Калинаускас Игорь. Жить надо!

   А что делать тому, кто сошел с дорожки, кто никогда не будет на вершине никакой пирамиды, даже самой маленькой? Призывать учителей с Ориона? Ну и что? Ничего опять. Это же не уникальность его самого. Это уникальность его связи. У него такая связь. А у других такой связи нет. Вот он контактер, а ты – нет. Но это же не он уникальный. Это все равно что сказать: я уникальный человек потому, что лично знаком с президентом. Ну и что, что ты лично знаком? Это у тебя такой вот блат, простым языком говоря. Дружбан у тебя такой – крутой мужик. Но ты-то сам где? Что это говорит о тебе, о твоей человеческой уникальности, о твоем субъективном мире, о твоем духе? О твоем богоподобии? Меня больше всего поражает, когда люди, казалось бы, искренне религиозные, забывают простую вещь, что Бог создал человека по образу и подобию своему. Если человек – это подобие Божие, с ним надо обращаться иначе, правда?
   Как в том анекдоте. В сумасшедшем доме лечился больной, который думал, что он пшеничное зерно. Его лечили, лечили, вроде вылечили. Созвали консилиум.
   – Ну, как, ты уже знаешь, что ты не пшеничное зерно?
   – Конечно, спасибо, доктора! Какой я был дурной.
   – Ну, давай, иди домой.
   Через двадцать минут прибегает он белый от страха, глаза на лбу.
   – Что такое?
   – Там у ворот петух!
   – Ну и что, ты же знаешь, что ты не пшеничное зерно.
   – Но он же не знает.
   Вот это есть сила Мы. Если вокруг меня недостаточное количество других, которые тоже знают, что я уникален, то очень тяжело не испугаться петуха. Вот это есть проблема невостребованности.
   И потому люди с такой легкостью идут в любое место, под любое знамя, под любую псевдоистину, под любую мистификацию, лишь бы был намек, что вот здесь ты нужен как Ты. Ради этого можно бросить все.
   Вы нигде не нужны, а тут вам говорит ваш шеф, наставник, гуру, биоэкстрасенс – кто угодно: учитель с Ориона, небесный жених, воплощенный Логос, – он говорит: «Ты мне нужен, ты». Причем приписывает себе функции Бога. Это Бог у нас идеал, да? Такой, которому все видны в своей неповторимости?
   Но попробуйте вы к этому приписавшему себе божественные качества человеку прийти, не предупредив, часа в четыре утра с вашей проблемой. Он вам дверь откроет?
   Трудно быть Богом. Но и быть рядом с Богом трудно по той же причине. Жить с ним неудобно. Как с любым уникальным.
   Нас уже выдрессировали, что жизнь должна быть удобной, чтобы душа, не дай Бог, не заболела, не перетрудилась, чтобы было удобно, тихо. Чтобы гладили по головке: ты хороший, ты пострадал, ты жертва времени, обстоятельств, насилия, идеологии, непонимания, ты жертва, жертва, жертва. «Ну, раз я жертва, пусть еще премию выдают». Я видел таких людей.
   С одной стороны, социальная справедливость.
   Всем, кто хотя бы один раз был там, в этой зоне на Украине, выдали удостоверения «Участник ликвидации аварии в Чернобыле». Я встречался с человеком, все участие которого состояло в том, что он один раз восемь часов стоял на КПП на границе зоны, проверял пропуска. Один раз! Сейчас он – официальная жертва. А я уверен – есть масса людей, действительно пострадавших в силу местных выпадений, которые только сейчас начинают вылавливать: шло облако и где-то выпало. Но они в зоне не были, им льгот не положено. Конвенция. Статистические люди получили статус жертвы, а нестатистические, как и положено, не получили.
   Алмаз не может быть с мухой внутри. Экзальтированный человек не может быть разумным. Матерщинник не может быть духовным. Ученый не может быть глупым, у него диплом кандидата, доктора наук и т.д. Мы все это знаем. Чем больше мы вот так знаем, тем легче. Но тем крепче нас держит ловушка, в которой мы никогда не встретимся с собой.
   Правда, есть последние достижения. Говорят, что в момент смерти у любого человека есть минута для встречи с собой. Говорят, что мир устроен справедливо. Что независимо ни от чего такая благодать в последние мгновения дается.

Отграниченность сознания

   Таким образом, мы приходим не к проповеди иррационализма, а к пониманию того, о чем замечательно сказал, к сожалению, ныне покойный Мамардашвили: все, что мы можем ответственно сказать о сознании, что оно отграничено. Если бы каждый из нас понимал, что сознание не бесконечно, в отличие от нашей субъективной реальности и объективного мира… Сознание, даже самое изысканное, отграничено и весьма ограниченно. Самое большое, что может сделать наше индивидуальное сознание, – это обнаружить свои границы, тогда у нас появился бы шанс встретиться с самим собой.
   Почему? Потому что сознание, в том числе и в таких аспектах, как подсознание и сверхсознание, – это социальная производная, а значит, конвенциональная в основе своей. И потом, сознание дискурсивно, то есть может располагать вещи только по порядку: либо в линию, либо в иерархию. Поэтому оно не может создать картину мира, что совершенно точно отмечено у Кастанеды. Сознание может создать только описание мира. Картину мира способно создать исключительно воображение художника. Картину в полном смысле слова, на которой все сразу видно. Ее невозможно исследовать, потому что нельзя описать. Как только начинаем описывать, картина превращается в описание.
   Как можно описать картину Врубеля «Демон»? На нее можно смотреть, созерцать, наслаждаться, переживать. Но как только вы попытаетесь ее описать, это будет ваша интерпретация, попытка превратить картину в описание. По поводу некоторых картин и художественных произведений целые библиотеки написаны. Этим живут, деньги зарабатывают, создавая описания того, что для описания не предназначено вообще.
   Сознание – прекрасная вещь, его можно развивать, учиться им пользоваться. Но нужно же понимать, что оно отграничено по возможностям. Не может так называемое сознательное усилие привести к духовному единству.
   Мы были с театром на форуме, который планировался как международный, но не получился. Это был форум в Сочи, посвященный памяти Блаватской. Назывался он «За духовное единение человечества». Но некоторые люди увидели, что именно там реально происходило, и во время прогулки на теплоходе кто-то замечательно прибавил одну букву к этому лозунгу, и получилось: «За духовное уединение человечества». Невозможно сознательным усилием соединится в духовном переживании. Интеллект всегда будет разъединять вас с объектом, на который направлено ваше интеллектуальное усилие.

Переживание, дающее смысл

   Почему такой бум в психологической науке вызвала такая маленькая книжечка еще никому почти неизвестного психолога-консультанта из Симферополя Ф. Е. Василюка? Он доказал, что смысл порождается переживанием, а не осознанием. Смысл, то есть основа человеческого бытия. От смысла жизни до любого другого смысла.
   Переживанием – не осознанием. Бедный Декарт! Вы представляете, что с ним было там, сколько он раз перевернулся? Оказывается, не «cogito, ergo sum», а переживаю, значит, существую, как смысловое существо, как сущность. Тогда понятно, что не надо бояться ЭВМ, они же смысл порождать не смогут. Переживанием, если оно не совместное, не поделишься. Рассказы о переживании самого переживания не заменяют. Поэтому стать йогом по книжке даже теоретически невозможно. Ибо вы не сидели там, рядом с ним, в его ашраме, пещере, не дышали воздухом Гималаев. Вы читаете описание его переживаний.
   Книга в лучшем случае может натолкнуть вас на поиски ситуации, которая спровоцирует аналогичное переживание. А иначе смысл исчезает. Иначе – одна технология.

Нарушение экологии человека

   Итак, живя в таком социально-психологическом мире, который называется «западноевропейская цивилизация», мы живем в мире статистическом, такова установка сознания. А в статистическом мире спрос на типичность все время растет, а на уникальность – падает. На нашей человеческой бирже труда. И естественно, как контрвзрыв, как контрдействие, как вызов – мы имеем то, что называется экологическими катастрофами, нарушением экологии самого человека как природного существа, то, что называется нарушением экологии субъективной реальности.
   Все это – последствия отсутствия спроса на уникальность. Поэтому любое шарлатанство, любую псевдомистику – все, что имеет хоть какое-нибудь отношение к спросу на уникальность, невозможно ликвидировать никакими призывами. Давайте отделим шарлатанов от нешарлатанов!
   Это невозможно. Кто будет отделять? Кто будет выступать в качестве эксперта? С каких позиций?
   Что же можно сделать, если вы уже об этом задумались? Как говорил мой учитель: «Когда в человеке начинается духовный путь? Когда он вдруг однажды смотрит на свою жизнь и спрашивает себя: это что? Это все? Что, больше ничего нет? Так вот ради этого меня сюда призывали, на этот свет? Не может быть!» Он интуитивно чувствует, что это обман. И когда человек интуитивно чувствует, что его обманывают, выдавая за целую жизнь ее маленький кусочек под названием «социально успешное функционирование», тогда человек хочет чего-то другого.

Каждый человек уникален

   Смешно, когда пытаются вычислить процент уникальных людей. По этому поводу есть одна замечательная притча.
   Человек обратился к Богу, имея такую возможность, и попросил показать самого великого полководца всех времен и народов. Бог ему показал: где-то там, в каком-то городишке, в каком-то переулке, сидит уличный сапожник и ремонтирует обувь.
   – Так это же сапожник.
   – Но если бы он стал полководцем, он был бы самым великим полководцем всех времен и народов.
   Нет процента уникальных людей. Если мы станем на позицию процентов, на позицию статистики, тогда говорить об уникальности человека нет смысла вообще. Тогда сразу есть быдло, и есть элита. Каждый человек уникален. Социум не в состоянии обеспечить условия для проявления каждой уникальности. Это другой вопрос. Это несовершенство человечества как социального организма.
   Но обращаю ваше внимание, что мы говорим только об уникальности функциональной, то есть об одаренности. Мы не говорим об уникальности человека как человека. А одаренность, талант зачастую воспринимается социумом как проявление эгоизма, то есть желания жить по своим правилам, для себя.
   Я думаю, само понятие эгоизма – инструментальное, используемое в социальном программировании и социальном манипулировании. Потому что оно противоречит двум фактам. Первый факт: что бы человек ни делал, он делает это для удовлетворения своих потребностей. Научно доказано, что ничего человек не может сделать, в том числе и быть альтруистом, если это не обеспечивает удовлетворение какой-то его потребности. Второй факт отражен в известной работе В. П. Эфроимсона «Генетика альтруизма», где он показал, что если генетически эволюционно рассматривать этот фактор, то альтруизм более способствует эволюции, чем так называемый эгоизм. Поэтому эгоизм – так, как мы его понимаем, – это инструмент. Эгоизм-альтруизм. Есть такая пара, социальные понятия, используемые для социального программирования, социального управления и т.д.
   Мы ведь начали с любви к Богу и к своей божественной сущности, своему богоподобию. Любовь в любой форме – это сокращение или полное снятие психологической дистанции между вами и тем, на кого она направлена. Это наиболее точное, на мой взгляд, определение любви как специфической части человеческой жизни. Любовь всегда подразумевает мужество, определенное мужество хотя бы в одном направлении, хотя бы по отношению к одному человеку снять дистанцию, снять все то огромное количество психологической защиты, которая выстроена нашим сознанием.
   Поэтому любить Бога так, как любил Иисус или Франциск Ассизский, дано не каждому, ибо не каждому дано такое мужество, такая сила любви до самозабвения.
   Сознание у нас такое молодое. Что такое сорок тысяч лет? Развитому сознанию всего где-то восемь – десять тысяч лет. Это же совсем ничего. Мы ничего еще не знаем о себе. А отсюда у нас нет картин, у нас есть только описания разные. Потому что мы себя самих не знаем. Не знаем не в смысле рационального познания, а в смысле переживания самих себя. Мы не даны сами себе в переживании. А если учесть, что переживание дискредитировалось как способ взаимоотношения с реальностью сознательно, то есть с точки зрения социального управления выгодно дискредитировать переживание, то я думаю, что все еще впереди.
   Давайте посмотрим на творчество как на один из способов выражения уникальности. Когда мы говорим: творчество как некая человеческая способность, – то оно, естественно, есть некая человеческая способность. А когда мы говорим: творчество как некая специфическая одаренность (в искусстве, в науке), – это уникальность. С точки зрения социума творчество – уникальность. Нет другого такого Льва Толстого, или Ван Гога, или Бетховена, Ландау, Ньютона, Эйнштейна.

Принятие уникальности

   Теперь попробуем посмотреть, какие варианты мы можем представить себе на пути к реализации уникальности человека и на пути принятия этой уникальности. Попробуем посмотреть на эту проблему уже не от вопроса «что?», а от вопроса «как?». Тут есть такая сложность: с точки зрения духовных традиций ответ на вопрос «как?» определяется ответом на вопрос «зачем?». Что, конечно, несколько непривычно для такого способа думания, которому нас всех учили.
   Вот простой пример отношений между «как» и «зачем». Мой Учитель еще в самом начале нашей встречи объяснял это так: «Представь себе трех человек, которые получили одинаковое количество материала и один проект дома. Каждый построил дом, и хотя с точки зрения формального восприятия это три абсолютно одинаковых дома, любой из нас без всякой специальной подготовки, без всяких специальных экстрасенсорных приемов, войдя в дом, сразу почувствует, что они разные.
   Скажем, один строил крепость – защиту от всего остального мира. И войдя в дом, это сразу почувствуешь. Чуть толще будет все, что связано с внешними стенами, чуть тоньше все, что внутри. Все равно он как-то подсознательно перераспределит то же количество материалов. И хотя проект будет соблюден, возникнет ощущение крепости. У того, кто строил дом, чтобы принимать людей, – другое ощущение в доме. У того, кто строил дом, чтобы в нем просто было уютно, – третье ощущение».
   Мне кажется, что проблема многих людей связана с тем, что они не в состоянии убедительно для себя – не для других – ответить на вопрос: «А зачем я это делаю? Зачем я этим занимаюсь? Зачем я читаю книгу Игоря Николаевича Калинаускаса?» Но независимо от степени осознанности этого «зачем», оно ведь все равно существует у каждого. Нет ни одного человека, у которого не было бы механизма смыслополагания, а следовательно, ответа на вопрос «зачем?».
   В силу того что человек обладает очень развитым механизмом опережающего отражения (то есть его сознание способно строить модели возможного будущего и формировать установки психики к будущим действиям), гораздо более развитым, чем у высших животных, плюс способностью к самосознанию, то есть к рефлексии, во внутреннем обеспечении его активности огромную роль играет все, что связано с будущим.
   В эзотерической психологии это известно давным-давно и сформулировано довольно просто: причины поступков человека лежат в будущем, а средства, которые человек выбирает, происходят из прошлого. В этом фундаментальная разница между теми способами описания и самообъяснения, которыми пользуется большинство, и теми, которые лежат в основе эзотерической конструктивной психологии.
   Причины наших поступков лежат в будущем. Но это будущее у нас внутри, то есть причины наших поступков – это наши модели желаемого будущего, прогнозируемого как реальное и гарантированное будущее.
   Понять, почему человек совершил тот или иной поступок, объясняя его прошлым: обстоятельствами, биографией, характером, темпераментом, типом информационного метаболизма, социально-психологическим миром, в котором он вырос, – невозможно. Вся эта огромная масса очень качественной информации практически не срабатывает, если не учитывать того, что причина поступков находится в образе будущего.
   Чем точнее известно это психологическое будущее, тем эффективнее действие самого человека по самореализации, самораскрытию или самотрансформации. И если вы хотите реально изменить свое поведение, вы должны изменить картину будущего.
   Вот это и есть главное «как?». Вот это и есть простой психологический ответ на то, почему в духовной реальности сказано: «Если известно „зачем“, сразу будет известно „как“». Нас же приучают запасаться, вооружаться всевозможными рецептами, алгоритмами, технологиями «про запас». Поскольку мы не знаем, что нам понадобится реально, мы все время вооружаемся.
   Мы заглатываем любую информацию о человеке, от самой дешевой мистики до самой возвышенной духовности, и посередине где-то там здравый смысл, наука и личный опыт. И все равно чувствуем, что мы не эффективны.
   Как говорил мой Учитель: «Ты можешь забыть все, что угодно, но никогда, ни в каком состоянии, любой степени измененности, ты не должен забывать „зачем?“ и что ты этим хочешь сделать».
   Повторяя призыв: «жить, быть здесь, сейчас, теперь», то есть находиться в настоящем, овладеть искусством пребывать в мире в настоящем времени, мы должны помнить, что это тоже невозможно осуществить практически, не зная психологического образа будущего.
   Ничего невозможно осуществить сознательно, если вы не осознаете образ будущего, то есть степень сознательности вашей устремленности полностью определена степенью осознавания реального психологического образа будущего, который вы внутри себя содержите. Насколько вы осознаете этот образ, настолько вы сознательны в своей устремленности. Насколько не осознаете, настолько несознательны в своей устремленности, настолько зависимы от внешних влияний.

Мы здесь, чтобы жить

   Я думаю, что мы здесь, чтобы жить. Я придерживаюсь той версии, которая выражена в одном суфийском высказывании: «Слон сильнее человека, тигр может больше его съесть. Человек рожден, чтобы учиться».
   Мне кажется, если говорить о прогрессе, то это движение человека навстречу самому себе. Для меня это мера реального развития человечества – то, насколько оно приближается к встрече с самим собой.
   Мне кажется, что эти бешеные поиски экзотического третьего голоса в диалоге с миром, типа инопланетян, других сущностей и прочее, прочее, прочее, – от лукавого. Не потому, что я оспариваю возможность или реальность существования этих экзотических моментов. Я сам сталкивался с людьми, которые непосредственно пережили другие аспекты реальности. Но это все, как говорят индусы, сиддхи – цветы у дороги. Или, как говорил тренер, с которым я работал: «А мы прыгать выше от этого будем?» (Он был тренером по прыжкам в высоту.) Мы от этого к самим себе приблизимся? Бежать от самих себя – тут мы все мастера. Вся наша цивилизация – это искусство человека убежать от самого себя. Во что угодно: в деланье, в других – куда угодно, лишь бы от себя. Не к себе движение, а от себя, все время. Жажда развоплотиться.
   С другой стороны, мы уже выяснили, что в себя бежать – это тоже иллюзия, это значит бежать в никуда.
   А вот к себе бежать, чтобы осознать свое величие в качестве человека – не должностного лица, социальной позиции, какой-нибудь специфической одаренности, – а в качестве просто человека…
   Его величество человек есть соединение двух бесконечностей: бесконечности субъективной реальности и бесконечности объективной реальности. Хочет он этого или не хочет. По факту. Он так сделан. Уникальность порождена стыковкой двух бесконечных вещей, двух вселенных: вселенной уникальной, субъективной, и вселенной мира… Мое убеждение, что это движение – навстречу самому себе. Навстречу. Я оптимист. Я думаю, человечество придет к переживанию этой встречи. Для меня в этом смысл существования человечества и человека как такового. Но это мое персональное знание, это не претензия на истину. Это мой личный индивидуальный смысл. Мое личное переживание.
   По этому поводу немного раскроем вопрос веры в таком ракурсе: Верят в Бога, а не Богу. Все, что нам дается, это от Бога.
   Понимаем мы правильно или неправильно – не очень важно. Это зависит от предмета понимания и его социальной значимости в данном социально-психологическом мире. Может быть, важно правильно понимать, а может быть, совершенно не важно. Ведь смысл в том, что то, что мы считаем единственно главным и уникальным, то есть сознание, точнее, его рассудочная часть (понимаю – не понимаю, правильно – неправильно), – это как раз самая маленькая часть нашего человеческого существа.
   Замечательно это сформулировал П. В. Симонов: «Наше мышление делает одну-единственную работу – обслуживает наши потребности». Больше оно ничего не делает. А смысл жизни, или смысл какого-то действия, или существования самого сознания, так же как и смысл самого себя, можно обнаружить только в переживании.
   Вы посмотрите внимательно вокруг. Чувства не соединяют людей, а переживания соединяют, даже отрицательные переживания. Тяжелое, негативное, но пережитое вместе – соединяет. Почему человек, с одной стороны, жалуется, что ему с кем-то ужасно плохо, невыносимо, а с другой – не может от него оторваться? Потому, что у них совместных переживаний много, а к другим только чувства.
   Чувства – это что? От меня к тебе, от тебя ко мне. Но они не пересекаются. А переживания – это то, что соединяет. Поэтому переживание – это то, что трансформирует, в том числе и сознание, за счет обнаружения нового смысла. Вопрос веры нельзя перевести на язык сознания.
   У человека, который имеет веру, – одно видение. У человека, который веры не имеет, – другое. Тот, кто любит, – это один человек. Тот, кто не любит, – другой. Человек, который знает, – это один человек, который не знает, – другой. Но самое сложное здесь состоит в том, чтобы выяснить, что вы подразумеваете, когда говорите: «Верить в Бога».
   Ведь это знаменитая, повсеместно распространенная традиция. Влюбленные в Бога – безумцы для внешнего наблюдателя. Они действительно безумцы, поскольку то, что в быту называется умом, отдали Богу. Он им не нужен. Они отдали. «На тебе, Боже, что мне негоже, я могу прожить без этого, мне достаточно любви».
   Юродивый безумен. Но он порождает смысл. Поэтому мы, большинство из нас, всегда подаем ему подаяние, всегда чувствуем, что это божий человек, при всем нашем рационализме и скептицизме. Потому что его существование делает нашу жизнь более осмысленной. Мы все хотим любви, но немногие на нее решаются, потому что это безумие.
   Гораздо проще – какой-то эмоциональный контакт, резонанс, конвенция, дружба, страсть. Можно сделать такую конвенцию красивую и назвать это любовью. А дистанция как была, так и осталась. Чтобы не страшно было. Единственное место, где нельзя сохранить дистанцию, – это интимные отношения. И то я знаю людей, которые владеют такой энергетической техникой, что могут это все на расстоянии трех метров делать без всяких физических движений. Лишь бы избежать, лишь бы сохранить дистанцию. А называется это знаете как красиво: малая тантра – такое искусство делать это на расстоянии. Видите, и тут сбежали некоторые.
   Сознание обслуживает наши потребности, в том числе потребность в безопасности, то есть в гарантированном будущем. Вот наша главная цель. Дайте гарантии, и все. Любой шарлатан прежде всего дает гарантии.
   Поэтому технологию нужно называть технологией, сознание сознанием, веру верой, любовь любовью, а человека человеком, ибо он никакими описаниями не исчерпывается, так же как и реальность. Есть прекрасная формула: «Любое описание реальности чему-нибудь в реальности соответствует, но все описания, вместе взятые, реальность не исчерпывают». Ибо реальность не есть описание. Она тотально присутствует. Она неописуема. В прямом смысле этого красивого слова. Неописуема. Поэтому ее можно только отразить.
   Что и есть человек – отражение реальности. Поэтому его субъективная реальность столь же бесконечна, как и объективная, и уникальна, ибо это его личное единственное отражение.
   И в этом трагедия: когда уходит человек, исчезает неповторимая картина. Нельзя повторить ни одно художественное произведение. Можно сделать его копию, но повторить нельзя: оно уникально по определению. И человек по определению уникален.

Два осознавания

   Могу поделиться моим индивидуальным опытом. Что мне помогло сделать решающий шаг во взаимоотношениях с собой, снять дистанцию в отношениях с собой? Два осознавания. (Они были не только осознаваниями, но и переживаниями, но осознавание можно рассказать.)
   Я осознал, что во мне есть все, что и в любом человеке – от самого последнего преступника, развратника, гада, чудовища, которого я на дух не принимаю, до того, на кого я готов молиться, о котором думаю: «О Господи, никогда не достигну», до Франциска Ассизского. Все это есть во мне. И как бы я ни извивался, я от этого никуда не денусь. Все это есть. Если я буду отрезать с одной стороны, со стороны плохого, так сказать, то это автоматически приведет к тому, что я буду отрезать и с другой стороны.
   Это маятник, качели между манией величия и комплексом маленького человека. Нужно остановить этот маятник, эти качели, сказать: я ни большой, ни маленький, ни хороший, ни плохой. Я просто человек изначально. Это было первое осознавание.