Страница:
Ирина Пушкарева
Проститурция, или Восток – дело темное
Глава 1
Мать моя в коньках на босу ногу! Это что ж такое деется!!! Ох, ну ни фига ж себе! Сдается, вечер классически перестает быть томным. Называется – вляпалась. По самое «не могу». И «не хочу». Как говорили в замечательной телепередаче «ОСП-студия» – «И что туда понесло вашего бывшего сына?» В нашем случае – дочку.
А начиналось все так мило! Почти прилично и в меру запойно. Можно даже сказать, что все начиналось в рамках закона и прочих условностей…
Короче, однажды теплым летним вечером решили две подружки культурно обогатиться и нескучно провести время. И забурились в местный ночной клуб. Приезжую группу послушать и пива с мартини испить в разумных (ну, или как там получится) количествах. А еще на других посмотреть и себя, естественно, тоже показать. В люди, короче, выбрались. В свет, так сказать. Побомондиться решили девушки.
Собрались они, джинсы от кутюр подраннее надели, футболки максимально неприличные на стройные тела свои натянули, волосы пенами-гелями уложили – и, красиво виляя попами, потащились на концерт гастролирующих знаменитостей. Событие же какое! Группа известная в родной Екатеринбург приехала! Будут в ужасно модном ночном клубе петь! Весь бомонд соберется! Тусовка и все такое! Согласитесь, ну как двум незамужним, в меру привлекательным барышням не навести марафет максимально и не выдвинуться в летнюю ночь в поисках приключений на красиво виляющие попы?
Выглядели обе подружки симпатично – в свои двадцать пять обе были свежи, непотрепанны и подтянуты. На фоне профурсеток более юного возраста они нисколько не проигрывали. Даже наоборот – мало того, что были весьма хороши собою, так еще обходились и без присущего юным созданиям женского пола истеричного поведения и неконтролируемого блеска алчности в глазах! Просто две в меру юные, самодостаточные, ненужными проблемами не перегруженные девицы с печатью разума на симпатичных физиономиях.
Ту, что повыше, звали Оксанкой, для родных-близких-хорошо знакомых просто Ксюша. Вторую, ростом пониже и внешностью поблеклей, – Элла. Ксюха на фоне своей подружки выглядела чуть более выигрышно – бюст попышнее, попка покруглее, ярко-брюнетистая шевелюра поэффектней.
Вообще-то Ксюша еще со школы выделялась среди остальных девочек. Природа к ней отнеслась очень по-доброму и подарила длинные ноги, глубокие темно-синие глазищи вполлица. В придачу в голове у девочки размещались здравый смысл и нетипичный для девушки ум. Но мало этого – еще и с родственниками Оксанке сильно повезло.
Ее папа, Борис Семенович Леви, талантливый инженер, в силу природного ума, а также национальной склонности к карьеризму занимал довольно высокую техническую должность на одном из уральских заводов-гигантов и был человеком небедным и со связями. Он всегда работал много и успешно. Постоянно мотался по командировкам в пределах необъятной Родины. Более того, Борис Семенович был настолько уникальным специалистом, что его, человека с такой фамилией и такой записью о национальности в паспорте, регулярно выпускали аж за границу на различные выставки и симпозиумы! Потому как обойтись без него тогдашняя промышленность ну никак не могла!
Хотя чего там врать (ха-ха-ха), всесильные суровые кэгэбэшные дядьки в погонах несколько раз пробовали в заграничных поездках заменить не очень, по их мнению, благонадежного товарища Леви на какого-нибудь технически безграмотного, но идеологически правильного чинушу. Однако ни разу такие затеи ничем хорошим не заканчивались.
На международных выставках чинуши блеяли, краснели и на вопросы об устройстве нового станка для токарных работ уклончиво отвечали цитатами из «Малой земли», что, конечно, было очень верно по партийной линии, но в рамках промышленной выставки выглядело глуповато. В итоге приходилось в спешном порядке выписывать из Свердловска товарища Леви, дабы совсем не опозориться перед зарубежными партнерами. И товарищ Леви срочно приезжал, всех спасал, ухитрялся в течение трех дней до конца выставки заключить несколько выгоднейших для Родины международных контрактов и, довольный своей значимостью, возвращался в родной уральский город, к семье, друзьям и коллегам. Остаться в вожделенном для большинства советских граждан зарубежье Борис Семенович не пытался ни разу. То ли не видел он своего места в светлом капиталистическом завтра, то ли в социалистическом сегодня его настолько все устраивало. На провокационные вопросы завистников и сочувствующих, мол, чего ж ты, Боря, со всеми своими талантами и национальностью до сих пор не свалил как минимум на историческую родину, товарищ Леви отвечал пафосными словами из пафосных же коммунистических кинофильмов, мол, Родина у человека одна, а Советский Союз – это край безграничных возможностей. Сам же при этом хитро посмеивался и гладил по черноволосой кучерявой головке свою единственную наследницу, Ксюшку.
Дочь свою Борис Семенович обожал и всячески баловал. У девочки было настоящее детство с самыми лучшими игрушками, красивыми платьицами и вкусной колбасой. Папа прощал ей детские шалости, в меру возможностей лично посещал родительские собрания в школе и, как мог, занимался воспитанием любимого чада.
Но при всем при этом бескрайнем баловстве и потакании девочка выросла на редкость умненькой и сообразительной. Тут, скорее всего, сказались воспитание и жесткий контроль со стороны мудрой интеллигентной еврейской бабушки, которая, в отличие от своего сына, Ксюшиного папы, гоняла девочку за сгорбленную спину, заставляла учить два иностранных языка и ужасно ругалась в случае неправильного обращения внучки со столовыми приборами.
И снобизма дешевого в девочке никогда не наблюдалось. Ну вот не принято было в их семье делить знакомых на «полезных» и «неполезных», а уж про материальный достаток друзей и приятелей вообще никто никогда не разговаривал! А оно ведь как обычно получается – как в семье к окружающей действительности относятся, так потом дети себя по жизни и ведут. В семье Леви ко всем относились очень доброжелательно и без всякого носозадирательства. Ксюшины мама с папой всегда радовались гостям, и, когда к дочери заглядывали подружки-одноклассницы, родители принимали их душевно и с пирожными. В семье никогда не было разделений «ты с этой девочкой не дружи, у нее папа простой сантехник, а вот у этого мальчика папа директор, его надо на день рождения пригласить!». Вот такая обычная советская небедная еврейская семья…
Другое дело, что годам к тринадцати Ксюша сама перестала приглашать в гости одноклассников. И друзей у нее практически не было. Друг, он ведь согласно тогдашней всеобщей пропаганде, какой должен быть? Он же должен за тебя в огонь и в воду, он же должен быть надежным и бескорыстным, верным товарищем и вообще плечом в трудную минуту!
А на деле все оказалось совсем по-другому. «Друзья» Оксанке попадались большей частью завистливые, корыстные и на редкость ограниченные.
– Оксана, я же твоя подружка? Ты должна подарить мне эту куклу! Друзья ведь должны делиться!
Когда Ксюша столкнулась с таким заявлением в первый раз, она растерялась и притихла. С одной стороны, делиться-то, конечно, надо… Но вот с какой стати? Почему это она должна свою любимую красавицу-куклу кому-то отдавать, даже если так положено делать?
– Конечно, Ксюша, у тебя папаша вон какой! У него деньжищ немерено! Что тебе стоит дать мне поносить свою кофточку? У тебя таких кофточек пять штук!
Дык, а кто, собственно, мешает твоим родителям тебе такую же кофточку купить? И вообще, бабушка говорит, что носить чужие вещи негигиенично! А с другой стороны, если не подарить и не поделиться – разговоры какие-то непонятные начинаются, мол, Ксюша Леви зазнайка, гордячка и вообще нос задрала! Кому ж захочется, чтобы про него так говорили?
Остается одно из двух – или терпеть, или не дружить… Почему-то вариант «не дружить» для Оксаны оказался более предпочтительным.
Потихонечку круг ее близких знакомых и друзей становился все меньше и меньше – девочка аккуратно прекращала общаться с теми, кто откровенно клянчил и завидовал. Дальше стало еще хуже – когда Оксана и, соответственно, одноклассники ее повзрослели, началась вообще полная ерунда. Почему-то для большинства знакомых стало нормальным делом занимать у Ксюши денег – совершенно осознанно подразумевая, что отдавать их никто не собирается. А че, с нее ж не убудет! Попросит у папаши, у него этого добра навалом! И такая дребедень – каждый день…
Годы шли. Борис Семенович рано, но благородно седел. Жизнь в стране менялась – стремительно и кардинально. Заводы разорялись, народ повально беднел, идеалы менялись, стабильность рушилась со звоном свысока упавшего медного таза. Вовремя сообразивший, куда и откуда дует ветер перемен, товарищ Леви душевно попрощался с коллегами по работе, поклялся всем, кому только можно, в дружеской поддержке и ушел в большой бизнес. Вот тут-то и пригодились все его иностранно-выставочные знакомства, зарубежные связи и прочие блага острого ума и национальной хватки.
В отличие от большинства тогдашних бизнесменов, Борис Семеныч занялся не спекуляциями и воровством, а вложил все накопленные и по-умному сохраненные в девальвации и кризисы сбережения в производство и научно-технические разработки. «Крутые пацаны» над ним подшучивали, бандиты и рэкетиры научную крысу не трогали – и как-то так получилось, что он со свойственными ему осторожностью и здравомыслием к Ксюшиным пятнадцати годам стал одним из самых знаменитых и богатых людей в уже опять Екатеринбурге. Все его уважали, кое-кто побаивался, а некоторые и вовсе в политики пропихнуть пытались. Но бизнесмен Леви в политику не шел, со старыми друзьями продолжал поддерживать теплые отношения, славой своей и богатством ничуть не кичился.
У Ксюши же в связи с папиными успехами друзей вообще не осталось. Потому как большинство приятелей и одноклассников решили вдруг по любому поводу пользоваться знакомством с дочерью одного из самых «крутых мэнов» города и с навязчивым дебилизмом все время Ксюшу доставали. По любому поводу развязные подростки заявлялись к высокой красотке и гнусавыми ломающимися голосами озвучивали свои проблемы – мол, так и так, Ксюха, тут такой вот праблам приключился. Типа хелп необходим. И какая тут может быть искренняя дружба? Да никакой, чесслово…
Дело дошло до того, что Ксюше регулярно приходилось сначала офигевать от наглости, а потом (несмотря на интеллигентную бабушку и академическое воспитание) посылать на так называемый йух совсем уж оборзевших людей из ближнего окружения. Народ как с ума посходил – клянчили, просили, намекали о таких вещах, что в принципе при чем тут небедный еврей, было непонятно…
– Ой, Оксан, а ты не могла бы со своим папой поговорить, чтобы он с главврачом договорился, мне аборт надо делать, а без разрешения родителей никто ничего делать не будет…
Когда слегка придурковатая одноклассница подловила Ксюшку в школьном туалете с этой, мягко скажем, странной просьбой, у Оксанки едва не приключился приступ бешенства!
– Чего? – Нет, ну, наверное, показалось, может, это просто эхо так затейливо скачет по общественному ватерклозету, странными словами отражаясь в колотом кафеле?
Ну не может же человек в здравом уме такие вещи говорить!
И при чем тут, собственно, папа? Он вроде как в связях с несовершеннолетними кобылами замечен не был никогда…
– Чего-чего! – Прыщавая девица с не по годам выдающимся бюстом и переизбытком косметики на неухоженном лице сквозь зубы сплюнула на затоптанный детскими ботинками пол. – Залетела я! Предки узнают – убьют! Аборт делать надо!
– И что? Ну, ты дура, это понятно, а я-то тут при чем? И тем более папа! Если надо что-то делать, иди делай! – Ксюха все еще силилась понять свое место во всей этой истории.
– Да нельзя мне без разрешения родителей аборт делать! Я же несовершеннолетняя!!! Я попробовала к главврачу сунуться, ну, чтобы меня почистили, так эта сучка меня чуть не убила! – Девица горестно вздохнула и вот прям искренне в очередной раз поразилась человеческой подлости…
– И что? Я-то тут при чем? Это мой ребенок? Или папин? – Нет, у этой дуры действительно на почве раннего токсикоза голову сильно оторвало.
– Ну как при чем? Откуда я знаю, чей это ребенок? Просто у тебя же папаша – знаменитость местная! И денег у него полно! Скажи ему, пусть он сходит с врачихой поговорит! Пусть взятку сунет! Ты же должна мне помочь! Кстати, ты мне еще денег на аборт дай, а то у меня нету! С тебя ж не убудет!
Жертва акселерации в итоге так и не поняла, почему на нее вдруг разорались, стукнули сумкой по голове и послали в… Короче, далеко и такими затейливыми оборотами, что даже случайно (ну как случайно – стояла и уши грела, как же еще!) подслушавшая весь этот дурацкий разговор виртуозная матерщинница, уборщица тетя Фая, Оксанку с того момента страшно зауважала и даже потом завхозу по секрету сообщила, что евреи на самом деле нормальные люди, что зря на них наговаривают…
Были и другие случаи, не менее нелепые – кто-то звонил посреди ночи из милиции, куда попал за пьяный угон чужой машины, и требовал вызволить его из лап гайцов, кто-то заявлялся к Ксюше с бредовыми идеями и бизнеспроектами для папы, а уж про юных охотниц за папиными капиталами, пытающихся через дружбу с Оксанкой попасть в гостеприимный дом Леви для дальнейшего соблазнения и окольцовывания богатенького Бориса Семеновича, даже говорить стыдно. Ксюха их как минимум штук шесть насчитала – этих псевдоподружек с острым маникюром и алчно-соблазнительным взором…
Вот и спрашивается – как с такими людьми близкие отношения завязывать? Да никак!
Так что если слегка перефразировать Николая Рубцова и его великие стихи «Про зайца», ситуация с задушевными друзьями-приятелями у Ксюхи обстояли примерно так:
Думал, горестно вздыхая, – что друзей-то у него, Кроме дедушки Мазая, не осталось НИ-КО-ГО!..
Одна только задушевная подружка была у Ксюши. Они лет с восьми дружили – с тех самых пор, когда интеллигентная Ксюшина бабушка решила, что осанка и гибкость у девочки не идеальны, и, не слушая никаких возражений, практически насильно записала внучку в кружок художественной гимнастики.
Там-то, в раздевалке, и познакомилась Оксанка с маленькой хрупкой девочкой Эллой.
Сначала они вообще-то подрались. Чешки не поделили, такое у девочек бывает. Потом за эту некрасивую драку обе получили по ушам от пришедших забирать своих детишек старших родственниц – бабушка совершенно классически взяла Ксюшку за ухо и повела растрепанную внучку извиняться перед Эллой и ее мамой за безобразное поведение своего ребенка. Бабушка была искренне уверена, что за свою драчливость девочка должна потупить взор и рассыпаться в искреннем раскаянии.
Эллина же мама также не менее классически взяла за ухо свою красотку и повела по тем же делам – извиняться. Ей тоже за Элку стыдно было.
В итоге извинялись друг перед другом женщины – каждой было стыдно за поведение своей драчуньи-гимнастки. Пока извинялись, познакомились, нашли какие-то общие темы для разговора и очень друг другу понравились. А юные гимнастки тем временем сплотились и пошли бить остальных девочек. Тех самых, которые видели позорные шествия в позе «за ухо» и начали смеяться над Ксюшей и Элкой. Зря начали. Потому что совместное битье за издевательства ох как объединяет!
Дело тогда закончилось походом всей компании в гости к Элке и ее маме, мазанием ссадин зеленкой и дружным распитием чая с плюшками. Вот так и подружились. Причем подружились всерьез и надолго. Вместе несколько лет ходили на художественную гимнастику. Обе подавали неплохие надежды, однако большому спортивному будущему, увы, не суждено было сбыться…
Случилось так, что во время тренировки Ёлка (так звала подружку Оксана) неудачно упала спиной на бревно и получила травму. Девочке повезло – травма оказалась несерьезной, но вот на мечтах стать великой гимнасткой пришлось поставить крест. Оксанке без подружки в спортивной секции стало скучно – и она, сурово глядя в бабушкины глаза, безапелляционно заявила о завершении спортивной карьеры. Бабушка спорить не стала, лишь демонстративно выпила валерьянки – ну не хочет ребенок олимпийское золото со всего мира домой привозить, и не надо. И без золота обойдемся.
А дружба у девочек не закончилась. Они продолжали после школы вдвоем шляться по городу, сплетничать о мальчиках и учителях и доверять друг другу серьезные девичьи тайны. Почему-то сложилось так, что большую часть времени подружки проводили не в шикарной квартире Леви, а в скромной, бедненько обставленной хрущевке-однушке, принадлежавшей Элке и Элкиной маме. Ну, оно и понятно – кому ж захочется сидеть под присмотром суровой бабушки в то время, когда есть пустая хата, а Элкина мама домой приходит только к семи вечера? Весь день свобода и раздолье!
Папа Элкин с работы вообще никогда не приходил, потому как папы этого не было. Нет, ну в принципе он, конечно, когда-то был, как же без этого, но с самого Ёлкиного рождения папа ошивался неизвестно где, домой по вечерам он не возвращался и своим присутствием девочек не утомлял.
Так они и жили – дружили, гуляли, регулярно вляпывались в разные истории и синхронно получали по шее от заботливых родителей за эти вляпывания – и дружбой этой своей ужасно дорожили.
И еще. В приятельских отношениях девочек был один немаловажный факт. За все их многолетнее знакомство Элка, девочка из очень небогатой семьи, так и не научилась пользоваться этой дружбой в корыстных целях – ни разу не обратилась к Ксюшке с просьбой поносить кофточку или подарить игрушку. Скорее даже наоборот – Ёлкина мама, потрясающая рукодельница и на все руки мастерица, регулярно вязала шали для Ксюшкиной бабушки и дарила необыкновенной красоты самодельных кукол самой Ксюше.
Ксюха визжала от восторга, обожала эти подарки больше всех импортных игрушек, вместе взятых, а бабушка рассекала в хендмейдовской одежде и кокетничала с мужчинами среднего возраста, изящно завернувшись в вишневую шаль.
Никто никого ни о чем никогда не просил и никто никому ничего не был должен! И дружба от этого только крепла.
Даже когда девочки закончили школу и, почти не сговариваясь, уверенным шагом направились поступать в Уральскую юридическую академию, ни у Ёлки, ни у ее мамы даже мысли не было заикнуться о возможной помощи со стороны к тому времени уже почти всемогущего Бориса Леви.
Элка поступила сама – сдала все экзамены, набрала необходимое количество проходных баллов и принялась учиться со свойственной ей обстоятельностью и серьезностью. Оксанка же подошла к проблеме получения высшего образования более легкомысленно. Оно и понятно – о том, что она может не поступить, никто даже не задумывался – девушка действительно выросла не только красавицей, но и откровенной умницей.
Вот так вот и жили-дружили две девушки-подружки: высокая темноволосая красавица Оксана Леви и тоненькая, изящная, кареглазая Ёлка. Годы шли, девушки регулярно общались, влюблялись, так же, как в детстве, делились секретами и советовали друг дружке, как дальше жить.
За годы учебы в Академии Ёлка успела сходить замуж и через год из этого замужества вернуться. Оксана же в плен Гименею не торопилась и в поклонниках была разборчивей подружки.
На последнем курсе Элка осталась сиротой – у нее умерла мама. Умерла внезапно и при этом совершенно буднично. Просто однажды не вернулась с работы – стало плохо с сердцем. Коллеги вызвали «скорую», но спасти женщину врачи не успели.
Ёлка осталась совсем одна. Хотя – не одна. С ней рядом была семья Леви. Наверное, это был первый и единственный случай, когда Элла воспользовалась помощью своей подруги и ее семьи. Борис Семенович полностью взял на себя все хлопоты и расходы, связанные с похоронами. Ксюшка ежеминутно, круглые сутки была рядом с подружкой. Старенькая уже бабушка Леви плакала и пекла блины на поминки…
После окончания Академии Ёлка в Екатеринбурге долго не задержалась. Через пару месяцев после получения диплома девушка собрала вещи, закрыла хлипкую дверь родной хрущевки и уехала в Москву. Там и осталась жить. Ну, так получилось…
Свою единственную дочь Оксану Борис Семенович ни в какую Москву не отпустил, да та особенно и не рвалась уезжать из-под папиного заботливого крылышка. Она осталась жить в Екатеринбурге. Но видеться подружки не перестали. Во-первых, Ксюха, будучи девицей шустрой и легкой на подъем, регулярно моталась в столицу нашей родины – то шопинг себе устраивала, то просто развеяться, а во-вторых, Ёлка сама время от времени наезжала в родной город по разным там делам или просто отдохнуть.
То есть дружба эта школьная не разрушилась – она просто растянулась между городами…
Так вот. Накрасились они, значит, оделись понеприличней и на каблуках неимоверной высоты потопали на концерт замечательной, когда-то созданной в родном Свердловске группы «Мисс Марпл». За руль решили не садиться – под хмельком девушки машинами принципиально не управляли, а в том, что вечер закончится во хмелю, никто не сомневался. Машину папы Леви со штатным шофером в комплекте решили тоже не брать – иначе завтра утром всемогущий олигарх будет в курсе того, как великовозрастные девицы провели время. А зачем папе быть в курсе? Зачем нервы лишний раз тревожить?
В «ночник» отправились на такси. И добрались без приключений. Казалось бы – ну вот чего еще может случиться?
Ну посидели девчонки за столиком в самой офигенной VIP-зоне, ну скушали некоторое количество «Martini Bianko» (чистый вермут прямо за столиком из бутылок в бокалы разливаем, капельку вишневого сока сами же добавляем, и никаких барменов – такая традиция!) – ничего ж, как говорится, не предвещало! Да, под любимые песни любимой группы поплясали, с музыкантами на брудершафт спиртного тяпнули – а как без этого?
Кстати, эти самые музыканты с девушками тяпали вовсе не по причине VIP-шности столика. Еще когда «Мисс Марпл» были никакой не знаменитой супергруппой, начинающие музыканты познакомились с Оксанкой и Элкой в парке на скамейке. И с тех пор периодически приглашали девчонок на домашние концерты.
Это уже потом девочки стали крутыми, а юноши – звездными. Но выпить на брудершафт с тех пор никто не отменял!
Вот вроде же мирно, спокойно себя вели. На конфликты не нарывались, простым людям отдыхать не мешали. Просто время весело проводили. И что?
А начиналось все так мило! Почти прилично и в меру запойно. Можно даже сказать, что все начиналось в рамках закона и прочих условностей…
Короче, однажды теплым летним вечером решили две подружки культурно обогатиться и нескучно провести время. И забурились в местный ночной клуб. Приезжую группу послушать и пива с мартини испить в разумных (ну, или как там получится) количествах. А еще на других посмотреть и себя, естественно, тоже показать. В люди, короче, выбрались. В свет, так сказать. Побомондиться решили девушки.
Собрались они, джинсы от кутюр подраннее надели, футболки максимально неприличные на стройные тела свои натянули, волосы пенами-гелями уложили – и, красиво виляя попами, потащились на концерт гастролирующих знаменитостей. Событие же какое! Группа известная в родной Екатеринбург приехала! Будут в ужасно модном ночном клубе петь! Весь бомонд соберется! Тусовка и все такое! Согласитесь, ну как двум незамужним, в меру привлекательным барышням не навести марафет максимально и не выдвинуться в летнюю ночь в поисках приключений на красиво виляющие попы?
Выглядели обе подружки симпатично – в свои двадцать пять обе были свежи, непотрепанны и подтянуты. На фоне профурсеток более юного возраста они нисколько не проигрывали. Даже наоборот – мало того, что были весьма хороши собою, так еще обходились и без присущего юным созданиям женского пола истеричного поведения и неконтролируемого блеска алчности в глазах! Просто две в меру юные, самодостаточные, ненужными проблемами не перегруженные девицы с печатью разума на симпатичных физиономиях.
Ту, что повыше, звали Оксанкой, для родных-близких-хорошо знакомых просто Ксюша. Вторую, ростом пониже и внешностью поблеклей, – Элла. Ксюха на фоне своей подружки выглядела чуть более выигрышно – бюст попышнее, попка покруглее, ярко-брюнетистая шевелюра поэффектней.
Вообще-то Ксюша еще со школы выделялась среди остальных девочек. Природа к ней отнеслась очень по-доброму и подарила длинные ноги, глубокие темно-синие глазищи вполлица. В придачу в голове у девочки размещались здравый смысл и нетипичный для девушки ум. Но мало этого – еще и с родственниками Оксанке сильно повезло.
Ее папа, Борис Семенович Леви, талантливый инженер, в силу природного ума, а также национальной склонности к карьеризму занимал довольно высокую техническую должность на одном из уральских заводов-гигантов и был человеком небедным и со связями. Он всегда работал много и успешно. Постоянно мотался по командировкам в пределах необъятной Родины. Более того, Борис Семенович был настолько уникальным специалистом, что его, человека с такой фамилией и такой записью о национальности в паспорте, регулярно выпускали аж за границу на различные выставки и симпозиумы! Потому как обойтись без него тогдашняя промышленность ну никак не могла!
Хотя чего там врать (ха-ха-ха), всесильные суровые кэгэбэшные дядьки в погонах несколько раз пробовали в заграничных поездках заменить не очень, по их мнению, благонадежного товарища Леви на какого-нибудь технически безграмотного, но идеологически правильного чинушу. Однако ни разу такие затеи ничем хорошим не заканчивались.
На международных выставках чинуши блеяли, краснели и на вопросы об устройстве нового станка для токарных работ уклончиво отвечали цитатами из «Малой земли», что, конечно, было очень верно по партийной линии, но в рамках промышленной выставки выглядело глуповато. В итоге приходилось в спешном порядке выписывать из Свердловска товарища Леви, дабы совсем не опозориться перед зарубежными партнерами. И товарищ Леви срочно приезжал, всех спасал, ухитрялся в течение трех дней до конца выставки заключить несколько выгоднейших для Родины международных контрактов и, довольный своей значимостью, возвращался в родной уральский город, к семье, друзьям и коллегам. Остаться в вожделенном для большинства советских граждан зарубежье Борис Семенович не пытался ни разу. То ли не видел он своего места в светлом капиталистическом завтра, то ли в социалистическом сегодня его настолько все устраивало. На провокационные вопросы завистников и сочувствующих, мол, чего ж ты, Боря, со всеми своими талантами и национальностью до сих пор не свалил как минимум на историческую родину, товарищ Леви отвечал пафосными словами из пафосных же коммунистических кинофильмов, мол, Родина у человека одна, а Советский Союз – это край безграничных возможностей. Сам же при этом хитро посмеивался и гладил по черноволосой кучерявой головке свою единственную наследницу, Ксюшку.
Дочь свою Борис Семенович обожал и всячески баловал. У девочки было настоящее детство с самыми лучшими игрушками, красивыми платьицами и вкусной колбасой. Папа прощал ей детские шалости, в меру возможностей лично посещал родительские собрания в школе и, как мог, занимался воспитанием любимого чада.
Но при всем при этом бескрайнем баловстве и потакании девочка выросла на редкость умненькой и сообразительной. Тут, скорее всего, сказались воспитание и жесткий контроль со стороны мудрой интеллигентной еврейской бабушки, которая, в отличие от своего сына, Ксюшиного папы, гоняла девочку за сгорбленную спину, заставляла учить два иностранных языка и ужасно ругалась в случае неправильного обращения внучки со столовыми приборами.
И снобизма дешевого в девочке никогда не наблюдалось. Ну вот не принято было в их семье делить знакомых на «полезных» и «неполезных», а уж про материальный достаток друзей и приятелей вообще никто никогда не разговаривал! А оно ведь как обычно получается – как в семье к окружающей действительности относятся, так потом дети себя по жизни и ведут. В семье Леви ко всем относились очень доброжелательно и без всякого носозадирательства. Ксюшины мама с папой всегда радовались гостям, и, когда к дочери заглядывали подружки-одноклассницы, родители принимали их душевно и с пирожными. В семье никогда не было разделений «ты с этой девочкой не дружи, у нее папа простой сантехник, а вот у этого мальчика папа директор, его надо на день рождения пригласить!». Вот такая обычная советская небедная еврейская семья…
Другое дело, что годам к тринадцати Ксюша сама перестала приглашать в гости одноклассников. И друзей у нее практически не было. Друг, он ведь согласно тогдашней всеобщей пропаганде, какой должен быть? Он же должен за тебя в огонь и в воду, он же должен быть надежным и бескорыстным, верным товарищем и вообще плечом в трудную минуту!
А на деле все оказалось совсем по-другому. «Друзья» Оксанке попадались большей частью завистливые, корыстные и на редкость ограниченные.
– Оксана, я же твоя подружка? Ты должна подарить мне эту куклу! Друзья ведь должны делиться!
Когда Ксюша столкнулась с таким заявлением в первый раз, она растерялась и притихла. С одной стороны, делиться-то, конечно, надо… Но вот с какой стати? Почему это она должна свою любимую красавицу-куклу кому-то отдавать, даже если так положено делать?
– Конечно, Ксюша, у тебя папаша вон какой! У него деньжищ немерено! Что тебе стоит дать мне поносить свою кофточку? У тебя таких кофточек пять штук!
Дык, а кто, собственно, мешает твоим родителям тебе такую же кофточку купить? И вообще, бабушка говорит, что носить чужие вещи негигиенично! А с другой стороны, если не подарить и не поделиться – разговоры какие-то непонятные начинаются, мол, Ксюша Леви зазнайка, гордячка и вообще нос задрала! Кому ж захочется, чтобы про него так говорили?
Остается одно из двух – или терпеть, или не дружить… Почему-то вариант «не дружить» для Оксаны оказался более предпочтительным.
Потихонечку круг ее близких знакомых и друзей становился все меньше и меньше – девочка аккуратно прекращала общаться с теми, кто откровенно клянчил и завидовал. Дальше стало еще хуже – когда Оксана и, соответственно, одноклассники ее повзрослели, началась вообще полная ерунда. Почему-то для большинства знакомых стало нормальным делом занимать у Ксюши денег – совершенно осознанно подразумевая, что отдавать их никто не собирается. А че, с нее ж не убудет! Попросит у папаши, у него этого добра навалом! И такая дребедень – каждый день…
Годы шли. Борис Семенович рано, но благородно седел. Жизнь в стране менялась – стремительно и кардинально. Заводы разорялись, народ повально беднел, идеалы менялись, стабильность рушилась со звоном свысока упавшего медного таза. Вовремя сообразивший, куда и откуда дует ветер перемен, товарищ Леви душевно попрощался с коллегами по работе, поклялся всем, кому только можно, в дружеской поддержке и ушел в большой бизнес. Вот тут-то и пригодились все его иностранно-выставочные знакомства, зарубежные связи и прочие блага острого ума и национальной хватки.
В отличие от большинства тогдашних бизнесменов, Борис Семеныч занялся не спекуляциями и воровством, а вложил все накопленные и по-умному сохраненные в девальвации и кризисы сбережения в производство и научно-технические разработки. «Крутые пацаны» над ним подшучивали, бандиты и рэкетиры научную крысу не трогали – и как-то так получилось, что он со свойственными ему осторожностью и здравомыслием к Ксюшиным пятнадцати годам стал одним из самых знаменитых и богатых людей в уже опять Екатеринбурге. Все его уважали, кое-кто побаивался, а некоторые и вовсе в политики пропихнуть пытались. Но бизнесмен Леви в политику не шел, со старыми друзьями продолжал поддерживать теплые отношения, славой своей и богатством ничуть не кичился.
У Ксюши же в связи с папиными успехами друзей вообще не осталось. Потому как большинство приятелей и одноклассников решили вдруг по любому поводу пользоваться знакомством с дочерью одного из самых «крутых мэнов» города и с навязчивым дебилизмом все время Ксюшу доставали. По любому поводу развязные подростки заявлялись к высокой красотке и гнусавыми ломающимися голосами озвучивали свои проблемы – мол, так и так, Ксюха, тут такой вот праблам приключился. Типа хелп необходим. И какая тут может быть искренняя дружба? Да никакой, чесслово…
Дело дошло до того, что Ксюше регулярно приходилось сначала офигевать от наглости, а потом (несмотря на интеллигентную бабушку и академическое воспитание) посылать на так называемый йух совсем уж оборзевших людей из ближнего окружения. Народ как с ума посходил – клянчили, просили, намекали о таких вещах, что в принципе при чем тут небедный еврей, было непонятно…
– Ой, Оксан, а ты не могла бы со своим папой поговорить, чтобы он с главврачом договорился, мне аборт надо делать, а без разрешения родителей никто ничего делать не будет…
Когда слегка придурковатая одноклассница подловила Ксюшку в школьном туалете с этой, мягко скажем, странной просьбой, у Оксанки едва не приключился приступ бешенства!
– Чего? – Нет, ну, наверное, показалось, может, это просто эхо так затейливо скачет по общественному ватерклозету, странными словами отражаясь в колотом кафеле?
Ну не может же человек в здравом уме такие вещи говорить!
И при чем тут, собственно, папа? Он вроде как в связях с несовершеннолетними кобылами замечен не был никогда…
– Чего-чего! – Прыщавая девица с не по годам выдающимся бюстом и переизбытком косметики на неухоженном лице сквозь зубы сплюнула на затоптанный детскими ботинками пол. – Залетела я! Предки узнают – убьют! Аборт делать надо!
– И что? Ну, ты дура, это понятно, а я-то тут при чем? И тем более папа! Если надо что-то делать, иди делай! – Ксюха все еще силилась понять свое место во всей этой истории.
– Да нельзя мне без разрешения родителей аборт делать! Я же несовершеннолетняя!!! Я попробовала к главврачу сунуться, ну, чтобы меня почистили, так эта сучка меня чуть не убила! – Девица горестно вздохнула и вот прям искренне в очередной раз поразилась человеческой подлости…
– И что? Я-то тут при чем? Это мой ребенок? Или папин? – Нет, у этой дуры действительно на почве раннего токсикоза голову сильно оторвало.
– Ну как при чем? Откуда я знаю, чей это ребенок? Просто у тебя же папаша – знаменитость местная! И денег у него полно! Скажи ему, пусть он сходит с врачихой поговорит! Пусть взятку сунет! Ты же должна мне помочь! Кстати, ты мне еще денег на аборт дай, а то у меня нету! С тебя ж не убудет!
Жертва акселерации в итоге так и не поняла, почему на нее вдруг разорались, стукнули сумкой по голове и послали в… Короче, далеко и такими затейливыми оборотами, что даже случайно (ну как случайно – стояла и уши грела, как же еще!) подслушавшая весь этот дурацкий разговор виртуозная матерщинница, уборщица тетя Фая, Оксанку с того момента страшно зауважала и даже потом завхозу по секрету сообщила, что евреи на самом деле нормальные люди, что зря на них наговаривают…
Были и другие случаи, не менее нелепые – кто-то звонил посреди ночи из милиции, куда попал за пьяный угон чужой машины, и требовал вызволить его из лап гайцов, кто-то заявлялся к Ксюше с бредовыми идеями и бизнеспроектами для папы, а уж про юных охотниц за папиными капиталами, пытающихся через дружбу с Оксанкой попасть в гостеприимный дом Леви для дальнейшего соблазнения и окольцовывания богатенького Бориса Семеновича, даже говорить стыдно. Ксюха их как минимум штук шесть насчитала – этих псевдоподружек с острым маникюром и алчно-соблазнительным взором…
Вот и спрашивается – как с такими людьми близкие отношения завязывать? Да никак!
Так что если слегка перефразировать Николая Рубцова и его великие стихи «Про зайца», ситуация с задушевными друзьями-приятелями у Ксюхи обстояли примерно так:
Думал, горестно вздыхая, – что друзей-то у него, Кроме дедушки Мазая, не осталось НИ-КО-ГО!..
Одна только задушевная подружка была у Ксюши. Они лет с восьми дружили – с тех самых пор, когда интеллигентная Ксюшина бабушка решила, что осанка и гибкость у девочки не идеальны, и, не слушая никаких возражений, практически насильно записала внучку в кружок художественной гимнастики.
Там-то, в раздевалке, и познакомилась Оксанка с маленькой хрупкой девочкой Эллой.
Сначала они вообще-то подрались. Чешки не поделили, такое у девочек бывает. Потом за эту некрасивую драку обе получили по ушам от пришедших забирать своих детишек старших родственниц – бабушка совершенно классически взяла Ксюшку за ухо и повела растрепанную внучку извиняться перед Эллой и ее мамой за безобразное поведение своего ребенка. Бабушка была искренне уверена, что за свою драчливость девочка должна потупить взор и рассыпаться в искреннем раскаянии.
Эллина же мама также не менее классически взяла за ухо свою красотку и повела по тем же делам – извиняться. Ей тоже за Элку стыдно было.
В итоге извинялись друг перед другом женщины – каждой было стыдно за поведение своей драчуньи-гимнастки. Пока извинялись, познакомились, нашли какие-то общие темы для разговора и очень друг другу понравились. А юные гимнастки тем временем сплотились и пошли бить остальных девочек. Тех самых, которые видели позорные шествия в позе «за ухо» и начали смеяться над Ксюшей и Элкой. Зря начали. Потому что совместное битье за издевательства ох как объединяет!
Дело тогда закончилось походом всей компании в гости к Элке и ее маме, мазанием ссадин зеленкой и дружным распитием чая с плюшками. Вот так и подружились. Причем подружились всерьез и надолго. Вместе несколько лет ходили на художественную гимнастику. Обе подавали неплохие надежды, однако большому спортивному будущему, увы, не суждено было сбыться…
Случилось так, что во время тренировки Ёлка (так звала подружку Оксана) неудачно упала спиной на бревно и получила травму. Девочке повезло – травма оказалась несерьезной, но вот на мечтах стать великой гимнасткой пришлось поставить крест. Оксанке без подружки в спортивной секции стало скучно – и она, сурово глядя в бабушкины глаза, безапелляционно заявила о завершении спортивной карьеры. Бабушка спорить не стала, лишь демонстративно выпила валерьянки – ну не хочет ребенок олимпийское золото со всего мира домой привозить, и не надо. И без золота обойдемся.
А дружба у девочек не закончилась. Они продолжали после школы вдвоем шляться по городу, сплетничать о мальчиках и учителях и доверять друг другу серьезные девичьи тайны. Почему-то сложилось так, что большую часть времени подружки проводили не в шикарной квартире Леви, а в скромной, бедненько обставленной хрущевке-однушке, принадлежавшей Элке и Элкиной маме. Ну, оно и понятно – кому ж захочется сидеть под присмотром суровой бабушки в то время, когда есть пустая хата, а Элкина мама домой приходит только к семи вечера? Весь день свобода и раздолье!
Папа Элкин с работы вообще никогда не приходил, потому как папы этого не было. Нет, ну в принципе он, конечно, когда-то был, как же без этого, но с самого Ёлкиного рождения папа ошивался неизвестно где, домой по вечерам он не возвращался и своим присутствием девочек не утомлял.
Так они и жили – дружили, гуляли, регулярно вляпывались в разные истории и синхронно получали по шее от заботливых родителей за эти вляпывания – и дружбой этой своей ужасно дорожили.
И еще. В приятельских отношениях девочек был один немаловажный факт. За все их многолетнее знакомство Элка, девочка из очень небогатой семьи, так и не научилась пользоваться этой дружбой в корыстных целях – ни разу не обратилась к Ксюшке с просьбой поносить кофточку или подарить игрушку. Скорее даже наоборот – Ёлкина мама, потрясающая рукодельница и на все руки мастерица, регулярно вязала шали для Ксюшкиной бабушки и дарила необыкновенной красоты самодельных кукол самой Ксюше.
Ксюха визжала от восторга, обожала эти подарки больше всех импортных игрушек, вместе взятых, а бабушка рассекала в хендмейдовской одежде и кокетничала с мужчинами среднего возраста, изящно завернувшись в вишневую шаль.
Никто никого ни о чем никогда не просил и никто никому ничего не был должен! И дружба от этого только крепла.
Даже когда девочки закончили школу и, почти не сговариваясь, уверенным шагом направились поступать в Уральскую юридическую академию, ни у Ёлки, ни у ее мамы даже мысли не было заикнуться о возможной помощи со стороны к тому времени уже почти всемогущего Бориса Леви.
Элка поступила сама – сдала все экзамены, набрала необходимое количество проходных баллов и принялась учиться со свойственной ей обстоятельностью и серьезностью. Оксанка же подошла к проблеме получения высшего образования более легкомысленно. Оно и понятно – о том, что она может не поступить, никто даже не задумывался – девушка действительно выросла не только красавицей, но и откровенной умницей.
Вот так вот и жили-дружили две девушки-подружки: высокая темноволосая красавица Оксана Леви и тоненькая, изящная, кареглазая Ёлка. Годы шли, девушки регулярно общались, влюблялись, так же, как в детстве, делились секретами и советовали друг дружке, как дальше жить.
За годы учебы в Академии Ёлка успела сходить замуж и через год из этого замужества вернуться. Оксана же в плен Гименею не торопилась и в поклонниках была разборчивей подружки.
На последнем курсе Элка осталась сиротой – у нее умерла мама. Умерла внезапно и при этом совершенно буднично. Просто однажды не вернулась с работы – стало плохо с сердцем. Коллеги вызвали «скорую», но спасти женщину врачи не успели.
Ёлка осталась совсем одна. Хотя – не одна. С ней рядом была семья Леви. Наверное, это был первый и единственный случай, когда Элла воспользовалась помощью своей подруги и ее семьи. Борис Семенович полностью взял на себя все хлопоты и расходы, связанные с похоронами. Ксюшка ежеминутно, круглые сутки была рядом с подружкой. Старенькая уже бабушка Леви плакала и пекла блины на поминки…
После окончания Академии Ёлка в Екатеринбурге долго не задержалась. Через пару месяцев после получения диплома девушка собрала вещи, закрыла хлипкую дверь родной хрущевки и уехала в Москву. Там и осталась жить. Ну, так получилось…
Свою единственную дочь Оксану Борис Семенович ни в какую Москву не отпустил, да та особенно и не рвалась уезжать из-под папиного заботливого крылышка. Она осталась жить в Екатеринбурге. Но видеться подружки не перестали. Во-первых, Ксюха, будучи девицей шустрой и легкой на подъем, регулярно моталась в столицу нашей родины – то шопинг себе устраивала, то просто развеяться, а во-вторых, Ёлка сама время от времени наезжала в родной город по разным там делам или просто отдохнуть.
То есть дружба эта школьная не разрушилась – она просто растянулась между городами…
Так вот. Накрасились они, значит, оделись понеприличней и на каблуках неимоверной высоты потопали на концерт замечательной, когда-то созданной в родном Свердловске группы «Мисс Марпл». За руль решили не садиться – под хмельком девушки машинами принципиально не управляли, а в том, что вечер закончится во хмелю, никто не сомневался. Машину папы Леви со штатным шофером в комплекте решили тоже не брать – иначе завтра утром всемогущий олигарх будет в курсе того, как великовозрастные девицы провели время. А зачем папе быть в курсе? Зачем нервы лишний раз тревожить?
В «ночник» отправились на такси. И добрались без приключений. Казалось бы – ну вот чего еще может случиться?
Ну посидели девчонки за столиком в самой офигенной VIP-зоне, ну скушали некоторое количество «Martini Bianko» (чистый вермут прямо за столиком из бутылок в бокалы разливаем, капельку вишневого сока сами же добавляем, и никаких барменов – такая традиция!) – ничего ж, как говорится, не предвещало! Да, под любимые песни любимой группы поплясали, с музыкантами на брудершафт спиртного тяпнули – а как без этого?
Кстати, эти самые музыканты с девушками тяпали вовсе не по причине VIP-шности столика. Еще когда «Мисс Марпл» были никакой не знаменитой супергруппой, начинающие музыканты познакомились с Оксанкой и Элкой в парке на скамейке. И с тех пор периодически приглашали девчонок на домашние концерты.
Это уже потом девочки стали крутыми, а юноши – звездными. Но выпить на брудершафт с тех пор никто не отменял!
Вот вроде же мирно, спокойно себя вели. На конфликты не нарывались, простым людям отдыхать не мешали. Просто время весело проводили. И что?
Глава 2
Начала заваруху, как обычно, Ёлка. У нее вообще была потрясающая способность на ровном месте вляпываться в различные истории. С раннего детства едва ли не каждый месяц хоть одна, но нелепая трагедь обязательно случалась!
Казалось бы, вышла девочка восьми лет в магазин за молоком, ну вот чего тут необычного? Все мы с вами в восемь лет за молоком в магазин ходили. А вот когда Ёлка в лабаз выдвинулась, ее, маленькую худенькую девочку, криминально настроенные и насмотревшиеся зарубежных видеофильмов уголовные элементы перепутали с толстым соседским мальчиком, запихнули с целью получения выкупа в машину и вывезли загород…
Это хорошо, что с Элкиным везением уголовники ей попались нелепые и бестолковые! У них ума хватило в компании с маленькой пленницей заехать в деревенский сельмаг за водкой. И не просто заехать, а вместо того, чтобы оставить девочку в наглухо запертой машине, они поволокли ее с собой в магазин. Типа, чтобы она под присмотром была постоянно, ага… Толковые такие похитители! Они, наверное, зарубежное кино про киднеппинг не до конца досмотрели, не знали, что жертв надо в подвалах запирать и следить за ними неустанно!
– Дяденька, а вы не могли бы купить мне молока? – вежливо поинтересовался светловолосый ангелочек девчачьего обличия.
Уголовник с ходу растрогался. Ну надо же, какая умничка! Молока попросила, а не шоколад, для зубов вредный!
– Красавица, а дай нам молочка!
Интересно, а вот почему всех продавщиц маленьких ларьков и деревенских магазинчиков принято «красавицами» и «девушками» называть, вне зависимости от их внешнего вида и возраста по паспорту? Фиг знает, наверное, традиция такая…
– Вам в коробке или пакетом? – Не оценив изящного «красавица», продавщица безразлично уставилась куда-то сквозь городских покупателей.
– А давайте в коробке! – широким жестом определился с покупкой главный уголовник.
Продавщица, все так же глядя в безызвестную даль, плюхнула на прилавок литровую коробку молока.
Маленькая худенькая девочка с идеальной гимнастической осанкой взяла покупку, скромно потупила взор и тихо, но вежливо сказала:
– Спасибо, дяденьки, вы очень любезны.
Вот кто бы знал, что плоды воспитания бабушки Леви, к тому времени распространившиеся и на Ёлку, по большому счету спасут девочке жизнь? Никто не знал! Но получилось все крайне удачно.
Растаявшие от столь неподходящего ситуации высокопарного «любезны» уголовники как-то вдруг решили, что от такого ангелочка подляны ждать не стоит, – и совершенно безалаберно расслабились.
Вместо того чтобы хватать источник выкупа под мышку и тащить запирать в холодный погреб, преступники на некоторое время упустили девочку из зоны видимости, принялись заигрывать с продавщицей и рассуждать на тему необходимости покупки карамелек на закуску.
Казалось бы, вышла девочка восьми лет в магазин за молоком, ну вот чего тут необычного? Все мы с вами в восемь лет за молоком в магазин ходили. А вот когда Ёлка в лабаз выдвинулась, ее, маленькую худенькую девочку, криминально настроенные и насмотревшиеся зарубежных видеофильмов уголовные элементы перепутали с толстым соседским мальчиком, запихнули с целью получения выкупа в машину и вывезли загород…
Это хорошо, что с Элкиным везением уголовники ей попались нелепые и бестолковые! У них ума хватило в компании с маленькой пленницей заехать в деревенский сельмаг за водкой. И не просто заехать, а вместо того, чтобы оставить девочку в наглухо запертой машине, они поволокли ее с собой в магазин. Типа, чтобы она под присмотром была постоянно, ага… Толковые такие похитители! Они, наверное, зарубежное кино про киднеппинг не до конца досмотрели, не знали, что жертв надо в подвалах запирать и следить за ними неустанно!
– Дяденька, а вы не могли бы купить мне молока? – вежливо поинтересовался светловолосый ангелочек девчачьего обличия.
Уголовник с ходу растрогался. Ну надо же, какая умничка! Молока попросила, а не шоколад, для зубов вредный!
– Красавица, а дай нам молочка!
Интересно, а вот почему всех продавщиц маленьких ларьков и деревенских магазинчиков принято «красавицами» и «девушками» называть, вне зависимости от их внешнего вида и возраста по паспорту? Фиг знает, наверное, традиция такая…
– Вам в коробке или пакетом? – Не оценив изящного «красавица», продавщица безразлично уставилась куда-то сквозь городских покупателей.
– А давайте в коробке! – широким жестом определился с покупкой главный уголовник.
Продавщица, все так же глядя в безызвестную даль, плюхнула на прилавок литровую коробку молока.
Маленькая худенькая девочка с идеальной гимнастической осанкой взяла покупку, скромно потупила взор и тихо, но вежливо сказала:
– Спасибо, дяденьки, вы очень любезны.
Вот кто бы знал, что плоды воспитания бабушки Леви, к тому времени распространившиеся и на Ёлку, по большому счету спасут девочке жизнь? Никто не знал! Но получилось все крайне удачно.
Растаявшие от столь неподходящего ситуации высокопарного «любезны» уголовники как-то вдруг решили, что от такого ангелочка подляны ждать не стоит, – и совершенно безалаберно расслабились.
Вместо того чтобы хватать источник выкупа под мышку и тащить запирать в холодный погреб, преступники на некоторое время упустили девочку из зоны видимости, принялись заигрывать с продавщицей и рассуждать на тему необходимости покупки карамелек на закуску.