Калинаускас Игорь. Жить надо!

   Следующая возможность – это возможность детского сада, средней школы, которые должны были бы компенсировать человеку недостаточно положительную самооценку, сформированную в семье. Но и в садике, и в школе человек больше слышит о своих недостатках, чем о достоинствах. Его с детства учат видеть себя в минусе, и никто не учит видеть в плюсе. А если он пытается здоровым человеческим инстинктом человеческой души компенсировать это самовосхвалением, то еще и ремнем могут приложить. «Что ты хвастаешься, что ты вообще зазнался»…
   Я уже не говорю о том, что даже любящие родители обсуждают форму носа, ушей, роста, комплекции. Театр!.. «Ты на эту роль – моего ребенка – не подходишь по внешним данным». И потому человек всю жизнь мается в большей или меньшей степени невротизированности и с манией величия как компенсаторной. Это уж когда совсем хочется самого себя ненавидеть, из души вырывается: «Нет, я хороший!.. У меня вообще!.. Учителя с Ориона! Со мной пришельцы в контакт вступили! Вот так вот!» Или происходит обратное: развивается комплекс маленького человека: «А что я могу сделать? Ничего я не могу сделать: и он прав, и она права, и начальник прав, и жена права (или муж), и ребенок прав, и государство – все правы. Ничего уж тут не поделаешь, уж такая тут ситуация. А я… Что я… СДЕЛАЙТЕ СО МНОЙ ЧТО-НИБУДЬ!»
   Можно ли полюбить другого, не любя себя? Нет! Это не-воз-мож-но. Можно заставить себя хорошо относиться к людям. Но любить их, не любя себя, невозможно. Значит, нужно искать такое окружение, такой микросоциум, в котором будут видеть ваши достоинства и не очень замечать недостатки – искренне, не из педагогики. Вы найдете, если поймете, что это самое главное, что нужно найти в жизни.
   Некоторым сильно везет. Они это находят в семье, дома – в общем-то, для этого семья и существует, как место, где мои достоинства всегда затмевают мои недостатки.
   В чем мудрость влюбленных? Великая и бесконечная мудрость влюбленного человека? Для него достоинства затмевают недостатки. Это и есть любовь, это снятие дистанции. Как же можно снять дистанцию, если вы заняты тем, как перевоспитать, переделать, довести до совершенства? Это же объект, а вы – субъект… Ваш любимый человек совершенен изначально – и все. И все мы совершенны, ибо созданы по образу и подобию Божьему. Это раз. И являемся образом всего человечества – два. Разве мало основания для величия человеческого? Более чем.
   Так пусть ваши собственные достоинства для вас самих заслонят ваши недостатки. И тогда недостатки сами собой трансформироваться будут.
   Самая совершенная спортивная методика в большом спорте знаете какая? Не надо заниматься подтягиванием слабых сторон, надо развивать сильные! Спортсмены додумались! А родители – не могут. Не додумались.
   А вот сыграть любовь нельзя. Это лучшее доказательство, что жизнь – не театр. Как только дело касается любви, в театральном искусстве возникает масса проблем. Замечательно сказано: граница всякой технологии – любовь. Как только любовь – все, никаких технологий нет и быть не может. Ибо технология предназначена для работы с объектом – это и есть проблема возраста, все труднее рискнуть вступить в живые непредсказуемые отношения с человеком как субъектом.

ТЕХНОЛОГИЯ ЖИЗНИ, ИЛИ КТО КОГО ЖИВЕТ

   Попробуем человеческую жизнь рассмотреть как некоторое производство. Это, конечно, обедняет наш взгляд, делает его чрезмерно функциональным, но дает возможность подойти к знакомому материалу, может быть, с несколько неожиданной стороны.
   Прежде всего я рискну предложить вам следующее утверждение: в определенном аспекте можно рассматривать процесс жизни как некую вещь, имеющую собственный закон, как некоторый механизм, внешний по отношению к человеку. Это не означает, что я даю жизни какое-то определение. Я предлагаю попытаться посмотреть, что нам откроется с этой позиции.
   На каком основании можно занять такую позицию и попытаться ею воспользоваться? Для этого нужны два исходных осознавания. Первое связано с необходимостью напомнить себе, что человек сделан из людей. Это вопрос принципиальный. Я сразу хочу поставить вас в известность, что не претендую на какую-то истину в последней инстанции типа как оно есть на самом деле, – все, что я здесь вам буду говорить, – это моя позиция, мой совершенно субъективный взгляд на эти вопросы, без всякой претензии на степень так называемой объективности.
   Человек сделан из людей – это не просто метафора, не просто выразительный образ. Это позиция для человека, который интересуется конструктивными аспектами психологии, помогающими отвечать на вопросы: «Что надо сделать?», «Как это надо сделать?», «В какой последовательности?» Я убежден, для него очень важно довести это осознавание до совершенно естественного состояния сознания по отношению к любым проблемам жизни.
   Понятно, что человек сделан из своих предков. Понятно, что человек сделан из своей семьи. Понятно, что человек сделан из своего круга, в который входит семья в широком смысле этого слова: родители, родственники, друзья, знакомые. Потом он сделан – из компании своих сверстников. Затем туда добавляются воспитатели, учителя в школе и т.д. Дальше появляются идеальные образы людей, которые влияют на его формирование. Одним из главных элементов тела личности человека будет тот социально-психологический мир, в котором он прошел процесс социализации. Итак, человек сделан из людей, но мы знаем, что при всем этом в нем существует его уникальность.
   Это то, что называется субъективностью, самосознанием, самоосознаванием, самотождественностью, – все, что связано со словом «само». А вокруг него существует уже готовая жизнь. И когда человек впервые для себя открывает это… Хочу подчеркнуть, не просто сталкивается с этим, а открывает, потому что, когда мы сталкиваемся с этим во младенчестве, в раннем детстве, мы это воспринимаем как естественное, у нас еще нет вопросов типа: А почему это я должен слушаться маму? А почему вообще вот эта женщина моя мама? Почему я должен жить так, как она мне велит? Почему этот мужчина мой папа? Почему я должен совершать поступки, которые он от меня требует?
   Наступает такой момент в подростковом возрасте, когда вдруг возникает осознание, что я – вот он я, и я влип в эту историю под названием «вот так надо жить». Почему так именно жить? Зачем надо жить именно так? Почему именно в это время? Почему именно в этой стране? Почему именно в этой семье? Почему именно в этом социально-психологическом мире? А почему я не китаец? А почему я не родился в семье руководящих работников? А почему я родился в семье с маленьким или, наоборот, большим материальным достатком? А другие люди живут совсем иначе, и то, что мне нормально, для них чрезвычайное происшествие.
   Вот первый момент, связанный с попыткой осмыслить себя как себя, себя как нечто уникальное, как нечто субъективное. Если вы помните это переживание, то оно именно такое: взяли и бросили во это все. И это помнится как тяжелый, сложный, драматический момент в жизни каждого.
   С этого момента либо начинается постоянное взаимодействие между человеком – Я – и жизнью. Либо начинается постоянное стремление адаптироваться до такой степени, чтобы эти вопросы исчезли.
   Один момент: во мне нарастает противопоставление – это я, а это жизнь. Второй момент: во мне исчезает двойственность – вот жизнь, и она есть я.
   Когда-то я в подростковом возрасте очень остро реагировал, а мне говорили (такая любимая была у взрослых присказка): «Ничего, жизнь тебя обломает». Само существование такого выражения уже показывает, что жизнь, о которой говорится в данной пословице, враждебна по отношению к субъекту. Потому что она его обламывает.
   Почему нет таких поговорок: «Жизнь тебя будет лелеять», «Жизнь тебя наполнит радостью»? А «Жизнь тебя обломает» существует, и существует в качестве одного из серьезных родительско-воспитательских моментов. «А почему она должна меня обломать, а не я ее?» – спрашивал я всегда. Я занял такую позицию: «Еще посмотрим, кто кого!» И это была моя роковая позиция.
   Почему? Потому что мы с жизнью с тех пор так и сражаемся. И, сражаясь с нею, с готовой, не мною выбранной, не мною созданной, я пришел к глубочайшему убеждению, что нет недостойных людей, а есть недостойная людей жизнь, которой они вынуждены жить.
   Заметьте, в русском языке есть замечательный оборот: «Мы этой жизнью живем». А почему мы ею или она нами? Почему, как только мы забываем про человека, уникального человека, единственного во всей Вселенной, сразу возникает этот конфликт, и что с этим делать? Если ты хочешь остаться субъектом, ты должен понять, что можешь что-то делать с жизнью, – это и есть содержание твоего пребывания в этом мире.
   Вот есть жизнь, она тебе дана. Вот есть ты, ты себе не дан, если не сделаешь соответствующей внутренней работы. Ты себе не дан, потому что все тебе напоминают: я тебе дал жизнь, мы тебе дали жизнь. Государство говорит: «Мы тебе дали возможность стать человеком». Подразумевая личность, функциональность: «Мы тебе дали возможность приобщиться к святому духу». Мы тебе… Все мне что-то дают.
   Но что же они за это берут? Ведь так не бывает: дают – и ничего за это не берут. Что они у меня берут? Они у меня за это берут меня, отбирают меня за то, что все дали.
   Я этого не выбирал. Я этого не делал. Это дано, и меня еще до конца дней будут уговаривать, что это хорошо, что это так и надо, что моя задача – адаптироваться к этому всему данному, и тогда я все получу.
   Что все? Признание, карьеру, территорию, материальное благосостояние – мне все дадут, но опять же дадут, если я буду себя хорошо вести. Вот лозунг, который мы слышим с детства: «Если ты будешь себя хорошо вести, тогда я тебе дам». – «А если я себя плохо буду вести, то не дашь?» – «Не дам!»
   Что же ты за мама? Что же ты за папа? Есть ли кто-нибудь, кто мне просто даст, потому что мне нужно, потому что я попросил, а не за что-то? Чтобы это выяснить, мы с вами вынуждены ввести некое разграничение, разграниченность: вот жизнь, которая дана, и либо она тебя обломает, либо ты ее, – а вот бытие, которое ты обретаешь либо не обретаешь. Но тебе его никто не дает.
   Ты имеешь возможность обрести в себе самом для себя бытие. Это и есть твоя собственная, субъективная возможность. И в этом смысл всех истинных духовных традиций. Есть совершенно замечательное суфийское выражение: «Человек создан, чтобы учиться».
   В каком смысле? Человек пришел сюда, чтобы взять, обрести, открыть для себя бытие, лично для себя, чтобы быть нужным самому себе прежде всего. Нас долго уговаривали, что если мы чувствуем свою нужность кому-то, то это значит – мы хорошо живем. Это значит – все прекрасно, мы должны радоваться, мы должны быть счастливы. Да, это очень неплохо, когда мы кому-то нужны. Хорошо бы еще знать, кому и зачем, в каждом отдельном случае. Но ведь самый главный вопрос: зачем я себе самому нужен?
   Не зачем мне нужна эта жизнь, тут меня никто не спрашивал. Уйти из нее добровольно – это вариант, конечно, проявление самости, но это не ответ на вопрос: зачем же я здесь был, вообще я зачем был? Низачем. Меня позвали сюда, привели, дали мне это…
   А зачем я здесь был? Ведь в глубине каждому из нас хочется, хотя бы в последний день, перед тем как покинуть это все, узнать. Поэтому мы ходим ко всем этим гадалкам, астрологам, соционикам, калинаускасам всяким и спрашиваем что-то про себя. А на самом-то деле мы спрашиваем: зачем я тут? Я, лично я, не наше поколение, не мой народ, не человечество в целом. Здесь нужно получить некоторое субъективное переживание истины, в котором мне самому откроется моя собственная ценность, для себя самого. Может быть, неуклюжее сочетание: в себе самом для себя бытие, но, мне кажется, без представленности самому себе невозможно попасть в такое место, в котором жизнь тебя не обломает.
   Все-таки не хочется, чтобы она меня обломала, потому что вроде мне ее дали для чего-то совсем другого. Может, меня обманули во младенчестве, сказав, что мне что-то дали? Тогда хочется примкнуть к концепции, что на самом деле эта жизнь – наказание. Потому что душа твоя еще несовершенна, и вот тебя заставляют рождаться вновь и вновь, чтобы ты отработал свою карму наконец. Тогда тебя куда-то туда в лучшие миры устроят – за это. Хорошенькая концепция! Жизнь дана для того, чтобы мучиться. Нет!
   Жизнь может быть мучительной, вполне допускаю, но не для того, чтобы мучиться. Она может быть мучительной от обстоятельств, от времени, от устремлений, от претензий, притязаний. Но она не должна мучить, измучивать меня, не должна меня лишать собственности на самого себя и нужности себе самому.
   Жизнь сама не ответит на этот вопрос, вопрос нужности самому себе, потому что она механистична. Да, я могу участвовать, я могу попытаться изменить что-то в механизме жизни своей, своих друзей, какого-то количества людей, не очень большого, – вот и все, что я могу сделать по отношению к жизни. Иллюзии по поводу того, что жизнь можно «переделать», исчезают довольно быстро. Мы видели много вариантов, знаем из истории, на себе испытали: в попытках переделать, сконструировать жизнь, по модели построить что-то не получается.
   Может, и не надо… Может, нужно понять, что жизнь – это все-таки не первопричина. Есть масса людей, которые достойны сами по себе. В очень сложных и печальных обстоятельствах они не теряют своей полноты бытия. А есть масса людей, которые живут, с нашей точки зрения, в идеальных обстоятельствах, но никакой полноты бытия не имеют.
   Недавно я попал в очень интересную ситуацию. Я был приглашен на семинар-конференцию, которую проводили канадские христиане. Это были исключительно богатые бизнесмены, даже по их канадским понятиям очень богатые люди. Мы с ними тесно общались два с половиной дня: с утра до вечера два дня и еще полдня. И вот что поразительно. Они пытались объяснить, причем искренне, как пришли к Богу, к вере. Сначала рассказывали историю о том, как они потратили 15-20 лет на то, чтобы стать богатыми, а когда, наконец, стали, вдруг выяснилось, что вопросы: «Кто я?», «Зачем я?» – никуда не исчезли.
   Эти взрослые солидные люди, социально состоявшиеся, разговаривают и эмоционально реагируют на уровне подростков, и, естественно, им кажется, что они всех нас спасут и обратят. Им трудно представить, что у нас тоже есть вера. Поскольку они убеждены: только получив от жизни все, можно сообразить, что она у тебя все забрала.
   Один замечательный человек сказал замечательную вещь: «Я вырос в бедной (по их понятиям) семье и, когда был еще подростком, решил: все что угодно, только не быть бедным».
   Он талантливый человек, энергичный, он получил образование, пробился, стал крупным бизнесменом. За это время у него выросли дети: стали взрослыми дочери, вышли замуж. Однажды он вздохнул свободной грудью: «Все, я уже крепко стою на ногах, самостоятельный, теперь можно иметь маленьких детей, растить их, воспитать их, дать им какую-то жизнь…»
   А дети уже выросли и мечтают о том же, о чем он сам мечтал, – обязательно быть богатыми.
   Мы можем быть богаты материально, но сколько бы мы ни зарабатывали, все мы бедны душой, пока не имеем самого себя. До тех пор пока жизнь нас обламывает.

Технология жизни

   После этого довольно затянувшегося вступления мы можем перейти непосредственно к рассмотрению жизни как технологического процесса.
   Как же это все происходит? Я не знаю, есть ли такие работы (мне не попадались), в которых посчитано, сколько вообще расписаний жизни существует. Вот исходная, стартовая позиция отдельно взятого конкретного человека: сколько возможных расписаний жизни он имеет? Я думаю, что не очень много.
   По разговорам с людьми, по общению – в среднем где-то три, может быть четыре варианта – обозримых, наполненных конкретикой, мотивацией, ценностными установками. Расписаны они так: вот этот этап – в конце такой приз, потом этот этап – в конце такой приз, а потом в конце такой приз, а потом ты будешь иметь все, что надо.
   А дальше? Я еще не слышал ни одного сценария жизни, в котором было бы продолжение после момента: «а потом ты будешь иметь все, что надо». Представьте себе, что у меня нет самостоятельной позиции по отношению к жизни, нет субъектной позиции. Могу ли я глубинно хотеть завершить этот сценарий: «иметь все, что надо»? Дальше-то ничего, никакого сценария нет.
   Значит, если я отношусь к жизни как к тому, во что я «всунут», то сценарий «иметь все, что надо» будет иметь такое продолжение: «Теперь ты будешь жить для детей. И то, что ты не доделал, они доделают, чего ты не допел, они допоют – просто будут обязаны».
   Так, хорошо, дети уже выросли, а я все еще не умер, у меня еще не все, что надо, еще дети не дожили, внуки не доросли. Это сценарий может продолжаться бесконечно. Значит, в идеале, в глубине себя, вы бы хотели, чтобы никогда не наступил момент «уже есть все, что надо для жизни». Многие люди именно так и живут. Трудно признаться, что я получил готовый сценарий жизни, который от меня не зависит, и в этом сценарии финальная сцена: «У тебя есть все, что нужно для жизни»…
   А до этого момента в сценарии что я делаю? Ведь у меня до этого «все, что нужно для жизни», ничего нет. До этого места жизнь сама по себе.
   Мы все с удовольствием про сценарии жизни читаем, принимая это как данность. Но ведь если я имею позицию: вот я, а вот жизнь, – я могу осознать сценарий, допустим, навязанный мне в детстве. Реализацию сыграть очень просто. Нужно просто встать и сказать: «У меня уже есть все, что надо для жизни». Что теперь дальше, дорогие товарищи, родители, управляющие, начальники, воспитатели, психотерапевты? Что теперь? Вот с этого момента начинается вызов, начинается неготовая, создаваемая вами самими жизнь.
   Зачем этим интересоваться и чего можно достичь? Можно достичь осознавания, что в каждый момент времени у вас есть все, что нужно для каждого момента времени. Если вы заняли такую позицию, вы можете принимать все жизненные сценарии как роль, которую можно сыграть. Многие часто спрашивают: «А что, надо во все играть?» В смысле притворяться, в смысле лицедействовать. Я говорю: «Нет. Зачем?»
   Шахматист играет в шахматы. Разве кто-нибудь скажет ему: ты артист, ты играешь, изображаешь, обманываешь. Он играет в шахматы. Человек, играющий в социальную жизнь, как шахматист, он что, притворяется? Нет! Он просто видит доску, фигуры, противника, расстановку сил. Поскольку все сценарии построены по спортивному принципу (мы в такой цивилизации живем), ты, естественно, либо побеждаешь, либо проигрываешь. Оказывается, человека сюда забросили участвовать в бесконечных соревнованиях. Жизнь как спорт. Я не хочу такой жизни.
   Я в театре 20 лет проработал и 20 лет получал одну и ту же нахлобучку. В каждом театре, где я работал, меня вызывали директор с главным режиссером или с представителем партийной организации и говорили: «Игорь Николаевич, вы хороший режиссер, но вы не живете жизнью коллектива». Я отвечал: «Я в этом коллективе работаю, а живу в другом совсем коллективе. Почему я должен жить здесь?»
   Есть то, что называется частной жизнью. Частная жизнь есть, и без нее нет субъекта. Так вот, в частной жизни играть не надо. Потому что – это и есть вы. Это единственное место, где все ваше собственное. Тут у вас выбор был: с кем дружить, с кем общаться неформально, кого любить, кого ненавидеть и т.д.

Прекрасный частный мир

   Свой частный мир вы можете организовать независимо, и никто вас не накажет за то, что вы отбором занимаетесь. Вот если вы будете отбирать, кому руководить, то тогда скажут: нет!
   Вы там солист, в частной жизни, а вот вся остальная жизнь – она не ваша, и в нее надо играть. Чтобы вас не смущало слово «играть», давайте скажем так: с этим надо работать. Конечно, мой жизнерадостный оптимизм не означает, что это так легко, просто. Нет!
   Я еще раз повторяю: жизнь может быть и мучительной. Но если не она вас, а вы ее, то эта тяжесть или мука не раздавливает, потому что это только сопротивление материала, сопротивление обстоятельств и прочего вашему замыслу. Ибо замысел жизни может быть только личным, персональным, интимным, субъективным.
   Субъективный – еще недавно было весьма ругательное слово. Но это же самое прекрасное – субъективное, имеющее право на существование не в качестве грез, – хотя и грезы имеют право на существование, – а в качестве замысла. Замысел – это всегда субъективное. Его нельзя доказывать логическим путем.
   Почему вы так нарисовали картину?
   Почему так изваяли скульптуру?
   Симфонию написали?
   Раз жизнь мне дали, так почему я не могу ее сделать произведением собственного искусства?
   А дальше идет вопрос, кто талантливее, кто скульптуру будет создавать, кто симфонию.
   Невозможный замысел – это коллективный замысел жизни. Потому что коллективный замысел жизни – тонкое насилие, конвенция, туда частную жизнь никак не встроить. Тогда частная жизнь отпадает, мы уже говорили: человек перестает быть нужным самому себе.
   Таков момент необходимого растождествления с той частью всего, что называется жизнью, которая не имеет отношения к моей субъективности, которая мне дана и которая все время почему-то хочет меня обломать.
   Она все время зовет меня: «На старт!» – а в конце раздает призы или, наоборот, не дает призов, потому что я прибежал последним. Вот с этой жизнью надо работать, а чтобы с ней работать творчески, нужно иметь замысел.

Великий замысел жизни

   Допустим, мы вспомнили свои подростковые годы, наполнили их рациональным осмыслением и, не дожидаясь, пока у нас будет «все, что нужно для жизни», решили начать жить, чтобы не она нами жила. Я не знаю, как это лучше по-русски сказать. Часто не человек живет жизнью, а жизнь живет человеком.
   Понимаете? Жизнь человека переломала, раздавила, обтесала, то есть он по отношению к жизни фигура страдательная, а она – что-то мистическое, таинственное, беспощадное. А надо наоборот, чтобы это я жил, можно еще и с ней, с жизнью, – ну, это вопрос любви, взаимного желания.
   Давайте это все вспомним и скажем себе: «У меня уже все есть, что нужно для жизни».
   А что нужно для жизни? Исчерпывающий список очень простой, он из двух предметов: Я и Жизнь. Больше для жизни ничего не нужно. Я порождаю замысел, я добываю соответствующие знания, как его (замысел) реализовать.
   У меня есть предмет обожания – жизнь. И я начинаю свою самодеятельность. Другой вопрос, что это взаимодействие тоже бывает разное, то есть вы можете всю жизнь – всю свою частную жизнь – провести в борьбе с жизнью.
   Когда я говорю «прожить жизнь» – это относится к частной жизни. Другой субъективной жизни нет.
   Когда я работал со спортсменами, бегунами, мне удавалось помочь некоторым получить большой приз простым приемом. Я говорил: «Ты, когда бежишь, не думай о том, сколько времени бежишь, там человек сидит и меряет, он тебе скажет после финиша. Забудь!» Они забывали – и на сотую, на две сотых улучшали результат.
   Так и с той жизнью, которая не частная, – есть люди, которые специально изучают, регистрируют, объявляют результат.
   Итак, замысел зависит только от вас. Никакой психоанализ, никакие родительские запечатки, никакие матрицы, никакие соционические типы, никакие астрологические прогнозы ничего вам не скажут про то, какой у вас должен быть замысел жизни и должен ли он быть вообще.
   Замысел может родиться только тогда, когда вы разорвали предопределенность, вышли из ситуации, в которой неясно, где вы, а где ваша жизнь. Либо это любовный замысел по отношению к миру, либо это любовный замысел по отношению к себе, либо это попытка найти взаимность… Это творчество.
   Когда есть замысел жизни, появляется возможность действительного саморазвития, самосовершенствования, вообще всякие истинные «само» появляются только в этом случае. Пока жизнь меня живет, какие тут «само»? Кричу: «Сам, я сам прожил свою жизнь!» Свою? Какую свою? Жил жизнью своего поколения, жизнью своего клана, жизнью своих товарищей по работе, своего предприятия. Какую свою?
   Выясняется, что очень многие люди не живут даже свою семейную жизнь. Они живут жизнь образцовой семьи, жизнь советской семьи, жизнь несчастной (счастливой) семьи.
   Есть люди, которые прекрасно понимают, как навязать людям под названием «жизнь» то, что нужно в данный момент государству. Если человек не вспоминает про субъекта и его достоинство, про то, что смысл существования человека есть он сам, и если его самого нет, – легко можно им управлять.
   Нужно постоянно помнить, чувствовать, что у нас все для жизни есть сразу, ибо сразу есть жизнь и есть Я. Именно поэтому у управляющих возникает такая негативная реакция на словосочетание: технология жизни.
   Мы часто говорим, что в экстремальных условиях нужно помочь людям разработать технологию поведения. А разве жизнь, которая нас живет, – это не постоянная экстремальная ситуация по отношению к субъекту? Постоянная. Даже если у субъекта четыреста миллионов годового дохода. Богатые действительно плачут.
   Весь СНГ, не отрываясь от телевизора, смотрел «Богатые тоже плачут». Что в этом пенсионерке, всю жизнь проработавшей секретарем-машинисткой, что ей до этой Марианны? Так она же, если не узнает продолжения, ночь спать не будет.