Страница:
Этих семи минут Ёлке вполне хватило, чтобы по-тихому, не привлекая к себе внимания, слинять из магазина и со скоростью истеричного зайца ушуровать в ближайший лесок.
Почему у маленькой девочки хватило умишка затихариться среди густого леса, как она сообразила, что надо выйти к дороге, ведущей в город, и почему она решила идти именно в нужном направлении – неизвестно. Но! Хватило, сообразила и решила. Она почти сутки, как маленький белорусский партизан, прячась в высокой придорожной траве, шлепала в сторону города. Время от времени она прикладывалась к коробке и пила выклянченное у уголовников молоко.
Уже поздно вечером следующего дня маленькую замерзшую девочку увидели проезжающие мимо дачники. Слава богу, у людей хватило ума понять, что дитё, одиноко бредущее в чистом поле ночью, – это ненормально.
Добрые люди заманили перепуганного ребенка в машину, по дороге выяснили, почему девочка оказалась в такой странной ситуации, и сломя голову, нарушая все правила дорожного движения, рванули к ближайшему отделению милиции.
В общем-то история закончилась хорошо. Горе-похитителей отловили по горячим следам, справедливость восторжествовала, дрожащую девочку передали на руки почти сошедшей с ума от переживаний маме.
Честно говоря, это была, наверное, самая экстремальная история в пока еще недолгой (двадцать пять лет – разве ж это много?) Ёлкиной жизни. Самой, но не последней.
Кстати, с того самого момента Ёлка молоко не пила. Чай, кофе, после совершеннолетия спиртные напитки – все пила, а вот молоко – ни-ни!
Вот и в этот памятный вечер к молоку Элла традиционно не прикоснулась, все больше на мартини налегала. Налегала-налегала – и, как водится, случилась с ней интересная история.
Вообще, есть у каждого простого – да и у непростого, что там врать! – организма некая не очень удобная особенность. Физиологией нашей человеческой нам навязанная. Называется: сколько жидкости не пей, а в туалет рано или поздно идти придется. Хочется, не хочется, ходят ноги или нет, а идти надо! Вот и Ёлка пошла. Потому как практически приперло. Вроде и разговор теплый ручейком течет, и компания приятная – ан нет, надо все бросать на полуслове и вежливо удаляться.
По дороге обратно перед Эллой возникла барная стойка. Она, конечно, не прям вот так совсем внезапно возникла, она там со дня основания ночного клуба стояла, но вот Ёлка в нее совершенно случайно уткнулась. То ли дорогу попутала, то ли на манящий блеск латунных пивных кранов потянулась девушка – уже не важно. Дорога привела, судьба решилась.
Перед ее носом с глухим стуком возник большой пивной бокал.
– Ваше пиво, – не глядя на посетительницу, изрек бармен.
– Не. – Ёлка в меру изящно мотнула головой, изображая отрицание. – Не мое пиво.
– Вы здесь еще кого-нибудь видите? – довольно вежливо поинтересовался бармен.
Кстати, да. Концерт уже закончился, публика успела подрасползтись по углам, и в районе дислокации барной стойки народу, кроме Ёлки, не наблюдалось.
– Не, не вижу! – честно призналась девушка.
– Пиво у меня кто-то заказывал?
– Наверное… – не стала спорить Ёлка.
– И даже оплатил! – подытожил бармен.
– Что вообще хорошо! – обрадовалась за честность неведомого покупателя Ёлка.
– Так что, кроме вас, его забирать некому. Не будет же оно тут стоять бесхозным? – логично подытожил бармен.
– Это было бы святотатством! – не стала спорить Ёлка, взяла в руки ледяной бокал и пошла к себе за столик.
Хотя «пошла» – это слишком громко сказано. Потому что никуда пойти она не успела. Единственное, что смогла сделать девушка, так это резко повернуться, попытаться сделать шаг вперед и совершенно неизящно опрокинуть бокал и все его содержимое на стильную белоснежную рубашку стоящего позади нее молодого человека.
– Упс!
Именно так, заглавными буквами и не ругательным «ёпт!», охарактеризовал произошедшее пострадавший.
– Ёпт! – ответила ему виновница происшествия.
– И не говорите! Полностью с вами согласен! – вежливо поддержал беседу облитый юноша, судорожно рыская взглядом вокруг. То ли туалет искал, то ли салфетки.
– Я так понимаю, это было ваше пиво? – вмешался в диалог бесстрастный бармен.
– Чего стоишь, салфетки дай! – хором рявкнули на него пострадавший и виновница. – Ну видишь же, ёпт!.. – «Ёпт» уже Ёлка лично от себя добавила, потому как быть одной во всем виноватой ей не хотелось и надо было срочно все свалить (читай – наорать) на кого-то постороннего. Вот бармен и был назначен посторонним-виноватым.
Пока пострадавшего облепляли салфетками, пока друг перед дружкой извинялись-расшаркивались – как-то даже беседа завязалось.
– Елки-палки! – расстроенно оглядел себя мокрого и в ошметках размякших салфеток молодой человек.
– Да сам ты палка! Не такая уж я и… Палка! – обиженно оглядела свою так называемую грудь Ёлка. – Еще хуже бывает! Я видела! – И расстроилась вся ужасно…
Это, я вам скажу, все от комплексов. Любая девушка с бюстом меньше второго размера страшно по поводу своих форм комплексует (даже если выглядит при этом, как фея, и стройна, как ангел) и слова «доска» и «палка» оголтело воспринимает на свой счет, а уж если эти слова были сказаны в одном предложении с ее именем – то все, война, кровная месть и вендетта. Так что, если чего – вы словами осторожней оперируйте, мущщины!
– Сам ты палка! На себя посмотри, клоун!
– Какая палка? Вы чего на меня зубами щелкаете? Чего я такого сделал? – Мужчина недоуменно пожал плечами.
Да ну их в пень, этих женщин, бабай тут разберет, чего она окрысилась. Вечно у них что-то не так. Вот и эта – вроде с виду нормальная, а ведет себя как дура полоумная… Валить, короче, отсюда надо.
И вообще, он с самого начала говорил, что идти сюда было плохой идеей. Сидел бы себе в гостинице, футбол бы по телевизору смотрел, нет, надо было на уговоры напарника повестись и припереться в эту клоаку…
Напарник его, балагур и бабник, уже через полчаса после прихода в клуб познакомился с сомнительного вида девицами, потусил чутка и с этими же девицами свалил, на прощанье покорчив другу рожи, мол, и ты клювом не щелкай!
А тут еще эта истеричка – завелась чего-то, расскандалилась. Не, валить отсюда надо. Спать-спать-спать. Подальше от всего этого…
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Почему у маленькой девочки хватило умишка затихариться среди густого леса, как она сообразила, что надо выйти к дороге, ведущей в город, и почему она решила идти именно в нужном направлении – неизвестно. Но! Хватило, сообразила и решила. Она почти сутки, как маленький белорусский партизан, прячась в высокой придорожной траве, шлепала в сторону города. Время от времени она прикладывалась к коробке и пила выклянченное у уголовников молоко.
Уже поздно вечером следующего дня маленькую замерзшую девочку увидели проезжающие мимо дачники. Слава богу, у людей хватило ума понять, что дитё, одиноко бредущее в чистом поле ночью, – это ненормально.
Добрые люди заманили перепуганного ребенка в машину, по дороге выяснили, почему девочка оказалась в такой странной ситуации, и сломя голову, нарушая все правила дорожного движения, рванули к ближайшему отделению милиции.
В общем-то история закончилась хорошо. Горе-похитителей отловили по горячим следам, справедливость восторжествовала, дрожащую девочку передали на руки почти сошедшей с ума от переживаний маме.
Честно говоря, это была, наверное, самая экстремальная история в пока еще недолгой (двадцать пять лет – разве ж это много?) Ёлкиной жизни. Самой, но не последней.
Кстати, с того самого момента Ёлка молоко не пила. Чай, кофе, после совершеннолетия спиртные напитки – все пила, а вот молоко – ни-ни!
Вот и в этот памятный вечер к молоку Элла традиционно не прикоснулась, все больше на мартини налегала. Налегала-налегала – и, как водится, случилась с ней интересная история.
Вообще, есть у каждого простого – да и у непростого, что там врать! – организма некая не очень удобная особенность. Физиологией нашей человеческой нам навязанная. Называется: сколько жидкости не пей, а в туалет рано или поздно идти придется. Хочется, не хочется, ходят ноги или нет, а идти надо! Вот и Ёлка пошла. Потому как практически приперло. Вроде и разговор теплый ручейком течет, и компания приятная – ан нет, надо все бросать на полуслове и вежливо удаляться.
По дороге обратно перед Эллой возникла барная стойка. Она, конечно, не прям вот так совсем внезапно возникла, она там со дня основания ночного клуба стояла, но вот Ёлка в нее совершенно случайно уткнулась. То ли дорогу попутала, то ли на манящий блеск латунных пивных кранов потянулась девушка – уже не важно. Дорога привела, судьба решилась.
Перед ее носом с глухим стуком возник большой пивной бокал.
– Ваше пиво, – не глядя на посетительницу, изрек бармен.
– Не. – Ёлка в меру изящно мотнула головой, изображая отрицание. – Не мое пиво.
– Вы здесь еще кого-нибудь видите? – довольно вежливо поинтересовался бармен.
Кстати, да. Концерт уже закончился, публика успела подрасползтись по углам, и в районе дислокации барной стойки народу, кроме Ёлки, не наблюдалось.
– Не, не вижу! – честно призналась девушка.
– Пиво у меня кто-то заказывал?
– Наверное… – не стала спорить Ёлка.
– И даже оплатил! – подытожил бармен.
– Что вообще хорошо! – обрадовалась за честность неведомого покупателя Ёлка.
– Так что, кроме вас, его забирать некому. Не будет же оно тут стоять бесхозным? – логично подытожил бармен.
– Это было бы святотатством! – не стала спорить Ёлка, взяла в руки ледяной бокал и пошла к себе за столик.
Хотя «пошла» – это слишком громко сказано. Потому что никуда пойти она не успела. Единственное, что смогла сделать девушка, так это резко повернуться, попытаться сделать шаг вперед и совершенно неизящно опрокинуть бокал и все его содержимое на стильную белоснежную рубашку стоящего позади нее молодого человека.
– Упс!
Именно так, заглавными буквами и не ругательным «ёпт!», охарактеризовал произошедшее пострадавший.
– Ёпт! – ответила ему виновница происшествия.
– И не говорите! Полностью с вами согласен! – вежливо поддержал беседу облитый юноша, судорожно рыская взглядом вокруг. То ли туалет искал, то ли салфетки.
– Я так понимаю, это было ваше пиво? – вмешался в диалог бесстрастный бармен.
– Чего стоишь, салфетки дай! – хором рявкнули на него пострадавший и виновница. – Ну видишь же, ёпт!.. – «Ёпт» уже Ёлка лично от себя добавила, потому как быть одной во всем виноватой ей не хотелось и надо было срочно все свалить (читай – наорать) на кого-то постороннего. Вот бармен и был назначен посторонним-виноватым.
Пока пострадавшего облепляли салфетками, пока друг перед дружкой извинялись-расшаркивались – как-то даже беседа завязалось.
– Елки-палки! – расстроенно оглядел себя мокрого и в ошметках размякших салфеток молодой человек.
– Да сам ты палка! Не такая уж я и… Палка! – обиженно оглядела свою так называемую грудь Ёлка. – Еще хуже бывает! Я видела! – И расстроилась вся ужасно…
Это, я вам скажу, все от комплексов. Любая девушка с бюстом меньше второго размера страшно по поводу своих форм комплексует (даже если выглядит при этом, как фея, и стройна, как ангел) и слова «доска» и «палка» оголтело воспринимает на свой счет, а уж если эти слова были сказаны в одном предложении с ее именем – то все, война, кровная месть и вендетта. Так что, если чего – вы словами осторожней оперируйте, мущщины!
– Сам ты палка! На себя посмотри, клоун!
– Какая палка? Вы чего на меня зубами щелкаете? Чего я такого сделал? – Мужчина недоуменно пожал плечами.
Да ну их в пень, этих женщин, бабай тут разберет, чего она окрысилась. Вечно у них что-то не так. Вот и эта – вроде с виду нормальная, а ведет себя как дура полоумная… Валить, короче, отсюда надо.
И вообще, он с самого начала говорил, что идти сюда было плохой идеей. Сидел бы себе в гостинице, футбол бы по телевизору смотрел, нет, надо было на уговоры напарника повестись и припереться в эту клоаку…
Напарник его, балагур и бабник, уже через полчаса после прихода в клуб познакомился с сомнительного вида девицами, потусил чутка и с этими же девицами свалил, на прощанье покорчив другу рожи, мол, и ты клювом не щелкай!
А тут еще эта истеричка – завелась чего-то, расскандалилась. Не, валить отсюда надо. Спать-спать-спать. Подальше от всего этого…
Глава 3
– Ёлк, ну ты где ходишь? Мы тебя уже потеряли! А где ты такое чучело симпатичное откопала? Это ты его так?
Ксюша приподнялась за столиком, отодвигаясь, чтобы освободить немного места на диванчике для прибывшего с Элкой незнакомого мокрого молодого человека.
– Я, естественно! – пожала плечами Ёлка. – Кто же еще-то? Знакомьтесь, это Валерий. Я его пивом облила. И обругала.
– Оксана! – представилась высокая брюнетка. – Этих ты наверняка знаешь, – Она мотнула головой на ребят из «Мисс Марпл». – Если не знаешь…
– Еще бы я их не знал! – растерянно захлопал ресницами тот, кого звали Валерой. – Они ж только что пели! Да и вообще, кто ж их в этой стране не знает!
– Элла… а вы с ними знакомы? – Валерий деликатно засопел Ёлке в ухо. – Ни фига себе! С такими людьми сижу!
– Это они сейчас «такие», – так же в ухо прошептала ему Ёлка. – А в нашем босоногом детстве они были простыми уличными раздолбаями, с которыми мы пили пиво на лавочке и коряво лабали на дешевых гитарах. Они же местные, свердловские. Мы с ними с юных лет дружим. Они, когда на родине выступают, всегда нам билеты подсуропливают, а потом традиционно с нами рассуждают о том, что «молодежь нынче не та» и что «мы в их годы». Ты чего будешь? Пиво, мартини?
– Не, спасибо, с меня на сегодня уже достаточно… – Валерий брезгливо оторвал от довольно мускулистой груди прилипшую рубашку, припорошенную салфетным катышками. – Я, наверное, пойду уже. У вас тут компания своя, а я сижу, воняю…
И тут Ёлка поняла, что она… расстроилась! Она действительно расстроилась, что этот симпатичный молодой человек уйдет. И они толком не пообщаются, не узнают друг друга… Понятно, что все равно ничего хорошего и тем более долгосрочного из этого знакомства не выйдет – Ёлке послезавтра в Москву надо возвращается, но… Но вот почему-то захотелось ей еще немного побыть с этим мужчиной. Таким спокойным, таким… Ну, короче, понравился он ей.
– А может, посидишь еще? – Вот зачем она это говорит? Детский сад какой-то! – Завтра же суббота, никуда не надо… Выспишься… А сегодня посиди с нами, а?
– Да нет, я правда пойду…
Валерий привстал, скрючившись в затейливой позе (тот, кто когда-нибудь выбирался из дальнего угла мягкого дивана, подпираемого столом в ресторане, поймут). Отдавив Ёлке ноги, вылез на открытое пространство и начал хлопать себя по карманам.
– Оставь мне свой телефон, а? Может, погуляем завтра? – он так буднично это предложил, словно они пятьсот лет знакомы и он номер-то ее знает, просто вот то ли забыл, то ли потерял. – Блин, где у меня телефон? Диктуй.
Она продиктовала.
Потом Валерий все так же чинно и спокойно по очереди попрощался со всеми присутствующими – пожал руки мужчинам, манерно лобызнул Ксюшину лапу, а когда Ёлка протянула ему свою конечность, мол, «пока-пока», он ее эту конечность мягко, но настойчиво в свою ручищу заграбастал и легко, словно пушинку, выдернул девушку из-за стола.
– Пойдем, ты меня до выхода проводишь. Здесь катакомбы сплошные, заблужусь… – хитро улыбнулся он.
И они пошли. Валерий чуть приобнял девушку за талию (ну, как бы я тебя от всех оберегаю…), Ёлка так же типа слегка прильнула к нему (ну, как бы я вся такая беззащитная, а ты такой весь молодец) – со стороны прям идеальная парочка. Так до выхода из ночника и догарцевали.
Они стояли на улице у входа в ночной клуб, и оба мялись, как пятиклассники. Расставаться было надо, но вот почему-то не хотелось…
– Валер, ты действительно позвони мне завтра, а? Мне все равно делать нечего будет, погуляли бы… Я своей приятной компанией постараюсь искупить сегодняшнее хулиганство. – Ёлка, виновато хмыкнув, посмотрела на рубашку.
– Обязательно. Часиков в двенадцать, пойдет? А пока не стой тут, ночь холодная…
Валерий вдруг притянул Ёлку к себе, прижал ее и как-то порывисто, словно сам от себя такого не ожидая, поцеловал девушку. Ну, романтика ж в полный рост! Йо-хо!!!
Пока Ёлка обалдело покачивалась на высоченных каблуках, Валерий отпустил ее, поднял руку, призывая проезжающее мимо такси, ловко запрыгнул в подлетевший автомобиль и исчез в прохладной темноте. Понятно дело, это такси исчезло, но все равно очень романтично…
Валерка уже минут пять как уехал, а Ёлка все стояла в прохладной ночи, зябко обхватив себя за плечи. Из то и дело открывающихся дверей клуба вырывались обрывки музыки, от стоянки отъезжали машины, а Ёлка все стоял и стояла. Уходить не хотелось. Не хотелось терять это зыбкое состояние непонятного счастья и тепла где-то под ребрами…
Достоялась. Домечталась. Расслабилась.
– Кобылка какая… Че стоишь, лошадь? Не снимает никто? Давай я тебя сниму!
В лицо размечтавшейся Элке мощным ударом обрушился перегар. Крепкий, застарелый, перемешанный с еще какой-то вонью выхлоп давно и страшно пьющего человека.
– Че тупишь, родная? Грузись давай! Шевелись, бля!
Совершенно пьяный, вдрызг, вхлам убитый мужик в дорогом изгвазданном костюме навалился на Ёлку. Мерзкая вонь захлестнула девушку – она попробовала было отшатнуться, но пьяная тварь держалась цепко.
– Ты че дергаешься? В табло захотела? Пошли, сука, я сказал!
Каким-то шестым чувством Элка поняла, что все это – не просто недоразумение. Что вот прямо сейчас ей надо валить отсюда – и валить очень быстро, потому как от этого пьяного козла так просто будет не отбиться. Она дернулась, попыталась было метнуться к стеклянным тонированным дверям клуба, но спастись не успела.
Дальше как в плохом кино.
Двери припаркованного неподалеку красавца Gelentwagen распахнулись. Из салона шибанула орущая кислотная музыка, и, словно вынесенные этой звуковой волной, на холодный асфальт вывалились три пьяных тела.
Тела, так же как и пристающий к Ёлке чмошник, были облачены в очень дорогую одежду, едва стояли на ногах и выглядели очень агрессивно. Пьяное быдло подвалило к приятелю и опасно окружило девушку.
Капец. Полный и безнадежный.
Стоявший неподалеку милиционер решил было двинуться в их сторону, заглушить конфликт, но, увидев людей, напавших на девушку, и номер их машины, трусливо отвернулся и засеменил в темную подворотню, прочь от своего поста.
Ничего не вижу, ничего не слышу. И ввязываться я во все это не буду.
И, по большому счету, обвинить этого трусливого мента было не в чем. Мало кто в этом городе решился бы вступиться за жертву сына заместителя главы города.
Леша Уткин, бывший Ёлкин одноклассник, сын одного из самых высоких градоначальников, за спиной имел столько дерьма, что мало какой уголовник-рецедивист мог похвастаться похожим букетом преступлений. С тех пор как его папаша, бывший партработник и коммунистический лидер, несколько лет назад занял охрененно высокий пост в местной управе, и доселе не отличавшийся умом и порядочностью Леша совсем с цепи сорвался. Он творил такое, что у нормальных людей от одного его имени волосы на голове начинали шевелиться.
Папаша, пользуясь служебным положением, отдал своему дебиловатому сыну на разграбление половину города: должен же мальчик как-то себе на развлечения зарабатывать? Юная скотина обзавелся дружками-лизоблюдами и в компании со своей стаей шакалов обложил данью все магазины-магазинчики-предприятия и прочие источники дохода, нигде никогда за себя не платил и создавал массу проблем.
Любые вопросы решались корочкой папиного ведомства.
Любые вопросы.
Когда молодой человек в первый раз попал под милицейскую облаву (его взяли в мясо обдолбанным за рулем папиной машины с увесистым пакетом кокаина в кармане), он искренне испугался. Мальчонка визжал от ужаса и скулил, валяясь в ногах у патрульных ментов.
Увидев в вечерних криминальных новостях обоссанного, размазывающего кровавые сопли по разбитой морде юного подонка, практически весь город вздохнул свободно. Все, казалось, наконец-то эту скотину упекут! Такое точно не прощают…
Ан нет. Прощают, как оказалось.
На следующее же утро началось невероятное.
В меру высокие милицейские начальники полетели со своих мест за то, что допустили «акт вандализма и невероятного произвола по отношению к законопослушному жителю города», вся съемочная группа, заснявшая арест и обыск А. Уткина, была уволена (ребята потом очень долго не могли найти работу не то что в Ёбурге, почти на всем Урале все отказывались связываться с опальными журналистами). С «мальчика» сняли все обвинения и все замяли с такой скоростью, что пыль не успела осесть на центральной площади, а об этой постыдной истории, казалось, забыл весь город.
Вот не было ничего, и все тут!
И после этого случая подонок, осознавший всю силу папиной власти и собственной безнаказанности, потерял нюх окончательно.
На этом гаденыше висело несколько изнасилований и всякого другого по мелочи – избиения, откровенные грабежи и драки. И никто ему ничего сделать не мог. Потому что все его боялись. Его и его высокопоставленного папаши. Все сидели, засунув языки и собственное достоинство глубоко в анус, потому что знали: ничем хорошим попытки восстановить справедливость не закончатся. В разгромленные Алешенькой магазины приезжала милиция с мигалками, стучала резиновыми дубинками по головам продавцов и управляющих (дабы неповадно было серьезных людей из-за невинных шалостей милого юноши отвлекать!), грузила облеванного невменяемого Лешу в казенную машину, и с воем сирен кортеж с мигалками уносился в коттеджный поселок сдавать дитятко маме с папой.
Вот такая вот демократия в отдельно взятом регионе…
Так о чем это я? А, о нападении и попытке затащить беззащитную девушку в дорогую иномарку.
И вот именно эта скотина со своей сворой сейчас окружили Ёлку не очень плотным вонюче-алкогольным кольцом.
И ни-ко-го вокруг. И трусливый ментозавр скрылся за углом.
Он же не дебил – в такую заваруху ввязываться.
И вот оно – мать моя в коньках на босу ногу. Это же надо было так вляпаться. По самое «не могу». И «не хочу»…
– Ёлк, ты куда пропала? – Большие темно-стеклянные двери ночного клуба распахнулись и на улицу выскочила Ксюха. – Ёлка!
Она покрутила головой и, не увидев подружки за шатающимися фигурами уткинских приспешников, пожала плечами:
– Наверное, с этим красавчиком Валерой укатила…
Девушка хмыкнула, довольная подружкой, и собралась было вернуться в прокуренные недра клуба, и осталась бы Элка одна-одинешенька… на растерзание этих шакалов… Страшно-то как… Мамочки…
Но…
Вы Терминатора из одноименного кино помните? Да кто ж его не помнит-то!
Именно этот самый персонаж – здоровый, накачанный мужчина угрожающей наружности совершенно бесшумно вдруг материализовался из темноты и навис над пьяной компанией.
– Молодые люди! – Сдержанная вежливость Терминатора не предвещала ничего хорошего. – Я искренне рекомендую вам прекратить безобразничать и очень быстро отсюда убраться.
Пьяные щенки разом повернули морды в сторону звука.
Какими бы убранными они ни были, но вид возвышающегося над ними тела несколько привел в чувство всю компанию. Даже ухайдаканным дебилам было понятно, что эта машина для убийства легко справится сразу со всей этой сворой, даже не напрягаясь. И свора откровенно напряглась.
– Шли бы вы отсюда, детки… – вполне добродушно предложил ублюдкам Терминатор. – Давайте, шевелите колготками, девочки…
Надо было бы им пошевелить, честное слово! Но стая – она всегда стая. Особенно если это стая привыкших к безнаказанности подонков. Пьяная, озлобленная свора…
– Ты че, ох. л? – Быдло шаталось и пыталось сконцентрировать взгляд на невозмутимо возвышающемся над ним Терминатором.
Терминатор задумчиво молчал.
– Все, сука… П…ец тебе! – Быдло еще чего-то мявкнуло, дернулось навстречу Терминатору и… И упало.
Замедленная съемка – мерзкое чмо покачнулось, попыталось сосредоточиться и с жутким «хр-р-р» начало втягивать в себя свои же сопли – чтобы выхаркнуть все это в Терминатора…
…Дебил откидывает голову, набирает полный рот слюны и прочего, его морда перемещается в сторону Терминатора…
Все, замедленный режим закончен.
Дебил рухнул на асфальт.
Не «упал плашмя», не «опрокинулся на спину» – нет, он просто как стоял – так и осел. Никто не видел, чтобы Терминатор замахивался, – он даже не пошевелился. Просто как будто бы воздух между быдлом и большим парнем чуть уплотнился на мгновение – и чиновничий сынуля рухнул как подкошенный.
Упал, простите за сравнение, как мешок с дерьмом. Брык – и все, быдло лежит. И не мявкает. Даже ноженькой не подергивает! И, что уже нехорошо, – похоже, даже не дышит.
Опаньки, вот он, тындец, и настал. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. С отрываниями голов, убийством ни в чем не повинных людей и привлечением всех органов власти и правопорядка. Потому что вообще-то в нашем обществе не принято на глазах у восхищенной публики убивать сыновей заместителей градоначальников – каким бы крутым и впечатляющим ни был заступник за честь скромной девушки.
Ксюша приподнялась за столиком, отодвигаясь, чтобы освободить немного места на диванчике для прибывшего с Элкой незнакомого мокрого молодого человека.
– Я, естественно! – пожала плечами Ёлка. – Кто же еще-то? Знакомьтесь, это Валерий. Я его пивом облила. И обругала.
– Оксана! – представилась высокая брюнетка. – Этих ты наверняка знаешь, – Она мотнула головой на ребят из «Мисс Марпл». – Если не знаешь…
– Еще бы я их не знал! – растерянно захлопал ресницами тот, кого звали Валерой. – Они ж только что пели! Да и вообще, кто ж их в этой стране не знает!
– Элла… а вы с ними знакомы? – Валерий деликатно засопел Ёлке в ухо. – Ни фига себе! С такими людьми сижу!
– Это они сейчас «такие», – так же в ухо прошептала ему Ёлка. – А в нашем босоногом детстве они были простыми уличными раздолбаями, с которыми мы пили пиво на лавочке и коряво лабали на дешевых гитарах. Они же местные, свердловские. Мы с ними с юных лет дружим. Они, когда на родине выступают, всегда нам билеты подсуропливают, а потом традиционно с нами рассуждают о том, что «молодежь нынче не та» и что «мы в их годы». Ты чего будешь? Пиво, мартини?
– Не, спасибо, с меня на сегодня уже достаточно… – Валерий брезгливо оторвал от довольно мускулистой груди прилипшую рубашку, припорошенную салфетным катышками. – Я, наверное, пойду уже. У вас тут компания своя, а я сижу, воняю…
И тут Ёлка поняла, что она… расстроилась! Она действительно расстроилась, что этот симпатичный молодой человек уйдет. И они толком не пообщаются, не узнают друг друга… Понятно, что все равно ничего хорошего и тем более долгосрочного из этого знакомства не выйдет – Ёлке послезавтра в Москву надо возвращается, но… Но вот почему-то захотелось ей еще немного побыть с этим мужчиной. Таким спокойным, таким… Ну, короче, понравился он ей.
– А может, посидишь еще? – Вот зачем она это говорит? Детский сад какой-то! – Завтра же суббота, никуда не надо… Выспишься… А сегодня посиди с нами, а?
– Да нет, я правда пойду…
Валерий привстал, скрючившись в затейливой позе (тот, кто когда-нибудь выбирался из дальнего угла мягкого дивана, подпираемого столом в ресторане, поймут). Отдавив Ёлке ноги, вылез на открытое пространство и начал хлопать себя по карманам.
– Оставь мне свой телефон, а? Может, погуляем завтра? – он так буднично это предложил, словно они пятьсот лет знакомы и он номер-то ее знает, просто вот то ли забыл, то ли потерял. – Блин, где у меня телефон? Диктуй.
Она продиктовала.
Потом Валерий все так же чинно и спокойно по очереди попрощался со всеми присутствующими – пожал руки мужчинам, манерно лобызнул Ксюшину лапу, а когда Ёлка протянула ему свою конечность, мол, «пока-пока», он ее эту конечность мягко, но настойчиво в свою ручищу заграбастал и легко, словно пушинку, выдернул девушку из-за стола.
– Пойдем, ты меня до выхода проводишь. Здесь катакомбы сплошные, заблужусь… – хитро улыбнулся он.
И они пошли. Валерий чуть приобнял девушку за талию (ну, как бы я тебя от всех оберегаю…), Ёлка так же типа слегка прильнула к нему (ну, как бы я вся такая беззащитная, а ты такой весь молодец) – со стороны прям идеальная парочка. Так до выхода из ночника и догарцевали.
Они стояли на улице у входа в ночной клуб, и оба мялись, как пятиклассники. Расставаться было надо, но вот почему-то не хотелось…
– Валер, ты действительно позвони мне завтра, а? Мне все равно делать нечего будет, погуляли бы… Я своей приятной компанией постараюсь искупить сегодняшнее хулиганство. – Ёлка, виновато хмыкнув, посмотрела на рубашку.
– Обязательно. Часиков в двенадцать, пойдет? А пока не стой тут, ночь холодная…
Валерий вдруг притянул Ёлку к себе, прижал ее и как-то порывисто, словно сам от себя такого не ожидая, поцеловал девушку. Ну, романтика ж в полный рост! Йо-хо!!!
Пока Ёлка обалдело покачивалась на высоченных каблуках, Валерий отпустил ее, поднял руку, призывая проезжающее мимо такси, ловко запрыгнул в подлетевший автомобиль и исчез в прохладной темноте. Понятно дело, это такси исчезло, но все равно очень романтично…
Валерка уже минут пять как уехал, а Ёлка все стояла в прохладной ночи, зябко обхватив себя за плечи. Из то и дело открывающихся дверей клуба вырывались обрывки музыки, от стоянки отъезжали машины, а Ёлка все стоял и стояла. Уходить не хотелось. Не хотелось терять это зыбкое состояние непонятного счастья и тепла где-то под ребрами…
Достоялась. Домечталась. Расслабилась.
– Кобылка какая… Че стоишь, лошадь? Не снимает никто? Давай я тебя сниму!
В лицо размечтавшейся Элке мощным ударом обрушился перегар. Крепкий, застарелый, перемешанный с еще какой-то вонью выхлоп давно и страшно пьющего человека.
– Че тупишь, родная? Грузись давай! Шевелись, бля!
Совершенно пьяный, вдрызг, вхлам убитый мужик в дорогом изгвазданном костюме навалился на Ёлку. Мерзкая вонь захлестнула девушку – она попробовала было отшатнуться, но пьяная тварь держалась цепко.
– Ты че дергаешься? В табло захотела? Пошли, сука, я сказал!
Каким-то шестым чувством Элка поняла, что все это – не просто недоразумение. Что вот прямо сейчас ей надо валить отсюда – и валить очень быстро, потому как от этого пьяного козла так просто будет не отбиться. Она дернулась, попыталась было метнуться к стеклянным тонированным дверям клуба, но спастись не успела.
Дальше как в плохом кино.
Двери припаркованного неподалеку красавца Gelentwagen распахнулись. Из салона шибанула орущая кислотная музыка, и, словно вынесенные этой звуковой волной, на холодный асфальт вывалились три пьяных тела.
Тела, так же как и пристающий к Ёлке чмошник, были облачены в очень дорогую одежду, едва стояли на ногах и выглядели очень агрессивно. Пьяное быдло подвалило к приятелю и опасно окружило девушку.
Капец. Полный и безнадежный.
Стоявший неподалеку милиционер решил было двинуться в их сторону, заглушить конфликт, но, увидев людей, напавших на девушку, и номер их машины, трусливо отвернулся и засеменил в темную подворотню, прочь от своего поста.
Ничего не вижу, ничего не слышу. И ввязываться я во все это не буду.
И, по большому счету, обвинить этого трусливого мента было не в чем. Мало кто в этом городе решился бы вступиться за жертву сына заместителя главы города.
Леша Уткин, бывший Ёлкин одноклассник, сын одного из самых высоких градоначальников, за спиной имел столько дерьма, что мало какой уголовник-рецедивист мог похвастаться похожим букетом преступлений. С тех пор как его папаша, бывший партработник и коммунистический лидер, несколько лет назад занял охрененно высокий пост в местной управе, и доселе не отличавшийся умом и порядочностью Леша совсем с цепи сорвался. Он творил такое, что у нормальных людей от одного его имени волосы на голове начинали шевелиться.
Папаша, пользуясь служебным положением, отдал своему дебиловатому сыну на разграбление половину города: должен же мальчик как-то себе на развлечения зарабатывать? Юная скотина обзавелся дружками-лизоблюдами и в компании со своей стаей шакалов обложил данью все магазины-магазинчики-предприятия и прочие источники дохода, нигде никогда за себя не платил и создавал массу проблем.
Любые вопросы решались корочкой папиного ведомства.
Любые вопросы.
Когда молодой человек в первый раз попал под милицейскую облаву (его взяли в мясо обдолбанным за рулем папиной машины с увесистым пакетом кокаина в кармане), он искренне испугался. Мальчонка визжал от ужаса и скулил, валяясь в ногах у патрульных ментов.
Увидев в вечерних криминальных новостях обоссанного, размазывающего кровавые сопли по разбитой морде юного подонка, практически весь город вздохнул свободно. Все, казалось, наконец-то эту скотину упекут! Такое точно не прощают…
Ан нет. Прощают, как оказалось.
На следующее же утро началось невероятное.
В меру высокие милицейские начальники полетели со своих мест за то, что допустили «акт вандализма и невероятного произвола по отношению к законопослушному жителю города», вся съемочная группа, заснявшая арест и обыск А. Уткина, была уволена (ребята потом очень долго не могли найти работу не то что в Ёбурге, почти на всем Урале все отказывались связываться с опальными журналистами). С «мальчика» сняли все обвинения и все замяли с такой скоростью, что пыль не успела осесть на центральной площади, а об этой постыдной истории, казалось, забыл весь город.
Вот не было ничего, и все тут!
И после этого случая подонок, осознавший всю силу папиной власти и собственной безнаказанности, потерял нюх окончательно.
На этом гаденыше висело несколько изнасилований и всякого другого по мелочи – избиения, откровенные грабежи и драки. И никто ему ничего сделать не мог. Потому что все его боялись. Его и его высокопоставленного папаши. Все сидели, засунув языки и собственное достоинство глубоко в анус, потому что знали: ничем хорошим попытки восстановить справедливость не закончатся. В разгромленные Алешенькой магазины приезжала милиция с мигалками, стучала резиновыми дубинками по головам продавцов и управляющих (дабы неповадно было серьезных людей из-за невинных шалостей милого юноши отвлекать!), грузила облеванного невменяемого Лешу в казенную машину, и с воем сирен кортеж с мигалками уносился в коттеджный поселок сдавать дитятко маме с папой.
Вот такая вот демократия в отдельно взятом регионе…
Так о чем это я? А, о нападении и попытке затащить беззащитную девушку в дорогую иномарку.
И вот именно эта скотина со своей сворой сейчас окружили Ёлку не очень плотным вонюче-алкогольным кольцом.
И ни-ко-го вокруг. И трусливый ментозавр скрылся за углом.
Он же не дебил – в такую заваруху ввязываться.
И вот оно – мать моя в коньках на босу ногу. Это же надо было так вляпаться. По самое «не могу». И «не хочу»…
– Ёлк, ты куда пропала? – Большие темно-стеклянные двери ночного клуба распахнулись и на улицу выскочила Ксюха. – Ёлка!
Она покрутила головой и, не увидев подружки за шатающимися фигурами уткинских приспешников, пожала плечами:
– Наверное, с этим красавчиком Валерой укатила…
Девушка хмыкнула, довольная подружкой, и собралась было вернуться в прокуренные недра клуба, и осталась бы Элка одна-одинешенька… на растерзание этих шакалов… Страшно-то как… Мамочки…
Но…
Вы Терминатора из одноименного кино помните? Да кто ж его не помнит-то!
Именно этот самый персонаж – здоровый, накачанный мужчина угрожающей наружности совершенно бесшумно вдруг материализовался из темноты и навис над пьяной компанией.
– Молодые люди! – Сдержанная вежливость Терминатора не предвещала ничего хорошего. – Я искренне рекомендую вам прекратить безобразничать и очень быстро отсюда убраться.
Пьяные щенки разом повернули морды в сторону звука.
Какими бы убранными они ни были, но вид возвышающегося над ними тела несколько привел в чувство всю компанию. Даже ухайдаканным дебилам было понятно, что эта машина для убийства легко справится сразу со всей этой сворой, даже не напрягаясь. И свора откровенно напряглась.
– Шли бы вы отсюда, детки… – вполне добродушно предложил ублюдкам Терминатор. – Давайте, шевелите колготками, девочки…
Надо было бы им пошевелить, честное слово! Но стая – она всегда стая. Особенно если это стая привыкших к безнаказанности подонков. Пьяная, озлобленная свора…
– Ты че, ох. л? – Быдло шаталось и пыталось сконцентрировать взгляд на невозмутимо возвышающемся над ним Терминатором.
Терминатор задумчиво молчал.
– Все, сука… П…ец тебе! – Быдло еще чего-то мявкнуло, дернулось навстречу Терминатору и… И упало.
Замедленная съемка – мерзкое чмо покачнулось, попыталось сосредоточиться и с жутким «хр-р-р» начало втягивать в себя свои же сопли – чтобы выхаркнуть все это в Терминатора…
…Дебил откидывает голову, набирает полный рот слюны и прочего, его морда перемещается в сторону Терминатора…
Все, замедленный режим закончен.
Дебил рухнул на асфальт.
Не «упал плашмя», не «опрокинулся на спину» – нет, он просто как стоял – так и осел. Никто не видел, чтобы Терминатор замахивался, – он даже не пошевелился. Просто как будто бы воздух между быдлом и большим парнем чуть уплотнился на мгновение – и чиновничий сынуля рухнул как подкошенный.
Упал, простите за сравнение, как мешок с дерьмом. Брык – и все, быдло лежит. И не мявкает. Даже ноженькой не подергивает! И, что уже нехорошо, – похоже, даже не дышит.
Опаньки, вот он, тындец, и настал. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. С отрываниями голов, убийством ни в чем не повинных людей и привлечением всех органов власти и правопорядка. Потому что вообще-то в нашем обществе не принято на глазах у восхищенной публики убивать сыновей заместителей градоначальников – каким бы крутым и впечатляющим ни был заступник за честь скромной девушки.
Глава 4
В первое мгновение никто не понял, что произошло. Когда один из своры опомнился и сделал попытку что-то вякнуть, он рухнул рядом со своим приятелем.
И пошла карусель. Терминатор практически не шевелился – быстрыми, едва заметными движениями рук он раскидал всех реальных пацанов за мгновение.
Деликатно скрывшийся за углом милиционер высунул нос из своего спасительного убежища, мгновенно оценил момент убивательства высокопоставленного выродка, так же мгновенно прикинул, как именно порвут его задницу за подобное происшествие на вверенном участке, – и принялся истерично жать рычажки и кнопки на корпусе огромной черной рации, положенной ему при исполнении.
Опять же, как водится в таких случаях, – завизжали истеричные девицы из общего стада наблюдателей.
Из Gelentwagen, оставив дверь нараспашку, выскочил доселе скрывавшийся в тонированных недрах шофер и побежал к месту происшествия, по ходу крича что-то в прижатый к уху телефон.
С верхней ступени широкой лестницы ночного клуба птицей метнулась Оксанка, пытаясь прорваться сквозь мгновенно образовавшуюся толпу на помощь подруге.
Ночной воздух взорвался мечущимися сполохами синих мигалок невесть откуда налетевших милицейских машин. Штуки четыре – не меньше. Чего ж вы так быстро не ездите, когда простых граждан убивают, а?
Из этих самых милиционерских машин горохом высыпали люди в форме с оружием наперевес – они с жутким грохотом и клацаньем всего, что обычно понавешано на доблестных защитниках правопорядка, окружили бесстрастно возвышающегося над кучкой бездыханных тел Терминатора и страшными голосами закричали наперебой «Руки вверх!» «Милиция!!!» и «Ствол на землю!».
И только Терминатор и спрятавшаяся за ним Ёлка сохраняли абсолютное спокойствие. Ну ни единой эмоции на лице ни одного, ни другой не было…
Невозмутимый как скала Терминатор медленно поднял пустые ладони вверх, негромко что-то сказал старшему по званию из окруживших его милиционеров и коротко кивнул на свой нагрудный карман, показывая, что там документы.
Старший как-то вдруг оцепенел, посерел лицом и с благоговейным восторгом во взоре аккуратненько, двумя пальцами нырнул в этот самый заветный карман. В его руках оказались корочки скромного темно-бордового цвета. С золотыми буквами.
«Служба безопасности Президента Российской Федерации».
Ни больше ни меньше.
Так-то вот!
И началась в деревне совсем другая жизнь – расстановка сил и понимание добра и зла на отдельно взятой территории кардинально поменялись.
Самый главный милиционер осторожненько отвел Терминатора в сторонку и, беспрестанно кивая головой, внимал тому, что тихо и спокойно говорил ему Большой Мужчина С Волшебными Корочками.
Выслушав короткую речь Терминатора, он еще раз кивнул, сорвался с места и подлетел к пытающимся встать с земли избитым подонкам. Резко пнув по ногам главного виновника торжества, Уткина-младшего, человек в форме уронил его на землю и сильно, от души врезал молодому человек ногой под дых. Уткин задохнулся собственным криком и скорчился от боли.
– В наручники этих и в отделение! Живо! Будут дергаться – вырубайте сразу! – заорал мент своим подчиненным и лично схватил валяющегося на земле чиновничьего сына.
Люди в форме отработанными движениями поднимали с грязного асфальта избитых подонков, роняли их мордами на капот Gelentwagen, ловко застегивали на скрученных за спинами руках наручники и пинками гнали всех пятерых в гостеприимно распахнутые задние двери милицейского «козла».
Вся операция по обезвреживанию преступного элемента заняла минут десять. Оцепенение, разом охватившее свидетелей резкой перемены в настроении милиции, постепенно стало спадать – все, кто находился в это время неподалеку, начали тихонько переговариваться, обсуждая происшедшее. Главный милиционер вернулся к Терминатору и, приложив руку к скособочившейся фуражке, хорошо поставленным голосом доложил о выполнении задания. Оксанка налетела на Ёлку:
– Элла, ёпт твою кастрюльку, ну что ты опять творишь? Тебя вообще одну можно хоть на минуту оставить?
Она бы орала еще долго, если бы в это время в ее кармане не заверещал мобильник.
– Алле! Кто это? Какая Маша? Из какой Турции? Маша, блин, не до тебя сейчас! Маша, я не могу тебе ничем помочь, позвони мне завтра! Ну не сможешь, значит, не звони! – проорала она в трубку и отключила телефон. – Элка! – она вновь переключилась на подружку, но договорить ей опять не дали.
Пытающийся вырваться из милицейского «козла» Уткин-младший истерично орал на всю площадь:
– Козлы! П…дец вам всем! Вас же завтра поубивают всех! Вы знаете, кто у меня отец? Мой отец вас всех уроет нах!!! Позвоните отцу!
– Да звонят уже твоему отцу. Никто у тебя уже отец. Убил ты сейчас своего папу… – задумчиво изрек Терминатор и вежливо обратился к Ёлке: – Элла Александровна, вас домой отвезти или вы хотите остаться в клубе?
– Да какой тут на хрен остаться? – Элка скептически вскинула бровь. – Поехали домой, мой верный Шурик. Все, домой, спать. Хватит с нас на сегодня приключений. Ты в МЧС сегодня звонить будешь, докладывать о покушении на великую меня, или до завтра подождем?
И пошла карусель. Терминатор практически не шевелился – быстрыми, едва заметными движениями рук он раскидал всех реальных пацанов за мгновение.
Деликатно скрывшийся за углом милиционер высунул нос из своего спасительного убежища, мгновенно оценил момент убивательства высокопоставленного выродка, так же мгновенно прикинул, как именно порвут его задницу за подобное происшествие на вверенном участке, – и принялся истерично жать рычажки и кнопки на корпусе огромной черной рации, положенной ему при исполнении.
Опять же, как водится в таких случаях, – завизжали истеричные девицы из общего стада наблюдателей.
Из Gelentwagen, оставив дверь нараспашку, выскочил доселе скрывавшийся в тонированных недрах шофер и побежал к месту происшествия, по ходу крича что-то в прижатый к уху телефон.
С верхней ступени широкой лестницы ночного клуба птицей метнулась Оксанка, пытаясь прорваться сквозь мгновенно образовавшуюся толпу на помощь подруге.
Ночной воздух взорвался мечущимися сполохами синих мигалок невесть откуда налетевших милицейских машин. Штуки четыре – не меньше. Чего ж вы так быстро не ездите, когда простых граждан убивают, а?
Из этих самых милиционерских машин горохом высыпали люди в форме с оружием наперевес – они с жутким грохотом и клацаньем всего, что обычно понавешано на доблестных защитниках правопорядка, окружили бесстрастно возвышающегося над кучкой бездыханных тел Терминатора и страшными голосами закричали наперебой «Руки вверх!» «Милиция!!!» и «Ствол на землю!».
И только Терминатор и спрятавшаяся за ним Ёлка сохраняли абсолютное спокойствие. Ну ни единой эмоции на лице ни одного, ни другой не было…
Невозмутимый как скала Терминатор медленно поднял пустые ладони вверх, негромко что-то сказал старшему по званию из окруживших его милиционеров и коротко кивнул на свой нагрудный карман, показывая, что там документы.
Старший как-то вдруг оцепенел, посерел лицом и с благоговейным восторгом во взоре аккуратненько, двумя пальцами нырнул в этот самый заветный карман. В его руках оказались корочки скромного темно-бордового цвета. С золотыми буквами.
«Служба безопасности Президента Российской Федерации».
Ни больше ни меньше.
Так-то вот!
И началась в деревне совсем другая жизнь – расстановка сил и понимание добра и зла на отдельно взятой территории кардинально поменялись.
Самый главный милиционер осторожненько отвел Терминатора в сторонку и, беспрестанно кивая головой, внимал тому, что тихо и спокойно говорил ему Большой Мужчина С Волшебными Корочками.
Выслушав короткую речь Терминатора, он еще раз кивнул, сорвался с места и подлетел к пытающимся встать с земли избитым подонкам. Резко пнув по ногам главного виновника торжества, Уткина-младшего, человек в форме уронил его на землю и сильно, от души врезал молодому человек ногой под дых. Уткин задохнулся собственным криком и скорчился от боли.
– В наручники этих и в отделение! Живо! Будут дергаться – вырубайте сразу! – заорал мент своим подчиненным и лично схватил валяющегося на земле чиновничьего сына.
Люди в форме отработанными движениями поднимали с грязного асфальта избитых подонков, роняли их мордами на капот Gelentwagen, ловко застегивали на скрученных за спинами руках наручники и пинками гнали всех пятерых в гостеприимно распахнутые задние двери милицейского «козла».
Вся операция по обезвреживанию преступного элемента заняла минут десять. Оцепенение, разом охватившее свидетелей резкой перемены в настроении милиции, постепенно стало спадать – все, кто находился в это время неподалеку, начали тихонько переговариваться, обсуждая происшедшее. Главный милиционер вернулся к Терминатору и, приложив руку к скособочившейся фуражке, хорошо поставленным голосом доложил о выполнении задания. Оксанка налетела на Ёлку:
– Элла, ёпт твою кастрюльку, ну что ты опять творишь? Тебя вообще одну можно хоть на минуту оставить?
Она бы орала еще долго, если бы в это время в ее кармане не заверещал мобильник.
– Алле! Кто это? Какая Маша? Из какой Турции? Маша, блин, не до тебя сейчас! Маша, я не могу тебе ничем помочь, позвони мне завтра! Ну не сможешь, значит, не звони! – проорала она в трубку и отключила телефон. – Элка! – она вновь переключилась на подружку, но договорить ей опять не дали.
Пытающийся вырваться из милицейского «козла» Уткин-младший истерично орал на всю площадь:
– Козлы! П…дец вам всем! Вас же завтра поубивают всех! Вы знаете, кто у меня отец? Мой отец вас всех уроет нах!!! Позвоните отцу!
– Да звонят уже твоему отцу. Никто у тебя уже отец. Убил ты сейчас своего папу… – задумчиво изрек Терминатор и вежливо обратился к Ёлке: – Элла Александровна, вас домой отвезти или вы хотите остаться в клубе?
– Да какой тут на хрен остаться? – Элка скептически вскинула бровь. – Поехали домой, мой верный Шурик. Все, домой, спать. Хватит с нас на сегодня приключений. Ты в МЧС сегодня звонить будешь, докладывать о покушении на великую меня, или до завтра подождем?
Глава 5
Почти год назад.
Мама умерла внезапно. Элка была в Академии, когда у нее зазвонил телефон – высветился мамин номер. Странно, она вообще-то никогда не тревожила Ёлку во время занятий – мало ли, позвонит, а дочь в это время на лекции сидит, неудобно получится…
Сердце екнуло от недобрых предчувствий. Даже не екнуло – на несколько секунд перестало биться.
Незнакомый мужской голос в трубке что-то говорил про какую-то больницу, про то, что кому-то стало плохо, что надо куда-то ехать…
Голова закружилась, и девушка начала падать. Однокурсники, стоявшие рядом, подхватили ее, начали суетится, телефон из рук выхватила лучшая подружка Ксюха.
А дальше она уже ничего не помнила.
Мама умерла внезапно. Элка была в Академии, когда у нее зазвонил телефон – высветился мамин номер. Странно, она вообще-то никогда не тревожила Ёлку во время занятий – мало ли, позвонит, а дочь в это время на лекции сидит, неудобно получится…
Сердце екнуло от недобрых предчувствий. Даже не екнуло – на несколько секунд перестало биться.
Незнакомый мужской голос в трубке что-то говорил про какую-то больницу, про то, что кому-то стало плохо, что надо куда-то ехать…
Голова закружилась, и девушка начала падать. Однокурсники, стоявшие рядом, подхватили ее, начали суетится, телефон из рук выхватила лучшая подружка Ксюха.
А дальше она уже ничего не помнила.