Борис Иванов, Юрий Щербатых
Случай контрабанды
1
– Ваше оружие, сэр! – дежурный сержант устремил на своего собеседника пронзительный взгляд, которому круглая стальная оправа очков сообщала что-то змеиное. Взгляд сопровождался жестом требовательно протянутой руки, и, на какое-то мгновение могло показаться, что он осуществляет задержание особо опасного преступника, а вовсе не приемку на хранение табельного вооружения у отбывающего в отпуск коллеги, много старше его по чину. Тот послушно протянул ему не слишком потертую и загодя очищенную от толстого слоя пыли кобуру.
Бдительный Змеиный Глаз прикинул на руке ее вес, расстегнул, неодобрительно заглянул в девственно чистый, не тронутый со времени последних ежеквартальных стрельб, ствол пистолета и сверил номер на рукояти с показаниями терминала.
– Федеральный Следователь пятой категории Кай Санди, – прочитал он высветившуюся на экране надпись. – Ваш идентификатор, пожалуйста!
Приняв от стоявшего по другую сторону канцелярского барьерчика, сухощавого человека в штатском карточку-жетон, он, как того и требовали правила, отправил ее в щель терминала, принял обратно и вернул владельцу, удостоверившись, что человек, которого он привык встречать в коридорах Управления не реже двух раз в неделю, оказался именно тем, кем он и был.
– Личное оружие берете с собой? – поинтересовался сержант, набирая на клавиатуре соответствующую запись.
– Вот оно, – Федеральный Следователь похлопал по прислоненному к барьеру чехлу с удилищами. – Действует, правда, только на форель. От силы на плотву. Но хорошо действует...
– Значит, отправляетесь на рыбалку? – неожиданно потеплевшим голосом спросил сержант. – На Землю?
– В Шотландию, – ответил следователь. – И надолго. Который год пропускаю отпуск.
– Завидую вам, сэр. Что ж, счастливого улова!
– Только не сглазьте.
Кай подхватил удочки и, кивнув дружелюбному уже Змеиному Глазу, прошел к лифтам.
Сегодня он позволил себе не заходить в служебный кабинет – не самое любимое свое место пребывания. Там все было приведено в порядок еще вчера с вечера. Поэтому он уверенно вознесся сразу на двенадцатый уровень – эмпиреи высшей администрации Управления. Однако, войдя в приемную шефа, он ощутил определенную неловкость, причиняемую ему наличием дорожного кейса в левой руке и чехла с удочками – в правой. Правда, приходилось ему входить в эти двери и с более экзотическим багажом, но тогда эти предметы проходили по статье «вещественных доказательств».
– Прекрасное сегодня утро, Мэгги, – попытался он скрасить эффект произведенный, судя по всему, его багажом на бессменную секретаршу шефа.
– А вы сегодня очень рано пожаловали, Кай, – добродушно отозвалась та. – Ладно, разрешаю вам оставить ваши хворостины здесь, за портьерой. Только не вздумайте их забыть...
Обычно секретарши более или менее нужных своим подчиненным шефов неизбежно становятся объектом прямых или косвенных расспросов касательно того, с какой ноги встали сегодня их светлость. Мэгги Фуллер благополучно избегала такой участи, благодаря накопленной с годами коллекции бегемотов. Точнее, их изображений, изваяний – фаянсовых, фарфоровых, бронзовых и невесть каких еще фигурок. Кто и когда положил начало этой коллекции, сказать было трудно, но рано или поздно каждый сотрудник Управления, сподобившийся обязанности посещать кабинет шефа, дарил Мэгги своего бегемотика, стараясь выбрать что-нибудь пооригинальнее. Почему именно этот представитель фауны был избран для такой роли легко мог понять любой, кто хоть раз имел дело с Барни Т. Литлвудом – шефом Сектора Федерального Следственного Управления. Оповещение посетителей о текущем настроении шефа Мэгги осуществляла с гениальной простотой – подбором соответствующего гиппопотама, выставлявшегося справа от ее рабочего терминала. Сегодня это был бегемот возбужденный.
Кай вздохнул, поставил чехол с удилищами в указанное ему место и шагнул через порог кабинета.
– Здравствуйте, шеф, – Кай постарался вложить в эти слова достаточную долю скорби по случаю предстоящего расставания. – Зашел попрощаться с вами. Как-никак, убываю надолго...
– Да уж, что и говорить – Управление задолжало вам э-э-э... Да чуть ли не четыре законных отпуска...
– Три, шеф. Слава Богу, только три. Вы ничего не хотите передать знакомым на Земле? Люк Дункан пригласил меня порыбачить с ним там – в его краях...
– О господи... Люк... и старина Андерсон... Однако, нашли же они время... Дело в том, что не далее, как сегодня я хотел вызвать вас для совершенно конфиденциального разговора...
«Нет, – сказал себе Кай. – В ЭТОТ РАЗ – НЕТ». Он сфокусировал глаза на гербе Федерации за спиной шефа, исключив возможность встречи взглядов.
– Вы, я думаю, отнесетесь с пониманием к моей э-э-э... настоятельной просьбе... Да какое там, – ухватитесь за предложение обеими руками! – примерно четверть тонны облаченной в строгий костюм, по-детски нежной плоти шефа Сектора с неожиданной легкостью выпорхнула из кресла и решительно устремилась в обход величественного стола к своему подчиненному. На последнем полуметре своего пути шеф умудрился привстать на цыпочки и дирижируя обеими руками со значением произнес:
– Фа-бер-же! Фа-бер-же!! Это что-нибудь говорит вам, Санди?! Это должно звучать для вас, как боевой горн! Фа-бер-же!!! Я не вижу в ваших глазах охотничьего блеска, Следователь!!!
– Я мало сведущ в ювелирном деле, шеф, но такое имя знаю. Девятнадцатый-двадцатый век... Однако... – спохватился он.
– Конкретно речь идет о серебряном, филигранной работы пасхальном яйце – это дар мастерских Фаберже последнему русскому императору. Не более, ни менее. Вы только посмотрите на голограмму... Собственность Земли, а именно...
– Вы хотите подвесить мне некое дело, к нему, к произведению Фаберже, то есть, в связи с поездкой на Землю? Я не...
– Я думаю, что вы без сожалений расстанетесь с идеей этой вашей поездки, как только поймете, какое перспективное дело я вам предлагаю, – шеф жестом предложил Каю присесть на предназначенное для доверительных бесед ажурное кресло у кофейного столика под сенью аквариума с его любимыми вуалехвостами, а сам стремительно опустился в такое же сидение визави. Кай было приготовился к худшему, но мебель в Управлении была достаточно прочна, в этом ей было трудно отказать.
– Шеф, – сказал он, – я, конечно, внимательно слушаю вас, но... – теперь, чтобы не заработать косоглазие, ему пришлось перенести центр внимания с чеканки герба на менее официальных вуалехвостов.
– Как вы понимаете, уже одна только историческая ценность этой вещицы довольно высока. Еще раз повторяю – последний император России держал ее в собственных руках... Вообще-то у этого предмета нет цены. Его невозможно продать!
– Так что же...
– Однако страховая стоимость его определена. А после того, как они там, – шеф сделал жест в сторону, надо полагать, Солнечной системы, – проштамповали Закон о молекулярном копировании произведений искусства, она, страховка-то, приняла размеры, сравнимые, скажем, с годовым бюджетом такой колонии, как Сендерелла. Кстати, на Сендерелле-то яичко и пребывало последние полсотни лет. Было преспокойно выставлено для всеобщего обозрения в «Галерее трех Эрлов».
– Как его туда занесло? В период Смуты?..
– Да. Три звездных войны, это – три звездных войны... После начала Консолидации Земля подтвердила свои права на Фаберже. Среди многого другого. Но разрешила хранить и выставлять его по-прежнему на Сендерелле. Жест доброй воли...
– Ну, в ту пору, крейсера Федерации в этом Секторе еще не появлялись...
– Теперь их здесь хватает. И Закон о молекулярном копировании очень изменил ситуацию... Короче, яичко моментально сообразили убрать в запасники. Но номер не прошел. То ли кто-то настучал Комиссару Сектора, то ли старина Додо сам что-то смыслит в таких делах, но была назначена инспекция. И выяснилось, что яйца-то и нет. Пропало. В нашем, заметьте, секторе. Большие господа тащат друг друга под суд, киты страхового бизнеса рвут волосы... Но мы-то не будем, а?..
Шеф доверительно нагнулся к Каю, столик жалобно пискнул под пришедшемся на него округлым локтем начальника.
– Мы-то ничего на себе рвать не будем... Пусть господа политики считают дело безнадежным – мы-то знаем, – шеф похлопал по притулившемуся сбоку терминалу, – знаем, что есть такая вещь, как агентурная работа. И агентурная информация. А агентурная информация нам подсказывает, – шеф целеустремленно вскочил, чудом не раздавив столик окончательно, и жестом фокусника взмахнул выхваченным из лежавшей под рукой папки, листком распечатки, – что интересующий нас предмет находится в руках лихих людей – довольно хорошо нам известных лихих людей, замечу – и БУДЕТ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ОБМЕНЕН НА РАВНОЦЕННОЕ – вы слышите, Санди? – НА РАВ-НО-ЦЕН-НО-Е ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА. Причем обмен состоится, опять-таки где-то в пределах нашего, столь славного уголовщиной Сектора! Вы проглотили наживку, Санди?
Кай завороженно следил за белоснежным листком, неловко зажатым в пухлых пальцах шефа.
«Неужели Старый Крот подкинул информацию? – подумал он с чисто профессиональным интересом. – Смертельно рискует человек, и в который раз...»
Но предположение осталось предположением – интересоваться источниками он имел право, только приняв дело.
– Я достаточно хорошо уловил суть дела и чувствую его важность, чтобы рекомендовать вам инспектора Ясиновски. Антиквариат – его сильная сторона, – Кай несколько двусмысленно кашлянул. – За последние два года пан не провалил ни одного дела. И ему надо расти... А я вот сдаю дела Джереми не в полном порядке.
– Я не возьму что-то в толк – вы не поняли, разве того, что когда вы расколете это дело, вас ждет кресло в кабинете на этом этаже? Вот здесь, за стенкой...
– КОГДА И ЕСЛИ... Я же сказал, что по-моему, у меня полоса неудач. Оттого и пора в отпуск.
– Говорили бы вы это кому угодно, только не мне! Что там у вас за незавершенка? – больше для порядка поинтересовался шеф.
– Да так... Знаете ли, я, видимо слишком бюрократически отнесся к делу: надо было еще раз выехать на место: там на Денебе-8 какой-то парень сильно нахамил – «взял» два банка и в поместье одном родовом учинил погром. И пропал бесследно.
– Мафия активизировалась?
– Какое там... Мафия как раз в числе пострадавших: при расследовании эпизодов с банками всплыла уйма денежек, не успевших пройти «отмывку»... Так что нет худа без добра... А пострадавшее имение – и вовсе смех и грех – принадлежит наследникам покойного Фонсеки, вам небезызвестного... И всюду – один и тот же стиль – лобовая атака, этакая «печная работа» в одиночку. С шумом и треском. Короче – «здравствуй племя молодое, незнакомое...» Какой-то паренек вообразил себя суперменом и куражится как может. А местный шериф со товарищи к такой наглости просто еще не адаптировались, хлопают глазами и несут чушь про экстрасенсорику, которой их задавил нападавший и тому подобное... Мало того – пристегнули ко всему этому еще и угон орбитальной яхты, хотя похоже, там просто хозяин посудины мудрит со страховкой...
– Ладно, ясно, что это не вы, Санди, а ребята там, на месте к делу подошли бюрократически... – шеф забарабанил пальцами по столу. – Послушайте, Кай, а может, вы просто боитесь? Ну, в самом деле: подкидываю тебе дельце, которое, это совершенно ясно, курируют не последние лица мафии. Могут и нос прищемить... Так что отпуск пришелся очень кстати, а?..
Это был явно проигрышный ход. Конечно, за Федеральным Следователем пятой категории Каем Санди числились и грешки – например, содержание в служебном кабинете довольно объемистой коллекции детских игрушек и головоломок, но вот в неумении изо дня в день преодолевать унылый, давно ставший для работников Управления рутинной служебной обязанностью, страх перед мафией, Федерального Следователя обвинять было просто глупо.
Кай откашлялся, вежливо поднялся и позволил себе встретиться глазами с шефом.
– Я позволю себе остаться при своем мнении, – суховато сказал он. – Что касается... предполагаемого держателя Фаберже и его партнера, то... Знаете, хотя на определенной фазе своей карьеры все удачливые проходимцы начинают проявлять повышенный интерес к искусству, таких маньяков, что нацелились бы на Фаберже, можно назвать не более четырех. Двух, если подумать. В пределах двух Секторов. Я оставлю свои соображения на моем терминале. А сейчас позволю себе откланяться.
Теперь настала очередь шефа откашляться.
– Что ж, не смею вас задерживать. Надеюсь, рыбалка будет удачной. Напомните Люку, что у старины Барни, при всей его занятости, найдется время прочитать пару строк, если у него, у Люка, найдется время их черкнуть.
Кай шагнул за порог, слегка поклонился, и светлой древесины дверь, наконец, отрезала его от высокого начальства.
– Не забудьте удочки, – сказала уже почти вслед ему Мэгги. – Хорошего улова!
– Вы уверены, что хотели бы лететь именно этим рейсом, мистер... мистер Санди? – пролепетала она, нехотя принимая документ.
– Уверен. Следующий – через полгода, смею вам напомнить, мисс, – сухо парировал Кай. – За нашей э-э-э... конторой постоянно забронировано... Законный отпуск, знаете ли...
– Да, но... За последние четыре, нет... пять лет никто ни разу не воспользовался... и... – девица обменялась паническим взглядом с кем-то за спиной Кая и тот, машинально обернувшись, встретился глазами с беспокойно завозившимся в своем кресле, ранее совершенно безмятежным клиентом, несколько повышенной упитанности.
– Ну как же так! – возбужденно кинулся к стойке встревоженный обладатель сверкающих залысин, роскошного кейса и полудюжины перстней из орионской платины. – Я же в поездке по делу и понесу убытки... Вы же меня совершенно определенно заверили...
– Да, но, господин Палладини... – на мгновение в глазах служащей мелькнула истинная паника, – но я немедленно сделаю запрос... Существует, как вы знаете, резерв Капитана...
«Мой Бог, – подумал Кай, – да ведь лайнер уже выполняет причальный маневр. Только капитану сейчас и забот, что распихивать по кораблю неплановых пассажиров...»
Он обменялся с господином Палладини выразительными взглядами.
– Проклятое мафиози... – оценка его была, впрочем, вполне профессиональной, хотя и несла сильную эмоциональную окраску. Вслух Федеральный Следователь только откашлялся.
– Желудок? – понимающе спросил он, показывая глазами на нервически прижатую к округлому брюшку пухлую ладошку соперника.
– Ч-что?! Н-нет, г-гастрит, если вас так интересует мое здоровье... – почему-то тщательно выбирая слова ответил тот.
– Вот! – радостно воскликнула служащая. – ...То место, на которое вы претендовали, господа, уже ушло... Какой-то непредвиденный пассажир. Еще на Денебе...
Оба претендента на единственный билет до Земли недоуменно уставились на прелестную собеседницу. В течение наступившей паузы, единственное, что пришло в голову Каю, так это то, что колечки-то у господина Палладини вовсе не с Ориона, а от силы с Рю де Рибас, но это вряд ли могло облегчить ему дорогу к Шотландским озерам.
– Однако, есть великолепное решение проблемы! – с энтузиазмом воскликнула верноподданная «Космотрека», энергично размахивая снятой с терминала распечаткой, – есть два места «люкс». Насколько я понимаю, для господина Палладини не составит...
– Не составит, – горделиво отрезал обитатель клетчатого пиджака и смерил своего сухопарого конкурента взглядом, которого только и мог по его мнению заслуживать государственный служащий в законном отпуску. – Меня волнует багаж...
– Проблема багажа вас не должна волновать, – осведомленным тоном парировала служащая, – вопрос явно имел свою, неизвестную всяким посторонним, предысторию. – Что касается господина...
– За меня платит э-э-э... – никогда Каю не доставляло удовольствия всуе оглашать свою служебную принадлежность.
– Да, я вижу – ваш рейс в любом случае будет оплачен, – тактично констатировала сообразительная работница крупнейшего в этой части Галактики транспортного агентства, проделывая с его сертификатом необходимые манипуляции. – Одна небольшая деталь... Вы оба полетите в одном номере... В одной каюте...
– Простите, но вы хотите сказать, что этот ваш «люкс» – никакой не «люкс», милая дамочка?! – вскипел Палладини.
– Что вы, что вы!.. Это вполне полноценный «люкс», но... видите ли, у меня тут означено, что это «люкс» для новобрачных, – потупив взор, молвила девица. – Как раз два последних резервных места... Больше на борту лайнера...
Федеральный Следователь в законном отпуске и недорезанный мафиози в поездке по делу подняли друг на друга глаза.
– Ладно, значит, две недели мы проведем вместе, – изменившимся тоном сказал Палладини. – Если вы хотите представиться, так меня зовут Микис. Можете – просто Майк. Предприниматель. В поездке по делам, знаете...
– Санди, Кай, – отрекомендовался Федеральный Следователь. – Виноват, но уменьшительных у меня не образуется. Ни от фамилии ни от имени... В отпуск еду (еще раз ему удалось деликатно миновать вопрос о своей профессии). Ты, надеюсь, не забыл обручальные кольца, Майк?
И, расхохотавшись, оба грохнулись на жестковатые сидения зала ожидания «Космотрека».
– Слушаюсь, босс, – почтительно согнувшись садовник исчез за кустами азалии.
В наступившей тишине стали слышны голоса птиц и шелест ветра в густых кронах гледитчии, высокие стволы которой обрамляли парк. Единственным свидетелем дальнейшей беседы, происходившей в старинного мрамора павильоне, теперь была только оставленная у порога, сверкающая никелем антикварная газонокосилка, искусно сработанная «под ХХ век».
Отдавший приказание высокий человек лет сорока пяти задумчиво плеснул в бокалы виски и глянул на своего единственного собеседника сквозь янтарную жидкость, подняв драгоценный хрусталь на уровень светло-серых, внимательных глаз. Он был довольно радушным хозяином.
– Предлагаю выпить за нее, – он кивнул на брошенную на стол голограмму. – Если все выйдет, как запланировано, через неделю моя коллекция пополнится новой жемчужиной. Поистине уникальной. Она напоминает мне младшую дочь.
Гость – имидж испанского гранда очень шел ему, только произношение, густо замешанное на галактическом сленге, портило дело – со вкусом попробовал старый «Бурбон» и взял снимок со стола.
– Я не очень-то разбираюсь в искусстве, мистер Кирилофф, но тут я с вами согласен – она дивно хороша. Какой поворот головы!.. Впрочем, и цену вы отвалили стоящую. Фаберже – это как-никак Фаберже. А вот кто изваял эту... дамочку? До знакомства с вами я и представить себе не мог, что кусок камня может стоить столько миллионов кредиток. Вы уверены, что такой риск оправдан? Знаете этих чертовых эстетов – стиль, техника исполнения...
– И то и другое совершенно уникальны. Да и все скульптуры этой работы имеют гарантированные цены. Хоть на черном рынке, хоть на белом... Вам трудно понять душу настоящего коллекционера. Я верю в свою интуицию. Дело в том, что это внеземное искусство. Не принадлежащее нашей цивилизации. Ходят легенды, что...
– А модель-то совершенно... э-э-э... нашего типа. Человеческого. Я бы...
– Как-нибудь расскажу вам, какие темные истории связаны с этими изваяниями. Их почти не осталось уже. Последний, кто торговал ими – Фонсека...
– Он плохо кончил. Знаете, я частично разделяю ваши чувства коллекционера, и вы в этом сами могли убедиться, когда были у меня в гостях. На Альдебаране я как-никак собрал неплохую коллекцию оружия, женщин и охотничьих собак...
– Сук, шлюх и хлопушек, простите меня за откровенность, дон. Все это – тлен, в то время как собрание скульптур, которое вы видите в этом парке – часть моей души. Может быть, даже продолжение моего тела. Когда в прошлом году неумелый реставратор отколол мизинец на ноге Аполлона Бельведерского, я испытал почти физическую боль...
– Насколько я помню, тот парень тоже кое-что испытал в результате...
– Ну, проклятый бракодел, в конце концов, не так уж долго и мучился. Не так долго, как того заслуживал, по крайней мере... Во всяком случае, больше он ошибаться уже не будет. Что значит его никчемная жизнь по сравнению с шедевром античности? Вы только помыслите, дон Себастьян; с тех пор, как Пракситель высек из мрамора вон ту фигуру – это изваяние Гермеса, к вашему сведению – на Земле, а затем в Империи родились и сошли в могилу миллиарды человеческих существ, а его творение до сих пор служит образцом гармонии, возвышаясь над низменной суетой мелких человеческих страстей! То, что вы видите вокруг себя, дон, это не просто коллекция скульптур, это островок совершенства в нашем отнюдь не совершенном мире. На этой планете я собрал лучшие образцы человеческого духа, воплощенного в камне: Поликтет, Фидий, Агесандр, Донателло, Микеланджело...
– Что ж, у каждого свои причуды. А по мне – лишь бы платили денежки, и я доставлю вам хоть Мону Лизу Джоконду, хоть жабоящерицу с Гаммы Цефея. Кстати, и у той, и у другой – улыбочки что надо... Хе...
Столь неожиданное сопоставление двух шедевров (кисти великого живописца и экзоэволюции) на мгновение парализовало язык главы клана Кирилофф, и он молча пригубил виски. Затем решительно поставил бокал на стол, давая понять, что с лирическими отступлениями покончено и пора переходить к деловой части беседы.
– Я полагаю, однако, начал он, – что вы навестили меня не для того, чтобы ознакомиться с моими эстетическими воззрениями, дон Себастьян? По вашему лицу я вижу, что у вас есть проблемы...
– Почему вы так решили? Обычный, чисто информационный визит. Операция проходит успешно, курьер с Фаберже – на корабле, и его надежно опекает наш человек. Что до проблем... Я бы не назвал даже это проблемой. Просто Хорхе сообщает, что на корабле летит еще один наш старый знакомый – Кай Санди. Помните такого?
– Что?! Тот самый следователь, что посадил вас в лужу тогда, с бриллиантами на Проционе?
– Именно... Хотя в результате мне он стал даже чем-то симпатичен. Как достойный противник...
Признание в том, что дону Себастьяну может быть симпатично существо, не приносящее не облагаемой налогом прибыли, нестерпимо нарушало стройную картину мироздания и заставило Великого Кирилоффа еще раз воздать должное «Бурбону».
– Что же вы намерены предпринять?
– А ничего. Пусть все идет, как и планировалось. Согласно файлу корабельного компьютера, наш приятель следует как частное лицо, кажется, в отпуск. Он даже не вооружен. Совпадения бывают, мистер Кирилофф, бывают...
– Такие совпадения имеют привычку оказываться роковыми... Мне как-то случалось оказаться за одной шахматной доской ни с кем иным, как с Ямада-сан. Действительно, совершенно случайно. А через шесть часов...
– Я помню.
– Очень хорошо, что помните. Так вот, Тарквини не простит вам потери Фаберже. Он уже считает чертово яичко своим. Извините за каламбур.
– Черт побери! В конце концов, кто из нас двоих затеял всю эту кутерьму? Я в любой момент могу выйти из дела, но задаток останется у меня в качестве платы за первоначальные хлопоты. В таком случае вам придется довольствоваться снимочком.
– Ну, ну, не горячитесь, мой дорогой! Просто я немного нервничаю. Должен раскрыть кое-какие свои карты – сегодня утром пришла шифровка от Мако. Статую Оглянувшейся пытались захватить. Он потерял трех человек, но все обошлось. Ее доставят на «Ригель», как только лайнер выйдет на орбиту вокруг Мелетты.
– Так кто же организовал налет? Полиция или конкуренты?
– В том-то и дело, что он не знает. Серьезных конкурентов у Тарквини нет, а шеф местной полиции так привык к его э-э-э... дотациям, что наверное, будет несказанно удивлен, если однажды утром не найдет на своем секретном счету нового поступления. Ясно только одно – работал какой-то одиночка. Но экстра-класса. Так что они там теряются в догадках. Я, признаюсь, испытываю некоторые опасения за исход нашего предприятия. Теперь еще и Федеральный Следователь...
– Послушайте, Майкл, по-моему, мы с вами не такие люди, которые отказываются от задуманного при первом же скрипе незапертой двери. Вы решили завладеть статуей. Тарквини позарез сдалось императорское яйцо, а мне очень не помешают три миллиона комиссионных. Курьер с Фаберже находится на корабле, ваш товар – на Мелетте. Осталось произвести обмен и доставить товар сюда, в ваши сады и гроты. Вот что – чтобы исключить возможные неожиданности, я немедленно распоряжусь выслать десантный бот с моими отборными ребятами навстречу «Ригелю». А вы лучше свяжитесь с Мако и попросите его задержать корабль на орбите Мелетты до их прибытия. Я думаю, в его силах соорудить «мелкие технические неисправности, требующие профилактического ремонта»...
Некоторое время Великий Кирилофф мерил павильон шагами и по-русски то ли цитировал своего любимого Баркова, то ли просто ругался непотребным текстом. Затем повернулся к дону Себастьяну.
– Я принимаю ваши предложения. В случае успеха можете рассчитывать на дополнительные наградные проценты.
Бдительный Змеиный Глаз прикинул на руке ее вес, расстегнул, неодобрительно заглянул в девственно чистый, не тронутый со времени последних ежеквартальных стрельб, ствол пистолета и сверил номер на рукояти с показаниями терминала.
– Федеральный Следователь пятой категории Кай Санди, – прочитал он высветившуюся на экране надпись. – Ваш идентификатор, пожалуйста!
Приняв от стоявшего по другую сторону канцелярского барьерчика, сухощавого человека в штатском карточку-жетон, он, как того и требовали правила, отправил ее в щель терминала, принял обратно и вернул владельцу, удостоверившись, что человек, которого он привык встречать в коридорах Управления не реже двух раз в неделю, оказался именно тем, кем он и был.
– Личное оружие берете с собой? – поинтересовался сержант, набирая на клавиатуре соответствующую запись.
– Вот оно, – Федеральный Следователь похлопал по прислоненному к барьеру чехлу с удилищами. – Действует, правда, только на форель. От силы на плотву. Но хорошо действует...
– Значит, отправляетесь на рыбалку? – неожиданно потеплевшим голосом спросил сержант. – На Землю?
– В Шотландию, – ответил следователь. – И надолго. Который год пропускаю отпуск.
– Завидую вам, сэр. Что ж, счастливого улова!
– Только не сглазьте.
Кай подхватил удочки и, кивнув дружелюбному уже Змеиному Глазу, прошел к лифтам.
Сегодня он позволил себе не заходить в служебный кабинет – не самое любимое свое место пребывания. Там все было приведено в порядок еще вчера с вечера. Поэтому он уверенно вознесся сразу на двенадцатый уровень – эмпиреи высшей администрации Управления. Однако, войдя в приемную шефа, он ощутил определенную неловкость, причиняемую ему наличием дорожного кейса в левой руке и чехла с удочками – в правой. Правда, приходилось ему входить в эти двери и с более экзотическим багажом, но тогда эти предметы проходили по статье «вещественных доказательств».
– Прекрасное сегодня утро, Мэгги, – попытался он скрасить эффект произведенный, судя по всему, его багажом на бессменную секретаршу шефа.
– А вы сегодня очень рано пожаловали, Кай, – добродушно отозвалась та. – Ладно, разрешаю вам оставить ваши хворостины здесь, за портьерой. Только не вздумайте их забыть...
Обычно секретарши более или менее нужных своим подчиненным шефов неизбежно становятся объектом прямых или косвенных расспросов касательно того, с какой ноги встали сегодня их светлость. Мэгги Фуллер благополучно избегала такой участи, благодаря накопленной с годами коллекции бегемотов. Точнее, их изображений, изваяний – фаянсовых, фарфоровых, бронзовых и невесть каких еще фигурок. Кто и когда положил начало этой коллекции, сказать было трудно, но рано или поздно каждый сотрудник Управления, сподобившийся обязанности посещать кабинет шефа, дарил Мэгги своего бегемотика, стараясь выбрать что-нибудь пооригинальнее. Почему именно этот представитель фауны был избран для такой роли легко мог понять любой, кто хоть раз имел дело с Барни Т. Литлвудом – шефом Сектора Федерального Следственного Управления. Оповещение посетителей о текущем настроении шефа Мэгги осуществляла с гениальной простотой – подбором соответствующего гиппопотама, выставлявшегося справа от ее рабочего терминала. Сегодня это был бегемот возбужденный.
Кай вздохнул, поставил чехол с удилищами в указанное ему место и шагнул через порог кабинета.
– Здравствуйте, шеф, – Кай постарался вложить в эти слова достаточную долю скорби по случаю предстоящего расставания. – Зашел попрощаться с вами. Как-никак, убываю надолго...
– Да уж, что и говорить – Управление задолжало вам э-э-э... Да чуть ли не четыре законных отпуска...
– Три, шеф. Слава Богу, только три. Вы ничего не хотите передать знакомым на Земле? Люк Дункан пригласил меня порыбачить с ним там – в его краях...
– О господи... Люк... и старина Андерсон... Однако, нашли же они время... Дело в том, что не далее, как сегодня я хотел вызвать вас для совершенно конфиденциального разговора...
«Нет, – сказал себе Кай. – В ЭТОТ РАЗ – НЕТ». Он сфокусировал глаза на гербе Федерации за спиной шефа, исключив возможность встречи взглядов.
– Вы, я думаю, отнесетесь с пониманием к моей э-э-э... настоятельной просьбе... Да какое там, – ухватитесь за предложение обеими руками! – примерно четверть тонны облаченной в строгий костюм, по-детски нежной плоти шефа Сектора с неожиданной легкостью выпорхнула из кресла и решительно устремилась в обход величественного стола к своему подчиненному. На последнем полуметре своего пути шеф умудрился привстать на цыпочки и дирижируя обеими руками со значением произнес:
– Фа-бер-же! Фа-бер-же!! Это что-нибудь говорит вам, Санди?! Это должно звучать для вас, как боевой горн! Фа-бер-же!!! Я не вижу в ваших глазах охотничьего блеска, Следователь!!!
– Я мало сведущ в ювелирном деле, шеф, но такое имя знаю. Девятнадцатый-двадцатый век... Однако... – спохватился он.
– Конкретно речь идет о серебряном, филигранной работы пасхальном яйце – это дар мастерских Фаберже последнему русскому императору. Не более, ни менее. Вы только посмотрите на голограмму... Собственность Земли, а именно...
– Вы хотите подвесить мне некое дело, к нему, к произведению Фаберже, то есть, в связи с поездкой на Землю? Я не...
– Я думаю, что вы без сожалений расстанетесь с идеей этой вашей поездки, как только поймете, какое перспективное дело я вам предлагаю, – шеф жестом предложил Каю присесть на предназначенное для доверительных бесед ажурное кресло у кофейного столика под сенью аквариума с его любимыми вуалехвостами, а сам стремительно опустился в такое же сидение визави. Кай было приготовился к худшему, но мебель в Управлении была достаточно прочна, в этом ей было трудно отказать.
– Шеф, – сказал он, – я, конечно, внимательно слушаю вас, но... – теперь, чтобы не заработать косоглазие, ему пришлось перенести центр внимания с чеканки герба на менее официальных вуалехвостов.
– Как вы понимаете, уже одна только историческая ценность этой вещицы довольно высока. Еще раз повторяю – последний император России держал ее в собственных руках... Вообще-то у этого предмета нет цены. Его невозможно продать!
– Так что же...
– Однако страховая стоимость его определена. А после того, как они там, – шеф сделал жест в сторону, надо полагать, Солнечной системы, – проштамповали Закон о молекулярном копировании произведений искусства, она, страховка-то, приняла размеры, сравнимые, скажем, с годовым бюджетом такой колонии, как Сендерелла. Кстати, на Сендерелле-то яичко и пребывало последние полсотни лет. Было преспокойно выставлено для всеобщего обозрения в «Галерее трех Эрлов».
– Как его туда занесло? В период Смуты?..
– Да. Три звездных войны, это – три звездных войны... После начала Консолидации Земля подтвердила свои права на Фаберже. Среди многого другого. Но разрешила хранить и выставлять его по-прежнему на Сендерелле. Жест доброй воли...
– Ну, в ту пору, крейсера Федерации в этом Секторе еще не появлялись...
– Теперь их здесь хватает. И Закон о молекулярном копировании очень изменил ситуацию... Короче, яичко моментально сообразили убрать в запасники. Но номер не прошел. То ли кто-то настучал Комиссару Сектора, то ли старина Додо сам что-то смыслит в таких делах, но была назначена инспекция. И выяснилось, что яйца-то и нет. Пропало. В нашем, заметьте, секторе. Большие господа тащат друг друга под суд, киты страхового бизнеса рвут волосы... Но мы-то не будем, а?..
Шеф доверительно нагнулся к Каю, столик жалобно пискнул под пришедшемся на него округлым локтем начальника.
– Мы-то ничего на себе рвать не будем... Пусть господа политики считают дело безнадежным – мы-то знаем, – шеф похлопал по притулившемуся сбоку терминалу, – знаем, что есть такая вещь, как агентурная работа. И агентурная информация. А агентурная информация нам подсказывает, – шеф целеустремленно вскочил, чудом не раздавив столик окончательно, и жестом фокусника взмахнул выхваченным из лежавшей под рукой папки, листком распечатки, – что интересующий нас предмет находится в руках лихих людей – довольно хорошо нам известных лихих людей, замечу – и БУДЕТ В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ОБМЕНЕН НА РАВНОЦЕННОЕ – вы слышите, Санди? – НА РАВ-НО-ЦЕН-НО-Е ПРОИЗВЕДЕНИЕ ИСКУССТВА. Причем обмен состоится, опять-таки где-то в пределах нашего, столь славного уголовщиной Сектора! Вы проглотили наживку, Санди?
Кай завороженно следил за белоснежным листком, неловко зажатым в пухлых пальцах шефа.
«Неужели Старый Крот подкинул информацию? – подумал он с чисто профессиональным интересом. – Смертельно рискует человек, и в который раз...»
Но предположение осталось предположением – интересоваться источниками он имел право, только приняв дело.
– Я достаточно хорошо уловил суть дела и чувствую его важность, чтобы рекомендовать вам инспектора Ясиновски. Антиквариат – его сильная сторона, – Кай несколько двусмысленно кашлянул. – За последние два года пан не провалил ни одного дела. И ему надо расти... А я вот сдаю дела Джереми не в полном порядке.
– Я не возьму что-то в толк – вы не поняли, разве того, что когда вы расколете это дело, вас ждет кресло в кабинете на этом этаже? Вот здесь, за стенкой...
– КОГДА И ЕСЛИ... Я же сказал, что по-моему, у меня полоса неудач. Оттого и пора в отпуск.
– Говорили бы вы это кому угодно, только не мне! Что там у вас за незавершенка? – больше для порядка поинтересовался шеф.
– Да так... Знаете ли, я, видимо слишком бюрократически отнесся к делу: надо было еще раз выехать на место: там на Денебе-8 какой-то парень сильно нахамил – «взял» два банка и в поместье одном родовом учинил погром. И пропал бесследно.
– Мафия активизировалась?
– Какое там... Мафия как раз в числе пострадавших: при расследовании эпизодов с банками всплыла уйма денежек, не успевших пройти «отмывку»... Так что нет худа без добра... А пострадавшее имение – и вовсе смех и грех – принадлежит наследникам покойного Фонсеки, вам небезызвестного... И всюду – один и тот же стиль – лобовая атака, этакая «печная работа» в одиночку. С шумом и треском. Короче – «здравствуй племя молодое, незнакомое...» Какой-то паренек вообразил себя суперменом и куражится как может. А местный шериф со товарищи к такой наглости просто еще не адаптировались, хлопают глазами и несут чушь про экстрасенсорику, которой их задавил нападавший и тому подобное... Мало того – пристегнули ко всему этому еще и угон орбитальной яхты, хотя похоже, там просто хозяин посудины мудрит со страховкой...
– Ладно, ясно, что это не вы, Санди, а ребята там, на месте к делу подошли бюрократически... – шеф забарабанил пальцами по столу. – Послушайте, Кай, а может, вы просто боитесь? Ну, в самом деле: подкидываю тебе дельце, которое, это совершенно ясно, курируют не последние лица мафии. Могут и нос прищемить... Так что отпуск пришелся очень кстати, а?..
Это был явно проигрышный ход. Конечно, за Федеральным Следователем пятой категории Каем Санди числились и грешки – например, содержание в служебном кабинете довольно объемистой коллекции детских игрушек и головоломок, но вот в неумении изо дня в день преодолевать унылый, давно ставший для работников Управления рутинной служебной обязанностью, страх перед мафией, Федерального Следователя обвинять было просто глупо.
Кай откашлялся, вежливо поднялся и позволил себе встретиться глазами с шефом.
– Я позволю себе остаться при своем мнении, – суховато сказал он. – Что касается... предполагаемого держателя Фаберже и его партнера, то... Знаете, хотя на определенной фазе своей карьеры все удачливые проходимцы начинают проявлять повышенный интерес к искусству, таких маньяков, что нацелились бы на Фаберже, можно назвать не более четырех. Двух, если подумать. В пределах двух Секторов. Я оставлю свои соображения на моем терминале. А сейчас позволю себе откланяться.
Теперь настала очередь шефа откашляться.
– Что ж, не смею вас задерживать. Надеюсь, рыбалка будет удачной. Напомните Люку, что у старины Барни, при всей его занятости, найдется время прочитать пару строк, если у него, у Люка, найдется время их черкнуть.
Кай шагнул за порог, слегка поклонился, и светлой древесины дверь, наконец, отрезала его от высокого начальства.
– Не забудьте удочки, – сказала уже почти вслед ему Мэгги. – Хорошего улова!
* * *
Очаровательная служащая «Космотрека» отпустила Федеральному Следователю одну из наиболее зарекомендовавших себя служебных улыбок, но вот на протянутый ей сертификат уставилась как на гадюку с Найтмара.– Вы уверены, что хотели бы лететь именно этим рейсом, мистер... мистер Санди? – пролепетала она, нехотя принимая документ.
– Уверен. Следующий – через полгода, смею вам напомнить, мисс, – сухо парировал Кай. – За нашей э-э-э... конторой постоянно забронировано... Законный отпуск, знаете ли...
– Да, но... За последние четыре, нет... пять лет никто ни разу не воспользовался... и... – девица обменялась паническим взглядом с кем-то за спиной Кая и тот, машинально обернувшись, встретился глазами с беспокойно завозившимся в своем кресле, ранее совершенно безмятежным клиентом, несколько повышенной упитанности.
– Ну как же так! – возбужденно кинулся к стойке встревоженный обладатель сверкающих залысин, роскошного кейса и полудюжины перстней из орионской платины. – Я же в поездке по делу и понесу убытки... Вы же меня совершенно определенно заверили...
– Да, но, господин Палладини... – на мгновение в глазах служащей мелькнула истинная паника, – но я немедленно сделаю запрос... Существует, как вы знаете, резерв Капитана...
«Мой Бог, – подумал Кай, – да ведь лайнер уже выполняет причальный маневр. Только капитану сейчас и забот, что распихивать по кораблю неплановых пассажиров...»
Он обменялся с господином Палладини выразительными взглядами.
– Проклятое мафиози... – оценка его была, впрочем, вполне профессиональной, хотя и несла сильную эмоциональную окраску. Вслух Федеральный Следователь только откашлялся.
– Желудок? – понимающе спросил он, показывая глазами на нервически прижатую к округлому брюшку пухлую ладошку соперника.
– Ч-что?! Н-нет, г-гастрит, если вас так интересует мое здоровье... – почему-то тщательно выбирая слова ответил тот.
– Вот! – радостно воскликнула служащая. – ...То место, на которое вы претендовали, господа, уже ушло... Какой-то непредвиденный пассажир. Еще на Денебе...
Оба претендента на единственный билет до Земли недоуменно уставились на прелестную собеседницу. В течение наступившей паузы, единственное, что пришло в голову Каю, так это то, что колечки-то у господина Палладини вовсе не с Ориона, а от силы с Рю де Рибас, но это вряд ли могло облегчить ему дорогу к Шотландским озерам.
– Однако, есть великолепное решение проблемы! – с энтузиазмом воскликнула верноподданная «Космотрека», энергично размахивая снятой с терминала распечаткой, – есть два места «люкс». Насколько я понимаю, для господина Палладини не составит...
– Не составит, – горделиво отрезал обитатель клетчатого пиджака и смерил своего сухопарого конкурента взглядом, которого только и мог по его мнению заслуживать государственный служащий в законном отпуску. – Меня волнует багаж...
– Проблема багажа вас не должна волновать, – осведомленным тоном парировала служащая, – вопрос явно имел свою, неизвестную всяким посторонним, предысторию. – Что касается господина...
– За меня платит э-э-э... – никогда Каю не доставляло удовольствия всуе оглашать свою служебную принадлежность.
– Да, я вижу – ваш рейс в любом случае будет оплачен, – тактично констатировала сообразительная работница крупнейшего в этой части Галактики транспортного агентства, проделывая с его сертификатом необходимые манипуляции. – Одна небольшая деталь... Вы оба полетите в одном номере... В одной каюте...
– Простите, но вы хотите сказать, что этот ваш «люкс» – никакой не «люкс», милая дамочка?! – вскипел Палладини.
– Что вы, что вы!.. Это вполне полноценный «люкс», но... видите ли, у меня тут означено, что это «люкс» для новобрачных, – потупив взор, молвила девица. – Как раз два последних резервных места... Больше на борту лайнера...
Федеральный Следователь в законном отпуске и недорезанный мафиози в поездке по делу подняли друг на друга глаза.
– Ладно, значит, две недели мы проведем вместе, – изменившимся тоном сказал Палладини. – Если вы хотите представиться, так меня зовут Микис. Можете – просто Майк. Предприниматель. В поездке по делам, знаете...
– Санди, Кай, – отрекомендовался Федеральный Следователь. – Виноват, но уменьшительных у меня не образуется. Ни от фамилии ни от имени... В отпуск еду (еще раз ему удалось деликатно миновать вопрос о своей профессии). Ты, надеюсь, не забыл обручальные кольца, Майк?
И, расхохотавшись, оба грохнулись на жестковатые сидения зала ожидания «Космотрека».
* * *
– Можете идти к себе, Рамирес, с газоном управитесь позже. И передайте прислуге, чтобы нас не беспокоили в течение часа-полутора.– Слушаюсь, босс, – почтительно согнувшись садовник исчез за кустами азалии.
В наступившей тишине стали слышны голоса птиц и шелест ветра в густых кронах гледитчии, высокие стволы которой обрамляли парк. Единственным свидетелем дальнейшей беседы, происходившей в старинного мрамора павильоне, теперь была только оставленная у порога, сверкающая никелем антикварная газонокосилка, искусно сработанная «под ХХ век».
Отдавший приказание высокий человек лет сорока пяти задумчиво плеснул в бокалы виски и глянул на своего единственного собеседника сквозь янтарную жидкость, подняв драгоценный хрусталь на уровень светло-серых, внимательных глаз. Он был довольно радушным хозяином.
– Предлагаю выпить за нее, – он кивнул на брошенную на стол голограмму. – Если все выйдет, как запланировано, через неделю моя коллекция пополнится новой жемчужиной. Поистине уникальной. Она напоминает мне младшую дочь.
Гость – имидж испанского гранда очень шел ему, только произношение, густо замешанное на галактическом сленге, портило дело – со вкусом попробовал старый «Бурбон» и взял снимок со стола.
– Я не очень-то разбираюсь в искусстве, мистер Кирилофф, но тут я с вами согласен – она дивно хороша. Какой поворот головы!.. Впрочем, и цену вы отвалили стоящую. Фаберже – это как-никак Фаберже. А вот кто изваял эту... дамочку? До знакомства с вами я и представить себе не мог, что кусок камня может стоить столько миллионов кредиток. Вы уверены, что такой риск оправдан? Знаете этих чертовых эстетов – стиль, техника исполнения...
– И то и другое совершенно уникальны. Да и все скульптуры этой работы имеют гарантированные цены. Хоть на черном рынке, хоть на белом... Вам трудно понять душу настоящего коллекционера. Я верю в свою интуицию. Дело в том, что это внеземное искусство. Не принадлежащее нашей цивилизации. Ходят легенды, что...
– А модель-то совершенно... э-э-э... нашего типа. Человеческого. Я бы...
– Как-нибудь расскажу вам, какие темные истории связаны с этими изваяниями. Их почти не осталось уже. Последний, кто торговал ими – Фонсека...
– Он плохо кончил. Знаете, я частично разделяю ваши чувства коллекционера, и вы в этом сами могли убедиться, когда были у меня в гостях. На Альдебаране я как-никак собрал неплохую коллекцию оружия, женщин и охотничьих собак...
– Сук, шлюх и хлопушек, простите меня за откровенность, дон. Все это – тлен, в то время как собрание скульптур, которое вы видите в этом парке – часть моей души. Может быть, даже продолжение моего тела. Когда в прошлом году неумелый реставратор отколол мизинец на ноге Аполлона Бельведерского, я испытал почти физическую боль...
– Насколько я помню, тот парень тоже кое-что испытал в результате...
– Ну, проклятый бракодел, в конце концов, не так уж долго и мучился. Не так долго, как того заслуживал, по крайней мере... Во всяком случае, больше он ошибаться уже не будет. Что значит его никчемная жизнь по сравнению с шедевром античности? Вы только помыслите, дон Себастьян; с тех пор, как Пракситель высек из мрамора вон ту фигуру – это изваяние Гермеса, к вашему сведению – на Земле, а затем в Империи родились и сошли в могилу миллиарды человеческих существ, а его творение до сих пор служит образцом гармонии, возвышаясь над низменной суетой мелких человеческих страстей! То, что вы видите вокруг себя, дон, это не просто коллекция скульптур, это островок совершенства в нашем отнюдь не совершенном мире. На этой планете я собрал лучшие образцы человеческого духа, воплощенного в камне: Поликтет, Фидий, Агесандр, Донателло, Микеланджело...
– Что ж, у каждого свои причуды. А по мне – лишь бы платили денежки, и я доставлю вам хоть Мону Лизу Джоконду, хоть жабоящерицу с Гаммы Цефея. Кстати, и у той, и у другой – улыбочки что надо... Хе...
Столь неожиданное сопоставление двух шедевров (кисти великого живописца и экзоэволюции) на мгновение парализовало язык главы клана Кирилофф, и он молча пригубил виски. Затем решительно поставил бокал на стол, давая понять, что с лирическими отступлениями покончено и пора переходить к деловой части беседы.
– Я полагаю, однако, начал он, – что вы навестили меня не для того, чтобы ознакомиться с моими эстетическими воззрениями, дон Себастьян? По вашему лицу я вижу, что у вас есть проблемы...
– Почему вы так решили? Обычный, чисто информационный визит. Операция проходит успешно, курьер с Фаберже – на корабле, и его надежно опекает наш человек. Что до проблем... Я бы не назвал даже это проблемой. Просто Хорхе сообщает, что на корабле летит еще один наш старый знакомый – Кай Санди. Помните такого?
– Что?! Тот самый следователь, что посадил вас в лужу тогда, с бриллиантами на Проционе?
– Именно... Хотя в результате мне он стал даже чем-то симпатичен. Как достойный противник...
Признание в том, что дону Себастьяну может быть симпатично существо, не приносящее не облагаемой налогом прибыли, нестерпимо нарушало стройную картину мироздания и заставило Великого Кирилоффа еще раз воздать должное «Бурбону».
– Что же вы намерены предпринять?
– А ничего. Пусть все идет, как и планировалось. Согласно файлу корабельного компьютера, наш приятель следует как частное лицо, кажется, в отпуск. Он даже не вооружен. Совпадения бывают, мистер Кирилофф, бывают...
– Такие совпадения имеют привычку оказываться роковыми... Мне как-то случалось оказаться за одной шахматной доской ни с кем иным, как с Ямада-сан. Действительно, совершенно случайно. А через шесть часов...
– Я помню.
– Очень хорошо, что помните. Так вот, Тарквини не простит вам потери Фаберже. Он уже считает чертово яичко своим. Извините за каламбур.
– Черт побери! В конце концов, кто из нас двоих затеял всю эту кутерьму? Я в любой момент могу выйти из дела, но задаток останется у меня в качестве платы за первоначальные хлопоты. В таком случае вам придется довольствоваться снимочком.
– Ну, ну, не горячитесь, мой дорогой! Просто я немного нервничаю. Должен раскрыть кое-какие свои карты – сегодня утром пришла шифровка от Мако. Статую Оглянувшейся пытались захватить. Он потерял трех человек, но все обошлось. Ее доставят на «Ригель», как только лайнер выйдет на орбиту вокруг Мелетты.
– Так кто же организовал налет? Полиция или конкуренты?
– В том-то и дело, что он не знает. Серьезных конкурентов у Тарквини нет, а шеф местной полиции так привык к его э-э-э... дотациям, что наверное, будет несказанно удивлен, если однажды утром не найдет на своем секретном счету нового поступления. Ясно только одно – работал какой-то одиночка. Но экстра-класса. Так что они там теряются в догадках. Я, признаюсь, испытываю некоторые опасения за исход нашего предприятия. Теперь еще и Федеральный Следователь...
– Послушайте, Майкл, по-моему, мы с вами не такие люди, которые отказываются от задуманного при первом же скрипе незапертой двери. Вы решили завладеть статуей. Тарквини позарез сдалось императорское яйцо, а мне очень не помешают три миллиона комиссионных. Курьер с Фаберже находится на корабле, ваш товар – на Мелетте. Осталось произвести обмен и доставить товар сюда, в ваши сады и гроты. Вот что – чтобы исключить возможные неожиданности, я немедленно распоряжусь выслать десантный бот с моими отборными ребятами навстречу «Ригелю». А вы лучше свяжитесь с Мако и попросите его задержать корабль на орбите Мелетты до их прибытия. Я думаю, в его силах соорудить «мелкие технические неисправности, требующие профилактического ремонта»...
Некоторое время Великий Кирилофф мерил павильон шагами и по-русски то ли цитировал своего любимого Баркова, то ли просто ругался непотребным текстом. Затем повернулся к дону Себастьяну.
– Я принимаю ваши предложения. В случае успеха можете рассчитывать на дополнительные наградные проценты.