Страница:
С перестройкой на нас хлынул огромный поток информации, рассуждений, споров о том, что человечество, когда-то выбравшее свой путь развития (крайне бездуховного, вредоносного для природы), теперь оказалось на краю пропасти. Появилось великое множество религиозных сект, новых учений, претендовавших на роль спасителей планеты от вселенской катастрофы. И Каббала, как все они, говорила о древних истинах, предлагая инструменты, необходимые человечеству, чтобы найти выход из тупика. Правда, Каббала была самым древним учением, но мне верилось с трудом. Книг я больше не покупал, над духовными проблемами не размышлял. Не до того было. Мне не нужен был старый Бог. Бог, в которого верят люди, нереален, он не имеет ко мне никакого отношения. Да и новый Бог мне вроде без надобности, тогда было важнее другое – суметь выжить.
Но через некоторое время я почему-то вернулся к странным книгам. Несмотря на непривычный язык и стиль изложения, каббалистические тексты меня захватили, и вообще их чтение помогло мне во многом измениться. Я продолжал много читать и думать над задачей повышения уровня сознания, цель которого – дать человеку более широкое понимание жизни, более глубокое ощущение своего «Я» и более тесную связь со Вселенной. Меня всегда интересовала идея о космизме человеческого сознания, некоем резонансе человека с единым началом. Могу себе представить лица моих друзей и начальства, узнай они о моих интересах!
Постепенно я начал понимать, вернее, принимать то, что мы в этом мире не в первый раз. Значит, не случайно все вокруг кажется знакомым, ведь я здесь уже был. Одна из краеугольных точек Каббалы – возрождение душ, которые каждый раз заново посылаются на грешную землю для отработки грехов. Она, эта Земля, поэтому и грешна, что мы не умеем и не собираемся учиться бороться с собой. Что бы с нами ни происходило, в какие бы тупики нас ни загоняла жизнь, мы должны поступать достойно и правильно, а не наоборот. А что правильно и неправильно, уже давно определено и объяснено в святых книгах. Вот почему так важно изучать Каббалу и следовать тому, что она рекомендует. Занятно, правда? Честно говоря, мне пришлось потратить немало времени на обдумывание таких на первый взгляд элементарных, вещей. Парадокс: любому младенцу ясно про «хорошо и плохо» (все читали такие стихи в детском саду), но, однако, мы, взрослые, действуем не только во вред собственной душе и наперекор близким людям, но умудряемся исковеркать жизнь как себе, так и всему человечеству. И что самое печальное – не пустые ведь это слова и не выдумки начетников, но истинного смысла их люди не понимают и понимать не хотят. Так и живем, не желая вдумываться в то, как проводим свои бесценные дни на Земле, не собираясь менять что-либо в своей жизни. Мы даже не задаемся вопросом – можно ли еще хоть что-нибудь исправить? Помню, подростком услышал от кого-то странную фразу: «И не откладывай покаяние на старость, ибо наша с вами старость может и не наступить…» Тогда я от нее отмахнулся, но теперь… В общем, было над чем поразмыслить.
Признаюсь, знакомство со странным учением далось мне нелегко. Как только я с головой ушел в чтение каббалистических книг, на меня посыпались разнообразные неприятности и несчастья. Прежде всего, у меня, здорового от природы, почти стокилограммового детины, жутко разболелись зубы. Я понял, что такое ад в отдельно взятой квартире, где муки грешников включены в счет за проживание. Потом сломался компьютер, и тут же начался чудовищный вирусный грипп. А после оного я заполучил гайморит, отит и прочее, прочее, прочее. Я взвыл, проклял все болезни на свете и пошел сдаваться врачам.
Это было только начало… Но когда я пришел к рабби посоветоваться, он объяснил, что так случается с каждым, кто начинает изучать Каббалу, ведь мы затрагиваем силу, которую не понимаем. Как сказал рабби: «У истины есть свой вкус и своя ценность». В общем, вскоре мой испуг сошел на нет, а потом и здоровье наладилось.
Но соображения и сомнения на тему Каббалы я держал при себе, ни с кем не обсуждая. Да и с кем бы я стал говорить на такие темы? Отправляясь к рабби, всегда очень тщательно проверял, нет ли за мной «хвоста». Вроде бы на мне и моих делах новое занятие никак не сказывалось, но откуда этот чертов Рафи узнал? Загадка. С Альвенслебеном тоже очень туманно. Не люблю заданий типа «Пойди туда – не знаю куда», я же профи, а не ищущий экстрима бездельник.
Я наплел Рафи что-то невнятное, он не стал копать глубже, мы мирно закончили беседу и расстались, договорившись встретиться через день. Чувствовал я себя, мягко сказать, неважно. Еще бы: мою тайну раскрыли, причем непонятно как! Придется выяснять, откуда «ноги растут», ведь знание проблемы – половина ее решения. Ну да ладно, не впервой головоломки разгадывать.
В общем, после встречи с Рафи я ощутил себя совершенно не в своей тарелке. Настроение – хуже не придумаешь. И привести себя в норму никак не удавалось, ноги не желали двигаться домой, где ждал привычный порядок привычных вещей. Конечно, они не способны создать уют, всего лишь заполняют пустое пространство, но я свыкся с ними. Я искренне считал, что в моем сегодняшнем образе жизни немало преимуществ. За последние годы, особенно когда меня перестал дергать Рафи, я сжился с тишиной в квартире, с одиночеством, с возможностью спокойно посидеть в кресле, размышляя о прошлых событиях и комментируя их на свой лад. Еще в самом начале карьеры нелегала, зная, что таких, как я, вычисляют по привычкам, я старался не забывать об этом. Любимый сорт вина менял не реже раза в год, ходил то в темных костюмах, то в светлых. Целый год не снимал очков, потом вообще ими не пользовался… А в последние пару лет расслабился… Мне стали нравиться мои вещи, всегда находящиеся именно там, где я их оставил. Я полюбил свободный распорядок дня, свои мелкие капризы… «Тараканы», как сейчас говорят. А что – разве плохо? Никто не командует, ни с чем ко мне не лезет, не звонит без надобности…. Свобода! Обычно я встаю поздно, не раньше десяти утра. Принимаю душ минимум пару раз, трижды в день медитирую. Я люблю тишину и еще неизвестно, смогу ли вообще жить с кем-либо под одной крышей. Меня стали раздражать даже самые приятные гости, если они толклись в доме больше часа. А залетные красотки становились невыносимыми, как только их роль на данный момент исчерпывалась. Похоже, становлюсь брюзгой и отшельником и скоро зарасту коростой и покроюсь мхом…
Продолжая прокручивать свои невеселые думы, я бесцельно болтался по улицам, пока не добрел до самого центра Тель-Авива. Освещенные витрины уже закрытых магазинов притягивали взгляд праздношатающихся гуляк типа меня яркими красками товаров и блеском украшений. Время от времени уличная тишина взрывалась звоном молодых голосов и шумом моторов, искрилась мириадами огней – город никогда не засыпает. Вот и мне не спится.
Я вышагивал по ночной улице, почти ничего не замечая вокруг. Мысли перескакивали с темы на тему, из прошлого в будущее, теперь такое проблематичное. Кажется, опять влип в историю… Я думал, что с уходом Рафи из моей жизни она наконец-то наладится, но, похоже, ничего подобного. Опять неразбериха… И еще я вспоминал о так некрасиво и глупо оставленной Марине. Двенадцать лет не видел ее, целых двенадцать! Но не могу забыть, не получается. Ничего не помогает. Я пытался заводить романы, но ничто не могло отобрать у меня воспоминаний о ней. А последний год стал в этом плане ужасным. Я постоянно видел ее во сне – она ничего не говорила, не упрекала, просто молча смотрела на меня… Конечно, это всего лишь сны, но я-то знал, что виноват перед нею, и вины моей исчерпать нельзя, слишком уж она велика. И как же глубоко проросла в меня эта женщина, раз не покидает мою душу уже второй десяток лет…
Мой «роман жизни» начался в 1988 году в Москве, когда я, работая следователем в КГБ, вел дело особо опасного рецидивиста по фамилии Кузнецов, он же Зусман. Дело оказалось крайне запутанным и многослойным, мучился я с ним страшно, иногда пахал чуть не круглосуточно. Но Зусмана этого мы найти никак не могли, а должны были, поскольку знали, что ему в руки попали документы чрезвычайной важности. Он случайно набрел во время грабежа на списки шпионской сети, переданные англичанам бывшим немецким резидентом-поляком, решившим так заработать у союзников прощение за военные преступления. Начальство мылило мне шею с большим усердием и постоянством. За несколько месяцев до начала этого неприятного дела я и повстречал Марину. Наши отношения развивались очень бурно, и совсем скоро мы стали близки. Но виделись нечасто, хотя встречи были такими, что я до сих пор не в силах забыть ни одну из них.
Все чаще я спрашивал себя, как могло случиться так, что Марина исчезла, и у меня с нею не осталось никакой связи? Почему я не расспрашивал ее о друзьях, подругах или родственниках? Отчего-то был уверен, что она всегда окажется под рукой, моя женщина. Я не интересовался ни ее родителями, ни друзьями, ни институтом… Но тогда я не предполагал, что неожиданное и нелепое расставание превратится в многолетние терзания.
Крутой жизненный поворот, вытолкнувший меня из привычной жизни, в любом случае должен был стать причиной нашей разлуки. Но, видимо, потому, что не довелось сказать даже прощального «прости», я мучился более всего, и продолжалось это уже двенадцать долгих лет.
Поручение Рафи не давало мне покоя, я никак не мог придумать, с какой стороны подойти к его выполнению. Как я это сделаю? Почему Рафи подчеркивал, что задание дано именно мне. При чем тут Каббала? Разве я разбираюсь в ней? Глупости! Чтобы понять Каббалу, нужно учиться годы и годы. Вот уже несколько лет я занимаюсь ею, но об успехах говорить еще очень рано. Безусловно, Каббала внесла ясность во многое из того, что со мной произошло и происходит. Но это же мое внутреннее дело. Начав изучать Каббалу, я почти обрел душевный покой. Новые друзья по учебе мне нравились своей преданностью святой цели, упорством, настойчивостью и неуспокоенностью. Все они были взрослыми, вполне состоявшимися семейными людьми, работали. Рабби объяснял, что всякий, желающий изучить Каббалу по-настоящему, обязан работать, обзавестись семьей и непременно содержать ее. Бездельничать запрещалось. Ежедневные занятия начинались в три часа утра и заканчивались в шесть. Думаю, только очень уверенные в своей цели, истинно одержимые люди могли выдержать такой график. Я, правда, только в собраниях участвовал, но чувствовал себя частью группы. И вот теперь мне опять придется искать каких-то негодяев, скрываться, рисковать, убегать, стрелять, может, даже убивать! Не хочу всего этого, не хочу! Я теперь другой. Совсем другой. Ты , Рафи, ничего не заметил, а я думал, ты знаешь и замечаешь все на свете, мой мудрый начальник…
Несколько лет назад, скрываясь по всему миру от людских глаз, я впервые начал серьезно задавать себе массу вопросов, на которые не мог найти ответа. Тогда меня особенно мучило, почему я вообще попал в ситуацию, вынуждающую меня прятаться ото всех и от всего. Ситуацию очень опасную, связанную с максимальным ежеминутным напряжением и риском. Именно тогда в компании университетских преподавателей я впервые встретился с моим улыбчивым рабби. Подумал: попробую с ним посоветоваться, ведь такие вещи вполне приняты в Израиле. Рабби внимательно выслушал меня, задал несколько на первый взгляд ничего не значащих вопросов, а затем за полчаса рассказал всю мою историю, упоминая детали, о которых никто не мог ничего знать. Прямо рентген какой-то! Он говорил так, словно ему дано право и возможность оценивать правильность каждого моего поступка с точки зрения каких-то высоких истин и правил. Но этим правилам и истинам моя жизнь соответствовала слабо. Самое странное, что меня оценки рабби не раздражали, наоборот, я успокоился и стал прислушиваться к ним, словно когда-то уже слышал этот тихий голос в себе самом, узнавал спокойные, размеренные слова…
Конечно, шок от встречи оказался для меня колоссальным. Я был поражен: оказывается, есть люди, кому без лишнего пафоса и сверхусилий удается проникнуть в тайны других людей, совсем незнакомых, даже случайных! Объяснить это было невозможно, но, завороженный услышанным от мудрого раввина, я решил не сдаваться. Мой мозг требовал объяснений. А рабби разъяснять ничего не стал, тем более не стал поучать меня, а только посоветовал: «Не останавливайтесь, перечитывайте один и тот же текст по нескольку раз. Читая, вы каждый раз начинаете понимать что-то новое. Читайте, читайте и читайте, ибо, когда у тебя одно настроение, ты выносишь из книг одно, когда другое – нечто иное. Это необходимо. Именно это и есть процесс очищения».
Я накупил массу книг с комментариями, благо в продаже появились издания на русском языке. Предыдущая, предпринятая несколько лет назад попытка начать читать Каббалу в оригинале ничем не закончилась, только впоследствии я понял, что книга написана языком, понятным лишь посвященным. Не помню, в какой книге – каббалистической или еще какой-то – я нашел текст молитвы, которая мне очень понравилась. Теперь я часто повторяю про себя: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Но более всего меня зацепило то, что, как оказалось, Каббала – тайное еврейское учение, а вовсе не религия. Каббала – это учение о причинно-следственной связи духовных источников, соединяющихся согласно постоянным и абсолютным законам ради одной высокой цели – постижения Творца созданиями, живущими в этом мире. Каббала утверждает, что мир и человек в нем сотворены лишь для выполнения законов, цель которых – духовное развитие человека до возвышения его над нашим материальным миром для достижения подобия Творцу и соединения с ним. Все мы в этом мире абсолютные эгоисты и то, что мы делаем, призвано удовлетворить наши потребности. Даже любя кого-то, мы удовлетворяем свою потребность в любви. В борьбе с самим собой, с собственным эгоизмом, искореняя его, человек зарабатывает свой будущий мир.
Хорошо помню, как однажды на лекции кто-то спросил: «Почему Каббала не религия, ведь она требует соблюдения ритуалов, молитв? Очень трудно отличить ортодоксального еврея от каббалиста: оба носят черную одежду, празднуют одни и те же праздники». Ответ оказался довольно простым. Согласно Каббале, души людей могут находиться на четырех стадиях развития: неживой, растительной, животной и человеческой. Самая высокая степень – человеческая. Это люди, понимающие суть и законы духовного мира, частично живущие в нем. Таких сейчас мало. За ними следует более многочисленная группа с животными желаниями, под ними Каббала подразумевает тягу к знаниям, культуре. За ней следует группа людей, у которых преобладают растительные желания – власти, богатства. На последнем уровне – люди с неживыми желаниями, касающимися только еды и секса. Основная масса людей, к сожалению, именно такова. Согласно Каббале, человек возвращается на землю столько раз, сколько нужно для повышения уровня души. Жизнь бесконечна, а смерть – лишь смена тела, точнее, одежды души, не более того. Как правило, священники – люди высокоразвитые духовно, и все знаменитые раввины были каббалистами, хотя скрывали это.
Религиозные люди, как правило, принадлежат к группе с животными желаниями. Они обязаны выполнять ритуалы и молиться. Но делают они это физически, то есть существует такой период в развитии души, когда она чисто физически выполняет предписания. Обычно такие люди скрупулезно соблюдают религиозные ритуалы, не пропускают ни одного праздника или службы, считая, что таким образом наследуют Царство Божие, хотя привычно молятся и постятся, не вникая ни в суть, ни в характер того, что делают. Для них достаточно постулата «так положено», они ни в чем не сомневаются, как, впрочем, ни во что и не вдумываются. Изучающие Каббалу, как правило, уже прошли этот этап. Душе каббалиста необходимы духовные ценности, именно поэтому люди и приходят к Каббале, чтобы утолить свою духовную жажду. Каббалу как таковую нельзя проповедовать – это считается насилием. Каббала насилие отрицает, и о ней можно только рассказывать. Тот, кто уже готов к постижению Знания, сам спросит, сам заинтересуется, сам попросит книгу, сам ее откроет и начнет читать. До 1995 года Каббалу не нужно было распространять, а сейчас можно и нужно, так как в мире появилось много достаточно развитых духовно и готовых для ее понимания людей. Кроме того, в мире технический прогресс идет быстрее духовного. Возникает противоречие: основная масса духовно мертва, а Знание выходит из «подполья». Вот поэтому и необходима такая теория, как Каббала, ведущая людей в духовный мир.
Лидеры же духовенства (что относится к любой конфессии) в основном не принимают Каббалу, считая ее вредоносной и противной Богу. Ведь она дает каждому отдельному человеку причитающуюся ему духовную силу. Цель ортодоксального духовенства – оставаться посредником между человеком и Богом, а изучающему Каббалу страж у ворот рая не нужен. Не всех священнослужителей можно назвать достигшими настоящей духовности, причем в любых религиях.
Беспрерывно прокручивая в голове одни и те же мысли, я продолжал бродить по городу. Около полуночи я дошел до старого тель-авивского порта. В приветливо подмигивающих огоньками окнах целого сонма кафешек и ресторанчиков дрожали тени полуночных посетителей. Желание посидеть в расслабляющей тишине ресторана посещало меня не часто, но сейчас возникла острая потребность в людях. Может, здесь найдется случайный партнер или – еще лучше – партнерша, кто готов разделить со мной одиночество на ближайшие несколько часов? Тоска-то не уйдет, как ни гони ее, как ни давай себе обещаний позабыть о том, что холодной лапой сжимает сердце в часы бессонницы и поселяет в груди ноющий осколок, бывший когда-то любовью и умиротворением…
Зайдя в первое же попавшееся кафе, я остановился на пороге, прикидывая, где бы присесть. Ко мне, широко улыбаясь, на всех парусах несся метрдотель, готовясь проводить меня в зал, а за его спиной… Не может быть! Буквально в пяти метрах вполоборота ко мне стояла… Я встряхнул головой: нет-нет, исключено! Но тут ее окликнули от стойки бара: «Марина, готово!», и она повернула голову в мою сторону. Эта женщина удивительно походила на мою Марину! До меня наконец-то дошло, что ее окликнули по-русски, значит, я забрел в кафе, где собираются бывшие мои соотечественники. Надо же, а я ни разу не был здесь…
Не слушая метрдотеля, я двинулся к столику, который должна была обслуживать эта похожая на Марину женщина. Через пару минут к столику подошла… Боже мой, это она! Не узнать ее было невозможно: те же зеленоватые глаза, вьющиеся волосы, походка… Но как, каким образом, через двенадцать лет после расставания, она оказалась в этой стране, в этом городе, и…
– Добрый вечер, – произнесла она по-русски.
Почти тот же голос, то же движение губ, только сама она стала серьезнее и старше. Она улыбнулась, и я перестал сомневаться. Она!
– Извините за беспокойство, – я смотрел на нее, совершенно не думая о том, что говорю, – мне захотелось поговорить на родном языке. Знаете, бывает…
При первых же моих словах она странно поежилась, и мне показалось, что реальность вокруг нас исчезла. Безмолвная сцена, точнее, монолог «глаза в глаза» продолжалась несколько долгих секунд.
Узнать меня было невозможно: швейцарский хирург сделал свое дело добросовестно. Но звуки родного голоса, который она часто слышала по ночам, так хорошо ей знакомая посадка головы, взгляд и весь облик сидящего за столиком мужчины должны напоминать ей… нет, лучше не погружаться в болезненные фантазии: слишком тяжело возвращаться в будни.
– Вам что-нибудь принести?
– Посидите со мной, если можно, – тихо ответил я, не сводя с ее лица влюбленных глаз.
– К сожалению, не могу, извините, я на работе.
Для подобных случаев существует суровый и ясный в своей простоте закон – не раскрываться. Даже случайно встретив отца, я и к нему не подошел бы. Но потерять ее снова?! Последовать букве приказа, молча уйти и сказать самому себе, что так нужно?! Кому нужно? Проведенные в разлуке с нею годы, полные опасных заданий, успехов и неудач, вдруг показались мне совершенно пустыми и незначащими. Так, суета сует. Воспоминания о ней удерживали меня, может быть, от полной утраты прошлого, а значит, и самого себя. Мне нестерпимо хотелось убедиться в том, что это она. Нет, конечно, она, но все же… Слабая улыбка в ответ на просьбу о номере телефона была, похоже, обычной реакцией на такого рода обращения.
– Ну, тогда разрешите хотя бы приходить к вам ужинать.
– Да, конечно, пожалуйста… – ответила она и, словно что-то вспомнив, добавила: – Я буду рада.
– Вы постоянно работаете в ночную смену?
– Через день. Вернее, через ночь. – Она снова растерянно улыбнулась.
– Тогда до встречи?
– А вы так ничего и не закажете?
– Нет, пожалуй, выпью у стойки. Я не прощаюсь надолго!
– Всего доброго!
В ту ночь привычная квартира показалась мне особенно пустой и бездушной. Интересно, почему создание уюта в московской однокомнатной халупе далось легко и просто, а здесь ничего не получается? Все стоит на месте, все удобно, функционально, но… холодно.
Два дня прошли в бесполезных усилиях сосредоточиться на подготовке к заданию. Попытки прийти хоть к какому-то решению результата не принесли, и я решил взять недельную паузу, чтобы позднее, в более интенсивном темпе, выполнить намеченный план. Я позвонил Рафи и сказал, что мне нужна неделя. Он согласился, хотя и с явной неохотой.
Долгие размышления наедине с собой оказались мучительными и однообразными. Извечный классический конфликт между долгом и чувством! Я понимал, что нахожусь в таком состоянии, когда выбор неизбежен. Вот уж воистину «право выбора без выбора»… Если постараться не лукавить, увидев Марину, я сразу понял, что на этот раз не стану бороться со своими чувствами и знаю, чем займусь в ближайшие дни.
Встреча всколыхнула прошлое, память услужливо и мстительно выплеснула на меня поток, состоящий из почти утраченной нежности, тревоги за любимую, желания близости с нею, горечи от невозможности сказать ей правду… Только в кино да в сказках можно подойти к принцессе, взять ее за руку и увезти на край света, попутно победив драконов, рыцарей, соперников и прочих злодеев. Жизнь же рисует свои причудливые узоры совсем по другим правилам и сценариям. Хотя, говорят, она мудрее наших порывов и желаний. Что ж, попытаемся вспомнить мудрость об умении принимать все таким, как есть. Но Господи, как больно!
Через два дня я читал отчет одного из своих агентов. Фамилия Марины – Камински, она приехала из России лет десять назад с отцом. Он вскоре уехал в Европу, занимается там бизнесом, но дочку не забывает, регулярно навещает. Марина живет одна, работает в русском кафе, учится в университете. Шумные компании особо не жалует, дружит с двумя девушками, с одной из которых вместе работает, а с другой учится.
Все, все сходилось, и сомнений быть не могло: это она. Как же мы разминулись? По-видимому, в дни моей знаменитой охоты за этим Зусманом они и уехали: она рассказывала, что отец решил сделать ей подарок и показать Европу, но я, болван, ни о чем ее тогда не расспросил Хотя что бы я спрашивал? Будущий тель-авивский адрес? Да и знала ли она тогда, что уезжает навсегда?
Наблюдение за Мариной в университете и несколько дней, проведенных рядом с ее домом, подтвердили, что она не только не имеет постоянного друга, но и, похоже, вообще избегает мужчин. Стоит ли этому радоваться, так ли уж это хорошо? Трудно представить, чтобы молодая красивая женщина в течение нескольких лет ни с кем не встречалась. А если все-таки мои выводы верны, то почему? Что сделало ее такой холодной и равнодушной к себе самой?
Мужское самолюбие между тем получило полное удовлетворение, и следующий шаг навстречу возлюбленной было сделать гораздо легче. Я вновь оказался в том же кафе, точно зная, какой мне нужен столик.
Она сразу узнала меня.
– Обещали прийти через день, а появились через неделю? – произнесла она с улыбкой.
– Упрек принимается безоговорочно, – серьезно сказал я.
При звуках моего голоса она снова напряглась, совсем чуть-чуть, едва заметно.
«Милая моя девочка, как я понимаю твои мучения! Дай мне немного времени, и все откроется. Теперь мы уже не расстанемся, будь уверена. Я это чувствую, значит, так и будет!» Я с удовольствием уплетал спагетти, поглядывая в сторону Марины. С профессиональным вопросом: «Все ли в порядке?» – она несколько раз подходила ко мне, улыбаясь. Сомнений нет – я ее заинтересовал, однако номер телефона по-прежнему оставался секретом.
Мое появление на следующий день в университете стало для нее полной неожиданностью. Кажется, я понравился ей, ведь от меня исходила волна любви и нежности, а женщины такие вещи тонко чувствуют. Впрочем, внешне я совсем не тот, кого она знала, и… нет, лучше так далеко не заходить.
…Уже много лет Марина не видела своего любимого, который когда-то заполнял собою целый мир. Самым ужасным в том ее безумном романе получилось расставание без возможности проститься. Ее мама давно умерла, а отец взял с нее клятву не рассказывать о предстоящем срочном отъезде никому. Ведь тур в Европу был бегством. Она понимала, что в его словах «или отъезд, или тюрьма» не было даже тени шутки. Но в глубине ее души таилась надежда, что все как-нибудь устроится, и уезжать не придется.
Но через некоторое время я почему-то вернулся к странным книгам. Несмотря на непривычный язык и стиль изложения, каббалистические тексты меня захватили, и вообще их чтение помогло мне во многом измениться. Я продолжал много читать и думать над задачей повышения уровня сознания, цель которого – дать человеку более широкое понимание жизни, более глубокое ощущение своего «Я» и более тесную связь со Вселенной. Меня всегда интересовала идея о космизме человеческого сознания, некоем резонансе человека с единым началом. Могу себе представить лица моих друзей и начальства, узнай они о моих интересах!
Постепенно я начал понимать, вернее, принимать то, что мы в этом мире не в первый раз. Значит, не случайно все вокруг кажется знакомым, ведь я здесь уже был. Одна из краеугольных точек Каббалы – возрождение душ, которые каждый раз заново посылаются на грешную землю для отработки грехов. Она, эта Земля, поэтому и грешна, что мы не умеем и не собираемся учиться бороться с собой. Что бы с нами ни происходило, в какие бы тупики нас ни загоняла жизнь, мы должны поступать достойно и правильно, а не наоборот. А что правильно и неправильно, уже давно определено и объяснено в святых книгах. Вот почему так важно изучать Каббалу и следовать тому, что она рекомендует. Занятно, правда? Честно говоря, мне пришлось потратить немало времени на обдумывание таких на первый взгляд элементарных, вещей. Парадокс: любому младенцу ясно про «хорошо и плохо» (все читали такие стихи в детском саду), но, однако, мы, взрослые, действуем не только во вред собственной душе и наперекор близким людям, но умудряемся исковеркать жизнь как себе, так и всему человечеству. И что самое печальное – не пустые ведь это слова и не выдумки начетников, но истинного смысла их люди не понимают и понимать не хотят. Так и живем, не желая вдумываться в то, как проводим свои бесценные дни на Земле, не собираясь менять что-либо в своей жизни. Мы даже не задаемся вопросом – можно ли еще хоть что-нибудь исправить? Помню, подростком услышал от кого-то странную фразу: «И не откладывай покаяние на старость, ибо наша с вами старость может и не наступить…» Тогда я от нее отмахнулся, но теперь… В общем, было над чем поразмыслить.
Признаюсь, знакомство со странным учением далось мне нелегко. Как только я с головой ушел в чтение каббалистических книг, на меня посыпались разнообразные неприятности и несчастья. Прежде всего, у меня, здорового от природы, почти стокилограммового детины, жутко разболелись зубы. Я понял, что такое ад в отдельно взятой квартире, где муки грешников включены в счет за проживание. Потом сломался компьютер, и тут же начался чудовищный вирусный грипп. А после оного я заполучил гайморит, отит и прочее, прочее, прочее. Я взвыл, проклял все болезни на свете и пошел сдаваться врачам.
Это было только начало… Но когда я пришел к рабби посоветоваться, он объяснил, что так случается с каждым, кто начинает изучать Каббалу, ведь мы затрагиваем силу, которую не понимаем. Как сказал рабби: «У истины есть свой вкус и своя ценность». В общем, вскоре мой испуг сошел на нет, а потом и здоровье наладилось.
Но соображения и сомнения на тему Каббалы я держал при себе, ни с кем не обсуждая. Да и с кем бы я стал говорить на такие темы? Отправляясь к рабби, всегда очень тщательно проверял, нет ли за мной «хвоста». Вроде бы на мне и моих делах новое занятие никак не сказывалось, но откуда этот чертов Рафи узнал? Загадка. С Альвенслебеном тоже очень туманно. Не люблю заданий типа «Пойди туда – не знаю куда», я же профи, а не ищущий экстрима бездельник.
Я наплел Рафи что-то невнятное, он не стал копать глубже, мы мирно закончили беседу и расстались, договорившись встретиться через день. Чувствовал я себя, мягко сказать, неважно. Еще бы: мою тайну раскрыли, причем непонятно как! Придется выяснять, откуда «ноги растут», ведь знание проблемы – половина ее решения. Ну да ладно, не впервой головоломки разгадывать.
В общем, после встречи с Рафи я ощутил себя совершенно не в своей тарелке. Настроение – хуже не придумаешь. И привести себя в норму никак не удавалось, ноги не желали двигаться домой, где ждал привычный порядок привычных вещей. Конечно, они не способны создать уют, всего лишь заполняют пустое пространство, но я свыкся с ними. Я искренне считал, что в моем сегодняшнем образе жизни немало преимуществ. За последние годы, особенно когда меня перестал дергать Рафи, я сжился с тишиной в квартире, с одиночеством, с возможностью спокойно посидеть в кресле, размышляя о прошлых событиях и комментируя их на свой лад. Еще в самом начале карьеры нелегала, зная, что таких, как я, вычисляют по привычкам, я старался не забывать об этом. Любимый сорт вина менял не реже раза в год, ходил то в темных костюмах, то в светлых. Целый год не снимал очков, потом вообще ими не пользовался… А в последние пару лет расслабился… Мне стали нравиться мои вещи, всегда находящиеся именно там, где я их оставил. Я полюбил свободный распорядок дня, свои мелкие капризы… «Тараканы», как сейчас говорят. А что – разве плохо? Никто не командует, ни с чем ко мне не лезет, не звонит без надобности…. Свобода! Обычно я встаю поздно, не раньше десяти утра. Принимаю душ минимум пару раз, трижды в день медитирую. Я люблю тишину и еще неизвестно, смогу ли вообще жить с кем-либо под одной крышей. Меня стали раздражать даже самые приятные гости, если они толклись в доме больше часа. А залетные красотки становились невыносимыми, как только их роль на данный момент исчерпывалась. Похоже, становлюсь брюзгой и отшельником и скоро зарасту коростой и покроюсь мхом…
Продолжая прокручивать свои невеселые думы, я бесцельно болтался по улицам, пока не добрел до самого центра Тель-Авива. Освещенные витрины уже закрытых магазинов притягивали взгляд праздношатающихся гуляк типа меня яркими красками товаров и блеском украшений. Время от времени уличная тишина взрывалась звоном молодых голосов и шумом моторов, искрилась мириадами огней – город никогда не засыпает. Вот и мне не спится.
Я вышагивал по ночной улице, почти ничего не замечая вокруг. Мысли перескакивали с темы на тему, из прошлого в будущее, теперь такое проблематичное. Кажется, опять влип в историю… Я думал, что с уходом Рафи из моей жизни она наконец-то наладится, но, похоже, ничего подобного. Опять неразбериха… И еще я вспоминал о так некрасиво и глупо оставленной Марине. Двенадцать лет не видел ее, целых двенадцать! Но не могу забыть, не получается. Ничего не помогает. Я пытался заводить романы, но ничто не могло отобрать у меня воспоминаний о ней. А последний год стал в этом плане ужасным. Я постоянно видел ее во сне – она ничего не говорила, не упрекала, просто молча смотрела на меня… Конечно, это всего лишь сны, но я-то знал, что виноват перед нею, и вины моей исчерпать нельзя, слишком уж она велика. И как же глубоко проросла в меня эта женщина, раз не покидает мою душу уже второй десяток лет…
Мой «роман жизни» начался в 1988 году в Москве, когда я, работая следователем в КГБ, вел дело особо опасного рецидивиста по фамилии Кузнецов, он же Зусман. Дело оказалось крайне запутанным и многослойным, мучился я с ним страшно, иногда пахал чуть не круглосуточно. Но Зусмана этого мы найти никак не могли, а должны были, поскольку знали, что ему в руки попали документы чрезвычайной важности. Он случайно набрел во время грабежа на списки шпионской сети, переданные англичанам бывшим немецким резидентом-поляком, решившим так заработать у союзников прощение за военные преступления. Начальство мылило мне шею с большим усердием и постоянством. За несколько месяцев до начала этого неприятного дела я и повстречал Марину. Наши отношения развивались очень бурно, и совсем скоро мы стали близки. Но виделись нечасто, хотя встречи были такими, что я до сих пор не в силах забыть ни одну из них.
Все чаще я спрашивал себя, как могло случиться так, что Марина исчезла, и у меня с нею не осталось никакой связи? Почему я не расспрашивал ее о друзьях, подругах или родственниках? Отчего-то был уверен, что она всегда окажется под рукой, моя женщина. Я не интересовался ни ее родителями, ни друзьями, ни институтом… Но тогда я не предполагал, что неожиданное и нелепое расставание превратится в многолетние терзания.
Крутой жизненный поворот, вытолкнувший меня из привычной жизни, в любом случае должен был стать причиной нашей разлуки. Но, видимо, потому, что не довелось сказать даже прощального «прости», я мучился более всего, и продолжалось это уже двенадцать долгих лет.
Поручение Рафи не давало мне покоя, я никак не мог придумать, с какой стороны подойти к его выполнению. Как я это сделаю? Почему Рафи подчеркивал, что задание дано именно мне. При чем тут Каббала? Разве я разбираюсь в ней? Глупости! Чтобы понять Каббалу, нужно учиться годы и годы. Вот уже несколько лет я занимаюсь ею, но об успехах говорить еще очень рано. Безусловно, Каббала внесла ясность во многое из того, что со мной произошло и происходит. Но это же мое внутреннее дело. Начав изучать Каббалу, я почти обрел душевный покой. Новые друзья по учебе мне нравились своей преданностью святой цели, упорством, настойчивостью и неуспокоенностью. Все они были взрослыми, вполне состоявшимися семейными людьми, работали. Рабби объяснял, что всякий, желающий изучить Каббалу по-настоящему, обязан работать, обзавестись семьей и непременно содержать ее. Бездельничать запрещалось. Ежедневные занятия начинались в три часа утра и заканчивались в шесть. Думаю, только очень уверенные в своей цели, истинно одержимые люди могли выдержать такой график. Я, правда, только в собраниях участвовал, но чувствовал себя частью группы. И вот теперь мне опять придется искать каких-то негодяев, скрываться, рисковать, убегать, стрелять, может, даже убивать! Не хочу всего этого, не хочу! Я теперь другой. Совсем другой. Ты , Рафи, ничего не заметил, а я думал, ты знаешь и замечаешь все на свете, мой мудрый начальник…
Несколько лет назад, скрываясь по всему миру от людских глаз, я впервые начал серьезно задавать себе массу вопросов, на которые не мог найти ответа. Тогда меня особенно мучило, почему я вообще попал в ситуацию, вынуждающую меня прятаться ото всех и от всего. Ситуацию очень опасную, связанную с максимальным ежеминутным напряжением и риском. Именно тогда в компании университетских преподавателей я впервые встретился с моим улыбчивым рабби. Подумал: попробую с ним посоветоваться, ведь такие вещи вполне приняты в Израиле. Рабби внимательно выслушал меня, задал несколько на первый взгляд ничего не значащих вопросов, а затем за полчаса рассказал всю мою историю, упоминая детали, о которых никто не мог ничего знать. Прямо рентген какой-то! Он говорил так, словно ему дано право и возможность оценивать правильность каждого моего поступка с точки зрения каких-то высоких истин и правил. Но этим правилам и истинам моя жизнь соответствовала слабо. Самое странное, что меня оценки рабби не раздражали, наоборот, я успокоился и стал прислушиваться к ним, словно когда-то уже слышал этот тихий голос в себе самом, узнавал спокойные, размеренные слова…
Конечно, шок от встречи оказался для меня колоссальным. Я был поражен: оказывается, есть люди, кому без лишнего пафоса и сверхусилий удается проникнуть в тайны других людей, совсем незнакомых, даже случайных! Объяснить это было невозможно, но, завороженный услышанным от мудрого раввина, я решил не сдаваться. Мой мозг требовал объяснений. А рабби разъяснять ничего не стал, тем более не стал поучать меня, а только посоветовал: «Не останавливайтесь, перечитывайте один и тот же текст по нескольку раз. Читая, вы каждый раз начинаете понимать что-то новое. Читайте, читайте и читайте, ибо, когда у тебя одно настроение, ты выносишь из книг одно, когда другое – нечто иное. Это необходимо. Именно это и есть процесс очищения».
Я накупил массу книг с комментариями, благо в продаже появились издания на русском языке. Предыдущая, предпринятая несколько лет назад попытка начать читать Каббалу в оригинале ничем не закончилась, только впоследствии я понял, что книга написана языком, понятным лишь посвященным. Не помню, в какой книге – каббалистической или еще какой-то – я нашел текст молитвы, которая мне очень понравилась. Теперь я часто повторяю про себя: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Но более всего меня зацепило то, что, как оказалось, Каббала – тайное еврейское учение, а вовсе не религия. Каббала – это учение о причинно-следственной связи духовных источников, соединяющихся согласно постоянным и абсолютным законам ради одной высокой цели – постижения Творца созданиями, живущими в этом мире. Каббала утверждает, что мир и человек в нем сотворены лишь для выполнения законов, цель которых – духовное развитие человека до возвышения его над нашим материальным миром для достижения подобия Творцу и соединения с ним. Все мы в этом мире абсолютные эгоисты и то, что мы делаем, призвано удовлетворить наши потребности. Даже любя кого-то, мы удовлетворяем свою потребность в любви. В борьбе с самим собой, с собственным эгоизмом, искореняя его, человек зарабатывает свой будущий мир.
Хорошо помню, как однажды на лекции кто-то спросил: «Почему Каббала не религия, ведь она требует соблюдения ритуалов, молитв? Очень трудно отличить ортодоксального еврея от каббалиста: оба носят черную одежду, празднуют одни и те же праздники». Ответ оказался довольно простым. Согласно Каббале, души людей могут находиться на четырех стадиях развития: неживой, растительной, животной и человеческой. Самая высокая степень – человеческая. Это люди, понимающие суть и законы духовного мира, частично живущие в нем. Таких сейчас мало. За ними следует более многочисленная группа с животными желаниями, под ними Каббала подразумевает тягу к знаниям, культуре. За ней следует группа людей, у которых преобладают растительные желания – власти, богатства. На последнем уровне – люди с неживыми желаниями, касающимися только еды и секса. Основная масса людей, к сожалению, именно такова. Согласно Каббале, человек возвращается на землю столько раз, сколько нужно для повышения уровня души. Жизнь бесконечна, а смерть – лишь смена тела, точнее, одежды души, не более того. Как правило, священники – люди высокоразвитые духовно, и все знаменитые раввины были каббалистами, хотя скрывали это.
Религиозные люди, как правило, принадлежат к группе с животными желаниями. Они обязаны выполнять ритуалы и молиться. Но делают они это физически, то есть существует такой период в развитии души, когда она чисто физически выполняет предписания. Обычно такие люди скрупулезно соблюдают религиозные ритуалы, не пропускают ни одного праздника или службы, считая, что таким образом наследуют Царство Божие, хотя привычно молятся и постятся, не вникая ни в суть, ни в характер того, что делают. Для них достаточно постулата «так положено», они ни в чем не сомневаются, как, впрочем, ни во что и не вдумываются. Изучающие Каббалу, как правило, уже прошли этот этап. Душе каббалиста необходимы духовные ценности, именно поэтому люди и приходят к Каббале, чтобы утолить свою духовную жажду. Каббалу как таковую нельзя проповедовать – это считается насилием. Каббала насилие отрицает, и о ней можно только рассказывать. Тот, кто уже готов к постижению Знания, сам спросит, сам заинтересуется, сам попросит книгу, сам ее откроет и начнет читать. До 1995 года Каббалу не нужно было распространять, а сейчас можно и нужно, так как в мире появилось много достаточно развитых духовно и готовых для ее понимания людей. Кроме того, в мире технический прогресс идет быстрее духовного. Возникает противоречие: основная масса духовно мертва, а Знание выходит из «подполья». Вот поэтому и необходима такая теория, как Каббала, ведущая людей в духовный мир.
Лидеры же духовенства (что относится к любой конфессии) в основном не принимают Каббалу, считая ее вредоносной и противной Богу. Ведь она дает каждому отдельному человеку причитающуюся ему духовную силу. Цель ортодоксального духовенства – оставаться посредником между человеком и Богом, а изучающему Каббалу страж у ворот рая не нужен. Не всех священнослужителей можно назвать достигшими настоящей духовности, причем в любых религиях.
Беспрерывно прокручивая в голове одни и те же мысли, я продолжал бродить по городу. Около полуночи я дошел до старого тель-авивского порта. В приветливо подмигивающих огоньками окнах целого сонма кафешек и ресторанчиков дрожали тени полуночных посетителей. Желание посидеть в расслабляющей тишине ресторана посещало меня не часто, но сейчас возникла острая потребность в людях. Может, здесь найдется случайный партнер или – еще лучше – партнерша, кто готов разделить со мной одиночество на ближайшие несколько часов? Тоска-то не уйдет, как ни гони ее, как ни давай себе обещаний позабыть о том, что холодной лапой сжимает сердце в часы бессонницы и поселяет в груди ноющий осколок, бывший когда-то любовью и умиротворением…
Зайдя в первое же попавшееся кафе, я остановился на пороге, прикидывая, где бы присесть. Ко мне, широко улыбаясь, на всех парусах несся метрдотель, готовясь проводить меня в зал, а за его спиной… Не может быть! Буквально в пяти метрах вполоборота ко мне стояла… Я встряхнул головой: нет-нет, исключено! Но тут ее окликнули от стойки бара: «Марина, готово!», и она повернула голову в мою сторону. Эта женщина удивительно походила на мою Марину! До меня наконец-то дошло, что ее окликнули по-русски, значит, я забрел в кафе, где собираются бывшие мои соотечественники. Надо же, а я ни разу не был здесь…
Не слушая метрдотеля, я двинулся к столику, который должна была обслуживать эта похожая на Марину женщина. Через пару минут к столику подошла… Боже мой, это она! Не узнать ее было невозможно: те же зеленоватые глаза, вьющиеся волосы, походка… Но как, каким образом, через двенадцать лет после расставания, она оказалась в этой стране, в этом городе, и…
– Добрый вечер, – произнесла она по-русски.
Почти тот же голос, то же движение губ, только сама она стала серьезнее и старше. Она улыбнулась, и я перестал сомневаться. Она!
– Извините за беспокойство, – я смотрел на нее, совершенно не думая о том, что говорю, – мне захотелось поговорить на родном языке. Знаете, бывает…
При первых же моих словах она странно поежилась, и мне показалось, что реальность вокруг нас исчезла. Безмолвная сцена, точнее, монолог «глаза в глаза» продолжалась несколько долгих секунд.
Узнать меня было невозможно: швейцарский хирург сделал свое дело добросовестно. Но звуки родного голоса, который она часто слышала по ночам, так хорошо ей знакомая посадка головы, взгляд и весь облик сидящего за столиком мужчины должны напоминать ей… нет, лучше не погружаться в болезненные фантазии: слишком тяжело возвращаться в будни.
– Вам что-нибудь принести?
– Посидите со мной, если можно, – тихо ответил я, не сводя с ее лица влюбленных глаз.
– К сожалению, не могу, извините, я на работе.
Для подобных случаев существует суровый и ясный в своей простоте закон – не раскрываться. Даже случайно встретив отца, я и к нему не подошел бы. Но потерять ее снова?! Последовать букве приказа, молча уйти и сказать самому себе, что так нужно?! Кому нужно? Проведенные в разлуке с нею годы, полные опасных заданий, успехов и неудач, вдруг показались мне совершенно пустыми и незначащими. Так, суета сует. Воспоминания о ней удерживали меня, может быть, от полной утраты прошлого, а значит, и самого себя. Мне нестерпимо хотелось убедиться в том, что это она. Нет, конечно, она, но все же… Слабая улыбка в ответ на просьбу о номере телефона была, похоже, обычной реакцией на такого рода обращения.
– Ну, тогда разрешите хотя бы приходить к вам ужинать.
– Да, конечно, пожалуйста… – ответила она и, словно что-то вспомнив, добавила: – Я буду рада.
– Вы постоянно работаете в ночную смену?
– Через день. Вернее, через ночь. – Она снова растерянно улыбнулась.
– Тогда до встречи?
– А вы так ничего и не закажете?
– Нет, пожалуй, выпью у стойки. Я не прощаюсь надолго!
– Всего доброго!
В ту ночь привычная квартира показалась мне особенно пустой и бездушной. Интересно, почему создание уюта в московской однокомнатной халупе далось легко и просто, а здесь ничего не получается? Все стоит на месте, все удобно, функционально, но… холодно.
Два дня прошли в бесполезных усилиях сосредоточиться на подготовке к заданию. Попытки прийти хоть к какому-то решению результата не принесли, и я решил взять недельную паузу, чтобы позднее, в более интенсивном темпе, выполнить намеченный план. Я позвонил Рафи и сказал, что мне нужна неделя. Он согласился, хотя и с явной неохотой.
Долгие размышления наедине с собой оказались мучительными и однообразными. Извечный классический конфликт между долгом и чувством! Я понимал, что нахожусь в таком состоянии, когда выбор неизбежен. Вот уж воистину «право выбора без выбора»… Если постараться не лукавить, увидев Марину, я сразу понял, что на этот раз не стану бороться со своими чувствами и знаю, чем займусь в ближайшие дни.
Встреча всколыхнула прошлое, память услужливо и мстительно выплеснула на меня поток, состоящий из почти утраченной нежности, тревоги за любимую, желания близости с нею, горечи от невозможности сказать ей правду… Только в кино да в сказках можно подойти к принцессе, взять ее за руку и увезти на край света, попутно победив драконов, рыцарей, соперников и прочих злодеев. Жизнь же рисует свои причудливые узоры совсем по другим правилам и сценариям. Хотя, говорят, она мудрее наших порывов и желаний. Что ж, попытаемся вспомнить мудрость об умении принимать все таким, как есть. Но Господи, как больно!
Через два дня я читал отчет одного из своих агентов. Фамилия Марины – Камински, она приехала из России лет десять назад с отцом. Он вскоре уехал в Европу, занимается там бизнесом, но дочку не забывает, регулярно навещает. Марина живет одна, работает в русском кафе, учится в университете. Шумные компании особо не жалует, дружит с двумя девушками, с одной из которых вместе работает, а с другой учится.
Все, все сходилось, и сомнений быть не могло: это она. Как же мы разминулись? По-видимому, в дни моей знаменитой охоты за этим Зусманом они и уехали: она рассказывала, что отец решил сделать ей подарок и показать Европу, но я, болван, ни о чем ее тогда не расспросил Хотя что бы я спрашивал? Будущий тель-авивский адрес? Да и знала ли она тогда, что уезжает навсегда?
Наблюдение за Мариной в университете и несколько дней, проведенных рядом с ее домом, подтвердили, что она не только не имеет постоянного друга, но и, похоже, вообще избегает мужчин. Стоит ли этому радоваться, так ли уж это хорошо? Трудно представить, чтобы молодая красивая женщина в течение нескольких лет ни с кем не встречалась. А если все-таки мои выводы верны, то почему? Что сделало ее такой холодной и равнодушной к себе самой?
Мужское самолюбие между тем получило полное удовлетворение, и следующий шаг навстречу возлюбленной было сделать гораздо легче. Я вновь оказался в том же кафе, точно зная, какой мне нужен столик.
Она сразу узнала меня.
– Обещали прийти через день, а появились через неделю? – произнесла она с улыбкой.
– Упрек принимается безоговорочно, – серьезно сказал я.
При звуках моего голоса она снова напряглась, совсем чуть-чуть, едва заметно.
«Милая моя девочка, как я понимаю твои мучения! Дай мне немного времени, и все откроется. Теперь мы уже не расстанемся, будь уверена. Я это чувствую, значит, так и будет!» Я с удовольствием уплетал спагетти, поглядывая в сторону Марины. С профессиональным вопросом: «Все ли в порядке?» – она несколько раз подходила ко мне, улыбаясь. Сомнений нет – я ее заинтересовал, однако номер телефона по-прежнему оставался секретом.
Мое появление на следующий день в университете стало для нее полной неожиданностью. Кажется, я понравился ей, ведь от меня исходила волна любви и нежности, а женщины такие вещи тонко чувствуют. Впрочем, внешне я совсем не тот, кого она знала, и… нет, лучше так далеко не заходить.
…Уже много лет Марина не видела своего любимого, который когда-то заполнял собою целый мир. Самым ужасным в том ее безумном романе получилось расставание без возможности проститься. Ее мама давно умерла, а отец взял с нее клятву не рассказывать о предстоящем срочном отъезде никому. Ведь тур в Европу был бегством. Она понимала, что в его словах «или отъезд, или тюрьма» не было даже тени шутки. Но в глубине ее души таилась надежда, что все как-нибудь устроится, и уезжать не придется.