небольшой кейс, положил его на стол и раскрыл. Примерно наполовину он был заполнен пачками долларов. - Здесь сто тысяч. Тот, кто вернется, их получит. Воодушевляет?
   – А как же, - с сарказмом сказал Никита. - Сейчас прямо здесь драться начнем.
   – Все сказал? - помрачнел Л.М. - Очень хочу надеяться, что именно ты за деньгами придешь. И зла на тебя ни за что не держу. Так что постарайся.
   Никита промолчал.
   Лимузины начали съезжаться точно к шести. Но представление пока не начинали. Публика должна была как следует разогреться. В трапезной гремела музыка, на маленьких столиках стояли бутылки и тарелки. Большой стол Никита категорически запретил занимать. Маркером он разметил на нем взлетные полосы. Маркер не гвоздь, следы потом отмыть можно будет.
   Народу собралось, пожалуй, побольше, чем в "Русской водочке" в тот вечер, когда Никита попал на рукопашные поединки. Видимо, Л.М. рекламу сделал нешуточную. Мужчины были даже в смокингах, а дамы сверкали драгоценностями. На столике у входа лежала стопка программок, где были указаны имена пилотов, тип самолетов и условия поединка. Размеры ставок не ограничивались. Худой букмекер был тут как тут, сидел в сторонке с блокнотом. Один из охранников готовил шутихи, чтобы изображать зенитки.
   Никита и Вахтанг заглянули в зал, но заходить не спешили. В своих летных комбинезонах они слишком отличались от остальных собравшихся здесь. Охранник не отходил ни на шаг, опасаясь, что пилоты могут сбежать в последний момент.
   Л.М. был с гостями. Прохаживался с бокалом шампанского от одной группы к другой, целовал дамам ручки, обменивался с мужчинами рукопожатиями. Он сиял улыбкой на все тридцать два зуба, непрерывно улыбался и чувствовал себя своим среди своих.
   Пилоты зависти к этим сливкам общества не испытывали, смотрели на них с легким презрением. Мало кто из толкавшихся в зале мог сесть в кабину боевого самолета и поднять его в воздух. Если вообще кто-то мог, кроме Никиты и Вахтанга.
   Примерно через час музыка затихла и на середину зала вышел седой толстячок, распоряжавшийся на поединках.
   – Дамы и господа! - звучно объявил он. - Сегодня члены нашего клуба собрались в необычном месте. Наш великодушный хозяин, - распорядитель повел рукой в сторону Л.М., - предоставил свой дом для необычного поединка.
   Такого никто из нас еще не видел. Мы станем свидетелями настоящего воздушного боя. Но поскольку размеры помещения не позволяют использовать самолеты в истинном размере, был найден способ уменьшить их до подходящих пропорций. Звучит удивительно, но не забывайте, что на дворе конец двадцатого века и наука идет вперед семимильными шагами. Более того, вместе с самолетами уменьшаются и пилоты. Это произойдет на ваших глазах, чтобы все могли убедиться, что нет никакого обмана. Если захотите, сможете перед боем пообщаться с этими людьми - настоящими воздушными асами! - Он противно захихикал, как будто сказал что-то чрезвычайно остроумное. В толпе послышались ответные смешки. Видно, собрались здесь люди с большим чувством юмора: - Не забывайте о том, что одному из них суждено сегодня погибнуть. Такова диалектика жизни. Но наши отважные летчики не боятся смерти. Они будут сражаться изо всех сил. Итак, пусть победит сильнейший! Делайте ваши ставки! Господа пилоты, прошу!
   Грянул бравурный марш, и Никита с Вахтангом одновременно шагнули в дверь. Толпа расступилась, пропуская их. Высоко подняв головы, они шли по образовавшемуся коридору, стараясь не смотреть на окружавших людей. "Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! - ядовито подумал Никита. - Гладиаторы, мать и перемать!" Чье-то лицо, мелькнувшее в толпе, показалось ему очень знакомым, но он слишком был занят своими мыслями, чтобы вспоминать, кто же это.
   Остановившись возле стола, пилоты повернулись к публике. Их разглядывали с жадным любопытством, словно африканских пигмеев или марсиан. Было это очень неприятно. Одна из дам подняла вверх палец, прося слова.
   – Скажите, вы действительно собираетесь показать нам воздушный бой?
   – Да, - лаконично ответил Вахтанг.
   – Вам уже приходилось сбивать самолеты противника?
   – Приходилось.
   – Что вы при этом чувствовали?
   – Вы из газеты?
   – Нет, просто интересно.
   – Не понимаю подобного интереса. Война и смерть - это глупо. Именно так я себя тогда чувствовал.
   – А сейчас?
   – Тем более глупо. Еще вопросы будут? А то нам лететь пора.
   Короткая пресс-конференция явно не понравилась Л.М., судя по выражению его лица. Но ничего сейчас поделать он не мог.
   – Ну, держи связь, - негромко сказал Вахтанг другу и пошел к своему концу стола, где у пульта установки ждал Калашников.
   Собственно, ничего из ряда вон выходящего не планировалось. Пока время есть, полетают, имитируя бой, а когда придет время, сядут и постараются ускользнуть из зала. Пусть остальные пока думают, что они действительно намерены совершать тут кровопролитие и на горящих самолетах падать с высоты.
   Не торопясь Никита нажал кнопку на крыше ангара. Перед тем как накатилась привычная черная волна, он успел услышать позади себя общий вздох изумления. Необычное, конечно, зрелище, кто спорит. Он прошел к "Мухобою", осмотрел его снаружи. Все было в порядке.
   В кабине, устраиваясь поудобнее на парашюте, вспомнил, что так и не сподобился научиться его укладывать. И ведь положено через какое-то время проводить переукладку. Но пользоваться им не приходилось, а теперь уже и не придется.
   Включив рацию, Никита вызвал Осу. Вахтанг отозвался.
   – Ну что, Муха, на взлет?
   – Давай. Руководителя полетов все равно нет, некому скомандовать.
   – Надо было Вадика посадить на вышку.
   – Пусть установкой занимается. А то он наруководит. Выруливаем. Потом я ракету пущу, для красоты.
   Самолеты, разбежавшись по параллельным взлеткам, оторвались от стола. Минут десять крутились в воздухе, демонстрируя пилотаж. Сверху лица людей казались множеством светлых пятен. Пилоты проводили свои машины над головами зрителей, едва не касаясь волос, синхронно сходились и расходились.
   Внезапно Вахтанг громко выругался по-грузински.
   – Оса, что там у тебя?
   – Какой-то придурок пытался рукой поймать. Еле увернулся.
   – Поднимаемся повыше, чтобы не достали.
   – Начинаем стрелять?
   – Погоди, еще время потянем.
   Л.М. демонстрационный полет, видимо, надоел. Из углов зала к самолетам стали взлетать шутихи, с треском разрываясь и разбрасывая огни. Вахтанг оказался прав. Если внимательно следить за воздухом, от летящей на самолет китайской ракеты можно было уйти. Хорошо, что не было каких-нибудь "стингеров" с самонаводящимися боеголовками.
   "Мухобой" резко, бросило в сторону, Никита с трудом удержал управление. Просто невдалеке рванула очень крупная шутиха и взрывная волна достигла самолета.
   – Ну а теперь давай устроим- суматоху, - передал Муха Осе.
   Машины наконец открыли огонь. Снаряды вылетали из стволов пушек и попадали куда угодно, только не в самолет противника. Никита не отказал себе в удовольствии и прошелся невдалеке от лампочек на люстрах. Вниз посыпалось стекло. Вахтанг повторил его маневр. В зале стало немного темнее. Пилот "Мухобоя" злорадно усмехнулся. Как-то на такой сюрприз отреагирует Носорог? О битье лампочек не договаривались.
   Сюрприз Л.М. оказался еще неожиданней. Никита вскрикнул и, бросив ручку управления, прижал руки к глазам. В лицо ему ударил ослепительный свет. Сквозь набежавшие слезы он разглядел, что стена зала приближается с жуткой скоростью. Почти ничего не видя, вцепился обеими руками в ручку, взял ее на себя и только потом смог вытереть рукавом комбинезона мокрое лицо.
   Мощные прожекторы шарили по залу, ловя ускользающие самолеты. Скорее всего это были просто сильные ручные фонарики, но маленьким летчикам они казались зенитными прожекторами. Никита не обиделся. Каждая сторона вольна была поступать по-своему. Они разбили лампочки, а Л.М. в ответ применил фонари. Как только Калашников, разведчик долбаный, не вызнал о дополнительном освещении? Ведь специально посылали!
   Теперь самолеты изображали схватку в воздухе. Выглядело это очень похоже, но было лишь спектаклем. Трассы снарядов проходили почти впритирку к фюзеляжам и плоскостям. Каждая очередь тщательно выверялась. Так они предполагали летать, пока не кончатся снаряды или не начнутся главные события. Смотря что произойдет раньше.
   Л.М. понял, что его игрушки не хотят выполнять обещание и убивать друг друга. В наушниках у пилотов вдруг раздался голос:
   – Что, насекомые, самыми умными себя считаете? Почему не воюете по-настоящему?
   Никита изумленно поперхнулся. Не дурак был Носорог, даже о связи подумал. А они-то надеялись, что ему это в голову не придет.
   Первым отозвался Вахтанг.
   – Не видишь, что воюем? Летаем, стреляем, чего еще надо?
   – Стреляете, да не попадаете. Если через пять минут все еще не будет результатов, пеняйте на себя.
   – А что сделаешь? "Фантомы" вызовешь?
   – Я предупредил, - сказал Л.М. и отключился.
   Конечно, ничего они не стали делать. Все так же кружили под потолком, постреливая в воздух, и ждали, на что решится режиссер этого представления. На часах было без десяти восемь.
   Первыми ударили все те же шутихи. Только сейчас их было не в пример больше. Летчикам стоило многих трудов уворачиваться от летящих со всех сторон огненных шаров. Разрывы подбрасывали самолеты, сбивали их с курса. Никита почувствовал себя действительно словно под зенитным огнем. Он крепко сжимал ручку управления и прикидывал, на сколько еще хватит пиротехнических запасов у зенитчиков. Хорошо, что мощных зарядов Носорог не использовал, потому что мечущиеся по залу ракеты могли навредить гостям. Его ребята выбрали самые маленькие.
   Л.М. еще дважды выходил в эфир, то ругаясь, то уговаривая. Они не отвечали. И тогда с земли загремели настоящие выстрелы.
   Вахтанг, который засек вспышки внизу, сразу догадался, что по ним ведут огонь охранники. Окончательно взбесившийся Носорог не стал дожидаться, пока у непокорных пилотов кончится горючее и им придется возвращаться на аэродром. Ему хотелось крови, и, наплевав на сделанные гостями ставки и возможные барыши, он приказал своим людям расстрелять оба самолета в воздухе. Охранники достали пистолеты и увлеченно принялись палить вверх.
   Это было уже серьезно. Увернуться от пули самолет не мог. Одно попадание - и от миниатюрной машины Останутся только воспоминания.
   – Быстрее и резче! - прокричал Вахтанг. Никита его понял. Нужно было затруднить стрелявшим прицеливание. Самолетики заметались по залу с удвоенной скоростью, то и дело меняя направление полета. Теперь попасть в них могла только шальная пуля.
   Они не только убегали, но и атаковали. Никита неожиданно свалил машину на крыло и устремился прямо на одного из охранников, одновременно придавливая кнопку гашетки. Крошечные снаряды все же могли причинить существенную боль, а попав в глаз, и вовсе ослепить. Охранник, которого "Мухобой" достал огнем своих пушек, завопил, выронил пистолет и схватился за лицо. А пилот уже повел машину вверх, высматривая другую огневую точку противника.
   Вероятно, какого-то успеха они могли добиться. Но слишком много снарядов было потрачено на предыдущий бесполезный спектакль. Поэтому Никита смог вывести из строя лишь еще одного стрелка. Вахтанг тоже постарался, и теперь среди взбудораженной происходящим толпы стонали, зажимая окровавленные щеки и лбы, три охранника. А потом боеприпасы кончились и самолеты оказались безоружными. Оставалось надеяться только на скорость и маневр.
   Никита почувствовал резкий удар, машина мгновенно кувыркнулась и стала терять высоту. Конец правого крыла был оторван зацепившей самолет пулей, там болтались клочья металла. Вахтанг видел, что произошло, потому что уже орал по радио:
   – Прыгай! Прыгай, твою мать!
   Пилот подбитого самолета и сам понимал, что единственный выход - прыжок с парашютом. То, чего он не делал никогда в жизни. Времени почти не оставалось. Он расстегнул привязные ремни, открыл фонарь кабины и, направив машину к той стене, где стоял стол, выбросился наружу.
   Мыслей не было никаких. Единственное, что он понимал, - кольцо надо дергать сразу, слишком мала высота, купол может не успеть раскрыться.
   К счастью, успел. Никита болтался на подвесной системе, и его медленно сносило к столу. "Мухобой", потеряв пилота, словно решил, что больше сопротивляться не стоит, и упал на пол почти отвесно. Второй пилот старался своей машиной прикрыть спускающегося друга. Тот был заманчивой целью. Но по ним уже никто не стрелял. Потому что началось основное действие сегодняшнего спектакля.
   Внезапно погас свет. Остались гореть только фонари, которые ранее использовали в качестве зенитных прожекторов. И в их свете в зал через окна стали запрыгивать вооруженные люди в черных масках, закрывавших лица. Над толпой поднялся испуганный женский визг. Остававшиеся боеспособными охранники лихорадочно перезаряжали пистолеты. Их сразу же отделили от прочих, обезоружили и поставили лицом к стене. У многих из гостей тоже было чем защищаться, но в присутствии стольких людей, и особенно своих дам, стрелять они не решались. На это и рассчитывала Софья, нанося удар в момент наибольшего скопления народа.
   Л.М. получил персональную опеку. Один из нападавших уложил его на пол и держал под прицелом короткого автомата. Хозяин дома был единственным здесь Человеком, способным на непредсказуемые поступки.
   Никита не смог в темноте правильно рассчитать высоту и чувствительно ударился ногами о поверхность стола. Вспомнив, что когда-то читал о технике прыжков, он тут же повалился на бок, гася энергию удара. Еще не поднявшись, расстегнул замок подвесной системы, сбросил лямки и бросился к ангару.
   Самолет Вахтанга заходил на посадку. Хорошо, что Никита догадался сделать разметку полос светящимся маркером. Теперь, при выключенном свете, это было очень кстати.
   Как и договаривались, при первых признаках тревоги Калашников с помощью своей установки тоже уменьшился и сидел теперь в комнате отдыха ангара. Никита успел вовремя, чтобы отобрать у него бутылку, найденную изобретателем в холодильнике.
   – Вадик, ты совсем сбрендил! Сейчас только и надираться!
   – Нервничаю я очень, - оправдывался Калашников.
   – Потом, потом нервничать будешь! Еще не все закончилось.
   Появился Вахтанг, бросивший свой самолет у ворот ангара.
   – Живой, целый?
   – Ничего, обошлось. Вот о прыжках с парашютом ты мне не рассказал.
   – Да я и сам мало прыгал. Только обязательный минимум. Ладно, об этом после. Дальше все по плану?
   – Будем надеяться. Вадим, сиди здесь и не высовывайся, что бы вокруг ни происходило. Когда можно будет - позовем. А мы пошли.
   Он содрал с себя комбинезон, уже привычно сунул сзади за пояс "кольт", прикрыл его курткой. Вахтанг распихивал по карманам гранаты.
   Их узнали сразу. Луч фонаря осветил лица, потом один из напавших, очевидно, старший, подошел.