- Знакомься, жена, это мой любимый преподаватель. Проходите.
Пили чай, оставили ночевать. Утром жена ушла на работу, дети в детский сад. Мы пошли погулять по снегам. Он - на лыжах, я - пешком. Острил, шутил по обыкновению.
- Лидия Михайловна, а день такой, что можно... обалдеть! А не купить ли нам водочки и не выпить ли по этому поводу? А? Как? Идет?!
Бесконечно довольные, сидим вдвоем на кухне, пьем водку и продолжаем наш вечный идейно-философский спор о жизни, о любви. Вспоминаем наши встречи в Москве. Беседа идет мирная, собираемся вечером в театр. Уходим на "тихий час", каждый в свою комнату. Я, раздевшись, ложусь на диван, и только сомкнула очи, как дверь с шумом отворилась - и на пороге... он... почему-то в одной майке...
Я обомлела:
- Что случилось? - вопрошаю глупо.
- Ничего! Просто я хочу тебя! - и с этими словами он буквально впрыгивает ко мне. И тут начинается невообразимое что-то!
От наших безумных и безудержных движений диван сотрясается, и мы сами не замечаем, как летим, крепко сцепившись, с этого дивана на пол. Диван поднимается на дыбы и чуть не накрывает нас собой. Потом с грохотом... опускается диван, а мы с хохотом на него. Соседи внизу, наверное, решили, что это землетрясение.
Оргия продолжается во взаимных признаниях и ласках. Он говорит о любви, а я просто целую его в ладонь. Это приводит его в экстаз, и начинается все сначала...
- Кто же тебе мешал это сделать в Москве, когда мы были моложе на целых десять лет? Почему? - спрашивала я его.
- Ну почему, когда мы их любим, они бегут от нас, а когда охладеваем, они сгорают от желания? Ответьте теперь вы мне, мой друг!
Обессиленные, мы сладко заснули в объятиях друг друга. Сознание пришло позже. Дверь! Дверь была не заперта. А если бы вернулась жена или соседи зашли бы за солью? Видно, кто-то свыше всегда бережет влюбленных. Охраняет!
Конечно, я была рада. Мое женское самолюбие наконец удовлетворено, честь спасена, совесть успокоена. Любви не было, но ощущение долгожданной победы переполняло меня. "И этот пал!" - думала я.
Мне было достаточно и нежности, и впечатлений, и страсти, и секса, а ему нет. Его разбирало! Распробовал! Очухался! Вспомнил, как я сети ставила, а он из них выпрыгивал. Зачем?
- Дурак был, - заключил он. - Такая женщина меня хотела, а я? Просто дурак! Прости меня! Я люблю тебя! Я хочу тебя! Как же я хочу тебя!
- Нам пора в театр, - напомнила я.
- К черту театр, едем в ресторан, к тебе в гостиницу.
В гостиницу так в гостиницу. По дороге мой милый размахивает руками и через слово повторяет: "Я люблю тебя! Я хочу тебя! Идем танцевать!" Он обнимает меня, целует, ему нечего бояться, - он полон любви к своей учительнице жизни, он сгорает от восторга и вожделения.
- Слушай, я придумал - едем к моему товарищу, проведем там ночь. Я не могу от тебя оторваться, черт возьми! Я беру шампанское, водку - едем! Иди в номер, одевайся...
Я пошла в номер. Там было уютно и тепло. Соседка мирно спала.
- Ты куда? - спросила она спросонья.
- Не знаю, ехать - не ехать, - и я коротко описала незнакомой женщине всю ситуацию.
- Ты с ума сошла. А жена?
- Да, действительно, жена. Если я взяла мужа напрокат, я должна его вовремя вернуть. Жена волнуется, где муж, а я... Нет, нет! Я сейчас приду, сказала я соседке, - не запирай дверь.
В холл спустилась уже протрезвевшая и поумневшая.
- Я никуда не поеду. Подумай о жене, - строго сказала я.
- Ты меня оставляешь? Но это невозможно, это коварство. Я хочу тебя!
- Я никуда не поеду, - припечатала я и ушла.
Конечно, кошки на душе скребли, но, в конце концов, раньше надо было думать. И я заснула крепким сном. Меня разбудил в три часа ночи телефонный звонок его жены:
- А где мой муж? - спросила она.
- Не знаю. Я сплю. Уже давно. Он пошел домой.
- Ясно, - ответила она очень расстроенно.
Но мне было совсем не ясно. Сон улетел. Где он? А вдруг погиб? А вдруг... А вдруг...
В восемь утра позвонила жене - мужа не было. Где искать? С чего начать?
В полдень позвонила ему на работу. Подошел - значит, жив-здоров.
- Что случилось? - спросила я.
- А то и случилось, что не надо было отпускать меня одного, забрали в вытрезвитель, пришлось заплатить штраф.
- Я сейчас приеду, не грусти.
- Не надо приезжать. Я хотел вам сказать - вы роковая женщина, а с роковыми женщинами я не встречаюсь. Так что это наша последняя встреча. Не пишите! Не звоните! Прощайте!
Печальный финал, хотя я и одержала победу.
Он сдержал слово. Прошло еще десять лет. Я изредка вспоминаю, как я билась об него, холодного и неприступного. А потом случилось то, что случилось. Я ни о чем не жалею. Но не хочу возобновлять ни переписки, ни встреч. Только когда слышу "Болеро" Равеля, сердце екает и ухает вместе с финалом, где музыкальные инструменты вступают в единоборство, создавая немыслимую какофонию звуков, которая, в сущности, и составляет гармонию. Как и сама жизнь.
- И вы, конечно, понимаете, мой дорогой и любознательный друг, что все надо делать вовремя: и чувствовать, и отвечать на чувства женщины, которая горит и жаждет близости. Потом - все это "цветы запоздалые".
Было дружбой, стало службой.
Бог с тобою, брат мой волк!
Подыхает наша дружба:
Я тебе не дар, а долг!
Заедай верстою вёрсту,
Отсылай версту к версте!
Перегладила по шерстке,
Стосковался по тоске!
Не взвожу тебя в злодеи,
Не твоя вина - мой грех:
Ненасытностью своею
Перекармливаю всех!
Чем на вас с кремнем-огнивом
В лес ходить - как Бог судил,
К одному бабье ревниво:
Чтобы лап не остудил.
Удержать - перстом не двину:
Перст - не шест, а лес велик.
Уноси свои седины,
Бог с тобою, брат мой клык!
Прощевай, седая шкура!
И во сне не вспомяну!
Новая найдется дура
Верить в волчью седину.
"И РАДА БЫЛА ТЫ ЛЮБВИ ПОЛОВИННОЙ..."
Физическое соединение необходимо для
любви не как ее непременное условие,
а только как ее окончательная реализация.
Владимир Соловьев
В молодости, как, впрочем, и сейчас, когда уже за шестьдесят, меня больше вдохновляет не "я люблю тебя", а "я хочу тебя". Это конкретно, понятно, хотя романтики меньше, зато и лжи меньше - все честно, открыто и искренне. А для женского возраста, который называют "раскаленной пустыней", это особенно актуально.
Мне было уже тридцать, меня сопровождал прекрасный секс, искусно исполняемый мужчиной, которого я встретила, как всегда, случайно, нечаянно, а оказалось, надолго.
- Вы, как всегда, мой друг, торопите меня с рассказом. Но все по-порядку.
Вы знаете мой принцип - не изменять себе. Мужу изменяет почти каждая женщина, но вот изменять любовнику - это уже фигуры высшего пилотажа. Не нарочно! Случайно! Как и все в этой жизни - случайно! Но это и есть самая что ни на есть з а к о н о м е р н о с т ь.
Как говорят астрологи, "звезды так расположились". У меня действительно в это время был роман и вполне приличный типичный любовник, с которым мы встречались через день, - он был военный и где-то дежурил.
Приглашение в компанию на день рождения совпало с этим его дежурством, и я пришла одна. Одета я была экстравагантно - цвета электрик брючный ансамбль, брюки-клеш, жилет, яркая блуза и... тридцать лет. Всего!
Войдя в комнату, где веселье уже было в полном разгаре, я растерялась, и тогда жестом меня пригласил сесть рядом симпатичный кудрявый мужчина. Корректно ухаживал, подливал в рюмку что-то очень крепкое, а когда погасили свет, чтобы показать домашний фильм, смело положил мне руку на колено. Я не знала, как реагировать, - я даже не сумела его рассмотреть как следует. Но тут его вызвали в соседнюю комнату, и он освободил мое колено.
Вдруг раздались звуки музыки, зажегся свет, и все двинулись в соседнюю комнату танцевать. Мне танцевать было не с кем, все пришли парами, но я тоже пошла. И увидела, что мой незнакомец играет на гитаре и еще поет. И как поет! Ну Том Джонс! Не отличишь!
Музыка со мной вообще творит чудеса, а тут еще алкоголь делал свое дело... Все покрылось какой-то романтической дымкой, озарилось невероятным светом любви и страсти, которые излучали его красивые глаза, и я поплыла, поплыла... навстречу новым приключениям. Мое самолюбие было польщено тем, что тот, который меня заметил и сразу выбрал, такой главный здесь и такой талантливый. Я стояла у стены одинокой свечой, он пел, но глаза его цепко держали меня, не выпуская из поля зрения. Как бы я хотела сейчас танцевать вместе с ним! Он как будто понял это и на одну песню покинул своих музыкантов. Подошел, молча положил руку мне на плечо и как будто бы включил меня. Так началось во мне движение-брожение. Мы медленно двигались в танце, боясь разрушить очарование момента. Мы откровенно жаждали друг друга, наши взгляды красноречиво говорили об этом, и те, кто видел нас, отворачивались, стыдливо опуская глаза.
Руки еще соприкасались, но танец, к сожалению, кончился. Я знала, что свершилось э т о у всех на виду и нас теперь связывает с ним нить еще не совершенного, но уже греха, фактически моего и его грехопадения.
По-моему, музыканты даже не доиграли до конца свою программу, так он спешил. Он очень спешил. Он боялся, что я уйду. Но где там! Я стояла, как коза на привязи, не двигаясь с места, ждала его. Нам предложили остаться, но я согласиться не могла - меня дома муж ждет! Что вы!
И я засобиралась, заторопилась. Мы вышли из квартиры... а идти домой совсем не хотелось.
- Давай посидим вот здесь, прошу тебя. - Глаза его умоляли.
- Посидим, - сказала я неопределенно и направилась к широкому подоконнику.
Была ночь. Все стихло, гости уже разошлись, и мы остались одни в подъезде чужого дома.
- Вы хотите знать, что было дальше? Нет, мой друг, он не бросился меня жадно целовать и твердить слова признания. Он стал нежно меня ощупывать. Руки были мягкими и сами как-то проникали куда надо, а потом и туда, куда не надо... отчего кровь просто ударила мне в голову.
Он был сильный мужчина, это стало сразу понятно. Он буквально вонзился в меня, и я вся замерла от не испытанного доселе удовольствия. Мы идеально совпали, "подошли", как ключик к замочку. Природа создала нас друг для друга. От этого наш секс и потом в течение десяти лет был таким же ярким, мощным и продолжительным. Еще там, отдаваясь на подоконнике, я поняла, что выиграла в лотерею счастливый билет.
Однако светало, и в подъезде оставаться было небезопасно. Мы покинули нашу первую пристань греха и медленно побрели по утренней Москве. Дом этот я помню, и подъезд тоже. Проезжая на машине, я мысленно салютую той своей бесшабашной молодости и горжусь тем, что всегда разрушала устоявшиеся стереотипы: мол, нужно сначала ухаживать, дарить цветы, читать стихи. А секс? Где же секс, господа? Ради чего все эти стихи и цветы? Ради него ведь, все равно вы постоянно думаете о нем! Так не лучше ли начать с конца, к которому неминуемо придем?
С тех пор я оценила секс в необычных условиях и полюбила отдаваться в нестандартной обстановке: на снегу, в бассейне, в тамбуре вагона, в лесу. Кстати, в лесу - это было с ним. Мы уже много лет занимались своим любимым делом - хотя он никогда меня не целовал и не говорил слов?а любви. Нас крепко держал в своих объятиях только секс. Но зато какой!
- Ты - королева! Ты хоть понимаешь это? С тобой можно реализовать самые смелые фантазии. Какое счастье выпало на мою долю, как я благодарен судьбе и тебе. Я хочу тебя всегда, о Господи, как же я хочу тебя, ты даже не представляешь! - И дальше шли нецензурные слова.
Эти слова меня ничуть не смущали, наоборот, подстегивали, как норовистую лошадь. Я буквально взвивалась от них, и все начиналось снова. Потом, с трудом оторвавшись от меня, он наконец одевался и собирался уходить. Я прекрасно знала, как его остановить. Я только вставала коленями на стул, подпирала руками голову и так выгибалась, что, видя эту кривую, он мгновенно снимал брюки, подходил сзади и, глядя в зеркало напротив, начинал медленные вращательные движения, от которых внутри у меня все заходилось. Об этом писать невозможно, возбуждаюсь...
- Мой друг! А что вы думаете, я же живая. Мне всего шестьдесят с хвостиком...
Недавно в передаче "В постели с..." ведущий Андрей Вульф спросил меня:
- Остались ли у вас нереализованные эротические фантазии?
- А как же!..
Однажды я видела это в кино: поезд, вагон, дама вышла из своего купе, остановилась напротив двери чужого купе и просто смотрела в окно. Вдруг чья-то мужская рука тянется к ней сзади, медленно поднимает платье, снимает нижнее белье - дама замерла, стоит не шелохнувшись и не оборачивается. Потом появляется мужчина, который реализует свою страсть. Женщина просто корчится от наслаждения, но не поворачивает головы. Потом мужчина исчезает, рука его бережно одергивает платье, а женщина... думает, что все это ей приснилось.
Ну, мой друг, как вам нравится моя фантазия? Что-то похожее на эту ситуацию произошло со мной, и об этом я расскажу вам подробно.
...Мы продолжали встречаться, и довольно часто. Сценарий встреч был один и тот же. Я звонила ему на работу и, придав своему и без того низкому голосу сексуальный оттенок, говорила:
- Ну что? Ты не устал еще работать? У меня на столе уже все готово - салат оливье, мясо по-французски, вино сухое. Я вся готовая к употреблению. Решай. Приезжай на обед.
- Что ты со мной делаешь? Не могу уехать. Работа, понимаешь?
- А ты скажи, что тебе надо куда-нибудь и за чем-нибудь.
- Уже на прошлой неделе отпрашивался. А есть так хочу!.. И тебя ужасно хочу, и голос твой меня с ума сводит, сейчас штаны лопнут. Ну что делать-то?
- Скажи, что у тебя бабушка болеет, ну, в общем, возьми такси и приезжай, а то обед остывает.
- Еду, черт возьми! И пропади все пропадом! - уже кричал в трубку он.
У меня действительно было все готово, только говорила я не из дома, а из квартиры своей подруги. За время, что он ехал с работы, я успевала прочитать несколько страниц американского бестселлера. Меня будоражили слова американки, которая призывала в своей книге к свободе и раскованности в отношениях с мужчиной. Я следовала ее советам, привыкнув верить всему напечатанному, это и было моей подготовкой к встрече.
Звонок в дверь раздавался как выстрел на старте. С этой минуты секундомер пущен - нам выделялось сорок пять минут на все про все. Потому первый секс начинался уже на пороге... Его жадные руки скользили вниз под платье, а там ничего не было, и это его подзадоривало, и брюки слетали с него быстрой птицей. Он был готов к сексу всегда. Я тоже. Стрессовая ситуация "обеда" нас только распаляла. Вперед!
Потом он шел в ванную, умывался, а я его ждала за столом. Как же он любил поесть - смачно, жадно, вкусно, со смыслом. И всегда высоко оценивал мои кулинарные способности. Из ничего я могла сделать весьма вкусное. Я любила кормить своих возлюбленных, но так, как он, не ел никто. Мне казалось, что он не наестся никогда, и я готовила много и вкусно. В заключение, сытый и довольный, он произносил один и тот же монолог:
- Ну скажи, на каком конвейере делают таких женщин? Готовить умеешь, любить умеешь, говорить умеешь, умная, эмоциональная, сексуальная. Не женщина - чудо!
Выйдя из-за стола, теперь уже он прихватывал меня где-нибудь на кухне или кидал на стол в комнате. И все начиналось с новой силой. Оторвавшись друг от друга, мы еле дышали. Пытались прощаться, так как время поджимало. Он спешно одевался, я не мешала ему. А когда он был совсем одет, я снова как бы невзначай принимала одну из его любимых поз. Быстрый взгляд в мою сторону:
- Ну нельзя же так! Понимаешь, я опаздываю! У меня обед всего час. Провокатор несчастный, меня с работы выгонят!
Но сделать с собой уже ничего не мог или не хотел. Опять раздевался, опять мы бросались друг к другу, и лишь после этого третьего захода он уходил, вернее сказать, убегал.
- Мой друг, теперь вы понимаете, почему я пела после таких свиданий, почему вся моя женская сущность ликовала. В теле была необыкновенная легкость. Мне было весело жить, учиться, работать, преодолевать вечные семейные материальные трудности и ждать его снова.
Когда он выезжал куда-нибудь со своим ансамблем петь, я приезжала, чтобы его послушать. Голос просто до мурашек по телу - и сам он у микрофона даже внешне напоминал Тома Джонса. А я очень красиво танцевала, он любовался мной, я гордилась им.
Иногда уезжали летом за город, в лес, чтобы и там предаваться любимому сексу. Ромашково запомнилось как маленькое ЧП.
Лес как лес, только комаров очень много, искусали нас прилично. Особенно досталось ему. И после этого целую неделю не было предложений встретиться, я уже начала волноваться и что-то придумывать. Позвонила и спросила, в чем дело.
- В Ромашкове комар укусил... в общем, туда, в самую головку, она болела, я помазал йодом, теперь еще хуже стало. Жди, когда пройдет.
Но разлука сделала только слаще нашу следующую встречу.
...Однажды он попал в больницу: что-то случилось с глазом. Он лежал уже неделю, и я, "как умная Маша", решила исполнить свой долг подруги. Набрала еды и двинулась в путь. В палате увидела его с повязкой на глазу, так стало жалко!
- Здравствуйте! - громко сказала я.
- Зачем ты пришла? - вдруг, не ответив на мое "здравствуйте", встревоженно спросил он.
- Навестить тебя, вот тут продукты, еда твоя любимая, возьми, попробуй.
- Нет, уходи, ничего мне не надо. И вообще уходи поскорее, сейчас придет она...
- Кто она? - не поняла я.
- Женщина, которую я люблю и собираюсь жениться на ней, - ответил он мне.
Я ретировалась. И пошла вниз, к лестнице. Навстречу мне поднималась красивая женщина, вся устремленная вперед. Вопросов не было - это она! Я обернулась и увидела, как она вошла в его палату. В больничном парке я нашла тихую лавочку и дала волю слезам. О чем я плакала? О любви? Но я не любила его, да и он меня тоже. Долгие годы только секс держал нас в своих крепких объятиях. Конечно, это был компромисс, но по-другому мы не могли. Однако параллельно у каждого шла своя жизнь: я жила в семье с мужем, росла дочь, я преподавала, защищала диссертацию, ездила в пионерский лагерь. Он поднимался по служебной лестнице, вечером играл и пел, мечтал купить хорошую аппаратуру и машину. Женщины, с которыми он встречался до меня, мечтали иметь от него кудрявого сыночка. И рожали. Он был примерным отцом, под праздники развозил подарки своим внебрачным детям.
Мне часто пел песню: "А в том и повинна, что рада была ты любви половинной..."
Удивительно точно - и о нас, вернее, обо мне. Я принимала эту "половину" с удовольствием, так как именно этой "половины" дома, с мужем не было. Он никогда не говорил, что любит, не просил развестись с мужем, не целовал меня. Только после наивысшего своего наслаждения, которое он получал, стоя позади меня, со смаком целовал, немного покусывая, в ягодицу, а я получала свой кайф. Несмотря на это, мы держались десять лет. И я очень привыкла и к нему, и к нашим встречам, которые были так нужны нам обоим.
И вдруг женщина. Откуда она взялась? Да еще красивая! "Что будет, что будет?" - думала я, сидя на лавочке и плача от нахлынувшего горя.
- Мой друг, вы оцениваете необычность ситуации? И, надеюсь, сочувствуете мне? Но как это часто бывает, жизнь сама все расставляет по своим местам.
Вдруг до меня донесся его голос, веселый, заливистый, с высокими верхними нотками. Голос приближался. Я оглянулась и увидела их. Счастливых! - это было видно невооруженным глазом. Он ее целовал. О, как он ее целовал! Нежно, красиво, в губы. Голова ее покоилась на его плече, его руки гладили ее волосы. Это Ее Величество Любовь! Лямур!
И ничего с этим сделать нельзя. Конечно, они любят друг друга. И, конечно, они поженятся, как только он выйдет из больницы. А я? А что буду делать я? Где искать утешение? А секс? Найду ли я еще когда-нибудь такого сексуального партнера?
Затаившись (они не могли меня видеть), я наблюдала эту сцену, его телячий восторг, ее детский смех. Они бегали между кустами. Он резвился, несмотря на завязанный глаз, как молодой барашек. Я вышла из засады и побрела к выходу, как раненый зверь, еле передвигая ноги. Все!
...Прошло много-много лет. Наверное, больше десяти. Я почти не вспоминала о нем. Были уже другие люди и другие интересы. Как вдруг звонок.
- Лида, помнишь меня? - (Как же мне не помнить этот рокочущий голос!) Пожалуйста, приезжай, прошу тебя, очень нужно, просто ЧП. За такси плачу. Жду с надеждой.
- Хорошо, приеду, - ответила я.
Конечно, поехала в свое прошлое. К нему! Но что это? Кто меня встречает? На пороге стоит седой мужчина, в домашних тапочках, кое-как одетый, с ребенком на руках. Я его не узнала.
- Вот, посмотри, что с ним. Ты же женщина. Орет как резаный, боюсь, не заболел ли. Жена уехала отдыхать, а меня с ним оставила, те трое с ней уехали, а этот, четвертый, дает жару.
Я развернула ребенка. Малыш был очень похож на него - кудрявый, смешной. Выдернул руки, вытянул ножки, потянулся весь, пописал и... успокоился. Перепеленала его, уложила в кроватку. Сели на кухне типичной "хрущевки".
- Ну как поживаешь? - спросил он.
- Хорошо, - ответила я.
Помолчали.
- Может, чаю? - спросил он.
- Спасибо, - ответила я.
- Вот деньги на такси. - И он протянул их мне.
- Не требуется, - сказала я.
Он подошел ко мне и виновато посмотрел в глаза. И ничего не увидел, но попытался обнять.
- Не надо, мы свое отлюбили. Прощай! Не провожай меня.
Дверь за мной захлопнулась. Что я чувствовала? Ничего! Все надо делать в свой срок, всему свое время. И как хорошо, что это время со мной разделил человек, который доставил мне столько сладостных минут в сексе и убедил в том, что я - королева.
Как живется вам с другою,
Проще ведь? - Удар весла!
Линией береговою
Скоро ль память отошла
Обо мне, плавучем острове
(По небу - не по водам!)
Души, души! - быть вам сестрами,
Не любовницами - вам!
Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
Как живется вам - хлопочется
Ежится? Встается - как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?
- Мой друг, помните, я говорила вам о своей эротической фантазии? Эта история немного похожа, вот как она случилась-получилась!
"А ИСКРЫ ВЫЛЕТАЮТ ИЗ ТОПКИ ПАРОВОЗА..."
Из "Артека" нас привезли на вокзал и посадили в странный поезд. Странный, потому что из Симферополя до Москвы он шел пятьдесят четыре часа. А за это время может всякое случиться. "Это не к добру", как сказала бы моя бабушка.
Есть такое философское рассуждение, я уже где-то упоминала об этом, что жизнь наша состоит из полустанков, на которых поджидают нас события. Поезд жизни движется у одних быстрее, у других медленнее, но событие ожидает нас. Остается только доехать до этого места.
Не фигурально, а натурально это случилось со мной лет двадцать назад, и я как сейчас помню это мое дорожное приключение.
Наш поезд больше стоял, чем шел. По два-три часа были стоянки. Сам поезд был какой-то обшарпанный, старого образца, его вывезли на сезон из Сибири там он был почтовым - в помощь нормальным поездам.
И, казалось бы, что может произойти в этом поезде? Но настоящим любителям приключений и здесь повезло.
...Очередной полустанок. Уже час стоим, второй стоим. Жара, делать совсем нечего. И ели, и пили, и спали, и говорили с моей подругой-психологом, а поезд все стоит. Вагон наш был последний. Стоя в тамбуре, сквозь стекло можно было видеть, как убегают назад рельсы. В этом была своя романтика. Я вышла в тамбур, но поезд стоял и смотреть было некуда. Усевшись на подножку, я стала наблюдать за теми, кто проходит или проезжает мимо - все-таки развлечение.
Вдруг бежит такой лихой молодчик - вприпрыжку, весело, видно, в магазин за водкой. Останавливается как вкопанный передо мной, пораженный. Оказалось, как выяснилось потом, я шокировала его своим видом, вернее, одеждой. Больше всего я люблю надевать юбку на грудь. Тогда получается что-то вроде сарафана без бретелек. Вид цыганский, зато удобно. В зеленой широкой юбке я и сидела. Она закрывала мои ноги, но выгодно обнажала плечи и половину груди. Этакое декольте.
Ехала я отдохнувшей, загоревшей и вполне здоровой, уже истосковавшейся по мужскому полу, так как в "Артеке" только лекции читала. Не успела я еще до конца осмыслить, кого мне не хватает, а он уже тут как тут. Стоит, глядит во все глаза и говорит:
- Мадам, разрешите представиться! Не угодно ли прогуляться со мной до магазина? За водочкой-с!
- Я не пью! - придумала я на ходу. - Купите мне бутылку минеральной воды, если нетрудно.
- Сей момент! - отрапортовал он и помчался исполнять мою первую просьбу.
Через десять минут появился с сеткой, в которой гремели бутылки с водкой.
- К сожаленью, воды нет, только водочка. Не хотите ли выпить за солнце, за море, за жизнь? А?
- Нет, не хочу, - отчеканила я, глядя теперь уже более заинтересованно на зацепившегося за меня молодого человека. Весь он был как струна: высокий, подтянутый по-военному, поджарый. Волосы волнистые, шатен, глаза блудливые и красивые, губы, зубы и усы отличного качества - придавали ему гусарский вид. Речь грамотная, улыбка открытая.
Он болтал без умолку, явно желая привлечь мое внимание. Острил, шутил, паясничал. А я чего-то не реагировала никак, не забирало. Скучно!
Но вот объявили об отходе поезда, и он вскочил на нашу подножку. Поезд тронулся. И мы стали вместе смотреть на убегающие рельсы. Он снова предложил выпить водки, достал откуда-то пластмассовый стаканчик, огурец:
- За вас, мадам! Я ничего подобного еще никогда не встречал. Вы так экстравагантны! Позвольте узнать, из какого цыганского табора вы сбежали? - И он весело, незло засмеялся.
Пили чай, оставили ночевать. Утром жена ушла на работу, дети в детский сад. Мы пошли погулять по снегам. Он - на лыжах, я - пешком. Острил, шутил по обыкновению.
- Лидия Михайловна, а день такой, что можно... обалдеть! А не купить ли нам водочки и не выпить ли по этому поводу? А? Как? Идет?!
Бесконечно довольные, сидим вдвоем на кухне, пьем водку и продолжаем наш вечный идейно-философский спор о жизни, о любви. Вспоминаем наши встречи в Москве. Беседа идет мирная, собираемся вечером в театр. Уходим на "тихий час", каждый в свою комнату. Я, раздевшись, ложусь на диван, и только сомкнула очи, как дверь с шумом отворилась - и на пороге... он... почему-то в одной майке...
Я обомлела:
- Что случилось? - вопрошаю глупо.
- Ничего! Просто я хочу тебя! - и с этими словами он буквально впрыгивает ко мне. И тут начинается невообразимое что-то!
От наших безумных и безудержных движений диван сотрясается, и мы сами не замечаем, как летим, крепко сцепившись, с этого дивана на пол. Диван поднимается на дыбы и чуть не накрывает нас собой. Потом с грохотом... опускается диван, а мы с хохотом на него. Соседи внизу, наверное, решили, что это землетрясение.
Оргия продолжается во взаимных признаниях и ласках. Он говорит о любви, а я просто целую его в ладонь. Это приводит его в экстаз, и начинается все сначала...
- Кто же тебе мешал это сделать в Москве, когда мы были моложе на целых десять лет? Почему? - спрашивала я его.
- Ну почему, когда мы их любим, они бегут от нас, а когда охладеваем, они сгорают от желания? Ответьте теперь вы мне, мой друг!
Обессиленные, мы сладко заснули в объятиях друг друга. Сознание пришло позже. Дверь! Дверь была не заперта. А если бы вернулась жена или соседи зашли бы за солью? Видно, кто-то свыше всегда бережет влюбленных. Охраняет!
Конечно, я была рада. Мое женское самолюбие наконец удовлетворено, честь спасена, совесть успокоена. Любви не было, но ощущение долгожданной победы переполняло меня. "И этот пал!" - думала я.
Мне было достаточно и нежности, и впечатлений, и страсти, и секса, а ему нет. Его разбирало! Распробовал! Очухался! Вспомнил, как я сети ставила, а он из них выпрыгивал. Зачем?
- Дурак был, - заключил он. - Такая женщина меня хотела, а я? Просто дурак! Прости меня! Я люблю тебя! Я хочу тебя! Как же я хочу тебя!
- Нам пора в театр, - напомнила я.
- К черту театр, едем в ресторан, к тебе в гостиницу.
В гостиницу так в гостиницу. По дороге мой милый размахивает руками и через слово повторяет: "Я люблю тебя! Я хочу тебя! Идем танцевать!" Он обнимает меня, целует, ему нечего бояться, - он полон любви к своей учительнице жизни, он сгорает от восторга и вожделения.
- Слушай, я придумал - едем к моему товарищу, проведем там ночь. Я не могу от тебя оторваться, черт возьми! Я беру шампанское, водку - едем! Иди в номер, одевайся...
Я пошла в номер. Там было уютно и тепло. Соседка мирно спала.
- Ты куда? - спросила она спросонья.
- Не знаю, ехать - не ехать, - и я коротко описала незнакомой женщине всю ситуацию.
- Ты с ума сошла. А жена?
- Да, действительно, жена. Если я взяла мужа напрокат, я должна его вовремя вернуть. Жена волнуется, где муж, а я... Нет, нет! Я сейчас приду, сказала я соседке, - не запирай дверь.
В холл спустилась уже протрезвевшая и поумневшая.
- Я никуда не поеду. Подумай о жене, - строго сказала я.
- Ты меня оставляешь? Но это невозможно, это коварство. Я хочу тебя!
- Я никуда не поеду, - припечатала я и ушла.
Конечно, кошки на душе скребли, но, в конце концов, раньше надо было думать. И я заснула крепким сном. Меня разбудил в три часа ночи телефонный звонок его жены:
- А где мой муж? - спросила она.
- Не знаю. Я сплю. Уже давно. Он пошел домой.
- Ясно, - ответила она очень расстроенно.
Но мне было совсем не ясно. Сон улетел. Где он? А вдруг погиб? А вдруг... А вдруг...
В восемь утра позвонила жене - мужа не было. Где искать? С чего начать?
В полдень позвонила ему на работу. Подошел - значит, жив-здоров.
- Что случилось? - спросила я.
- А то и случилось, что не надо было отпускать меня одного, забрали в вытрезвитель, пришлось заплатить штраф.
- Я сейчас приеду, не грусти.
- Не надо приезжать. Я хотел вам сказать - вы роковая женщина, а с роковыми женщинами я не встречаюсь. Так что это наша последняя встреча. Не пишите! Не звоните! Прощайте!
Печальный финал, хотя я и одержала победу.
Он сдержал слово. Прошло еще десять лет. Я изредка вспоминаю, как я билась об него, холодного и неприступного. А потом случилось то, что случилось. Я ни о чем не жалею. Но не хочу возобновлять ни переписки, ни встреч. Только когда слышу "Болеро" Равеля, сердце екает и ухает вместе с финалом, где музыкальные инструменты вступают в единоборство, создавая немыслимую какофонию звуков, которая, в сущности, и составляет гармонию. Как и сама жизнь.
- И вы, конечно, понимаете, мой дорогой и любознательный друг, что все надо делать вовремя: и чувствовать, и отвечать на чувства женщины, которая горит и жаждет близости. Потом - все это "цветы запоздалые".
Было дружбой, стало службой.
Бог с тобою, брат мой волк!
Подыхает наша дружба:
Я тебе не дар, а долг!
Заедай верстою вёрсту,
Отсылай версту к версте!
Перегладила по шерстке,
Стосковался по тоске!
Не взвожу тебя в злодеи,
Не твоя вина - мой грех:
Ненасытностью своею
Перекармливаю всех!
Чем на вас с кремнем-огнивом
В лес ходить - как Бог судил,
К одному бабье ревниво:
Чтобы лап не остудил.
Удержать - перстом не двину:
Перст - не шест, а лес велик.
Уноси свои седины,
Бог с тобою, брат мой клык!
Прощевай, седая шкура!
И во сне не вспомяну!
Новая найдется дура
Верить в волчью седину.
"И РАДА БЫЛА ТЫ ЛЮБВИ ПОЛОВИННОЙ..."
Физическое соединение необходимо для
любви не как ее непременное условие,
а только как ее окончательная реализация.
Владимир Соловьев
В молодости, как, впрочем, и сейчас, когда уже за шестьдесят, меня больше вдохновляет не "я люблю тебя", а "я хочу тебя". Это конкретно, понятно, хотя романтики меньше, зато и лжи меньше - все честно, открыто и искренне. А для женского возраста, который называют "раскаленной пустыней", это особенно актуально.
Мне было уже тридцать, меня сопровождал прекрасный секс, искусно исполняемый мужчиной, которого я встретила, как всегда, случайно, нечаянно, а оказалось, надолго.
- Вы, как всегда, мой друг, торопите меня с рассказом. Но все по-порядку.
Вы знаете мой принцип - не изменять себе. Мужу изменяет почти каждая женщина, но вот изменять любовнику - это уже фигуры высшего пилотажа. Не нарочно! Случайно! Как и все в этой жизни - случайно! Но это и есть самая что ни на есть з а к о н о м е р н о с т ь.
Как говорят астрологи, "звезды так расположились". У меня действительно в это время был роман и вполне приличный типичный любовник, с которым мы встречались через день, - он был военный и где-то дежурил.
Приглашение в компанию на день рождения совпало с этим его дежурством, и я пришла одна. Одета я была экстравагантно - цвета электрик брючный ансамбль, брюки-клеш, жилет, яркая блуза и... тридцать лет. Всего!
Войдя в комнату, где веселье уже было в полном разгаре, я растерялась, и тогда жестом меня пригласил сесть рядом симпатичный кудрявый мужчина. Корректно ухаживал, подливал в рюмку что-то очень крепкое, а когда погасили свет, чтобы показать домашний фильм, смело положил мне руку на колено. Я не знала, как реагировать, - я даже не сумела его рассмотреть как следует. Но тут его вызвали в соседнюю комнату, и он освободил мое колено.
Вдруг раздались звуки музыки, зажегся свет, и все двинулись в соседнюю комнату танцевать. Мне танцевать было не с кем, все пришли парами, но я тоже пошла. И увидела, что мой незнакомец играет на гитаре и еще поет. И как поет! Ну Том Джонс! Не отличишь!
Музыка со мной вообще творит чудеса, а тут еще алкоголь делал свое дело... Все покрылось какой-то романтической дымкой, озарилось невероятным светом любви и страсти, которые излучали его красивые глаза, и я поплыла, поплыла... навстречу новым приключениям. Мое самолюбие было польщено тем, что тот, который меня заметил и сразу выбрал, такой главный здесь и такой талантливый. Я стояла у стены одинокой свечой, он пел, но глаза его цепко держали меня, не выпуская из поля зрения. Как бы я хотела сейчас танцевать вместе с ним! Он как будто понял это и на одну песню покинул своих музыкантов. Подошел, молча положил руку мне на плечо и как будто бы включил меня. Так началось во мне движение-брожение. Мы медленно двигались в танце, боясь разрушить очарование момента. Мы откровенно жаждали друг друга, наши взгляды красноречиво говорили об этом, и те, кто видел нас, отворачивались, стыдливо опуская глаза.
Руки еще соприкасались, но танец, к сожалению, кончился. Я знала, что свершилось э т о у всех на виду и нас теперь связывает с ним нить еще не совершенного, но уже греха, фактически моего и его грехопадения.
По-моему, музыканты даже не доиграли до конца свою программу, так он спешил. Он очень спешил. Он боялся, что я уйду. Но где там! Я стояла, как коза на привязи, не двигаясь с места, ждала его. Нам предложили остаться, но я согласиться не могла - меня дома муж ждет! Что вы!
И я засобиралась, заторопилась. Мы вышли из квартиры... а идти домой совсем не хотелось.
- Давай посидим вот здесь, прошу тебя. - Глаза его умоляли.
- Посидим, - сказала я неопределенно и направилась к широкому подоконнику.
Была ночь. Все стихло, гости уже разошлись, и мы остались одни в подъезде чужого дома.
- Вы хотите знать, что было дальше? Нет, мой друг, он не бросился меня жадно целовать и твердить слова признания. Он стал нежно меня ощупывать. Руки были мягкими и сами как-то проникали куда надо, а потом и туда, куда не надо... отчего кровь просто ударила мне в голову.
Он был сильный мужчина, это стало сразу понятно. Он буквально вонзился в меня, и я вся замерла от не испытанного доселе удовольствия. Мы идеально совпали, "подошли", как ключик к замочку. Природа создала нас друг для друга. От этого наш секс и потом в течение десяти лет был таким же ярким, мощным и продолжительным. Еще там, отдаваясь на подоконнике, я поняла, что выиграла в лотерею счастливый билет.
Однако светало, и в подъезде оставаться было небезопасно. Мы покинули нашу первую пристань греха и медленно побрели по утренней Москве. Дом этот я помню, и подъезд тоже. Проезжая на машине, я мысленно салютую той своей бесшабашной молодости и горжусь тем, что всегда разрушала устоявшиеся стереотипы: мол, нужно сначала ухаживать, дарить цветы, читать стихи. А секс? Где же секс, господа? Ради чего все эти стихи и цветы? Ради него ведь, все равно вы постоянно думаете о нем! Так не лучше ли начать с конца, к которому неминуемо придем?
С тех пор я оценила секс в необычных условиях и полюбила отдаваться в нестандартной обстановке: на снегу, в бассейне, в тамбуре вагона, в лесу. Кстати, в лесу - это было с ним. Мы уже много лет занимались своим любимым делом - хотя он никогда меня не целовал и не говорил слов?а любви. Нас крепко держал в своих объятиях только секс. Но зато какой!
- Ты - королева! Ты хоть понимаешь это? С тобой можно реализовать самые смелые фантазии. Какое счастье выпало на мою долю, как я благодарен судьбе и тебе. Я хочу тебя всегда, о Господи, как же я хочу тебя, ты даже не представляешь! - И дальше шли нецензурные слова.
Эти слова меня ничуть не смущали, наоборот, подстегивали, как норовистую лошадь. Я буквально взвивалась от них, и все начиналось снова. Потом, с трудом оторвавшись от меня, он наконец одевался и собирался уходить. Я прекрасно знала, как его остановить. Я только вставала коленями на стул, подпирала руками голову и так выгибалась, что, видя эту кривую, он мгновенно снимал брюки, подходил сзади и, глядя в зеркало напротив, начинал медленные вращательные движения, от которых внутри у меня все заходилось. Об этом писать невозможно, возбуждаюсь...
- Мой друг! А что вы думаете, я же живая. Мне всего шестьдесят с хвостиком...
Недавно в передаче "В постели с..." ведущий Андрей Вульф спросил меня:
- Остались ли у вас нереализованные эротические фантазии?
- А как же!..
Однажды я видела это в кино: поезд, вагон, дама вышла из своего купе, остановилась напротив двери чужого купе и просто смотрела в окно. Вдруг чья-то мужская рука тянется к ней сзади, медленно поднимает платье, снимает нижнее белье - дама замерла, стоит не шелохнувшись и не оборачивается. Потом появляется мужчина, который реализует свою страсть. Женщина просто корчится от наслаждения, но не поворачивает головы. Потом мужчина исчезает, рука его бережно одергивает платье, а женщина... думает, что все это ей приснилось.
Ну, мой друг, как вам нравится моя фантазия? Что-то похожее на эту ситуацию произошло со мной, и об этом я расскажу вам подробно.
...Мы продолжали встречаться, и довольно часто. Сценарий встреч был один и тот же. Я звонила ему на работу и, придав своему и без того низкому голосу сексуальный оттенок, говорила:
- Ну что? Ты не устал еще работать? У меня на столе уже все готово - салат оливье, мясо по-французски, вино сухое. Я вся готовая к употреблению. Решай. Приезжай на обед.
- Что ты со мной делаешь? Не могу уехать. Работа, понимаешь?
- А ты скажи, что тебе надо куда-нибудь и за чем-нибудь.
- Уже на прошлой неделе отпрашивался. А есть так хочу!.. И тебя ужасно хочу, и голос твой меня с ума сводит, сейчас штаны лопнут. Ну что делать-то?
- Скажи, что у тебя бабушка болеет, ну, в общем, возьми такси и приезжай, а то обед остывает.
- Еду, черт возьми! И пропади все пропадом! - уже кричал в трубку он.
У меня действительно было все готово, только говорила я не из дома, а из квартиры своей подруги. За время, что он ехал с работы, я успевала прочитать несколько страниц американского бестселлера. Меня будоражили слова американки, которая призывала в своей книге к свободе и раскованности в отношениях с мужчиной. Я следовала ее советам, привыкнув верить всему напечатанному, это и было моей подготовкой к встрече.
Звонок в дверь раздавался как выстрел на старте. С этой минуты секундомер пущен - нам выделялось сорок пять минут на все про все. Потому первый секс начинался уже на пороге... Его жадные руки скользили вниз под платье, а там ничего не было, и это его подзадоривало, и брюки слетали с него быстрой птицей. Он был готов к сексу всегда. Я тоже. Стрессовая ситуация "обеда" нас только распаляла. Вперед!
Потом он шел в ванную, умывался, а я его ждала за столом. Как же он любил поесть - смачно, жадно, вкусно, со смыслом. И всегда высоко оценивал мои кулинарные способности. Из ничего я могла сделать весьма вкусное. Я любила кормить своих возлюбленных, но так, как он, не ел никто. Мне казалось, что он не наестся никогда, и я готовила много и вкусно. В заключение, сытый и довольный, он произносил один и тот же монолог:
- Ну скажи, на каком конвейере делают таких женщин? Готовить умеешь, любить умеешь, говорить умеешь, умная, эмоциональная, сексуальная. Не женщина - чудо!
Выйдя из-за стола, теперь уже он прихватывал меня где-нибудь на кухне или кидал на стол в комнате. И все начиналось с новой силой. Оторвавшись друг от друга, мы еле дышали. Пытались прощаться, так как время поджимало. Он спешно одевался, я не мешала ему. А когда он был совсем одет, я снова как бы невзначай принимала одну из его любимых поз. Быстрый взгляд в мою сторону:
- Ну нельзя же так! Понимаешь, я опаздываю! У меня обед всего час. Провокатор несчастный, меня с работы выгонят!
Но сделать с собой уже ничего не мог или не хотел. Опять раздевался, опять мы бросались друг к другу, и лишь после этого третьего захода он уходил, вернее сказать, убегал.
- Мой друг, теперь вы понимаете, почему я пела после таких свиданий, почему вся моя женская сущность ликовала. В теле была необыкновенная легкость. Мне было весело жить, учиться, работать, преодолевать вечные семейные материальные трудности и ждать его снова.
Когда он выезжал куда-нибудь со своим ансамблем петь, я приезжала, чтобы его послушать. Голос просто до мурашек по телу - и сам он у микрофона даже внешне напоминал Тома Джонса. А я очень красиво танцевала, он любовался мной, я гордилась им.
Иногда уезжали летом за город, в лес, чтобы и там предаваться любимому сексу. Ромашково запомнилось как маленькое ЧП.
Лес как лес, только комаров очень много, искусали нас прилично. Особенно досталось ему. И после этого целую неделю не было предложений встретиться, я уже начала волноваться и что-то придумывать. Позвонила и спросила, в чем дело.
- В Ромашкове комар укусил... в общем, туда, в самую головку, она болела, я помазал йодом, теперь еще хуже стало. Жди, когда пройдет.
Но разлука сделала только слаще нашу следующую встречу.
...Однажды он попал в больницу: что-то случилось с глазом. Он лежал уже неделю, и я, "как умная Маша", решила исполнить свой долг подруги. Набрала еды и двинулась в путь. В палате увидела его с повязкой на глазу, так стало жалко!
- Здравствуйте! - громко сказала я.
- Зачем ты пришла? - вдруг, не ответив на мое "здравствуйте", встревоженно спросил он.
- Навестить тебя, вот тут продукты, еда твоя любимая, возьми, попробуй.
- Нет, уходи, ничего мне не надо. И вообще уходи поскорее, сейчас придет она...
- Кто она? - не поняла я.
- Женщина, которую я люблю и собираюсь жениться на ней, - ответил он мне.
Я ретировалась. И пошла вниз, к лестнице. Навстречу мне поднималась красивая женщина, вся устремленная вперед. Вопросов не было - это она! Я обернулась и увидела, как она вошла в его палату. В больничном парке я нашла тихую лавочку и дала волю слезам. О чем я плакала? О любви? Но я не любила его, да и он меня тоже. Долгие годы только секс держал нас в своих крепких объятиях. Конечно, это был компромисс, но по-другому мы не могли. Однако параллельно у каждого шла своя жизнь: я жила в семье с мужем, росла дочь, я преподавала, защищала диссертацию, ездила в пионерский лагерь. Он поднимался по служебной лестнице, вечером играл и пел, мечтал купить хорошую аппаратуру и машину. Женщины, с которыми он встречался до меня, мечтали иметь от него кудрявого сыночка. И рожали. Он был примерным отцом, под праздники развозил подарки своим внебрачным детям.
Мне часто пел песню: "А в том и повинна, что рада была ты любви половинной..."
Удивительно точно - и о нас, вернее, обо мне. Я принимала эту "половину" с удовольствием, так как именно этой "половины" дома, с мужем не было. Он никогда не говорил, что любит, не просил развестись с мужем, не целовал меня. Только после наивысшего своего наслаждения, которое он получал, стоя позади меня, со смаком целовал, немного покусывая, в ягодицу, а я получала свой кайф. Несмотря на это, мы держались десять лет. И я очень привыкла и к нему, и к нашим встречам, которые были так нужны нам обоим.
И вдруг женщина. Откуда она взялась? Да еще красивая! "Что будет, что будет?" - думала я, сидя на лавочке и плача от нахлынувшего горя.
- Мой друг, вы оцениваете необычность ситуации? И, надеюсь, сочувствуете мне? Но как это часто бывает, жизнь сама все расставляет по своим местам.
Вдруг до меня донесся его голос, веселый, заливистый, с высокими верхними нотками. Голос приближался. Я оглянулась и увидела их. Счастливых! - это было видно невооруженным глазом. Он ее целовал. О, как он ее целовал! Нежно, красиво, в губы. Голова ее покоилась на его плече, его руки гладили ее волосы. Это Ее Величество Любовь! Лямур!
И ничего с этим сделать нельзя. Конечно, они любят друг друга. И, конечно, они поженятся, как только он выйдет из больницы. А я? А что буду делать я? Где искать утешение? А секс? Найду ли я еще когда-нибудь такого сексуального партнера?
Затаившись (они не могли меня видеть), я наблюдала эту сцену, его телячий восторг, ее детский смех. Они бегали между кустами. Он резвился, несмотря на завязанный глаз, как молодой барашек. Я вышла из засады и побрела к выходу, как раненый зверь, еле передвигая ноги. Все!
...Прошло много-много лет. Наверное, больше десяти. Я почти не вспоминала о нем. Были уже другие люди и другие интересы. Как вдруг звонок.
- Лида, помнишь меня? - (Как же мне не помнить этот рокочущий голос!) Пожалуйста, приезжай, прошу тебя, очень нужно, просто ЧП. За такси плачу. Жду с надеждой.
- Хорошо, приеду, - ответила я.
Конечно, поехала в свое прошлое. К нему! Но что это? Кто меня встречает? На пороге стоит седой мужчина, в домашних тапочках, кое-как одетый, с ребенком на руках. Я его не узнала.
- Вот, посмотри, что с ним. Ты же женщина. Орет как резаный, боюсь, не заболел ли. Жена уехала отдыхать, а меня с ним оставила, те трое с ней уехали, а этот, четвертый, дает жару.
Я развернула ребенка. Малыш был очень похож на него - кудрявый, смешной. Выдернул руки, вытянул ножки, потянулся весь, пописал и... успокоился. Перепеленала его, уложила в кроватку. Сели на кухне типичной "хрущевки".
- Ну как поживаешь? - спросил он.
- Хорошо, - ответила я.
Помолчали.
- Может, чаю? - спросил он.
- Спасибо, - ответила я.
- Вот деньги на такси. - И он протянул их мне.
- Не требуется, - сказала я.
Он подошел ко мне и виновато посмотрел в глаза. И ничего не увидел, но попытался обнять.
- Не надо, мы свое отлюбили. Прощай! Не провожай меня.
Дверь за мной захлопнулась. Что я чувствовала? Ничего! Все надо делать в свой срок, всему свое время. И как хорошо, что это время со мной разделил человек, который доставил мне столько сладостных минут в сексе и убедил в том, что я - королева.
Как живется вам с другою,
Проще ведь? - Удар весла!
Линией береговою
Скоро ль память отошла
Обо мне, плавучем острове
(По небу - не по водам!)
Души, души! - быть вам сестрами,
Не любовницами - вам!
Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),
Как живется вам - хлопочется
Ежится? Встается - как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?
- Мой друг, помните, я говорила вам о своей эротической фантазии? Эта история немного похожа, вот как она случилась-получилась!
"А ИСКРЫ ВЫЛЕТАЮТ ИЗ ТОПКИ ПАРОВОЗА..."
Из "Артека" нас привезли на вокзал и посадили в странный поезд. Странный, потому что из Симферополя до Москвы он шел пятьдесят четыре часа. А за это время может всякое случиться. "Это не к добру", как сказала бы моя бабушка.
Есть такое философское рассуждение, я уже где-то упоминала об этом, что жизнь наша состоит из полустанков, на которых поджидают нас события. Поезд жизни движется у одних быстрее, у других медленнее, но событие ожидает нас. Остается только доехать до этого места.
Не фигурально, а натурально это случилось со мной лет двадцать назад, и я как сейчас помню это мое дорожное приключение.
Наш поезд больше стоял, чем шел. По два-три часа были стоянки. Сам поезд был какой-то обшарпанный, старого образца, его вывезли на сезон из Сибири там он был почтовым - в помощь нормальным поездам.
И, казалось бы, что может произойти в этом поезде? Но настоящим любителям приключений и здесь повезло.
...Очередной полустанок. Уже час стоим, второй стоим. Жара, делать совсем нечего. И ели, и пили, и спали, и говорили с моей подругой-психологом, а поезд все стоит. Вагон наш был последний. Стоя в тамбуре, сквозь стекло можно было видеть, как убегают назад рельсы. В этом была своя романтика. Я вышла в тамбур, но поезд стоял и смотреть было некуда. Усевшись на подножку, я стала наблюдать за теми, кто проходит или проезжает мимо - все-таки развлечение.
Вдруг бежит такой лихой молодчик - вприпрыжку, весело, видно, в магазин за водкой. Останавливается как вкопанный передо мной, пораженный. Оказалось, как выяснилось потом, я шокировала его своим видом, вернее, одеждой. Больше всего я люблю надевать юбку на грудь. Тогда получается что-то вроде сарафана без бретелек. Вид цыганский, зато удобно. В зеленой широкой юбке я и сидела. Она закрывала мои ноги, но выгодно обнажала плечи и половину груди. Этакое декольте.
Ехала я отдохнувшей, загоревшей и вполне здоровой, уже истосковавшейся по мужскому полу, так как в "Артеке" только лекции читала. Не успела я еще до конца осмыслить, кого мне не хватает, а он уже тут как тут. Стоит, глядит во все глаза и говорит:
- Мадам, разрешите представиться! Не угодно ли прогуляться со мной до магазина? За водочкой-с!
- Я не пью! - придумала я на ходу. - Купите мне бутылку минеральной воды, если нетрудно.
- Сей момент! - отрапортовал он и помчался исполнять мою первую просьбу.
Через десять минут появился с сеткой, в которой гремели бутылки с водкой.
- К сожаленью, воды нет, только водочка. Не хотите ли выпить за солнце, за море, за жизнь? А?
- Нет, не хочу, - отчеканила я, глядя теперь уже более заинтересованно на зацепившегося за меня молодого человека. Весь он был как струна: высокий, подтянутый по-военному, поджарый. Волосы волнистые, шатен, глаза блудливые и красивые, губы, зубы и усы отличного качества - придавали ему гусарский вид. Речь грамотная, улыбка открытая.
Он болтал без умолку, явно желая привлечь мое внимание. Острил, шутил, паясничал. А я чего-то не реагировала никак, не забирало. Скучно!
Но вот объявили об отходе поезда, и он вскочил на нашу подножку. Поезд тронулся. И мы стали вместе смотреть на убегающие рельсы. Он снова предложил выпить водки, достал откуда-то пластмассовый стаканчик, огурец:
- За вас, мадам! Я ничего подобного еще никогда не встречал. Вы так экстравагантны! Позвольте узнать, из какого цыганского табора вы сбежали? - И он весело, незло засмеялся.