Иванов Дмитрий. Артефакт

   – …но обратно вы меня взять не можете, – помог ему я.
   – Да, – кивнул Гельман. – Мне очень жаль…
   – Ясно.
   Я, конечно, на что-то надеялся – скорее всего, на то самое «авось», которое в России иногда все еще прокатывает, но в принципе был почти уверен, что меня тут не ждут, так что Гельман напрасно так мучился, пытаясь смягчить удар.
   – Есть у тебя соображения – кто меня подставил? – поинтересовался я. – Кому я дорогу перешел?
   – Думал я на эту тему, Валя… думал… И не только я… Тут и друг твой приходил, пытался что-нибудь выяснить. Но, сам понимаешь, концы не здесь нужно искать… Здесь у тебя врагов нет, только друзья… И я в их числе.
   – Это какой друг? – удивился я.
   – Воевали вы с ним вместе… Виталий, кажется.
   – Что?..
   – Ну, может, я напутал чего, может, и не Виталий, – засомневался Гельман.
   – Давно приходил?
   – Давно. Месяца три назад, а что?
   – Да так, ничего…
   Никаких других знакомых по имени Виталий, кроме Кегли, у меня не было. Час от часу не легче… Кегля в роли частного детектива! С пачкой денег в одном кармане и с дозой героина в другом… Виталик, конечно, мог для убедительности приврать, что мы с ним вместе воевали… вот только зачем ему все это понадобилось? Может быть, мать Виталика именно это имела в виду, когда мы разговаривали с ней на кладбище? То есть… Виталик сунул нос, куда не следовало, и поплатился… Так, что ли?
   – Меня вчера убить пытались, – сказал я Гельману, аккуратно примостив пустую чашку на краю стола.
   – Убить?.. В каком смысле?
   – В самом прямом. Из автомата.
   – Да ты что… – недоверчиво покачал головой Гельман. Он встал, прошелся туда и обратно по кабинету, остановился возле окна и приоткрыл его, пустив внутрь звуки с улицы. Прохлады от этого не прибавилось, но все равно дышать стало легче: мы сами иногда не понимаем, чего нам не хватает…
   Я смотрел на его крепкий затылок и тупо думал о том, что долго прятать лысину под зачесом Гельману вряд ли удастся. Она прогрессировала слишком стремительно. Вероятно, скоро ему придется побриться наголо, чтобы хоть как-то ее скрыть: клин клином… Дурацкие мысли… Очень своевременные…
   – И что же все это значит?.. – негромко спросил в окно Гельман.
   – Вот и я понять не могу. Какие-то профессионалы меня ухлопать хотят, а за что – один Бог ведает… Конечно, кому-то я могу просто не нравиться, но не до такой же степени.
   – Может быть, из-за этого Завадского? Он, говорят, был как-то связан с криминальными кругами.
   – Ну так, а при чем здесь я? Я ведь его не убивал – дело-то закрыли…
   – Дело закрыли потому, что с доказательствами у следствия проблемы, – возразил Гельман. – А тем, кто на тебя охоту открыл, доказательства не нужны.
   – Что ты еще знаешь? – усмехнулся я.
   – Ничего я не знаю, – с ответной ухмылкой возразил он, – просто размышляю.
   – Так знаешь что-нибудь или нет?
   – Нет, – вздохнул он. – Если узнаю, обязательно тебе сообщу.
   Гельман перебрался в частный бизнес из ГБ, видно, там он и нахватался этих примочек – совершенно невозможно было прочесть по его лицу, что у него на уме, даже если дело яйца выеденного не стоило. А уж если что-то серьезное… Короче, в покер я бы с ним тягаться не стал.
   – Ладно. У тебя вроде парень какой-то был, консультант по криминалу. Телефончик не дашь?
   Гельман написал телефон и протянул мне:
   – В милицию-то заявил? – спросил он.
   – Пытался… – кивнул я.

Глава четвертая

   Обнаружив поблизости банковский терминал, я положил деньги на счет и оживил, наконец, свой телефон. За полгода разлуки я так от него отвык, что протаскал в кармане два дня, прежде чем он мне понадобился, а ведь когда-то, помнится, я был без него как без рук. Все-таки удивительно, насколько мы способны погрязнуть в комфорте…
   Позвонив по номеру, который дал мне Гельман, я представился его знакомым и попросил о встрече.
   – У меня почасовая оплата, – сиплым голосом предупредил гельмановский профи. Звали его Александр.
   – Я что-то уже должен? – поинтересовался я.
   – Пока нет, но консультация будет стоить денег, – пообещал профи.
   – Ладно, – согласился я, и мы договорились встретиться через полчаса.
   До Владимирской я дошел пешком и, приобретя в киоске «опознавательную» газету, принялся ожидать «человека лет сорока, в синих джинсах, коричневой куртке и зеленой бейсболке».
   Александр нарисовался точно в назначенное время: вероятно, ему так было удобнее начислять свой гонорар. А может, пунктуальность просто была частью его имиджа.
   – Валентин? – вяло пожал он мою руку. – Пойдемте где-нибудь приземлимся. Я сегодня с утра на ногах.
   В это с натяжкой верилось, поскольку я легко застал его дома своим неожиданным звонком. Но я не решился уличать профессионала: в конце концов, кто кому понадобился?..
   Мы быстро подыскали посадочную площадку – небольшой подвальчик с пивным уклоном. Пришлось купить по кружке пива.
   – Я практически не пью, – сурово заявил Александр. – Так что пары кружек мне хватит, чтобы выслушать любую историю. Не теряйте времени: время – деньги.
   – Да, конечно…
   Я вкратце обрисовал ситуацию вокруг скоропостижного ухода из жизни моего друга Кегли и ее сомнительные стороны, а затем поведал о собственных неприятностях. К тому моменту, как я начал о себе, он уже подозвал официанта и заказал еще пива, поскольку его запасы иссякли, а сидеть с пустой кружкой в питейном заведении он, видимо, считал занятием неправомерным.
   Когда я закруглился, Александр какое-то время помолчал, переваривая загруженную информацию и очередную порцию напитка.
   – И что вы хотите от меня? – наконец спросил он, пощипывая пшеничные усы.
   – Вообще, я хотел бы понять, что произошло и… происходит, – пояснил я. – Потому что, на мой взгляд, происходит нечто странное, и без специалистов тут явно не разобраться. Сначала я планировал проконсультироваться с вами насчет смерти моего друга, поскольку обещал кое-кому прояснить этот вопрос… Однако с тех пор, как вы понимаете, многое изменилось. И, если честно, мои собственные проблемы беспокоят меня теперь гораздо больше… Хотя я все же надеюсь, что это просто недоразумение… Как вы думаете?
   (У меня самого не было никаких оснований думать, что я настолько лакомая жертва для кого бы то ни было, чтобы открывать на меня охоту с автоматом.)
   – Вы плохо знаете жизнь, – снисходительно возразил Александр. – У вас есть деньги?
   – Вы имеете в виду ваш гонорар?
   – Нет. Я имею в виду сумму, из-за которой могут убить.
   Этот ответ меня несколько обнадежил: видимо, его тариф все же был доступен для простых смертных, вроде меня. В противном случае, он сам плохо знал жизнь и плохо ориентировался в ценах на нее.
   – Нет у меня денег. По крайней мере таких, ради которых убивают профессионально, – заверил я Александра.
   – Хорошо… – кивнул он.
   Ну, это кому как… – усомнился я в таком заключении.
   – А что насчет убийства Завадского? – поинтересовался Александр.
   – Я же говорил – дело закрыто.
   – Я знаком с делом. Как вы, наверно, догадываетесь, я работаю в органах. А дело было громкое.
   – Да? И что?
   – Насколько я помню, там фигурировал окурок, оставленный на месте преступления… И этот окурок был ваш, так?
   – На окурке были мои пальцы, – кивнул я, – но откуда он там взялся, я понятия не имею.
   – Да, я в курсе. Однако по несчастливой для вас случайности ваши отпечатки оказались в базе данных МВД. Вы имеете доступ к служебному оружию. А вот алиби у вас как раз не было.
   – Не было.
   – Но не было и других улик.
   – И не могло быть.
   Он усмехнулся, а я, соответственно, нахмурился.
   – Все бы ничего, – сказал он, – но как ваш окурок оказался у чердачного окна, из которого стрелял снайпер? А рядом винтовка… чистенькая…
   – Откуда я знаю? – сердито сказал я. – По-вашему, я протер винтовку, а про окурок забыл?
   – Всякое случается… Это же нервная работа – могли и забыть.
   – Я никого не убивал, – решительно отрезал я: не хватало еще перед ним оправдываться – не для того я ему деньги платить собирался, чтобы он «выводил меня на чистую воду».
   – Может, не все так думают, оттого и ваши проблемы.
   – Может быть. А вам не приходит в голову, что окурок там оставили специально?
   – Чтобы сбить следствие с толку? – снова ухмыльнулся он.
   – А что, разве плохо у них получилось?
   – Ну, вы же на свободе…
   – Да. Только полгода отсидел, – мрачно напомнил я. Он вздохнул:
   – Благодарите Бога, что только полгода. Этот ваш окурок ненамного безобиднее винтовки, уж поверьте. Еще бы самую малость – одну только косвенную улику, – и вас бы упрятали пожизненно.
   – Я благодарю… Только Он, похоже, все равно мной не особенно доволен. Так и норовит в могилу свести.
   – Это не Он, – меланхолично покачал головой Александр, словно речь шла о его личном знакомом. Мне даже показалось, что мои слова его слегка задели: вероятно, Александр симпатизировал Господу больше, чем мне.
   – Так вы займетесь этим? – спросил я.
   – Попробую… – без особого энтузиазма отозвался он.
   – Только сначала скажите, во сколько мне это обойдется.
   Александр озвучил цену. Сумма и в самом деле оказалась не такой уж убийственной, даже с учетом пива.
   – Не забудьте про Кеглина, – напомнил я.
   – Ладно… А что говорит наша милиция?
   – Она меня игнорирует.
   – В каком смысле?
   – Я звонил в милицию по поводу нападения – и вчера ночью, и сегодня утром. Мне оба раза обещали выслать по адресу машину, но никто так и не приехал.
   – Вы сообщили правильные данные?
   – Конечно.
   – Так не бывает, – с сомнением покачал он головой и осушил до дна очередную кружку.
   – Мне тоже так казалось.
   – Ничего не напутали?
   – По-моему вы только что задавали мне этот же вопрос, только другими словами… Я не настолько туп, как, может быть, кажется.
   Александр вздохнул, достал мобильник и набрал номер. Минуту он любезничал с какой-то Леночкой, затем задал несколько вопросов по делу, выслушал ответ, поблагодарил Леночку, посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом… и выключил трубку.
   – Никаких заявлений от вашего имени не зарегистрировано, – холодно сказал он.
   – Занятно, – ухмыльнулся я. – Хотите сказать, что я вам голову морочу?
   – Похоже на то.
   Я пожал плечами: мне и самому все это казалось подозрительным.
   – Ладно, – сказал Александр, не дождавшись от меня покаяния. – Тогда вы разберитесь с милицией, а я пока займусь вашим другом… Какие у нас есть зацепки?
   Я вытащил записку с телефоном, которую мне дала Ольга, и протянул ему:
   – Это наркодилер Кеглина. Еще могу познакомить вас с его невестой и родителями, если необходимо. Это все… Мы не были с ним особенно близки.
   – С другом? – удивился Александр.
   – Я никогда не лез в его дела, – уклонился я от подробностей.
   – Наркодилер – это неплохо… Это уже что-то… – деловито заметил Александр и переписал номер в записную книжку.
   – Если будете ему звонить, скажите, что вы от Ольги, – с сомнением порекомендовал я: не очень-то мне верилось, что женское имя способно вызвать у наркодилера приступ доверия к кому бы то ни было, а уж тем более к менту.
   – Я не собираюсь с ним общаться, – разрешил мои сомнения Александр, – я не частный детектив. Деньги я беру с вас за консультацию, – с вызовом он посмотрел на меня, но я не стал оспаривать это священное право на халяву.
   – Если я что-нибудь выясню по своим каналам – дам вам знать. А там посмотрим, – заключил Александр.
   – Еще кое-что… Пока я был в тюрьме, Кеглин пытался мне помочь.
   – То есть?
   – Кажется, он был уверен, что я не убивал Завадского, и пытался сам вести расследование.
   – Ясно, – усмехнулся Александр. – А теперь, значит, вы идете по его стопам… И далеко собираетесь зайти?
   – Не так далеко, как он.
   Я вручил Александру аванс, заплатил за пиво, и мы распрощались. Теперь я мог с чистой совестью ехать к Ольге, любоваться старыми фотографиями.

Глава пятая

   – Извините, что я вас этим достаю… – с порога принялась оправдываться Ольга. – Проходите, обувь можно не снимать… Но, понимаете, когда я нашла фотографию, то сначала подумала, что такого просто не может быть. Я никогда его раньше в форме не видела – ни в жизни, ни на фотографиях… А тут и вы вместе с ним. Вы-то должны знать… Это, конечно, никакого отношения к его смерти не имеет, но я решила, что вам надо взглянуть…
   «Любопытство», – понял я. Что ж… Весь человеческий род страдает этим недугом. Даже близкое дыхание смерти не способно заглушить в нас эту болезненную страсть.
   Мне и самому стало любопытно, хотя я по-прежнему был уверен, что загадка разрешится самым банальным образом. Однако мой скепсис мгновенно улетучился, едва я взглянул на фото.
   – Вот… – сказала Ольга, выложив передо мной на стол небольшую стандартную карточку, некогда живорожденную одним из представителей славного семейства вечно беременных «Поляроидов».
   Я сразу узнал ее. У меня такая тоже была. Только одна деталь отличала мою карточку от лежащей на столе. И деталь немаловажная, особенно для человека мыслящего: голова… На моей карточке, на белесом фоне африканской пустыни, под выгоревшим тентом цвета хаки двое солдат сидели за столом, наслаждаясь холодным «Будвайзером». Справа сидел я, а слева мой приятель Насим. На фотографии, которую выложила передо мной Ольга, вместо Насима, облаченный в камуфляжную форму Французского Иностранного легиона, пивом наслаждался мой почивший друг Кегля…
   «Отличный фотомонтаж», – констатировал я про себя, внимательно изучив фотографию: никаких дефектов. Хотя – ничего удивительно, при нынешнем развитии технологий. На шее Кегли висел тот же медальон, что был у Насима: золотой логотип «Мерседеса». У этого медальона имелась своя, особая история, и видеть его на загорелой шее Виталика было особенно нелепо.
   – Медальон… – показал я Ольге, невольно улыбнувшись. – Вы знаете кого-нибудь, кто бы так чтил немецкий автопром?
   – Этот медальон был на нем, когда он умер, – кивнула Ольга. – Мы решили оставить его… Так и похоронили.
   – Что? – поразился я. – Этот медальон?
   – Ну да…
   Я хмыкнул: похоже, Виталик и в своих чудачествах умудрился перейти все разумные границы…
   – Такой медальон был у моего друга, француза… В Африке. Наверно, Виталик позаимствовал у меня фотографию, отсканировал, сделал копию и вставил в нее свою нахальную морду… Простите… – опомнился я, сообразив, с кем имею дело.
   Она неопределенно пожала плечами, но, кажется, не обиделась.
   – Вы хотите сказать, что… это не настоящая фотография? – удивленно спросила она.
   – Виталик… при всем моем уважении к покойному… в Африке со мной не служил. А снимок сделан там. Это монтаж.
   Ольга взяла фотографию и внимательно вгляделась в пересвеченный жарким африканским солнцем пустынный пейзаж за обвисшим тентом.
   – Еще и медальон по фотографии заказал… – вздохнул я.
   – А зачем? – недоверчиво спросила она.
   – Понятия не имею. Возможно, ему хотелось там побывать.
   – Он мог бы съездить…
   – Наверно, ему хватало его воображения, – пожал я плечами. – И в чем-то он, видимо, прав: так легче избегать разочарований…
   – Кофе хотите? – предложила Ольга, сделав нерешительный шаг в сторону кухни. Предложение выглядело чертовски соблазнительным. Как, впрочем, и она сама: в домашнем халате она казалась такой… доступной, что ли?.. У меня даже внутри что-то екнуло, как тогда, на кладбище, когда я впервые ее увидел, еще не зная, кто она… Или это у меня крыша едет от воздержания?.. Как ни прискорбно, но я поймал себя на таких мыслях, что Кегля, наверно, перевернулся бы в гробу, если хотя бы половина из того, что рассказывают о покойниках, было правдой… Да, неловко как-то с такими мыслями тут кофе распивать. Эти мысли следовало гнать… Пока, по крайней мере…
   Стоило мне пошевелить извилинами в нравственную сторону, и я сразу обратил внимание, что халат на девушке траурно черного цвета. Так что… как бы соблазнительно она ни выглядела, цвет этот приходилось уважать… Хотя я никогда прежде не слышал о траурных домашних халатах. Может быть, это просто ее любимый цвет?..
   – Честно говоря, даже пообедал бы с удовольствием, – вздохнул я. – Пригласил бы вас куда-нибудь. Но… Мне пора.
   – Жаль, – сказала она. – Я бы тоже с удовольствием куда-нибудь сходила. Проветриться. А то сижу целыми днями одна. Все почему-то думают, что… В общем, я даже не знаю. Может, это и правильно… Только это ведь не я умерла… Так тоскливо тут без него, в этой квартире. Вот и вас из-за ерунды приехать заставила. Извините…
   – Ну что вы, Оля! – возразил я. – Я очень рад, что вы позвонили. Если еще какую-нибудь забавную фотографию найдете – звоните обязательно… А можете и просто так звонить – я с удовольствием вас навещу.
   – В самом деле?
   Я улыбнулся:
   – Сегодня у меня просто дела срочные, а завтра мы обязательно куда-нибудь сходим. Согласны?
   – Согласна, – кивнула она и тоже улыбнулась.

Глава шестая

   В милицию я решил больше не звонить: к телефону у меня доверия не осталось. Пошел сам. Отыскал районное УВД и нагрянул лично.
   Заявление у меня приняли: «Легко… Приносите еще». Потом снова проверили сводки и снова попытались мне втереть, что я к ним раньше не обращался. Менты косились на меня и многозначительно переглядывались. Я тоже посматривал на них подозрительно, но на своем слишком активно не настаивал: еще не хватало записаться к ним в штатные сумасшедшие.
   – Кроме вашего заявления у нас нет свидетельств о стрельбе в городе, – вежливо сообщил мне вызванный по такому случаю оперуполномоченный.
   – Каких еще свидетельств? – нахмурился я. – Вам что, покойник нужен для убедительности?
   – Нет, покойники нам не нужны, – серьезно возразил он. – Но и на беспочвенные заявления мы тоже время тратить не можем.
   – Вот как, – усмехнулся я. – Значит, все-таки не обращаться, пока не застрелят. Ладно…
   – Вы вчера много выпили? – поинтересовался опер.
   – Не очень.
   – Но выпили…
   – Я похож на алкоголика?
   Он вздохнул и некоторое время молчал – видимо, тщательно анализировал мой вопрос.
   – Мы проведем расследование, – наконец, заключил он. На том и порешили.
   К дому я подбирался с великими предосторожностями: все норовил за кем-нибудь укрыться, жался к попутным прохожим, так что народ от меня шарахаться начал. А в парадной меня и вовсе накрыло – я вдруг почувствовал острую нехватку оружия в руках. До дверей собственной квартиры я буквально крался, прислушиваясь к каждому шороху в гулкой лестничной клетке. «Вот и паранойя…» – сообразил я, захлопнув за собой стальную дверь и закрывшись на оба замка. Но какой бы диагноз я сам себе ни ставил, повод для «паранойи» у меня имелся основательный, с этим никакой доктор не поспорит…

* * *

   Ирка разбудила меня своим утренним мурлыканьем. Она всегда по утрам ластилась, словно кошка, прежде чем сбежать от меня в душ, едва я начну подавать признаки жизни. Вероятно, этот ритуал помогал ей позитивно начать новый день. Но сегодня у меня не было никакого желания просыпаться.
   Когда я все же продрал глаза и зевнул, прислушиваясь, как она напевает в душе под музыку льющейся воды, то сразу вспомнил, что вчера вечером никакой Ирки тут не было. Потом сообразил, что когда-то оставил ей ключи. Неужели она своего носатого бросила? Ведь предупреждал же, что обратно не пущу! А ей – хоть бы что… Да и сам я ночью, кажется, не очень-то привередничал: трудно организм моралью обуздывать, когда он столько времени силы копил.
   Я поднялся с постели и натянул халат. По квартире витал терпкий аромат Иркиных духов. Все окна были занавешены, и утро с трудом угадывалось за плотной тканью. «Паранойя», – вспомнил я и впустил утро в дом, оставшись под защитой тюли. Потом прошел на кухню, отыскал сигареты и закурил.
   Ирка появилась, замотанная в полотенце, оставляя на кафеле мокрые следы босых ног – типичная Афродита, одним словом.
   – Привет, – сказала она. – Завтракать будешь?
   – Привет… Было бы неплохо, – откликнулся я.
   Ирка распахнула холодильник. Я ничего не успел ей сказать и только сморщился в предвкушении запахов смерти. Однако случилось чудо: продукты распада из холодильника куда-то бесследно исчезли – холодильник был полон обычных продуктов. Видимо, в мое отсутствие Ирка позаботилась об этом зловонном ящике Пандоры. А я уже собирался покупать новый…
   – Как там твой Тимур? Нос на месте? – поинтересовался я.
   – Какой Тимур? – невинно спросила она.
   – Ладно… Забыли, если тебе так больше нравится.
   Она пожала плечами.
   Мы позавтракали и выпили кофе.
   – Я побежала на работу, – стремительно одеваясь, сказала Ирка и чмокнула меня в щеку. – Больше не пропадай так долго, – предупредила она, уже стоя в дверях, – Тогда никакие Тимуры мне не понадобятся…
   Я только поднял бровь, собираясь высказать что-нибудь нравоучительное для такого случая, но она уже хлопнула дверью.
   И что за отношения складывались у меня с Иркой? Но это пока не тяготило…

* * *

   Пора и мне было искать работу. Деньги заканчивались. В рекомендациях мне Гельман вряд ли откажет, а зарекомендовал я себя вроде не плохо. Тюрьма, безусловно, мой рейтинг подпортила, но дело-то закрыли, да и специалистом я остался, а специалисты всем нужны…
   Утреннее солнце благотворно сказывалось на моей паранойе, и на улицу я вышел без особых опасений. Осмотрелся, конечно, по сторонам, но пугать прохожих больше не собирался. Однако далеко зайти по тропе излечения мне так и не дали. Едва я бодро направился в сторону метро, кто-то уверенно положил руку мне на плечо. Я обернулся и встретился взглядом с человеком, лицо которого было мне незнакомо, но имело характерное выражение: это было лицо человека, исполняющего служебный долг. И точно – другой рукой он раскрыл перед моим носом милицейское удостоверение.
   – Янин Валентин Викторович? – бесстрастно спросил меня человек долга.
   Я кивнул.
   – Капитан Смолин… Нам нужно задать вам несколько вопросов. Пройдемте, пожалуйста, со мной. – Он отпустил мое плечо, как бы выказывая мне доверие, и указал рукой в сторону скромной черной «Волги», стоявшей неподалеку.
   – Ладно, – согласился я и шагнул к машине, проворачивая в голове возможное развитие разговора. Судя по всему, мое заявление наконец-то восприняли всерьез и выслали по адресу долгожданную машину.
   Смолин любезно распахнул передо мною заднюю дверцу. Я поблагодарил его кивком и с легким сердцем залез в салон. Капитан уселся рядом. С другого боку от меня потеснился на сиденье еще один оперативник. Спереди обернулись еще двое: я со всеми поздоровался. Машина тронулась и развернулась к Литейному. «Неужели прямо в Большой дом»? – почтительно подумал я, однако вскоре мы пронеслись мимо легендарной цитадели правопорядка и махнули через Литейный мост.
   – А куда мы едем? – вежливо уточнил я.
   – В управление, – небрежно бросил капитан Смолин, все с тем же «должностным» выражением лица, которое ему так удавалось.
   – Какое управление? – уточнил я: насколько мне было известно, все соответствующие управления – и районное, и городское – остались позади…
   Такая настойчивость вышла мне боком.
   – Сиди спокойно, – раздраженно бросил капитан, и я почувствовал, как в мой бок уперлось что-то твердое. Я опустил глаза и увидел ствол.
   Другой оперативник заерзал на своем месте, вытянул из кармана наручники и попытался пристроить их на мои запястья. Несмотря на ствол, я все же отказался надевать эти браслеты: с какого перепугу?.. И снова упрямство вышло мне боком. Последнее мое ощущение было довольно ярким – что-то вроде локального ядерного взрыва в области затылка…

Глава седьмая

   Голова раскалывается, глаза не видят, уши не слышат, пошевелиться невозможно, даже рта не раскрыть… И каков диагноз? Уж точно не паранойя…
   Спустя какое-то время глаза вроде привыкли к темноте, и что-то стало проясняться. Туманная полоска света в той стороне, куда указывали мои ноги, помогла сориентироваться в пространстве. Да и звуки кое-какие появились, точнее – звук. Похоже на ветер… В общем, уши тоже функционировали. А вот пошевелиться по-прежнему не удавалось.
   Память у меня не отшибло, так что я примерно представлял себе, что произошло. Меня чем-то ударили по затылку, и я отключился… а теперь валяюсь в темном помещении, связанный по рукам и ногам.
   Я попробовал раскачиваться из стороны в сторону и понял, что плотно обмотан – вероятно, скотчем. И рот заклеен – удобная штука, скотч… Руки в наручниках, вывернуты назад… Так. Диагноз более-менее ясен: просто похищение, ничего летального… пока.
   Постепенно я привыкал к своему новому диагнозу, тщетно пытаясь соотнести его с предыдущими осложнениями, но ничего не получалось: не было никакой логики в подобном развитии событий. Насколько я знал, в классическом варианте киднеппинга жертву сначала похищают, а уж потом убивают. Меня же почему-то наоборот – сначала пытались убить, а теперь похитили. Где логика?! Да еще эти менты… Фальшивые или настоящие? И кому все это надо?
   Пока я ломал свою больную голову над криминальными парадоксами, откуда-то снаружи донеслись новые звуки – кажется, хлопнула дверца автомобиля. Затем послышались и голоса. Как я ни старался, слов разобрать мне не удавалось. Наконец, голоса стали приближаться, и я уже начал их почти ясно различать, когда железный лязг свел на нет мои усилия: в той стороне, где я видел туманную полосу, распахнулась дверь, и яркий дневной свет на секунду совершенно меня ослепил.