Кучка людей, стоявших перед руинами, была очень немногочисленна, и, сказать по правде, Санди куда большие надежды возлагал на опыт и силу гномов, столпившихся в отдалении.
Бар подошел к Рууду.
— Разгребать сразу все нет смысла, — сказал он. — Расчищая все эти завалы, мы провозимся не один месяц. Что, если пробить вертикальную шахту сверху до коридора, ведущего к дверям библиотеки, по мере погружения крепя его деревом?
Рууд кивнул, поглаживая густую бороду.
— Глыбы держатся одна на другой, — заметил он. — Массы велики. Те, кто будет работать в шахте, здорово рискуют. Если крепь не выдержит, их расплющит в лепешку.
— Снимай все, что подозрительно, — пожал плечами Бар, пожирая завал прищуренными глазами.
— Если бы у меня были одни только гномы, — тихо вздохнул Рууд.
— Мы чувствуем камень, а эти… — он махнул рукой. — От них только хлопот больше. А попробуй скажи им, чтобы не путались под ногами, в один момент получишь национальный конфликт.
— Я думаю, — сказал Бар, — надо начать. Текущие задачи будем решать по ходу дела. Это только глаза боятся.
Рууд внес в план Бара свои коррективы. Так, например, он предложил бить шахту не сверху, а с фронта, чтобы в случае обвала крепи дать рабочим шанс к отступлению. В итоге это была уже не шахта, а щель, рассекающая надвое весь завал и в поперечном разрезе напоминающая равнобедренную трапецию, поставленную на меньшее основание. Свода не было. Сговорились так: гномы работают наверху, высвобождая тяжелые обломки, с помощью своих хитроумных механизмов скатывая их вниз по склону и тут же распирая стенки крепью, а люди снизу лопатами выгребают щебень.
— Куда вы, принц?
Санди обернулся на возглас Иштвана и махнул рукой в сторону щели.
— Право, я не уверен, есть ли в этом необходимость… — начал гном.
— Это, в конце концов, мой дом, — сообщил ему Санди. — А кроме того, там опасно, и если уж я здесь единственный волшебник, то кому, как не мне, подстраховать людей.
Иштван подумал, что голытьбы можно было бы набрать сколько угодно, а волшебник у них и в самом деле единственный, но это была не та мысль, что стоит высказывать принцу Белого трона. Во всяком случае, Санди собирался работать наравне со всеми, что бы по этому поводу ни думали гномы.
Гномы работали расчетливо, неторопливо и дружно, а люди искупали недостаток прочих полезных качеств азартом. Им сказали, что они принимают участие в сотворении волшебства, которое приведет воду прямо в их дома. Как — это были недоступные их пониманию секреты, да они ими не очень-то интересовались. Санди больше удивлялся Бару. Этот отнюдь не простак вкалывал так, как будто… как будто работал на себя. Санди даже отвлекся на минуту, пристально наблюдая за ним. Те, прочие, рассчитывали получить что-то для себя и своих семей. Бару не для кого было стараться. Он отдавал, и делал это с редкой, почти паталогической страстью. Что бы ни оказалось в его руках — кирка, лом, лопата, — он всем орудовал с одинаковой сноровкой. Он сбросил рубашку, и праздный зритель мог теперь любоваться игрой его мышц под бронзовой от загара влажной кожей. Он, кстати, оказался стройнее, чем это можно было предположить, когда его фигура скрывалась грубой бесформенной курткой: здесь явно было больше жил, чем мяса, и еще у нарочито дикообразного богатыря была аристократически тонкая талия. Таких не бывает у силачей из простонародья. Шли часы, работающие в щели — а их здесь умещалось не более десяти — сменялись, а он был, как таинственный гномский механизм, не выказывающий ни малейших признаков усталости. Санди был готов всерьез задаться вопросом о том, каковы должны быть личные планы этого человека, если он так яростно тратит себя на их достижение.
Его внимание перебило испуганное восклицание сверху, со стороны бригады гномов, и Сила рванулась из него раньше, чем он успел перевести туда взгляд.
— Назад! — взревел рядом с ним Бар, и люди, спотыкаясь, заспешили мимо них к устью щели.
То ли гномы дали какую-то промашку, то ли не выдержала крепь, то ли они потревожили опоры этого наименее надежного блока: момент для выяснения вопроса «кто виноват?» явно был неподходящим. Щербатая изломанная плита, нависавшая над щелью в ее фронтальном направлении, не выдержала груза мусора и, дрогнув, поползла вниз, грозя завалить весь до сих пор проделанный тоннель. Она была уже на полпути, когда ее встретило препятствие в виде волшебника и его Могущества.
— Они вышли, парень, — сказал Бар, касаясь его рукава. — Давай назад, позволь глыбе упасть.
Санди покачал головой. Это было куда покруче скелета. Плита нависала над самой его головой, словно он стоял в готовой захлопнуться пасти чудовища, и лишь его Сила хранила ему жизнь. Он не мог сдвинуться с места. Десятки встревоженных и испуганных глаз следили за тем, как плита, нагруженная впридачу к собственному весу целой горой разнокалиберного мусора, балансирует в самом неестественном для себя положении, и за тем, как замер в неподвижности волшебник. Любое мускульное усилие со стороны Санди привело бы к разрушению этого баланса и, следовательно, к падению плиты. Он понимал это, как никто другой. Это был предел. Это была та черта, за которую он ступить не мог. Мир вокруг помутился, не осталось ничего, кроме черной тени, откусившей половину голубого неба. И пенолит, оказывается, может выглядеть черным. Погасли звуки. У него работала только мысль, и согласно ее безжалостно трезвому расчету он никак не мог снять удерживающую плиту Силу, чтобы использовать ее для прыжка назад. Да это какой должен быть прыжок! Потом ослабела и мысль, и осталось одно лишь нескончаемое, вынимающее душу усилие. А потом на него обрушился смерч. Вырвавшийся неведомо откуда, он скрутил его, рванул назад, в тоннель, и грянул с размаху оземь. В момент полета Санди услышал позади себя грохот падения многих тонн камня, а потом провалился в расцвеченную снопом искр черноту.
Это было еще чуднее, чем пробуждение в пещере Сверчка, еще в той жизни, что теперь казалась ему детством. Смягченный зеленеющим садом свет лился в окна и дразнил его оживающее зрение. Вокруг было ощущение дома. Блики и зайчики, отскакивая от пенолитовых стен, сплетались в сложную сеть и маскировали собою знакомый потолок. Потом они сблизились, закрутились волчком, превратившимся от быстроты мелькания в шар света, а в нем возникло не виденное доселе мужское лицо: худощавое, с костистой нижней челюстью, крупным горбатым носом, полными губами и голубыми глазами. Волосы были острижены в кружок, темные, с легкой проседью.
— Добрый день, Клайгель, — сказал этот человек. — Я давно вас ищу. Меня зовут Люитен. Мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие вопросы, а поэтому я был бы весьма признателен, если бы вы поторопились приехать ко мне. Сейчас объясню, как ко мне добраться…
При любых обстоятельствах Санди оставался вежливым.
— Прошу прощения, сэр… — выдавил он. — Сейчас мне немного недосуг. Вашим делам придется подождать.
Он отмахнулся неуверенной рукой и, кажется, потратил последнюю каплю еще остававшегося в нем Могущества, чтобы вдребезги разнести и этот иллюзорный шар, и ошеломленную, разгневанную физиономию в нем. В эту минуту для него не существовало никаких важных дел. Он чувствовал себя лягушкой, которой играли в футбол.
Вместо галлюцинации над ним тотчас нависло вполне реальное исцарапанное лицо Бара. Сам он вряд ли выглядел лучше.
— Ты в себе, парень?
Санди попробовал приподняться на локте, и стон, который у него вырвался, можно было истолковать как ответ на вопрос.
— Кости у тебя целы, — сообщил бородач.
Санди огляделся. Он действительно был дома, в коттедже, который привык считать своим, и рядом был только этот загадочный Бар. Он что, на себе его сюда притащил?..
— Что там, у Замка?
— Там сошел целый пласт, — сообщил Бар, безмятежно и белозубо улыбаясь. — Он открыл галерею третьего и второго этажей. Щель нашу, правда, завалило, но это теперь неважно. Гномы уже роются в библиотеке, часа два назад забегал один, сказал, что нашли что-то о водопроводе. Есть хочешь? А то я, ожидаючи, пока ты очухаешься, уже пообедал.
— Бар, — спросил Санди, — что это было?
— Ты о чем?
— Что выбросило меня из тоннеля?
Если Бар и прикидывался, то делал это артистически.
— Ты меня, что ли, о своих волшебных штучках спрашиваешь?
Санди замолчал. Ему казалось, что это была НЕ ЕГО волшебная штучка. По действию, вырвавшему его из опасной зоны, как морковку с грядки, он вполне мог заподозрить в ней энергетическую природу. Но она пришла извне, как будто рядом открылся источник, и кто-то направил Силу. Он мог бы, пожалуй, проделать такой фокус… если бы стоял сам рядом с собой. Это было бы даже довольно просто: захлестнуть арканом и что есть силы дернуть. Стиль был не его. Еще Джейн могла бы проделать подобное, если бы стояла рядом и немного сзади, так, чтобы обваливающиеся стены не задели ее. Но сзади… сзади-то стоял Бар! За спиною готовившего бутерброды бородача замаячила узнаваемая тень Приключения. Что, в самом деле, означает эта дремучая борода? Способ, каким любой мужчина может почти до неузнаваемости изменить свою внешность… как куртка меняла его фигуру. Обидно, однако, что сейчас у него совсем нет сил на решение этой загадки. Очевидно одно: человек этот был здесь инкогнито и не планировал в отношении его никакого зла, иначе ничто не могло помешать ему без всяких изысков придушить Санди, пока тот валялся без сознания в полной его власти. Да и просто предоставить его собственной судьбе под плитой… Инкогнито друга требует уважения. Если он желает оставаться Баром, пусть так и будет.
— Бар, — спросил он, — кто такой Люитен?
Бар шевельнул густой бровью.
— Почему именно сейчас тебя это заинтересовало? — перекинул он вопрос, словно шарик от пинг-понга.
— Таким именем представилась одна крайне назойливая галлюцинация, посетившая меня четверть часа назад и вознамерившаяся дать мне директивы.
Бровь поднялась выше.
— И куда она делась?
— Я сказал, что не расположен участвовать в чужих играх… И, по-моему, я эту штуку распылил.
У Бара был такой вид, будто он только что проглотил нечто неожиданное, а потом в его глазах заплясали бесы.
— То есть, говоря по-человечески, ты послал его в… подальше?
— Что-то вроде, — признался Санди, принимая бутерброд из неожиданно изящной, хотя и крупной руки. — А кто он?
— Парень, — сказал Бар, — у тебя могут быть неприятности. Я не знаю, кто это придумал… В общем, это тот тип, что дергает за ниточки.
— Он что, лучше всех?
— Да нет. Я встречал многих людей и волшебных тварей, что были куда лучше него. Ты же знаешь… хотя, пожалуй, ты еще не знаешь, как портит абсолютная власть. Но, если быть справедливым, за все то время, что он валяет дурака, можно было бы куда больше испортиться.
— А он справедлив?
— Это понятие — для нас, — отрезал Бар. — Ему оно без надобности. Его пути неисповедимы. Сказать по правде, я всегда мечтал ему нахамить.
— Сделано, — грустно сообщил Санди. — Послушай, друг, не проводишь ли ты меня до одного подвала?
Потом, пока Бар с непроницаемым лицом стоял у стены, скрестив на груди руки и наблюдая, как Санди нежится в потоке хлещущей из источника энергии, сам молодой волшебник размышлял о нем самом и его загадке, и о том существе, что им заинтересовалось, и о Приключении, которым вновь резко запахло в воздухе. А потом горячий блаженный поток снес прочь все посторонние мысли, и Санди вновь остался со своим Белым городом, сказкой, принадлежащей только ему.
ГЛАВА 9
Бар подошел к Рууду.
— Разгребать сразу все нет смысла, — сказал он. — Расчищая все эти завалы, мы провозимся не один месяц. Что, если пробить вертикальную шахту сверху до коридора, ведущего к дверям библиотеки, по мере погружения крепя его деревом?
Рууд кивнул, поглаживая густую бороду.
— Глыбы держатся одна на другой, — заметил он. — Массы велики. Те, кто будет работать в шахте, здорово рискуют. Если крепь не выдержит, их расплющит в лепешку.
— Снимай все, что подозрительно, — пожал плечами Бар, пожирая завал прищуренными глазами.
— Если бы у меня были одни только гномы, — тихо вздохнул Рууд.
— Мы чувствуем камень, а эти… — он махнул рукой. — От них только хлопот больше. А попробуй скажи им, чтобы не путались под ногами, в один момент получишь национальный конфликт.
— Я думаю, — сказал Бар, — надо начать. Текущие задачи будем решать по ходу дела. Это только глаза боятся.
Рууд внес в план Бара свои коррективы. Так, например, он предложил бить шахту не сверху, а с фронта, чтобы в случае обвала крепи дать рабочим шанс к отступлению. В итоге это была уже не шахта, а щель, рассекающая надвое весь завал и в поперечном разрезе напоминающая равнобедренную трапецию, поставленную на меньшее основание. Свода не было. Сговорились так: гномы работают наверху, высвобождая тяжелые обломки, с помощью своих хитроумных механизмов скатывая их вниз по склону и тут же распирая стенки крепью, а люди снизу лопатами выгребают щебень.
— Куда вы, принц?
Санди обернулся на возглас Иштвана и махнул рукой в сторону щели.
— Право, я не уверен, есть ли в этом необходимость… — начал гном.
— Это, в конце концов, мой дом, — сообщил ему Санди. — А кроме того, там опасно, и если уж я здесь единственный волшебник, то кому, как не мне, подстраховать людей.
Иштван подумал, что голытьбы можно было бы набрать сколько угодно, а волшебник у них и в самом деле единственный, но это была не та мысль, что стоит высказывать принцу Белого трона. Во всяком случае, Санди собирался работать наравне со всеми, что бы по этому поводу ни думали гномы.
Гномы работали расчетливо, неторопливо и дружно, а люди искупали недостаток прочих полезных качеств азартом. Им сказали, что они принимают участие в сотворении волшебства, которое приведет воду прямо в их дома. Как — это были недоступные их пониманию секреты, да они ими не очень-то интересовались. Санди больше удивлялся Бару. Этот отнюдь не простак вкалывал так, как будто… как будто работал на себя. Санди даже отвлекся на минуту, пристально наблюдая за ним. Те, прочие, рассчитывали получить что-то для себя и своих семей. Бару не для кого было стараться. Он отдавал, и делал это с редкой, почти паталогической страстью. Что бы ни оказалось в его руках — кирка, лом, лопата, — он всем орудовал с одинаковой сноровкой. Он сбросил рубашку, и праздный зритель мог теперь любоваться игрой его мышц под бронзовой от загара влажной кожей. Он, кстати, оказался стройнее, чем это можно было предположить, когда его фигура скрывалась грубой бесформенной курткой: здесь явно было больше жил, чем мяса, и еще у нарочито дикообразного богатыря была аристократически тонкая талия. Таких не бывает у силачей из простонародья. Шли часы, работающие в щели — а их здесь умещалось не более десяти — сменялись, а он был, как таинственный гномский механизм, не выказывающий ни малейших признаков усталости. Санди был готов всерьез задаться вопросом о том, каковы должны быть личные планы этого человека, если он так яростно тратит себя на их достижение.
Его внимание перебило испуганное восклицание сверху, со стороны бригады гномов, и Сила рванулась из него раньше, чем он успел перевести туда взгляд.
— Назад! — взревел рядом с ним Бар, и люди, спотыкаясь, заспешили мимо них к устью щели.
То ли гномы дали какую-то промашку, то ли не выдержала крепь, то ли они потревожили опоры этого наименее надежного блока: момент для выяснения вопроса «кто виноват?» явно был неподходящим. Щербатая изломанная плита, нависавшая над щелью в ее фронтальном направлении, не выдержала груза мусора и, дрогнув, поползла вниз, грозя завалить весь до сих пор проделанный тоннель. Она была уже на полпути, когда ее встретило препятствие в виде волшебника и его Могущества.
— Они вышли, парень, — сказал Бар, касаясь его рукава. — Давай назад, позволь глыбе упасть.
Санди покачал головой. Это было куда покруче скелета. Плита нависала над самой его головой, словно он стоял в готовой захлопнуться пасти чудовища, и лишь его Сила хранила ему жизнь. Он не мог сдвинуться с места. Десятки встревоженных и испуганных глаз следили за тем, как плита, нагруженная впридачу к собственному весу целой горой разнокалиберного мусора, балансирует в самом неестественном для себя положении, и за тем, как замер в неподвижности волшебник. Любое мускульное усилие со стороны Санди привело бы к разрушению этого баланса и, следовательно, к падению плиты. Он понимал это, как никто другой. Это был предел. Это была та черта, за которую он ступить не мог. Мир вокруг помутился, не осталось ничего, кроме черной тени, откусившей половину голубого неба. И пенолит, оказывается, может выглядеть черным. Погасли звуки. У него работала только мысль, и согласно ее безжалостно трезвому расчету он никак не мог снять удерживающую плиту Силу, чтобы использовать ее для прыжка назад. Да это какой должен быть прыжок! Потом ослабела и мысль, и осталось одно лишь нескончаемое, вынимающее душу усилие. А потом на него обрушился смерч. Вырвавшийся неведомо откуда, он скрутил его, рванул назад, в тоннель, и грянул с размаху оземь. В момент полета Санди услышал позади себя грохот падения многих тонн камня, а потом провалился в расцвеченную снопом искр черноту.
Это было еще чуднее, чем пробуждение в пещере Сверчка, еще в той жизни, что теперь казалась ему детством. Смягченный зеленеющим садом свет лился в окна и дразнил его оживающее зрение. Вокруг было ощущение дома. Блики и зайчики, отскакивая от пенолитовых стен, сплетались в сложную сеть и маскировали собою знакомый потолок. Потом они сблизились, закрутились волчком, превратившимся от быстроты мелькания в шар света, а в нем возникло не виденное доселе мужское лицо: худощавое, с костистой нижней челюстью, крупным горбатым носом, полными губами и голубыми глазами. Волосы были острижены в кружок, темные, с легкой проседью.
— Добрый день, Клайгель, — сказал этот человек. — Я давно вас ищу. Меня зовут Люитен. Мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие вопросы, а поэтому я был бы весьма признателен, если бы вы поторопились приехать ко мне. Сейчас объясню, как ко мне добраться…
При любых обстоятельствах Санди оставался вежливым.
— Прошу прощения, сэр… — выдавил он. — Сейчас мне немного недосуг. Вашим делам придется подождать.
Он отмахнулся неуверенной рукой и, кажется, потратил последнюю каплю еще остававшегося в нем Могущества, чтобы вдребезги разнести и этот иллюзорный шар, и ошеломленную, разгневанную физиономию в нем. В эту минуту для него не существовало никаких важных дел. Он чувствовал себя лягушкой, которой играли в футбол.
Вместо галлюцинации над ним тотчас нависло вполне реальное исцарапанное лицо Бара. Сам он вряд ли выглядел лучше.
— Ты в себе, парень?
Санди попробовал приподняться на локте, и стон, который у него вырвался, можно было истолковать как ответ на вопрос.
— Кости у тебя целы, — сообщил бородач.
Санди огляделся. Он действительно был дома, в коттедже, который привык считать своим, и рядом был только этот загадочный Бар. Он что, на себе его сюда притащил?..
— Что там, у Замка?
— Там сошел целый пласт, — сообщил Бар, безмятежно и белозубо улыбаясь. — Он открыл галерею третьего и второго этажей. Щель нашу, правда, завалило, но это теперь неважно. Гномы уже роются в библиотеке, часа два назад забегал один, сказал, что нашли что-то о водопроводе. Есть хочешь? А то я, ожидаючи, пока ты очухаешься, уже пообедал.
— Бар, — спросил Санди, — что это было?
— Ты о чем?
— Что выбросило меня из тоннеля?
Если Бар и прикидывался, то делал это артистически.
— Ты меня, что ли, о своих волшебных штучках спрашиваешь?
Санди замолчал. Ему казалось, что это была НЕ ЕГО волшебная штучка. По действию, вырвавшему его из опасной зоны, как морковку с грядки, он вполне мог заподозрить в ней энергетическую природу. Но она пришла извне, как будто рядом открылся источник, и кто-то направил Силу. Он мог бы, пожалуй, проделать такой фокус… если бы стоял сам рядом с собой. Это было бы даже довольно просто: захлестнуть арканом и что есть силы дернуть. Стиль был не его. Еще Джейн могла бы проделать подобное, если бы стояла рядом и немного сзади, так, чтобы обваливающиеся стены не задели ее. Но сзади… сзади-то стоял Бар! За спиною готовившего бутерброды бородача замаячила узнаваемая тень Приключения. Что, в самом деле, означает эта дремучая борода? Способ, каким любой мужчина может почти до неузнаваемости изменить свою внешность… как куртка меняла его фигуру. Обидно, однако, что сейчас у него совсем нет сил на решение этой загадки. Очевидно одно: человек этот был здесь инкогнито и не планировал в отношении его никакого зла, иначе ничто не могло помешать ему без всяких изысков придушить Санди, пока тот валялся без сознания в полной его власти. Да и просто предоставить его собственной судьбе под плитой… Инкогнито друга требует уважения. Если он желает оставаться Баром, пусть так и будет.
— Бар, — спросил он, — кто такой Люитен?
Бар шевельнул густой бровью.
— Почему именно сейчас тебя это заинтересовало? — перекинул он вопрос, словно шарик от пинг-понга.
— Таким именем представилась одна крайне назойливая галлюцинация, посетившая меня четверть часа назад и вознамерившаяся дать мне директивы.
Бровь поднялась выше.
— И куда она делась?
— Я сказал, что не расположен участвовать в чужих играх… И, по-моему, я эту штуку распылил.
У Бара был такой вид, будто он только что проглотил нечто неожиданное, а потом в его глазах заплясали бесы.
— То есть, говоря по-человечески, ты послал его в… подальше?
— Что-то вроде, — признался Санди, принимая бутерброд из неожиданно изящной, хотя и крупной руки. — А кто он?
— Парень, — сказал Бар, — у тебя могут быть неприятности. Я не знаю, кто это придумал… В общем, это тот тип, что дергает за ниточки.
— Он что, лучше всех?
— Да нет. Я встречал многих людей и волшебных тварей, что были куда лучше него. Ты же знаешь… хотя, пожалуй, ты еще не знаешь, как портит абсолютная власть. Но, если быть справедливым, за все то время, что он валяет дурака, можно было бы куда больше испортиться.
— А он справедлив?
— Это понятие — для нас, — отрезал Бар. — Ему оно без надобности. Его пути неисповедимы. Сказать по правде, я всегда мечтал ему нахамить.
— Сделано, — грустно сообщил Санди. — Послушай, друг, не проводишь ли ты меня до одного подвала?
Потом, пока Бар с непроницаемым лицом стоял у стены, скрестив на груди руки и наблюдая, как Санди нежится в потоке хлещущей из источника энергии, сам молодой волшебник размышлял о нем самом и его загадке, и о том существе, что им заинтересовалось, и о Приключении, которым вновь резко запахло в воздухе. А потом горячий блаженный поток снес прочь все посторонние мысли, и Санди вновь остался со своим Белым городом, сказкой, принадлежащей только ему.
ГЛАВА 9
МУЗА СОЗДАТЕЛЯ
Спотыкаясь на каждой ступеньке, Джейн проследовала за несшим Сэсс Люитеном в темноватый зал и рухнула на вовремя подставленное Фалком кресло. Сэсс застонала, когда ее опускали на кушетку, обитую грязным полосатым тиком. Пристальным взглядом Джейн обежала просторное, но неуютное помещение, носившее явные следы депрессии хозяев: узкие зарешеченные окна, толстый слой пыли, сметаемый лишь сквозняками, множество банок из-под пива, валяющихся в самых неожиданных местах, полная окурков пепельница на испещренной трещинами и пятнами лакированной крышке клавесина. Кое-где нагло распространялась паутина. И вместе с этим… высокомерно нескрываемая эманация Могущества такой силы, что ей трудно было стоять рядом с Люитеном. У нее было такое чувство, что порывы его Силы гнут ее к земле. У нее не было особого опыта в общении с другими волшебниками, исключая разве что мать, в чьей тени она долго находилась, и Санди, и она интуитивно опасалась каждого незнакомца, обладавшего Силой.
— Если вас не затруднит, — сказала она, оглядываясь на второго обитателя мрачной Цитадели, невысокого, немного тщедушного Фалка, — глоток воды для моей подруги…
— Может быть, она предпочтет что-нибудь повкуснее, — отозвался Люитен, закончивший устраивать свою полубесчувственную гостью.
— Что вы можете предложить? Пиво?
— Чай, кофе, йогурт, джин, тоник, лимонад… Или пиво.
— Минеральную воду, Люитен, — вполголоса сказал Фалк. — Она потеряла много соли.
Люитен сделал неопределенный жест, и прямо из воздуха на столике возле кушетки возник холодный влажный графин и пара стеклянных бокалов. Сэсс подозрительно покосилась на пузырящуюся бесцветную жидкость.
— Это вода с добавлением солей натрия, калия и магния, — начал было Фалк, но Люитен перебил его:
— Это волшебная вода, леди, она да вот еще горячая ванна вернут вам силы.
— Ах, волшебная… — Сэсс, явно успокоившись, доверчиво осушила бокал, наполненный заботливой рукой хозяина. Джейн, для которой бокал принес Фалк, последовала ее примеру.
Обе они отвлеклись, смакуя незнакомый напиток, и потому быстрый тихий разговор хозяев прошел для них незамеченным.
— Ты что, — почти свирепо шептал Фалк, — намерен пригласить их в нашу ванную? Ладно уж, для нас там, может, и подходящие условия, но эти женщины заслуживают чего-нибудь получше. Не знаю, как тебе, а мне ужасно стыдно за всю эту… богему.
Люитен с сомнением огляделся вокруг.
— Это тот редкий случай, когда ты прав, — нехотя признал он. — Займи их, а я пока приготовлю ванную. А пока они там расслабляются, я позабочусь об остальном интерьере. Проклятье, надо же им было свалиться так неожиданно.
— Если они нарушили твое священное уединение, — съязвил его собеседник, — сотри им память и отправь обратно. Нет ничего проще.
— Ну уж нет, — отрезал Люитен. — Если уж нас посетили дамы, я намерен, во всяком случае, пригласить их поужинать. Рыженькая очень хорошенькая.
Фалк хмыкнул.
— Ты очень хорошо превратился, — заметил он. — Не забывай, ты все-таки не совсем человек.
— Если мне захочется, я могу и человеком стать. А вот ты станешь тем, чем я захочу тебя сделать.
— Ты очень часто мне об этом напоминаешь.
Они отошли друг от друга. Перепалка не была ни первой, ни последней. Люитен скрылся, а Фалк подошел к девушкам.
— Это ваших рук дело? — Джейн указала в окно, и Фалк бросил на архитектурные излишества небрежный взгляд.
— Это Люитен пытается себя развлечь, — сказал он. — У него творческая депрессия, и он ничем не удовлетворен. Я постараюсь заставить его прибраться хотя бы в связи с вашим появлением.
— А из чего он это делает?
Фалк пожал плечами.
— Из ничего, как мне кажется. Как вот эту воду, — он кивнул на графин. — Хотя, может быть, из Хаоса, что, в сущности, одно и то же?
— Как интересно, — сказала Джейн. — А мы тоже так можем? Одному моему знакомому очень пригодились бы навыки работы напрямую с Хаосом.
— Он бы очень удивился, — усмехнулся Фалк, — если бы вы и это сумели. До сих пор не может понять, как это вы вдруг начали работать с энергиями. В первоначальный проект человечества он это не закладывал.
Джейн медленно огляделась.
— До меня начинает доходить, куда мы угодили, — наконец сказала она. — Я немного не так это себе представляла.
— А как? — Фалк казался заинтересованным.
— Ну… космическую пустоту, вихри Хаоса… Твердую руку, лепящую из них мироздание, — она махнула рукой и нервно рассмеялась. — Я не ожидала в этой жизни попасть сюда, и уж тем более не ожидала увидеть здесь людей.
— Мы и не являемся людьми, — честно признался Фалк. — Это я ему посоветовал, что раз уж он намерен принимать гостей, то было бы в высшей степени гостеприимно приобрести привычный для них облик. Это был редкий случай, когда он со мною согласился. Обликом, разумеется, он не ограничился: мы обзавелись привычками, в том числе и дурными, — он кивнул на банки и окурки. — Наш настоящий внешний вид был бы для вас немного неудобен. Вообще-то мы существуем в виде энергетических полей.
Люитен появился на верхней площадке винтовой лестницы, поднимавшейся из зала. Он улыбался, и его глаза блестели.
— Леди, ванная комната ждет вас. Никакого лимита на горячую воду и время вашего пребывания там. Вы также сможете переодеться. Я буду рад пригласить вас на банкет, который устрою вечером в вашу честь.
Джейн неуверенно оглянулась на Фалка. Он почему-то вызывал у нее большую симпатию, нежели его взбалмошный приятель.
— Соглашайтесь, — шепнул тот, почти не разжимая губ. — С вами ничего страшного не случится, а я уже давно отчаялся сам вывести его из депрессии и сопутствующего ей творческого запоя. В хорошем настроении он вполне сносен.
Но Джейн запоздала. Она не поручилась бы, что в улыбке Сэсс не было кокетства.
— Конечно, — сказала миссис Оксенфорд, — мы с удовольствием примем участие в вечеринке, особенно если вы будете настолько любезны, что позволите нам привести себя в порядок.
И она без тени сомнения направилась к лестнице. Люитен проводил ее взглядом, полным восхищения. Совершенно растерявшаяся Джейн поплелась следом.
Даже она была ошеломлена безудержной роскошью этой ванной комнаты. Язык не поворачивался назвать это помещение с панелями из кроваво-красного мрамора предбанником. Каменный пол был подогрет. Вдоль стен тянулись порфировые скамьи, широкие, отделанные сверкающей бронзой, возле зеркала в витой раме стоял столик со всевозможного рода ароматными снадобьями, гребнями, щетками и безделушками. На скамьях покоились груды разноцветного шелка. Несмотря на безупречный вкус, роскошь эта показалась скромной морской волшебнице чрезмерной. «Все это сделано из ничего, — напомнила она себе, — и в любую минуту может быть возвращено обратно в Хаос. Как, впрочем, и все сущее». Люитену достаточно было лишь придумать все это, и все появилось на радость простодушной Сэсс, торопливо освобождающейся от грязной одежды. Джейн не спешила, по привычке пытаясь оценить ситуацию.
Ванная была зрительно отделена от предбанника рядом арок, опирающихся на белые колонны. Проемы арок, словно белой непрозрачной вуалью, были затянуты густым, вкусно пахнущим паром. Высокая гибкая фигура Сэсс нырнула в него и почти скрылась из глаз. Джейн поторопилась за ней, опасаясь потерять ее из виду.
В самой ванной пар, как ни странно, отнюдь не был столь густ — возможно, по прихоти Люитена, желавшего, чтобы его старания были вполне оценены. Это была просторная круглая комната с преобладанием мрамора светлых оттенков, опоясанная по периметру колоннадой предбанника, что предполагало наличие нескольких дверей. Посредине располагался бассейн с бившей ключом прохладной минеральной водой, по обе стороны от него на трехступенчатых возвышениях стояли ванны в виде раковин-жемчужниц из белого мрамора с кровавыми прожилками. Вода в них оказалась так горяча, что тело едва терпело ее, а над ней, подобно сугробу, громоздилась бело-розовая пена. Разные мысли мешали Джейн спокойно расслабиться, в то время как Сэсс в упоении полнейшего блаженства забавлялась с пеной и кранами, как малолетнее дитя. Или как Королева эльфов. Она очень быстро разобралась во всех этих предназначенных для удобств и удовольствия безделушках, и Джейн невольно показалась себе дикаркой рядом с ней. Самой бы ей и в голову не пришло, что температуру воды можно изменить по своему вкусу, ее всегда интересовали вопросы более глобальные. Без сомнения, Сэсс решила, что раз уж Санди ее не ждет, то не будет большой беды, если по дороге к нему она задержится на денек там, где так интересно и весело. А Джейн лезла из кожи вон, пытаясь воссоздать поведенческую схему Люитена.
— Если, несмотря на уверения Фалка, — задумчиво сказала она, — все это всего лишь иллюзия, которую у меня не хватает опыта распознать, то, вполне возможно, мы плаваем в дерьме.
— Не говори таких гадостей, — возмутилась Сэсс и добавила, лукаво блеснув глазами: — Все это напоминает мне один период в жизни, когда меня на несколько дней окружили роскошью. Только теперешний хозяин помогущественнее того.
— Это ведь был не Санди, да? — немного более резко, чем стоило, отреагировала Джейн.
— Это был Райан.
— Ты была с ним?
Сэсс развернулась в ванне.
— Нет, раз уж это тебе так интересно. Санди был первым и единственным моим мужчиной. И, между прочим, я всегда была его единственной женщиной. И впредь не собираюсь уступать его кому бы то ни было.
Это был уже укол, причем жестокий. Вполне достойный Королевы эльфов. Сэсс явно давала понять, что она не певчая птичка. Джейн сочла за лучшее замолчать, пока они совсем не разругались: это было бы крайне неумно, учитывая окружение, где в любую минуту им могла потребоваться взаимная поддержка.
После горячей ванны они вволю понежились в прохладном бассейне, потом обсушили волосы под струей горячего воздуха, бившей из отверстия в стене; Сэсс вволю наигралась с притираниями и помадой, а Джейн тем временем выстирала в ванне свою одежду, усмехаясь мысли, что Люитен вряд ли был бы доволен подобному утилитарному использованию своего творения, и высушила ее под струей воздуха. Она не собиралась играть на условиях Люитена. Его Могущество и всевластие были для нее вызовом, даже если они заведомо не были равны. Если ему нужен кто-то, чтобы восхищаться, пусть это будет Сэсс.
Бывшая Королева эльфов тем временем переворошила все наряды и остановила свой выбор на платье из льющегося бледно-зеленого шелка с большим декольте, из которого ее белые плечи выступали, словно выточенные из слоновой кости, и высоким разрезом сбоку.
— А что, о существовании нижнего белья наш хозяин не имеет представления? — ядовито поинтересовалась Джейн.
— Под платья такого рода оно не положено, — просветила ее Сэсс, и Джейн задумалась, не скучает ли это очаровательное создание по Райану — не тому, разумеется, кто чуть не принес ее в жертву, а по тому, что забавлял ее и удовлетворял любую ее прихоть.
— Не позорься, — возмутилась Сэсс, обнаружив, что Джейн пренебрегла всей этой царской роскошью и оделась в свои брюки, сорочку и куртку. — Ты выглядишь глупо!
— Зато это моя собственная глупость, — парировала Джейн. — Я бы на твоем месте не старалась выглядеть столь соблазнительно — мало ли что придет в голову Люитену…
— Да он, может, миллион лет не видел красивой женщины! Раз уж он такой Могущественный, лучше быть с ним в хороших отношениях.
Сэсс подняла волосы в высокую прическу, перевив ее золоченым шнуром, и небрежно сунула босые ножки в золоченые же туфельки без задников на высоком тонком каблуке. Еще раз фыркнув в сторону Джейн, она встала от зеркала.
— Ну, теперь можно и показаться Господу на глаза.
Люитен довольно огляделся. Витую чугунную лесенку заменила широкая мраморная, одну стену он убрал совсем, сделав вместо нее выходящую в сад террасу с колоннадой и цветами в низких вазах. Множество зелени в белых глазурованных горшках образовывало уютный полусумрачный уголок, клавесин преобразился в белый концертный рояль, полы сверкали, зеркала в простенках создавали иллюзию расширяющегося пространства, волшебным способом освещенная галерея вела в столовую, ломившуюся от хрусталя, серебра и цветов. Драгоценная люстра низко нависала над столом, в золотом ведерке среди кубиков льда остывало шампанское. Потолки взметнулись ввысь. Со стороны террасы вздыхало южное море, звенели цикады. Пахло жасмином.
— Ну? — спросил автор.
Фалк сидел среди зелени в уютном кресле и поглаживал большого черного кота. На шее у кота висела толстая золотая цепочка.
— Немного претенциозно на мой вкус, — отозвался он. — Напоминает «Титаник». Но для бала-маскарада сойдет. Давно бы так. Надеюсь, сейчас ты сработал лучше, чем с этой ловушкой. Какого дьявола, она, кстати, захлопнулась?
— Ну, ловушка-то, положим, известно почему захлопнулась, — ответил Люитен, стоя посреди сверкающего великолепия преображенного зала. — Она была настроена на мутанта и сработала, когда поблизости оказалась блондинка.
— Блондинка-волшебница?
— Развелось их! — Люитен взмахнул руками. — В глухом лесу поставил, на тропе — так нет, Клайгель, оказывается, по реке ее обошел, а нам вместо него двух девиц подбросило. Но я не жалею.
— Я вижу.
— Оставь свои колкости при себе.
Ради торжества Люитен побрился и облачился в стальные и малиновые шелка. Светловолосый Фалк предпочел скромный смокинг, безукоризненно отутюженные брюки и лакированные туфли: Люитен заявил, что не потерпит на своем паркете грязных сапог.
— Рыженькая очень мила, — заметил Люитен.
— Архетип — «возлюбленная», — классифицировал Фалк. — Самостоятельного значения не имеет, существует только в связи с героем. Тебе не кажется, Люитен, что ты неравномерно делишь свое внимание? У нас ведь две гостьи.
— Если вас не затруднит, — сказала она, оглядываясь на второго обитателя мрачной Цитадели, невысокого, немного тщедушного Фалка, — глоток воды для моей подруги…
— Может быть, она предпочтет что-нибудь повкуснее, — отозвался Люитен, закончивший устраивать свою полубесчувственную гостью.
— Что вы можете предложить? Пиво?
— Чай, кофе, йогурт, джин, тоник, лимонад… Или пиво.
— Минеральную воду, Люитен, — вполголоса сказал Фалк. — Она потеряла много соли.
Люитен сделал неопределенный жест, и прямо из воздуха на столике возле кушетки возник холодный влажный графин и пара стеклянных бокалов. Сэсс подозрительно покосилась на пузырящуюся бесцветную жидкость.
— Это вода с добавлением солей натрия, калия и магния, — начал было Фалк, но Люитен перебил его:
— Это волшебная вода, леди, она да вот еще горячая ванна вернут вам силы.
— Ах, волшебная… — Сэсс, явно успокоившись, доверчиво осушила бокал, наполненный заботливой рукой хозяина. Джейн, для которой бокал принес Фалк, последовала ее примеру.
Обе они отвлеклись, смакуя незнакомый напиток, и потому быстрый тихий разговор хозяев прошел для них незамеченным.
— Ты что, — почти свирепо шептал Фалк, — намерен пригласить их в нашу ванную? Ладно уж, для нас там, может, и подходящие условия, но эти женщины заслуживают чего-нибудь получше. Не знаю, как тебе, а мне ужасно стыдно за всю эту… богему.
Люитен с сомнением огляделся вокруг.
— Это тот редкий случай, когда ты прав, — нехотя признал он. — Займи их, а я пока приготовлю ванную. А пока они там расслабляются, я позабочусь об остальном интерьере. Проклятье, надо же им было свалиться так неожиданно.
— Если они нарушили твое священное уединение, — съязвил его собеседник, — сотри им память и отправь обратно. Нет ничего проще.
— Ну уж нет, — отрезал Люитен. — Если уж нас посетили дамы, я намерен, во всяком случае, пригласить их поужинать. Рыженькая очень хорошенькая.
Фалк хмыкнул.
— Ты очень хорошо превратился, — заметил он. — Не забывай, ты все-таки не совсем человек.
— Если мне захочется, я могу и человеком стать. А вот ты станешь тем, чем я захочу тебя сделать.
— Ты очень часто мне об этом напоминаешь.
Они отошли друг от друга. Перепалка не была ни первой, ни последней. Люитен скрылся, а Фалк подошел к девушкам.
— Это ваших рук дело? — Джейн указала в окно, и Фалк бросил на архитектурные излишества небрежный взгляд.
— Это Люитен пытается себя развлечь, — сказал он. — У него творческая депрессия, и он ничем не удовлетворен. Я постараюсь заставить его прибраться хотя бы в связи с вашим появлением.
— А из чего он это делает?
Фалк пожал плечами.
— Из ничего, как мне кажется. Как вот эту воду, — он кивнул на графин. — Хотя, может быть, из Хаоса, что, в сущности, одно и то же?
— Как интересно, — сказала Джейн. — А мы тоже так можем? Одному моему знакомому очень пригодились бы навыки работы напрямую с Хаосом.
— Он бы очень удивился, — усмехнулся Фалк, — если бы вы и это сумели. До сих пор не может понять, как это вы вдруг начали работать с энергиями. В первоначальный проект человечества он это не закладывал.
Джейн медленно огляделась.
— До меня начинает доходить, куда мы угодили, — наконец сказала она. — Я немного не так это себе представляла.
— А как? — Фалк казался заинтересованным.
— Ну… космическую пустоту, вихри Хаоса… Твердую руку, лепящую из них мироздание, — она махнула рукой и нервно рассмеялась. — Я не ожидала в этой жизни попасть сюда, и уж тем более не ожидала увидеть здесь людей.
— Мы и не являемся людьми, — честно признался Фалк. — Это я ему посоветовал, что раз уж он намерен принимать гостей, то было бы в высшей степени гостеприимно приобрести привычный для них облик. Это был редкий случай, когда он со мною согласился. Обликом, разумеется, он не ограничился: мы обзавелись привычками, в том числе и дурными, — он кивнул на банки и окурки. — Наш настоящий внешний вид был бы для вас немного неудобен. Вообще-то мы существуем в виде энергетических полей.
Люитен появился на верхней площадке винтовой лестницы, поднимавшейся из зала. Он улыбался, и его глаза блестели.
— Леди, ванная комната ждет вас. Никакого лимита на горячую воду и время вашего пребывания там. Вы также сможете переодеться. Я буду рад пригласить вас на банкет, который устрою вечером в вашу честь.
Джейн неуверенно оглянулась на Фалка. Он почему-то вызывал у нее большую симпатию, нежели его взбалмошный приятель.
— Соглашайтесь, — шепнул тот, почти не разжимая губ. — С вами ничего страшного не случится, а я уже давно отчаялся сам вывести его из депрессии и сопутствующего ей творческого запоя. В хорошем настроении он вполне сносен.
Но Джейн запоздала. Она не поручилась бы, что в улыбке Сэсс не было кокетства.
— Конечно, — сказала миссис Оксенфорд, — мы с удовольствием примем участие в вечеринке, особенно если вы будете настолько любезны, что позволите нам привести себя в порядок.
И она без тени сомнения направилась к лестнице. Люитен проводил ее взглядом, полным восхищения. Совершенно растерявшаяся Джейн поплелась следом.
Даже она была ошеломлена безудержной роскошью этой ванной комнаты. Язык не поворачивался назвать это помещение с панелями из кроваво-красного мрамора предбанником. Каменный пол был подогрет. Вдоль стен тянулись порфировые скамьи, широкие, отделанные сверкающей бронзой, возле зеркала в витой раме стоял столик со всевозможного рода ароматными снадобьями, гребнями, щетками и безделушками. На скамьях покоились груды разноцветного шелка. Несмотря на безупречный вкус, роскошь эта показалась скромной морской волшебнице чрезмерной. «Все это сделано из ничего, — напомнила она себе, — и в любую минуту может быть возвращено обратно в Хаос. Как, впрочем, и все сущее». Люитену достаточно было лишь придумать все это, и все появилось на радость простодушной Сэсс, торопливо освобождающейся от грязной одежды. Джейн не спешила, по привычке пытаясь оценить ситуацию.
Ванная была зрительно отделена от предбанника рядом арок, опирающихся на белые колонны. Проемы арок, словно белой непрозрачной вуалью, были затянуты густым, вкусно пахнущим паром. Высокая гибкая фигура Сэсс нырнула в него и почти скрылась из глаз. Джейн поторопилась за ней, опасаясь потерять ее из виду.
В самой ванной пар, как ни странно, отнюдь не был столь густ — возможно, по прихоти Люитена, желавшего, чтобы его старания были вполне оценены. Это была просторная круглая комната с преобладанием мрамора светлых оттенков, опоясанная по периметру колоннадой предбанника, что предполагало наличие нескольких дверей. Посредине располагался бассейн с бившей ключом прохладной минеральной водой, по обе стороны от него на трехступенчатых возвышениях стояли ванны в виде раковин-жемчужниц из белого мрамора с кровавыми прожилками. Вода в них оказалась так горяча, что тело едва терпело ее, а над ней, подобно сугробу, громоздилась бело-розовая пена. Разные мысли мешали Джейн спокойно расслабиться, в то время как Сэсс в упоении полнейшего блаженства забавлялась с пеной и кранами, как малолетнее дитя. Или как Королева эльфов. Она очень быстро разобралась во всех этих предназначенных для удобств и удовольствия безделушках, и Джейн невольно показалась себе дикаркой рядом с ней. Самой бы ей и в голову не пришло, что температуру воды можно изменить по своему вкусу, ее всегда интересовали вопросы более глобальные. Без сомнения, Сэсс решила, что раз уж Санди ее не ждет, то не будет большой беды, если по дороге к нему она задержится на денек там, где так интересно и весело. А Джейн лезла из кожи вон, пытаясь воссоздать поведенческую схему Люитена.
— Если, несмотря на уверения Фалка, — задумчиво сказала она, — все это всего лишь иллюзия, которую у меня не хватает опыта распознать, то, вполне возможно, мы плаваем в дерьме.
— Не говори таких гадостей, — возмутилась Сэсс и добавила, лукаво блеснув глазами: — Все это напоминает мне один период в жизни, когда меня на несколько дней окружили роскошью. Только теперешний хозяин помогущественнее того.
— Это ведь был не Санди, да? — немного более резко, чем стоило, отреагировала Джейн.
— Это был Райан.
— Ты была с ним?
Сэсс развернулась в ванне.
— Нет, раз уж это тебе так интересно. Санди был первым и единственным моим мужчиной. И, между прочим, я всегда была его единственной женщиной. И впредь не собираюсь уступать его кому бы то ни было.
Это был уже укол, причем жестокий. Вполне достойный Королевы эльфов. Сэсс явно давала понять, что она не певчая птичка. Джейн сочла за лучшее замолчать, пока они совсем не разругались: это было бы крайне неумно, учитывая окружение, где в любую минуту им могла потребоваться взаимная поддержка.
После горячей ванны они вволю понежились в прохладном бассейне, потом обсушили волосы под струей горячего воздуха, бившей из отверстия в стене; Сэсс вволю наигралась с притираниями и помадой, а Джейн тем временем выстирала в ванне свою одежду, усмехаясь мысли, что Люитен вряд ли был бы доволен подобному утилитарному использованию своего творения, и высушила ее под струей воздуха. Она не собиралась играть на условиях Люитена. Его Могущество и всевластие были для нее вызовом, даже если они заведомо не были равны. Если ему нужен кто-то, чтобы восхищаться, пусть это будет Сэсс.
Бывшая Королева эльфов тем временем переворошила все наряды и остановила свой выбор на платье из льющегося бледно-зеленого шелка с большим декольте, из которого ее белые плечи выступали, словно выточенные из слоновой кости, и высоким разрезом сбоку.
— А что, о существовании нижнего белья наш хозяин не имеет представления? — ядовито поинтересовалась Джейн.
— Под платья такого рода оно не положено, — просветила ее Сэсс, и Джейн задумалась, не скучает ли это очаровательное создание по Райану — не тому, разумеется, кто чуть не принес ее в жертву, а по тому, что забавлял ее и удовлетворял любую ее прихоть.
— Не позорься, — возмутилась Сэсс, обнаружив, что Джейн пренебрегла всей этой царской роскошью и оделась в свои брюки, сорочку и куртку. — Ты выглядишь глупо!
— Зато это моя собственная глупость, — парировала Джейн. — Я бы на твоем месте не старалась выглядеть столь соблазнительно — мало ли что придет в голову Люитену…
— Да он, может, миллион лет не видел красивой женщины! Раз уж он такой Могущественный, лучше быть с ним в хороших отношениях.
Сэсс подняла волосы в высокую прическу, перевив ее золоченым шнуром, и небрежно сунула босые ножки в золоченые же туфельки без задников на высоком тонком каблуке. Еще раз фыркнув в сторону Джейн, она встала от зеркала.
— Ну, теперь можно и показаться Господу на глаза.
Люитен довольно огляделся. Витую чугунную лесенку заменила широкая мраморная, одну стену он убрал совсем, сделав вместо нее выходящую в сад террасу с колоннадой и цветами в низких вазах. Множество зелени в белых глазурованных горшках образовывало уютный полусумрачный уголок, клавесин преобразился в белый концертный рояль, полы сверкали, зеркала в простенках создавали иллюзию расширяющегося пространства, волшебным способом освещенная галерея вела в столовую, ломившуюся от хрусталя, серебра и цветов. Драгоценная люстра низко нависала над столом, в золотом ведерке среди кубиков льда остывало шампанское. Потолки взметнулись ввысь. Со стороны террасы вздыхало южное море, звенели цикады. Пахло жасмином.
— Ну? — спросил автор.
Фалк сидел среди зелени в уютном кресле и поглаживал большого черного кота. На шее у кота висела толстая золотая цепочка.
— Немного претенциозно на мой вкус, — отозвался он. — Напоминает «Титаник». Но для бала-маскарада сойдет. Давно бы так. Надеюсь, сейчас ты сработал лучше, чем с этой ловушкой. Какого дьявола, она, кстати, захлопнулась?
— Ну, ловушка-то, положим, известно почему захлопнулась, — ответил Люитен, стоя посреди сверкающего великолепия преображенного зала. — Она была настроена на мутанта и сработала, когда поблизости оказалась блондинка.
— Блондинка-волшебница?
— Развелось их! — Люитен взмахнул руками. — В глухом лесу поставил, на тропе — так нет, Клайгель, оказывается, по реке ее обошел, а нам вместо него двух девиц подбросило. Но я не жалею.
— Я вижу.
— Оставь свои колкости при себе.
Ради торжества Люитен побрился и облачился в стальные и малиновые шелка. Светловолосый Фалк предпочел скромный смокинг, безукоризненно отутюженные брюки и лакированные туфли: Люитен заявил, что не потерпит на своем паркете грязных сапог.
— Рыженькая очень мила, — заметил Люитен.
— Архетип — «возлюбленная», — классифицировал Фалк. — Самостоятельного значения не имеет, существует только в связи с героем. Тебе не кажется, Люитен, что ты неравномерно делишь свое внимание? У нас ведь две гостьи.