Плешаков допрашивал Марка два часа. Тот все время молчал. Плешаков спрашивал, за каким столом сидел Марк, что ели и что пили они с Сафиуллиным, давно ли он знаком с Соловьевой и Мещеряковым, кто сидел за соседними столиками и прочее. Плешаков многократно намекал Марку на найденный в бардачке его машины пузырек, говорил, что не в его интересах ждать заключения экспертизы. Объяснял, что сотрудничество со следствием может помочь решить его «жилищный вопрос» путем перевода Марка в чистую одиночную камеру, расписывал условия содержания заключенных в колониях строгого режима и т. д. Но Марк был сильным духом парнем, он решил ничего не наговаривать на себя, а бороться за свою свободу до конца. В конце концов, перед уходом Плешаков пообещал Марку, что все равно посадит его не за это, так за что-нибудь другое, потому что из их следственного изолятора никто еще без приговора не выходил. В 11:00 Плешаков уехал в подмосковный город Дмитров разбираться с происхождением лицензии «Белой лошади», а Марка передал капитану Котову. Сменяя друг друга, Марка без перерыва допрашивали три человека, допрос продолжался до 18:00. Марк все время молчал, но, глядя на говорящих ему какую-то чушь следователей, чувствовал, что сам с каждой минутой все больше тупеет. Ему уже было совсем не до генетики, не до статьи и даже не до Каролины, все мысли крутились вокруг одного вопроса: «Как отсюда выбраться?»
В шесть часов вечера ему неожиданно предложили что-то подписать. После бессонной ночи и девятичасового допроса Марк уже плохо соображал и просто отказался подписывать. Но капитан Котов ему доходчиво объяснил, что это всего лишь подписка о невыезде за пределы города Москвы сроком на 1 месяц, подписав которую он сможет отправиться домой, а в противном случае его вернут на ночь обратно в изолятор. Марк не поверил своим ушам, внимательно прочитал документ. Действительно, это была подписка, в которой кроме всего прочего говорилось, что в случае нарушения ее условий Марка ждет арест на срок не менее чем срок действия подписки, то есть не менее чем на 30 дней. Марк решил ее подписать, потому что на похороны Мансура Сафиуллина сегодня он уже не попал, и больше никакой острой нужды покидать Москву в ближайший месяц у него не было. После этого ему вернули все изъятые из его квартиры вещи, кроме взятых на экспертизу образцов химических веществ, потому что заключение лаборатории пока не было готово. Через несколько минут он, не веря своему счастью, в своих хлопчатобумажных тренировочных штанах, кроссовках, в своей куртке и с целлофановым пакетом в руке с вещами уже оказался на улице за дверями здания на Лубянской площади. Деньги ему тоже все вернули, поэтому Марк тут же поймал такси. Таксист брезгливо поморщился, когда Марк садился в машину, видимо, «дезодорант» накрепко впитался и в одежду Марка, но сам он к нему уже «принюхался» и больше не замечал, как тот бомж без лица.
Приехав домой, Марк первым делом отправил в стиральную машину всю одежду, в которой приехал. А сам залез в ванну и долго тер себя мочалкой, стараясь смыть всех вшей, которых он мог собрать в изоляторе. Когда он вышел из ванной комнаты, в Нью-Йорке как раз начался рабочий день. Марк тут же позвонил своему редактору Филу Хендерсону (Philip Henderson) и рассказал обо всех своих злоключениях. Фил пообещал тут же связаться с американским консульством в Москве и с его помощью найти адвоката за счет газеты.
– Жди, тебе позвонят, – сказал Фил.
– Да, Фил, моя новая статья о научных достижениях «Роснанотеха» уже готова и сейчас находится на согласовании в их отделе маркетинга, скоро пришлю, надеюсь, тебе понравится.
– Удачи, Марк, держи меня в курсе происходящего и ничего не бойся, мы вытащим тебя из любого дерьма. Пока.
Марк включил ноутбук, чтобы проверить почту от Каролины на предмет согласования его статьи. Письмо от Каролины было! Оно пришло сегодня днем, но вместо согласования статьи или замечаний к ней в письме было предложение подъехать завтра в среду в 08:30 в «Роснанотех» к руководителю физико-математического отделения Леониду Ефременко для получения от него дополнительного материала, который не успел дать Марку для статьи Мансур Сафиуллин. Она просила его сегодня подтвердить его приезд. В конце письма Каролина сообщала, что похороны Мансура прошли очень торжественно, участие в них приняло человек 500, это были не только коллеги из «Роснанотеха», но и делегация из Российской академии наук и ученые с других предприятий Дубны. Хотя в письме она и не спрашивала, почему он не приехал, в подробном описании ею похорон он увидел намек на то, что она его ждала. Он хотел было сразу набрать ее номер, чтобы подтвердить свой завтрашний приезд, но тут же вспомнил о своей расписке. Проклятье! Он не имел права ехать. Но теперь, когда он снова был в своей квартире, пусть даже его личные вещи продолжали лежать горой на полу, жизнь, похоже, начала налаживаться. Майор Плешаков, пожизненное заключение, вши и все прочие неприятности теперь остались в кошмаре прошлой ночи. Дополнительную уверенность ему придал и, пообещавший помощь адвоката его редактор Фил. В общем, теперь снова хотелось думать о работе, статье и любви. Он ведь был ни в чем не виноват! Судьба давала ему дополнительный шанс узнать что-то очень важное о роботе советнике Мише и снова увидеть Каролину, отношения с которой, как ему казалось, слегка начали смещаться в неформальную плоскость, несмотря даже на ее ухажера Давида Минасяна. Профессиональное чутье журналиста и мужской инстинкт говорили ему, что надо ехать. И он решился. Телефон мог прослушиваться, но был уже вечер, и в этой ситуации было желательно именно голосовое подтверждение, поэтому он набрал мобильный номер Каролины и подтвердил завтрашнюю встречу. Она обещала встретить его на проходной. Они даже немножко поболтали о том и о сем. Как он провел последние сутки, Марк на всякий случай ничего ей рассказывать не стал, а она не рассказала ему, что поздно вечером в понедельник у нее на квартире был обыск и что с нее взяли подписку о невыезде из Дубны.
Только теперь Марк почувствовал, как устал, сил наводить порядок после обыска уже не было. Наскоро поужинав, он лег спать, ведь завтра опять надо было рано вставать. Слава богу, что его машина Subaru Impreza стояла заправленной еще со вчерашнего дня!
10. Лицензия «Белой лошади»
11. Подмена
В шесть часов вечера ему неожиданно предложили что-то подписать. После бессонной ночи и девятичасового допроса Марк уже плохо соображал и просто отказался подписывать. Но капитан Котов ему доходчиво объяснил, что это всего лишь подписка о невыезде за пределы города Москвы сроком на 1 месяц, подписав которую он сможет отправиться домой, а в противном случае его вернут на ночь обратно в изолятор. Марк не поверил своим ушам, внимательно прочитал документ. Действительно, это была подписка, в которой кроме всего прочего говорилось, что в случае нарушения ее условий Марка ждет арест на срок не менее чем срок действия подписки, то есть не менее чем на 30 дней. Марк решил ее подписать, потому что на похороны Мансура Сафиуллина сегодня он уже не попал, и больше никакой острой нужды покидать Москву в ближайший месяц у него не было. После этого ему вернули все изъятые из его квартиры вещи, кроме взятых на экспертизу образцов химических веществ, потому что заключение лаборатории пока не было готово. Через несколько минут он, не веря своему счастью, в своих хлопчатобумажных тренировочных штанах, кроссовках, в своей куртке и с целлофановым пакетом в руке с вещами уже оказался на улице за дверями здания на Лубянской площади. Деньги ему тоже все вернули, поэтому Марк тут же поймал такси. Таксист брезгливо поморщился, когда Марк садился в машину, видимо, «дезодорант» накрепко впитался и в одежду Марка, но сам он к нему уже «принюхался» и больше не замечал, как тот бомж без лица.
Приехав домой, Марк первым делом отправил в стиральную машину всю одежду, в которой приехал. А сам залез в ванну и долго тер себя мочалкой, стараясь смыть всех вшей, которых он мог собрать в изоляторе. Когда он вышел из ванной комнаты, в Нью-Йорке как раз начался рабочий день. Марк тут же позвонил своему редактору Филу Хендерсону (Philip Henderson) и рассказал обо всех своих злоключениях. Фил пообещал тут же связаться с американским консульством в Москве и с его помощью найти адвоката за счет газеты.
– Жди, тебе позвонят, – сказал Фил.
– Да, Фил, моя новая статья о научных достижениях «Роснанотеха» уже готова и сейчас находится на согласовании в их отделе маркетинга, скоро пришлю, надеюсь, тебе понравится.
– Удачи, Марк, держи меня в курсе происходящего и ничего не бойся, мы вытащим тебя из любого дерьма. Пока.
Марк включил ноутбук, чтобы проверить почту от Каролины на предмет согласования его статьи. Письмо от Каролины было! Оно пришло сегодня днем, но вместо согласования статьи или замечаний к ней в письме было предложение подъехать завтра в среду в 08:30 в «Роснанотех» к руководителю физико-математического отделения Леониду Ефременко для получения от него дополнительного материала, который не успел дать Марку для статьи Мансур Сафиуллин. Она просила его сегодня подтвердить его приезд. В конце письма Каролина сообщала, что похороны Мансура прошли очень торжественно, участие в них приняло человек 500, это были не только коллеги из «Роснанотеха», но и делегация из Российской академии наук и ученые с других предприятий Дубны. Хотя в письме она и не спрашивала, почему он не приехал, в подробном описании ею похорон он увидел намек на то, что она его ждала. Он хотел было сразу набрать ее номер, чтобы подтвердить свой завтрашний приезд, но тут же вспомнил о своей расписке. Проклятье! Он не имел права ехать. Но теперь, когда он снова был в своей квартире, пусть даже его личные вещи продолжали лежать горой на полу, жизнь, похоже, начала налаживаться. Майор Плешаков, пожизненное заключение, вши и все прочие неприятности теперь остались в кошмаре прошлой ночи. Дополнительную уверенность ему придал и, пообещавший помощь адвоката его редактор Фил. В общем, теперь снова хотелось думать о работе, статье и любви. Он ведь был ни в чем не виноват! Судьба давала ему дополнительный шанс узнать что-то очень важное о роботе советнике Мише и снова увидеть Каролину, отношения с которой, как ему казалось, слегка начали смещаться в неформальную плоскость, несмотря даже на ее ухажера Давида Минасяна. Профессиональное чутье журналиста и мужской инстинкт говорили ему, что надо ехать. И он решился. Телефон мог прослушиваться, но был уже вечер, и в этой ситуации было желательно именно голосовое подтверждение, поэтому он набрал мобильный номер Каролины и подтвердил завтрашнюю встречу. Она обещала встретить его на проходной. Они даже немножко поболтали о том и о сем. Как он провел последние сутки, Марк на всякий случай ничего ей рассказывать не стал, а она не рассказала ему, что поздно вечером в понедельник у нее на квартире был обыск и что с нее взяли подписку о невыезде из Дубны.
Только теперь Марк почувствовал, как устал, сил наводить порядок после обыска уже не было. Наскоро поужинав, он лег спать, ведь завтра опять надо было рано вставать. Слава богу, что его машина Subaru Impreza стояла заправленной еще со вчерашнего дня!
10. Лицензия «Белой лошади»
Передав Спурлока своим помощникам для продолжения допроса, Плешаков на черном «Мерседесе» с мигалками уже мчался в город Дмитров – районный центр, где находилось ГУВД, выдавшее «Белой лошади» лицензию на работу без камер наблюдения в ресторанном зале. Да, камеры могли бы радикально упростить расследование, будь они установлены, круг подозреваемых в отравлении Сафиуллина сразу бы сузился всего до нескольких человек, а может быть, даже преступник был бы установлен сразу. Но дело было не только в преступнике: видеонаблюдение позволило бы уже «колоть дырки» для второй большой звезды на погонах Плешакова. «Знал ли преступник о том, что видеонаблюдение в зале не ведется? – думал Плешаков. – Вероятно, знал, поэтому и выбрал такой способ убийства, а иначе он осуществил бы задуманное каким-то иным способом». Сейчас им двигало желание разобраться с должностными полицейскими чинами, которые допустили нарушение закона, и наказать их. «Чует мое сердце, кто-то слетит со своего кресла», – злорадно думал он и в предвкушении этого топил в пол педаль газа.
Вскоре он уже сидел в кабинете начальника Дмитровского ГОВД, седого полковника Сергея Маркова. Выслушав Плешакова, который предъявил копию лицензии, выданной его подразделением, и потребовал объяснений, Марков улыбнулся и сказал:
– Ну что вы так кипятитесь, майор, нервные клетки ведь не восстанавливаются, надо беречь себя, а то ведь сгорите на службе! Сейчас я улажу этот вопрос.
Плешаков был вне себя от ярости и еле сдерживался. Редко кто даже в его управлении позволял себе говорить с ним в таком высокомерном тоне, а тут этот полицай… Пусть даже и полковник. Между тем Марков уже кому-то звонил по мобильному телефону.
– Николай Николаевич, добрый день! Сергей Марков из Дмитрова беспокоит, не сильно отвлекаю? Николай Николаевич, тут у меня в кабинете сидит… ммм… майор Плешаков из федеральной службы… Интересуется нашей лицензией «Белой лошади»… Хорошо, хорошо, – Марков закончил разговор.
– Владимир Иванович, – вкрадчиво продолжал он, – вас просили несколько минут подождать, и у вас в голове возникнет полная ясность по нашей лицензии… А пока не хотите ли коньячку за знакомство? – Марков открыл стоявший в углу кабинета старинный глобус, который оказался замаскированным баром, и вынул оттуда бутылку армянского пятизвездочного коньяка.
– На службе не пью, – отрезал Плешаков.
– И я не пью на службе, – поддержал Марков, уже разливая коньяк в небольшие рюмки.
«Так он еще и алкаш, – радостно подумал Плешаков, – приобщим этот факт к делу о его служебном несоответствии…» В этот момент у него зазвонил телефон, по номеру определился генерал Кузьмин.
– Майор Плешаков, – четко представился Плешаков.
– Генерал Кузьмин, – по Уставу отвечал генерал, – Майор, у вас возникли какие-то вопросы по лицензии ресторана… Это неверное направление расследования, сверните с этого пути, ищите в другом месте, подробнее я вам объясню сегодня вечером при встрече. Удачи.
Полковник Марков вопросительно смотрел на Плешакова, тот был весь красный как рак. «Как опустил меня этот полицай! – думал Плешаков. – Кто же его покровители, если ему буквально за две минуты удалось организовать мне звонок от самого генерала Кузьмина?»
– Товарищ полковник, пожалуй, сегодня у меня действительно больше нет вопросов по лицензии.
– Прекрасно, майор, – воскликнул Марков, – за это надо выпить, – и, не дожидаясь Плешакова, выпил свою рюмку.
Плешаков к коньяку не притронулся, сразу откланялся и вышел из кабинета. «Мерседес» с мигалками помчался в Дубну. Плешаков прибыл в «Роснанотех» около трех часов дня. Капитан Таскаев с двумя помощниками заканчивал в переговорной комнате допросы свидетелей. Вчера вечером он провел обыск на квартире родителей Каролины Соловьевой, вместе с которыми она проживала. Ничего интересного для следствия найдено не было. Плешаков позвонил секретарше Мещерякова и попросил аудиенции с ее боссом.
– Владимир Иванович, – перезвонила секретарша, – Андрей Сергеевич примет вас в 17:00, сейчас он находится в «Белой лошади» на поминках Мансура Сафиуллина.
«Опять эта “Белая лошадь”!» – в груди Плешакова заныла свежая рана. Оставалось еще полтора часа, их он решил употребить на составление схемы места совершения преступления. Вместе с капитаном Таскаевым они начертили фломастерами схему зала ресторана на имевшейся в переговорной комнате белой доске для презентаций. «Расставили» в зале столы и начали по протоколам допросов свидетелей восстанавливать, кто и где из них сидел, одновременно ища противоречия в показаниях. Через час схема была в основном готова, больших противоречий в показаниях не наблюдалось. Конечно, имело смысл вызвать человек пять для уточняющих вопросов, но в целом картина была ясна, и она нисколько не приближала следствие к раскрытию преступления. Из схемы следовало, что за тремя столами ужинали никому из сотрудников «Роснанотеха» не известные люди. Подходили они к столу Сафиуллина во время короткого шоу с синим медведем или нет, никто из свидетелей не мог сказать этого наверняка. Приближалось пять часов.
– Продолжайте уточнять схему, – отдал Плешаков приказ капитану Таскаеву и пошел в приемную Мещерякова.
– Проходите, пожалуста, Андрей Сергеевич ждет вас, – сказала ему секретарша.
Плешаков прошел в кабинет, первый раз в котором он был вчера.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил его Мещеряков, – чай, кофе будете?
– Кофе, если можно, – Плешаков чувствовал себя немного уставшим, кофе должен было его немного взбодрить.
– Как идет расследование? – поинтересовался у него Мещеряков.
– Расследование идет, – отвечал Плешаков, – опросили всех свидетелей, составили схему совершения преступления, определили круг подозреваемых. Человек пятнадцать…
«Да, до окончания следствия при таком круге подозреваемых еще далеко», – подумал Плешаков и, чтобы сменить тему разговора, сразу перешел к делу.
– Андрей Сергеевич, следствию нужна ваша помощь.
– Слушаю вас.
– Как вы видите, круг подозреваемых пока достаточно широк. Чтобы его сузить, следствию надо провести следственный эксперимент на месте совершения преступления в «Белой лошади».
– Так.
– Я хочу, чтобы в эксперименте приняли участие все сотрудники «Роснанотеха» и «Белой лошади», которые в пятницу вечером отдыхали и работали в ресторане. Всего это, как мы установили, 45 сотрудников «Роснанотеха» и 15 сотрудников «Белой лошади», вот предварительный список, – Плешаков протянул Мещерякову лист бумаги. – Кроме того, нами выявлены еще 8 членов семей сотрудников «Роснанотеха», которые в тот вечер отдыхали вместе с ними. Все они займут те же самые места, на которых они сидели в день совершения преступления, и мы по минутам восстановим, что же тогда действительно произошло. Мы вынуждены торопиться с этим экспериментом, пока у людей еще свеж в памяти тот вечер.
– Так, а в чем, простите, требуется моя помощь?
– Ваша помощь нам требуется в том, чтобы собрать людей. Видите ли, по количеству участников эксперимента это довольно сложное в организационном плане мероприятие, а во внерабочее время и вовсе нереальное.
– То есть, если я вас правильно понял, вы хотите, – начал Мещеряков, – чтобы я в рабочее время своим Приказом оторвал от работы 60 человек, вызвал с других мест работы членов их семей и всех их отправил в ресторан на ваши эксперименты?
– Андрей Сергеевич, вы меня не совсем правильно поняли, сотрудников «Роснанотеха» было в тот день в ресторане только 45, еще 15 – это сотрудники самой «Белой лошади».
– Хотя ресторан «Белая лошадь» и является дочерним предприятием «Роснанотеха», но там есть свой директор. Что касается самого «Роснанотеха», если у следствия есть такие полномочия, то сами вызывайте моих сотрудников на свой эксперимент, я вам в этом помогать не буду, но и мешать тоже, хотя мог бы. Я тоже двумя руками за то, чтобы преступник был пойман, но только не в ущерб текущим производственным планам. Давайте каждый будет заниматься своим делом – вы ловить преступников, а я зарабатывать деньги для государственного бюджета. Предприятие и так полно слухами об этом убийстве, мне уже задавали вопросы: «А не опасно ли работать на нашем предприятии?» Я им отвечаю, что жить вообще опасно, а в данном конкретном случае спецслужбы разберутся и обеспечат нам условия для спокойной работы. А вы тут со своими масштабными экспериментами… Да после них люди начнут подозревать друг друга и из-за боязни отравления перестанут ходить не только в ресторан, но и в производственные столовые на территории предприятия. Тут уже будет не до работы. А кстати, не этого ли и добивался убийца?
– Ну что же, значит, придется собирать людей на следственный эксперимент без вашей помощи, – сказал Плешаков. – Еще один вопрос, Андрей Сергеевич. Что Вы думаете о мотиве преступления, связанном с попыткой присвоить себе авторство над научными разработками Мансура Сафиуллина? Кто будет назначен на вакантную теперь должность руководителя отделения биологии?
– Чтобы присвоить себе авторство, надо хорошо разбираться в проблематике, над которой работал Сафиуллин, а значит, работать вместе с ним. Знаете, поговорите об этом с прямым руководителем покойного Сафиуллина – Алексеем Истокиным, он лучше знаком с кадровым составом отделения биологии, он же будет и подбирать нового руководителя отделения. Теперь у меня к вам есть предложение, – продолжил Мещеряков, – начальник охраны жалуется, что ваши люди приходят на предприятие без предупреждения, вот сегодня кроме вас здесь было три человека. Я, конечно, понимаю, что они имеют право, но все равно охрана их без моего разрешения на территорию не пускает, мне начинают звонить, отрывают от дел. Давайте составим список ваших людей, которые будут заниматься этим делом, и оставим его на охране, тогда их всегда будут быстро пускать по списку. Согласны?
– Согласен, – ответил Плешаков, потому что с этим трудно было не согласиться, – я сегодня дам список вашему секретарю, а пока разрешите откланяться.
Они попрощались. Сегодня разговаривать с Истокиным было уже некогда – Плешакова ждал на доклад генерал Кузьмин. А пока картинка складывалась неважная. Мотив преступления не ясен. Преступника по горячим следам взять не удалось, записи видеонаблюдения в ресторане нет, обыски в квартирах Марка Спурлока и Каролины Соловьевой ничего не дали. Оставался только следственный эксперимент, на который так рассчитывал Плешаков, но Мещеряков отказался сотрудничать со следствием.
«Да, сегодня Аист уже открыто продемонстрировал, что не хочет сотрудничать со следствием, – думал Плешаков. – А ведь это свидетельствует в пользу того, что он причастен к преступлению, продался, долговязый, иностранным спецслужбам! Ладно, и на тебя материал соберу. Подожди, я тебе перья-то повыдергаю, ощипанный к своим покровителям уже не взлетишь, тут-то я тебя и поджарю».
А пока без помощи Мещерякова Плешаков для сбора людей должен был под роспись вручить каждому свидетелю повестку о явке в ресторан для следственного эксперимента. Вручить минимум за три дня до его начала. Свидетелей собирать можно было только в рабочий день, получалось, что раньше следующего понедельника следственный эксперимент состояться уже не мог. А время шло, свидетели могли забыть подробности того вечера. Хуже того, чтобы эксперимент действительно мог помочь следствию, на него требовалось собрать максимальное количество присутствующих в тот день в ресторане, а реально могло прийти меньше половины, поскольку никаких мер к свидетелям для повышения их явки Плешаков применить не мог. В общем, проведение следственного эксперимента теперь было под угрозой, особенно после той политической окраски, которую придал ему Мещеряков. Оставалась еще слежка, которую Плешаков установил за главными подозреваемыми – Марком Спурлоком, Каролиной Соловьевой и официантом, который устраивал шоу в костюме синего медведя. Но Плешаков был реалистом и понимал, что шансы выйти через нее на преступника невелики. В общем, как бы этого ни хотелось, но следствие принимало затяжной характер. Плешаков оставил всех своих троих помощников в Дубне, а сам поехал на Лубянку.
– Не даст нам ничего этот следственный эксперимент, – высказал свое мнение генерал, – только устроим еще одно шоу, а город маленький, поползут нелепые слухи, прав тут Мещеряков. Что касается мотивов, то, насколько я понял, у нас их пока только два более или менее правдоподобных: происки конкурентов с целью затормозить российские научные разработки и присвоение себе авторства над результатами научных работ Сафиуллина. И в том и в другом случае нам будут нужны комментарии Истокина. Поговори с ним завтра.
Плешаков знал, что если генерал обращался к нему на «ты», то, значит, он был в хорошем расположении духа.
– Еще узнай, кому отойдет наследство Сафиуллина, – продолжал Кузьмин, – надо проработать и такой мотив. Что касается яда, то наш эксперт сказал, что тетраэфирбензол можно достать почти на всех фармацевтических заводах, он является промежуточным продуктом при производстве многих лекарственных препаратов. Возможно, что этот факт говорит в пользу мотива об авторских правах, биологи могли знать об этом.
– Товарищ генерал, а что все-таки с лицензий «Белой лошади»?
– Ах да… Мещеряков был назначен на должность президента «Роснанотеха» около 10 лет назад, именно при нем предприятие достигло наибольших производственных успехов. До него президентом был Степан Матвеевич Рожин, которого правительство сняло с должности со скандалом. Ты знаешь, майор, среди больших начальников дураков ведь не меньше, чем среди обычных людей. Рожин оказался дураком. При нем в «Белой лошади» было не только видеонаблюдение, он распорядился поставить на каждый стол еще и прослушку. С начальником охраны, которого тогда тоже уволили, Рожин договорился, что тот будет снабжать его компроматом на его сотрудников. Ученые, знаешь, тоже любят праздники, выпить, кто-то может и перебрать, развязывались языки, говорили что-то не слишком лестное о Рожине, может быть, и по делу, а может, и нет. Начальник охраны все писал и наиболее интересные записи передавал Рожину. Тот немедленно увольнял, как он тогда называл, нелояльных ему сотрудников. Многие талантливые ученые из-за этого лишились работы. Так продолжалось годами, пока Рожин не уволил за что-то самого начальника охраны. Тот решил отомстить, взял да и принес все эти записи в профсоюз. Скандал был огромный. Рожина уволили и судили, но доказать, что увольнения были напрямую связаны с этими записями, не удалось, могло быть и простое совпадение. Когда президентом назначили Мещерякова, тот с целью стабилизации обстановки в трудовом коллективе заявил, что снимет в «Белой лошади» не только прослушку, но и видео, чтобы люди больше не боялись там отдыхать. Сказал и снял. Незаконно, конечно, но коллектив успокоился, многие ученые вернулись на работу, дела «Роснанотеха» резко пошли в гору. В администрации президента решили закрыть на «Белую лошадь» глаза. Полковник Марков, у которого ты был сегодня, получил приказ выдать лицензию и гарантии услуг «крыши» в случае каких-либо разборок с ней. Сегодня эта «крыша» и сработала.
Плешаков понял, что это была за «крыша». «Сегодня меня клюнула одна из хищных кремлевских птиц, сидящих на дереве за спиной Аиста. Не стану пока рассказывать генералу о своих подозрениях касательно причастности Аиста к этому преступлению. Но только что я выяснил очень важную деталь – видеонаблюдение с зала ресторана снял именно Аист, значит, и преступление планировалось им уже давно».
– А вообще, майор Плешаков, – неожиданно закончил генерал, – чувствую я, что в Дубне мы столкнулись с очень непростым случаем.
Генерала Кузьмина интуиция никогда не подводила.
Вскоре он уже сидел в кабинете начальника Дмитровского ГОВД, седого полковника Сергея Маркова. Выслушав Плешакова, который предъявил копию лицензии, выданной его подразделением, и потребовал объяснений, Марков улыбнулся и сказал:
– Ну что вы так кипятитесь, майор, нервные клетки ведь не восстанавливаются, надо беречь себя, а то ведь сгорите на службе! Сейчас я улажу этот вопрос.
Плешаков был вне себя от ярости и еле сдерживался. Редко кто даже в его управлении позволял себе говорить с ним в таком высокомерном тоне, а тут этот полицай… Пусть даже и полковник. Между тем Марков уже кому-то звонил по мобильному телефону.
– Николай Николаевич, добрый день! Сергей Марков из Дмитрова беспокоит, не сильно отвлекаю? Николай Николаевич, тут у меня в кабинете сидит… ммм… майор Плешаков из федеральной службы… Интересуется нашей лицензией «Белой лошади»… Хорошо, хорошо, – Марков закончил разговор.
– Владимир Иванович, – вкрадчиво продолжал он, – вас просили несколько минут подождать, и у вас в голове возникнет полная ясность по нашей лицензии… А пока не хотите ли коньячку за знакомство? – Марков открыл стоявший в углу кабинета старинный глобус, который оказался замаскированным баром, и вынул оттуда бутылку армянского пятизвездочного коньяка.
– На службе не пью, – отрезал Плешаков.
– И я не пью на службе, – поддержал Марков, уже разливая коньяк в небольшие рюмки.
«Так он еще и алкаш, – радостно подумал Плешаков, – приобщим этот факт к делу о его служебном несоответствии…» В этот момент у него зазвонил телефон, по номеру определился генерал Кузьмин.
– Майор Плешаков, – четко представился Плешаков.
– Генерал Кузьмин, – по Уставу отвечал генерал, – Майор, у вас возникли какие-то вопросы по лицензии ресторана… Это неверное направление расследования, сверните с этого пути, ищите в другом месте, подробнее я вам объясню сегодня вечером при встрече. Удачи.
Полковник Марков вопросительно смотрел на Плешакова, тот был весь красный как рак. «Как опустил меня этот полицай! – думал Плешаков. – Кто же его покровители, если ему буквально за две минуты удалось организовать мне звонок от самого генерала Кузьмина?»
– Товарищ полковник, пожалуй, сегодня у меня действительно больше нет вопросов по лицензии.
– Прекрасно, майор, – воскликнул Марков, – за это надо выпить, – и, не дожидаясь Плешакова, выпил свою рюмку.
Плешаков к коньяку не притронулся, сразу откланялся и вышел из кабинета. «Мерседес» с мигалками помчался в Дубну. Плешаков прибыл в «Роснанотех» около трех часов дня. Капитан Таскаев с двумя помощниками заканчивал в переговорной комнате допросы свидетелей. Вчера вечером он провел обыск на квартире родителей Каролины Соловьевой, вместе с которыми она проживала. Ничего интересного для следствия найдено не было. Плешаков позвонил секретарше Мещерякова и попросил аудиенции с ее боссом.
– Владимир Иванович, – перезвонила секретарша, – Андрей Сергеевич примет вас в 17:00, сейчас он находится в «Белой лошади» на поминках Мансура Сафиуллина.
«Опять эта “Белая лошадь”!» – в груди Плешакова заныла свежая рана. Оставалось еще полтора часа, их он решил употребить на составление схемы места совершения преступления. Вместе с капитаном Таскаевым они начертили фломастерами схему зала ресторана на имевшейся в переговорной комнате белой доске для презентаций. «Расставили» в зале столы и начали по протоколам допросов свидетелей восстанавливать, кто и где из них сидел, одновременно ища противоречия в показаниях. Через час схема была в основном готова, больших противоречий в показаниях не наблюдалось. Конечно, имело смысл вызвать человек пять для уточняющих вопросов, но в целом картина была ясна, и она нисколько не приближала следствие к раскрытию преступления. Из схемы следовало, что за тремя столами ужинали никому из сотрудников «Роснанотеха» не известные люди. Подходили они к столу Сафиуллина во время короткого шоу с синим медведем или нет, никто из свидетелей не мог сказать этого наверняка. Приближалось пять часов.
– Продолжайте уточнять схему, – отдал Плешаков приказ капитану Таскаеву и пошел в приемную Мещерякова.
– Проходите, пожалуста, Андрей Сергеевич ждет вас, – сказала ему секретарша.
Плешаков прошел в кабинет, первый раз в котором он был вчера.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил его Мещеряков, – чай, кофе будете?
– Кофе, если можно, – Плешаков чувствовал себя немного уставшим, кофе должен было его немного взбодрить.
– Как идет расследование? – поинтересовался у него Мещеряков.
– Расследование идет, – отвечал Плешаков, – опросили всех свидетелей, составили схему совершения преступления, определили круг подозреваемых. Человек пятнадцать…
«Да, до окончания следствия при таком круге подозреваемых еще далеко», – подумал Плешаков и, чтобы сменить тему разговора, сразу перешел к делу.
– Андрей Сергеевич, следствию нужна ваша помощь.
– Слушаю вас.
– Как вы видите, круг подозреваемых пока достаточно широк. Чтобы его сузить, следствию надо провести следственный эксперимент на месте совершения преступления в «Белой лошади».
– Так.
– Я хочу, чтобы в эксперименте приняли участие все сотрудники «Роснанотеха» и «Белой лошади», которые в пятницу вечером отдыхали и работали в ресторане. Всего это, как мы установили, 45 сотрудников «Роснанотеха» и 15 сотрудников «Белой лошади», вот предварительный список, – Плешаков протянул Мещерякову лист бумаги. – Кроме того, нами выявлены еще 8 членов семей сотрудников «Роснанотеха», которые в тот вечер отдыхали вместе с ними. Все они займут те же самые места, на которых они сидели в день совершения преступления, и мы по минутам восстановим, что же тогда действительно произошло. Мы вынуждены торопиться с этим экспериментом, пока у людей еще свеж в памяти тот вечер.
– Так, а в чем, простите, требуется моя помощь?
– Ваша помощь нам требуется в том, чтобы собрать людей. Видите ли, по количеству участников эксперимента это довольно сложное в организационном плане мероприятие, а во внерабочее время и вовсе нереальное.
– То есть, если я вас правильно понял, вы хотите, – начал Мещеряков, – чтобы я в рабочее время своим Приказом оторвал от работы 60 человек, вызвал с других мест работы членов их семей и всех их отправил в ресторан на ваши эксперименты?
– Андрей Сергеевич, вы меня не совсем правильно поняли, сотрудников «Роснанотеха» было в тот день в ресторане только 45, еще 15 – это сотрудники самой «Белой лошади».
– Хотя ресторан «Белая лошадь» и является дочерним предприятием «Роснанотеха», но там есть свой директор. Что касается самого «Роснанотеха», если у следствия есть такие полномочия, то сами вызывайте моих сотрудников на свой эксперимент, я вам в этом помогать не буду, но и мешать тоже, хотя мог бы. Я тоже двумя руками за то, чтобы преступник был пойман, но только не в ущерб текущим производственным планам. Давайте каждый будет заниматься своим делом – вы ловить преступников, а я зарабатывать деньги для государственного бюджета. Предприятие и так полно слухами об этом убийстве, мне уже задавали вопросы: «А не опасно ли работать на нашем предприятии?» Я им отвечаю, что жить вообще опасно, а в данном конкретном случае спецслужбы разберутся и обеспечат нам условия для спокойной работы. А вы тут со своими масштабными экспериментами… Да после них люди начнут подозревать друг друга и из-за боязни отравления перестанут ходить не только в ресторан, но и в производственные столовые на территории предприятия. Тут уже будет не до работы. А кстати, не этого ли и добивался убийца?
– Ну что же, значит, придется собирать людей на следственный эксперимент без вашей помощи, – сказал Плешаков. – Еще один вопрос, Андрей Сергеевич. Что Вы думаете о мотиве преступления, связанном с попыткой присвоить себе авторство над научными разработками Мансура Сафиуллина? Кто будет назначен на вакантную теперь должность руководителя отделения биологии?
– Чтобы присвоить себе авторство, надо хорошо разбираться в проблематике, над которой работал Сафиуллин, а значит, работать вместе с ним. Знаете, поговорите об этом с прямым руководителем покойного Сафиуллина – Алексеем Истокиным, он лучше знаком с кадровым составом отделения биологии, он же будет и подбирать нового руководителя отделения. Теперь у меня к вам есть предложение, – продолжил Мещеряков, – начальник охраны жалуется, что ваши люди приходят на предприятие без предупреждения, вот сегодня кроме вас здесь было три человека. Я, конечно, понимаю, что они имеют право, но все равно охрана их без моего разрешения на территорию не пускает, мне начинают звонить, отрывают от дел. Давайте составим список ваших людей, которые будут заниматься этим делом, и оставим его на охране, тогда их всегда будут быстро пускать по списку. Согласны?
– Согласен, – ответил Плешаков, потому что с этим трудно было не согласиться, – я сегодня дам список вашему секретарю, а пока разрешите откланяться.
Они попрощались. Сегодня разговаривать с Истокиным было уже некогда – Плешакова ждал на доклад генерал Кузьмин. А пока картинка складывалась неважная. Мотив преступления не ясен. Преступника по горячим следам взять не удалось, записи видеонаблюдения в ресторане нет, обыски в квартирах Марка Спурлока и Каролины Соловьевой ничего не дали. Оставался только следственный эксперимент, на который так рассчитывал Плешаков, но Мещеряков отказался сотрудничать со следствием.
«Да, сегодня Аист уже открыто продемонстрировал, что не хочет сотрудничать со следствием, – думал Плешаков. – А ведь это свидетельствует в пользу того, что он причастен к преступлению, продался, долговязый, иностранным спецслужбам! Ладно, и на тебя материал соберу. Подожди, я тебе перья-то повыдергаю, ощипанный к своим покровителям уже не взлетишь, тут-то я тебя и поджарю».
А пока без помощи Мещерякова Плешаков для сбора людей должен был под роспись вручить каждому свидетелю повестку о явке в ресторан для следственного эксперимента. Вручить минимум за три дня до его начала. Свидетелей собирать можно было только в рабочий день, получалось, что раньше следующего понедельника следственный эксперимент состояться уже не мог. А время шло, свидетели могли забыть подробности того вечера. Хуже того, чтобы эксперимент действительно мог помочь следствию, на него требовалось собрать максимальное количество присутствующих в тот день в ресторане, а реально могло прийти меньше половины, поскольку никаких мер к свидетелям для повышения их явки Плешаков применить не мог. В общем, проведение следственного эксперимента теперь было под угрозой, особенно после той политической окраски, которую придал ему Мещеряков. Оставалась еще слежка, которую Плешаков установил за главными подозреваемыми – Марком Спурлоком, Каролиной Соловьевой и официантом, который устраивал шоу в костюме синего медведя. Но Плешаков был реалистом и понимал, что шансы выйти через нее на преступника невелики. В общем, как бы этого ни хотелось, но следствие принимало затяжной характер. Плешаков оставил всех своих троих помощников в Дубне, а сам поехал на Лубянку.
* * *
Было восемь часов вечера, когда майор Плешаков вошел в кабинет генерала Кузьмина. После подробного доклада о проделанной за два дня работе они обсудили сложившуюся ситуацию.– Не даст нам ничего этот следственный эксперимент, – высказал свое мнение генерал, – только устроим еще одно шоу, а город маленький, поползут нелепые слухи, прав тут Мещеряков. Что касается мотивов, то, насколько я понял, у нас их пока только два более или менее правдоподобных: происки конкурентов с целью затормозить российские научные разработки и присвоение себе авторства над результатами научных работ Сафиуллина. И в том и в другом случае нам будут нужны комментарии Истокина. Поговори с ним завтра.
Плешаков знал, что если генерал обращался к нему на «ты», то, значит, он был в хорошем расположении духа.
– Еще узнай, кому отойдет наследство Сафиуллина, – продолжал Кузьмин, – надо проработать и такой мотив. Что касается яда, то наш эксперт сказал, что тетраэфирбензол можно достать почти на всех фармацевтических заводах, он является промежуточным продуктом при производстве многих лекарственных препаратов. Возможно, что этот факт говорит в пользу мотива об авторских правах, биологи могли знать об этом.
– Товарищ генерал, а что все-таки с лицензий «Белой лошади»?
– Ах да… Мещеряков был назначен на должность президента «Роснанотеха» около 10 лет назад, именно при нем предприятие достигло наибольших производственных успехов. До него президентом был Степан Матвеевич Рожин, которого правительство сняло с должности со скандалом. Ты знаешь, майор, среди больших начальников дураков ведь не меньше, чем среди обычных людей. Рожин оказался дураком. При нем в «Белой лошади» было не только видеонаблюдение, он распорядился поставить на каждый стол еще и прослушку. С начальником охраны, которого тогда тоже уволили, Рожин договорился, что тот будет снабжать его компроматом на его сотрудников. Ученые, знаешь, тоже любят праздники, выпить, кто-то может и перебрать, развязывались языки, говорили что-то не слишком лестное о Рожине, может быть, и по делу, а может, и нет. Начальник охраны все писал и наиболее интересные записи передавал Рожину. Тот немедленно увольнял, как он тогда называл, нелояльных ему сотрудников. Многие талантливые ученые из-за этого лишились работы. Так продолжалось годами, пока Рожин не уволил за что-то самого начальника охраны. Тот решил отомстить, взял да и принес все эти записи в профсоюз. Скандал был огромный. Рожина уволили и судили, но доказать, что увольнения были напрямую связаны с этими записями, не удалось, могло быть и простое совпадение. Когда президентом назначили Мещерякова, тот с целью стабилизации обстановки в трудовом коллективе заявил, что снимет в «Белой лошади» не только прослушку, но и видео, чтобы люди больше не боялись там отдыхать. Сказал и снял. Незаконно, конечно, но коллектив успокоился, многие ученые вернулись на работу, дела «Роснанотеха» резко пошли в гору. В администрации президента решили закрыть на «Белую лошадь» глаза. Полковник Марков, у которого ты был сегодня, получил приказ выдать лицензию и гарантии услуг «крыши» в случае каких-либо разборок с ней. Сегодня эта «крыша» и сработала.
Плешаков понял, что это была за «крыша». «Сегодня меня клюнула одна из хищных кремлевских птиц, сидящих на дереве за спиной Аиста. Не стану пока рассказывать генералу о своих подозрениях касательно причастности Аиста к этому преступлению. Но только что я выяснил очень важную деталь – видеонаблюдение с зала ресторана снял именно Аист, значит, и преступление планировалось им уже давно».
– А вообще, майор Плешаков, – неожиданно закончил генерал, – чувствую я, что в Дубне мы столкнулись с очень непростым случаем.
Генерала Кузьмина интуиция никогда не подводила.
11. Подмена
Руководитель отдела исследований и разработок «Роснанотеха» Алексей Истокин в отличие от многих своих коллег ученых, которые могли сутками сидеть на работе, старался вести размеренный образ жизни. Не обремененный личными научными разработками, свою работу по администрированию вверенного ему отдела Истокин, как и всякий другой хороший руководитель, успевал делать в течение рабочего дня. Конечно, иногда приходилось и задерживаться, но обычно ненадолго – на час или полтора. Он был хороший семьянин, дома его ждали жена Ирина и двое детей.
Сегодня днем он по долгу службы был на похоронах, а теперь вечером – и на поминках своего бывшего коллеги, а может быть, даже и друга – Мансура Сафиуллина. Собрались в «Белой лошади», народу было полно: все отделение биологии в полном составе, руководство всех остальных отделений, конечно, руководство самого «Роснанотеха», к которому относился и он сам, делегация из Российской академии наук в составе 11 человек и, конечно, родственники Сафиуллин. Тосты говорили длинные, пили, обсуждали, кому мог помешать такой безобидный человек, как Мансур. Несмотря на то, что проводилось следствие, не все верили в убийство Сафиуллина – просто «сгорел» человек на работе, вот и все. Все знали, насколько он был увлечен своей биологией, совсем себя не жалел, вот сердце и не выдержало. Алексей Истокин на поминках не пил, домой он собирался ехать на своей машине. Ехать было совсем недолго – если совсем не спеша, то все равно меньше десяти минут – жил он на другой стороне Волги, за плотиной. В восемь часов вечера Истокин распрощался со всеми, вышел из ресторана к стоявшему рядом на парковке своему автомобилю Nissan Maxima и поехал домой. «Лучше я дома помяну Мансура, выпью одну рюмочку, зато сейчас могу спокойно ехать на машине», – думал он.
Все было как обычно в этот вечер в конце марта, пока он на зеленый сигнал светофора не въехал в тоннель под каналом имени Москвы. Там у него вдруг возникло чувство, что в машине он ехал уже не один. И действительно, к своему изумлению он обнаружил, что пассажирское сидение справа от него занято каким-то высоким пожилым мужчиной! Его присутствие тут же подтвердил писком датчик не пристегнутого пассажира.
Сегодня днем он по долгу службы был на похоронах, а теперь вечером – и на поминках своего бывшего коллеги, а может быть, даже и друга – Мансура Сафиуллина. Собрались в «Белой лошади», народу было полно: все отделение биологии в полном составе, руководство всех остальных отделений, конечно, руководство самого «Роснанотеха», к которому относился и он сам, делегация из Российской академии наук в составе 11 человек и, конечно, родственники Сафиуллин. Тосты говорили длинные, пили, обсуждали, кому мог помешать такой безобидный человек, как Мансур. Несмотря на то, что проводилось следствие, не все верили в убийство Сафиуллина – просто «сгорел» человек на работе, вот и все. Все знали, насколько он был увлечен своей биологией, совсем себя не жалел, вот сердце и не выдержало. Алексей Истокин на поминках не пил, домой он собирался ехать на своей машине. Ехать было совсем недолго – если совсем не спеша, то все равно меньше десяти минут – жил он на другой стороне Волги, за плотиной. В восемь часов вечера Истокин распрощался со всеми, вышел из ресторана к стоявшему рядом на парковке своему автомобилю Nissan Maxima и поехал домой. «Лучше я дома помяну Мансура, выпью одну рюмочку, зато сейчас могу спокойно ехать на машине», – думал он.
Все было как обычно в этот вечер в конце марта, пока он на зеленый сигнал светофора не въехал в тоннель под каналом имени Москвы. Там у него вдруг возникло чувство, что в машине он ехал уже не один. И действительно, к своему изумлению он обнаружил, что пассажирское сидение справа от него занято каким-то высоким пожилым мужчиной! Его присутствие тут же подтвердил писком датчик не пристегнутого пассажира.