Иванова Вера. Весенний подарок для девочек. Лучшие романы о любви (сборник)

   Артем плюхнулся на скамейку рядом со мной и сразу же начал воспитывать:
   – Ксюша, Сусанин по сравнению с тобой просто отдыхает.
   Вместе с Артемом присел незнакомый парень.
   – Рома, – представил его Артем, – Ксюша и Сева, – назвал он наши имена. Видимо, с остальными Рома познакомился чуть раньше.
   – И давно вы тут сидите? – поинтересовался Артем.
   – Минут пятнадцать, – ответила я.
   – Понятно. Ты же вроде с Полинкой была?
   – Ну да, только она потерялась – Кажется, Артем приревновал меня к Севе. Только разборок мне сейчас не хватало.
   Но скандала не получилось. Полинка стала рассказывать, как она увидела Аню, и, пока они разговаривали, я потерялась. Все шумно принялись рассказывать друг другу о своих впечатлениях. Влад и Коля наперебой восхищались техникой: а ты видал, там же «Тигр» настоящий... а вертолеты! Они же совсем недавно считались засекреченными... что, правда, на этом спусковом аппарате Гагарин приземлился... Мальчишки, что с них взять. Артем замолчал. Время от времени он бросал недовольные взгляды на Севу. А я заметила, что Рома смотрит на меня не отрываясь.
   Колька с Владом прикалывались по обыкновению. Марта смеялась, Полинка строила глазки Роме, Аня изредка переговаривалась с Севой.
   Выпили по стакану чая и решили идти дальше. Все хотели блинов, оказывается, до сих пор никто их так и не попробовал.
   На улице Артем демонстративно взял меня за руку. Полинка повисла на Роме. Сева шел рядом с Аней. Влад, Колька и Марта так спелись, что не желали расставаться.
   Сначала мы посетили русское подворье и украинский хутор. Там было особенно много народу, мы наелись блинов, предварительно отстояв в очереди. Потом нам захотелось найти местечко потише, и мы забрели в китайскую пагоду. Там было свободно, хотя и прохладно, потому что пагода скорее напоминала беседку.
   Всем хотелось посмотреть, как будут сжигать на костре чучело Зимы. Костер разложили на площадке в стороне от построек, видимо, чтоб не случилось пожара. По всей деревне бегали скоморохи и зазывали всех присутствующих принять участие в масленичных забавах: покататься на тройках над Волгой, водить хороводы, играть в разные игры, кататься с ледяных гор. На открытой сцене выступали коллективы художественной самодеятельности в национальных костюмах.
   Влад хотел забраться на столб за призами. Но его отговорили. Слишком много желающих. Мы с Артемом пошли кататься на горку. Он больше не пытался меня воспитывать, зато заявил, что терпеть не может «музыку для бедных» и вообще – массовые развлечения не для него. Ради меня, мол, он готов на все, но в следующий раз сам выберет, где и чем мы будем заниматься. Я согласилась, конечно, зачем усложнять.
   Сева и Аня куда-то исчезли. Я видела их в толпе, когда сжигали чучело Зимы, но потом они пропали.
   Во время катания с горки я так вывалялась в снегу, что моя одежда изрядно промокла. Я стала замерзать, и меня снова отпаивали чаем и сушили у камина в башне.
   К вечеру мы все устали. Домой возвращались в сумерках.
   Артем отшил молчаливого Рому. Кажется, тот поехал провожать Полинку. Ребята от нас отстали по дороге.
   Артем завел меня в подъезд и накинулся с поцелуями. Честно говоря, я терпела из вежливости. Меня мучил вопрос: удалось или не удалось задуманное мной мероприятие? И что я сделала не так? Аня и Сева не шли у меня из головы.
   – Ты какая-то скованная сегодня, – обиженно заметил Артем.
   – С чего ты взял, просто устала немного, – ответила я.
   – Согласись, дурацкая затея?
   Я кивнула. Действительно – дурацкая...

11. Как правильно бросить парня

   Артем скоро изменил свое мнение. Неожиданно наши похождения стали общим достоянием и заинтересовали всю гимназию.
   Ребята с азартом рассказывали, их слушали. Артем, естественно, не остался в стороне. Он блистал остроумием, вспомнил и присочинил множество смешных историй. В его изложении выходило, что мы чудесно провели время. Он вообще все умеет обернуть в свою пользу. Я слушала его и понимала: он меня раздражает.
   Зато мы еще крепче сдружились с Колей и Владом. Заметив, что я захандрила, они взялись меня опекать. Видимо, между ними существовал какой-то договор. На уроках я сидела то с одним, то с другим. Они по очереди носили мою сумку и отстраняли особенно назойливых поклонников.
   Они известные приколисты. Например, Влад наловчился говорить низким голосом:
   – Мы с Николаем очень суровые.
   – Да, – соглашался Колька, – я могу выдрать клок волос и даже не поморщусь! – Дело кончилось выдергиванием нескольких волосков из челки. Выражение лица – остервенелое. Малыши пугались, когда Колька с Владом брели по коридору на перемене и говорили о своей суровости.
   Влад пообещал съесть ластик и съел. Я хотела его остановить, вдруг отравится.
   – Ты не понимаешь, Ксюха, – Влад жевал кусок ластика, – я настолько суров, что могу съесть все, что угодно!
   Нам тоже доставалось:
   – Полина настолько сурова, – вещал Влад, – что решает примеры по алгебре из учебника по русскому!
   – А то! – немедленно согласилась Полина. – А задачи по физике я делаю из учебника по истории.
   Естественно, все ржали, а нашим двум суровым парням только того и надо было. Чтоб не быть единоличниками, они разделили класс на суровых и унылых. Унылые оказались в меньшинстве, в их число попала Аня, только потому, что на какой-то дурацкий вопрос она ответила: «Ребята, ну чего вы!»
   Однажды Колька с Владом раздобыли где-то шляпу выпускника. Такая квадратная, с кисточкой. И Колька с умным видом просидел в ней всю алгебру. Учительница у нас нормальная, посмеялась, но снять не заставила.
   В другой раз они щеголяли целый день в домашних тапочках. Причем у Кольки были такие розовые зайцы. Наверное, специально притащил.
   Влад развел Кольку на «слабо», и тот признался нашей классной в любви, после чего попросил примерить ее знаменитые огромные очки в роговой оправе. Классная не обиделась, и Колька продемонстрировал нам свою физиономию, сразу ставшую похожей на мордочку черепахи.
   Шалости, не всегда безобидные, легко сходили с рук друзьям-соперникам. Заводилой, конечно, был Влад. По его словам, он таким образом высмеивал наше мажорное болото. Как бы там ни было, но с Владом было весело. И он от меня ничего не требовал. А Кольку я вообще воспринимала как родного брата.
   Но не все было так уж гладко.
   Сева по-прежнему обходил меня стороной. Аня тоже.
   Полинка вела себя как ни в чем не бывало. Я попыталась воззвать к ее совести: как ты могла и все такое...
   Подруга искренне удивилась: да, подшутили, да, не совсем удачно. Но я же должна помнить, как Полина отговаривала меня встречаться с Артемом!
   Я помнила.
   Почему она не призналась сразу?
   Да потому что я могла неправильно понять.
   У Полинки на все был ответ. Я махнула рукой. Все равно она – моя лучшая подруга.
   С Аней все оказалось сложнее. Она избегала объяснений со мной. Я предполагала, что они с Севой ушли в глухую оппозицию. На Аню я не обижалась. Если она действительно была влюблена в Артема, то ее можно было только пожалеть. Но с Севой все обстояло иначе. Я не то чтобы хотела отомстить... да что там говорить, хотела!
   Нет, я не искала случая и ничего не планировала заранее. Случай сам подвернулся. Как-то, уже в апреле, ко мне зашла Полинка. Мы болтали ни о чем довольно долго. И она мне в конце концов поднадоела. День выдался теплый, солнечный. Мы вышли на балкон, и от нечего делать Полинка позвонила Севе.
   Она некоторое время щебетала с ним, а потом сказала, что сейчас находится у меня. Оказалось, что Сева где-то неподалеку.
   – Ну, заходи, – игриво предложила Полинка. Не знаю, что он там подумал, только очень скоро я увидела его и еще нескольких ребят, среди них я узнала Рому, но тогда я на это никак не отреагировала.
   И началось. Ребята шутили, просили сбросить веревочную лестницу, потом зазывали нас выйти погулять. Мы, в общем, были не против, но, смеха ради, жеманно отказывались, говорили: «Маменька заругает», а сами, конечно, облокотившись на перила балкона, отчаянно кокетничали и предлагали ребятам взобраться к нам по стене. Сева был как бы в стороне от всех. Он молчал, только смотрел на нас. А меня так разобрало, я возьми да и скажи: «Знаете, кто мне на самом деле нравится?» Ребята заинтересовались и потребовали признания.
   «Сейчас», – пообещала я. У меня было несколько новогодних фотографий со спектакля. Я быстренько сбегала за ними в комнату, вернулась и маникюрными ножницами, не слишком аккуратно, вырезала Севу.
   – Ты что делаешь! – зашипела Полинка.
   Но было поздно.
   – Ловите! – крикнула я ребятам, бросая кусочек фотографии. Он покружил над их головами, а потом его чуть отнесло в сторону. Пока ребята тянули руки и со смехом толкались, мешая друг другу, Сева благополучно поднял с асфальта свое изображение. Я с интересом наблюдала за свалкой, но когда увидела в руках у Севы клочок фотки, расхохоталась и убежала с балкона.
   – С ума сошла! – набросилась на меня Полинка.
   Я упала на диван и давилась от смеха.
   – Только не вздумай сказать, что я отбиваю у тебя парня! – еле смогла произнести я.
   – И не подумаю! – гордо заявила Полинка. – Но что подумает он?
   – А мне наплевать! – Я упала на спину и раскинула руки. – Как мне все надоело! – пожаловалась потолку.
   – Правда? – ехидно спросила Полина. – И я тоже? В таком случае я ухожу.
   Ну вот, опять обиделась.
   – Иди, – равнодушно ответила я.
   Но она не ушла. А пустилась в длинные разглагольствования на тему, как нехорошо так относиться к друзьям.
   – Это ты мне говоришь? – Я поднялась и села на диване.
   Еще немного – и мы бы поссорились, но в дверь позвонили, я пошла открывать и увидела Севу.
   – Давай мириться, – сказал он с порога.
   – Давай, – скорее от неожиданности согласилась я, и мы помирились.
   Довольно скоро я поняла, что зря устроила весь этот балаган с фотографией, потому что Сева воспринял все за чистую монету и буквально начал преследовать меня.
   Я оказалась в довольно двусмысленном положении. С одной стороны, я понимала, что нравлюсь Севе, с другой – он как будто меня ненавидел. Уж как только он не пакостил мне! Он не мог простить мне Артема. И вообще не переносил и злился, когда я встречалась с кем-то. Мы с ним постоянно ругались. Наши перепалки напоминали мне семейные сцены из старых итальянских фильмов.
   «С кем ты вчера пошла домой?» – Сева страдал ревнивой подозрительностью.
   «С девчонками», – честно отвечала я.
   «Неправда! – Он заводился с пол-оборота. – Тебя видели с двумя парнями!»
   И бесполезно было объяснять, что два парня – это Влад и Колька. Он не верил, а если и верил, то все равно ругался.
   Часто он вел себя просто по-детски: как-то мы с Полинкой собрались в боулинг. Выходим из дома, все такие при параде, а Сева тут как тут. Я думаю: ну все. Он, как только нас увидел, злобно ухмыльнулся, налетел на меня, затискал, растрепал волосы. Вдвоем с Полинкой отбивались.
   «Ты что, с цепи сорвался!» – орала я. А он – хоть бы что! Испортил настроение, авось теперь я никуда не пойду и ни с кем не встречусь. Такая вот логика.
   Несколько дней не разговариваем, приползает тише воды ниже травы: «Прости...» Полинка крутит пальцем у виска. «Маньяк! Как хорошо, – говорит, – что я с ним не связалась!» Ей-то, может, и хорошо. А мне?
   Мало того, Артем, когда узнал, что мы с Севой вроде как снова в хороших отношениях, устроил мне разнос. Как я могла помириться с человеком, который меня и, главное, – его, Артема, так подставил! Чего можно ждать от Севы?! Что меня с ним связывает?! Учинил мне допрос с пристрастием. А сам между тем совершенно спокойно разговаривал с Севой на переменах, они вообще как-то сдружились в последнее время. Я перестала что-либо понимать. От всех этих скандалов, беспричинной ревности, непонятных наездов у меня голова кругом пошла.
   Я металась между ними. Что-то доказывала, убеждала. Причем меня не покидало чувство, что меня просто рвут на куски. Мой внутренний голос совершенно обессилел, выдавал только «ах» да «ох». Прабабушка не могла справиться с моими кавалерами. Приходилось все делать самой.
   С Артемом мы виделись все реже, больше перезванивались. При этом он требовал от меня абсолютной преданности и верности, как будто имел какие-то права. Наши нечастые встречи скорее напоминали дуэли. Только сражались мы не на шпагах, а на словах. Словно участвовали в соревновании для двоих: кто кого сильнее заденет и за кем останется последнее слово.
   Если я выигрывала, Артем с досадой говорил:
   – Ты невыносима!
   На самом деле, я могла то же самое сказать о нем.
   Больше всего на свете я хотела, чтоб Сева и Артем отстали от меня. Наверное, из-за этого я сделала очередную глупость. У Артема был приятель – Роман, с которым мы познакомились на Масленице. С виду нормальный парень, без закидонов, учился в другой школе, так что общих друзей, кроме Артема, у нас не было. Я сразу поняла – Рома на меня запал, как только увидел. А мне в тот момент кто-то был нужен, совсем нейтральный, не из нашего круга.
   Я стала замечать, как Рома дефилирует под моим балконом. Сначала решила – случайно. Но случайности повторялись ежедневно. Однажды я окликнула его. Как было не окликнуть, он целый час стоял и пялился на наши окна. Я наблюдала из-за занавески, а потом вышла на балкон.
   – Привет!
   Он обрадовался, прямо вспыхнул весь от счастья. Разговорились. Он предложил встретиться. Вот я и встретилась с ним пару раз. Ничего особенного, парень как парень, мне он показался неинтересным, даже скучным. И все бы ничего, но мне не повезло. Аня нас видела вместе. То ли опять следила, то ли случайно, не знаю. Скрепя сердце я, конечно, попросила Аню не болтать. С таким же успехом я могла появиться с Ромой в нашей гимназии и объявить: смотрите, я с этим парнем!
   Аня первым делом сообщила Севе, а тот сделал так, чтоб узнал Артем. Мои друзья ничуть не изменились.
   Я получила по полной программе!
   Сначала – традиционный скандал с Севой. Никогда не забуду, как он волок меня за руку по улице и отчитывал, словно я сопливая девчонка, а он – строгий папочка.
   У самого дома мне удалось вырваться. С пылающими от гнева щеками я бросила ему в лицо:
   – Хватит! Убирайся! Слышишь! Не могу тебя видеть!
   Он, видимо, был так зол на меня, что без лишних слов развернулся и ушел. Я вздохнула с облегчением. Но, как оказалось, рано радовалась.
   Артем, узнав о том, что я несколько раз гуляла с Ромой, написал мне: «Принцессы не ведут себя подобно кухаркам и уличным девкам».
   Ну, это уж слишком! – решила я. Кто он такой! Хотела проигнорировать откровенное хамство, но, поразмыслив, написала:
   «Откуда такая осведомленность о жизни особ королевской крови? Воспитывайте ваших кухарок и уличных девок».
   Я была собой довольна.
   «Легко сорвать не только корону, но и голову», – не успокоился Артем.
   «Ты мне угрожаешь?» – уточнила я.
   «Я не привык к такому отношению!» – Как всегда, полон достоинства. Ну-ну...
   «Я тоже. Думаю, на этой счастливой ноте наши замечательные отношения мы и прекратим», – клянусь, отправила с огромным облегчением.
   Не тут-то было!
   «Ты хочешь меня бросить?»
   «Уже».
   Я правда надеялась, что мои злоключения на этом закончатся!
   Но Артем сразу же позвонил.
   – Итак, ты меня бросаешь? – вкрадчиво спросил он.
   – По-моему, я все сказала...
   – Нет, – остановил меня он, – это ты все сказала, а я не успел. Так вот, принцесса. – Он почему-то продолжал меня звать принцессой. – Я не привык, чтоб меня бросали девушки.
   – Это твои трудности.
   – Значит, ты променяла меня на Ромку? Интересно, что ты в нем нашла?
   – Артем, я не хочу это обсуждать, – устало произнесла я.
   Он выдержал паузу и сказал:
   – Собственно, уже неважно. Я даже рад, что так вышло. На самом деле, я давно хотел расстаться. Не обижайся, принцесса, но ты еще маленькая.
   Ой как громко у меня стучало сердце! Нет, все-таки когда тебя бросают – неприятно. Гораздо легче, когда бросаешь ты.
   – Ну, будь здоров, – пожелала я и нажала «отбой».
   Вот и все. Кажется. Наверное...
   Опыта расставаний с парнями у меня не было. Девчонки делились своими переживаниями. Буквально на глазах разворачивался весьма бурный роман, о котором была наслышана вся гимназия. Парень был патологически ревнив, а девчонка не прочь пофлиртовать. Сцены, которые они устраивали друг другу, можно было показывать в жгучих мексиканских сериалах. Она бросала его, он сходил с ума, занимал деньги у друзей и пробовал пить, пытался резать себе вены, правда, так и не порезал, но руки у него всегда были исполосованы глубокими царапинами. Потом наступало очередное примирение, и все начиналось сначала. Эти двое дружили больше года. Нет, я бы не выдержала!
   Правда, этот случай был единичным. Чаще всего расставания проходили довольно тихо. Артем ни за что не станет вести себя как последний идиот и уж точно ничего не сделает себе во вред. В Севе я не была уверена. Как оказалось, напрасно. Как только я перестала встречаться с Артемом и об этом узнали в гимназии, Сева довольно скоро ко мне охладел. Мало того, десятиклассница Мила и ее подруги поглядывали на меня с сочувствием. Ведь все считали, что это Артем меня бросил, то есть я – сторона пострадавшая. То есть мы с Милой сразу оказались в одной лодке. А я и не сопротивлялась. Да, я была пострадавшей... когда встречалась с Артемом. Зато никто не знал, как же я была счастлива, когда мне удалось отделаться от него.
   Учебный год благополучно заканчивался.
   Я для себя решила: ну ее, эту любовь. С меня хватит. В довершение ко всему в конце мая я увидела Артема с незнакомой девчонкой, они шли, держась за руки, по мокрому после ливня асфальту и весело болтали о чем-то. Артем даже не заметил меня, головы не повернул. А может, сделал вид, что не заметил.
   Сначала я растерялась. Стояла, прижавшись спиной к стене какого-то дома, и смотрела на них. Хотела окликнуть, даже воздуха в грудь набрала и... так и замерла на вдохе. А они шли. Мимо. Рука в руке. Веселые, весенние, чужие.
   Дома со мной случилась истерика. Истерика – это не просто слезы в подушку, обида, жалость. Нет. Истерика – это когда ты ревешь взахлеб и не можешь остановиться, когда тебя пытаются напоить водой с каплями валерьянки или валокордина, а твои зубы стучат о край стакана, горло сжимается, ты задыхаешься, ты не в силах справиться с собой.
   Хорошо, что мама была дома. С ее помощью я кое-как успокоилась.
   Я пыталась понять, почему? Что я делала не так? Я спрашивала у мамы. И мама говорила что-то о непостоянстве и что в этом нет ничего страшного. Вроде у меня все нормально и у Артема тоже, просто так получилось. У нас, мол, такой возраст, когда вокруг столько всего нового и интересного, соблазнительного, непознанного... А мальчишки, они – первооткрыватели. У них семь пятниц на неделе, и все время они куда-то стремятся, бегут, все пробуют.
   Мама меня успокаивала, а я думала: значит, парни вроде бы не совсем нормальные, неполноценные они. И спрос с них никакой.
   Хорошо, допустим. Но как же мой папа, дедушка, прадедушка? Мужчины, которых я любила и уважала всю жизнь. Они как же? Может, мальчишки вырастают и, становясь мужчинами, избавляются от безответственности, как от детской болезни?
   Когда я высказала свое предположение, мама не выдержала и рассмеялась, хотя и была напугана моей истерикой.
   – Люди разные, – сказала она, – кто-то вырастает, кто-то – нет.
   – Значит, дело не в возрасте, а в человеке? – уточнила я.
   – Видимо, да, – подтвердила мама.
   – Выходит, Артем – подлец?! – вырвалось у меня.
   – Может, еще исправится? – вздохнула мама.
   Она добрая в отличие от меня. С той злополучной встречи я возненавидела Артема, точнее, я полностью выздоровела.
   Да и вообще, все мальчишки вызывали у меня чувство неприязни и раздражения. Вертлявые, грубые, глупые... Вечно у них обувь грязная, я уже не говорю о том, что мыться надо почаще, а то ножки у них пахнут песиками и котиками... Фу!
   Пусть лучше меня считают гордячкой и задавакой, чем растерянной дурочкой, подпирающей спиной стену чужого дома.
   Возможно, кто-то скажет, что я сама виновата. Полинка, например, так и заявила:
   – Ты закопалась в парнях, слишком много себе позволяла. Крутила, крутила и докрутилась. Надо было выбрать кого-то одного и встречаться с ним. А так, кто же выдержит? Парни любят верных девчонок.
   Уж не знаю, кого там они любят, но честностью никто из них не отличается. Я была с ними такой, какой они заслуживали. Вот!
   Я была уверена, что если захочу, то смогу вернуть и Артема, и Севу. Но я больше не хотела.
   Уступаю, всех! Берите, пользуйтесь, дружите, целуйтесь, встречайтесь... только меня оставьте в покое.
   Бедному Роме тоже досталось на орехи, я так отбрила его по телефону, что он буквально испарился, исчез из моей жизни, словно его и не было.
   Я заперлась дома и целыми днями тупо стучала по клавишам прабабушкиного фортепьяно полузабытые этюды и пьесы. Внутренний голос удовлетворенно молчал. Я превращалась в провинциальную барышню из особняка. Вот радость-то!
   К началу лета я чувствовала себя разбитой и опустошенной. Я запуталась. Не знала, кто друзья, кто враги, как их различать и возможна ли дружба как таковая. Я разучилась доверять. А без доверия – разве это дружба?
   Родители тоже были не в восторге от моих похождений. И если к Севе мама всегда относилась хорошо, то Артем вызывал в ней чувство опасности. Да еще до нее дошли слухи об Артеме, что он уже был с девушками в близких отношениях, и про студентку, и еще про кого-то. Она говорила мне, что Артем развит не по годам и что я рискую довольно скоро оказаться замужем. Но если честно, она бы свою дочь такому Артему не доверила.
   – Мама, мы больше не встречаемся, ничего нет и быть не может! – говорила я.
   Но мама недоверчиво качала головой.
   – Как поссорились, так и помиритесь. У вас это происходит очень быстро.
   В общем, в какой-то момент, – мама сказала папе: «Все, берем отпуск и уезжаем!»

12. Русалочья ночь

   Мы любим путешествовать. Суета перед поездкой, сосредоточенная мама, папа немного не в себе. Набеги на магазины, упаковка всего нужного и ненужного, и наконец, ранним июньским утром я трогательно прощаюсь с котом Тишкой (он остается на попечении родни), нагруженная пакетами, куда мама в последний момент заталкивает что-то важное, но забытое, я выхожу из дома и забираюсь на заднее сиденье нашего старенького автомобиля. За мной выходит озабоченная мама. Все в сборе.
   Папа выруливает, машина осторожно выбирается со двора, выкатывает на улицу, я смотрю на давно знакомые и порядком надоевшие дома, мы выезжаем из центра, проскакиваем пригород, немного петляем в промышленной зоне.
   Скорее, скорее! Надо выбираться из города, к полудню он утонет в смоге, наполнится выхлопными газами и парами расплавленного асфальта. Лето выдалось жаркое.
   Мы ехали в деревню, где от бабушки с дедушкой остался дом. Мама так и не решилась продать его после смерти своих родителей. За домом присматривала дальняя родня. Зато летом мы приезжали как бы к себе домой. Все-таки это гораздо лучше, чем в гостях.
   В деревне живет моя подруга Леся. Иногда приезжает и моя двоюродная сестра Вика. Скучно не бывает.
   После долгой зимы, уроков, ранних подъемов, усталости и надоевшего города, самое лучшее – сменить обстановку.
   В прошлом году я почти все лето прожила в украинском селе. И так соскучилась по школе, друзьям, городу, что возвратилась с удовольствием. Ну да... и что потом вышло...
   Нет, не буду о грустном. Впереди ждут новые впечатления, дороги, города, люди...
   Без приключений не обошлось. Я ужасно боюсь пауков. И вот откуда-то к нам в машину забралось здоровенное чудовище с мохнатыми лапами. Папа заметил его, потому что паук расположился на зеркале. Мы с мамой дремали. Папа, чтоб не испугать нас, хотел потихоньку снять паука и выбросить в окошко, но пока он искал салфетку, паук сорвался с зеркала и куда-то заполз. Пришлось остановить машину. Мы, конечно, переполошились и бросились искать непрошеного пассажира. На самом деле, как ехать, если каждую секунду думаешь только о том, не ядовитый ли паук и где он сейчас сидит. Пока мы шарили под сиденьями, паук выбрался наверх и пополз по заднему стеклу. Папа заметил его, обрадовался, быстренько выбросил из машины. Только после этого мы вздохнули свободно и двинулись дальше.
   Приехали ближе к ночи. Деревня встретила нас сонной тишиной, запахом нагретой земли и черным высоким небом, расшитым золотыми блестками звезд. В нашем доме светилось окно. Мамина тетя ждала нас. Их дом соседний с нашим, между ними даже забора нет. Она и ужин накрыла, и постели постелила. Сказала, что в душе вода горячая. Мы посидели немного, поговорили о новостях и разошлись спать.
   Утром, едва рассвело, мама поднялась и потихоньку сбежала от нас на холмы. Мы потом долго искали ее, забрела она далеко. Уже поспела первая земляника, мама собирала ее в высокой траве, увлеклась и совершенно забыла о времени. Земляника покрывала склоны холмов, ее было так много, что мы с папой тоже забыли обо всем.
   Я ходила осторожно, стараясь не давить ягоды, запутавшиеся в траве. Безуспешно, скоро с ног до головы была в землянике.
   Родственники обиделись, потому что мы не явились домой к обеду. Они нас приглашали.
   А вечером я пошла в клуб, не одна, конечно, с Лесей и еще несколькими девчонками.