Иван Гусаров. КИЧЛАГ

Пас отдавал он пяткой,
Голы забивал головой.
 
 
Форвард пошел в криминал,
Служит игрок Сатане,
Классно мячик гонял,
Умер футбол в стране.
 
 
Но тут подвернулся случай –
Всего-то один перегон,
Случай, конечно, сучий,
Но деньги легли на кон.
 
 
Впереди стоял постовой,
Другие шмонали машины,
Он голы забивал головой,
Футбольные брал вершины.
 
 
Екнуло сердце в груди,
На скорой промчался враг,
Стайка детей впереди
Гоняла футбольный мяч.
 
 
Налево решил игрок,
Ангел наклеил марку,
Машин пропустил поток,
Свернул в ближайшую арку.
 
 
Упал головою на руль,
Страх обуял и конфуз,
Страшнее гранат и пуль
Упакован в машине груз.
 
 
Увидел бездну с вершины,
Себя представил с трудом,
Эту взрывчатку и мины,
Жертвы и взорванный дом.
 
 
«Что ты творишь, подонок?» –
Дробью стучало в висок,
За деньги продался теленок,
В рот не полезет кусок.
 
 
Номер набрал простой
(Пас отдавал он пяткой).
«Милиция, на Первой Степной
Машина набита взрывчаткой».
 
 
Стало легко на душе,
Не тягость пустые карманы,
Он спаситель, не грешник уже,
Лечит душевные раны.
 
 
Он жизни листал страницы,
Множил душевные силы,
Пели весело птицы,
И солнце ярко светило.
 

МАТЕРЫЙ

 
Рвался матерый по следу,
Конвойный боялся упасть,
Изначально собачье кредо:
Погоня и острая пасть.
 
 
Вспоминал щенячье детство,
В упорстве нет недостатка,
Достались ему в наследство
Хитрость и мертвая хватка.
 
 
Силен и могуч матерый,
Белый на шее бант,
На расправу безжалостно скорый,
Обречен перед ним арестант.
 
 
Пасть оскалил матерый,
Белый на шее бант,
«Фас!», – кричал красноперый,
К защите готов арестант.
 
 
Дорога уходит вниз,
Беглеца догонят скоро,
Конвойный получит приз,
Заточка блеснула у вора.
 
 
Зэка настиг матерый,
Жертва упала на кочку,
Беглец на расправу скор,
Вонзил в собаку заточку.
 
 
Устало плелся конвойный,
Бег доконал его скорый,
Был он свидетель невольный –
Бился в экстазе матерый.
 
 
Полз навстречу матерый
С виновато туманным взглядом,
Упустил впервые он вора, –
Заточка обмазана ядом.
 
 
Зэк уходил откосом,
Беглеца уже не достать,
Не мучился парень вопросом,
Матерого надо спасать.
 
 
Конвойный матерого нес,
Наверно, испытывал муки –
Скулил раненый пес,
Лизал спасителю руки.
 
 
Долго лежал он хворый,
Учился ходить потом,
Из кризиса вышел матерый,
Опять завилял хвостом.
 
 
В питомник отправили пса –
Улучшать собачью породу,
Молодые звучат голоса,
Нет щенкам и полгода.
 
 
Молодняк подрастает борзой,
Обучает питомцев сержант,
Взгляд свирепый, косой,
Белый на шее бант.
 

ПЕТР КРОПОТКИН

 
Улица главного анархиста,
Забыты бунтаря заветы,
Прошу тормознуть таксиста,
Оставили память Советы.
 
 
Обыватели в шоке – непостижимо,
Арестован был среди прочих,
Надежда и гордость режима,
Агитацию вел среди рабочих,
 
 
Красавец, любимец царя,
Богач – земли немерено га,
Подался в бунтарство зря,
В тюрьме началась цинга.
 
 
Князь попал в лазарет,
Братва замутила побег,
В Париже объявился след,
В предвкушении новых побед.
 
 
Путешественник, редкий ученый,
Сродни Миклухо-Маклаю,
С наукой большой обрученный,
Пошел по зыбкому краю.
 
 
В утопию князь полез,
Утописты висят на прищепке,
Революция рубит лес,
Летят известные щепки.
 
 
В экспедиции был на Амуре,
Старообрядцы живут, тунгусы,
Государства нет в натуре,
Жизнь – разноцветные бусы.
 
 
Сорок лет на чужбине,
Побывал во французской тюрьме,
Сидел на сжатой пружине,
Учение множил в тюрьме.
 
 
Анархия – мать порядка,
Безвластие – хрупкий сосуд,
Кража, убийство, взятка,
Ничего не решит самосуд.
 
 
Накосорезил немало князь,
Оставался бы лучше ученым,
Законы втоптаны в грязь,
Претит беспредел заключенным.
 
 
Заинтересовало его мнение
Аферистов всех мастей,
Наплодил своим учением
Немало темных личностей.
 
 
Спокойно, учитель, спи,
Гражданская смотрит в окно,
Носится бунтарь по степи,
Очередной анархист Махно.
 
 
Сбудется мечта, учитель,
Как твоя теория льда,
Войдут земляне в обитель
Равенства, братства, труда!
 

ВЕРЕВКА И КОРОВА

 
У прокурора подготовлена статья,
Склоняет нагло к воровству,
Скептически настроена судья,
Просит рассказать по существу.
 
 
«Иду, смотрю – лежит веревка.
Взял, подпоясался от сглаза.
Впору подошла обновка,
Молчит за обочиной, зараза».
 
 
Кивала вставил слово,
Ушел в глубину морали:
«За вами шла корова,
Вы ее фактически украли».
 
 
Тут второй кивала влез:
«Прошу начать сначала.
Вы проходили через лес,
И что – корова не мычала?»
 
 
«Была очень длинная веревка,
Корова траву щипала на ходу,
Молча шла плутовка,
Я не знал, что ее веду.
 
 
Оглянулся – подъехали на мотоцикле,
Начали ругаться и орать,
В неприметном оказался цикле
Секунд, наверное, на пять.
 
 
Тут подошли бандиты,
Палки несут наизготовку,
Пьяны, злы, небриты, –
Вмиг доставили в ментовку».
 
 
Прокурор: «Это все отмазки.
Обвиняемый украл корову».
Адвокат разводит краски:
«Не то взято за основу.
 
 
Он взял ничейную веревку,
Подпоясался от сглаза,
Не унес ее в бытовку,
А скинул за ненадобностью сразу».
 
 
Продолжает защиту адвокат:
«Логически не вяжется былина,
Веревка – метров шестьдесят,
Как узнать, что там скотина».
 
 
Плотно грузит прокурор,
Законов выдал своды,
Читать просит приговор,
Назначить лишение свободы.
 
 
В оконцовке адвокат цинкует:
«Тащат олигархи и бесовки,
Все по-черному воруют,
И не только бесхозные веревки».
 
 
Был полезен очень моцион,
Принесла корова двойню,
Калорийный оказался рацион,
Буренку отправили на бойню.
 
 
Терпилы не явились в суд,
За подсудимого болеют,
Телят на радостях пасут,
Никаких претензий не имеют.
 
 
Подсудимый откинулся недавно,
Убит тяжбою наповал,
Переживает сильно, а главное –
Клянется: ничего не крал.
 
 
Судья подбила резюме:
Отсутствуют веревка и корова,
Обвиняемый чалится в тюрьме,
Суд выносит слово:
 
 
Подсудимый подпоясался от сглаза,
Вел корову ненароком,
Молчала за обочиной, зараза.
Ограничиться условным сроком.
 

КЛОНЫ

 
Братва гуляет на воле,
Виртуальными стали зоны,
Погоняло – овечки Долли,
В лагере чалятся клоны.
 
 
От злости судья поседел,
Власть забрали, в натуре,
Чтоб больше никогда не сидел
Теркин Василий в БУРе.
 
 
Программа в зернышке риса,
Не пишут больше диктант,
Розовые бегают крысы
И белый мышонок-мутант.
 
 
Виртуально лепит следак
За повторную кражу, грабеж,
Выдает компьютер пятак,
Вместо клона пойдешь.
 
 
Не выпита клоном чарка,
Довольная ходит свита,
Неделю не ест овчарка,
Посмотрит на зэка – и сыта.
 
 
Довольны хозяин и кум,
Нету амбиций у клонов,
Живут кА в песках Кара-Кум,
Не услышишь ни смеха, ни стонов.
 
 
Клон ко всему готов,
Косяк загнали в хромосомы,
Превратили зэков в роботов,
Свелись к нулю запросы.
 

БРИГАДИР ЛОСЬ

 
Лось три года быковал,
Мелкие платили сошки,
Бывало, в стиры банковал,
Сущие доставались крошки.
 
 
Чалиться на зоне довелось,
Бугор погиб на стрелке,
Стал бригадиром Лось,
В своей завис тарелке.
 
 
Шли разборки чередой,
Спасало русское авось,
Поцелован был бедой,
Сухим остался Лось.
 
 
Была летучею бригада,
Крышевали офисы и рынки,
Кончалась сентиментальная баллада,
Волынами заменили финки.
 
 
Жуткое событие стряслось –
Платить отказались торгаши,
Бригаду поднял Лось,
На какие шиковать шиши.
 
 
Лось не стал громить палатки,
Сор выносить на улицу,
Зачем класть на лопатки
Золотую курицу.
 
 
Лось прокинул дезу,
Приоткрыл немую полость,
Как кувалдой по железу
Разлетелась новость.
 
 
Уходит бригада с рынка, –
Доносились всюду отголоски, –
Другая появится дубина:
Заводские приходят отморозки.
 
 
Коммерсанты испытали шок,
Срочно собраться пришлось,
Собрали денег мешок,
Лишь бы остался Лось.
 
 
Все шло пучком,
Удивлялись все – срослось,
В грязь не клали ничком,
Стриг дивиденды Лось.
 
 
Не дергал Лось без причины,
Компромисса и лада любитель,
К бригаде прибился Овчина,
Знаменитый одиночка-грабитель.
 
 
Он видел криминал насквозь,
Не палила зря бригада,
Конкретно работал Лось,
Признание – высшая награда.
 

ЧЕ ГЕВАРА

 
С маек, плакатов и флагов
Смотрит на нас Че Гевара,
Затмил он политиков, магов,
Он – символ большого пожара.
 
 
Кубинское жаркое лето,
Друга рука на плече,
Боливии песенка спета –
Решили Кастро и Че.
 
 
Саргассовым морем плыть,
По джунглям суровый поход,
Революции в Боливии быть,
Соленый солдатский пот.
 
 
По жизни бунтарь Че Гевара
Рисковал не раз головой,
Не жаждал он славы навара,
За идею бился герой.
 
 
Боливийцы еще не готовы
Знамя борьбы поднять,
Не тянут к земле оковы,
Надо землю родную пахать.
 
 
Операции дали ход,
Операция «Синти» – тлен,
Удачно закончен поход,
Че Гевара захвачен в плен.
 
 
Янки приложили руку,
Суровый, темный подвал,
Суды упразднили науку,
Это чистой воды криминал.
 
 
Революция села на мель,
Убийство сработано грубо.
Прощай, товарищ Фидель!
Прощай, Аргентина и Куба!
 
 
Эрнесто Че Гевара,
Черный кубинский берет,
Искры большого пожара,
Капитану тревожный привет.
 

АКТРИСА

 
Питерский легкий туман,
Мокрый скользкий перрон,
На экран выходит роман,
Садится актриса в вагон.
 
 
В столицу мчится стрела,
Ролью живет актриса,
Позвали в дорогу дела,
Едет на съемки Алиса.
 
 
Питер-Москва.
Сценарий читает Алиса,
Звездного неба канва,
Нету ему компромисса.
 
 
Питер-Москва.
Столица всегда хороша,
Столица всегда права,
Питер – России душа.
 
 
У пляжа песчаного мыса
Парус белеет вдали,
Пишет картину Алиса,
Плывут по волнам корабли.
 
 
В образ входит актриса:
Страдание, тревога, боль –
Сегодня сыграет Алиса
Главную в жизни роль.
 
 
Команда звучит «Мотор!»
Актер кивает в ответ,
Надо пройти до сих пор,
В душах оставить след.
 
 
Справилась с ролью Алиса,
С улыбкой сыграла в ненастье,
Алиса – от Бога актриса.
Удачи тебе и счастья!
 

ЧЕРЕП БЕСОВКУ ЛАСКАЛ

 
Череп бесовку ласкал,
Было ей не до игр,
Она видела зверя оскал,
Был страшно рассержен тигр.
 
 
Амура недолги дела,
Закончился сладостный стон,
Увидела она купола,
Колокольный услышала звон.
 
 
Череп прилег на перину,
Навалился на стену спиной,
Он тоже увидел картину –
Бикса была расписной.
 
 
Русалка сидит на якоре,
В ментовские попала сети,
В лагерной закружилась поре,
Срок немалый светит.
 
 
Не в масть ей была пахота,
Распятие – символ страдания,
Украсила бабочка низ живота,
Вечность дана в назидание.
 
 
Оттянулись по полной гурьбой,
Дали под зад пинка,
Змея и перо – разбой,
Циферблат – от звонка до звонка.
 
 
Лебедь плывет в короне, –
Была невинной птичкой,
Не повстречали пока на перроне
Кассира с большой наличкой.
 

ХИМИЯ

 
Веселые не пишутся строки,
Сквозняк с разных сторон,
В конторе все однобоки,
Не держат там белых ворон.
 
 
Единством сильна контора,
Скопом решает задачи,
Лояльного нет прокурора,
Не желают добра и удачи.
 
 
Контора съела собаку,
Богатый накоплен опыт,
Никто не полезет в драку,
Недовольный приглушат ропот.
 
 
В ход идет разморозка,
Нервы не держат удар,
Становятся мягче воска,
Плохо фильтруют базар.
 
 
Бросят в чай витамины,
Представляешь если угрозу,
Поведаешь больше половины –
На глазок прикинут дозу.
 
 
Полиграф – просто игрушка,
Может успех улыбнуться,
Снимут полезную стружку,
От химии можешь загнуться.
 
 
Сотню найдет отмазок
Профессура секретных идей,
В ворохе страшных сказок
Не один найдется Кащей.
 

ПЕПЕЛИЩЕ

 
Дым и гарь на пепелище,
Смысла нет орать и злиться,
Хозяин выдал тыщу –
Хватит с корешом напиться.
 
 
Сожгли пустую витрину,
Красный промчался конь,
Показали пожару спину,
Приложили к сердцу ладонь.
 
 
Не горят жуткие пороки,
Не тлеют жесткие нравы,
Примолкли прямые пророки,
Косвенные больше правы.
 
 
Пепел в душах сожженных,
В страхе перекошен рот,
Все больше в стране обнаженных,
Все больше бродяг и сирот.
 
 
Дым висит коромыслом,
Водка налита в стаканы,
Кот вещает со смыслом,
Кот расставил капканы.
 
 
Родится новая гарь,
Прихватит случайно лишнего,
Не боятся сегодня, как встарь,
Суда большого, Всевышнего.
 
 
Гарью покрыты души,
Делают все, не любя,
Боятся моря и суши…
Бояться надо себя.
 

СВЕТ И ТЕНЬ

 
Последний день Помпеи,
Света и тени игра,
Не видно конца эпопеи,
Слежку ведут опера.
 
 
Парни, вроде, простые –
Бег, спортзал, кимоно,
Обещания дают пустые, –
Совсем не так, как в кино.
 
 
Работой берут опера,
Ловят стремительный миг,
Света и тени игра
Заводит порой в тупик.
 
 
Вещдоки увидят свет,
Алиби скроет тень,
Спрятан в шкафу скелет,
Удачный выдался день.
 
 
Загасят любую интригу,
Засветят простую бумагу,
Не прочтешь открытую книгу
Про подлог и отвагу.
 
 
Охотник всегда на виду,
Прячется в лес добыча,
Оказался один на беду,
Нарушил подполья обычай.
 
 
Света и тени игра,
Тюрьмы и свободы приют,
Жизни и смерти пора,
Панихида и вечный салют.
 
 
Последний день Помпеи,
Копают вглубь опера,
Отказаться нельзя от затеи,
Слишком большая игра.
 

СМЕЛАЯ ДАМА

 
Депутат заехал на хату,
Судья – народный герой,
Срок наболтал депутату, –
Начальников садят порой.
 
 
На ушах стоит отделение:
Важная очень персона.
У Фемиды иссякло терпение,
Сработала буква закона.
 
 
Ходит судья с пистолетом, –
С угрозами был звонок,
Зимою, осенью, летом
Взведен у дамы курок.
 
 
Опасна честная мантия,
Мафия всюду бессмертна,
Ничтожна защиты гарантия,
Разве что вспомнят посмертно.
 
 
Мочат всех несогласных
В погонах и без погон,
Все меньше становится гласных,
Столыпинский оплачен вагон.
 
 
По счетам раскинут остаток,
Крутой заложен вираж,
У воротничков большой недостаток –
Слишком велик мандраж.
 
 
Не повелась судья на шантаж,
Честь сохранила Фемида,
Среди разбоев и краж –
Птицы особого вида.
 
 
Не прогнулась смелая дама,
Кодекс не дрогнул в руке,
Вверх пошла диаграмма –
Выходят суды из пике.
 

ИСТЕРИКА-2007

 
Болельщик запомнит надолго
Победы наши, поражения,
Пропитана потом футболка,
Зритель считает мгновения.
 
 
Россия, вперед!
К воротам ведет дорожка,
Болельщик победы ждет,
Андорра – мелкая сошка.
 
 
Не дрогнули братья славяне,
На победу играют хорваты,
Не ходят пешком по поляне,
Англичане сегодня из ваты.
 
 
Россияне сделали план,
Празднует буйно фанат,
Тренер – голландский тюльпан,
Вроде, победе не рад.
 
 
Напишут: опять повезло,
Так карта легла, братва,
Скептикам всем назло
За Россию встала трава.
 
 
Не так уж сильны джентльмены,
Букмекерщик взвел курок,
Разорили за час перемены,
Англичанам дали урок.
 
 
В Англии – шок и печаль:
В споре Россия права,
Мундиаль уплывает вдаль,
На Уэмбли наша трава.
 
 
Россия, вперед!
Верят в тебя до поры,
Успеха болельщик ждет,
Красивой, достойной игры.
 

ОЛИГАРХ

 
Красивая жизнь удалась,
Легкий коньячный хмель,
На запад толпа понеслась,
На лыжи встает Куршавель.
 
 
Чистые снежные горы,
Криминала есть новизна,
Знают о ней прокуроры,
Стерпит пропажу казна.
 
 
Имя в журналах славится,
Вилла ждет богатея,
Жена – ну просто красавица,
Правда, немного рогатая.
 
 
Буратино закатит банкет,
Золотые приборы и ложки,
Оплатит обратный билет,
Журналисты сметают крошки.
 
 
Фабулу сгладят законники,
Зря, мол, мутили воду,
Лизоблюды, поклонники
Затянут хвалебную оду.
 
 
Колют активы ежом,
Прагматичный жалит цинизм,
Поделиться бы багажом,
Но верх берет эгоизм.
 
 
В гости зовет монарх,
От безделья бедняга печалится,
Спокойно гуляй, олигарх,
За тебя на зоне чалятся.
 

СОКОЛЫ

 
Письма бросили в ящик,
Далеко сейчас кореша,
Пустота для меня не образчик,
Общения просит душа.
 
 
Шелестят в руках страницы,
Дружбу пророчат высокую,
В зените ловчие птицы,
Охотники вечные – соколы.
 
 
Птицы летят в Эмираты,
Упакованы в тесный ящик,
Задержаны будут пираты,
Честный таможенник – образчик.
 
 
Над лесами, степями, осокою
Вольные птицы кружат,
Парят гордые соколы,
Друзья по погостам лежат.
 
 
Поднимется сокол в зенит,
Падает камнем с добычей,
Вода по откосу бежит,
Путник, исполни обычай:
 
 
Воды ключевой испей,
Возьми в дорогу с собой,
Скрасит путь соловей,
Трудно спорить с судьбой.
 
 
Как соколы были друзья,
Поднимались и падали вниз,
Винить их в этом нельзя,
Есть успех и провальный каприз.
 
 
Прочел дорогие страницы,
Братва не меняет план,
Над зоной каркали птицы,
Разогнал их сокол-сапсан.
 

ДЕНЬ ЗЭКА

 
День российского ЗэКа
Украсит любой календарь,
В течение последнего века
Арестанта морозит январь.
 
 
От снегов холодного севера
Долетают теплые строчки,
До полей бескрайнего клевера
На карте скорбные точки.
 
 
Миллионы прошли лагеря,
Остались на сердце шрамы,
Не найдешь среди них бунтаря,
Семейные пьяные драки.
 
 
Неотделима от нас неволя,
Равнодушие наше бесспорно,
Мы – колосья единого поля,
Не вызрели многие зерна.
 
 
Трагедия, боль человека, –
Из соображений сажали тактических,
В день российского ЗэКа
Вспомним всех политических.
 
 
Много невнятного было,
Мы все далеко не святые,
Ошибся однажды терпила,
Годы прошли молодые.
 
 
День российского ЗэКа,
Такой же, как ты заключенный,
Увидели в нем человека,
Вспомнили номер казенный.
 
 
День российской неволи
Будет отмечен не зря,
Свобода гуляет в поле,
Праздник придет в лагеря.
 

НАДЗОР

 
Все больше сидим по домам,
Вечер простой, рядовой,
Спасибо любимым ментам –
Наш охраняют покой.
 
 
С проверкой пришел участковый,
На столе стоит самовар,
Чаек дымится готовый,
Очень тихо ведем базар.
 
 
Удивляется страж порядка —
Трезвые вечером, днем,
В руках гармошка-трехрядка,
Старые песни поем.
 
 
Помнишь Ванинский порт,
Крестик нательный на счастье?
Под окном милицейский «Форд»,
И «Ролекс» висит на запястье.
 
 
Дурью не пахнет дымок,
Водку бросили шкалить,
Работой занят браток,
Ночью не ходим шакалить.
 
 
Доволен безмерно майор:
Спокойно все на участке,
Отменит надзор прокурор,
Заиграют вечерние краски.
 
 
Встретит ночная Москва,
За столом посижу в казино,
Привет, ночная братва,
Не виделся с вами давно.
 

МИНВОДЫ

 
В кармане из лагеря ксива,
Ценная очень бумага,
Срок отволок красиво,
Вышел на волю бродяга.
 
 
Дождь стучит по перрону,
Капризы дождливой погоды,
Спешу к своему вагону,
Взял билет на Минводы.
 
 
Здравствуй, город Минводы!
Облака плывут красиво,
Пью лечебные воды,
Вино забросил и пиво.
 
 
В парке музыку слушаю,
Красивый город – Минводы,
Мороженое сладкое кушаю,
Век не видать свободы.
 
 
Сочные южные краски,
Ласковый теплый вечер,
Я сегодня в завязке,
Девичьи трогаю плечи.
 
 
Встретил свою надежду,
Познакомились очень быстро,
Девушку звали Надежда,
Пробежала взаимности искра.
 
 
Славный город – Минводы,
Не забуду твои черты,
Мы дети великой природы,
Надежда ее и цветы.
 
 
Спасибо, город Минводы,
Открылась бескрайняя новь,
Пролетают, как в сказке, годы,
Страшная сила – любовь.
 

ЕГОР

 
У подножия скалистых гор
Шумит небольшой городок,
Мотает братишка Егор
Судом положенный срок.
 
 
Ждет его дома жена,
Дети и старая мать,
Мечта у нее в жизни одна –
На прощание сына обнять.
 
 
Видно с соседних гор —
Длинный ползет автозак,
В строю заходит Егор
В длинный и темный барак.
 
 
Кислотою травят металлы,
Чернеют ногти и зубы,
Ездят на «Волгах» вассалы,
Вертухаи надменны и грубы.
 
 
Жесток постсоветский ГУЛАГ,
Ежовы не снял рукавицы,
В ворохе судных бумах
Сплошь виновные лица.
 
 
Грубанул, наверно, Егор,
Пошел выбивать зарплату,
Не слушал его прокурор,
Приравняли случай к захвату.
 
 
Жду братишку домой,
Выедет Егор в Покров,
День рождения его зимой,
Родная по матери кровь.
 
 
Встречу его у протоки,
Расскажу последние новости,
Не иссякают зэков потоки,
Нет у законов совести.
 

КЛОП

 
Судьба указала перстом,
Ниша свободная есть,
За плечами – казенный дом,
Планов лихих не счесть.
 
 
Погоняло досталось – Клоп,
Свой набиваю карман,
Пожар, наводнение, потоп, –
Спокоен, как старый диван.
 
 
Присосался к серой нефтянке,
Хозяев своих стерегу,
Счет на острове в банке,
Домик на том берегу.
 
 
Есть огромная яхта,
Деньги картели суют,
Я дока в области фрахта,
Танкеры с нефтью снуют.
 
 
Черное золото недр
Имеет серую крышу,
Подельник по прозвищу Кедр
Сбыта наладил нишу.
 
 
Утекают золотые реки,
Сливаясь в большие моря,
В Штаты, Японию, в греки, –
В дальние, в общем, края.
 
 
Работает чисто картель,
Вовремя сделает сговор,
Заказов целый портфель,
Осетра готовит повар.
 

ОДИН ЗА ГЛУХИМИ СТЕНАМИ…

 
Один за глухими стенами,
В раскаянии доверься шконке,
Каждый занят своими штанами,
Свои донимают гонки.
 
 
Обдает пронзительным холодом
Сильно обточенный зуб.
Между наковальней и молотом
Очередной появится труп.
 
 
Духовные отцы НКВД
Оставили мерзкие тесты,
Вилами напишут на воде
Все жалобы, претензии, протесты.
 
 
Все погибшие забыты,
Стерты в лагерную пыль,
Зоны, камеры забиты,
Закон – перекрученный горбыль.
 
 
Осталась скотина глыбою,
Стережет назойливо покой,
Скользкою стала рыбою,
Лучше промолчать – какой.
 
 
Признание осталось царицею
Никем не доказанной вины,
Вылетишь пощипанной птицею
После следственной войны.
 
 
Следствие выпускает пар,
Остывает медленно от перегрева,
Честнее зэковский базар,
Правдивей вести слева.
 
 
Говорим на разных языках,
Граждане не все равны,
Найдется рояль в кустах,
Что ни клавиша – признание вины.
 

ЗАГЛЯНЕТ РЕДКИЙ ЛУЧ…

 
Заглянет редкий луч
Под темные, серые своды,
Будешь терпелив – будешь везуч,
Дождешься вовремя свободы.
 
 
Арестант живет надеждами,
По далекому скучая прошлому,
Грезит белыми одеждами
В пику состоянию пошлому.
 
 
Не выносим порой позор,
Веселья маленькая толика,
Пялится в волчок дозор,
Смотрит, как удав на кролика.
 
 
В смятении слабость есть,
Играет скрипка Паганини,
Укрепляя стойкость, честь,
Чтоб не утонуть в болотной тине.
 
 
Следствием засвеченный момент
Висит Дамокловым мечом,
На зону выпишут абонемент,
Раскаяние, признание нипочем.
 
 
Тень ложится игрока
На общак, решетки, стены,
Она пришла издалека,
Из закулисья мертвой сцены.
 
 
В тишине прогулочного дворика
Воздуха хватанешь морозного,
Есть тема для тюремного историка
Со времен Ивана Грозного.
 

РУССКИЙ МАТ

 
Русскому без мата, как без рук,
Основательно теряется лицо,
Сделали огромный крюк –
Отпустили крепкое словцо.
 
 
Без мата, как без хлеба.
Весть пришла издалека,
Сжалось в овчинку небо –
Мат слетает с языка.
 
 
Мат не вреден для здоровья,
Он не пластид и динамит.
Мат, отпущенный с любовью,
Быстро личность охладит.
 
 
Мат древнее топора,