Страница:
Были, конечно, смутные обрывки сознания – чужие люди, похороны, постоянно рядом Оксанка, кто-то что-то говорил, кто-то что-то делал. Но все это было неотчетливо, как в тумане.
В себя она пришла только на девятый день после того страшного звонка. Вернее, на десятый. После поминок – или как там эти девять дней называются?
Как будто бац – и зрение наладилось. Как будто полиэтилен с мозга сняли. Сознание включилось, и все произошедшее – уход мамы, похороны, могилка, заваленная цветами, – все это обрушилось на Ёлку страшным ударом. Осознание случившегося было настолько невыносимым, что, казалось, мозг не в состоянии со всем этим справиться…
Первые несколько недель было очень тяжело. Больно. Страшно. Элка просто не знала, что делать, как жить дальше…
Ближе мамы у нее никого никогда не было. Сколько она себя помнила, мама всегда была рядом – мама была самым главным человеком на свете. Про своего отца Элка ничего не знала – однажды, совсем достав маму вопросами, девочка выслушала пространную лекцию о том, что папа ее замечательный человек, что они с мамой очень любили друг друга, но жить они вместе не смогли по каким-то там серьезным причинам. Этой расплывчатой версии Элке хватило для того, чтобы успокоиться и перестать задавать вопросы. Ну, не смогли и не смогли. Было бы, конечно, лучше, если бы смогли – маме тогда бы не пришлось так много работать, она смогла бы проводить с Ёлкой больше времени, не так бы уставала…
И вот теперь мамы не стало. Это очень непонятное состояние – когда мамы нет…
Но постепенно девушка начала привыкать к такой жизни. Привыкать приходить домой, где никто не ждет, никого не встречать вечером после работы, никому не разогревать ужин. Стала привыкать жить одна. Первое время звонили мамины подружки и просто знакомые – узнать, как у Ёлки дела, как жизнь, но постепенно и эти кусочки маминого присутствия стали все более и более редкими – оно и понятно, у всех свои дела, своя жизнь, свои семьи.
Телефон молчал. Мамино любимое кресло сиротливо стояло в углу, накрытое пледом. В чисто вымытой прихожей мамины тапочки стояли на своем обычном месте. И некого было ждать.
Поэтому, когда однажды весенним теплым вечером вязкую тишину разорвал дребезжащий звонок в дверь, Элка не стразу сообразила, что надо пойти открыть дверь. Это, конечно, могла быть Ксюха, но та всегда предупреждала о своем визите, да к тому же она уже вторую неделю греет себя под жарким египетским солнцем и раньше следующей пятницы появиться на пороге не должна. А больше некому.
Значит, кто-то просто ошибся дверью. И, соответственно, смысла подниматься с удобного диванчика и шлепать в прихожую нету никакого. Позвонят-позвонят и уйдут. Ёлка никого в гости не ждала и дверь открывать не будет.
А дальше было интересно.
Кнопку звонка еще раз требовательно вдавили, потом ошибшийся вроде как притих – ушел, наверное, а затем…
– Элла Александровна, ну что же вы гостей не встречаете? – уверенный мужской баритон, раздавшийся из прихожей, заставил Элку взвизгнуть и вскочить с ногами на диван.
– Спокойно, все в порядке, все свои. – В прихожей щелкнул выключатель, и в дверном проеме возник высокий широкоплечий силуэт. – Не переживайте, я сейчас все объясню. Ничего не случилось, все в порядке, – еще раз повторил уверенный баритон. – Меня зовут Александр. Я к вам по делу.
– Мы к вам, профессор, и вот по какому делу… – пробурчала себе под нос Ёлка. – Вы как в дом-то попали? И передайте мне, пожалуйста, телефон, он там, в прихожей, лежит, мне в милицию позвонить надо.
Непонятно почему, но появление молодого человека в запертой изнутри квартире не вызвало у Элки никакой паники или желания истерично выпрыгнуть в окно. Казалось бы, в доме посторонний здоровый мужик, который непонятно как попал в квартиру и неизвестно что сейчас с ней, хрупкой девушкой, делать вознамерится, а почему-то страшно не было.
Уже потом, по прошествии времени, Александр расскажет своей подопечной (то есть Ёлке) о методах воздействия на «клиента», о различных способах правильно построенными фразами и специально отработанными интонациями либо успокоить человека, либо довести его до самоубийства. Как выяснилось, всем этим фокусам сотрудников всяких там спецслужб и контрразведок обучают долго и серьезно. Александр, он же Шурик, он же «Саша, ну сколько уже можно!!!», как раз таким сотрудником и оказался.
И замки без ключа открывать он ее потом научил. Полезная, кстати, вещь – умение проникать в чужие дома тихо и без спросу! И еще много-много чему обучил Саша девушку в дальнейшем. Потому что времени на всякие глупости у них потом было предостаточно.
Когда утром следующего дня Элка сонно выползла на огромную кухню, там уже вовсю кипела жизнь. Телохранители – Александр (он же вчерашний Терминатор) и Женька (практически полная противоположность своего коллеги – невысокий, щупленький, неприметный) манерно распивали утренний кофе и обсуждали свежие газетные сплетни.
Стив, один из лучших поваров Европы, радушно заулыбался, увидев на пороге кухни заспанную хозяйку, и метнулся к стоящей на специальной приспособе турке. Зажужжала кофемолка, неземной кофейный аромат поплыл по кухне, щепотка специй, немного колдовства – и чашка белоснежного фарфора на тончайшем блюдце появилась перед спящей за большим столом Ёлкой.
У них со Стивом уже давно был заведен особый ритуал, который им обоим очень нравился, – с самого утра, как только Ёлка открывает глаза, он обеспечивает девушке чашку лучшего в мире кофе, только выпив который она начинает понимать, где, собственно, находится и как ее зовут. И только после этого – душ, завтрак и прочие условности бытия.
Кстати, как ни сопротивлялся Стив, завтракала эта теплая компания – Ёлка, Женя и Саша – всегда на кухне. Обеды, званые ужины и приемы гостей – это все, естественно, происходило в столовой, но вот завтрак – святое дело! – обязательно организовывался в королевстве магистра кулинарного мастерства, за большим деревянным столом. И сегодня ничего не изменилось.
– Чего на планете новенького? – Ёлка сделала два первых глотка и только после этого открыла один глаз, лениво оглядывая происходящее вокруг. – Стабильность есть?
– Та не, слава, богу пока нету! – махнул рукой Евгений. – Все в порядке.
– Зато про наше вчерашнее приключение уже написали! – бодро отрапортовал Саша. – Когда только успели? Шустрые они, эти журналюги! Представляю, сколько вчерашний майор от них за слив информации получил! Не иначе, машину новую купит!
– Наших фоток, надеюсь, там нет? – Ёлка прекрасно знала, что ни ее, ни Сашина физиономии ни в коем случае не могли засветиться на страницах утренней прессы, но тем не менее уточнить было надо.
– Только снимки доблестной милиции, задержавшей опасных бандитов на месте преступления, сами бандиты в выгодном зарешеточном ракурсе и яркое описание событий. Пишут про заранее спланированную операцию по захвату организованного бандформирования, про то, какая у нас милиция замечательная, и про то, что благодаря слаженным действиям людей в погонах никто из мирных жителей не пострадал.
– Наркоту нашли? – в разговор влез Женя.
– Естественно, нашли! Я же вчера майору ясно рассказал, что делать надо. Причем, я так понимаю, там даже подбрасывать ничего не пришлось – и стволы и кокс у пацанов с собой были. Грамотные ребята, упакованные… – Саша пожал плечами, мол, все же понятно.
Элка вытянула из его рук развернутую газету и лениво пробежалась взглядом по огромной, на всю первую полосу, статье. Действительно, когда это шустрые репортеры успели все написать и даже в выпуск дать, непонятно! Хотя такая новость, как арест сына одного из влиятельнейших людей города, – это вам не хвост собачий, ради такой новости можно и чудеса сотворить!
Статья пестрела фотографиями – вчерашний главный милиционер, браво хмурящий бровь, заплывшие морды задержанных, фото разбитого и раскуроченного Gelentwagen, пострадавшего в результате обыска салона – словом, все как надо.
– Ну вот и славно. Стив, я в душ!
– Что вы предпочитаете сегодня на завтрак? – красиво грассируя франко-арабским акцентом поинтересовался личный повар у Ёлки.
– Овсяночки хоца… – Девушка изобразила на физиономии умирание от голода.
– What? – перешел на английский Стив. Некоторые речевые обороты, вроде «овсяночки хоца», он еще не понимал.
– Lady wants the porridge for the breakfast, – моментально перевел Ёлкину фразу Евгений.
– Оf course, mademoiselle!!! – улыбнулся Стив и махнул рукой в сторону выхода, мол, идите уже, mademoiselle, себе в душ, а я тут пока займусь своими прямыми обязанностями.
Элка и ушла. Ушла в огромных размеров ванную комнату, отделанную натуральным итальянским мрамором, сияющую начищенной классической латунью и озерами огромных зеркал. Там скинула на пол пижаму, открыла дверь душевой кабины, больше напоминавшей отсек космического корабля, и встала под свежие струи хлещущей сверху воды – надо просыпаться…
– Дяденька, может, вы уже расскажете, куда вы меня везете, а? Это все вообще надолго затянется? Слушайте, я понимаю, что раз вы меня куда-то тащите, значит, дело серьезное, но, может, хоть намекнете, чего происходит, а? – Элка чувствовала себя совершенно по-идиотски. Что тут творится, зачем этот мужчина ее вещи собирает – ничего непонятно!
Вчерашний вечерний гость на вопросы почти не отвечал. Нет, он не игнорировал Ёлку, он очень добродушно улыбался и виновато пожимал плечами, мол, я бы и рад все рассказать, но вот никак не могу!
И при этом у него было такое простецкое выражение лица, будто это не он вчера вскрыл дверь ее квартиры и не он сейчас хозяйничал в доме столь уверенно, словно прожил тут несколько лет.
– Саш, хватит уже дурака валять, а? Ну хоть скажите, что мне с собой брать. И как надолго я из дома уезжаю?
– Брать ничего не надо, если что-то понадобиться, по дороге купим. Как надолго? А это от вас зависит, Элла Александровна! Так, машина подъехала, – сообщил он, выглянув в окно – Надо выходить!
Александр подхватил с полочки Элкин рюкзачок, внимательно осмотрел квартиру и уверенно заявил: – Все, поехали!
Первым, что поехало, – была Элкина крыша.
А как бы вы себя чувствовали, если бы, выйдя из подъезда, обнаружили припаркованный вплотную к тротуару наглухо тонированный лимузин с номером «О 001 ОО» и российскими флажками на капоте? А если бы двери этого лимузина распахнулись вам навстречу и стоящий за вами мужчина неслабых размеров аккуратно, но настойчиво подтолкнул вас в спину, помогая забраться в этот чудо? И потом, до кучи – через весь город, с машинами сопровождения, с мигалками и «кряканьем»? Такие вещи мало чья крыша выдержит…
Кортеж из трех машин долетел до аэропорта без единой остановки. Но и на въезде в парковочную зону ни один из автомобилей не остановился – нарезая какие-то непонятные круги, главный лимузин вырулил на летное поле.
В какой-то момент Элка просто перестала понимать, что происходит. Это не могло быть реальностью. Покружив по размеченному бетону, головной лимузин остановился у трапа небольшого самолета. С переднего сиденья сорвался молодой человек в темно-сером костюме, выскочил из автомобиля, распахнул перед Ёлкой дверь, помог девушке выбраться из машины, прикрывая ее собой от окружающего мира. Откуда-то материализовался все тот же Александр, и мужчины – один на два шага спереди, второй на полшага сзади – проводили Ёлку в самолет… В совершенно пустой! То есть стюардессы там были – две девушки такой модельной внешности, что Оксана Федорова с Наоми Кэмпбелл в обнимку сдохли бы от зависти. Еще там был невысокий блекленький человек, он поднялся навстречу Ёлке, а вот пассажиров в самолете – ни единого!
Изнутри аэроплан был больше похож на кабинет средних размеров – с кожаными бежевыми диванами и ореховой мебелью. Никаких затрапезных кресел рядами, никаких откидывающихся столиков.
Молодой человек неприметной внешности обрадовался Элке как родной, представился Евгением и предложил устраиваться поудобней.
– Лететь недолго, думаю, утомиться вы не успеете! – лучезарно улыбнулся он. – Что я могу вам предложить? Может, кофе? Еще рано, я думаю, вы не успели позавтракать?
– А давайте кофе! – махнула рукой Ёлка. Чего уж тут – раз предлагают, значит, надо соглашаться.
Через несколько минут чашка крепкого, чуть сладкого (как раз так, как любила Элка) кофе дымилась на невысоком журнальном столике. Рядом пристроилась тарелочка с аккуратно разложенным на ней сыром. Элка обожала кофе вприкуску с сыром! Ну надо же, как удачненько!
Как потом выяснилось, эти двое – Евгений и Саша – заранее изучили все ее привычки. А еще выяснилось, что они оба являются офигенно квалифицированными телохранителями. Личными Элкиными телохранителями.
Глава 6
Глава 7
В себя она пришла только на девятый день после того страшного звонка. Вернее, на десятый. После поминок – или как там эти девять дней называются?
Как будто бац – и зрение наладилось. Как будто полиэтилен с мозга сняли. Сознание включилось, и все произошедшее – уход мамы, похороны, могилка, заваленная цветами, – все это обрушилось на Ёлку страшным ударом. Осознание случившегося было настолько невыносимым, что, казалось, мозг не в состоянии со всем этим справиться…
Первые несколько недель было очень тяжело. Больно. Страшно. Элка просто не знала, что делать, как жить дальше…
Ближе мамы у нее никого никогда не было. Сколько она себя помнила, мама всегда была рядом – мама была самым главным человеком на свете. Про своего отца Элка ничего не знала – однажды, совсем достав маму вопросами, девочка выслушала пространную лекцию о том, что папа ее замечательный человек, что они с мамой очень любили друг друга, но жить они вместе не смогли по каким-то там серьезным причинам. Этой расплывчатой версии Элке хватило для того, чтобы успокоиться и перестать задавать вопросы. Ну, не смогли и не смогли. Было бы, конечно, лучше, если бы смогли – маме тогда бы не пришлось так много работать, она смогла бы проводить с Ёлкой больше времени, не так бы уставала…
И вот теперь мамы не стало. Это очень непонятное состояние – когда мамы нет…
Но постепенно девушка начала привыкать к такой жизни. Привыкать приходить домой, где никто не ждет, никого не встречать вечером после работы, никому не разогревать ужин. Стала привыкать жить одна. Первое время звонили мамины подружки и просто знакомые – узнать, как у Ёлки дела, как жизнь, но постепенно и эти кусочки маминого присутствия стали все более и более редкими – оно и понятно, у всех свои дела, своя жизнь, свои семьи.
Телефон молчал. Мамино любимое кресло сиротливо стояло в углу, накрытое пледом. В чисто вымытой прихожей мамины тапочки стояли на своем обычном месте. И некого было ждать.
Поэтому, когда однажды весенним теплым вечером вязкую тишину разорвал дребезжащий звонок в дверь, Элка не стразу сообразила, что надо пойти открыть дверь. Это, конечно, могла быть Ксюха, но та всегда предупреждала о своем визите, да к тому же она уже вторую неделю греет себя под жарким египетским солнцем и раньше следующей пятницы появиться на пороге не должна. А больше некому.
Значит, кто-то просто ошибся дверью. И, соответственно, смысла подниматься с удобного диванчика и шлепать в прихожую нету никакого. Позвонят-позвонят и уйдут. Ёлка никого в гости не ждала и дверь открывать не будет.
А дальше было интересно.
Кнопку звонка еще раз требовательно вдавили, потом ошибшийся вроде как притих – ушел, наверное, а затем…
– Элла Александровна, ну что же вы гостей не встречаете? – уверенный мужской баритон, раздавшийся из прихожей, заставил Элку взвизгнуть и вскочить с ногами на диван.
– Спокойно, все в порядке, все свои. – В прихожей щелкнул выключатель, и в дверном проеме возник высокий широкоплечий силуэт. – Не переживайте, я сейчас все объясню. Ничего не случилось, все в порядке, – еще раз повторил уверенный баритон. – Меня зовут Александр. Я к вам по делу.
– Мы к вам, профессор, и вот по какому делу… – пробурчала себе под нос Ёлка. – Вы как в дом-то попали? И передайте мне, пожалуйста, телефон, он там, в прихожей, лежит, мне в милицию позвонить надо.
Непонятно почему, но появление молодого человека в запертой изнутри квартире не вызвало у Элки никакой паники или желания истерично выпрыгнуть в окно. Казалось бы, в доме посторонний здоровый мужик, который непонятно как попал в квартиру и неизвестно что сейчас с ней, хрупкой девушкой, делать вознамерится, а почему-то страшно не было.
Уже потом, по прошествии времени, Александр расскажет своей подопечной (то есть Ёлке) о методах воздействия на «клиента», о различных способах правильно построенными фразами и специально отработанными интонациями либо успокоить человека, либо довести его до самоубийства. Как выяснилось, всем этим фокусам сотрудников всяких там спецслужб и контрразведок обучают долго и серьезно. Александр, он же Шурик, он же «Саша, ну сколько уже можно!!!», как раз таким сотрудником и оказался.
И замки без ключа открывать он ее потом научил. Полезная, кстати, вещь – умение проникать в чужие дома тихо и без спросу! И еще много-много чему обучил Саша девушку в дальнейшем. Потому что времени на всякие глупости у них потом было предостаточно.
Когда утром следующего дня Элка сонно выползла на огромную кухню, там уже вовсю кипела жизнь. Телохранители – Александр (он же вчерашний Терминатор) и Женька (практически полная противоположность своего коллеги – невысокий, щупленький, неприметный) манерно распивали утренний кофе и обсуждали свежие газетные сплетни.
Стив, один из лучших поваров Европы, радушно заулыбался, увидев на пороге кухни заспанную хозяйку, и метнулся к стоящей на специальной приспособе турке. Зажужжала кофемолка, неземной кофейный аромат поплыл по кухне, щепотка специй, немного колдовства – и чашка белоснежного фарфора на тончайшем блюдце появилась перед спящей за большим столом Ёлкой.
У них со Стивом уже давно был заведен особый ритуал, который им обоим очень нравился, – с самого утра, как только Ёлка открывает глаза, он обеспечивает девушке чашку лучшего в мире кофе, только выпив который она начинает понимать, где, собственно, находится и как ее зовут. И только после этого – душ, завтрак и прочие условности бытия.
Кстати, как ни сопротивлялся Стив, завтракала эта теплая компания – Ёлка, Женя и Саша – всегда на кухне. Обеды, званые ужины и приемы гостей – это все, естественно, происходило в столовой, но вот завтрак – святое дело! – обязательно организовывался в королевстве магистра кулинарного мастерства, за большим деревянным столом. И сегодня ничего не изменилось.
– Чего на планете новенького? – Ёлка сделала два первых глотка и только после этого открыла один глаз, лениво оглядывая происходящее вокруг. – Стабильность есть?
– Та не, слава, богу пока нету! – махнул рукой Евгений. – Все в порядке.
– Зато про наше вчерашнее приключение уже написали! – бодро отрапортовал Саша. – Когда только успели? Шустрые они, эти журналюги! Представляю, сколько вчерашний майор от них за слив информации получил! Не иначе, машину новую купит!
– Наших фоток, надеюсь, там нет? – Ёлка прекрасно знала, что ни ее, ни Сашина физиономии ни в коем случае не могли засветиться на страницах утренней прессы, но тем не менее уточнить было надо.
– Только снимки доблестной милиции, задержавшей опасных бандитов на месте преступления, сами бандиты в выгодном зарешеточном ракурсе и яркое описание событий. Пишут про заранее спланированную операцию по захвату организованного бандформирования, про то, какая у нас милиция замечательная, и про то, что благодаря слаженным действиям людей в погонах никто из мирных жителей не пострадал.
– Наркоту нашли? – в разговор влез Женя.
– Естественно, нашли! Я же вчера майору ясно рассказал, что делать надо. Причем, я так понимаю, там даже подбрасывать ничего не пришлось – и стволы и кокс у пацанов с собой были. Грамотные ребята, упакованные… – Саша пожал плечами, мол, все же понятно.
Элка вытянула из его рук развернутую газету и лениво пробежалась взглядом по огромной, на всю первую полосу, статье. Действительно, когда это шустрые репортеры успели все написать и даже в выпуск дать, непонятно! Хотя такая новость, как арест сына одного из влиятельнейших людей города, – это вам не хвост собачий, ради такой новости можно и чудеса сотворить!
Статья пестрела фотографиями – вчерашний главный милиционер, браво хмурящий бровь, заплывшие морды задержанных, фото разбитого и раскуроченного Gelentwagen, пострадавшего в результате обыска салона – словом, все как надо.
– Ну вот и славно. Стив, я в душ!
– Что вы предпочитаете сегодня на завтрак? – красиво грассируя франко-арабским акцентом поинтересовался личный повар у Ёлки.
– Овсяночки хоца… – Девушка изобразила на физиономии умирание от голода.
– What? – перешел на английский Стив. Некоторые речевые обороты, вроде «овсяночки хоца», он еще не понимал.
– Lady wants the porridge for the breakfast, – моментально перевел Ёлкину фразу Евгений.
– Оf course, mademoiselle!!! – улыбнулся Стив и махнул рукой в сторону выхода, мол, идите уже, mademoiselle, себе в душ, а я тут пока займусь своими прямыми обязанностями.
Элка и ушла. Ушла в огромных размеров ванную комнату, отделанную натуральным итальянским мрамором, сияющую начищенной классической латунью и озерами огромных зеркал. Там скинула на пол пижаму, открыла дверь душевой кабины, больше напоминавшей отсек космического корабля, и встала под свежие струи хлещущей сверху воды – надо просыпаться…
– Дяденька, может, вы уже расскажете, куда вы меня везете, а? Это все вообще надолго затянется? Слушайте, я понимаю, что раз вы меня куда-то тащите, значит, дело серьезное, но, может, хоть намекнете, чего происходит, а? – Элка чувствовала себя совершенно по-идиотски. Что тут творится, зачем этот мужчина ее вещи собирает – ничего непонятно!
Вчерашний вечерний гость на вопросы почти не отвечал. Нет, он не игнорировал Ёлку, он очень добродушно улыбался и виновато пожимал плечами, мол, я бы и рад все рассказать, но вот никак не могу!
И при этом у него было такое простецкое выражение лица, будто это не он вчера вскрыл дверь ее квартиры и не он сейчас хозяйничал в доме столь уверенно, словно прожил тут несколько лет.
– Саш, хватит уже дурака валять, а? Ну хоть скажите, что мне с собой брать. И как надолго я из дома уезжаю?
– Брать ничего не надо, если что-то понадобиться, по дороге купим. Как надолго? А это от вас зависит, Элла Александровна! Так, машина подъехала, – сообщил он, выглянув в окно – Надо выходить!
Александр подхватил с полочки Элкин рюкзачок, внимательно осмотрел квартиру и уверенно заявил: – Все, поехали!
Первым, что поехало, – была Элкина крыша.
А как бы вы себя чувствовали, если бы, выйдя из подъезда, обнаружили припаркованный вплотную к тротуару наглухо тонированный лимузин с номером «О 001 ОО» и российскими флажками на капоте? А если бы двери этого лимузина распахнулись вам навстречу и стоящий за вами мужчина неслабых размеров аккуратно, но настойчиво подтолкнул вас в спину, помогая забраться в этот чудо? И потом, до кучи – через весь город, с машинами сопровождения, с мигалками и «кряканьем»? Такие вещи мало чья крыша выдержит…
Кортеж из трех машин долетел до аэропорта без единой остановки. Но и на въезде в парковочную зону ни один из автомобилей не остановился – нарезая какие-то непонятные круги, главный лимузин вырулил на летное поле.
В какой-то момент Элка просто перестала понимать, что происходит. Это не могло быть реальностью. Покружив по размеченному бетону, головной лимузин остановился у трапа небольшого самолета. С переднего сиденья сорвался молодой человек в темно-сером костюме, выскочил из автомобиля, распахнул перед Ёлкой дверь, помог девушке выбраться из машины, прикрывая ее собой от окружающего мира. Откуда-то материализовался все тот же Александр, и мужчины – один на два шага спереди, второй на полшага сзади – проводили Ёлку в самолет… В совершенно пустой! То есть стюардессы там были – две девушки такой модельной внешности, что Оксана Федорова с Наоми Кэмпбелл в обнимку сдохли бы от зависти. Еще там был невысокий блекленький человек, он поднялся навстречу Ёлке, а вот пассажиров в самолете – ни единого!
Изнутри аэроплан был больше похож на кабинет средних размеров – с кожаными бежевыми диванами и ореховой мебелью. Никаких затрапезных кресел рядами, никаких откидывающихся столиков.
Молодой человек неприметной внешности обрадовался Элке как родной, представился Евгением и предложил устраиваться поудобней.
– Лететь недолго, думаю, утомиться вы не успеете! – лучезарно улыбнулся он. – Что я могу вам предложить? Может, кофе? Еще рано, я думаю, вы не успели позавтракать?
– А давайте кофе! – махнула рукой Ёлка. Чего уж тут – раз предлагают, значит, надо соглашаться.
Через несколько минут чашка крепкого, чуть сладкого (как раз так, как любила Элка) кофе дымилась на невысоком журнальном столике. Рядом пристроилась тарелочка с аккуратно разложенным на ней сыром. Элка обожала кофе вприкуску с сыром! Ну надо же, как удачненько!
Как потом выяснилось, эти двое – Евгений и Саша – заранее изучили все ее привычки. А еще выяснилось, что они оба являются офигенно квалифицированными телохранителями. Личными Элкиными телохранителями.
Глава 6
Нежное щебетание на идеальном французском, доносившееся с кухни, означало только одно – пока Ёлка плескалась в душе, к ним на огонек заскочила Оксанка и уже сидит за большим столом, напропалую кокетничая со Стивом.
Стив Ксюху обожал. Мало того, что ее классический, за многие годы доведенный бабушкой Леви до совершенства французский язык был бальзамом на снобистскую парижскую душу Стива, так еще и сама девушка нравилась ему до невероятности!
– Боже мой, Стив, я вас умоляю, женитесь, наконец, на мне! – В больших темных глазах Ксюхи плескалась такая нежность, что любой мужчина на месте повара бросил бы все и ушел за этой красавицей на край света. – Стив, вы гений! Это просто гениально вкусно!
Ага, все понятно. Страшно ведущийся на любого уровня лесть Стив успел соорудить для Ксюхи хрустящие диетические канапе из тостов, курицы и какой-то зелени. Ксюха эти канапе обожала и была готова петь любые дифирамбы в адрес автора этой вкусноты.
Стив зарделся, изящно промучрал что-то эротично-благодарственное себе под нос и поставил перед Ксюшей высокий запотевший стакан со свежевыжатым грейпфрутовым соком.
– Мerci bien! – мурлыкнула в ответ красотка.
Стив заулыбался, зачарованно любуясь тем, как темноволосая красавица уничтожает вкуснейшие канапе, и только после того, как удовлетворился увиденным, обратил внимание на свою непосредственную хозяйку.
– Ваш завтрак, mademoiselle! – торжественно сообщил он, выставляя перед Элкой тарелки-тарелочки-хлебницы-масленки-вилочки-ложечки-и-прочее-все-что-полагается-для завтрака приличным девушкам.
– Тout était très bien! – Довольно откинулась в кресле Ксюха и тут же перешла на великий и могучий: – Ну ты, мать, вчера шороху наделала в родном городишке!
Она бесцеремонно вытащила из рук Терминатора-Саши какую-то газетенку и начала тыкать ею в лицо жующей Ёлке:
– Папа Уткин сегодня утром был отстранен от занимаемой должности! С лишением всех регалий и почестей! На него уже дело завели! Бывшие коллеги, еще вчера активно вылизывавшие высокопоставленную задницу, уже сегодня дают интервью и показания о коррумпированности бывшего начальника! Даже в местной «Мурзилке» напечатали разоблачающую статью! Рядом с репортажем об аресте его единственного сына – наркомана и уголовника!
Ёлка пожала плечами – мол, ну кто ж тут виноват?
– Мой папа2 сегодня с утреца хлобыстнул рюмаху коньячку на радостях! – продолжала Ксюха. – Представляешь! Мой непьющий папаша, хлещущий коньяк в восемь утра! Ему этот Уткин последние полгода так пакостил, что папа2 уже о найме киллера начал задумываться! А тут ты, блин, не вовремя на улицу вышла! Кстати, а почему нигде нет ни слова о твоем участии во всей этой заварухе? Газеты про какую-то спланированную операцию доблестных ментов пишут – мол, и папу и сына давно пасли и наконец-то взяли с поличным… Но мы-то знаем, где кошка порылась!
– Мы знаем, и этого достаточно, – спокойно, но безапелляционно подытожил Евгений. Он внимательно посмотрел на Оксанку: мол, понятно?
Ксюха тут же успокоилась, кивнула, мол, чего ж тут непонятного, и переключилась на не менее волнующую тему:
– Слышь, а тот твой вчерашний красавчик, он кто? Куда потерялся? Я думала, ты с ним уедешь!
Блин, ну ведь же не отстанет, пока все не выпытает!
– Он тренер по какому-то там тейквондо. Договорились сегодня днем созвониться и романтично погулять где-нибудь в парке… – оптом вывалила всю информацию Ёлка.
– «Где-нибудь в парке», – передразнила Оксанка подружку. – Твоим орлам опять придется полгорода оцеплять, чтобы ты смогла с юношей погулять! Пожалела бы парней, назначала бы свидания в замкнутых пространствах, чтоб им легче работалось!
Ксюха подмигнула «орлам», те показушно-горестно вздохнули в унисон, мол, чего поделать, работа у нас такая…
– А когда он обещал позвонить? Или ты ему звонить будешь? Помнишь, как нам бабуля всегда говорила: девушка никогда не должна звонить первой молодому человеку и напрашиваться на свидания! Так что сама не звони!
Девчонки прыснули. Лекции бабушки Леви – это отдельная глава в их жизни. То, как воспитывала девочек старушка княжеских кровей, они не забудут никогда…
– Кстати, по поводу звонков и девушек! – Ксюха со свойственной ей ветреностью уже переключилась на следующую тему разговора. – Знаешь, кто мне вчера вечером звонил? Ну, когда Шурик этих козлов раскидал? Я только потом поняла, кто это был! Помнишь Машку? Ну, ёкарный бабай, ну Машку-барби, ну из академии! Ёлка, не тупи, ее нельзя не помнить!
Тут Ксюха была права. Машку-барби не помнить было нельзя.
Девчонки учились на четвертом курсе, когда в академии появилось это чудо. Каждый, кто первый раз видел блондинку-первокурсницу, терял дар речи и начинал заикаться от восхищения. Мужчины особенно.
Красоты Машка была необыкновенной. Ее юбчонки, длиной эдак сантиметров десяти от талии, открывали народу дивной стройности и длины ноги, к которым был готов упасть любой представитель сильного пола старше шести лет отроду. Ее правильное, словно выточенное из сияющего камня личико сводило с ума все живое: аккуратный, чуть вздернутый носик, пухлые губки (Анджелина Джоли курит в углу от зависти) манили на небеса, а огромнейшие, чуть влажные, как у олененка Бэмби, только голубые глазищи, обрамленные пушистыми ресницами, были раз и навсегда признаны самыми красивыми глазами в Академии за всю ее историю.
То есть все женское население Академии Машку ненавидело.
Соответственно, все мужское население Академии Машку обожало. Даже тогда, когда она открывала рот, чтобы что-нибудь сказать. А несла она обычно такую пургу, что даже столовского кота Бутера иногда начинало подташнивать.
Про то, как Машка училась, думаю, говорить не надо – она не училась, она блистала. Все женщины-преподаватели (кто предвзято, кто честно за тупость невбубенную) красавицу валили по-страшному и выше «неуда» никогда не ставили.
А мужики, в том числе декан факультета и лично ректор, при виде Машеньки начинали блеять, вне зависимости от научных званий и уровня интеллекта, и, не глядя, писали в зачетку девушки «отл.» – потому как, по их мнению, такая красота вообще думать не должна! Ей по статусу не положено.
Эти же декан и ректор регулярно вытаскивали к себе на ковер озлобленных дам-преподавательниц, приказывали исправить Машеньке все «неуды», чем окончательно доводили профессорш и доцентш до истерик и попыток суицида.
А Машенька взирала на всю эту нелепую возню вокруг себя с высоты ста семидесяти сантиметров (плюс каблуки двенадцать) и томно вздыхала.
Она всю жизнь так делала – как только в детском саду ей сказали, что она самая красивая и будет на утреннике принцессой, так у Маши мозг и перестал работать. А зачем? Да незачем. Ненужный износ оборудования.
– А чего она вдруг тебе позвонила? Она где сейчас? Чем занимается?
Ёлка вскинула бровь. Нет, ну правда очень странно – Машка-барби и вдруг звонит Ксюхе! Вот уж чего себе нельзя было представить, так это чтобы эти две противоположности вдруг подружками оказались.
– Да пес знает! – Ксюха пожала плечами. – Мне вообще не до нее в тот момент было, знаешь ли, у меня лучшую подружку убивали. Она чего-то там орала про хелп ми и про рабство.
Телохранители обиделись: что значит подружку убивают? Кто бы только попробовал их подопечную убить! Ёлка задумчиво отхлебнула сок из Ксюхиного стакана. Кстати, а почему этот французский подхалим подружке соку свежевыжал, а про нее, Ёлку, забыл? Что за дискриминация?
– Ща узнаем! – Ксюха галопом ускакала куда-то в глубь огромной квартиры. Ага, понятно, опять телефон в куртке забыла.
Пока она за ним по этим хоромам мечется, можно успеть спокойно позавтракать и почитать сегодняшнюю прессу – квартира у Ёлки была огромная, бегать Ксюха будет долго.
Стив Ксюху обожал. Мало того, что ее классический, за многие годы доведенный бабушкой Леви до совершенства французский язык был бальзамом на снобистскую парижскую душу Стива, так еще и сама девушка нравилась ему до невероятности!
– Боже мой, Стив, я вас умоляю, женитесь, наконец, на мне! – В больших темных глазах Ксюхи плескалась такая нежность, что любой мужчина на месте повара бросил бы все и ушел за этой красавицей на край света. – Стив, вы гений! Это просто гениально вкусно!
Ага, все понятно. Страшно ведущийся на любого уровня лесть Стив успел соорудить для Ксюхи хрустящие диетические канапе из тостов, курицы и какой-то зелени. Ксюха эти канапе обожала и была готова петь любые дифирамбы в адрес автора этой вкусноты.
Стив зарделся, изящно промучрал что-то эротично-благодарственное себе под нос и поставил перед Ксюшей высокий запотевший стакан со свежевыжатым грейпфрутовым соком.
– Мerci bien! – мурлыкнула в ответ красотка.
Стив заулыбался, зачарованно любуясь тем, как темноволосая красавица уничтожает вкуснейшие канапе, и только после того, как удовлетворился увиденным, обратил внимание на свою непосредственную хозяйку.
– Ваш завтрак, mademoiselle! – торжественно сообщил он, выставляя перед Элкой тарелки-тарелочки-хлебницы-масленки-вилочки-ложечки-и-прочее-все-что-полагается-для завтрака приличным девушкам.
– Тout était très bien! – Довольно откинулась в кресле Ксюха и тут же перешла на великий и могучий: – Ну ты, мать, вчера шороху наделала в родном городишке!
Она бесцеремонно вытащила из рук Терминатора-Саши какую-то газетенку и начала тыкать ею в лицо жующей Ёлке:
– Папа Уткин сегодня утром был отстранен от занимаемой должности! С лишением всех регалий и почестей! На него уже дело завели! Бывшие коллеги, еще вчера активно вылизывавшие высокопоставленную задницу, уже сегодня дают интервью и показания о коррумпированности бывшего начальника! Даже в местной «Мурзилке» напечатали разоблачающую статью! Рядом с репортажем об аресте его единственного сына – наркомана и уголовника!
Ёлка пожала плечами – мол, ну кто ж тут виноват?
– Мой папа2 сегодня с утреца хлобыстнул рюмаху коньячку на радостях! – продолжала Ксюха. – Представляешь! Мой непьющий папаша, хлещущий коньяк в восемь утра! Ему этот Уткин последние полгода так пакостил, что папа2 уже о найме киллера начал задумываться! А тут ты, блин, не вовремя на улицу вышла! Кстати, а почему нигде нет ни слова о твоем участии во всей этой заварухе? Газеты про какую-то спланированную операцию доблестных ментов пишут – мол, и папу и сына давно пасли и наконец-то взяли с поличным… Но мы-то знаем, где кошка порылась!
– Мы знаем, и этого достаточно, – спокойно, но безапелляционно подытожил Евгений. Он внимательно посмотрел на Оксанку: мол, понятно?
Ксюха тут же успокоилась, кивнула, мол, чего ж тут непонятного, и переключилась на не менее волнующую тему:
– Слышь, а тот твой вчерашний красавчик, он кто? Куда потерялся? Я думала, ты с ним уедешь!
Блин, ну ведь же не отстанет, пока все не выпытает!
– Он тренер по какому-то там тейквондо. Договорились сегодня днем созвониться и романтично погулять где-нибудь в парке… – оптом вывалила всю информацию Ёлка.
– «Где-нибудь в парке», – передразнила Оксанка подружку. – Твоим орлам опять придется полгорода оцеплять, чтобы ты смогла с юношей погулять! Пожалела бы парней, назначала бы свидания в замкнутых пространствах, чтоб им легче работалось!
Ксюха подмигнула «орлам», те показушно-горестно вздохнули в унисон, мол, чего поделать, работа у нас такая…
– А когда он обещал позвонить? Или ты ему звонить будешь? Помнишь, как нам бабуля всегда говорила: девушка никогда не должна звонить первой молодому человеку и напрашиваться на свидания! Так что сама не звони!
Девчонки прыснули. Лекции бабушки Леви – это отдельная глава в их жизни. То, как воспитывала девочек старушка княжеских кровей, они не забудут никогда…
– Кстати, по поводу звонков и девушек! – Ксюха со свойственной ей ветреностью уже переключилась на следующую тему разговора. – Знаешь, кто мне вчера вечером звонил? Ну, когда Шурик этих козлов раскидал? Я только потом поняла, кто это был! Помнишь Машку? Ну, ёкарный бабай, ну Машку-барби, ну из академии! Ёлка, не тупи, ее нельзя не помнить!
Тут Ксюха была права. Машку-барби не помнить было нельзя.
Девчонки учились на четвертом курсе, когда в академии появилось это чудо. Каждый, кто первый раз видел блондинку-первокурсницу, терял дар речи и начинал заикаться от восхищения. Мужчины особенно.
Красоты Машка была необыкновенной. Ее юбчонки, длиной эдак сантиметров десяти от талии, открывали народу дивной стройности и длины ноги, к которым был готов упасть любой представитель сильного пола старше шести лет отроду. Ее правильное, словно выточенное из сияющего камня личико сводило с ума все живое: аккуратный, чуть вздернутый носик, пухлые губки (Анджелина Джоли курит в углу от зависти) манили на небеса, а огромнейшие, чуть влажные, как у олененка Бэмби, только голубые глазищи, обрамленные пушистыми ресницами, были раз и навсегда признаны самыми красивыми глазами в Академии за всю ее историю.
То есть все женское население Академии Машку ненавидело.
Соответственно, все мужское население Академии Машку обожало. Даже тогда, когда она открывала рот, чтобы что-нибудь сказать. А несла она обычно такую пургу, что даже столовского кота Бутера иногда начинало подташнивать.
Про то, как Машка училась, думаю, говорить не надо – она не училась, она блистала. Все женщины-преподаватели (кто предвзято, кто честно за тупость невбубенную) красавицу валили по-страшному и выше «неуда» никогда не ставили.
А мужики, в том числе декан факультета и лично ректор, при виде Машеньки начинали блеять, вне зависимости от научных званий и уровня интеллекта, и, не глядя, писали в зачетку девушки «отл.» – потому как, по их мнению, такая красота вообще думать не должна! Ей по статусу не положено.
Эти же декан и ректор регулярно вытаскивали к себе на ковер озлобленных дам-преподавательниц, приказывали исправить Машеньке все «неуды», чем окончательно доводили профессорш и доцентш до истерик и попыток суицида.
А Машенька взирала на всю эту нелепую возню вокруг себя с высоты ста семидесяти сантиметров (плюс каблуки двенадцать) и томно вздыхала.
Она всю жизнь так делала – как только в детском саду ей сказали, что она самая красивая и будет на утреннике принцессой, так у Маши мозг и перестал работать. А зачем? Да незачем. Ненужный износ оборудования.
– А чего она вдруг тебе позвонила? Она где сейчас? Чем занимается?
Ёлка вскинула бровь. Нет, ну правда очень странно – Машка-барби и вдруг звонит Ксюхе! Вот уж чего себе нельзя было представить, так это чтобы эти две противоположности вдруг подружками оказались.
– Да пес знает! – Ксюха пожала плечами. – Мне вообще не до нее в тот момент было, знаешь ли, у меня лучшую подружку убивали. Она чего-то там орала про хелп ми и про рабство.
Телохранители обиделись: что значит подружку убивают? Кто бы только попробовал их подопечную убить! Ёлка задумчиво отхлебнула сок из Ксюхиного стакана. Кстати, а почему этот французский подхалим подружке соку свежевыжал, а про нее, Ёлку, забыл? Что за дискриминация?
– Ща узнаем! – Ксюха галопом ускакала куда-то в глубь огромной квартиры. Ага, понятно, опять телефон в куртке забыла.
Пока она за ним по этим хоромам мечется, можно успеть спокойно позавтракать и почитать сегодняшнюю прессу – квартира у Ёлки была огромная, бегать Ксюха будет долго.
Глава 7
Весь полет Элка думала и сосредоточенно сопела. Куда летел самолет, почему она оказалась в нем, кто все эти люди вокруг – она просто не понимала. А объяснять, похоже, никто не собирался. Все вокруг были беспредельно милы и предусмотрительны, ловили каждый ее взгляд, выстилались перед ней шелковым ковриком – но почему они это делали, было непонятно.
А самая главная загадка – почему все это обрушилось на нее, на простую бедную девочку Эллу, сироту безработную? Вроде олигарха никакого из пасти акулы не спасала, трудовых и государственных подвигов не совершала – так тогда за что ей все эти почести? Может, у нее какие-нибудь суперорганы и они срочно нужны для пересадки персидскому шейху? Или она случайно стала свидетелем государственной измены и теперь из нее хотят выбить всю информацию? А может, в кофе подсыпан сильнейший наркотик и ее везут в арабские страны для продажи в бордель? И как можно сбежать из летящего самолета?
Сбежать не получилось. Всю дорогу от нее не отходили эти двое – здоровяк Александр и невысокий Евгений. Они пасли ее так, что девушка боялась даже в сторону посмотреть, – казалось, все, на что она посмотрит, будет разрушено этими двумя мужчинами.
Когда самолет приземлился, вся его команда – две сногсшибательные стюардессы и трое мужчин в летной форме – выстроились у выхода в почетном провожающем карауле. Лица мужчин были суровы, девушки улыбались, как на рекламе жвачки. Осмотреться, выйдя из самолета, ей тоже не удалось: прямо у трапа, вальяжно разместив свое длинное черно-хромированное тело, красовался лимузин. Еще круче екатеринбургского. И опять – прохладное нутро кожаного салона, тонированные стекла, перегородка между водителем и пассажирами.
Лимузин легко летел по улицам, для него не было красных светофоров и пробок – он не притормозил ни на мгновение. За темными окнами пролетали разномастные высокие дома и старинные особнячки. И вдруг…
Лимузин влетел на мост. И в окна открылся такой потрясающий вид, что у Элки перехватило дыхание. Ничего более прекрасного, чем панорама залитой солнцем Москвы, она никогда не видела.
– А можно перегородку убрать? – неизвестно кого попросила Ёлка. – Я хочу вперед смотреть…
– Не отвечает наша красота неземная. Кстати, с номера Машка звонила какого-то странного. Вообще заковыристый – как на хер послали, только цифрами. Код даже не российский… Где это девицу носит, интересно знать? А ты чего, все сожрала уже, что ли? Куда ж в тебя столько влезает? – Ксюшка прискакала из лабиринтов квартиры минут, наверное, через пять, если не больше. – Слышь, а на фига тебе такие хоромы огромные? Никак к этим пространствам привыкнуть не могу. Ты гостям карту местности выдавай, что ли! И походи тут на досуге, может, в углу чей скелет валяется – какие-нибудь воры выхода не нашли и передохли от отчаяния… Купила бы чего поскромнее!
– У этой квартиры есть три огромных преимущества. Первое – именно в моей гостиной сохранился оригинальный камин тыща восемьсот лохматого года. Такого в городе больше ни у кого нет. Второе – с моего центрального балкона можно плевать на самые дорогие машины города, потому как район престижный и люди тут живут небедные, соответственно тут тихо и спокойно, никаких тебе ночных воплей под гитару и гопников вонючих. И третье…
Договорить у Ёлки не получилось – на столе забренчал мобильный.
В отличие от Ксюхи Элла телефон нигде никогда не забывала. То есть забывала она его везде и постоянно, но вот так получалось, что без него она не оставалась ни на минуту. Потому что перемещение в пространстве этого самого телефона контролировали верные спутники – Евгений и Александр.
Если говорить честно, этот аппарат Элка откровенно не любила и мирилась с его наличием только по причине того, что это подарок. Подарок от человека, обижать которого не хотелось…
Это долбаное средство связи называлось Vertu Ascent Ti Ferrari. Стоило оно как чуть подержанная иномарка среднего класса! И ни фига это средство связи делать не умело.
О таких мелких житейских радостях, как плеер, фотоаппарат, и прочих необходимых девушке прибамбасах производители сего произведения искусства как-то не подумали. Замотались, наверное. Пока с ювелирами всякими заморачивались – про МР3 музычку подзабыли! Серьезно – эта куча денег звонила только полифоническими мелодиями!
Оно понятно, выложить принародно на стол Vertu – это охрененно круто, но Элка всю эту показную крутость терпеть не могла. Она ее органически не переваривала. И поэтому никакой ценности для себя в данном мобильном телефоне не видела.
А самая главная загадка – почему все это обрушилось на нее, на простую бедную девочку Эллу, сироту безработную? Вроде олигарха никакого из пасти акулы не спасала, трудовых и государственных подвигов не совершала – так тогда за что ей все эти почести? Может, у нее какие-нибудь суперорганы и они срочно нужны для пересадки персидскому шейху? Или она случайно стала свидетелем государственной измены и теперь из нее хотят выбить всю информацию? А может, в кофе подсыпан сильнейший наркотик и ее везут в арабские страны для продажи в бордель? И как можно сбежать из летящего самолета?
Сбежать не получилось. Всю дорогу от нее не отходили эти двое – здоровяк Александр и невысокий Евгений. Они пасли ее так, что девушка боялась даже в сторону посмотреть, – казалось, все, на что она посмотрит, будет разрушено этими двумя мужчинами.
Когда самолет приземлился, вся его команда – две сногсшибательные стюардессы и трое мужчин в летной форме – выстроились у выхода в почетном провожающем карауле. Лица мужчин были суровы, девушки улыбались, как на рекламе жвачки. Осмотреться, выйдя из самолета, ей тоже не удалось: прямо у трапа, вальяжно разместив свое длинное черно-хромированное тело, красовался лимузин. Еще круче екатеринбургского. И опять – прохладное нутро кожаного салона, тонированные стекла, перегородка между водителем и пассажирами.
Лимузин легко летел по улицам, для него не было красных светофоров и пробок – он не притормозил ни на мгновение. За темными окнами пролетали разномастные высокие дома и старинные особнячки. И вдруг…
Лимузин влетел на мост. И в окна открылся такой потрясающий вид, что у Элки перехватило дыхание. Ничего более прекрасного, чем панорама залитой солнцем Москвы, она никогда не видела.
– А можно перегородку убрать? – неизвестно кого попросила Ёлка. – Я хочу вперед смотреть…
– Не отвечает наша красота неземная. Кстати, с номера Машка звонила какого-то странного. Вообще заковыристый – как на хер послали, только цифрами. Код даже не российский… Где это девицу носит, интересно знать? А ты чего, все сожрала уже, что ли? Куда ж в тебя столько влезает? – Ксюшка прискакала из лабиринтов квартиры минут, наверное, через пять, если не больше. – Слышь, а на фига тебе такие хоромы огромные? Никак к этим пространствам привыкнуть не могу. Ты гостям карту местности выдавай, что ли! И походи тут на досуге, может, в углу чей скелет валяется – какие-нибудь воры выхода не нашли и передохли от отчаяния… Купила бы чего поскромнее!
– У этой квартиры есть три огромных преимущества. Первое – именно в моей гостиной сохранился оригинальный камин тыща восемьсот лохматого года. Такого в городе больше ни у кого нет. Второе – с моего центрального балкона можно плевать на самые дорогие машины города, потому как район престижный и люди тут живут небедные, соответственно тут тихо и спокойно, никаких тебе ночных воплей под гитару и гопников вонючих. И третье…
Договорить у Ёлки не получилось – на столе забренчал мобильный.
В отличие от Ксюхи Элла телефон нигде никогда не забывала. То есть забывала она его везде и постоянно, но вот так получалось, что без него она не оставалась ни на минуту. Потому что перемещение в пространстве этого самого телефона контролировали верные спутники – Евгений и Александр.
Если говорить честно, этот аппарат Элка откровенно не любила и мирилась с его наличием только по причине того, что это подарок. Подарок от человека, обижать которого не хотелось…
Это долбаное средство связи называлось Vertu Ascent Ti Ferrari. Стоило оно как чуть подержанная иномарка среднего класса! И ни фига это средство связи делать не умело.
О таких мелких житейских радостях, как плеер, фотоаппарат, и прочих необходимых девушке прибамбасах производители сего произведения искусства как-то не подумали. Замотались, наверное. Пока с ювелирами всякими заморачивались – про МР3 музычку подзабыли! Серьезно – эта куча денег звонила только полифоническими мелодиями!
Оно понятно, выложить принародно на стол Vertu – это охрененно круто, но Элка всю эту показную крутость терпеть не могла. Она ее органически не переваривала. И поэтому никакой ценности для себя в данном мобильном телефоне не видела.