Страница:
Эта мысль подчеркивается в принадлежащих христианской традиции сказках К. С. Льюиса, где действует Аслан -- воплощение Бога в образе льва:
Люси увидела... заголовок: Как сделать невидимое видимым. Она прочитала про себя заклинание, чтобы не сбиться на длинных словах, произнесла его вслух, и сразу поняла, что оно сработало... Она протянула руки и кинулась вперед, ибо в дверях стоял сам Аслан, Царь царей, огромный, теплый, пушистый, как всегда...
-- Ах, Аслан! -- сказала она. -- Как это хорошо, что ты пришел!
-- Я был здесь все время, -- сказал он, -- но ты сделала меня видимым.
-- Ну что ты! -- сказала она. -- Не смейся надо мной. Разве я могу заколдовать или околдовать тебя?
-- Можешь, -- сказал Аслан. -- Неужели ты думаешь, что я не подчиняюсь своим собственным законам?
(К. С. Льюис. Покоритель Зари)
Подчиняясь Закону, могучий лев Аслан даже вынужден смиренно принести себя в жертву по воле злой Колдуньи, властвующей в этом мире (Лев, Колдунья и платяной шкаф).
В несколько вульгаризованной форме та же мысль выражена учеником известного мистика и оккультиста Г. Гурджиева:
Мы много говорили об идее чуда, о том, что Абсолютное не может проявить свою волю в нашем мире, что эта воля проявляется только в виде механических законов и не может проявиться в их нарушении. Не помню, кому из нас пришла на ум хорошо известная, хотя и не очень почтительная школьная история, в которой мы усмотрели иллюстрацию к этому закону. Речь шла о семинаристе-переростке...
-- Ну, приведи мне пример чего-нибудь, чего не мог бы сделать Господь, -- обратился к нему епископ-экзаменатор.
-- Это нетрудно, ваше преосвященство, -- отвечал семинарист, -- Даже Сам Господь не может простой двойкой побить козырного туза.
...В этой глупой истории больше смысла, чем в тысяче богословских трактатов. Законы игры составляют суть игры, и нарушение их разрушило бы всю игру.
(П. Успенский. В поисках чудесного)
С другой стороны, для многих других средневековых схоластов, а вслед за ними -- и для наиболее глубоко мыслящих философов Нового времени, Бог безусловно выше законов логики и никак не связан с ними. Известный схоласт св. Петр Дамиани (1007-- 1072; к нему восходят слова философия -служанка теологии) писал:
Вот, к утверждению, что Бог не может восстановить деву после падения, будто бы последовательно, прибавляют: разве Бог может сделать так, чтобы бывшее стало небывшим? Как если бы раз [навсегда] было установлено, что если дева порочна, уже более невозможно стать ей чистой. Что, конечно, по отношению к природе истинно и правомерно утверждать; не может быть, чтобы одному и тому же чего-либо случилось и быть, и не быть [одновременно]. Ведь одно другому противоположно, так что если одно, другого быть не может... Однако эта невозможность... никак не касается божественного всемогущества. Ведь тот, кто дал начало природе, легко, если пожелает, устраняет природную необходимость.
(О божественном всемогуществе)
Позднее о соотношении божественного всемогущества и человческого разума много размышлял Декарт (см. книгу Л. Шестова Афины и Иерусалим). Вот как комментирует мысли Декарта современный философ:
Проблема состоит в том, может ли Бог создавать мир таким образом, что его структура, его строение превосходили бы наши возможности понимания... Мы не можем вводить понятие Бога как представление, как элемент нашей структуры философского размышления, если мы в чем-то его ограничиваем и приписываем ему необходимость создавать только такой мир, который мы можем понимать. Мы должны допустить, что он может создать любой мир, в том числе и тот, в котором три угла треугольника не были бы равны двум прямым и где были бы горы и не было бы долин. А в нашем мире, по определению, если есть гора, то есть и долина... Но мы не можем некоему процессу творения или некоей творящей силе предписать ограниченность нашего мышления. По Декарту, если есть богохульство, то высшее богохульство -- пытаться мыслить вместо Бога. Рассуждать: вот это возможно, а это невозможно, или это имеет такую-то цель.
(М. К. Мамардашвили. Картезианские размышления)
Как бы то ни было, мир сотворен и может рассматриваться как свидетельство Божественного могущества (но не всемогущества, так как Бог неизмеримо больше мира; о Божественном всемогуществе мы можем знать только из мистического опыта).
Поистине, в творении небес и земли, в смене ночи и дня, в корабле, который плывет по морю с тем, что полезно людям, в воде, что Аллах низвел с неба и оживил ею землю после ее смерти, и рассеял на ней всяких животных, и в смене ветров, и в облаке подчиненном, между небом и землей, -- знамения людям разумным!
(Коран 2:159(164), ср. Рим. 1:20)
Базовый текст даосизма так говорит о проявлении Высшей Реальности в тварном мире:
Дао -- это то, что движет вещами,
путь его загадочен и непостижим.
Такое неясное, такое смутное!
Но суть его обладает формой.
Такое смутное, такое неясное!
Но суть его обладает существованием.
Такое глубокое, такое таинственное!
Но суть его обладает силой.
Сила его превосходит все, что существует в мире,
и суть его можно узреть.
С древности и до наших дней
не иссякнет голос его,
несущий волю Отца всей тьмы вещей.
Где же могу я узреть облик Отца всех вещей?
Повсюду.
(Дао Дэ Цзин 21)
Дао, Суть и Смысл мира, буквально лепит его из первозданного Хаоса, как из глины (процесс этот происходит не во времени, поскольку даосизм утверждает вечность материального мира). Форма проявляется в мире, придавая ему структуру. Исследуя эту структуру, мы можем постичь Дао. Голос Отца -это Слово Нового Завета, Логос, Христос, посредством Которого создан мир. Облик Отца запечатлен в порядке взаимосвязи всех вещей и событий проявленного мира, то есть, действительно, повсюду. Важный аспект этой структуры мирового порядка выражен в стихотворении Гете:
Когда в бескрайности природы,
Где, повторяясь, все течет,
И каждый свод вращает свод,
Тогда звезда и червь убого
Равны пред мощью бытия,
И мнится нам покоем в Боге
Вся мировая толчея.
Бог отражается в каждой точке мироздания, любой кусочек бытия включает в себя все богатство форм (в математике и физике такая структура называется фрактальной); червь -- прообраз Христа (Пс. 21:7, Иов 25:6). Самоподобность, характерная для фракталов, свидетельствует об отсутствии некоторого естественного масштаба длины. Поскольку Бог бесконечно превосходит все тварное, в мире, рассматриваемом с точки зрения Божественного промысла, нет и не может быть никаких естественных мерок. Система колес (свод вращает свод), служит системой передач, обеспечивающей функционирование мира. Подобный образ колес в колесах использован в знаменитом видении Иезекииля (Иез. 1).
В каббале творению предшествует процесс цимцум -- освобождение пустого пространства Богом, которое позволяет дать место чему-то еще, кроме Него, запрет на принятие божественного света. Таким образом, творится тьма, неведение, а не свет.
Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил [точнее: опустошил] Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени.
(К Филиппийцам 2:6-- 9)
Человек, творящий свой мир, не может преступить законы Первичной Реальности. В частности, он волей-неволей вынужден считаться с законами природы (установленными Богом!), о чем говорится в книге Иова:
Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место ее, чтобы она охватила края земли? ... Можешь ли выводить созвездия в свое время и вести Ас с ее детьми? ... Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя? Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли, и скажут ли тебе: вот мы?
(Иов 38)
Впрочем, эти вопросы не обязательно считать риторическими, если вспомнить, что муки Иова -- это муки богочеловека Христа, через которого был сотворен мир. Кое-что о непростых отношениях человека и Бога можно найти и в иудейском апокрифе:
И сказал пророк: Господи, не перестану я судиться с Тобою.
И сказал Бог: Исчисли цветы земные; сможешь исчислить их, можешь и со Мной судиться.
И сказал пророк: Не могу исчислить, ибо человеческая плоть на мне, но ни на миг не перестану я судиться с Тобою. Хочу, Господи, увидеть самые глубины преисподней.
И сказал Бог: Сойди и смотри.
(Откровение Ездры)
ГЛАВА 5.
Мир общества и мир Бога
Я не занят, в общем, чужим блаженством.
Это выглядит красивым жестом.
Я занят внутренним совершенством:
полночь -- полбанки -- лира.
Для меня деревья дороже леса.
У меня нет общего интереса.
Но скорость внутреннего прогресса
больше, чем скорость мира.
(И. Бродский)
Человек живет среди множества живых существ на земле (и даже, в некотором смысле, во всей вселенной и во многих других мирах; к этим вопросам мы еще не раз вернемся). Естественно возникает вопрос, в каком смысле вообще существует индивидуальное сознание, ведь само слово со-знание предполагает коллективную природу этого явления. Живя в обществе, человек вынужден считаться с его социальными законами.
Утверждение о коллективном характере сознания имеет позитивный аспект: только благодаря ему могут быть обеспечены устойчивость и порядок в социуме. Отметим, что в квантовой механике также вводятся стационарные и квазистационарные состояния системы.
Мораль есть согласованность каждого сиюминутного состояния нашей жизни с каким-то длительным.
(Р. Музиль. Человек без свойств)
Согласование миров, творимых различными людьми, является одной из важнейших функций общества. С этой целью создаются детские сады, школы, университеты, суды, тюрьмы, армия, святая инквизиция, комиссия по борьбе с лженаукой и другие подобные организации, пишутся книги, издаются газеты, существует телевидение, кинематография, и т. д., и т. п. Процитируем в этой связи современного французского философа:
Несомненно, индивид есть вымышленный атом идеологического представления об обществе; но он есть также реальность, созданная специфической технологией власти, которую я назвал дисциплиной. Надо раз и навсегда перестать описывать проявления власти в отрицательных терминах: она, мол, исключает, подавляет, цензурует, извлекает, маскирует, скрывает. На самом деле, власть производит. Она производит реальность; она производит области объектов и ритуалы истины. Индивид и знание, которое можно получить об индивиде, принадлежит к ее продукции.
(М. Фуко. Надзирать и наказывать)
К концу XX века, как реакция на коллективистские (чтобы не сказать -стадные) идеологии фашизма, коммунизма и современного общества потребления, широко распространилось стремление к преодолению этого диктата общества. Этот процесс выразился в движении хиппи 60-х годов. Разумеется, кончилось все ничем, так как подобная задача может решаться только на уровне личности, а не движения, пусть даже самого анархического. С недавнего времени огромной популярностью среди молодежи пользуются книги американского мистика К. Кастанеды. Согласно его учению (приписываемому индейцу из племени яки -- дону Хуану Матусу, представителю некой древней традиции), человек живет в мире, собранном обществом, которое жестко фиксирует его точку сборки. Но он может собирать и другие миры, для чего используются различные техники, сдвигающие точку сборки. Применение наркотиков является одним из наиболее грубых технических приемов; оно ведет к неконтролируемому прыжку точки сборки в другой мир, что может закончиться печально (см., напр., замечательный рассказ Х. Эллисона Разбиться стеклянным гоблином). Более поучительно и безопасно контролируемое перемещение точки сборки, однако оно достигается только серьезной духовной работой. Цель такой работы -- освобождение от навязанной обществом иллюзии.
Подобную задачу, среди прочих, решают (или, по крайней мере, когда-то решали) и традиционные религии, причем, на наш взгляд, куда более успешно. Истинная Традиция подразумевает парадоксальную формулировку: она никогда не сводится к слепому подражанию (преданиям человеческим), но подразумевает участие высшего творческого начала.
Сущую, но скрывшуюся, стертую, разбитую, непроезжую, обезлюдевшую стезю понял своею мудростью Татхагата, проторил ее и проезжей сделал.
(Вопросы Милинды)
В духовной истории человечества все значительное было создано не теми, кто сознавал себя продолжателями наличной традиции или зачинателями новой, но теми, кто умел связать себя с забытой, утерянной традицией прошлого, минуя, отвергая ближайшее (и это ближайшее может насчитывать тысячелетия).
(Н. Бахтин. Вера и знание)
И не одно сокровище, быть может,
Минуя внуков, к правнукам уйдет,
И снова скальд чужую песню сложит
И как свою ее произнесет.
(О. Мандельштам)
Важнейшую роль при передаче традиции в религии, как и в науке, играет трудно формализуемое, но очень важное требование конгруэнтности (согласованности) знания:
Пpежде всего, бpатья, ученик может сказать так: Из уст самого Блаженного я слышал, от него самого я пpинял. Вот -- истина, вот -- закон, вот учение Учителя. Слыша такое слово, сказанное бpатом, никогда, о бpатья, не восхваляйте сказавшего так, но и никогда не встpечайте его слова хулой или глумлением. Без хулы, без глумления, но внимательно пусть будет пpослушано каждое слово и каждый слог, -- и тогда возьмите писание и сличите сказаное с пpавилами Устава. И если те слова не согласны с Писанием, если не совпадают они с пpавилами Устава, вы пpимите такое pешение: Веpно, -это не слово Блаженного и ошибочно понято оно тем монахом. И тогда бpатья, вы отбpосьте то слово. Если же, бpатья, оно согласно с Писанием, и совпадает с пpавилами Устава, вы пpимите такое pешение: Веpно, -- это слово Блаженного и истинно оно понято тем монахом. Так, бpатья, вы усвоите себе веpное отношение.
(Махапаpинирвана сутра)
Заметим здесь, что, разумеется, условие конгруэнтности не сводится к плоскому и невыполнимому в сколько-нибудь важных случаев требованию логической непротиворечивости. О недостаточности бинарной логики в духовных вопросах мы подробно поговорим ниже, в главах 8-- 10.
Для сохранения преемственности религиозные традиции использовали свои приемы. При этом, наряду с Писанием (зафиксированным словом), большая роль принадлежала устному преданию, которое не подлежало записи (хранители традиции понимали, что жесткая фиксация ведет здесь к недопустимым искажениям и упрощениям). Священными в предании считались дух и смысл, а не слова. Тайны духовных учений на протяжении столетий передавались только изустно, через монашеские ордена, тайные школы и общества (разумеется, у современного читателя эти термины вызовут лишь иронию, в значительной степени оправданную). При этом подчеркивалась опасность некоторых знаний для физического и душевного здоровья непосвященных, а само посвящение иногда было связано со смертельным риском. Закрытые техники передавали умение достигать особых состояний сознания и способностей, недоступных обычным людям и непонятных для светской психологии. В частности, развитая мнемотехника позволяет буддийским монахам удерживать в памяти десятки и сотни томов религиозных канонов. Более страшные приемы использовались руководителями исламской секты убийц-ассасинов, в которой руководители воочию демонстрировали (видимо, не без использования наркотиков) обещанное состояние райского блаженства. Впрочем, внешне жестокие действия, вплоть до нанесения ученикам физических увечий, позволяли себе и дзенские (чаньские, если использовать китайский термин) учителя, ведя своих учеников к главной цели -- состоянию просветления.
Всякий раз, когда наставника Цзюйди спрашивали, что такое чань, он в ответ поднимал палец. Один юный послушник в подражание ему тоже стал поднимать палец, когда его спрашивали, чему учит его учитель. Услыхав об этом, Цзюйди взял нож и отрубил послушнику палец. Тот закричал от боли и побежал прочь. Цзюйди окликнул его и, когда он обернулся, снова поднял палец. В этот миг послушник внезапно достиг просветления.
(Хуэйкай. Застава без ворот)
К сожалению, методы, которыми обычно достигается скоррелированность (конгруэнтность) миров, творимых разными людьми, не могут не вызывать чувство отвращения и протеста у каждого нормального (т. е. помнящего о своем достоинстве) человека:
Следствием этого было прямо-таки фанатическое свободомыслие, соединенное с выводами, что молодежь умышленно обманывается государством; это был потрясающий вывод. Такие переживания породили недоверие ко всякого рода авторитетам и скептическое отношение к верованиям и убеждениям, жившим в окружавшей меня тогда социальной среде. Этот скептицизм никогда меня уже не оставлял, хотя и потерял свою остроту впоследствии, когда я лучше разобрался в причинной связи явлений... Такое принуждение настолько меня запугивало, что целый год после сдачи экзамена всякое размышление о научных проблемах было для меня отравлено... В сущности, почти чудо, что современные методы обучения еще не совсем удушили святую любознательность... Большая ошибка думать, что чувство долга и принуждение могут способствовать находить радость в том, чтобы смотреть и искать.
(А. Эйнштейн. Автобиографические заметки)
Справедливости ради отметим, что в приведенном выше фрагменте речь идет о недостатках (или об излишествах?) школьного образования, а не об инквизиции, заключении инакомыслящих в тюрьмы и психиатрические больницы, и т. п. Впрочем, метафизически (но, разумеется, не этически!) это примерно то же самое.
Волчица говорит своим волчатам: Кусайте, как я, и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: Удирайте, как я, и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: Думай, как я, а это уже -- преступление.
(А. и Б. Стругацкие. Гадкие лебеди)
Думать -- это не развлечение, а обязанность.
(А. и Б. Стругацкие. Улитка на склоне)
Во избежание недопонимания следует подчеркнуть, что авторы отнюдь не являются сознательными анархистами и сознают всю необходимость принудительной конгруэнтизации (слово такое же неприглядное, как и сам процесс!) индивидуальных миров для существования общества. Без этого взаимопонимание людей (воспринимающих себя как нечто отдельное от Высшей Реальности) невозможно.
Чжуанцзы и Хуэйцзы прогуливались по мосту через Реку Хао.
Чжуанцзы сказал: Как весело играют рыбки в воде! Вот радость рыб!
-- Ты ведь не рыба, -- сказал Хуэйцзы, -- откуда тебе знать, в чем радость рыб?
-- Но ведь ты не я, -- ответил Чжуанцзы, -- откуда же ты знаешь, что я не знаю, в чем заключается радость рыб?
(Чжуанцзы)
Это и есть одно из отличий, говоря языком бл. Августина, Града земного от Града Божьего. Истинный выход состоит в отказе от индивидуальности (которая на 99% является продуктом всех этих внешних воздействий) и предании себя на Волю Божью. В этом едины (с точностью до терминологии) все традиции. При этом подчеркивается внутренний смысл (царство Божие внутрь вас есть):
Душею моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей с раннего утра.
(Исаия 26:9)
Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаете? Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно?
(От Луки 12:56-- 57)
Противопоставление божественного (которое и есть истинная самость) и человеческого (по марксистскому учению, продукт общественных отношений, то есть ложная индивидуальность) неоднократно встречается в священных текстах различных религий.
Ты соблазн Мне, потому что думаешь не о Божьем, но о человеческом.
(От Матфея 16:23)
Важно подчеркнуть, что такой отказ от себя (в христианстве -- смирение) есть в действительности возвращение (обращение) к истинному себе. Это положение (тождество Атмана, то есть истинного ядра личности, и Брахмана, то есть Бога) особенно подчеркивается в индийских Упанишадах и комментариях к ним:
Я есмь Атман, Свидетель всего, Я обладаю природой Чистого Сознания. Я не являюсь ни Неведением, ни даже его проявлением, Я есмь только Брахман, Вечно Чистое, Вечно Просветленное, Вечно Бдящее, Вечно Свободное -Абсолютное Существование. Я есмь Абсолютное Блаженство, Единое без второго и Глубочайшее Сознание.
(Шанкара. Пятиричность)
Исходя из этого, можно попытаться дать еще один ответ на вопрос о реальности, поставленный в первой главе.
Из вещества того же, как и сон,
Мы сотканы, и жизнь на сон похожа,
И наша жизнь лишь сном окружена.
(У. Шекспир. Буря)
Сон, который мы все видим в качестве так называемой повседневной жизни, в действительности поучителен; он содержит достаточно информации, чтобы подсказать нам, что он всего лишь сон.
Равномерность течения времени во всех головах доказывает более, чем что-нибудь другое, что мы все погружены в один и тот же сон; более того, что все видящие этот сон являются единым существом.
(А. Шопенгауэр)
Жизнь в мире проявленного имеет свои общие принципы, а ее главным качеством, как обсуждалось в главе 3, является время. Время жизни -- это протяженность шкалы измерителя, который находится параллельно событию. Время и жизнь, в этом смысле -- это одно и то же. Все элементы единого сна, в который мы погружены, то есть события человеческой жизни, идентичны. Так же как мир можно разбить на определенное число тождественных атомов или примитивных процессов, ими совершаемых, элементы человеческих судеб одинаковы и лишь образуют разные комбинации. Дискретный проявленный мир -это локальная система, где действует лишь незначительный набор элементов. Никакой индивидуальности нет, есть лишь общее сновидное состояние, нереальное по своей природе -- иллюзия, майя. Каждое существо в своей индивидуальности есть на самом деле лишь комбинация всех остальных. Поняв это, человек постигает пустоту и относительность всех своих начал, в том числе бессмысленность эгоизма. Все едино на квантовом уровне; главное качество наблюдателя -- иллюзорность, мифичность. Переходя к изучению квантового мира, мы вступаем в контакт со своим собственным сновидным состоянием, все конкретные идеи человека размываются в его же сознании. Сон по определению не измеряется; попытки измерить представления человека должны быть прекращены. Майя есть склонность ко всеобщим измерениям, которые придают миру дискретность и конечность, а ровному потоку -- завихрение; лишь остановив эти процессы, можно ее разрушить.
Песни звучанье одно
в мире разлито.
(Р. Рильке)
Одно -- это единое квантовое состояние, Атман, тождественный Брахману (Богу); все остальное -- просто звучание.
Мой дух с восторгом бы в ничтожестве пропал,
Чтоб тьмой бесчувствия закрыть свои терзанья.
-- А! никогда не быть вне чисел, вне созданья!
(Ш. Бодлер)
Ярчайшим проявлением иллюзии как раз и является стандартное понятие об индивидуальности. Для человека лишиться своего эгоизма означает исчезнуть, отказаться от всех своих надежд, от всего большого мира, провалиться в какую-то яму. Освобождение видится обычными людьми как страх перед могилой, адом, сатаной; этот страх и выражается у Бодлера словом ничтожество. Человек не знает квантовых состояний свободы. Он успокаивает себя тем, что все равно не попадет в них, а лишь будет совершать какие-то круги в своей локальной ограниченной системе пребывания. С такими шорами физику -- исследователю классической механики, сокрушенному ее законами -- никогда не выбраться из старого дискретного мира. Он просто боится прорыва в квантовый мир и не может оторваться от своих приборов, не хочет потерять привычную опору и перейти в состояние абсолютно свободного исследования. Тем самым он обречен лишь совершать до бесконечности убогие прыжки, не предпринимая ничего, чтобы избавиться от ложного я.
Стремление человека сохранить свою (ложно понятую) индивидуальность при неприятии диктата со стороны общества приводит к эскапизму -- попыткам укрыться от реальности в вымышленном, или виртуальном мире. Разумеется, метафизически это стремление основано на чудовищной путанице: та индивидуальность, которую хотят сохранить от общества, сама является в значительной степени его продуктом. Компьютерные игры или мир героических фэнтези, в которых человек погружается, обычно являются более или менее точным слепком как раз с этой самой сформированной обществом реальности -- с некоторыми изменениями, обычно к худшему. Скажем, в обычной жизни убийство наказуемо (по крайней мере, теоретически), а в мире компьютерных игр оно является зачастую важным конструктивным, а иногда даже сюжетообразующим, элементом.
Фантазия -- болезнь причин и следствий,
Их раж, их беззаконный произвол.
И непоследовательность последствий.
Фантазия! Она начало зол!
Фантазия -- свержение с престола,
Разъятье мировых кругов и сфер.
Ее для нас придумал Люцифер.
Фантазия -- слепая ярость пола.
Ломание рогов и рык самца.
Крушение систем и крах теорий.
Она -- недостоверность всех историй
До гибельной нелепости свинца.
Люси увидела... заголовок: Как сделать невидимое видимым. Она прочитала про себя заклинание, чтобы не сбиться на длинных словах, произнесла его вслух, и сразу поняла, что оно сработало... Она протянула руки и кинулась вперед, ибо в дверях стоял сам Аслан, Царь царей, огромный, теплый, пушистый, как всегда...
-- Ах, Аслан! -- сказала она. -- Как это хорошо, что ты пришел!
-- Я был здесь все время, -- сказал он, -- но ты сделала меня видимым.
-- Ну что ты! -- сказала она. -- Не смейся надо мной. Разве я могу заколдовать или околдовать тебя?
-- Можешь, -- сказал Аслан. -- Неужели ты думаешь, что я не подчиняюсь своим собственным законам?
(К. С. Льюис. Покоритель Зари)
Подчиняясь Закону, могучий лев Аслан даже вынужден смиренно принести себя в жертву по воле злой Колдуньи, властвующей в этом мире (Лев, Колдунья и платяной шкаф).
В несколько вульгаризованной форме та же мысль выражена учеником известного мистика и оккультиста Г. Гурджиева:
Мы много говорили об идее чуда, о том, что Абсолютное не может проявить свою волю в нашем мире, что эта воля проявляется только в виде механических законов и не может проявиться в их нарушении. Не помню, кому из нас пришла на ум хорошо известная, хотя и не очень почтительная школьная история, в которой мы усмотрели иллюстрацию к этому закону. Речь шла о семинаристе-переростке...
-- Ну, приведи мне пример чего-нибудь, чего не мог бы сделать Господь, -- обратился к нему епископ-экзаменатор.
-- Это нетрудно, ваше преосвященство, -- отвечал семинарист, -- Даже Сам Господь не может простой двойкой побить козырного туза.
...В этой глупой истории больше смысла, чем в тысяче богословских трактатов. Законы игры составляют суть игры, и нарушение их разрушило бы всю игру.
(П. Успенский. В поисках чудесного)
С другой стороны, для многих других средневековых схоластов, а вслед за ними -- и для наиболее глубоко мыслящих философов Нового времени, Бог безусловно выше законов логики и никак не связан с ними. Известный схоласт св. Петр Дамиани (1007-- 1072; к нему восходят слова философия -служанка теологии) писал:
Вот, к утверждению, что Бог не может восстановить деву после падения, будто бы последовательно, прибавляют: разве Бог может сделать так, чтобы бывшее стало небывшим? Как если бы раз [навсегда] было установлено, что если дева порочна, уже более невозможно стать ей чистой. Что, конечно, по отношению к природе истинно и правомерно утверждать; не может быть, чтобы одному и тому же чего-либо случилось и быть, и не быть [одновременно]. Ведь одно другому противоположно, так что если одно, другого быть не может... Однако эта невозможность... никак не касается божественного всемогущества. Ведь тот, кто дал начало природе, легко, если пожелает, устраняет природную необходимость.
(О божественном всемогуществе)
Позднее о соотношении божественного всемогущества и человческого разума много размышлял Декарт (см. книгу Л. Шестова Афины и Иерусалим). Вот как комментирует мысли Декарта современный философ:
Проблема состоит в том, может ли Бог создавать мир таким образом, что его структура, его строение превосходили бы наши возможности понимания... Мы не можем вводить понятие Бога как представление, как элемент нашей структуры философского размышления, если мы в чем-то его ограничиваем и приписываем ему необходимость создавать только такой мир, который мы можем понимать. Мы должны допустить, что он может создать любой мир, в том числе и тот, в котором три угла треугольника не были бы равны двум прямым и где были бы горы и не было бы долин. А в нашем мире, по определению, если есть гора, то есть и долина... Но мы не можем некоему процессу творения или некоей творящей силе предписать ограниченность нашего мышления. По Декарту, если есть богохульство, то высшее богохульство -- пытаться мыслить вместо Бога. Рассуждать: вот это возможно, а это невозможно, или это имеет такую-то цель.
(М. К. Мамардашвили. Картезианские размышления)
Как бы то ни было, мир сотворен и может рассматриваться как свидетельство Божественного могущества (но не всемогущества, так как Бог неизмеримо больше мира; о Божественном всемогуществе мы можем знать только из мистического опыта).
Поистине, в творении небес и земли, в смене ночи и дня, в корабле, который плывет по морю с тем, что полезно людям, в воде, что Аллах низвел с неба и оживил ею землю после ее смерти, и рассеял на ней всяких животных, и в смене ветров, и в облаке подчиненном, между небом и землей, -- знамения людям разумным!
(Коран 2:159(164), ср. Рим. 1:20)
Базовый текст даосизма так говорит о проявлении Высшей Реальности в тварном мире:
Дао -- это то, что движет вещами,
путь его загадочен и непостижим.
Такое неясное, такое смутное!
Но суть его обладает формой.
Такое смутное, такое неясное!
Но суть его обладает существованием.
Такое глубокое, такое таинственное!
Но суть его обладает силой.
Сила его превосходит все, что существует в мире,
и суть его можно узреть.
С древности и до наших дней
не иссякнет голос его,
несущий волю Отца всей тьмы вещей.
Где же могу я узреть облик Отца всех вещей?
Повсюду.
(Дао Дэ Цзин 21)
Дао, Суть и Смысл мира, буквально лепит его из первозданного Хаоса, как из глины (процесс этот происходит не во времени, поскольку даосизм утверждает вечность материального мира). Форма проявляется в мире, придавая ему структуру. Исследуя эту структуру, мы можем постичь Дао. Голос Отца -это Слово Нового Завета, Логос, Христос, посредством Которого создан мир. Облик Отца запечатлен в порядке взаимосвязи всех вещей и событий проявленного мира, то есть, действительно, повсюду. Важный аспект этой структуры мирового порядка выражен в стихотворении Гете:
Когда в бескрайности природы,
Где, повторяясь, все течет,
И каждый свод вращает свод,
Тогда звезда и червь убого
Равны пред мощью бытия,
И мнится нам покоем в Боге
Вся мировая толчея.
Бог отражается в каждой точке мироздания, любой кусочек бытия включает в себя все богатство форм (в математике и физике такая структура называется фрактальной); червь -- прообраз Христа (Пс. 21:7, Иов 25:6). Самоподобность, характерная для фракталов, свидетельствует об отсутствии некоторого естественного масштаба длины. Поскольку Бог бесконечно превосходит все тварное, в мире, рассматриваемом с точки зрения Божественного промысла, нет и не может быть никаких естественных мерок. Система колес (свод вращает свод), служит системой передач, обеспечивающей функционирование мира. Подобный образ колес в колесах использован в знаменитом видении Иезекииля (Иез. 1).
В каббале творению предшествует процесс цимцум -- освобождение пустого пространства Богом, которое позволяет дать место чему-то еще, кроме Него, запрет на принятие божественного света. Таким образом, творится тьма, неведение, а не свет.
Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил [точнее: опустошил] Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени.
(К Филиппийцам 2:6-- 9)
Человек, творящий свой мир, не может преступить законы Первичной Реальности. В частности, он волей-неволей вынужден считаться с законами природы (установленными Богом!), о чем говорится в книге Иова:
Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру и указывал ли заре место ее, чтобы она охватила края земли? ... Можешь ли выводить созвездия в свое время и вести Ас с ее детьми? ... Можешь ли возвысить голос твой к облакам, чтобы вода в обилии покрыла тебя? Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли, и скажут ли тебе: вот мы?
(Иов 38)
Впрочем, эти вопросы не обязательно считать риторическими, если вспомнить, что муки Иова -- это муки богочеловека Христа, через которого был сотворен мир. Кое-что о непростых отношениях человека и Бога можно найти и в иудейском апокрифе:
И сказал пророк: Господи, не перестану я судиться с Тобою.
И сказал Бог: Исчисли цветы земные; сможешь исчислить их, можешь и со Мной судиться.
И сказал пророк: Не могу исчислить, ибо человеческая плоть на мне, но ни на миг не перестану я судиться с Тобою. Хочу, Господи, увидеть самые глубины преисподней.
И сказал Бог: Сойди и смотри.
(Откровение Ездры)
ГЛАВА 5.
Мир общества и мир Бога
Я не занят, в общем, чужим блаженством.
Это выглядит красивым жестом.
Я занят внутренним совершенством:
полночь -- полбанки -- лира.
Для меня деревья дороже леса.
У меня нет общего интереса.
Но скорость внутреннего прогресса
больше, чем скорость мира.
(И. Бродский)
Человек живет среди множества живых существ на земле (и даже, в некотором смысле, во всей вселенной и во многих других мирах; к этим вопросам мы еще не раз вернемся). Естественно возникает вопрос, в каком смысле вообще существует индивидуальное сознание, ведь само слово со-знание предполагает коллективную природу этого явления. Живя в обществе, человек вынужден считаться с его социальными законами.
Утверждение о коллективном характере сознания имеет позитивный аспект: только благодаря ему могут быть обеспечены устойчивость и порядок в социуме. Отметим, что в квантовой механике также вводятся стационарные и квазистационарные состояния системы.
Мораль есть согласованность каждого сиюминутного состояния нашей жизни с каким-то длительным.
(Р. Музиль. Человек без свойств)
Согласование миров, творимых различными людьми, является одной из важнейших функций общества. С этой целью создаются детские сады, школы, университеты, суды, тюрьмы, армия, святая инквизиция, комиссия по борьбе с лженаукой и другие подобные организации, пишутся книги, издаются газеты, существует телевидение, кинематография, и т. д., и т. п. Процитируем в этой связи современного французского философа:
Несомненно, индивид есть вымышленный атом идеологического представления об обществе; но он есть также реальность, созданная специфической технологией власти, которую я назвал дисциплиной. Надо раз и навсегда перестать описывать проявления власти в отрицательных терминах: она, мол, исключает, подавляет, цензурует, извлекает, маскирует, скрывает. На самом деле, власть производит. Она производит реальность; она производит области объектов и ритуалы истины. Индивид и знание, которое можно получить об индивиде, принадлежит к ее продукции.
(М. Фуко. Надзирать и наказывать)
К концу XX века, как реакция на коллективистские (чтобы не сказать -стадные) идеологии фашизма, коммунизма и современного общества потребления, широко распространилось стремление к преодолению этого диктата общества. Этот процесс выразился в движении хиппи 60-х годов. Разумеется, кончилось все ничем, так как подобная задача может решаться только на уровне личности, а не движения, пусть даже самого анархического. С недавнего времени огромной популярностью среди молодежи пользуются книги американского мистика К. Кастанеды. Согласно его учению (приписываемому индейцу из племени яки -- дону Хуану Матусу, представителю некой древней традиции), человек живет в мире, собранном обществом, которое жестко фиксирует его точку сборки. Но он может собирать и другие миры, для чего используются различные техники, сдвигающие точку сборки. Применение наркотиков является одним из наиболее грубых технических приемов; оно ведет к неконтролируемому прыжку точки сборки в другой мир, что может закончиться печально (см., напр., замечательный рассказ Х. Эллисона Разбиться стеклянным гоблином). Более поучительно и безопасно контролируемое перемещение точки сборки, однако оно достигается только серьезной духовной работой. Цель такой работы -- освобождение от навязанной обществом иллюзии.
Подобную задачу, среди прочих, решают (или, по крайней мере, когда-то решали) и традиционные религии, причем, на наш взгляд, куда более успешно. Истинная Традиция подразумевает парадоксальную формулировку: она никогда не сводится к слепому подражанию (преданиям человеческим), но подразумевает участие высшего творческого начала.
Сущую, но скрывшуюся, стертую, разбитую, непроезжую, обезлюдевшую стезю понял своею мудростью Татхагата, проторил ее и проезжей сделал.
(Вопросы Милинды)
В духовной истории человечества все значительное было создано не теми, кто сознавал себя продолжателями наличной традиции или зачинателями новой, но теми, кто умел связать себя с забытой, утерянной традицией прошлого, минуя, отвергая ближайшее (и это ближайшее может насчитывать тысячелетия).
(Н. Бахтин. Вера и знание)
И не одно сокровище, быть может,
Минуя внуков, к правнукам уйдет,
И снова скальд чужую песню сложит
И как свою ее произнесет.
(О. Мандельштам)
Важнейшую роль при передаче традиции в религии, как и в науке, играет трудно формализуемое, но очень важное требование конгруэнтности (согласованности) знания:
Пpежде всего, бpатья, ученик может сказать так: Из уст самого Блаженного я слышал, от него самого я пpинял. Вот -- истина, вот -- закон, вот учение Учителя. Слыша такое слово, сказанное бpатом, никогда, о бpатья, не восхваляйте сказавшего так, но и никогда не встpечайте его слова хулой или глумлением. Без хулы, без глумления, но внимательно пусть будет пpослушано каждое слово и каждый слог, -- и тогда возьмите писание и сличите сказаное с пpавилами Устава. И если те слова не согласны с Писанием, если не совпадают они с пpавилами Устава, вы пpимите такое pешение: Веpно, -это не слово Блаженного и ошибочно понято оно тем монахом. И тогда бpатья, вы отбpосьте то слово. Если же, бpатья, оно согласно с Писанием, и совпадает с пpавилами Устава, вы пpимите такое pешение: Веpно, -- это слово Блаженного и истинно оно понято тем монахом. Так, бpатья, вы усвоите себе веpное отношение.
(Махапаpинирвана сутра)
Заметим здесь, что, разумеется, условие конгруэнтности не сводится к плоскому и невыполнимому в сколько-нибудь важных случаев требованию логической непротиворечивости. О недостаточности бинарной логики в духовных вопросах мы подробно поговорим ниже, в главах 8-- 10.
Для сохранения преемственности религиозные традиции использовали свои приемы. При этом, наряду с Писанием (зафиксированным словом), большая роль принадлежала устному преданию, которое не подлежало записи (хранители традиции понимали, что жесткая фиксация ведет здесь к недопустимым искажениям и упрощениям). Священными в предании считались дух и смысл, а не слова. Тайны духовных учений на протяжении столетий передавались только изустно, через монашеские ордена, тайные школы и общества (разумеется, у современного читателя эти термины вызовут лишь иронию, в значительной степени оправданную). При этом подчеркивалась опасность некоторых знаний для физического и душевного здоровья непосвященных, а само посвящение иногда было связано со смертельным риском. Закрытые техники передавали умение достигать особых состояний сознания и способностей, недоступных обычным людям и непонятных для светской психологии. В частности, развитая мнемотехника позволяет буддийским монахам удерживать в памяти десятки и сотни томов религиозных канонов. Более страшные приемы использовались руководителями исламской секты убийц-ассасинов, в которой руководители воочию демонстрировали (видимо, не без использования наркотиков) обещанное состояние райского блаженства. Впрочем, внешне жестокие действия, вплоть до нанесения ученикам физических увечий, позволяли себе и дзенские (чаньские, если использовать китайский термин) учителя, ведя своих учеников к главной цели -- состоянию просветления.
Всякий раз, когда наставника Цзюйди спрашивали, что такое чань, он в ответ поднимал палец. Один юный послушник в подражание ему тоже стал поднимать палец, когда его спрашивали, чему учит его учитель. Услыхав об этом, Цзюйди взял нож и отрубил послушнику палец. Тот закричал от боли и побежал прочь. Цзюйди окликнул его и, когда он обернулся, снова поднял палец. В этот миг послушник внезапно достиг просветления.
(Хуэйкай. Застава без ворот)
К сожалению, методы, которыми обычно достигается скоррелированность (конгруэнтность) миров, творимых разными людьми, не могут не вызывать чувство отвращения и протеста у каждого нормального (т. е. помнящего о своем достоинстве) человека:
Следствием этого было прямо-таки фанатическое свободомыслие, соединенное с выводами, что молодежь умышленно обманывается государством; это был потрясающий вывод. Такие переживания породили недоверие ко всякого рода авторитетам и скептическое отношение к верованиям и убеждениям, жившим в окружавшей меня тогда социальной среде. Этот скептицизм никогда меня уже не оставлял, хотя и потерял свою остроту впоследствии, когда я лучше разобрался в причинной связи явлений... Такое принуждение настолько меня запугивало, что целый год после сдачи экзамена всякое размышление о научных проблемах было для меня отравлено... В сущности, почти чудо, что современные методы обучения еще не совсем удушили святую любознательность... Большая ошибка думать, что чувство долга и принуждение могут способствовать находить радость в том, чтобы смотреть и искать.
(А. Эйнштейн. Автобиографические заметки)
Справедливости ради отметим, что в приведенном выше фрагменте речь идет о недостатках (или об излишествах?) школьного образования, а не об инквизиции, заключении инакомыслящих в тюрьмы и психиатрические больницы, и т. п. Впрочем, метафизически (но, разумеется, не этически!) это примерно то же самое.
Волчица говорит своим волчатам: Кусайте, как я, и этого достаточно, и зайчиха учит зайчат: Удирайте, как я, и этого тоже достаточно, но человек-то учит детеныша: Думай, как я, а это уже -- преступление.
(А. и Б. Стругацкие. Гадкие лебеди)
Думать -- это не развлечение, а обязанность.
(А. и Б. Стругацкие. Улитка на склоне)
Во избежание недопонимания следует подчеркнуть, что авторы отнюдь не являются сознательными анархистами и сознают всю необходимость принудительной конгруэнтизации (слово такое же неприглядное, как и сам процесс!) индивидуальных миров для существования общества. Без этого взаимопонимание людей (воспринимающих себя как нечто отдельное от Высшей Реальности) невозможно.
Чжуанцзы и Хуэйцзы прогуливались по мосту через Реку Хао.
Чжуанцзы сказал: Как весело играют рыбки в воде! Вот радость рыб!
-- Ты ведь не рыба, -- сказал Хуэйцзы, -- откуда тебе знать, в чем радость рыб?
-- Но ведь ты не я, -- ответил Чжуанцзы, -- откуда же ты знаешь, что я не знаю, в чем заключается радость рыб?
(Чжуанцзы)
Это и есть одно из отличий, говоря языком бл. Августина, Града земного от Града Божьего. Истинный выход состоит в отказе от индивидуальности (которая на 99% является продуктом всех этих внешних воздействий) и предании себя на Волю Божью. В этом едины (с точностью до терминологии) все традиции. При этом подчеркивается внутренний смысл (царство Божие внутрь вас есть):
Душею моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей с раннего утра.
(Исаия 26:9)
Лицемеры! лице земли и неба распознавать умеете, как же времени сего не узнаете? Зачем же вы и по самим себе не судите, чему быть должно?
(От Луки 12:56-- 57)
Противопоставление божественного (которое и есть истинная самость) и человеческого (по марксистскому учению, продукт общественных отношений, то есть ложная индивидуальность) неоднократно встречается в священных текстах различных религий.
Ты соблазн Мне, потому что думаешь не о Божьем, но о человеческом.
(От Матфея 16:23)
Важно подчеркнуть, что такой отказ от себя (в христианстве -- смирение) есть в действительности возвращение (обращение) к истинному себе. Это положение (тождество Атмана, то есть истинного ядра личности, и Брахмана, то есть Бога) особенно подчеркивается в индийских Упанишадах и комментариях к ним:
Я есмь Атман, Свидетель всего, Я обладаю природой Чистого Сознания. Я не являюсь ни Неведением, ни даже его проявлением, Я есмь только Брахман, Вечно Чистое, Вечно Просветленное, Вечно Бдящее, Вечно Свободное -Абсолютное Существование. Я есмь Абсолютное Блаженство, Единое без второго и Глубочайшее Сознание.
(Шанкара. Пятиричность)
Исходя из этого, можно попытаться дать еще один ответ на вопрос о реальности, поставленный в первой главе.
Из вещества того же, как и сон,
Мы сотканы, и жизнь на сон похожа,
И наша жизнь лишь сном окружена.
(У. Шекспир. Буря)
Сон, который мы все видим в качестве так называемой повседневной жизни, в действительности поучителен; он содержит достаточно информации, чтобы подсказать нам, что он всего лишь сон.
Равномерность течения времени во всех головах доказывает более, чем что-нибудь другое, что мы все погружены в один и тот же сон; более того, что все видящие этот сон являются единым существом.
(А. Шопенгауэр)
Жизнь в мире проявленного имеет свои общие принципы, а ее главным качеством, как обсуждалось в главе 3, является время. Время жизни -- это протяженность шкалы измерителя, который находится параллельно событию. Время и жизнь, в этом смысле -- это одно и то же. Все элементы единого сна, в который мы погружены, то есть события человеческой жизни, идентичны. Так же как мир можно разбить на определенное число тождественных атомов или примитивных процессов, ими совершаемых, элементы человеческих судеб одинаковы и лишь образуют разные комбинации. Дискретный проявленный мир -это локальная система, где действует лишь незначительный набор элементов. Никакой индивидуальности нет, есть лишь общее сновидное состояние, нереальное по своей природе -- иллюзия, майя. Каждое существо в своей индивидуальности есть на самом деле лишь комбинация всех остальных. Поняв это, человек постигает пустоту и относительность всех своих начал, в том числе бессмысленность эгоизма. Все едино на квантовом уровне; главное качество наблюдателя -- иллюзорность, мифичность. Переходя к изучению квантового мира, мы вступаем в контакт со своим собственным сновидным состоянием, все конкретные идеи человека размываются в его же сознании. Сон по определению не измеряется; попытки измерить представления человека должны быть прекращены. Майя есть склонность ко всеобщим измерениям, которые придают миру дискретность и конечность, а ровному потоку -- завихрение; лишь остановив эти процессы, можно ее разрушить.
Песни звучанье одно
в мире разлито.
(Р. Рильке)
Одно -- это единое квантовое состояние, Атман, тождественный Брахману (Богу); все остальное -- просто звучание.
Мой дух с восторгом бы в ничтожестве пропал,
Чтоб тьмой бесчувствия закрыть свои терзанья.
-- А! никогда не быть вне чисел, вне созданья!
(Ш. Бодлер)
Ярчайшим проявлением иллюзии как раз и является стандартное понятие об индивидуальности. Для человека лишиться своего эгоизма означает исчезнуть, отказаться от всех своих надежд, от всего большого мира, провалиться в какую-то яму. Освобождение видится обычными людьми как страх перед могилой, адом, сатаной; этот страх и выражается у Бодлера словом ничтожество. Человек не знает квантовых состояний свободы. Он успокаивает себя тем, что все равно не попадет в них, а лишь будет совершать какие-то круги в своей локальной ограниченной системе пребывания. С такими шорами физику -- исследователю классической механики, сокрушенному ее законами -- никогда не выбраться из старого дискретного мира. Он просто боится прорыва в квантовый мир и не может оторваться от своих приборов, не хочет потерять привычную опору и перейти в состояние абсолютно свободного исследования. Тем самым он обречен лишь совершать до бесконечности убогие прыжки, не предпринимая ничего, чтобы избавиться от ложного я.
Стремление человека сохранить свою (ложно понятую) индивидуальность при неприятии диктата со стороны общества приводит к эскапизму -- попыткам укрыться от реальности в вымышленном, или виртуальном мире. Разумеется, метафизически это стремление основано на чудовищной путанице: та индивидуальность, которую хотят сохранить от общества, сама является в значительной степени его продуктом. Компьютерные игры или мир героических фэнтези, в которых человек погружается, обычно являются более или менее точным слепком как раз с этой самой сформированной обществом реальности -- с некоторыми изменениями, обычно к худшему. Скажем, в обычной жизни убийство наказуемо (по крайней мере, теоретически), а в мире компьютерных игр оно является зачастую важным конструктивным, а иногда даже сюжетообразующим, элементом.
Фантазия -- болезнь причин и следствий,
Их раж, их беззаконный произвол.
И непоследовательность последствий.
Фантазия! Она начало зол!
Фантазия -- свержение с престола,
Разъятье мировых кругов и сфер.
Ее для нас придумал Люцифер.
Фантазия -- слепая ярость пола.
Ломание рогов и рык самца.
Крушение систем и крах теорий.
Она -- недостоверность всех историй
До гибельной нелепости свинца.