Страница:
Как бы там ни было, но с тех пор следы знаменитого алмаза затерялись до того времени, пока он не оказался в руках армянского купца Григория Сафраса. В 1767 году он положил алмаз в Амстердамский банк, а через пять лет продал камень за 125 000 рублей племяннику своей жены, придворному ювелиру Ивану Лазареву, а тот перепродал его графу Г.Г. Орлову уже за четыреста тысяч рублей, пожизненную пенсию в размере двух тысяч рублей и дворянскую грамоту.
Г.Г. Орлов в надежде вернуть расположение Екатерины II в день ее именин 24 ноября 1773 года (по старому стилю) подарил императрице драгоценный бриллиант. Князь фон Сольмс, прусский посол в России, в 1773 году доносил своему императору о торжествах по случаю празднеств в честь именин Екатерины II: «Среди подарков, преподнесенных царице, можно было видеть и изумительный по красоте крупный алмаз, подарок графа Григория Орлова».
Необычайность самой драгоценности и обстоятельства, при которых она была преподнесена императрице, породили множество самых фантастических слухов и выдумок о том, как камень достался самому И. Лазареву. Одни утверждали, что алмаз был выкраден прямо из сокровищницы Надир-шаха; другие были убеждены, что Лазарев купил его за бесценок у человека, который не знал цену камню; третьи говорили, будто кто-то из кавказцев (по поручению Лазарева) врезал драгоценный алмаз себе в ногу и в таком виде доставил его из Индии в Санкт-Петербург.
Слухи были самые невероятные, однако опальному фавориту не удалось вернуть себе утраченную благосклонность императрицы. В 1784 году Екатерина повелела вставить алмаз в свой скипетр, и с тех пор он украшал навершие скипетра русских царей. В настоящее время этот «камень дома Романовых» хранится в Алмазном фонде Московского Кремля.
Орден Андрея Первозванного
Иоанн Георг Корб, секретарь австрийского посольства в России, в марте 1699 года записал в своем «Дневнике»: «Его Царское Величество учредил орден святого Андрея Апостола». Это и есть самое первое упоминание о первом российском ордене.
Однако к моменту появления этого ордена наградная система в России прошла уже довольно длинный путь. Известия о выдаче особых знаков отличия содержатся еще в русских летописях. Так, например, в рассказе об отражении набега половцев на Киев при Владимире Мономахе упоминается Александр Попович, отличившийся в битве и награжденный князем золотой гривной – массивным золотым обручем, который носили на шее.
В дальнейшем в нашем Отечестве была создана довольно сложная система наград за военные и гражданские отличия перед государством и лично перед государем. Кроме денежных выдач и земельных наделов, заслуги отмечались пожалованиями оружия, шуб, различных драгоценных предметов – кубков, ковшей и т.д.
К моменту появления ордена Андрея Первозванного практически во всех европейских государствах имелись уже собственные наградные ордена, и некоторые из них насчитывали уже сотни лет своей истории.
Само слово «орден» произошло от латинского «ordo», что означает «организация, отряд». Так в эпоху крестовых походов назывались полувоенные-полумонашеские организации, члены которых, наряду с благотворительностью (освобождение «Гроба Господня» и др.), активно участвовали в сражениях с неверными.
После крестовых походов в странах Европы оказались довольно многочисленные ордены, которые военное дело стали считать своей основной деятельностью. Они стали искать покровительства у европейских монархов, отдавая на службу им свой меч. Теперь властелин становился главой ордена и мог сам посвящать в его члены людей, имевших заслуги лично перед ним. Члены ордена продолжали носить особую одежду, основным элементом которой был нашитый на нее крест определенной формы.
Постепенно крест превратился в металлический, богато украшенный знак, который стали носить на ленте или на цепи. Потом появилась звезда, которая сначала тоже нашивалась на одежду, но уже к XIX веку она тоже стала металлической. Так образовалось понятие «знаки ордена», включавшие в себя крест (собственно знак) и звезду. Вступавшее в орден лицо получало право носить знаки своего ордена.
При учреждении ордена Андрея Первозванного в России господствовало именно такое представление об орденах и сохранялось оно довольно долго. В официальных документах награжденного сообщалось, что он получает не орден, а именно «знаки ордена».
Первый российский орден имел собственно «знак» – покрытый синей эмалью крест особой формы (в виде буквы «Х»). По преданию, на таком именно кресте был распят апостол Андрей, и на кресте изображалась фигура самого святого. Этот крест носили на широкой голубой ленте через правое плечо, а в торжественных случаях – на золотой, покрытой разноцветными эмалями цепи на груди. К кресту прилагалась большая восьмиугольная (шитая золотом) звезда, которую носили на левой стороне мундира. Звезда имела круглый центральный медальон, в котором тоже помещалось изображение Андреевского креста, а по кругу шла надпись, воспроизводящая девиз ордена: «За веру и верность».
Проект устава ордена Андрея Первозванного, который несколько десятилетий оставался единственным русским орденом, составлялся при непосредственном участии Петра I. В нем была глава «О кавалерах», в которой говорилось, за что должна выдаваться эта награда: «в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость и разные нам и Отечеству оказанные услуги; а другим для ободрения ко всяким благородным и геройским добродетелям».
Но жаловался орден весьма скупо, потому что кандидаты в награжденные должны были иметь графский или княжеский титул, звание сенатора (министра, посла или «прочих высоких достоинств»), либо генеральский или адмиральский чин. Орден могли также получить губернаторы, которые «несколько лет, по меньшей мере десять, оказывали полезные и верные услуги». Кроме того, непременным условием было, чтобы у кандидата отсутствовали телесные недостатки, был соответствующий возраст – не менее 25 лет и наличие состояния, необходимого для того, чтобы «важность ордена поддержать».
Кавалерами ордена Андрея Первозванного могли состоять не более 12 человек «природных Российских кавалеров», и это условие на протяжении всего времени царствования Петра Великого тщательно соблюдалось. В некоторые годы их было даже меньше 12 человек.
Первым кавалером ордена Андрея Первозванного стал Федор Алексеевич Головин – ближайший соратник Петра I, отличавшийся незаурядным умом и выдающимися военными и дипломатическими талантами. Именно он в 1689 году заключил Нерчинский мир о границе между Российским государством и Китаем. Во время первого заграничного путешествия Петра I Ф.А. Головин был занят организацией российского флота: приглашал иностранных офицеров и мастеров, закупал необходимые для строительства флота материалы, отправлял за границу русских учеников. По возвращении в Отечество он встал во главе только что созданного «Приказа Воинских морских дел», одновременно возглавляя и Посольский приказ.
Вторым кавалером ордена стал гетман Мазепа, получивший первую русскую награду из рук самого Петра Великого в феврале 1700 года. После известия об измене Мазепы по приказу разгневанного Петра I «персону (манекен Мазепы) вынесли и, сняв кавалерию, которая на ту персону была надета с бантом, оную персону бросили в палаческие руки, которую палач взяв и прицепив за веревку, тащил по улице и по площади даже до виселицы и потом повесил».
В царствование Петра I орденом Андрея Первозванного были пожалованы 38 человек. В их числе был и валашский Господарь Константин Брынковяну, получивший эту награду – за симпатии к России – тайно и не внесенный даже в официальные списки награжденных. Сам Петр I был отмечен орденом в 1703 году седьмым – за руководство операцией по взятию двух шведских судов в устье Невы. [53]Знаки ордена на царя, имевшего официальный чин капитана бомбардирской роты, возложил первый андреевский кавалер Ф.А. Головин.
За Полтавскую битву орденом Андрея Первозванного было награждено сразу четыре человека, в их числе генерал Я. Брюс, командовавший во время боя русской артиллерией. Полученная им звезда сейчас хранится в Историческом музее в Москве.
До царствования Павла I кавалерами ордена Андрея Первозванного стали еще 231 человек, в том числе выдающиеся отечественные полководцы П.А. Румянцев, А.В. Суворов и др.
5 апреля 1797 года, в день своего коронования, император Павел I подписал особое Установление, которое стало первым по времени официальным статутом ордена Андрея Первозванного. Кроме конкретных положений об орденских делах, в этом Установление было дано подробное описание особого орденского костюма, в котором андреевские кавалеры должны были являться ко двору 30 ноября – в день орденского праздника (а также и в другие дни, указанные самим императором).
Этот костюм составляли длинная бархатная зеленая епанча, украшенная серебряными шнурами и кистями, с нашитой на левой стороне звездой размером «более обыкновенной»; белый супервест с золотым галуном, бахромою и с нашитым на груди крестом; черная шляпа из бархата с бело-красным плюмажем и Андреевским крестом на узкой голубой ленте.
Начиная с павловских времен андреевским кавалерам запрещалось самовольно украшать свои знаки ордена драгоценными камнями. Крест со звездой, осыпанной бриллиантами или алмазами, стали особым, высшим отличием ордена, который жаловался теперь исключительно по личному усмотрению царя.
Павел I начал награждать Андреевским орденом и лиц духовного звания, первым из них был митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил. Царь узаконил награждение при крещении орденом Андрея Первозванного всех без исключения младенцев мужского пола – великих князей, а князей императорской крови – по достижении ими совершеннолетия. При Павле I изображение апостола Андрея, помещавшееся в медальоне звезды, было заменено на двуглавого орла.
При императоре Александре I резко возросло число награжденных, только за отличия в 1812—1814 годы орден получили восемь человек. Но теперь андреевские кавалеры при пожаловании им ордена должны были вносить в кассу по 800 рублей. Примерно в это же время появились изготовленные из серебра звезды, а не шитые, как это было раньше.
В 1807 году, за пять лет до начала Отечественной войны, ордена Андрея Первозванного был удостоен… Наполеон. По случаю ратификации Тильзитского мира между Россией и Францией знаки высшей российской награды, кроме самого французского императора, получили его брат Жером, маршалы Бертье и Мюрат, а также князь Талейран. В 1815 году к имевшим Андреевский орден иностранцам прибавился английский полководец герцог Веллингтон.
До 1855 года орденские знаки, дававшиеся за военные заслуги, внешне ничем не отличались от таких же знаков за заслуги гражданские. Позднее к боевой награде стали добавляться скрещенные мечи, проходящие на звезде через середину. А на орденском знаке эти мечи помещались между собственно крестом и венчающими его коронами.
Редкости Галереи драгоценностей Эрмитажа
Первоначально Галерея драгоценностей была предназначена для картин французской и русской живописных школ. Когда же последовало высочайшее повеление разместить живописные полотна в новом здании Эрмитажа, выстроенном императором Николаем I, то в эту Галерею поступили художественные изделия и редкости, исстари принадлежавшие императорскому дому. До этого времени они хранились в Кунсткамере, в старом Эрмитаже, Зимнем дворце и отчасти в Московской Оружейной палате.
Галерея драгоценностей сначала состояла из 26 шкафов и 11 витрин. Но впоследствии, благодаря покупкам и дарам русских царей, а также вкладам частных лиц, Галерея сделалась одной из самых богатых и интересных коллекций подобного рода.
Из 26 первоначальных шкафов 16 относились ко временам Екатерины II, остальные 10 были впоследствии изготовлены столярных дел мастером Туром. С приходом к власти Екатерины II начался новый этап собирательства произведений ювелирного искусства. По завершении строительства Зимнего дворца императрица занялась его перепланировкой. В 1764 году парадная опочивальня русской императрицы была переделана в алмазный покой. «Вместо алькова, – вспоминает современник, – здесь поставили застекленный шкаф, где хранились царские драгоценности».
В 1777—1778 годы с преобразованием частной коллекции Екатерины II в Императорский музеум алмазная (или бриллиантовая) комната сохранила свое месторасположение, являясь как бы центром всего музея. Она находилась примерно в равном удалении и от Тронного зала, и от покоев императрицы. В записях тех лет отмечалось, что комнату императрицы можно считать «самым богатым кабинетом драгоценных вещей. Государственные регалии стоят в нем на столе под большим хрустальным колпаком, через который все ясно рассмотреть можно… По стенам сея комнаты разставлено несколько шкапов со стеклами, где лежит множество украшений алмазных и иных драгоценных каменьев; в других же великое число орденских знаков, портретов ее императорского величества, табакерок, часов и цепочек, готовальней, перстней, бантов, золотых шпажных эфесов и других драгоценных вещей».
Свободные стены Галереи были украшены многочисленными миниатюрами, каждая из которых большей частью была выставлена отдельно. Художественное убранство Галереи дополнялось скульптурами, вазами и букетами, вырезанными из дерева.
У входа в Галерею, справа и слева, были выставлены два туалетных шкафа аугсбургской работы, украшенные серебряными и черепаховыми пластинами. Они принадлежали правительнице Софье Алексеевне – сестре Петра I.
Здесь же был выставлен парик из серебряных нитей, преподнесенный, по преданию, Екатерине II семейством Нарышкиных. Ее трость из пальмового дерева с георгиевской лентой – это французская работа в стиле Людовика XIV, в эмалированный набалдашник трости был помещен золотой флакон.
Одним из прекраснейших экспонатов Галереи являются часы в яйцеобразном золоченом ажурном корпусе – работа механика-самоучки Ивана Петровича Кулибина. Они были поднесены императрице через графа Владимира Орлова. Кроме обычного хода, часы содержали в себе еще музыкальный механизм и двигающиеся фигуры. А в другом шкафу была выставлена золотая курильница в виде яйца на козьих ножках с эмалированным изображением «жертвоприношения сердец императрице Екатерине II».
Есть здесь и овальная золотая табакерка, украшенная портретами 32 римских императоров. На верхней стороне ее крышки под стеклом расположилась коллекция всех встречающихся на Востоке драгоценных камней; на внутренней стороне – камни, соответствующие месяцам года. Табакерка эта тоже принадлежала Екатерине II.
Большое количество разнообразных табакерок, коллекции английских часов, букеты И. Позье, многочисленные подвески, золотые и серебряные сервизы, чаши из горного хрусталя, вазы и кубки слоновой кости – вот то ядро, из которого впоследствии сложилась коллекция знаменитой Галереи драгоценностей Эрмитажа. Однако доступа к этим драгоценностям не имели порой и очень близкие к императрице люди.
Иеремия Позье, один из наиболее прославившихся ювелиров, работал в России в середине XVII века. Он еще мальчиком приехал с отцом в Петербург, здесь получил образование у ювелира Граверо, здесь же впоследствии и сам стал знаменитым мастером.
Иеремия Позье проработал в российской столице много лет, его называли «придворным ювелиром трех императриц», а в числе его заказчиков была вся петербургская знать. После себя он оставил много прекрасных ювелирных произведений, а также «Записки придворного брильянщика» – о жизни и работе в России.
Среди работ И. Позье в Эрмитаже хранится замечательная золотая табакерка, покрытая чеканным орнаментом и украшенная бриллиантами и сапфирами. Пунцированный фон ее крышки украшен золотыми ветвями и цветами, все бриллианты заключены в серебряный каст, нейтрализующий желтоватый блеск золота, оттого драгоценные камни представляются более прозрачными и блестящими. Крупный сапфир в центре табакерки представляет собой крупный цветок (или плод), как бы помещенный в корзину.
Для аристократических дам из высшего света И. Позье выполнял ювелирные букеты из великолепных камней, разных по цвету, огранке и происхождению. Такие букеты знатные дамы обычно носили на поясе или плече, иногда прикрепляли к лифу платья. Все камни такого букета закреплялись в серебряные оправы, а золото служило лишь для соединения отдельных цветков в букет. Часто для курьеза и живости впечатления И. Позье вставлял в букет маленькие фигурки какого-нибудь насекомого – стрекозы, бабочки или жука. Когда в XIX веке ювелирные букеты демонстрировались в Галерее драгоценностей Эрмитажа, для них были сделаны специальные вазочки.
В Эрмитаже хранится и золотая табакерка работы швейцарца Ж.П. Адора, в крышку и дно которой вмонтированы оттиски медали, выпущенной И.Г. Вехтером по случаю коронации Екатерины II. Императрица представлена здесь в шлеме и доспехах – в виде богини Минервы. Таких медалей было выпущено тринадцать, и все они предназначались участникам дворцового переворота, способствовавшего восшествию Екатерины на престол.
Другим известным мастером-ювелиром был Иоганн Готлиб Шарф, который тоже выполнял табакерки с изображением Екатерины II. А в крышку одной из них он вмонтировал медальон расписной эмали с изображением левретки Лизетты – любимой собачки русской императрицы.
В 1780 году И.Г. Шарф изготовил овальную табакерку, золотая основа которой была покрыта тонким гильошированным орнаментом и синей эмалью. В центр крышки вмонтирован медальон с накладкой в виде улья с пчелами и розового куста, а над ними золотыми буквами была сделана надпись: «Полезное». Этот девиз Екатерины II украшал и многие другие ювелирные произведения последней четверти XVIII века.
В крышку другой табакерки работы швейцарских мастеров вмонтирована миниатюра с портретом графини Орловой-Зиновьевой. Екатерина Александровна Орлова – дочь петербургского губернатора А. Зиновьева – в 1777 году вышла замуж за Григория Орлова, в этом же году стала статс-дамой и сразу получила Екатерининскую ленту. Миниатюра является вольной копией с одного из прижизненных портретов Е.А. Орловой и выполнена ювелиром Колтеллини в 1781 году – в год смерти графини в Лозанне, где она лечилась от чахотки. Вокруг медальона помещены волосы Е.А. Орловой (знак памяти) и жемчужник «под опалы» (ее камень).
В художественных кругах России было известно и имя французского ювелира Р.Ж. Лалика. В ноябре 1902 года агенты Училища технического рисования барона Л.К. Штиглица приобрели у самого мастера пять его работ, уплатив 4500 франков. В их числе были подвеска «Клубок змей», пряжка «Жуки» и гребень, которые с 1923 года хранятся в Эрмитаже.
Форма рогового гребня с обтекаемым контуром и достаточно большой гладкой основой дала Р.Ж. Лалику простор для фантазии. Как украшение он использовал золотые и серебряные накладки с крупными цветами и эмалью. На этом гребне серебряная чеканная ветка дельфиниума, занимающая почти всю плоскость основы, плавно переходит на наружный зубец, причем серебряный лист становится все тоньше, постепенно переходя в серебрение.
Представлены в особой кладовой и ювелирные произведения семьи Дювалей. Луи Давид Дюваль приехал в Россию еще во времена правления Елизаветы Петровны и имел звание придворного ювелира. Его сыновья унаследовали профессию отца и сначала работали вместе с ним, а потом самостоятельно.
Среди работ братьев Дювалей хранится в Эрмитаже веточка лилий, составленная из бриллиантов и жемчуга в серебряной монтировке. Веточка была изготовлена в подарок к свадьбе великой княгини Александры Павловны и австрийского эрцгерцога Иосифа. При переезде Александры Павловны в Вену веточка, как часть приданого, была увезена в австрийскую столицу, но после ее смерти возвращена в Петербург, где и стала одним из украшений Особой кладовой.
Во время правления императора Александра I одним из основных пополнений коллекций стали солонки. Они преподносились при приеме дорогих гостей (например, во время визита царя) или при отмене пошлины на разные товары (как купеческие подарки). Несколько таких солонок было подарено русскому царю после победы в войне с Наполеоном. В основном солонки поступали вместе с золотыми блюдами, но последние, к сожалению, не сохранились.
В Особой кладовой Эрмитажа представлены солонки, изготовленные как иностранными, так и русскими ювелирами. В русских изделиях воплотилось сочетание матовой и глянцевой отделок поверхности с литыми и чеканными деталями в виде орлов, лавровых ветвей, рогов изобилия, украшенные эмалями и вензелями императора из золота и бриллиантов.
В 1818—1825 годы неизвестным мастером из ювелирной мастерской Кейбеля была сделана солонка высотой 16,2 сантиметра (диаметр ее – 8,6 сантиметра). Это было массивное произведение из литого золота с подножием в виде орлов и крышкой, увенчанной короной и лавровым венком из зеленой эмали.
«Заговоренные клады» Степана Разина
Степан Разин. Художник В.И. Суриков
Совершившаяся на Красной площади в Москве казнь Степана Разина положила начало исследованиям таинственных и загадочных явлений. Когда подручные палача поволокли на плаху Фрола, брата С. Разина, тот вдруг сорвавшимся от натуги голосом крикнул: «Слово и дело государево!». А потом сказал, что знает тайну писем и кладов своего брата.
Казнь Фрола Разина была отсрочена, но через два дня его жестоко пытали, а показания его были сообщены царю Алексею Михайловичу, который проявлял живейший интерес ко всяким слухам о кладах. Ведь «по отпискам» воевод, бояр и всякого другого богатого люда, «разбойник награбил зело много добра всякого», и среди прочего находился сделанный безымянным мастером из слоновой кости «Царьград», который очень нравился Степану Разину. При разгроме восстания, когда сам атаман бежал в Кагальник, он не пожелал расстаться с «Царьградом» даже в минуту смертельной опасности и послал за этим сокровищем своего брата.
Разинских кладов насчитывается бесчисленное множество. По берегам Волги, где некогда гулял атаман со своей лихой вольницей, некоторые холмы с тех пор носят названия: Стол, Шапка, Бугры Стеньки Разина… В разинских «Буграх», по народному поверью, знаменитый разбойник в глубоких погребах спрятал свое богатство, и теперь оно лежит там «заклятое». «Сам Стенька Разин жив до сих пор, сидит где-то в горе, стережет свои поклажи», – так обобщает легенды о них знаменитый русский собиратель сказок А.Н. Афанасьев.
По поводу того, что Стенька Разин сам себя определил в сторожа, Н. Аристов приводит такую версию: «Клал Стенька клады не с тем, чтобы взять обратно, а потому, что некому было передать на сбережение… Или по желанию, чтобы сокровища его не достались никому, особенно человеку недостойному.
Словно чуял Разин, что он – великий грешник, не будет знать смерти на земле, что будут его мучить силы преисподней неслыханной мукой. По некоторым преданиям, мучается он в жигулевских горах; будто у него две бабьи груди и обе сосут змеи».
По народным преданиям, удалой атаман был не вором и разбойником, а защитником простого народа. Нарушителями народных интересов и прав (имущественных и личных) являлись помещики и воеводы, потому и неудивительно, что во многих легендах и сказаниях говорится, что клад разинский зарыт на бедных и гонимых.
Но хотя рассказов о кладах Стеньки Разина много, ни один из них до сих пор не найден, хотя как будто известны точные места их захоронения и даже «зароки», на которые эти клады положены. А не найдут их потому, что С. Разин – колдун и чернокнижник. И Марина, главная жена его, тоже была колдуньей, чарами чаровала и свои собственные клады имела – золото и серебро в заговоренных бочках, и клады ее сам Степан Разин разгадать не мог.
«Когда изловили Марину и его сотоварищей, почти за каждым из них числился клад. Но Разин ушел и спрятался в берегу между Окой и Волгой, и до сих пор там живет: весь оброс мохом, не знать ни губ, ни зуб». А не умирает он оттого, что мать-земля не принимает его, столько он нагрешил, насвятотатствовал, что не может сойти в землю. Ушел Стенька Разин в сторожа своему кладу, и будет жить, пока жив клад, тем самым обрел он свое разбойничье бессмертие.
Легенда о том, что не только клады атамана «заговоренные», но и сам он человек «заговоренный» и неуязвимый, существовала еще при жизни Степана Разина. Царицынский воевода еще в 1610 году отписывал царю: «Того атамана и есаула Разина ни пищаль, ни сабля – ничего не берет». А в народе говорили так: «У Стеньки кроме людской и другая сила была – он себя с малых лет нечистому продал, не боялся ни пули, ни железа; на огне не горел и в воде не тонул. Бывало, сядет в кошму, по Волге плывет и вдруг на воздух над ней поднимался, потому как был чернокнижником».
Г.Г. Орлов в надежде вернуть расположение Екатерины II в день ее именин 24 ноября 1773 года (по старому стилю) подарил императрице драгоценный бриллиант. Князь фон Сольмс, прусский посол в России, в 1773 году доносил своему императору о торжествах по случаю празднеств в честь именин Екатерины II: «Среди подарков, преподнесенных царице, можно было видеть и изумительный по красоте крупный алмаз, подарок графа Григория Орлова».
Необычайность самой драгоценности и обстоятельства, при которых она была преподнесена императрице, породили множество самых фантастических слухов и выдумок о том, как камень достался самому И. Лазареву. Одни утверждали, что алмаз был выкраден прямо из сокровищницы Надир-шаха; другие были убеждены, что Лазарев купил его за бесценок у человека, который не знал цену камню; третьи говорили, будто кто-то из кавказцев (по поручению Лазарева) врезал драгоценный алмаз себе в ногу и в таком виде доставил его из Индии в Санкт-Петербург.
Слухи были самые невероятные, однако опальному фавориту не удалось вернуть себе утраченную благосклонность императрицы. В 1784 году Екатерина повелела вставить алмаз в свой скипетр, и с тех пор он украшал навершие скипетра русских царей. В настоящее время этот «камень дома Романовых» хранится в Алмазном фонде Московского Кремля.
Орден Андрея Первозванного
Однако к моменту появления этого ордена наградная система в России прошла уже довольно длинный путь. Известия о выдаче особых знаков отличия содержатся еще в русских летописях. Так, например, в рассказе об отражении набега половцев на Киев при Владимире Мономахе упоминается Александр Попович, отличившийся в битве и награжденный князем золотой гривной – массивным золотым обручем, который носили на шее.
В дальнейшем в нашем Отечестве была создана довольно сложная система наград за военные и гражданские отличия перед государством и лично перед государем. Кроме денежных выдач и земельных наделов, заслуги отмечались пожалованиями оружия, шуб, различных драгоценных предметов – кубков, ковшей и т.д.
К моменту появления ордена Андрея Первозванного практически во всех европейских государствах имелись уже собственные наградные ордена, и некоторые из них насчитывали уже сотни лет своей истории.
Само слово «орден» произошло от латинского «ordo», что означает «организация, отряд». Так в эпоху крестовых походов назывались полувоенные-полумонашеские организации, члены которых, наряду с благотворительностью (освобождение «Гроба Господня» и др.), активно участвовали в сражениях с неверными.
После крестовых походов в странах Европы оказались довольно многочисленные ордены, которые военное дело стали считать своей основной деятельностью. Они стали искать покровительства у европейских монархов, отдавая на службу им свой меч. Теперь властелин становился главой ордена и мог сам посвящать в его члены людей, имевших заслуги лично перед ним. Члены ордена продолжали носить особую одежду, основным элементом которой был нашитый на нее крест определенной формы.
Постепенно крест превратился в металлический, богато украшенный знак, который стали носить на ленте или на цепи. Потом появилась звезда, которая сначала тоже нашивалась на одежду, но уже к XIX веку она тоже стала металлической. Так образовалось понятие «знаки ордена», включавшие в себя крест (собственно знак) и звезду. Вступавшее в орден лицо получало право носить знаки своего ордена.
При учреждении ордена Андрея Первозванного в России господствовало именно такое представление об орденах и сохранялось оно довольно долго. В официальных документах награжденного сообщалось, что он получает не орден, а именно «знаки ордена».
Первый российский орден имел собственно «знак» – покрытый синей эмалью крест особой формы (в виде буквы «Х»). По преданию, на таком именно кресте был распят апостол Андрей, и на кресте изображалась фигура самого святого. Этот крест носили на широкой голубой ленте через правое плечо, а в торжественных случаях – на золотой, покрытой разноцветными эмалями цепи на груди. К кресту прилагалась большая восьмиугольная (шитая золотом) звезда, которую носили на левой стороне мундира. Звезда имела круглый центральный медальон, в котором тоже помещалось изображение Андреевского креста, а по кругу шла надпись, воспроизводящая девиз ордена: «За веру и верность».
Проект устава ордена Андрея Первозванного, который несколько десятилетий оставался единственным русским орденом, составлялся при непосредственном участии Петра I. В нем была глава «О кавалерах», в которой говорилось, за что должна выдаваться эта награда: «в воздаяние и награждение одним за верность, храбрость и разные нам и Отечеству оказанные услуги; а другим для ободрения ко всяким благородным и геройским добродетелям».
Но жаловался орден весьма скупо, потому что кандидаты в награжденные должны были иметь графский или княжеский титул, звание сенатора (министра, посла или «прочих высоких достоинств»), либо генеральский или адмиральский чин. Орден могли также получить губернаторы, которые «несколько лет, по меньшей мере десять, оказывали полезные и верные услуги». Кроме того, непременным условием было, чтобы у кандидата отсутствовали телесные недостатки, был соответствующий возраст – не менее 25 лет и наличие состояния, необходимого для того, чтобы «важность ордена поддержать».
Кавалерами ордена Андрея Первозванного могли состоять не более 12 человек «природных Российских кавалеров», и это условие на протяжении всего времени царствования Петра Великого тщательно соблюдалось. В некоторые годы их было даже меньше 12 человек.
Первым кавалером ордена Андрея Первозванного стал Федор Алексеевич Головин – ближайший соратник Петра I, отличавшийся незаурядным умом и выдающимися военными и дипломатическими талантами. Именно он в 1689 году заключил Нерчинский мир о границе между Российским государством и Китаем. Во время первого заграничного путешествия Петра I Ф.А. Головин был занят организацией российского флота: приглашал иностранных офицеров и мастеров, закупал необходимые для строительства флота материалы, отправлял за границу русских учеников. По возвращении в Отечество он встал во главе только что созданного «Приказа Воинских морских дел», одновременно возглавляя и Посольский приказ.
Вторым кавалером ордена стал гетман Мазепа, получивший первую русскую награду из рук самого Петра Великого в феврале 1700 года. После известия об измене Мазепы по приказу разгневанного Петра I «персону (манекен Мазепы) вынесли и, сняв кавалерию, которая на ту персону была надета с бантом, оную персону бросили в палаческие руки, которую палач взяв и прицепив за веревку, тащил по улице и по площади даже до виселицы и потом повесил».
В царствование Петра I орденом Андрея Первозванного были пожалованы 38 человек. В их числе был и валашский Господарь Константин Брынковяну, получивший эту награду – за симпатии к России – тайно и не внесенный даже в официальные списки награжденных. Сам Петр I был отмечен орденом в 1703 году седьмым – за руководство операцией по взятию двух шведских судов в устье Невы. [53]Знаки ордена на царя, имевшего официальный чин капитана бомбардирской роты, возложил первый андреевский кавалер Ф.А. Головин.
За Полтавскую битву орденом Андрея Первозванного было награждено сразу четыре человека, в их числе генерал Я. Брюс, командовавший во время боя русской артиллерией. Полученная им звезда сейчас хранится в Историческом музее в Москве.
До царствования Павла I кавалерами ордена Андрея Первозванного стали еще 231 человек, в том числе выдающиеся отечественные полководцы П.А. Румянцев, А.В. Суворов и др.
5 апреля 1797 года, в день своего коронования, император Павел I подписал особое Установление, которое стало первым по времени официальным статутом ордена Андрея Первозванного. Кроме конкретных положений об орденских делах, в этом Установление было дано подробное описание особого орденского костюма, в котором андреевские кавалеры должны были являться ко двору 30 ноября – в день орденского праздника (а также и в другие дни, указанные самим императором).
Этот костюм составляли длинная бархатная зеленая епанча, украшенная серебряными шнурами и кистями, с нашитой на левой стороне звездой размером «более обыкновенной»; белый супервест с золотым галуном, бахромою и с нашитым на груди крестом; черная шляпа из бархата с бело-красным плюмажем и Андреевским крестом на узкой голубой ленте.
Начиная с павловских времен андреевским кавалерам запрещалось самовольно украшать свои знаки ордена драгоценными камнями. Крест со звездой, осыпанной бриллиантами или алмазами, стали особым, высшим отличием ордена, который жаловался теперь исключительно по личному усмотрению царя.
Павел I начал награждать Андреевским орденом и лиц духовного звания, первым из них был митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил. Царь узаконил награждение при крещении орденом Андрея Первозванного всех без исключения младенцев мужского пола – великих князей, а князей императорской крови – по достижении ими совершеннолетия. При Павле I изображение апостола Андрея, помещавшееся в медальоне звезды, было заменено на двуглавого орла.
При императоре Александре I резко возросло число награжденных, только за отличия в 1812—1814 годы орден получили восемь человек. Но теперь андреевские кавалеры при пожаловании им ордена должны были вносить в кассу по 800 рублей. Примерно в это же время появились изготовленные из серебра звезды, а не шитые, как это было раньше.
В 1807 году, за пять лет до начала Отечественной войны, ордена Андрея Первозванного был удостоен… Наполеон. По случаю ратификации Тильзитского мира между Россией и Францией знаки высшей российской награды, кроме самого французского императора, получили его брат Жером, маршалы Бертье и Мюрат, а также князь Талейран. В 1815 году к имевшим Андреевский орден иностранцам прибавился английский полководец герцог Веллингтон.
До 1855 года орденские знаки, дававшиеся за военные заслуги, внешне ничем не отличались от таких же знаков за заслуги гражданские. Позднее к боевой награде стали добавляться скрещенные мечи, проходящие на звезде через середину. А на орденском знаке эти мечи помещались между собственно крестом и венчающими его коронами.
Редкости Галереи драгоценностей Эрмитажа
Галерея драгоценностей сначала состояла из 26 шкафов и 11 витрин. Но впоследствии, благодаря покупкам и дарам русских царей, а также вкладам частных лиц, Галерея сделалась одной из самых богатых и интересных коллекций подобного рода.
Из 26 первоначальных шкафов 16 относились ко временам Екатерины II, остальные 10 были впоследствии изготовлены столярных дел мастером Туром. С приходом к власти Екатерины II начался новый этап собирательства произведений ювелирного искусства. По завершении строительства Зимнего дворца императрица занялась его перепланировкой. В 1764 году парадная опочивальня русской императрицы была переделана в алмазный покой. «Вместо алькова, – вспоминает современник, – здесь поставили застекленный шкаф, где хранились царские драгоценности».
В 1777—1778 годы с преобразованием частной коллекции Екатерины II в Императорский музеум алмазная (или бриллиантовая) комната сохранила свое месторасположение, являясь как бы центром всего музея. Она находилась примерно в равном удалении и от Тронного зала, и от покоев императрицы. В записях тех лет отмечалось, что комнату императрицы можно считать «самым богатым кабинетом драгоценных вещей. Государственные регалии стоят в нем на столе под большим хрустальным колпаком, через который все ясно рассмотреть можно… По стенам сея комнаты разставлено несколько шкапов со стеклами, где лежит множество украшений алмазных и иных драгоценных каменьев; в других же великое число орденских знаков, портретов ее императорского величества, табакерок, часов и цепочек, готовальней, перстней, бантов, золотых шпажных эфесов и других драгоценных вещей».
Свободные стены Галереи были украшены многочисленными миниатюрами, каждая из которых большей частью была выставлена отдельно. Художественное убранство Галереи дополнялось скульптурами, вазами и букетами, вырезанными из дерева.
У входа в Галерею, справа и слева, были выставлены два туалетных шкафа аугсбургской работы, украшенные серебряными и черепаховыми пластинами. Они принадлежали правительнице Софье Алексеевне – сестре Петра I.
Здесь же был выставлен парик из серебряных нитей, преподнесенный, по преданию, Екатерине II семейством Нарышкиных. Ее трость из пальмового дерева с георгиевской лентой – это французская работа в стиле Людовика XIV, в эмалированный набалдашник трости был помещен золотой флакон.
Одним из прекраснейших экспонатов Галереи являются часы в яйцеобразном золоченом ажурном корпусе – работа механика-самоучки Ивана Петровича Кулибина. Они были поднесены императрице через графа Владимира Орлова. Кроме обычного хода, часы содержали в себе еще музыкальный механизм и двигающиеся фигуры. А в другом шкафу была выставлена золотая курильница в виде яйца на козьих ножках с эмалированным изображением «жертвоприношения сердец императрице Екатерине II».
Есть здесь и овальная золотая табакерка, украшенная портретами 32 римских императоров. На верхней стороне ее крышки под стеклом расположилась коллекция всех встречающихся на Востоке драгоценных камней; на внутренней стороне – камни, соответствующие месяцам года. Табакерка эта тоже принадлежала Екатерине II.
Большое количество разнообразных табакерок, коллекции английских часов, букеты И. Позье, многочисленные подвески, золотые и серебряные сервизы, чаши из горного хрусталя, вазы и кубки слоновой кости – вот то ядро, из которого впоследствии сложилась коллекция знаменитой Галереи драгоценностей Эрмитажа. Однако доступа к этим драгоценностям не имели порой и очень близкие к императрице люди.
Иеремия Позье, один из наиболее прославившихся ювелиров, работал в России в середине XVII века. Он еще мальчиком приехал с отцом в Петербург, здесь получил образование у ювелира Граверо, здесь же впоследствии и сам стал знаменитым мастером.
Иеремия Позье проработал в российской столице много лет, его называли «придворным ювелиром трех императриц», а в числе его заказчиков была вся петербургская знать. После себя он оставил много прекрасных ювелирных произведений, а также «Записки придворного брильянщика» – о жизни и работе в России.
Среди работ И. Позье в Эрмитаже хранится замечательная золотая табакерка, покрытая чеканным орнаментом и украшенная бриллиантами и сапфирами. Пунцированный фон ее крышки украшен золотыми ветвями и цветами, все бриллианты заключены в серебряный каст, нейтрализующий желтоватый блеск золота, оттого драгоценные камни представляются более прозрачными и блестящими. Крупный сапфир в центре табакерки представляет собой крупный цветок (или плод), как бы помещенный в корзину.
Для аристократических дам из высшего света И. Позье выполнял ювелирные букеты из великолепных камней, разных по цвету, огранке и происхождению. Такие букеты знатные дамы обычно носили на поясе или плече, иногда прикрепляли к лифу платья. Все камни такого букета закреплялись в серебряные оправы, а золото служило лишь для соединения отдельных цветков в букет. Часто для курьеза и живости впечатления И. Позье вставлял в букет маленькие фигурки какого-нибудь насекомого – стрекозы, бабочки или жука. Когда в XIX веке ювелирные букеты демонстрировались в Галерее драгоценностей Эрмитажа, для них были сделаны специальные вазочки.
В Эрмитаже хранится и золотая табакерка работы швейцарца Ж.П. Адора, в крышку и дно которой вмонтированы оттиски медали, выпущенной И.Г. Вехтером по случаю коронации Екатерины II. Императрица представлена здесь в шлеме и доспехах – в виде богини Минервы. Таких медалей было выпущено тринадцать, и все они предназначались участникам дворцового переворота, способствовавшего восшествию Екатерины на престол.
Другим известным мастером-ювелиром был Иоганн Готлиб Шарф, который тоже выполнял табакерки с изображением Екатерины II. А в крышку одной из них он вмонтировал медальон расписной эмали с изображением левретки Лизетты – любимой собачки русской императрицы.
В 1780 году И.Г. Шарф изготовил овальную табакерку, золотая основа которой была покрыта тонким гильошированным орнаментом и синей эмалью. В центр крышки вмонтирован медальон с накладкой в виде улья с пчелами и розового куста, а над ними золотыми буквами была сделана надпись: «Полезное». Этот девиз Екатерины II украшал и многие другие ювелирные произведения последней четверти XVIII века.
В крышку другой табакерки работы швейцарских мастеров вмонтирована миниатюра с портретом графини Орловой-Зиновьевой. Екатерина Александровна Орлова – дочь петербургского губернатора А. Зиновьева – в 1777 году вышла замуж за Григория Орлова, в этом же году стала статс-дамой и сразу получила Екатерининскую ленту. Миниатюра является вольной копией с одного из прижизненных портретов Е.А. Орловой и выполнена ювелиром Колтеллини в 1781 году – в год смерти графини в Лозанне, где она лечилась от чахотки. Вокруг медальона помещены волосы Е.А. Орловой (знак памяти) и жемчужник «под опалы» (ее камень).
В художественных кругах России было известно и имя французского ювелира Р.Ж. Лалика. В ноябре 1902 года агенты Училища технического рисования барона Л.К. Штиглица приобрели у самого мастера пять его работ, уплатив 4500 франков. В их числе были подвеска «Клубок змей», пряжка «Жуки» и гребень, которые с 1923 года хранятся в Эрмитаже.
Форма рогового гребня с обтекаемым контуром и достаточно большой гладкой основой дала Р.Ж. Лалику простор для фантазии. Как украшение он использовал золотые и серебряные накладки с крупными цветами и эмалью. На этом гребне серебряная чеканная ветка дельфиниума, занимающая почти всю плоскость основы, плавно переходит на наружный зубец, причем серебряный лист становится все тоньше, постепенно переходя в серебрение.
Представлены в особой кладовой и ювелирные произведения семьи Дювалей. Луи Давид Дюваль приехал в Россию еще во времена правления Елизаветы Петровны и имел звание придворного ювелира. Его сыновья унаследовали профессию отца и сначала работали вместе с ним, а потом самостоятельно.
Среди работ братьев Дювалей хранится в Эрмитаже веточка лилий, составленная из бриллиантов и жемчуга в серебряной монтировке. Веточка была изготовлена в подарок к свадьбе великой княгини Александры Павловны и австрийского эрцгерцога Иосифа. При переезде Александры Павловны в Вену веточка, как часть приданого, была увезена в австрийскую столицу, но после ее смерти возвращена в Петербург, где и стала одним из украшений Особой кладовой.
Во время правления императора Александра I одним из основных пополнений коллекций стали солонки. Они преподносились при приеме дорогих гостей (например, во время визита царя) или при отмене пошлины на разные товары (как купеческие подарки). Несколько таких солонок было подарено русскому царю после победы в войне с Наполеоном. В основном солонки поступали вместе с золотыми блюдами, но последние, к сожалению, не сохранились.
В Особой кладовой Эрмитажа представлены солонки, изготовленные как иностранными, так и русскими ювелирами. В русских изделиях воплотилось сочетание матовой и глянцевой отделок поверхности с литыми и чеканными деталями в виде орлов, лавровых ветвей, рогов изобилия, украшенные эмалями и вензелями императора из золота и бриллиантов.
В 1818—1825 годы неизвестным мастером из ювелирной мастерской Кейбеля была сделана солонка высотой 16,2 сантиметра (диаметр ее – 8,6 сантиметра). Это было массивное произведение из литого золота с подножием в виде орлов и крышкой, увенчанной короной и лавровым венком из зеленой эмали.
«Заговоренные клады» Степана Разина
Совершившаяся на Красной площади в Москве казнь Степана Разина положила начало исследованиям таинственных и загадочных явлений. Когда подручные палача поволокли на плаху Фрола, брата С. Разина, тот вдруг сорвавшимся от натуги голосом крикнул: «Слово и дело государево!». А потом сказал, что знает тайну писем и кладов своего брата.
Казнь Фрола Разина была отсрочена, но через два дня его жестоко пытали, а показания его были сообщены царю Алексею Михайловичу, который проявлял живейший интерес ко всяким слухам о кладах. Ведь «по отпискам» воевод, бояр и всякого другого богатого люда, «разбойник награбил зело много добра всякого», и среди прочего находился сделанный безымянным мастером из слоновой кости «Царьград», который очень нравился Степану Разину. При разгроме восстания, когда сам атаман бежал в Кагальник, он не пожелал расстаться с «Царьградом» даже в минуту смертельной опасности и послал за этим сокровищем своего брата.
Разинских кладов насчитывается бесчисленное множество. По берегам Волги, где некогда гулял атаман со своей лихой вольницей, некоторые холмы с тех пор носят названия: Стол, Шапка, Бугры Стеньки Разина… В разинских «Буграх», по народному поверью, знаменитый разбойник в глубоких погребах спрятал свое богатство, и теперь оно лежит там «заклятое». «Сам Стенька Разин жив до сих пор, сидит где-то в горе, стережет свои поклажи», – так обобщает легенды о них знаменитый русский собиратель сказок А.Н. Афанасьев.
По поводу того, что Стенька Разин сам себя определил в сторожа, Н. Аристов приводит такую версию: «Клал Стенька клады не с тем, чтобы взять обратно, а потому, что некому было передать на сбережение… Или по желанию, чтобы сокровища его не достались никому, особенно человеку недостойному.
Словно чуял Разин, что он – великий грешник, не будет знать смерти на земле, что будут его мучить силы преисподней неслыханной мукой. По некоторым преданиям, мучается он в жигулевских горах; будто у него две бабьи груди и обе сосут змеи».
По народным преданиям, удалой атаман был не вором и разбойником, а защитником простого народа. Нарушителями народных интересов и прав (имущественных и личных) являлись помещики и воеводы, потому и неудивительно, что во многих легендах и сказаниях говорится, что клад разинский зарыт на бедных и гонимых.
Но хотя рассказов о кладах Стеньки Разина много, ни один из них до сих пор не найден, хотя как будто известны точные места их захоронения и даже «зароки», на которые эти клады положены. А не найдут их потому, что С. Разин – колдун и чернокнижник. И Марина, главная жена его, тоже была колдуньей, чарами чаровала и свои собственные клады имела – золото и серебро в заговоренных бочках, и клады ее сам Степан Разин разгадать не мог.
«Когда изловили Марину и его сотоварищей, почти за каждым из них числился клад. Но Разин ушел и спрятался в берегу между Окой и Волгой, и до сих пор там живет: весь оброс мохом, не знать ни губ, ни зуб». А не умирает он оттого, что мать-земля не принимает его, столько он нагрешил, насвятотатствовал, что не может сойти в землю. Ушел Стенька Разин в сторожа своему кладу, и будет жить, пока жив клад, тем самым обрел он свое разбойничье бессмертие.
Легенда о том, что не только клады атамана «заговоренные», но и сам он человек «заговоренный» и неуязвимый, существовала еще при жизни Степана Разина. Царицынский воевода еще в 1610 году отписывал царю: «Того атамана и есаула Разина ни пищаль, ни сабля – ничего не берет». А в народе говорили так: «У Стеньки кроме людской и другая сила была – он себя с малых лет нечистому продал, не боялся ни пули, ни железа; на огне не горел и в воде не тонул. Бывало, сядет в кошму, по Волге плывет и вдруг на воздух над ней поднимался, потому как был чернокнижником».