Ионеско Эжен. Макбет

    Дункан. Вы получили от этого удовольствие.
    Банко. Я мог бы без него обойтись.
    Дункан. Однако вы этого не сделали.
    Банко. Но, ваша светлость, смотрите...
    Дункан. Я ничего не вижу и видеть не желаю. Я не вижу Гламиса. Предъявите мне вещественные доказательства.
    Банко. Смерть Гламиса — истина общеизвестная. Но вы отдали его титул Макбету.
    Дункан. Вы требуете от меня отчета?
    Банко. Нет — справедливости.
    Дункан. Я сам себе судия. И у нас еще найдутся другие бароны-мятежники, которых придется лишить владений. Для вас всегда найдется что-либо в будущем.
    Банко. Как я могу вам верить, ваше высочество?
    Дункан. Да как вы смеете меня оскорблять?
    Банко. Ах, что вы, что вы! Ну и ну...
    Дункан (офицеру).Покажи джентльмену, где выход.
    Офицер (с притворной свирепостью налетая на Бан­ко).А ну, прочь отсюда!
    Дункан (офицеру).Без грубости! Банко в числе наших друзей. Сегодня у него шалят нервы, но это пройдет. Ему еще повезет.
    Банко (выходит со словами).Ну и ну! Ну и ну! Это уж слишком. Ну и ну...
    Дункан (офицеру).Не знаю, какая муха меня уку­сила. Я должен был дать ему баронский титул. Но он захотел еще и богатства. А они по праву принадлежат престолу. Ну, словом, так уж слу­чилось. Однако он становится опасным. Надо быть начеку. И даже очень.
    Офицер (кладет руку на эфес шпаги).Понял, ваше величество.
    Дункан (офицеру).Нет-нет, спешить не надо! Не сейчас. Потом. Если он станет явно опасным... А ты хотел бы половину его владений и его титул?
    Офицер (энергично).Да, ваше высочество. Я в вашем распоряжении, ваше высочество.
    Дункан. А ведь ты тоже маленький честолюбец, не правда ли? Ты хотел бы, конечно, чтобы я отнял титулы и богатства у Макбета и отдал часть их тебе.
    Офицер (та же игра).Да, ваше высочество. Я в ва­шем распоряжении, ваше высочество.
    Дункан. Макбет тоже становится опасным, очень опасным. Может, он хочет сесть на мой трон вместо меня? С такими людьми приходится быть начеку. Чистые гангстеры, говорю вам, гангстеры все до единого. В мыслях у них только деньги, власть, любовные утехи. А Макбет... Меня не удивит, если он начнет заглядываться и на мою жену. Не говоря уже о придворных дамах. (Офицеру.)А ты? Ты хотел бы, чтобы я одолжил тебе свою жену?
    Офицер (энергично, в ужасе).О-о, что вы, ваше высочество...
    Дункан. Она тебе совсем не нравится?
    Офицер. Она очень красивая, ваше высочество. Но моя честь... и ваша честь для меня превыше всего.
    Дункан. Ты славный малый. Спасибо тебе. Я возна­гражу тебя.
    Офицер. Я в вашем распоряжении.
    Дункан. Меня окружают алчные враги, опасные враги. Людей бескорыстных днем с огнем не сыщешь. А ведь им следовало бы довольство­ваться процветанием страны и благополучием моей персоны. Какое там! Они начисто лишены идеала. (Офицеру.)Мы сумеем себя защитить.
 

Сцена пятая

 
    Звучат фанфары и музыка, старинные мелодии. Зала во дворце эрцгерцога. Достаточно всего нескольких элементов декорации и меняющегося задника. Справа входит возбужденный Дун­кан, за ним леди Дункан, которая с трудом за ним поспевает. Дункан резко останавливается на середине сцены. Поворачивается к леди Дункан.
 
    Дункан. Нет, миледи, я этого не разрешу.
    Леди Дункан. Ну что ж, тем хуже для вас.
    Дункан. Ведь я же сказал вам, что этого не разрешу.
    Леди Дункан. Но почему, почему?
    Дункан. Позвольте мне говорить прямо, со всей присущей мне прямотой.
    Леди Дункан. Прямо ли, криво ли, а в результате — одно и то же.
    Дункан. Разве это не мое дело?
    Леди Дункан. Говоря одно, не подразумевайте совсем другое.
    Дункан. Уж это как мне заблагорассудится. Все возможно.
    Леди Дункан. А как же я? Что скажу я?
    Дункан. То, что вам придет на ум.
    Леди Дункан. Я говорю не то, что мне приходит на ум.
    Дункан. Откуда же вы берете то, что говорите, если вам ничего не приходит на ум?
    Леди Дункан. Вы сказали одно, говорите другое, а назавтра скажете третье.
    Дункан. Я ценю то, что пожелаю.
    Леди Дункан. И я ценю то, что пожелаю.
    Дункан. Правда слагается не из противоположных мнений.
    Леди Дункан. Все завтра да завтра!
    Дункан. Пеняйте сами на себя.
    Леди Дункан. Где еще вы найдете подобную неразбериху?
    Дункан. Миледи, миледи, миледи!..
    Леди Дункан. Каким же вы порой бываете упря­мым! Все мужчины — эгоисты.
    Дункан. Вернемся к теме нашего разговора.
    Леди Дункан. Напрасно вы сердитесь, да и я сама сержусь. Но самое срочное дело уже сделано. Будь вы объективнее. Но это не так. Значит, выхода больше нет. По вашей вине.
    Дункан. Миледи, оставим громкие слова. И тихие тоже. Смеется тот, кто смеется последним.
    Леди Дункан. О-ля-ля, ваши навязчивые идеи...
    Дункан. Давайте прервемся на этом.
    Леди Дункан. Дункан, уж не хотите ли вы все-таки...
    Дункан. Вы еще в этом раскаетесь.
    Леди Дункан. В омлете все яйца сбивают в одно.
    Дункан. Вы еще увидите, во что вам это обойдется.
    Леди Дункан. Вы мне угрожаете?
    Дункан. От кончиков пальцев до макушки головы.
    Леди Дункан. Он все еще мне угрожает.
    Дункан. Вы заболеете, и неизлечимо.
    Леди Дункан. Он продолжает мне угрожать.
 
    Дункан уходит, леди Дункан следует за ним.
 
    Леди Дункан. Я опережу вас, Дункан, но когда вы это заметите, уже будет слишком поздно.
 
    Дункан уходит налево, он по-прежнему в боль­шом возбуждении, а леди Дункан произносит свою последнюю реплику, догоняя его почти бегом.
    Эта сцена между Дунканом и леди Дункан должна быть разыграна в стиле бурной ссоры. Справа входят Макбет и Банко. У Макбета озабоченный вид.
 
    Макбет. Нет, говорю вам это откровенно. Я считал леди Дункан женщиной фривольного нрава. Но я ошибся. Она способна на глубокую страсть. Она деятельна, энергична. На самом деле она настоящий философ. У нее широкие взгляды на будущее человечества, лишенные всякого утопизма.
    Банко. Возможно. Я вам верю. Люди раскрываются не сразу. Но стоит им открыть вам душу... (Указывает на пояс Макбета.)Какой красивый кинжал.
    Макбет. Подарок леди Дункан. Так или иначе, я рад, что наконец мы с вами поговорили, ведь столько времени мы бегаем друг, за другом, как собака за своим хвостом или дьявол за своей тенью.
    Банко. Хорошо сказано.
    Макбет. Она далеко не счастлива в браке. Дункан груб, он третирует ее. Ей тяжело это переносить. Она такая хрупкая натура. К тому же он угрюм, ворчлив. А леди Дункан ребячлива — она любит поиграть, развлечься, порезвиться. Не подумайте, однако, что я собираюсь вмешиваться не в свои дела.
    Банко. Ну, разумеется.
    Макбет. Я далек от того, чтобы клеветать на эрцгер­цога или злословить по его поводу.
    Банко. Я слежу за вашей мыслью.
    Макбет. Эрцгерцог очень добр, порядочен и... щедр. Вы знаете, как я предан ему.
    Банко. А я сам?
    Макбет. Короче, монарх — совершенство.
    Банко. Почти что совершенство.
    Макбет. Конечно, в той мере, в какой совершенство в этом мире возможно. Это совершенство, не исключающее некоторых несовершенств.
    Банко. Несовершенное совершенство — все же совер­шенство.
    Макбет. Лично мне не в чем его упрекнуть. Но речь сейчас не обо мне. Речь о нашей дорогой родине. О-о, он добрый монарх. Однако ему следовало бы прислушаться к бескорыстным советникам, таким, например, как вы.
    Банко. Или вы.
    Макбет. Как вы и я.
    Банко. Конечно.
    Макбет. Он немножечко абсолютист.
    Банко. И даже очень.
    Макбет. Он неограниченный монарх. В наше время абсолютизм — далеко не всегда лучшая система правления. Кстати, так думает и леди Дункан. Она ребячлива, но своенравна — обычно эти черты сочетаются с трудом, но в ней они ужива­ются.
    Банко. Такой случай необычен.
    Макбет. Она могла бы давать советы, интересные советы монарху. Внушить ему некоторые... некоторые принципы правления. Она дала бы нам их бескорыстно. Да мы и сами бескорыстны.
    Банко. Но ведь жить-то надо и зарабатывать на хлеб — тоже.
    Макбет. Дункан это прекрасно понимает.
    Банко. Да, он относится к вам с большим пониманием, дорогой мой. Он вас облагодетельствовал.
    Макбет. Я у него ничего не просил. Он заплатил, хорошо заплатил. Он более или менее хорошо заплатил. Он неплохо оплатил услуги, которые я ему оказал, которые я должен был ему оказать, поскольку он — наш монарх.
    Банко. А вот мне... мне он ничего не заплатил, как вам известно. Он взял земли барона Гламиса себе, а вам отдал его титул.
    Макбет. Не знаю, на что вы намекаете. Такое решение Дункана меня удивляет. Удивляет, хотя и не слишком. Он бывает невнимательным. Во всяком случае, я тут ни при чем, уверяю вас.
    Банко. Это правда. Допускаю, что это не по вашей вине.
    Макбет. Я тут совершенно ни при чем. Послушайте, возможно, мы могли бы что-нибудь для вас при­думать... Могли бы... Леди Дункан, и я, например, могли бы ему посоветовать назначить вас совет­ником.
    Банко. Леди Дункан в курсе?
    Макбет. Она много думает о вас. Она сожалеет об оплошности эрцгерцога. Она хотела бы как-то ее загладить и вознаградить вас. Забыл еще сказать, что она уже замолвила за вас словечко его высочеству. По моей подсказке. Впрочем, она и сама собиралась это сделать. Мы с ней оба заступились за вас.
    Банко. Если ваши старания помочь мне тщетны, зачем возобновлять попытки?
    Макбет. Мы найдем другие аргументы. Более обосно­ванные. Возможно, он поймет. А если нет... попытаемся снова. С еще более вескими аргу­ментами.
    Банко. Дункан упрям.
    Макбет. Очень упрям. Упрям — не то слово... (Смот­рит сначала направо, потом налево.)Упрям как осел. Но всякое упрямство при желании можно сломить силой.
    Банко. Да, силой.
    Макбет. Он даровал мне земли, это правда. Но при этом оставил за собой право охоты в этих владениях. Якобы, как говорится, за государственный счет.
    Банко. «Говорится»... Он залезает в государственный карман.
    Макбет. Государство — это он.
    Банко. С моих владений, которые он так и не рас­ширил, он ежегодно взимает дань — десять тысяч домашних птиц. И яйца, которые они несут, в придачу.
    Макбет. Это недопустимо.
    Банко. Я воевал за него, как вам известно, во главе моей личной армии. Теперь он хочет присоеди­нить ее к своей. Чего доброго, он двинет против меня моих же людей.
    Макбет. И против меня.
    Банко. Это неслыханно.
    Макбет. Такого не бывало со времен моих предков...
    Банко. И моих.
    Макбет. А сколько у него приживал.
    Банко. И все жиреют от пота на нашем челе.
    Макбет. От жира нашей домашней птицы. .
    Банко. Наших барашков.
    Макбет. Наших свиней.
    Банко. Свинья эдакая!
    Макбет. От наших хлебов.
    Банко. На крови, которую мы пролили за него.
    Макбет. А на какие опасности он нас толкал...
    Банко. Десять тысяч домашних птиц, десять тысяч лошадей, десять тысяч молодых парней... Зачем ему такая прорва? Не может он все это пере­варить. А остаток гниет.
    Макбет. И тысяча девиц.
    Банко. Мы прекрасно знаем, как он их потребляет.
    Макбет. Он нам обязан всем.
    Банко. И даже сверх того.
    Макбет. Не считая всего остального.
    Банко. Моя честь...
    Макбет. Моя слава...
    Банко. Мои наследственные права...
    Макбет. Мое имущество...
    Банко. Право приумножать свои богатства.
    Макбет. Мой суверенитет.
    Банко. Право бесконтрольного хозяйствования на своей земле.
    Макбет. Надо его оттуда изгнать. Нужно изгнать его из наших владений.
    Банко. Нужно изгнать его отовсюду. Долой Дункана!
    Макбет. Долой Дункана!
    Банко. Пора с ним кончать!
    Макбет. Знаете, что я вам предложу... Поделим княжество между собой. Каждый из нас получит свою долю. Я воссяду на трон. Я стану вашим монархом. А вы станете моим советником.
    Банко. Первой фигурой после вас.
    Макбет. Третьей. Поскольку выполнить такой план будет нелегко. Нам потребуется помощь. В заго­воре будет третий участник. Леди Дункан.
    Банко. Вот это да... Вот это да... Согласен! Как удачно все складывается.
    Макбет. Без нее нам просто не обойтись.
 
    Из глубины сцены выходит леди Дункан.
 
    Банко. Миледи! Какая приятная неожиданность!
    Макбет (к Банко).Это моя невеста.
    Банко. Будущая леди Макбет? Вот это да... (К одному и к другому.)Примите мои поздравления.
    Леди Дункан. На жизнь и на смерть!
 
    Все трое вытаскивают кинжалы и скрещивают их, подняв руки над головой.
 
    Вместе. Клянемся убить тирана!
    Макбет. Узурпатора!
    Банко. Долой диктатора!
    Леди Дункан. Деспот!
    Макбет. Одно слово — безбожник!
    Банко. Живодер!
    Леди Дункан. Осел!
    Макбет. Дурень!
    Банко. Вошь!
    Леди Дункан. Поклянемся его уничтожить!
 
    Звучат фанфары. Трое заговорщиков быстро исчезают в левой кулисе. Дункан появляется справа. В этой сцене, по крайней мере в первой ее части, Дункан поистине величествен. Из глубины сцены выходит офицер.
 
    Офицер. Ваше высочество, сегодня первое число, и каждый месяц в этот день сюда приходят страждущие, больные золотухой, флегмоной, удушьем, истерией, в надежде, что вы излечите их с помощью вашего дара — милости господней.
 
    Справа входит монах.
 
    Монах. Нижайше кланяюсь, ваше высочество.
    Дункан. Прими мой поклон, монах.
    Монах. Бог в помощь.
    Дункан. Бог в помощь.
    Монах. Да хранит вас Бог.
 
    Благословляет Дункана, который опускается на колени. Офицер направляется к нему с пурпурной мантией, короной и скипетром — атрибутами власти Дункана.
    Монах благословляет корону, принимает ее из рук офицера и идет к Дункану, который стоит на коленях, пока монах водружает корону ему на голову.
 
    Монах. Именем нашего всемогущего Господа-Бога я конфирмую тебя в твоей монаршей власти.
    Дункан. И да поможет мне Господь быть достой­ным ее.
 
    Монах принимает у офицера пурпурную мантию и возлагает ее на плечи Дункана.
 
    Монах. Да хранит тебя Господь и да пребудет жизнь твоя в неприкосновенности, пока ты облачен в эту мантию.
 
    Слева входит слуга с дароносицей для при­чащения. Передает ее монаху, а тот протягивает просфору Дункану.
 
    Дункан. Недостойный сын твой, Господи.
    Монах. Тело Христово.
    Дункан. Аминь.
 
    Монах возвращает дароносицу слуге, который с ней уходит. Офицер вручает монаху скипетр, и тот сжимает его в руках.
 
    Монах. Возобновляю дар исцеления, которым наш Господь-Бог награждает тебя при посредстве своего недостойного слуги. Да излечит Господь наши души, как излечивает он нашу израненную плоть. Да исцелит он нас от нездоровых чувств, от ревности, гордыни, сластолюбия, властолюбия. И да прозреют наши очи, видя тщету мирских соблазнов.
    Дункан. Услышь нас, Господи.
    Офицер (преклоняя колена).Услышь нас, Господи.
    Монах. Услышь нас, Господи, и да рассеются нена­висть и гнев, как дым на ветру. И да возобладает божеский порядок над порядком, где свирепству­ют страдания и дух разрушения. И да будут лю­бовь и мир вызволены из цепей, в которые зако­вали их злые чары. И пусть засияет радость, и пусть небесный свет зальет нас и мы станем купаться в нем. Да будет так.
    Дункани офицер. Да будет так.
    Монах (Дункану).Вот твой скипетр, который я бла­гословляю, чтобы ты касался им страждущих.
 
    Дункан поднимается с колен, за ним офицер, тогда как монах преклоняет колена перед Дун­каном, который идет по ступеням к трону и уса­живается на нем. Офицер стоит по левую руку Дункана. Эта сцена должна быть преисполнена серьезности.
 
    Дункан. Впустите страждущих.
 
    Монах поднимается с колен и встает по правую руку Дункана. Из глубины слева выходит пер­вый больной. Он сгорблен, двигается с трудом, опираясь на палку. На нем плащ с капюшоном. Видно его лицо— маска обезображенного про­казой.
 
    Дункан. Подойди ко мне. Подойди ближе, не бойся.
 
    Больной подходит и становится на колени на од­ной из первых ступеней, ведущих к трону, спиной к зрителям.
 
    Первый больной. Помилуйте, ваша светлость. Я прибыл издалека, из страны за океанами. Мне пришлось пересечь континент, потом еще семь стран, потом снова море, потом горы. Я живу в темной и сырой долине. Сырость источила мои кости, мое тело покрыто золотухой, и опухолями, и прыщами, которые гноятся по всему телу. Все мое тело — сплошная открытая рана. Дети, жена меня прогоняют. Спасите меня, господин. Исцели­те меня.
    Дункан. Я исцелю тебя. Верь мне. Надейся. (Касается скипетром головы больного.)Милостью нашего общего Господа-Бога, даром и силой, которыми я наделен, отпускаю тебе грех совершенного пре­ступления, запятнавшего твою душу и твое тело. Да будет душа твоя чиста, как родниковая вода, как небо в первый день творенья.
 
    Больной выпрямляется, поворачивается к зрите­лям, и становится во весь рост. Отбросив палку, он вздымает руки к небу. Его свежее лицо расцве­тает в улыбке. Он издает крик радости и убегает налево.
    Справа входит второй больной и направля­ется к трону.
 
    Дункан. На что жалуешься ты?
    Второй больной. Ваша милость, я не могу жить и не могу умереть. Я не могу сидеть и не могу лежать, не могу стоять без движения и не могу бегать. У меня ожоги и чесотка от головы до пяток. Я не выношу ни своего дома, ни улицы. Вселенная для меня — тюрьма или каторга. Мне дурно, когда я смотрю кругом. Я не переношу све­та и страдаю от темноты. Мне ненавистны люди, и я боюсь одиночества. Я отвожу глаза от де­ревьев и от баранов, собак или травы, звезд или камней. Мне неведомо счастье. Я хотел бы на­учиться плакать и познать радость. (Приближа­ется к трону и поднимается по его ступеням.)
    Дункан. Забудь, что ты существуешь. Помни, что ты есть.
 
    Пауза. Больной, которого видно со спины, поводит плечами, но чувствуется, что он не в состоянии следовать полученному совету.
 
    Дункан. Приказываю тебе. Повинуйся.
 
    Движения спины и плеч больного создают впе­чатление, что он расслабляется и успокаивается. Он медленно встает, вытягивает руки в стороны, поворачивается к зрителям, и они могут видеть, как его сморщенное лицо вдруг разглаживается и, утратив напряженность, озаряется светом. Затем видно, как он весело, танцующей походкой уходит налево.
 
    Офицер. Следующий!
 
    Третий больной приближается к Дункану, который его излечивает почти таким же манером. Это происходит во все убыстряющемся темпе: четвертый, пятый, шестой... десятый, одиннадца­тый больной входят справа и после прикосновения скипетра Дункана выходят налево; входят из глу­бины слева, уходят в глубину направо; входят из глубины справа, уходят влево и т. д. Проходу каждого больного предшествует объявление: «Следующий!», которое делает офицер. Некоторые больные могут появляться либо на костылях, ли­бо в инвалидных колясках, в сопровождении и без.
    Все вышеуказанное должно быть четко рассчита­но и идти под аккомпанемент все более убыстряю­щейся музыки.
    В это время Монах медленно, постепенно оседает на землю, а не стоит на коленях, как бы сверты­ваясь в комок.
    После одиннадцатого больного действие замедля­ется, а музыка удаляется.
    Двое последних больных входят один слева, вто­рой справа. Оба в длинных плащах с капюшона­ми, скрывающими их лица.
    Офицер, повторивший «Следующий!», не видит больного, который появляется за его спиной.
    Музыка обрывается. В этот момент монах сбрасы­вает капюшон (или маску) и зрителям видна го­лова Банко, который вытаскивает длинный кин­жал.
 
    Дункан (к Банко).Ты?
 
    В этот же момент больной, сбросив капюшон,— это леди Дункан— пронзает офицера ударом кинжала в спину. Тот падает.
 
    (К леди Дункан.)Вы, миледи?
 
    Последний больной— он же Макбет— тоже выхватывает кинжал.
 
   Убийцы!
    Банко (Дункану).Убийца!
    Макбет (Дункану).Убийца!
    Леди Дункан (Дункану).Убийца!
 
    Дункан ускользает от Банко, но на своем пути встречает Макбета. Бросается к выходу налево, но тут леди Дункан преграждает ему дорогу, вытянув руки. В одной из них она сжимает кинжал.
 
    Леди Дункан (Дункану).Убийца!
    Дункан (к леди Дункан).Убийца!
 
    Дункан бежит влево, но наталкивается на Мак­бета.
 
    Макбет. Убийца!
    Дункан. Убийца!
 
    Дункан бежит вправо, но путь ему преграждает Банко.
 
    Банко (Дункану).Убийца!
    Дункан (к Банко).Убийца!
 
    Дункан пятится к трону, трое его окружают, медленно наступая и сужая круг.
 
    (Всем троим.)Убийцы!
    Все трое (Дункану).Убийца!
 
    Когда Дункан подходит к первой ступеньке, ве­дущей к трону, леди Дункан срывает с него мантию. Преследуемый другими, Дункан успевает подняться лишь на несколько ступеней, его ски­петр кренится в одну сторону, корона— в другую. Макбет срывает ее и бросает на пол.
 
    Дункан. Убийцы!
 
    Дункан катается по земле. Банко наносит ему первый удар кинжалом.
 
    Банко (кричит).Убийца!
    Макбет (нанося второй удар).Убийца!
    Леди Дункан (нанося третий удар).Убийца!
 
    Все трое выпрямляются, окружая Дункана.
 
    Дункан. Убийцы! (Не так громко.)Убийцы. (Сла­беющим голосом.)Убийцы...
 
    Все трое расступаются. Леди Дункан, стоя возле убитого мужа, всматривается в его лицо.
 
    Леди Дункан. Как-никак он был моим мужем. Мертвый, он похож на моего отца. Я никогда не любила своего отца.
 
    Сцена погружается в темноту.
 

Сцена шестая

 
    Дворцовая зала. Вдалеке слышны крики толпы: «Да здравствует Макбет! Да здравствует не­веста! Да здравствует Макбет! Да здравствует невеста!»
    Появляются с одной стороны первый слуга, с другой — второй слуга. Они сходятся посередине авансцены. Их могут играть двое муж­чин, или женщина и мужчина, или две женщины.
 
    Двое слуг (глядя друг на друга).Вот и они!
 
    Они прячутся в глубине сцены, тогда как слева появляется леди Дункан, которая теперь ста­нет леди Макбет. За нею следует Макбет. У них еще нет атрибутов монаршей власти.
    Слышны более громкие крики толпы: «Ура!» и «Да здравствует Макбет и его дама!» Макбет и леди Дункан идут до левой кулисы.
 
    Макбет. Миледи...
    Леди Дункан. Благодарю вас за то, что прово­дили меня до моих апартаментов. Теперь я пой­ду отдыхать. После стольких трудов и такого напряжения.
    Макбет. Отдыхайте, миледи, вы вполне заслужили отдых. Я зайду за вами завтра в десять для церемонии бракосочетания. Возведение в монар­ший сан состоится в полдень. А в пять часов пополудни начнется настоящий свадебный пир. Наша свадьба.
    Леди Дункан (протягивая Макбету руку для поце­луя).Итак, до завтра, Макбет. (Уходит.)
 
    Макбет пересекает сцену, чтобы выйти справа.
    Снова слышны крики «Ура!»
    Двое спрятавшихся слуг снова появляются на авансцене.
 
    Первый слуга. Для свадьбы и пира все го­тово.
    Второй слуга. Будут угощать итальянским и самосским вином.
    Первый слуга. Не счесть бутылок пива.
    Второй слуга. И джина.
    Первый слуга. А сколько закололи быков!
    Второй слуга. И оленей — целое стадо.
    Первый слуга. И косуль — их будут насаживать на вертела.
    Второй слуга. За ними охотились во Франции, в Арденнском лесу.
    Первый слуга. Рыбаки с риском для жизни ло­вили акул, чтобы приготовить суп из плавников.
    Второй слуга. Для салатов и холодных закусок пойдет китовый жир — китиху удалось кокнуть во время морского прилива.
    Первый слуга. Из Марселя привезут пастис.
    Второй слуга. С Урала — водку.
    Первый слуга. Гигантский омлет приготовят из ста тридцати тысяч яиц.
    Второй слуга. Утки поступят из Пекина.
    Первый слуга. А из Африки привезли испанские дыни.
    Второй слуга, Пир горой — такого еще не видывал мир.
    Первый слуга. Венские булочки и другая сдоба.
    Второй слуга. Вино потечет рекой.
    Первый слуга. И все это под музыку десятков цыганских оркестров.
    Второй слуга. Будет получше, чем на Рождество.
    Первый слуга. Лучше в тысячу раз.
    Второй слуга. На каждого гостя придется по двести сорок семь кровавых колбас.
    Первый слуга. И тонна горчицы.
    Второй слуга. И гамбургские сосиски.
    Первый слуга. И кислая капуста.
    Второй слуга. И еще больше пива.
    Первый слуга. И еще больше вина.
    Второй слуга. И еще больше джина.