Андр ударился ногой о камень, и Андрей чуть слышно чертыхнулся. Впрочем, это оказалось началом новой лестницы. Андр не поднялся по ней и до половины, когда Дейна легко спрыгнула вперёд и, разбрызгивая воду, побежала вверх по ступенькам.
«Назад!» – рявкнул вдруг Андрей, и Двое слаженно рванулись за девушкой. Единым движением они швырнули Дейну далеко за спину, со стоном приняли на грудь сокрушительный удар, нырнули под летящую снова навстречу бронированную морду и до рукояти погрузили клинок в чешуйчатый бок чудовища. Ящер попятился. Вцепившись в его длинную кожистую шею, Двое упирались, не давая ему уползти в нору. Рана успокоила ящера не сразу, но навечно – через минуту он лежал у ног Андра несуразной грязной тушей.
«Чудеса начинают приедаться, – говорил двойник, пока Андр восстанавливал дыхание. – Откуда возникло это ископаемое? Или Отцу уже и храмовники кажутся недостаточно безмозглыми?»
– Дурачьё! – вдруг взвизгнула сзади Дейна. – Мало мне было одного ненормального!..
Андр удивлённо обернулся. Дейна поднималась из воды, трясясь то ли от холода, то ли от злости.
«Родная, не пугай нас! – захныкал Андрей. – Ужель это длинношеее было твоим любимым товарищем в детских играх? Может, оно хотело тебя облобызать, а не разбить тебе грудь?»
– Идиоты, вы что, друг перед другом красуетесь?! – выкрикнула Дейна. – С чего вы меня опекаете, что вам надо от меня? Я же довела вас до места, чего вам ещё?!
«Поучи, поучи нас, дураков, жизни, – смиренно сказал Андрей и засмеялся. – Посмотри на неё, боевик. Она ведь подозревает, что её облапошили, только не может сообразить – как».
«Мы уже не торопимся?» – осведомился Андр.
«Ух ты! – спохватился Андрей. – Отбой, киска, доругаемся после. Куда нам теперь?»
Истерично расхохотавшись, Дейна метнулась мимо Андра и всем телом навалилась на укрытую в глубокой нише дверь. Створки распахнулись, и девушка качнулась назад, словно под напором хлынувшего на неё багрового света. Поймав Дейну за плечи, Андр притиснул её к груди, удивлённо озирая открывшуюся картину.
Свечение исходило от густо стоящих пучков тонкой упругой проволоки. Расширяясь кверху, пучки переплетались метрах в трёх от пола в сплошной сетчатый слой, о толщине которого нельзя было судить даже приблизительно. Проволока казалась раскалённой докрасна, но воздух в этом, по-видимому, громадном, зале оставался холодным.
«Ну, вот и всё, – грустно сказал Андрей. – Дейна добилась своего».
Андр перевёл взгляд на девушку. Она упиралась руками в его грудь, настойчиво пытаясь вырваться. В глазах – отчуждённость.
«Теперь она Отцу не опасна: всё забыла, – объяснил Андрей. – И наверное, это к лучшему. Что хорошего она могла помнить? Может, наполнив её память новым содержанием, мы сможем воздействовать на подсознание? Донором предлагаю Лику».
«Но твоя связь с Отцом не оборвалась?»
«Ну уж нет! Теперь он у меня на прочном крючке».
«Или ты у него?»
Андрей засмеялся:
«Вряд ли: я научился скрываться. И скрывать других. Если бы Дейна сумела поверить нам, ей не пришлось бы лишать себя памяти».
«С помощью этих кустов? Вообще, что это такое?»
«То, что мы искали, – ключ к разгадке амнезийного поля. Отец одурачил всех: его Котлы – фикция, они прикрывают лишь пограничные районы, пересечь которые Борцы смогли бы даже с нынешними шлемами. Но каждые трое суток, перед рассветом, эта чудовищная растительность сбрасывает избыток энергии, и она смерчем проносится по стране, вплоть до заградительного поля Котлов, выметая из памяти людей последние крохи. А стоит „жидкости“ замкнуться в кольцо, как создаваемое ею поле перестанет экранировать излучение, и тогда единым махом будут уничтожены и Движение, и сопредельные государства, да и не только сопредельные».
«Поэтому мы так спешили?»
«Видишь ли, как раз сегодня в этих адских садах период активности. А пока идёт излучение, Отец лишён связи со своими чадами и, следовательно, более уязвим».
Андр усмехнулся краем рта.
«Похоже, дело близится к развязке?» – спросил он.
«Дай бог, чтобы оно развязалось в нашу пользу».
Оскалившись, Дейна попыталась ударить Андра.
«Отпусти её», – сказал Андрей.
Андр разжал руки. Девушка отбежала в глубь пещеры, укрылась за камнем, следя за ним насторожёнными глазами.
«Сколько у нас времени?» – спросил Андр.
«Меньше часа – а надо ещё отыскать дверь в Отцовы апартаменты».
«А что будет с ней?» – Андр кивнул на Дейну.
«Пусть ждёт здесь, только дверь прикрой – если она сдуру сунется в эти кустики, от неё один пепел останется… Впрочем, я за ней присмотрю».
Андр подобрал обронённый Дейной фонарь и осторожно поставил его на камень, за которым пряталась девушка.
«Торопись, – сказал Андрей. – А я пока наведаюсь к Отцу, его тоже нельзя оставлять без присмотра».
Почти физически Он ощущал вокруг нарастание нестабильности, и все Его контрмеры не имели успеха. Появился новый, непредусмотренный Им фактор, игнорирующий всё Его могущество и настойчиво пробивающий дорогу к неведомой, но наверняка губительной для Него цели.
Ждать больше нельзя, решил Он. Слишком велик риск. Экстремальная ситуация требует экстремальных действий.
Андр ходко бежал вдоль стены, сторонясь холодно пылающих нитей: интуитивно он понимал, что случайное к ним прикосновение убьёт его мгновенно. Плотность амнезийного поля была здесь настолько велика, что даже Андр ощущал себя неуютно. Любой другой за секунды лишился бы памяти вместе с осторожностью и нашёл бы смерть в ближайшем пучке.
Времени оставалось в обрез, и если Второй неверно угадал направление, то придётся обежать минимум три четверти этого зала, о размерах которого можно судить лишь по едва заметной кривизне стен. Как ни странно, это было единственным, что его сейчас беспокоило.
Что-то произошло с ним за последние месяцы. Чем глубже погружался Андр в ненавистную среду, тем труднее становилось ориентироваться. На расстоянии всё казалось понятным и контрастным, теперь же возникли оттенки, мир расцветился, запестрел, усложнился неимоверно. И сейчас он уже с трудом отличал друзей от врагов, поскольку казалось, что различия между ними скорее количественные. Неожиданно Андр понял, что та гнусная накипь, на которую опирался Отец во всех своих начинаниях, – вроде пронырливого обжоры Бруно или Стэна с его ненасытной нетерпеливой жадностью – опасна лишь в союзе с мерзостью в душах миллионов. И если прежде всё чёрное в себе люди обозначали понятием «дьявол», то теперь оно воплотилось в фигуре Отца. Хотя и тот был скорее символом, поскольку не производил в людях низость, а лишь умело извлекал её на поверхность – как вызывают джина. И можно было уничтожить вдохновителя и организатора этой системы скотства, но бороться с самой системой куда сложней. Можно отречься от самых отборных мерзавцев, но как отречься от того в себе, что созвучно их подлости? У всех была увечной психика, и сам Андр был одержим мстительной ненавистью, объектом которой стали все без исключения Служители. А сейчас выяснилось, что и среди них преобладают жертвы – достаточно вспомнить Киму, пытавшуюся уютом компенсировать одиночество, или великолепную Дейну, пресытившуюся даже коварством, бессознательно тоскующую по искренности. Андр сам не заметил, как ненависть его растворилась в несчастье народа. Наверное, он стал мудрее, за несколько месяцев одолев тот путь, на который у других уходят десятилетия, а иногда не хватает и жизни…
«Ага! – позлорадствовал объявившийся вдруг Андрей. – Дозреваешь? Самое время!»
«Есть новости?»
«Лучше б их не было: Отец решился на преждевременное опрокидывание Котлов. Похоже, мы его крепко пугнули».
«Зачем это ему?»
«Конечно, эффект будет не тот, но с Движением он покончит».
«Далеко ещё мне?»
«Ближе, чем хотелось бы, – ответил Андрей. – Выждать бы, да некогда. Вечная гонка!»
«Уходишь?»
«Ты знаешь, что делать. А у меня свои проблемы, за меня их никто не решит. До связи!»
Устройство чудовищного сооружения было запутанно и чуждо – у Дейны всё это строилось куда привычней, но и Андрей сейчас был другой, с неизмеримо возросшими возможностями, и сложность нового лабиринта его не пугала. Требовалось только время, чтобы разобраться досконально, но его-то как раз было в обрез.
На полном ходу Андрей пронизывал объёмистые камеры памяти, доверху забитые тюками и ящиками, – раньше он считал их тупиками; находил глубоко укрытые и тщательно замаскированные нервные центры, похожие на спрутов, застывших в предчувствии агонии; брезгливо исследовал энергетические установки, зловонные и утробно урчащие, непрерывно всасывающие гигантскими раструбами эхо звучащих по всей стране воплей и даже совсем далёкую и менее пронзительную боль, доносившуюся из-за пограничных Котлов; видел развесистые антенны телепатостанций; изумлённо разглядывал не похожие ни на что конструкции, которые могли заведовать регенерационными либо наследственными функциями Отца.
Андрея начинало лихорадить, когда он пытался представить, какие грандиозные россыпи знаний сосредоточены в этом лабиринте, сколько уникальной, бесценной информации накоплено Отцом за тысячелетия скитаний и борьбы. Даже сейчас, когда душу Андрея жгла и корёжила боль огромного числа людей, сконцентрированная здесь до почти осязаемой плотности, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не задержаться у бесчисленных полок хотя бы на минуту, не пробежаться пальцами по корешкам древних томов, не заглянуть в эти громадные книги, обещавшие годы напряжённого сладостного познания. Взамен Андрей должен был с целеустремлённостью маньяка выискивать слабые места грандиозной машины, спешно готовиться к смертельной схватке с нею – и если бы не постоянное присутствие Страдания, затевать такое против этой сокровищницы казалось бы кощунством.
Наученный двойником, Андр пошарил ладонью по стене, отыскивая едва различимую выпуклость. Нажал, и дверь – точнее плита, несуразной, почти трёхметровой толщины, – провалилась вниз, образовав верхней гранью пол крохотного коридора. Сквозь лёгкую дымку Андр увидел комнату, обставленную с угрюмым и скудным уютом, безо всяких излишеств. Но входить Андр не торопился – нащупав вторую кнопку, он подождал, пока перестанут вращаться лопасти громадного винта, превратившего бы в кровавое месиво любого, не осведомлённого об этом милом сюрпризе. Недаром Андрей предпочёл обходной путь: если Отец с такой основательностью обезопасил себя со стороны чёрного хода, можно было представить, сколько капканов он понаставил на других подступах.
Лопасти остановились строго горизонтально, спрятавшись в полу, и с невольной поспешностью Андр проскочил коридорчик, притормозив сразу за винтом.
Комната и в самом деле оказалась пуста. Её размеры и обстановка были более чем скромны в сравнении с типичным тяжеловесным великолепием Храма. Из мебели – только утыканный мелкими кнопками стол в центре комнаты. Похоже, Отец был равнодушен к роскоши, ему вполне хватало ощущения своей безопасности, пусть ради этого потребовалось заточить себя в нескольких унылых комнатёнках. Правда, обстановка здешних стен Андра удивила – выпуклые, матово отсвечивающие плитки, похожие на… Да, кажется, это действительно были небольшие, плотно установленные экраны – бесчисленное множество их покрывало стены от пола до потолка. А стол, следовательно, служил пультом этого грандиозного телецентра, передатчики которого были разбросаны, наверное, по всей стране.
Однако где же сам владыка? По слухам, он никогда не спит. Осторожно Андр окликнул двойника и после паузы услышал далёкий раздражённый голос: «Занят я, отвали!..» Этого Андр всегда опасался – что Второй в пылу исследования бросит его в самый неподходящий момент. Что ж, придётся полагаться на собственные силы, благо их не так мало.
Крадучись, Андр пересёк телерубку, затем ещё две невзрачные комнаты неясного назначения и остановился на пороге спальни. Вот здесь роскоши было в избытке, хотя нетрудно было сообразить, что спальня обставлялась в расчёте на потрясение не слишком затейливого воображения её бесчисленных посетительниц – даже в мелочах Отец не отступал от выбранного им образа.
«Сзади!» – отчётливо произнёс вдруг вывалившийся откуда-то двойник, и Андр мгновенно обернулся.
Перед ним громоздилась колоссальная, башнеподобная фигура, возникшая будто по волшебству – ведь по пути в спальню Андр не обделил вниманием ни одного места, пригодного для укрытия.
Таким Отца мало кто помнил, разве что в первые годы правления он являлся публике в столь блистательном виде: всё его исполинское тело покрывала роскошнейшая кольчуга, подстрахованная слоем «плёнки»; огромную голову защищал золочёный шлем с прозрачным и наверняка тоже пуленепробиваемым забралом; боевые сапоги и перчатки были оснащены набором клинков, один вид которых мог привести в трепет любого храбреца, даже если бы их не расцвечивала сейчас кровь. Прекрасное лицо владыки озаряла задумчивая улыбка.
– Всё-таки это ты? – в его бархатном голосе обозначилась мягкая укоризна. – Мой лучший ученик. Посмотрим, так ли ты хорош…
Без замаха, с сокрушительной силой он бросил в Андра утыканный ножами кулак. Едва тот успел защититься, как сверкающая сталь ринулась на него сверху. И следом – чудовищный выпад стволоподобной ноги. Удары следовали один за другим – мгновенные, мощные, выверенные до миллиметра; согласованность движений завораживала – это было воплощением того абстрактного идеала, к которому стремился каждый боец. Но Андру было не до восторгов. С самого начала он понял, что надолго его не хватит, но пока, на пределе возможностей, ухитрялся держать оборону, постепенно, посредством сложного маневрирования, отступая к выходу в подземный «лес».
Некоторое время Андр продолжал защищаться, руководствуясь подсказками двойника и при необходимости черпая в нём силы. Затем, поверив, передал управление Андрею.
«Не обижайте дядю, малыши! – задыхаясь, выговорил Андрей. – Скоро ему это надоест».
И почти сразу Отец отступил, опустив клинки.
– Ты нравишься мне, солдат, – ровным, без одышки, голосом сказал он. – Но твоё время истекло!
Его глаза вспыхнули нестерпимо ярким светом, залив тело Андра обжигающей болью. Покачнувшись, Андр сделал шаг назад, закрываясь руками, но боль захлёстывала его волнами, и каждая следующая была выше предыдущей.
«Теряю контроль, – выдавил Андр, продолжая пятиться. – Помоги же!..»
Боль схлынула, словно устремившись в невидимые шлюзы, оставив Андра лёгким и воздушным. Зато божественные черты Отца исказила судорога.
«Чему удивляешься? – мрачно спросил Андрей. – Помнишь пушку Ингра? Тот же эффект».
«Что с Отцом?» – нетерпеливо спросил Андр.
«Я замкнул твои рецепторы на его нервные центры, – ответил Андрей злорадно. – Пусть подавится!»
Андр прыгнул вперёд, но его блестящий выпад сковал двойник.
«Ты что?!.. – рыкнул Андр. – Это шанс!»
«Ну и на кой нам покойник? – резонно спросил Андрей. – Уймись, боевик, ты уже не в зверинце!»
Скрипнув зубами, Андр взял себя в руки. Конечно, Отца следовало брать живым. Это увеличивало риск, зато безмерно упрощало все дальнейшие задачи.
Отец уже оправился от шока. Его пронзительные глаза снова вспыхнули на мгновение, будто он проверял что-то для себя, затем он ощетинился клинками и ринулся на Андра. Но совершенная координация Многорука дала вдруг сбой: он зацепился ножным серпом за пол и едва не растянулся во весь рост. В следующем выпаде Отец задел кресло, вывернув его из основания, и застыл в растерянности.
«Да что с ним? – сдался наконец Андр. – Что ты сотворил?»
«А взял да переориентировал его энергетические узлы на его же нервные центры. Ты посмотри на него! – Андрей негромко рассмеялся. – Он же из садиста превратился в мазохиста, хотя при его энергетических запросах это прямая дорога к самоубийству… А, вот! Я нащупал Его!»
И Он сдался, опустился в центре на голый холодный пол, окружил себя щупальцами, приняв оборонительную стойку Многорука, и застыл в ожидании – может быть, бесконечно долгом.
«И всё-таки я сумел заблокировать „координатор“! – торжествуя, объявил Андрей и добавил озабоченно: – Надо его перебазировать куда подальше – это излучение всю картину корёжит».
Шагнув к Отцу, Андр потянул его за плечо, с усилием согнул и положил на плечи двухцентнерное тело.
«Тащи его в спальню, – распорядился Андрей. – Там разберёмся в его хозяйстве досконально».
Миновав всё те же три комнаты, Андр свалил обездвиженную тушу на просторную постель и некоторое время с интересом наблюдал, как расправляются, опадая под собственной тяжестью, конечности Отца.
«Присмотришь за ним? – спросил Андр двойника. – Я пока сбегаю за Дейной».
«Она уже в пути, – отозвался тот рассеянно. – Я веду её сюда… Смотри!»
По телу поверженного исполина прошла дрожь, неуверенно поднялась рука, покачалась в воздухе, упала… дёрнулась нога, зашевелились губы. Зрелище было жутковатое – будто оживляли мертвеца.
«Чёрт ногу сломит! – пробормотал Андрей. – Наворочали. Ну-ка!..»
Громадное тело глубоко вздохнуло, приподняло голову, обвело глазами комнату. Потом упёрлось в постель руками и село, сбросив ноги на пол. На всякий случай Андр отступил, приняв оборонительную стойку. Посидев, будто отдыхая после непомерного усилия, Отец нашёл глазами Андра, подмигнул и перевёл взгляд на дверь.
– Без эксцессов, солдат! – произнёс глубокий голос Отца со знакомыми Андру едкими интонациями. – К нам гости.
В дверях возникла Дейна, окинула тревожным взглядом спальню, метнулась к постели и зарылась с головой в одеяла, сжавшись в тугой дрожащий комок.
– Пожалуй, я её к себе приближу, как считаешь? – сказал Андрей. – Пора заняться её воспитанием, не то девочка совсем съедет с рельсов.
Он поднялся и походил по комнате, обживая новое тело.
– Сколько меня много! – умилился он. – Эх, что там поделывает моя первородная оболочка, вторые сутки её не навещаю!..
– Отец не вырвется, ты уверен? – спросил Андр.
Андрей посмотрел на него с укоризной.
– Я очень хорошо его заблокировал, будет скучать там, пока не образумится, – ответил он. – А мы тем временем займёмся уточнением «роли личности в истории».
– Ах да, теперь ты можешь проверить себя ещё и абсолютной властью! – усмехнулся Андр.
– Как раз на этот счёт я спокоен. Нас ждёт испытание посерьёзней.
– Может, хватит загадок?
– Да нет, дружище, всё просто. Мы ведь с тобой нормальные люди, без заметных психических сдвигов, и поэтому чужая боль отзывается в нас чем-то подобным. Нам это, разумеется, неприятно, и мы готовы на многое, лишь бы устранить источник раздражения. Это естественно, в быту это зовётся добротой, хотя, если вдуматься, – чистой воды эгоизм. А теперь представь: мы вдруг меняемся, и боль ближних становиться нам в радость. Каково тогда нам будет оставаться гуманистами? А ведь Отец радуется чужой боли куда сильней, чем мы ей огорчаемся. И когда мы примемся всерьёз обживать его сознание – представляешь, какие могут быть последствия? Вот тебе истинный тест на бескорыстие: сможем ли мы в таких условиях сохранить порядочность?
– А разве нельзя переориентировать его энергоузлы?
– Наверное, можно, – со вздохом кивнул Андрей. – Только для этого не мешало бы сперва разобраться в их устройстве, создать – хотя бы вчерне – общую теорию психополей, оценить энергоёмкость каждого уровня в спектре эмоций… В общем, это надолго. А кстати, представляешь, если бы с самого начала Отец был ориентирован на радость? Эх, мечты, мечты…
Андрей уложил тело Отца на постель, рядом с Дейной, и отпустил мускулы.
– И ты ложись, – посоветовал он Андру. – До утра есть ещё время. Всегда полезно подумать перед работой.
Андр опустился в кресло, откинул голову на спинку и закрыл глаза.
Непостижимым образом Андрей ухитрился расслоиться, размазаться сразу по четырём объектам: одна его часть неусыпно сторожила Отцовского «координатора» и продолжала обживать его осиротевшие апартаменты, вторая – поддерживала контакт с Андром, третья – охраняла сон Дейны, измученной подсознательными тревогами и непроходящим недоумением, наконец, четвёртая – вернулась на Землю, в своё заброшенное тело.
Открыв глаза, Андрей быстро огляделся, ощущая чьё-то присутствие. Рядом, в кресле, спала Лика, уткнувшись лицом в подлокотник. На её коленях лежала раскрытая тетрадь – его дневник. На столе мокли в большой миске марлевые компрессы.
Улыбнувшись, Андрей поднялся – без малейшего шороха, на манер боевиков. Зверски, будто после затяжной болезни, хотелось есть. Бесшумно он прошёл на кухню, без надежды открыл холодильник и поднял брови, приятно удивлённый: холодильник был полон, умница Лика позаботилась и об этом.
– Чёрт знает что! – думал он, ожесточённо вгрызаясь в кольцо полукопчёной колбасы. – Ищем чудеса в других мирах, а они тут, под боком… Где были мои глаза?
Соорудив огромный бутерброд, Андрей направился обратно в гостиную, но невольно задержался перед зеркалом, разглядывая свою отощавшую, но словно заматеревшую фигуру. Сейчас он куда больше походил на Андра, вот только лицо подводило: утратив вялую, натужную надменность, оно обрело взамен невероятную текучесть, словно поток мыслей и чувств, не оставляющий его теперь ни на минуту, обнаруживал себя едва заметной игрой мимики.
Что ж, подумал Андрей, всё-таки я научился пользоваться своими мозгами… а заодно разжился у Отца грандиозной вычислительной машиной. И дай мне бог больше никогда не испытать того унижения, когда будто бьёшься головой о глухую стену, смутно ощущая размах проблемы, но не имея ресурсов охватить её целиком. Отвратительно ощущать себя тупицей, хотя тем-то это чувство вряд ли знакомо. Конечно, и в будущем никуда мне от этого не деться, но уровень проблем там будет на порядок выше, и это меня утешает… пока.
Вернувшись в комнату, Андрей осторожно взял с колен Лики тетрадь, снисходительно полистал страницы, потемневшие и разбухшие от тесных неразборчивых строк, с протокольной дотошностью запечатлевшие этот насыщенный событиями поход – вплоть до того памятного дня, когда Дейне вздумалось похитить Андрея. Судя по тому, в какое идеальное состояние Лика успела привести его квартиру, тетрадь она просто перечитывала, пытаясь узнать, чем ещё ему можно помочь.
Лика вдруг шевельнулась и открыла глаза. Она не могла ничего услышать, но всегда великолепно чувствовала Андрея, даже во сне. Странно: раньше его это раздражало.
– Извини, – сказала Лика, моргая. – Нечаянно заснула.
Он опустился перед ней на корточки и спросил:
– Давно ты здесь?
– Вторые сутки. Ты так надолго пропал… И такой странный был в тот раз…
– Ясно.
– Ты ведь оставлял мне ключи, помнишь?
Андрей кивнул.
– И не страшно тебе было наедине с полутрупом?
– Ведь это был ты, – ответила Лика, не опуская глаз. – Только… когда у тебя по телу вдруг стали проступать кровоподтёки… – Она закусила губу.
Андрей покосился на компрессы, взял её хрупкую кисть, благодарно поднёс к губам.
– Всё закончилось? – спросила она с надеждой. – Ты свободен?
– Почти – ерунда осталась… Никто меня не искал?
– Вчера Саша звонил, спрашивал, когда вернёшься.
– Ну и?..
– Я сказала: дня через три.
– Умница! – кивнул Андрей. – Я ему позвоню.
Он притянул девушку к себе, и Лика с внезапной силой прижалась к нему, всхлипнув.
– Ничего, милая, – шепнул он. – Худшее позади. Отдохни.
Осторожно Андрей снял с неё напряжённость, затормаживая и расслабляя, навевая крепкий безмятежный сон. Подхватив обмякшее тело девушки на руки, он перенёс её на диван и сел напротив, любуясь нежным лицом.
Ну и чего мы достигли? – думал Андрей – кажется, уже пятой частью своего сознания. – Н-да… Как говорится, проделана большая работа. Начать с того, что мы устроили банальный дворцовый переворот, узурпировали власть. И всё, что нам прежде мешало, будет теперь на руку: с той же бездумной исполнительностью Служители примутся разгребать завалы, накопившиеся за двадцать лет. А потом пойдёт на слом и всё это гнилое здание, выстроенное из беспамятства, безмозглости и бездуховности во славу Суперэгоиста… С этим более или менее ясно.
А ещё мы завладели грандиознейшим фондом знаний. И что нам теперь с ним делать? Вот не было забот… А ведь эта древняя мина может переиначить оба наших мира, поскольку случайно возникшая между мной и Андром связь теперь разрослась в прочный, неподвластный стихиям мост, по которому уже смогут пойти и другие – надо только указать им дорогу. А пока они будут осваивать этот необычный маршрут, мы с Андром на правах первопроходцев сможем заняться поиском новых миров…
Не просыпаясь, Лика вдруг с удовольствием потянулась и улыбнулась – торжествующей улыбкой Дейны.
Вот новость! – изумился Андрей. – Кажется, выстраивается ещё одна Двойка. Но это будет что-то – такой компот! А мы-то надеялись на передышку…
«Назад!» – рявкнул вдруг Андрей, и Двое слаженно рванулись за девушкой. Единым движением они швырнули Дейну далеко за спину, со стоном приняли на грудь сокрушительный удар, нырнули под летящую снова навстречу бронированную морду и до рукояти погрузили клинок в чешуйчатый бок чудовища. Ящер попятился. Вцепившись в его длинную кожистую шею, Двое упирались, не давая ему уползти в нору. Рана успокоила ящера не сразу, но навечно – через минуту он лежал у ног Андра несуразной грязной тушей.
«Чудеса начинают приедаться, – говорил двойник, пока Андр восстанавливал дыхание. – Откуда возникло это ископаемое? Или Отцу уже и храмовники кажутся недостаточно безмозглыми?»
– Дурачьё! – вдруг взвизгнула сзади Дейна. – Мало мне было одного ненормального!..
Андр удивлённо обернулся. Дейна поднималась из воды, трясясь то ли от холода, то ли от злости.
«Родная, не пугай нас! – захныкал Андрей. – Ужель это длинношеее было твоим любимым товарищем в детских играх? Может, оно хотело тебя облобызать, а не разбить тебе грудь?»
– Идиоты, вы что, друг перед другом красуетесь?! – выкрикнула Дейна. – С чего вы меня опекаете, что вам надо от меня? Я же довела вас до места, чего вам ещё?!
«Поучи, поучи нас, дураков, жизни, – смиренно сказал Андрей и засмеялся. – Посмотри на неё, боевик. Она ведь подозревает, что её облапошили, только не может сообразить – как».
«Мы уже не торопимся?» – осведомился Андр.
«Ух ты! – спохватился Андрей. – Отбой, киска, доругаемся после. Куда нам теперь?»
Истерично расхохотавшись, Дейна метнулась мимо Андра и всем телом навалилась на укрытую в глубокой нише дверь. Створки распахнулись, и девушка качнулась назад, словно под напором хлынувшего на неё багрового света. Поймав Дейну за плечи, Андр притиснул её к груди, удивлённо озирая открывшуюся картину.
Свечение исходило от густо стоящих пучков тонкой упругой проволоки. Расширяясь кверху, пучки переплетались метрах в трёх от пола в сплошной сетчатый слой, о толщине которого нельзя было судить даже приблизительно. Проволока казалась раскалённой докрасна, но воздух в этом, по-видимому, громадном, зале оставался холодным.
«Ну, вот и всё, – грустно сказал Андрей. – Дейна добилась своего».
Андр перевёл взгляд на девушку. Она упиралась руками в его грудь, настойчиво пытаясь вырваться. В глазах – отчуждённость.
«Теперь она Отцу не опасна: всё забыла, – объяснил Андрей. – И наверное, это к лучшему. Что хорошего она могла помнить? Может, наполнив её память новым содержанием, мы сможем воздействовать на подсознание? Донором предлагаю Лику».
«Но твоя связь с Отцом не оборвалась?»
«Ну уж нет! Теперь он у меня на прочном крючке».
«Или ты у него?»
Андрей засмеялся:
«Вряд ли: я научился скрываться. И скрывать других. Если бы Дейна сумела поверить нам, ей не пришлось бы лишать себя памяти».
«С помощью этих кустов? Вообще, что это такое?»
«То, что мы искали, – ключ к разгадке амнезийного поля. Отец одурачил всех: его Котлы – фикция, они прикрывают лишь пограничные районы, пересечь которые Борцы смогли бы даже с нынешними шлемами. Но каждые трое суток, перед рассветом, эта чудовищная растительность сбрасывает избыток энергии, и она смерчем проносится по стране, вплоть до заградительного поля Котлов, выметая из памяти людей последние крохи. А стоит „жидкости“ замкнуться в кольцо, как создаваемое ею поле перестанет экранировать излучение, и тогда единым махом будут уничтожены и Движение, и сопредельные государства, да и не только сопредельные».
«Поэтому мы так спешили?»
«Видишь ли, как раз сегодня в этих адских садах период активности. А пока идёт излучение, Отец лишён связи со своими чадами и, следовательно, более уязвим».
Андр усмехнулся краем рта.
«Похоже, дело близится к развязке?» – спросил он.
«Дай бог, чтобы оно развязалось в нашу пользу».
Оскалившись, Дейна попыталась ударить Андра.
«Отпусти её», – сказал Андрей.
Андр разжал руки. Девушка отбежала в глубь пещеры, укрылась за камнем, следя за ним насторожёнными глазами.
«Сколько у нас времени?» – спросил Андр.
«Меньше часа – а надо ещё отыскать дверь в Отцовы апартаменты».
«А что будет с ней?» – Андр кивнул на Дейну.
«Пусть ждёт здесь, только дверь прикрой – если она сдуру сунется в эти кустики, от неё один пепел останется… Впрочем, я за ней присмотрю».
Андр подобрал обронённый Дейной фонарь и осторожно поставил его на камень, за которым пряталась девушка.
«Торопись, – сказал Андрей. – А я пока наведаюсь к Отцу, его тоже нельзя оставлять без присмотра».
x x x
Главной Его мыслью сейчас было: куда девалась Дейна? Впервые за столько лет он не мог обнаружить дочь, и исчезла она ещё до начала Излучения – следовательно, либо погибла, либо научилась скрываться от Его сенсоров. Вторая версия была маловероятна: в своё время Он постарался от этого застраховаться, – стало быть, кто-то Его опередил. Видимо, тот злонамеренный незнакомец оказался опаснее, чем Он предполагал. Нить оборвана, где теперь его искать? Откуда ждать нападения? Как сумел чужак вырваться из капкана – так быстро, и насколько он силён?Почти физически Он ощущал вокруг нарастание нестабильности, и все Его контрмеры не имели успеха. Появился новый, непредусмотренный Им фактор, игнорирующий всё Его могущество и настойчиво пробивающий дорогу к неведомой, но наверняка губительной для Него цели.
Ждать больше нельзя, решил Он. Слишком велик риск. Экстремальная ситуация требует экстремальных действий.
4
Андр ходко бежал вдоль стены, сторонясь холодно пылающих нитей: интуитивно он понимал, что случайное к ним прикосновение убьёт его мгновенно. Плотность амнезийного поля была здесь настолько велика, что даже Андр ощущал себя неуютно. Любой другой за секунды лишился бы памяти вместе с осторожностью и нашёл бы смерть в ближайшем пучке.
Времени оставалось в обрез, и если Второй неверно угадал направление, то придётся обежать минимум три четверти этого зала, о размерах которого можно судить лишь по едва заметной кривизне стен. Как ни странно, это было единственным, что его сейчас беспокоило.
Что-то произошло с ним за последние месяцы. Чем глубже погружался Андр в ненавистную среду, тем труднее становилось ориентироваться. На расстоянии всё казалось понятным и контрастным, теперь же возникли оттенки, мир расцветился, запестрел, усложнился неимоверно. И сейчас он уже с трудом отличал друзей от врагов, поскольку казалось, что различия между ними скорее количественные. Неожиданно Андр понял, что та гнусная накипь, на которую опирался Отец во всех своих начинаниях, – вроде пронырливого обжоры Бруно или Стэна с его ненасытной нетерпеливой жадностью – опасна лишь в союзе с мерзостью в душах миллионов. И если прежде всё чёрное в себе люди обозначали понятием «дьявол», то теперь оно воплотилось в фигуре Отца. Хотя и тот был скорее символом, поскольку не производил в людях низость, а лишь умело извлекал её на поверхность – как вызывают джина. И можно было уничтожить вдохновителя и организатора этой системы скотства, но бороться с самой системой куда сложней. Можно отречься от самых отборных мерзавцев, но как отречься от того в себе, что созвучно их подлости? У всех была увечной психика, и сам Андр был одержим мстительной ненавистью, объектом которой стали все без исключения Служители. А сейчас выяснилось, что и среди них преобладают жертвы – достаточно вспомнить Киму, пытавшуюся уютом компенсировать одиночество, или великолепную Дейну, пресытившуюся даже коварством, бессознательно тоскующую по искренности. Андр сам не заметил, как ненависть его растворилась в несчастье народа. Наверное, он стал мудрее, за несколько месяцев одолев тот путь, на который у других уходят десятилетия, а иногда не хватает и жизни…
«Ага! – позлорадствовал объявившийся вдруг Андрей. – Дозреваешь? Самое время!»
«Есть новости?»
«Лучше б их не было: Отец решился на преждевременное опрокидывание Котлов. Похоже, мы его крепко пугнули».
«Зачем это ему?»
«Конечно, эффект будет не тот, но с Движением он покончит».
«Далеко ещё мне?»
«Ближе, чем хотелось бы, – ответил Андрей. – Выждать бы, да некогда. Вечная гонка!»
«Уходишь?»
«Ты знаешь, что делать. А у меня свои проблемы, за меня их никто не решит. До связи!»
x x x
Снова Андрей кружил по узким, медленно пульсирующим норам громадного трёхмерного лабиринта, но на этот раз без усилия проскальзывал в самые непролазные щели, не тревожа прикосновением чуткие стенки. То сбрасывая, то снова набирая скорость, он пролетал по тёмным проходам и всё замечал, фиксировал, запоминал.Устройство чудовищного сооружения было запутанно и чуждо – у Дейны всё это строилось куда привычней, но и Андрей сейчас был другой, с неизмеримо возросшими возможностями, и сложность нового лабиринта его не пугала. Требовалось только время, чтобы разобраться досконально, но его-то как раз было в обрез.
На полном ходу Андрей пронизывал объёмистые камеры памяти, доверху забитые тюками и ящиками, – раньше он считал их тупиками; находил глубоко укрытые и тщательно замаскированные нервные центры, похожие на спрутов, застывших в предчувствии агонии; брезгливо исследовал энергетические установки, зловонные и утробно урчащие, непрерывно всасывающие гигантскими раструбами эхо звучащих по всей стране воплей и даже совсем далёкую и менее пронзительную боль, доносившуюся из-за пограничных Котлов; видел развесистые антенны телепатостанций; изумлённо разглядывал не похожие ни на что конструкции, которые могли заведовать регенерационными либо наследственными функциями Отца.
Андрея начинало лихорадить, когда он пытался представить, какие грандиозные россыпи знаний сосредоточены в этом лабиринте, сколько уникальной, бесценной информации накоплено Отцом за тысячелетия скитаний и борьбы. Даже сейчас, когда душу Андрея жгла и корёжила боль огромного числа людей, сконцентрированная здесь до почти осязаемой плотности, ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не задержаться у бесчисленных полок хотя бы на минуту, не пробежаться пальцами по корешкам древних томов, не заглянуть в эти громадные книги, обещавшие годы напряжённого сладостного познания. Взамен Андрей должен был с целеустремлённостью маньяка выискивать слабые места грандиозной машины, спешно готовиться к смертельной схватке с нею – и если бы не постоянное присутствие Страдания, затевать такое против этой сокровищницы казалось бы кощунством.
x x x
Андр едва не проскочил мимо заветной двери: по фактуре её поверхность не отличалась от стены, и только едва заметные щели обозначали контуры. А остановили Андра рассыпанные по полу оплавленные остатки доспехов, принадлежность которых личной охране Отца угадывалась с трудом. Секундой позже Андр разглядел под доспехами лёгкие кучки пепла. Как видно, заподозрив неладное, Отец поспешил устроить большую чистку, следуя проверенному временем инквизиторскому девизу. И начал он с собственных телохранителей, что Андр, например, мог только приветствовать.Наученный двойником, Андр пошарил ладонью по стене, отыскивая едва различимую выпуклость. Нажал, и дверь – точнее плита, несуразной, почти трёхметровой толщины, – провалилась вниз, образовав верхней гранью пол крохотного коридора. Сквозь лёгкую дымку Андр увидел комнату, обставленную с угрюмым и скудным уютом, безо всяких излишеств. Но входить Андр не торопился – нащупав вторую кнопку, он подождал, пока перестанут вращаться лопасти громадного винта, превратившего бы в кровавое месиво любого, не осведомлённого об этом милом сюрпризе. Недаром Андрей предпочёл обходной путь: если Отец с такой основательностью обезопасил себя со стороны чёрного хода, можно было представить, сколько капканов он понаставил на других подступах.
Лопасти остановились строго горизонтально, спрятавшись в полу, и с невольной поспешностью Андр проскочил коридорчик, притормозив сразу за винтом.
Комната и в самом деле оказалась пуста. Её размеры и обстановка были более чем скромны в сравнении с типичным тяжеловесным великолепием Храма. Из мебели – только утыканный мелкими кнопками стол в центре комнаты. Похоже, Отец был равнодушен к роскоши, ему вполне хватало ощущения своей безопасности, пусть ради этого потребовалось заточить себя в нескольких унылых комнатёнках. Правда, обстановка здешних стен Андра удивила – выпуклые, матово отсвечивающие плитки, похожие на… Да, кажется, это действительно были небольшие, плотно установленные экраны – бесчисленное множество их покрывало стены от пола до потолка. А стол, следовательно, служил пультом этого грандиозного телецентра, передатчики которого были разбросаны, наверное, по всей стране.
Однако где же сам владыка? По слухам, он никогда не спит. Осторожно Андр окликнул двойника и после паузы услышал далёкий раздражённый голос: «Занят я, отвали!..» Этого Андр всегда опасался – что Второй в пылу исследования бросит его в самый неподходящий момент. Что ж, придётся полагаться на собственные силы, благо их не так мало.
Крадучись, Андр пересёк телерубку, затем ещё две невзрачные комнаты неясного назначения и остановился на пороге спальни. Вот здесь роскоши было в избытке, хотя нетрудно было сообразить, что спальня обставлялась в расчёте на потрясение не слишком затейливого воображения её бесчисленных посетительниц – даже в мелочах Отец не отступал от выбранного им образа.
«Сзади!» – отчётливо произнёс вдруг вывалившийся откуда-то двойник, и Андр мгновенно обернулся.
Перед ним громоздилась колоссальная, башнеподобная фигура, возникшая будто по волшебству – ведь по пути в спальню Андр не обделил вниманием ни одного места, пригодного для укрытия.
Таким Отца мало кто помнил, разве что в первые годы правления он являлся публике в столь блистательном виде: всё его исполинское тело покрывала роскошнейшая кольчуга, подстрахованная слоем «плёнки»; огромную голову защищал золочёный шлем с прозрачным и наверняка тоже пуленепробиваемым забралом; боевые сапоги и перчатки были оснащены набором клинков, один вид которых мог привести в трепет любого храбреца, даже если бы их не расцвечивала сейчас кровь. Прекрасное лицо владыки озаряла задумчивая улыбка.
– Всё-таки это ты? – в его бархатном голосе обозначилась мягкая укоризна. – Мой лучший ученик. Посмотрим, так ли ты хорош…
Без замаха, с сокрушительной силой он бросил в Андра утыканный ножами кулак. Едва тот успел защититься, как сверкающая сталь ринулась на него сверху. И следом – чудовищный выпад стволоподобной ноги. Удары следовали один за другим – мгновенные, мощные, выверенные до миллиметра; согласованность движений завораживала – это было воплощением того абстрактного идеала, к которому стремился каждый боец. Но Андру было не до восторгов. С самого начала он понял, что надолго его не хватит, но пока, на пределе возможностей, ухитрялся держать оборону, постепенно, посредством сложного маневрирования, отступая к выходу в подземный «лес».
x x x
Круг замкнулся. Снова Он должен был сражаться за жизнь в каменной пещере. Но не было в Нём прежней уверенности, хотя сейчас Ему противостоял не Многорук, а человек – правда, великолепный, исключительный образчик этой породы, блестяще выдрессированный, но тем не менее вполне обычный человек, уступающий Ему во всём. И, однако, полыхавшая в этом человеке ненависть смущала Его, зябко было в её пламени, ибо не было в ней ни страха, ни сомнения. Такое рафинированное, очищенное от питательных примесей чувство не поддерживало в Нём силы – наоборот. И чем больше тревожила Его эта ненависть, тем сильнее хотелось уничтожить её носителя. Но упрямец всё ещё держался.x x x
«Готовься, – быстро сказал Андрей, наконец-то вернувшийся окончательно. – Я нащупал его двигательные центры, сейчас мы зададим ему жару!..»Некоторое время Андр продолжал защищаться, руководствуясь подсказками двойника и при необходимости черпая в нём силы. Затем, поверив, передал управление Андрею.
x x x
Этот странный, страшный человек был сильнее, чем Он! Игнорируя финты, он предварял блоком каждый Его полноценный удар, будто узнавал о нём до того, как начиналось движение. При всём старании Он не мог ни опередить врага, ни проломить брешь в его обороне голой силой, потому что все его удары натыкались словно на гранитную стену. И даже на прямое амнезийное облучение этот человек не обращал внимания, хотя и сам Он не мог выносить долго такую плотность лучей… Это был не человек! Это мог быть только Многорук – сородич, перехитривший и теперь грабящий Его. Но как точно рассчитал он момент своего появления!x x x
Огромные, пронзительно чёрные глаза Отца неотрывно сверлили противника, завораживая и околдовывая, но Андр был слишком замкнут на себя, чтобы его это беспокоило.«Не обижайте дядю, малыши! – задыхаясь, выговорил Андрей. – Скоро ему это надоест».
И почти сразу Отец отступил, опустив клинки.
– Ты нравишься мне, солдат, – ровным, без одышки, голосом сказал он. – Но твоё время истекло!
Его глаза вспыхнули нестерпимо ярким светом, залив тело Андра обжигающей болью. Покачнувшись, Андр сделал шаг назад, закрываясь руками, но боль захлёстывала его волнами, и каждая следующая была выше предыдущей.
«Теряю контроль, – выдавил Андр, продолжая пятиться. – Помоги же!..»
Боль схлынула, словно устремившись в невидимые шлюзы, оставив Андра лёгким и воздушным. Зато божественные черты Отца исказила судорога.
«Чему удивляешься? – мрачно спросил Андрей. – Помнишь пушку Ингра? Тот же эффект».
«Что с Отцом?» – нетерпеливо спросил Андр.
«Я замкнул твои рецепторы на его нервные центры, – ответил Андрей злорадно. – Пусть подавится!»
Андр прыгнул вперёд, но его блестящий выпад сковал двойник.
«Ты что?!.. – рыкнул Андр. – Это шанс!»
«Ну и на кой нам покойник? – резонно спросил Андрей. – Уймись, боевик, ты уже не в зверинце!»
Скрипнув зубами, Андр взял себя в руки. Конечно, Отца следовало брать живым. Это увеличивало риск, зато безмерно упрощало все дальнейшие задачи.
Отец уже оправился от шока. Его пронзительные глаза снова вспыхнули на мгновение, будто он проверял что-то для себя, затем он ощетинился клинками и ринулся на Андра. Но совершенная координация Многорука дала вдруг сбой: он зацепился ножным серпом за пол и едва не растянулся во весь рост. В следующем выпаде Отец задел кресло, вывернув его из основания, и застыл в растерянности.
x x x
Враг был сильнее Его – во всём. Сильнее настолько, что Он усомнился в своём недавнем выводе: Многорук не сумел бы достичь над Ним такого превосходства. Ведь даже Он – при всём своём могуществе – так и не смог подняться над заложенной в Него программой, никогда не преступая пределов, отмеренных Ему Создателями. Во все времена Он оставался присосавшимся к страданиям человечества клещом… или, скорее, бесконечно сложной, но всё-таки машиной, потерявшей управление и врезавшейся на полном ходу в толпу. И внезапность этого понимания тоже тревожила, словно в Его сознание забрался невидимый и неуловимый исследователь и методично, один за другим, вскрывал те тайники, которые Он навечно, как Ему казалось, похоронил в своей памяти.x x x
Отец отступал, бессмысленно озираясь и механически выполняя нескончаемую серию оборонительных блоков. Не теряя осторожности, Андр следовал за ним по узкому коридору между стеной зала и «лесом» и пытался сообразить, что Андрей придумал на этот раз. Но, как и раньше, фантазия его подводила.«Да что с ним? – сдался наконец Андр. – Что ты сотворил?»
«А взял да переориентировал его энергетические узлы на его же нервные центры. Ты посмотри на него! – Андрей негромко рассмеялся. – Он же из садиста превратился в мазохиста, хотя при его энергетических запросах это прямая дорога к самоубийству… А, вот! Я нащупал Его!»
x x x
И вдруг Он обнаружил себя в тёмной и тесной, как склеп, камере, из которой не было выхода. Изо всех сил Он бил в стены конечностями, корпусом, разбивая себя в кровь, но вокруг был монолит, против которого Он был бессилен.И Он сдался, опустился в центре на голый холодный пол, окружил себя щупальцами, приняв оборонительную стойку Многорука, и застыл в ожидании – может быть, бесконечно долгом.
x x x
Исполинский каркас Отца застыл в неестественной неподвижности – будто восковая статуя, великолепно вылепленная и искусно разукрашенная.«И всё-таки я сумел заблокировать „координатор“! – торжествуя, объявил Андрей и добавил озабоченно: – Надо его перебазировать куда подальше – это излучение всю картину корёжит».
Шагнув к Отцу, Андр потянул его за плечо, с усилием согнул и положил на плечи двухцентнерное тело.
«Тащи его в спальню, – распорядился Андрей. – Там разберёмся в его хозяйстве досконально».
Миновав всё те же три комнаты, Андр свалил обездвиженную тушу на просторную постель и некоторое время с интересом наблюдал, как расправляются, опадая под собственной тяжестью, конечности Отца.
«Присмотришь за ним? – спросил Андр двойника. – Я пока сбегаю за Дейной».
«Она уже в пути, – отозвался тот рассеянно. – Я веду её сюда… Смотри!»
По телу поверженного исполина прошла дрожь, неуверенно поднялась рука, покачалась в воздухе, упала… дёрнулась нога, зашевелились губы. Зрелище было жутковатое – будто оживляли мертвеца.
«Чёрт ногу сломит! – пробормотал Андрей. – Наворочали. Ну-ка!..»
Громадное тело глубоко вздохнуло, приподняло голову, обвело глазами комнату. Потом упёрлось в постель руками и село, сбросив ноги на пол. На всякий случай Андр отступил, приняв оборонительную стойку. Посидев, будто отдыхая после непомерного усилия, Отец нашёл глазами Андра, подмигнул и перевёл взгляд на дверь.
– Без эксцессов, солдат! – произнёс глубокий голос Отца со знакомыми Андру едкими интонациями. – К нам гости.
В дверях возникла Дейна, окинула тревожным взглядом спальню, метнулась к постели и зарылась с головой в одеяла, сжавшись в тугой дрожащий комок.
– Пожалуй, я её к себе приближу, как считаешь? – сказал Андрей. – Пора заняться её воспитанием, не то девочка совсем съедет с рельсов.
Он поднялся и походил по комнате, обживая новое тело.
– Сколько меня много! – умилился он. – Эх, что там поделывает моя первородная оболочка, вторые сутки её не навещаю!..
– Отец не вырвется, ты уверен? – спросил Андр.
Андрей посмотрел на него с укоризной.
– Я очень хорошо его заблокировал, будет скучать там, пока не образумится, – ответил он. – А мы тем временем займёмся уточнением «роли личности в истории».
– Ах да, теперь ты можешь проверить себя ещё и абсолютной властью! – усмехнулся Андр.
– Как раз на этот счёт я спокоен. Нас ждёт испытание посерьёзней.
– Может, хватит загадок?
– Да нет, дружище, всё просто. Мы ведь с тобой нормальные люди, без заметных психических сдвигов, и поэтому чужая боль отзывается в нас чем-то подобным. Нам это, разумеется, неприятно, и мы готовы на многое, лишь бы устранить источник раздражения. Это естественно, в быту это зовётся добротой, хотя, если вдуматься, – чистой воды эгоизм. А теперь представь: мы вдруг меняемся, и боль ближних становиться нам в радость. Каково тогда нам будет оставаться гуманистами? А ведь Отец радуется чужой боли куда сильней, чем мы ей огорчаемся. И когда мы примемся всерьёз обживать его сознание – представляешь, какие могут быть последствия? Вот тебе истинный тест на бескорыстие: сможем ли мы в таких условиях сохранить порядочность?
– А разве нельзя переориентировать его энергоузлы?
– Наверное, можно, – со вздохом кивнул Андрей. – Только для этого не мешало бы сперва разобраться в их устройстве, создать – хотя бы вчерне – общую теорию психополей, оценить энергоёмкость каждого уровня в спектре эмоций… В общем, это надолго. А кстати, представляешь, если бы с самого начала Отец был ориентирован на радость? Эх, мечты, мечты…
Андрей уложил тело Отца на постель, рядом с Дейной, и отпустил мускулы.
– И ты ложись, – посоветовал он Андру. – До утра есть ещё время. Всегда полезно подумать перед работой.
Андр опустился в кресло, откинул голову на спинку и закрыл глаза.
Эпилог
Непостижимым образом Андрей ухитрился расслоиться, размазаться сразу по четырём объектам: одна его часть неусыпно сторожила Отцовского «координатора» и продолжала обживать его осиротевшие апартаменты, вторая – поддерживала контакт с Андром, третья – охраняла сон Дейны, измученной подсознательными тревогами и непроходящим недоумением, наконец, четвёртая – вернулась на Землю, в своё заброшенное тело.
Открыв глаза, Андрей быстро огляделся, ощущая чьё-то присутствие. Рядом, в кресле, спала Лика, уткнувшись лицом в подлокотник. На её коленях лежала раскрытая тетрадь – его дневник. На столе мокли в большой миске марлевые компрессы.
Улыбнувшись, Андрей поднялся – без малейшего шороха, на манер боевиков. Зверски, будто после затяжной болезни, хотелось есть. Бесшумно он прошёл на кухню, без надежды открыл холодильник и поднял брови, приятно удивлённый: холодильник был полон, умница Лика позаботилась и об этом.
– Чёрт знает что! – думал он, ожесточённо вгрызаясь в кольцо полукопчёной колбасы. – Ищем чудеса в других мирах, а они тут, под боком… Где были мои глаза?
Соорудив огромный бутерброд, Андрей направился обратно в гостиную, но невольно задержался перед зеркалом, разглядывая свою отощавшую, но словно заматеревшую фигуру. Сейчас он куда больше походил на Андра, вот только лицо подводило: утратив вялую, натужную надменность, оно обрело взамен невероятную текучесть, словно поток мыслей и чувств, не оставляющий его теперь ни на минуту, обнаруживал себя едва заметной игрой мимики.
Что ж, подумал Андрей, всё-таки я научился пользоваться своими мозгами… а заодно разжился у Отца грандиозной вычислительной машиной. И дай мне бог больше никогда не испытать того унижения, когда будто бьёшься головой о глухую стену, смутно ощущая размах проблемы, но не имея ресурсов охватить её целиком. Отвратительно ощущать себя тупицей, хотя тем-то это чувство вряд ли знакомо. Конечно, и в будущем никуда мне от этого не деться, но уровень проблем там будет на порядок выше, и это меня утешает… пока.
Вернувшись в комнату, Андрей осторожно взял с колен Лики тетрадь, снисходительно полистал страницы, потемневшие и разбухшие от тесных неразборчивых строк, с протокольной дотошностью запечатлевшие этот насыщенный событиями поход – вплоть до того памятного дня, когда Дейне вздумалось похитить Андрея. Судя по тому, в какое идеальное состояние Лика успела привести его квартиру, тетрадь она просто перечитывала, пытаясь узнать, чем ещё ему можно помочь.
Лика вдруг шевельнулась и открыла глаза. Она не могла ничего услышать, но всегда великолепно чувствовала Андрея, даже во сне. Странно: раньше его это раздражало.
– Извини, – сказала Лика, моргая. – Нечаянно заснула.
Он опустился перед ней на корточки и спросил:
– Давно ты здесь?
– Вторые сутки. Ты так надолго пропал… И такой странный был в тот раз…
– Ясно.
– Ты ведь оставлял мне ключи, помнишь?
Андрей кивнул.
– И не страшно тебе было наедине с полутрупом?
– Ведь это был ты, – ответила Лика, не опуская глаз. – Только… когда у тебя по телу вдруг стали проступать кровоподтёки… – Она закусила губу.
Андрей покосился на компрессы, взял её хрупкую кисть, благодарно поднёс к губам.
– Всё закончилось? – спросила она с надеждой. – Ты свободен?
– Почти – ерунда осталась… Никто меня не искал?
– Вчера Саша звонил, спрашивал, когда вернёшься.
– Ну и?..
– Я сказала: дня через три.
– Умница! – кивнул Андрей. – Я ему позвоню.
Он притянул девушку к себе, и Лика с внезапной силой прижалась к нему, всхлипнув.
– Ничего, милая, – шепнул он. – Худшее позади. Отдохни.
Осторожно Андрей снял с неё напряжённость, затормаживая и расслабляя, навевая крепкий безмятежный сон. Подхватив обмякшее тело девушки на руки, он перенёс её на диван и сел напротив, любуясь нежным лицом.
Ну и чего мы достигли? – думал Андрей – кажется, уже пятой частью своего сознания. – Н-да… Как говорится, проделана большая работа. Начать с того, что мы устроили банальный дворцовый переворот, узурпировали власть. И всё, что нам прежде мешало, будет теперь на руку: с той же бездумной исполнительностью Служители примутся разгребать завалы, накопившиеся за двадцать лет. А потом пойдёт на слом и всё это гнилое здание, выстроенное из беспамятства, безмозглости и бездуховности во славу Суперэгоиста… С этим более или менее ясно.
А ещё мы завладели грандиознейшим фондом знаний. И что нам теперь с ним делать? Вот не было забот… А ведь эта древняя мина может переиначить оба наших мира, поскольку случайно возникшая между мной и Андром связь теперь разрослась в прочный, неподвластный стихиям мост, по которому уже смогут пойти и другие – надо только указать им дорогу. А пока они будут осваивать этот необычный маршрут, мы с Андром на правах первопроходцев сможем заняться поиском новых миров…
Не просыпаясь, Лика вдруг с удовольствием потянулась и улыбнулась – торжествующей улыбкой Дейны.
Вот новость! – изумился Андрей. – Кажется, выстраивается ещё одна Двойка. Но это будет что-то – такой компот! А мы-то надеялись на передышку…