Ирвинг Уоллес. Слово (Том 1)

   - Как он смог узнать? - задал он вопрос самому себе, но его услышали и остальные.
   - В том-то и проблема, - ответил ему германский издатель.
   - И что вы собираетесь по этому поводу делать? - хотелось знать Ренделлу.
   - А это уже другая проблема, - сказал доктор Дейчхардт. - Что касается этого, то наш первый ход мы уже обсудили и приняли решение. Поскольку де Фроом знает о дате нашего объявления, мы решили сменить ее новой, более ранней датой, и держать эту новую дату в секрете от всех остальных - кроме немногих, например, Хеннига - до самого последнего момента. Мы хотим сдвинуть нашу пресс-конференцию с пятницы, 12 июля, на понедельник, 8 июля, то есть, на четыре дня раньше. Не сомневаюсь, что вам удастся передоговориться относительно аренды королевского дворца и спутниковой передачи.
   Ренделл беспокойно заерзал на своем стуле.
   - Об этом я как раз не беспокоюсь. Это будет сделано. Меня беспокоит недостаток времени, который вы даете моему отделу. Ведь вы оставляете мне всего лишь две недели и три дня, начиная с завтра, на подготовку самой серьезной и всеобъемлющей рекламной кампании в наши дни. Даже не знаю, можно ли будет это сделать.
   - Если вы верите, тогда сделать можно все, что угодно. - На сей раз это сказал синьоре Гайда. - Вера передвигает горы.
   - А для неверующих, - нарушил свое долгое молчание мсье Фонтен, дополнительное вознаграждение сможет послужить лучшим стимулом, чем вера.
   - Ни мне, ни моей группе никакого дополнительного вознаграждения не нужно, - огрызнулся Ренделл. - Мне нужно именно то, чего у меня нет время. - Он пожал плечами. - Ладно, две с половиной недели.
   - Прекрасно, - сказал доктор Дейчхардт. - Другой причиной того, что мы сдвигаем наше заявление, будет не только необходимость провести де Фроома, но и сократить тот период, в котором что-то может пойти не так. Еще одна утечка в наших приготовлениях может стать роковой. Мистер Ренделл, мы уже предупредили герра Хеннига в Майнце о том, что готовые Библии нам будут нужны раньше. Мы привезем их сюда, и тогда у вашей группы будет возможность прочитать Петрония и Иакова, чтобы приготовить вашу работу еще лучше. Но, поступая таким образом, мы подвергаем себя еще большей опасности. Вы прочитали заметку домине де Фроома. Он обещает своим сторонникам, что будет иметь экземпляр нашего Международного Нового Завета еще до того, как мы сможем представить его общественности. В этом плане он до наглости уверен. Он ожидает того, что тот же самый изменник, передавший ему наш секретный меморандум, вскоре вручит ему и копию нашей Книги Книг. Это приводит нас к двум вопросам. Каким образом де Фроом получил наш меморандум? Как он заполучит нашу Библию? Короче, кто среди нас стал предателем?
   - Ну да, кто в этом здании сделался презренным Иудой Искариотом? более крепко выразил эту мысль Уилер. - Кто предал нас Сатане за тридцать сребреников?
   - И каким образом нам схватить его, - прибавил доктор Дейчхардт, пока с его помощью нас не уничтожат?
   Ренделл оглядел собравшихся за столом.
   - И есть какие-то идеи?
   Инспектор Хелдеринг, который делал какие-то заметки в своем блокноте, поднял голову.
   - Я предложил проверить всех, кто получил или знал о нашем меморандуме - двадцать одного человека - на детекторе лжи.
   - Нет, - решительно заявил доктор Дейчхардт, - тогда это оттолкнет от нас слишком многих, кто нам верен.
   - Но ведь получается, что не все нам верны, - настаивал на своем Хелдеринг. - По меньшей мере один из них изменяет нам. Я не могу придумать какого-либо иного метода.
   - Должен быть лучший выход, - сказал на это доктор Дейчхардт.
   Ренделл, наполовину прислушивался, наполовину пытался поймать мысли, кружащиеся в голове. Его воображение было пробуждено, и мозги работали на полных оборотах. Предателя можно поймать теми же самыми средствами, благодаря которым он изменил им. Ренделл пытался обдумать это, игнорируя беспомощные голоса, раздающиеся рядом, а идея уже оформлялась, становясь логичной и завершенной.
   Неожиданно он перебил всех присутствующих:
   - У меня есть идея, - заявил он. - Она может сработать. И эту штуку мы можем испробовать немедленно.
   Все в конференц-зале возбужденно загудели. Ренделл чувствовал, что все глаза устремились на него. Он поднялся, тщательно выбил трубку, затем отошел на несколько шагов от своего стула и вновь возвратился к столу.
   - Это даже слишком просто, но пока что я не могу найти в собственной идее никаких изъянов, - сказал он всем присутствующим. - Послушайте. Предположим, что мы продумали второй абсолютно секретный меморандум, который касается наших рекламных планов. Что в нем содержится - это совершенно неважно. Но он должен выглядеть как часть достоверной информации относительно рекламной деятельности, которая будет следовать после нашего заявления в королевском дворце. Скажем так, что мы вышлем этот меморандум тем же самым лицам, которые получили и первый - понятное дело, не включая сюда тех, кто находится сейчас в этой комнате, вы это прекрасно понимаете но отправим его копию всем остальным. Каждая копия этого нового меморандума будет совершенно одинакова, за исключением одного слова. В каждом меморандуме будет одно-единственное слово, которого не будет в других. Мы составим список лиц, которым отошлем этот документ - и рядом с каждым именем сопоставим то самое уникальное слово, что будет иметься в его меморандуме. Понимаете, к чему я веду? Когда меморандум попадет в руки к предателю, он сообщит о нем де Фроому, не так ли? Ваш информатор в штаб-квартире де Фроома узнает об этом и сообщит об этом вам. Поскольку ни один из меморандумов не будет совершенно одинаковым по причине перемены одного-единственного слова, вы отыщете то самое отличающееся слово в меморандуме, полученном от де Фроома, а с его помощью сможете отыскать и лицо, которое этот документ передало. Так вы узнаете предателя.
   Ренделл прервал речь, чтобы увидеть реакцию.
   - Неплохо, неплохо, совсем даже неплохо, - сказал на это Уилер.
   Но доктор Дейчхардт, как и ряд других, выглядел сконфуженным.
   - Хотелось бы быть уверенным, что я понял ваш план, - сказал германский издатель. - Вы можете привести конкретный пример?
   Мысли Ренделла уже раскрутились на всю катушку, идея была готова.
   - Ладно. Возьмем Тайную Вечерю. Сколько учеников было тогда с Христом?
   - Двенадцать, естественно, - отозвался сэр Тревор Янг. - Вы же и сами знаете: Матфей, Фома и все остальные.
   - Прекрасно, двенадцать, - сказал Ренделл. - Для нас это подходит как нельзя лучше. А теперь я составляю список из двенадцати имен тех занятых в нашем проекте лиц, которые знали о последнем меморандуме. Как я уже говорил ранее, нет смысла включать в этот список тех, кто находится в этой комнате. Нас здесь восемь человек, включая Наоми. Таким образом, это дает нам тринадцать возможностей. Удалите одного человека, который поможет мне подготовить этот второй документ. Пускай это будет Джессика Тейлор, за нее я могу поручиться. Таким образом, это дает нам двенадцать имен, которым мы передадим наш меморандум с наживкой. Если ни один из двенадцати нас не предаст, тогда останется Джессика, Наоми, я или кто-то из тех, кто собрался вокруг этого стола. Но мы ставим на то, что один из этой дюжины повторит свое грязное дело и передаст этот меморандум де Фроому... Наоми, сообщите нам имена этих двенадцати лиц.
   Наоми поднялась и прочитала из собственного списка:
   - Доктор Джеффрис, доктор Траутманн, преподобный Захери, монсиньоре Риккарди, профессор Собрье, господин Гроат, Альберт Кремер, Анжела Монти, Педди О'Нил, Лес Каннингхем, Элвин Александер, Хелен де Боэр.
   Еще одна мысль пришла в голову Ренделла. Доктор Флориан Найт, уже прибывший. Он размышлял над тем, не следует ли прибавить к списку и доктора Найта, но были сомнения в необходимости этого. Молодой оксфордский дон, привлеченный к проекту за счет того, что были порушены надежды на его собственную книгу, еще не мог вступить в эту игру. Тем не менее, если бы он рискнул столь многим, его следовало бы и включить. Но, зная проблемы Найта, Ренделл не желал думать об этом. Он сказал себе, что в этом нет необходимости. Скорее уже доктор Джеффрис поделился бы содержанием своего меморандума с собственным протеже.
   - Прекрасно, Наоми, - сказал Ренделл. - Именно эти люди и должны будут получить наш новый меморандум.
   Доктор Дейчхардт тяжело вздохнул.
   - Весьма трудно даже представить, что кто-то из них может предать нас. Каждый из них был тщательно проверен, большинство имеет дело с Воскрешением Два с самого начала, и все лично заинтересованы в безопасности новой Библии.
   - Кто-то сделал это, профессор, - перебил его Уилер.
   - Да, да, я понимаю... Действуйте, мистер Ренделл.
   Ренделл подвел итоги.
   - О'кей, скажем, что меморандум должен будет звучать где-то так: "Конфиденциально. Было решено, что после объявления о нашей публикации в королевском дворце - в день заявления, посвященный славе Иисуса Христа ему будут следовать двенадцать последующих дней, посвященных двенадцати апостолам Нового Завета и названных по их именам. Эти дни будут посвящены общественным мероприятиям, связанным с Новой Библией. Первый из этих дней посвящен апостолу Андрею". Так вот, мы посылаем этот меморандум доктору Джеффрису. И кодовое имя доктора Джеффриса становится Апостол Андрей. После этого мы готовим следующую копию меморандума с точно таким же содержанием, за исключением последнего предложения. Оно будет звучать следующим образом: "Первый из двенадцати дней будет посвящен апостолу Филиппу". Этот меморандум мы отошлем Хелен де Боэр. Кодовое имя для Хелен де Боэр станет Апостол Филипп. Третий меморандум, точно такой же, как и другие, будет заканчиваться предложением с участием апостола Фомы. Его мы отошлем преподобному Закери. Отсюда, кодовое имя для Закери будет Апостол Фома. И таким вот образом мы проходим по всему списку, присоединяя разных апостолов к различным получателям меморандума. Если завтра нам станет известно, что де Фроому в руки попадет копия нашего меморандума, то он, скорее всего, получит ее от члена оговоренной здесь группы, которому мы ее высылали. Если мы узнаем, что в копии, попавшей к де Фроому, фигурирует, скажем, апостол Андрей, тогда мы будем знать, что, по каким-то причинам, нашим слабым звеном является доктор Джеффрис. Это понятно?
   Раздался хор согласных голосов, а доктор Дейчхардт пробормотал:
   - Слишком ясно, и слишком пугающе.
   - Слишком пугающе? - повторил Ренделл.
   - Подозревать, что один из нашей дюжины предает нас.
   - Ну, уж если один из двенадцати учеников Христа смог предать Его, спокойно заметил на это Ренделл, - почему мы не можем считать, что один из нашей дюжины может предать Его, и одновременно, предавая Его, уничтожить и нас?
   - Вы правы, - заметил доктор Дейчхардт. Он тяжело поднялся с места, осмотрел всех собравшихся издателей и повернулся к Ренделлу: - Мы договорились. Слишком много стоит на кону, чтобы играться в недоверие или сентиментальность. Да, мистер Ренделл, действуйте. Можете ставить свою ловушку.
   * * *
   ДЕНЬ БЫЛ ДОЛГИМ, и сейчас, вечером, в двадцать минут двенадцатого, Стив Ренделл был рад тому, что возвратился в свой номер гостиницы "Амстел".
   Сгорбившись на заднем сидении лимузина "Мерседес-Бенц", он размышлял о сложенном вдвое листке бумаги в бумажнике, что лежал во внутреннем кармане его спортивного пиджака. На этом листке он лично напечатал имена двенадцати апостолов Иисуса Христа, которые были использованы в двенадцати копиях меморандума, приготовленных им и Джессикой Тейлор. Возле каждого имени апостола было напечатано имя члена команды Воскрешение Два, которому этот меморандум был отослан.
   Ренделл размышлял и над тем, сколько же времени понадобится скрывающемуся среди них изменнику, чтобы передать сам меморандум или хотя бы его содержание домине Мартину де Фроому. Предыдущий меморандум, касающийся объявления, попал к де Фроому в течение трех часов после выпуска. Последний же меморандум, каждая его напечатанная Джессикой копия, была выслана адресатам через сорок пять минут после окончания совещания с издателями. Вначале копии были переданы сотрудникам службы безопасности Хелдеринга, чтобы те лично вручили их тем, кто работал в отеле "Краснопольски", либо тем, кто проживал в амстердамских гостиницах. При этом требовались расписки о получении, и Ренделл ожидал в кабинете Хелдеринга до тех пор, пока не убедился, что все двенадцать копий попали к их адресатам, а те расписались в получении.
   Это произошло более пяти часов назад. Если содержание меморандума должно было быть передано де Фроому, то оно уже попало к нему - в этом Ренделл был уверен. Единственной его надеждой оставалось то, что их собственный человек, внедренный в операцию де Фроома, останется нераскрытым и сможет сообщить точное содержание поддельного сообщения, полученного их врагом.
   Вновь и вновь Ренделл пытался вычислить, по каким же причинам - ради любви или ради денег - их предают.
   Нет, он никак не мог даже представить это. Он мог лишь молиться, молиться о том, что изменник в их собственных рядах будет схвачен за руку и удален еще до того, как сможет наложить лапу на их бесценную тайну, предварительное издание Международного Нового Завета, который герр Хенниг вскоре доставит из Майнца.
   Будучи у себя в офисе, Ренделл созвонился с Анжелой, прося ее пообедать вместе. Да, он крайне устал сегодня, но никак не мог сопротивляться тому, чтобы снова встретиться с ней вечером. Они спокойно пообедали вместе в элегантном ресторане отеля "Полен", обмениваясь воспоминаниями о пережитом. И после того, хотя усталость все еще чувствовалась, Ренделл знал, что не сможет расстаться с этой девушкой, хотя и был с ней практически все утро. Они распрощались у гостиницы "Виктория", но даже теперь, приехав к собственному отелю, Ренделл чувствовал мягкость ее губ на собственных.
   Машина свернула влево, а минуту спустя, пожелав Тео спокойной ночи, Ренделл уже стоял на тротуаре перед "Амстель".
   Уже собравшись направиться к входу, Ренделл услышал, как кто-то зовет его по имени. Он остановился и повернулся к мужчине, спешащему к нему из теней, окружавших площадку для парковки.
   - Мистер Ренделл! - во второй раз позвал мужчина. - Минуточку, пожалуйста!
   Спешивший мужчина теперь был освещен гостиничными огнями.
   Седрик Пламмер.
   Скорее рассерженный, чем удивленный, Ренделл собрался уж было отвернуться, но Пламмер схватил его за руку.
   Ренделл отдернул руку.
   - Идите к черту, - сказал он. - Нам не о чем разговаривать.
   - Дело не во мне, - настаивал англичанин. - Я вовсе не желал беспокоить вас. Меня послал некто другой - некто весьма важный - который желает встретиться с вами.
   Ренделл не собирался поддаваться.
   - Простите, Пламмер. Не думаю, чтобы я интересовался встречей с вашим знакомым.
   Он уже направился к каменным ступеням, но Пламмер не отставал.
   - Мистер Ренделл, погодите. Послушайте... Это домине Мартин де Фроом... Это он послал меня.
   Ренделл развернулся на месте.
   - Де Фроом? - глянул он с подозрением на журналиста. - Де Фроом выслал вас найти меня?
   - Абсолютно верно, - кивнул тот.
   - Как я могу знать, что это не какой-нибудь грязный трюк в игре, которую вы ведете?
   - Нет тут никакого трюка, клянусь. Зачем мне лгать? Что я с этого получу?
   Ренделл разрывался между недоверием и желанием поверить.
   - И зачем де Фроом хочет встретиться со мной?
   - Не имею ни малейшего понятия.
   - Я так и знал, что не имеете, - сардонически заметил Ренделл. - И зачем де Фроому использовать вас, иностранного журналиста, в качестве собственного Фигаро? Ведь он же мог просто поднять телефонную трубку и позвонить мне.
   Хотя и сбитый с толку вопросом Ренделла, Пламмер не растерялся с ответом:
   - Потому что он все делает не прямо, а косвенно, чтобы никто не догадался. Он весьма осторожен во всех личных контактах. Человек, находящийся в его положении, должен быть осторожным. У него нет возможности звонить вам, опять же, он вовсе не желает того, чтобы вас увидели вместе где-то на людях. Если бы вы знали домине де Фроома чуточку получше, вы бы понимали его поведение.
   - А вы его знаете?
   - Довольно-таки хорошо, мистер Ренделл. Я горжусь тем, что называю его своим другом.
   Ренделл вспомнил сенсационное интервью Пламмера, взятое им у де Фроома для газеты "Лондон Дейли Курьер". Это было совершенно эксклюзивное пространное интервью, явно полученное из первых рук. Нечто заставляло Ренделла верить заявлению Пламмера о его дружбе с голландским священником.
   Ренделл начал обдумывать встречу с де Фроомом. В ней должно было быть множество ловушек, способных свести на нет все возможные выгоды. И в то же время, нечто подталкивало Ренделла. Единственная тень, падающая на его собственное будущее и успех Воскрешения Два, была тень загадочного де Фроома. Не часто случается, чтобы у кого-нибудь появился шанс встретиться с врагом, отбрасывающим эту тень. А, такой возможности невозможно было сопротивляться. Домине де Фроом был крупной добычей, крупнейшей.
   Ренделл глядел на озабоченного журналиста.
   - Когда де Фроом желает меня видеть? - спросил он.
   - Сейчас, немедленно, если это не противоречит вашим планам.
   - Должно быть, дело срочное, раз он пожелал встреться со мной в столь поздний час.
   - Не знаю, насколько это срочно. Но я знаю, что он по натуре своей "сова".
   - Где он?
   - В своем офисе в Вестеркерк.
   - Ладно, давайте узнаем, чего хочет ваш великий человек.
   Через несколько минут они уже катили в пятилетней давности "ягуаре-купе" Пламмера вдоль темного Принсенграхт - Канала Прицев - что змеился по западному периметру центральной части Амстердама и Дам. Устроившись на низком сидении спортивного автомобиля, Ренделл изучал профиль Пламмера - редеющие волосы, маленькие глаза, банальные черты лица, оживляемые только лишь помазком бороды - размышлял над тем, насколько близок британский журналист был к могущественному лидеру религиозного радикализма.
   - Пламмер... Мне все же весьма интересно знать относительно вас и де Фроома... Вы назвали его своим другом...
   - Верно, - Пламмер не отрывал глаз от дороги.
   - Какого плана другом? Вы что, пропагандируете его в прессе, а он вам за это платит? Или же вы работаете на его реформаторское движение? А может вы попросту один из его множества шпиков?
   Перегруженные кольцами пальцы Пламмера оторвались от рулевого колеса и несколько раз взмахнули в оскорбленном жесте, совершенно женском.
   - Боже мой, нет, дорогой мой приятель, ничего столь мелодраматичного. Говоря совершенно искренне, должен заявить, что у нас с домине имеется общий интерес, мы сошлись в этом - а конкретно, эта ваша Новая Библия, скрываемая за стенами гранд-отеля "Краснапольски". У нас обоих имеются различные причины узнать, что мы сможем сделать с ней до того, как ваш доктор Дейчхардт выдавит ее по каплям широким массам. Я понял, что смогу помочь домине де Фроому в этом плане, обходными путями, выдавая ему те крохи информации, которые всегда сможет добыть журналист. В ответ же я ожидаю, что домине де Фроом поможет мне в одном крупном деле - а именно, дав мне эксклюзивное интервью, которое я смогу опубликовать во всем мире еще до вашего заявления. - Он одарил Ренделла ухмылкой на все тридцать два зуба. - Прости, старина, если это тебя болезненно уколет, но c'est la guerre<Это война (франц.)>.
   Ренделл скорее позабавлен, чем озабочен откровенностью своего опонента.
   - То есть, вы уверены, что ваш приятель де Фроом сможет гарнировать наши головы на блюде для вас, не так ли?
   Пламмер снова ухмыльнулся.
   - Уверен.
   - Ну ладно, во всяком случае вы нас честно предупреждаете.
   - Спортивные площадки Итона и все такое... - Следующие слова прозвучали уже без усмешки. - Что бы вы обо мне не думали, мистер Ренделл, но я джентльмен. Равно как и домине де Фроом.
   - Ну да, де Фроом, - сказал Ренделл. - Я знаю о нем очень мало. Кто он официально? Глава Голландской Реформированной Церкви?
   - У Nederlands Hervormd Kerk - Голландской Реформированной Церкви нет официальной главы. Четыре - пять миллионов протестантов, объединенных в 1466 приходов в одиннадцати провинциях, выбирают пятьдесят четыре представителя - священников и старейшин - в синод. Можно сказать, что синод возглавляет Голландскую церковь, но в настоящее время это не так. Члены синода - это свидетели, а не епископы. Домине де Фроом часто говорит, что синод является не начальствующим органом, а скорее разумом церкви. Здешняя церковь весьма общинно-центрированная, а для англичанина или американца чуть ли не анархическая. Домине был избран церковным советом, чтобы возглавлять поместную церковь, одну из самых главных в Голландии, это правда, но, тем не менее, только лишь одну. Он часто говорил мне, что он не обладает какой-то особой властью даже в этой своей церкви. Его личная власть является производной от его собственной личности. Его единственные обязанности заключаются в том, чтобы хорошо говорить и хорошо слушать, но никогда не следует забывать, что его церковь - это воистину народная церковь. Я упомянул это все для того, чтобы вы могли лучше понять человека, с которым вскоре встретитесь.
   - Вы представляете его будто какого-то соседского пастора, - заметил на это Ренделл. - А я слышал о нем как о предводителе Христианского Движения Радикальных Реформ, с легионами последователей из священников и мирян по всему миру.
   - Это тоже будет правдой, - согласился Пламмер, - только это никак не противоречит уже сказанному мною. На местном уровне он значит не больше, чем обычный фермер. Но сам факт того, что он именно то, о чем сам проповедует, что он сделался воплощением народной веры - делает его весьма важной персоной. А что касается ярлыка, который в мире означает нечто роковое... Радикал - это попросту тот, кто желает произвести немедленные фундаментальные и резкие - перемены в существующем порядке. В этом плане да - домине де Фроом действительно является радикальным церковным лидером.
   Пламмер указал рукой вперед.
   - Вот она, его штаб-квартира, Вестеркерк, освященная в 1631 году, построенная в виде креста в неоклассическом стиле; по-видимому, самая высокая башня во всем Амстердаме. Уродливая штука, не так ли? Но это первая церковь Голландии - королевские пары венчаются здесь - и присутствие де Фроома, вероятно, делает ее главной церковью в протестантизме.
   Они припарковались на Вестермаркт, и Ренделл подождал, пока Пламмер не запер свой "ягуар".
   Здание церкви напомнило Ренделлу безобразно огромный голландский сельский дом, увенчанный стремящимся в небо шпилем. Подобная комбинация делала его одновременно и дружелюбным и отвратительным, равно как и его основной обитатель, как подозревал Ренделл. Осматривая освещенный лампами фасад более внимательно, Ренделл заметил, что он сложен из небольших кирпичей, цвет которых со временем изменился из красного в коричневый, а теперь напоминал засохшую кровь. Ренделл пришел к выводу, что здание все-таки уродливо, как, вероятно, и сам домине де Фроом.
   - А что означает слово "домине"? - спросил Ренделл у подошедшего Пламмера.
   - "Хозяин", - ответил на это британский журналист. - От латинского слова "dominus", это слово эквивалентно здесь слову "преподобие". Кстати, когда будете обращаться к де Фроому, называйте его "домине".
   Когда они уже направились к церкви. Ренделл задал вопрос:
   - Де Фроом послал вас, чтобы пригласить меня сюда. Но он же не знал, приму ли я это приглашение. Как вы считаете, он ожидает меня?
   - Он вас ожидает.
   - А вы все так же утверждаете, будто не знаете, о чем он хочет говорить?
   - Я и не рассчитывал на то, что он мне скажет об этом. Он сам скажет вам. - Пламмер сделал паузу. - Во всяко случае, я так полагаю.
   - И он не попытается выдавить из меня какую-нибудь информацию?
   - Старина, домине вовсе не жесток. Он может убеждать, но на самом деле он пацифист. Боюсь, что вы находитесь под впечатлением всех тех бесконечных боевиков, что показывают на вашем американском телевидении. Или это потому, что вы уже наслышаны про трупы в основании Весткерк?
   - Какие еще трупы?
   - О, вы не знаете? В старые времена верующих хоронили в подвалах церкви. В результате этого получался такой запашок, что верующим, приходящим на службы, приходилось брать с собой одеколон. Некоторые пожилые люди все еще приносят с собой флакончики с парфюмерией, хотя с запахом мы уже научились справляться. Нет, мистер Ренделл, среди этих трупов вам не лежать. - Он осклабился. - Я, во всяком случае, так не думаю.
   Ренделлу вдруг захотелось рассказать о подонках, напавших на него в первый вечер пребывания в Амстердаме возле берега того самого канала, что протекал мимо Весткерк, но потом он раздумал.
   Они прошли мимо массивных темных дверей в испанском стиле, что располагались в фасаде церкви, и направились к стоящему по соседству уютному, покрашенному зеленой краской домику, окна которого были украшены белыми тюлевыми занавесками. По четырем ступенькам они поднялись к двери домика, над которыми виднелось одно слово: KOSTERIJ.
   - Главный церковный вход закрыт, - объяснил Пламмер. - Это домик привратника.
   Дверь была не заперта, и они вошли в прихожую.
   - Давайте я погляжу, где находится домине, - предложил Пламмер. Он прошел дальше в дом и исчез из виду. Ренделл услышал его голос и отвечавший ему женский голос, говорили они по-голландски; после этого журналист появился вновь и указал на большую дверь. - Он в церкви.