Страница:
Дальше возникла проблема: а как полюбить этого человека теперь, если он такой вот? Это же не означает, что нужно реализовать все. Я же не хочу попасть в компанию насильников, убийц. Я хочу попасть в компанию, где Моцарт, Бах. И вот тут что-то случилось. Я не могу найти этих слов.
Я посмотрел на тех, в чьей компании хочу оказаться, и увидел в них людей, в которых тоже все есть. Во Франциске Ассизском тоже есть садомазохист какой-нибудь. Но они эти свои места куда-то приспособили так, что получился другой результат…
И тут со мной случилась любовь. Любовь – это и есть то, что из всего объема делает чудо. Это было вторым осознаванием. Помните, как у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Полюбив, вы открываете, что весь этот материал любовь может превратить и воплотить во что угодно. А если нет любви, тогда все в руках социума. Все определяется тем, в каком социально-психологическом мире человек родился, какое воспитание получил, какие обстоятельства. Как социум сыграл на этом, какие кнопки, клавиши он нажал, то и получилось. Нажал эти – получился начальник, эти – святой.
Если мы не верим, что каждый человек от Бога, мы попадаем в одну компанию с товарищем Прокрустом: остальных надо усовершенствовать. А раз надо усовершенствовать, то кто-то знает как. А знающий как совершенен по определению.
Если уж вы веруете в Бога (или Богу), то должны выдержать тот ужасный факт, что, полюбив человечество, не можете сделать из него заповедник: нужно любить всех. Либо вы не можете любить человечество – не в состоянии. Тогда любите своих. Тогда так и нужно говорить: я люблю своих, тех, кто вписывается в мое Мы. Тогда вы с неизбежной логикой рано или поздно попадете в конфронтацию Мы и Они.
Поэтому в серьезных духовных традициях высшим духовным достижением считается пережить себя – не познать, а пережить, – как часть человечества. Пережить себя как часть пустоты, то есть как небытие, – это самое простое. Следующее по степени – пережить себя как Мир, как все, как космос, как часть космоса. И самое невыносимо трудное – пережить себя как часть человечества, а не как часть Мы. Иначе Они все равно будут мешать. И их надо, ну, если не в концлагеря, то хотя бы вон из духовности.
Вы мне скажете: но есть же такой ход, как отказаться вообще от всякой модели будущего и сказать: вот я здесь сегодня и сейчас, и все, и больше мне ничего не нужно. Но это самообман, о котором мы уже говорили. Человек не может перестать быть человеком. Только если умрет. И то неизвестно. Значит, это просто самообман. Такое представление тоже должно быть обеспечено картиной будущего.
Была однажды замечательная статья в журнале «Знание – сила», где говорилось про эффект Епиходова. Есть люди, на которых все время «кирпичи падают», они постоянно привлекают к себе всякие несчастья. Значит, у человека какая-то поломка в механизме опережающего отражения. В норме человек, сам не осознавая почему, думает вдруг: «Я лучше полечу следующим самолетом». В норме человек на бессознательном уровне предчувствует: «Пойду-ка сегодня по той стороне улицы». И именно сегодня на той стороне улицы, где он всегда ходил, вдруг – бабах! – балкон обвалился. И т.д. В норме человек действительно создан для счастья.
Я очень люблю знаменитое выражение: «Человек предполагает, а располагает, к счастью, не он». Представьте, что все наши предположения, я имею в виду умозрительные, сбываются. Мир давно исчез бы, развалился, погиб. Но располагает, к счастью, не умозрение, а целостность наша, наша тотальность. И вот наша тотальность настолько, насколько она не покалечена или насколько мы ее подпитываем, находится в таких отношениях с реальностью, о которых мы все мечтаем. Но мы же эти отношения уже имеем.
И в этом смысле духовные традиции говорят: ты уже просветленный, просто тебе это надо пережить, и все. Вы все просветленные. Это безусловно так, потому что наша тотальность ведь все равно существует. Хоть мы и пытаемся изуродовать ее изо всех сил, как и природу, ибо тотальность – это природа человека. И при всем экологическом безобразии, которое мы устроили со своей внутренней природой, она все равно существует, она не погибла. И вряд ли погибнет. Скорее мы погибнем, я имею в виду наши материальные носители. Скорее человечество погибнет, чем сможет уничтожить природу. Это, по-моему, достаточно ясно. Это мания величия у человека. «Мы такие сильные, что можем уничтожить природу». Не волнуйтесь, в нужный момент природа уничтожит нас, не опомнимся. Природе ведь все равно, в отличие от нас. У природы нет модели будущего. А у нас она есть. Поэтому нам не все равно.
Есть такая простая притча:
– Батюшка, что будете пить: молоко или воду?
– Мне все равно, давайте молоко.
Это вот «мне все равно» – это иллюзия. Никому из нас не все равно по той простой причине, что вся ценностная структура, иерархия ценностей, согласно которой мы совершаем выборы в настоящем, плотно завязана с образом будущего.
Таким образом, у нас с вами две совершенно реальные, доступные каждому возможности. Как минимум две (я просто беру сейчас самое наглядное). Первая: всячески способствовать тотальности своего существования в мире, доверять себе, своей богоподобности. Она в таких интимных отношениях с реальностью, что наше юное сознание, которое как пацан говорит: я все знаю, я сам, сам, сам, – ну, пусть оно просто… пусть знает свое место – обслуживает наши потребности. Вторая возможность: отказаться от всего богатства отношений с реальностью и по-прежнему опираться на бытовое сознание.
Это можно выразить таким образом. Стоит дерево – можно его подрезать, придать ему такую форму, иную, то есть проделать с ним определенные манипуляции, исходя из некоего замысла. До определенного момента, пока оно остается деревом. Если эту границу перейти – оно гибнет и превращается в сухое дерево, а это уже дрова.
Так и человек. До определенного момента мы можем, вырывая из себя некоторую часть, любоваться этой частью, увлекаться ею, заниматься только ею, придавать ей различные формы, но если перейти границу – это смерть.
Мы хотим ощутить полноту бытия, в которой может раскрыться наша уникальность, не как несчастный случай, а как внутреннюю радость, как счастье. Потому что, пока мы тотальности не даем свободы, уникальность – это несчастный случай. Она жутко мешает. Хочется быть как все. Ну, что же я один такой, никто меня понять не может до конца, да я сам себя не понимаю. Если мы хотим ощутить радость и наслаждение от своей уникальности, то должны двигаться в ту сторону, где наше тотальное пребывание было бы первоосновой осознавания самих себя и мира.
Все те вооружения, тот инструментарий, который нам дан природой, социумом, эволюцией человеческого рода, – уже потом. Весь этот инструментарий нужен для решения конкретных задач, частных. Но он ни в какой степени не заменяет полноты бытия, которая проведет нас по жизни без всяких, извините, мистических заморочек. Просто вы перейдете на другую сторону улицы именно в тот момент, когда на этой упадет балкон. И скажете: «Боже, как мне повезло, совершенно случайно!»
Что нам мешает верить? Мышление. У него нет картины. У него есть описание. Пока прочтешь описание, уйдет настоящее, жизнь же не остановится на это время. Сделать это, то есть отказаться от описания, каждый сможет тогда, когда соединит два момента.
Первый – переход от узкого понимания интуиции как явления сверхсознания к пониманию ее как тотальности пребывания в мире, как сочетания жизни и бытия. Второй момент – максимальное осознавание картины будущего во всех его аспектах: желаемого, прогнозируемого, гарантированного. Если эти два действия внутренних происходят, то вы пребываете в своем «зачем?» и знаете все «как?», которые вам нужны.
Со всеми нами бывало, когда нужная книга оказывается рядом. А до этого «я ее так искал, так искал!». Был замечательный случай на сессии в Москве, году, наверное, в 1968-м. Я жил у своего приятеля-однокурсника, и мы вели философские беседы. И все говорили: жалко, Евангелия дома нет, вот Евангелие надо, надо; завтра спросим, может быть, у кого есть. Тогда с этим еще трудно было. Проходит один вечер, второй, третий. На четвертый вечер я поворачиваю голову, лежит стопка книг, и сверху Евангелие. Я говорю: «Так вот же Евангелие». – «Ой, а я совсем забыл, что оно у меня есть».
Понимаете, вот это и есть Бог в нас, это и есть бытие в нас. Это и есть наша тотальность, говоря другим языком. Это основа того, что мы называем человек, основа реальной уникальности, каждой единично взятой персональной жизни.
Жизнь так обнаруживает свою персональную значимость без ссылки на будущие поколения. И сегодняшняя, эта единственная уникальная наша жизнь обретает для нас самих подлинную значимость, когда опирается на переживание нами своего бытия, своего пребывания в мире как полноты, как совершенства, ибо бытие – совершенно. И в этом смысле сказано: мир совершенен.
Всякие иллюзии, концепции по переделке мира, говоря старинным языком, – богохульство, а говоря языком современным – просто элемент мании величия. Мир совершенен как бытие. Но это не означает, что в мире нечего делать, потому что все сделано. Наоборот, в нем колоссальный простор для любого делания, именно потому, что он совершенен как бытие.
И человек любой как бытие совершенен. И потому у него колоссальный простор не для переделывания себя в соответствии с каким-то внешним идеалом, а для раскрытия, для того, чтобы жизнь и бытие максимально приблизились друг к другу. И тогда, независимо от функциональных описаний вашей жизни, она раскрывает вам ваше же совершенство. Какой бы они ни была, она становится доро2гой, которая приводит вас к себе. Вы вдруг обнаруживаете, что вы ничем не хуже и ничем принципиально не отличаетесь от всех тех, кого боготворите, кого считаете великими. Вы точно такие же.
Знаете, когда со мной случилось это переживание?
Это было у озера в Литве. Там сосновый лес, песок, лето. Прекрасно. И во всей этой обстановке я читал очень любимого мной Раджниша, и вдруг со мной случилось это. Я смеялся восемь часов вслух и еще семь часов про себя. Я не мог остановиться. Понимаете? Мое «зачем?» оказалось абсолютно реализованным, потому что оно, оказывается, всегда было со мной. Но понадобилось двадцать лет, чтобы до этого дожить, двадцать лет учебы и почти сорок лет жизни.
И тогда у меня возникло желание каким-то образом поспособствовать тому, чтобы это произошло у каждого человека, не у избранных, не в эзотерических там кругах, – ведь мы все такие.
У нас у всех по факту пребывания в мире есть интимная связь с совершенством как таковым. Мы имеем совершенство в себе, и мир в себе имеем, как бытие. Нас отвлекает от этого механическая жизнь. Кажется, что раз жизнь несовершенна с точки зрения наших желаний, то и бытие несовершенно. Но бытие совершенно, оно с жизнью совсем в других отношениях. Если жить, а не гнаться за ускользающим титулом чемпиона или рыдать, приняв титул проигравшего, а идти к самому себе, то вы можете любую форму в жизни наполнить собой. Своим содержанием. Собой. И все время сближать, уничтожать разрыв между жизнью и бытием. И все больше и больше ощущать полноту бытия, что позволяет совершенно иначе относиться даже к очень драматической истории своей жизни. Разве у тех людей, которых мы возводим на пьедестал, разве у них с детства молочные реки, кисельные берега? Они жили не менее трудной жизнью.
Франциск Ассизский прожил труднейшую жизнь… Наша жизнь по сравнению с его – вообще сахар. Но это же не помешало ему пребывать в бытии и ощущать совершенство мира, любить Бога, разговаривать с животными и птицами и вообще быть… Это не помешало Папе Римскому встать из своего кресла и пойти к нему навстречу. Вот это настоящая сила. Это то, для чего мы родились, то, что нам дано.
Нам дано быть человеком. Нам не всегда дано жить по-человечески, это обстоятельства времени и места. Но быть человеком нам дано. И если вы в свою картину будущего поместите себя радующегося, счастливого во всей полноте бытия, то найдете эту дорогу «как?».
Если же в картине будущего у вас страдательный образ проигравшего в социальных гонках, вы не найдете этого бытия, хоть будете рядом с самим Буддой или Христом. Ибо сказано: «Можно прожить тысячу лет рядом с Буддой, выполнять все его указания, и ничего не произойдет».
Мы все этого вроде бы хотим. Но все наше социальное всячески этого избегает. Ибо социальное – значит уничтожение уникальности; к сожалению, пока социум, человечество как социальный организм не может состоять из уникальных. Оно не знает: как это? как тогда жить?
Поэтому жизнь социальная требует уничтожения уникальности. Чем вы менее уникальны в жизни, тем больше у вас шансов на успех. И бытие, оно там вот тоскует и просит, дух тоскует и все время недоволен, потому что бытие требует реализации уникальности. И это можно решить. К этому можно прийти. Тогда не вообще будет валить валом любая информация, а будет та заветная приходить, и учителя, и книжки – все что угодно, и голоса (кому это угодно). Но все будет идти в «одну кассу», как говорил мой Учитель. Он говорил: «За все в жизни нужно платить. И весь вопрос в том – ты выбрал кассу или сам не знаешь, куда уходят твои капиталы?»
Потому что единственные реальные деньги, которые есть у человека, – это его жизнь. Это золотой фонд: годы, часы, минуты, секунды, мгновения нашей жизни. Вот этим мы платим. Если платим в кассу бытия – мы совершенны. Мы движемся к реализации своего совершенства или уже пребываем в нем. А если мы это разбрасываем в разные другие места, то у нас и жизнь не получается, а уж про бытие и говорить не приходится. Какое там бытие? Что вы говорите, Игорь Николаевич? Жрать нечего.
Таким образом, у нас что получилось? У нас получились два основных «зачем?». Одно связано с раскрытием своей уникальности через понимание, осознавание, переживание того, что механическая жизнь – это не все, что дано человеку, а только часть пребывания в мире. Есть еще нечто, что мы назвали бытием, полнотой реализации, полнотой пребывания, тотальностью. Второе «зачем?» – чтобы жить лучше! Вот тут и ловушка. Что такое жить лучше? Тут обнаруживается двойственность, устремленность расщепляется, и человек теряет силы. Лучше – хуже по какому критерию?
Как предпочесть бытие, главенство бытия над жизнью, как осознать, что жизнь есть часть бытия, а не наоборот? Здесь возникает проблема веры.
Если человек религиозен, он регулярно молится. Сама по себе молитва – это сакральная деятельность, деятельность по производству смысла, а не чего-нибудь другого. Если он молится, конечно, а не торгуется с Богом – ты мне это, я тебе то.
Есть замечательная притча про купца, который попал в кораблекрушение. Взмолился, Бог ему явился. Он говорит: «Спаси меня, я церковь построю замечательную в Твою честь». Творец его спас. Но купец есть купец. Он опять плавает, опять попадает в кораблекрушение. Опять взывает к Богу, опять Бог ему является. Он говорит: «Спаси, я Тебе построю еще две церкви». Бог отвечает: «Нет, в этот раз, парень, извини. Ничего не могу сделать. Я год работал, чтобы собрать вас на этом корабле».
У человека может быть свой замысел, а у Бога – свой.
А вера зачем? Как только «зачем?» – это прожить, так сразу соревнование, так сразу разговоры о моральности-аморальности, хорошем – плохом, о правильном – неправильном. До хрипоты люди спорят на протяжении стольких веков, понаписали кучу книг, произнесли море речей, и ничего не изменилось по существу. И не может измениться, ибо такая жизнь – это механическая часть нашей целостности. Это типическое, а не уникальное в нас. И для такой жизни достаточно иметь только инструменты, и то понадобятся далеко не все.
А сейчас жизнь такая сложная, что понадобились экстрасенсорные возможности, сиддхи, всякое разное другое, инопланетяне. Почему? Да потому, что жить совсем трудно. Невозможно просто прожить, жизнью надо жить, а не проживать ее. Нужно привлекать такие идеологии, которые бы хоть как-то выдернули меня, вас.
В полноте бытия таких проблем просто не существует, когда жизнь – это средство, твоя собственная, не чужая, в тебе самом – средство. Либо движение навстречу к себе бытийному, либо реализация этой встречи – реализация твоей бытийной полноты и уникальности. Тогда, во-первых, она, при всех трудностях, сложностях, боли, занимает то место, которое должна занимать – ни больше, ни меньше. А во-вторых, вы будете эффективнее, потому что вы и она – это не одно и то же.
Грубо говоря, вы перестанете быть параноиком, который весь завязан на одном: я умру, я умру, я умру, надо спешить, надо спешить, дети подрастают. Коридорчик такой, а в конце лампочка под названием «счастливое будущее будущих поколений».
Есть знаменитая притча.
Жили два принца. Один отказался от своей половины государства, которая ему была завещана, и ушел в странствующие монахи. А второй стал царем. Прошел год, они встретились. Царь говорит своему брату: «Ты герой, гигант духа. Пожертвовал всем ради истины».
Он говорит: «Да какой я герой, я расчетливый эгоист. Я променял дерьмо на алмаз. Вот ты герой».
Мы все герои. Мы хотим вырваться из этого, а сами – как лошадь в шорах. Хотим вырваться, и что-то нам все время мешает. «Ну ладно. Ну, вот еще это я сделаю, это сделаю, а потом начну жить духовной жизнью».
Ничего не получится, вы так и будете дергаться, если не произойдет главный момент поворота событий – нахождение бытия. То есть пока вы не растождествитесь, говоря грубым словом, с такой жизнью, вы не найдете себя, вы будете все время находить эту свою жизнь, с которой вы отождествились. Точно так же, пока вы не растождествились с сознанием, вы не найдете себя, потому что везде будете находить свои мысли, свое сознание. Это и есть то, что порождает страдание. Бесконечно порождает.
Потому что меня нет. Есть сознание и жизнь. А кто я такой? Вы что, сможете обнаружить себя в своем сознании? Нет, не обнаружите. Вы сможете обнаружить себя в своей жизни? Нет. Вы там обнаружите Иванова Ивана Ивановича или Иванову Татьяну Сидоровну, родившуюся тогда-то, там-то, и т.д. Вы можете обнаружить биографию личности, социального существа, функциональные заслуги, реализацию биологических программ, социальных. А себя как уникальность вы там не обнаружите.
Вот эта возможность родиться бытийно – это и есть, строго говоря, просветление, когда человек себя самого обнаруживает как бытие. И тогда он говорит: спасибо тебе, жизнь, за то, что была такой, какой была, потому что ты меня довела до этого места.
«И сжег он то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжег». Почему в духовных сообществах манипуляции с прошлым запрещены? И вопрос «что было бы, если?..» – считается просто абсурдным. Было бы то, что было бы. Самая большая эзотерическая истина: то, что происходит, – происходит, а что не происходит – не происходит.
Куда направлена ваша устремленность? Если вы сами не сможете сделать поворот от полной зашоренности механической жизнью к поиску себя в бытии – никто вам не поможет. Никакие книги, никакие самые совершенные учителя, гуру, никакие вековые традиции – никто. Помощь уже оказана изначально. Вы родились. Это и есть помощь. Вы пребываете в мире – это и есть помощь. Это и есть благодать. Протяни руку – вот она, вот она. Она не где-то там, она здесь, сейчас, теперь.
Но поиск себя в бытии требует усилия. Иногда это очень больно. Потому что, когда нас делали, то есть социализировали, ни о каком бытии не могло идти речи. В нас нет соответствующих привычек, нет ничего, заготовленного для бытия. Как бы ни тяжела была наша жизнь, она нам знакома, она для нас самих предсказуема, понятна, объяснима. Мы в ней устроились, мы в ней обжились, соединены с нею переживаниями, в том числе и негативными, но переживаниями. Мы с ней сплавлены.
А тут говорят:
– Выйди из поезда.
– Зачем?
– Да там целый мир!
– Да? Как интересно! Здорово! А что, и Будда там, и Христос? И Магомет? Ну, я выйду на следующей остановке.
– Остановки не будет. Надо прыгать.
– Прыгать? А если я ноги поломаю?
Да, хорошо в окошко посмотреть. Как прекрасен этот мир, посмотри…
Ой, приехали. Похороны. Так и не вышел из вагончика.
Ничего не произойдет само собой. Надо прыгнуть. А что такое прыгнуть? Это значит сделать внутреннее усилие, довериться, поверить: есть еще что-то, кроме того, что называется жизнью в смысле личной истории. Надо, чтобы это было ценным, чтобы это было включено в картину будущего. Вот и ответ на все «как?».
Человек говорит: да, очень интересно. Ходит на лекции, на занятия, тратит на это деньги, медитирует, совершает обряды, но ничего не происходит. Почему? Потому что переход на качественно другую ступень бытия не включен в картину будущего, а значит, не имеет ценности. Поэтому лучше после смерти. Все хорошее будет после смерти. Это называется: «Не мешайте мне жить так, как я сейчас живу».
– Да, я страшно живу, ужасно живу. А вот после смерти мы займемся духовностью. Бытие… Но после. Сначала я должен получить высшее образование, заработать много денег. Дом, семья, дети, внуки. Хорошее место на кладбище, хороший памятник чтоб мне поставили, помнили чтоб все меня. А потом…
А вдруг этого «потом» не будет? А вдруг это последний раз и единственный? Потом будете шляться там…
Общалась одна женщина с голосами, потом ей явился небесный жених, – действительно реальный контакт, все проверили, он ей биографию рассказал, нашли в архивах. Мальчиком его отдали в монастырь. Там он прожил жизнь, умер. Сейчас болтается на втором уровне в качестве бестелесной сущности, не реализовал свою уникальность. Теперь пристает к тем, кто живет, чтобы через них как-то что-то.
1. Если вы хотите усовершенствовать, улучшить эту свою жизнь, вам нужна простая конструктивная психология. Знание социальной динамики, ролевых особенностей социального поведения. Карнеги и прочие, прочие. Вы будете эффективны потому, что не станете забивать себе голову «сопутствующими товарами» типа медитации. Это сопутствующие товары, для функциональной жизни не предназначенные.
2. Если вы хотите бытия, хотите уникальности, – прыгайте. Спрыгните с поезда механической жизни. Он прекрасно катится и без вас, что поразительно. И от вас действительно мало что зависит по отношению к такой жизни. Это социальные условия, производительные силы.
Но бытие – оно же ваше. И никто вам его не даст, и никто у вас его не забирал. Это ваш личный поступок. И зависит он только от вас, больше ни от кого, даже от Господа Бога, не зависит! Потому что он все уже дал! Это не то, что надо заработать или достигнуть и поэтому можно отложить. Это есть сегодня, сейчас, у каждого. Не хотите – это лично ваше событие, ваше личное отношение к бытию.
Если вы не прыгнули, не вошли в то, что вам дано – в эту самую бытийную полноту, – все остальное, ребята… В какой бы экзотической упаковке оно ни было – не поможет. Потому что поводья держит и узду натягивает жизнь. И пока вы не сядете на ее место, вся эта упряжка будет катиться туда, куда жизни надо, а не туда, куда вы хотите. И тогда можно говорить: а как же свобода воли? И придумывать концепции на эту тему. Какая свобода воли, о чем речь? В бытии не надо концепций, там сразу чувствуешь, что у тебя есть свобода воли. Потому что там есть ты.
Вы должны быть кучером, а жизнь – лошадью, и это не вопрос социальной вооруженности. Это вопрос внутреннего поступка, внутреннего проживания.
Единственное технологическое звено, которое мне удалось сформулировать, – это то, что вся манипуляция настоящая состоит в образе будущего. Почему дети, которые так борются со своими родителями, со временем становятся так на них похожи? И делают то же самое со своими детьми, забыв, как это им не нравилось? Потому что социальное наследование идет именно по картине будущего. Картинка-то от мамы с папой. Своей-то не появилось. И тогда получается это знаменитое: «Ну что же тут поделаешь? Ничего уж тут не поделаешь, уж такая тут ситуация».
Я посмотрел на тех, в чьей компании хочу оказаться, и увидел в них людей, в которых тоже все есть. Во Франциске Ассизском тоже есть садомазохист какой-нибудь. Но они эти свои места куда-то приспособили так, что получился другой результат…
И тут со мной случилась любовь. Любовь – это и есть то, что из всего объема делает чудо. Это было вторым осознаванием. Помните, как у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Полюбив, вы открываете, что весь этот материал любовь может превратить и воплотить во что угодно. А если нет любви, тогда все в руках социума. Все определяется тем, в каком социально-психологическом мире человек родился, какое воспитание получил, какие обстоятельства. Как социум сыграл на этом, какие кнопки, клавиши он нажал, то и получилось. Нажал эти – получился начальник, эти – святой.
Если мы не верим, что каждый человек от Бога, мы попадаем в одну компанию с товарищем Прокрустом: остальных надо усовершенствовать. А раз надо усовершенствовать, то кто-то знает как. А знающий как совершенен по определению.
Если уж вы веруете в Бога (или Богу), то должны выдержать тот ужасный факт, что, полюбив человечество, не можете сделать из него заповедник: нужно любить всех. Либо вы не можете любить человечество – не в состоянии. Тогда любите своих. Тогда так и нужно говорить: я люблю своих, тех, кто вписывается в мое Мы. Тогда вы с неизбежной логикой рано или поздно попадете в конфронтацию Мы и Они.
Поэтому в серьезных духовных традициях высшим духовным достижением считается пережить себя – не познать, а пережить, – как часть человечества. Пережить себя как часть пустоты, то есть как небытие, – это самое простое. Следующее по степени – пережить себя как Мир, как все, как космос, как часть космоса. И самое невыносимо трудное – пережить себя как часть человечества, а не как часть Мы. Иначе Они все равно будут мешать. И их надо, ну, если не в концлагеря, то хотя бы вон из духовности.
Образ будущего
Есть внутренняя обусловленность, а есть – внешняя. Так вот, внешнему обусловливанию вы подвержены тем больше, чем меньше осознаете свой образ будущего. Тогда вы принимаете какой-нибудь красивый образ будущего, который в вас отзывается, но идет извне. И вы не пытаетесь даже понять, каким образом он стыкуется или не стыкуется с вашим внутренним образом. Естественно, вы привязаны к этому образу, к человеку-автору этого образа будущего, потому что будущее не в ваших руках, а в руках учения, гуру, психолога, вождя, учителя. В этом месте рождается простор для манипуляций.Вы мне скажете: но есть же такой ход, как отказаться вообще от всякой модели будущего и сказать: вот я здесь сегодня и сейчас, и все, и больше мне ничего не нужно. Но это самообман, о котором мы уже говорили. Человек не может перестать быть человеком. Только если умрет. И то неизвестно. Значит, это просто самообман. Такое представление тоже должно быть обеспечено картиной будущего.
Была однажды замечательная статья в журнале «Знание – сила», где говорилось про эффект Епиходова. Есть люди, на которых все время «кирпичи падают», они постоянно привлекают к себе всякие несчастья. Значит, у человека какая-то поломка в механизме опережающего отражения. В норме человек, сам не осознавая почему, думает вдруг: «Я лучше полечу следующим самолетом». В норме человек на бессознательном уровне предчувствует: «Пойду-ка сегодня по той стороне улицы». И именно сегодня на той стороне улицы, где он всегда ходил, вдруг – бабах! – балкон обвалился. И т.д. В норме человек действительно создан для счастья.
Я очень люблю знаменитое выражение: «Человек предполагает, а располагает, к счастью, не он». Представьте, что все наши предположения, я имею в виду умозрительные, сбываются. Мир давно исчез бы, развалился, погиб. Но располагает, к счастью, не умозрение, а целостность наша, наша тотальность. И вот наша тотальность настолько, насколько она не покалечена или насколько мы ее подпитываем, находится в таких отношениях с реальностью, о которых мы все мечтаем. Но мы же эти отношения уже имеем.
И в этом смысле духовные традиции говорят: ты уже просветленный, просто тебе это надо пережить, и все. Вы все просветленные. Это безусловно так, потому что наша тотальность ведь все равно существует. Хоть мы и пытаемся изуродовать ее изо всех сил, как и природу, ибо тотальность – это природа человека. И при всем экологическом безобразии, которое мы устроили со своей внутренней природой, она все равно существует, она не погибла. И вряд ли погибнет. Скорее мы погибнем, я имею в виду наши материальные носители. Скорее человечество погибнет, чем сможет уничтожить природу. Это, по-моему, достаточно ясно. Это мания величия у человека. «Мы такие сильные, что можем уничтожить природу». Не волнуйтесь, в нужный момент природа уничтожит нас, не опомнимся. Природе ведь все равно, в отличие от нас. У природы нет модели будущего. А у нас она есть. Поэтому нам не все равно.
Есть такая простая притча:
– Батюшка, что будете пить: молоко или воду?
– Мне все равно, давайте молоко.
Это вот «мне все равно» – это иллюзия. Никому из нас не все равно по той простой причине, что вся ценностная структура, иерархия ценностей, согласно которой мы совершаем выборы в настоящем, плотно завязана с образом будущего.
Таким образом, у нас с вами две совершенно реальные, доступные каждому возможности. Как минимум две (я просто беру сейчас самое наглядное). Первая: всячески способствовать тотальности своего существования в мире, доверять себе, своей богоподобности. Она в таких интимных отношениях с реальностью, что наше юное сознание, которое как пацан говорит: я все знаю, я сам, сам, сам, – ну, пусть оно просто… пусть знает свое место – обслуживает наши потребности. Вторая возможность: отказаться от всего богатства отношений с реальностью и по-прежнему опираться на бытовое сознание.
Полнота бытия
Когда мы осознаем жизнь не как движение от цели к цели, не как реализацию потребностей в иерархической борьбе мотивов, а как пребывание в мире, как бытие, – становится ясно, что даже самый изощренный интеллект и самосознание приносят нам пользу ровно настолько, насколько поддерживают и развивают тотальность нашего существования в мире.Это можно выразить таким образом. Стоит дерево – можно его подрезать, придать ему такую форму, иную, то есть проделать с ним определенные манипуляции, исходя из некоего замысла. До определенного момента, пока оно остается деревом. Если эту границу перейти – оно гибнет и превращается в сухое дерево, а это уже дрова.
Так и человек. До определенного момента мы можем, вырывая из себя некоторую часть, любоваться этой частью, увлекаться ею, заниматься только ею, придавать ей различные формы, но если перейти границу – это смерть.
Мы хотим ощутить полноту бытия, в которой может раскрыться наша уникальность, не как несчастный случай, а как внутреннюю радость, как счастье. Потому что, пока мы тотальности не даем свободы, уникальность – это несчастный случай. Она жутко мешает. Хочется быть как все. Ну, что же я один такой, никто меня понять не может до конца, да я сам себя не понимаю. Если мы хотим ощутить радость и наслаждение от своей уникальности, то должны двигаться в ту сторону, где наше тотальное пребывание было бы первоосновой осознавания самих себя и мира.
Все те вооружения, тот инструментарий, который нам дан природой, социумом, эволюцией человеческого рода, – уже потом. Весь этот инструментарий нужен для решения конкретных задач, частных. Но он ни в какой степени не заменяет полноты бытия, которая проведет нас по жизни без всяких, извините, мистических заморочек. Просто вы перейдете на другую сторону улицы именно в тот момент, когда на этой упадет балкон. И скажете: «Боже, как мне повезло, совершенно случайно!»
Что нам мешает верить? Мышление. У него нет картины. У него есть описание. Пока прочтешь описание, уйдет настоящее, жизнь же не остановится на это время. Сделать это, то есть отказаться от описания, каждый сможет тогда, когда соединит два момента.
Первый – переход от узкого понимания интуиции как явления сверхсознания к пониманию ее как тотальности пребывания в мире, как сочетания жизни и бытия. Второй момент – максимальное осознавание картины будущего во всех его аспектах: желаемого, прогнозируемого, гарантированного. Если эти два действия внутренних происходят, то вы пребываете в своем «зачем?» и знаете все «как?», которые вам нужны.
Со всеми нами бывало, когда нужная книга оказывается рядом. А до этого «я ее так искал, так искал!». Был замечательный случай на сессии в Москве, году, наверное, в 1968-м. Я жил у своего приятеля-однокурсника, и мы вели философские беседы. И все говорили: жалко, Евангелия дома нет, вот Евангелие надо, надо; завтра спросим, может быть, у кого есть. Тогда с этим еще трудно было. Проходит один вечер, второй, третий. На четвертый вечер я поворачиваю голову, лежит стопка книг, и сверху Евангелие. Я говорю: «Так вот же Евангелие». – «Ой, а я совсем забыл, что оно у меня есть».
Понимаете, вот это и есть Бог в нас, это и есть бытие в нас. Это и есть наша тотальность, говоря другим языком. Это основа того, что мы называем человек, основа реальной уникальности, каждой единично взятой персональной жизни.
Жизнь так обнаруживает свою персональную значимость без ссылки на будущие поколения. И сегодняшняя, эта единственная уникальная наша жизнь обретает для нас самих подлинную значимость, когда опирается на переживание нами своего бытия, своего пребывания в мире как полноты, как совершенства, ибо бытие – совершенно. И в этом смысле сказано: мир совершенен.
Всякие иллюзии, концепции по переделке мира, говоря старинным языком, – богохульство, а говоря языком современным – просто элемент мании величия. Мир совершенен как бытие. Но это не означает, что в мире нечего делать, потому что все сделано. Наоборот, в нем колоссальный простор для любого делания, именно потому, что он совершенен как бытие.
И человек любой как бытие совершенен. И потому у него колоссальный простор не для переделывания себя в соответствии с каким-то внешним идеалом, а для раскрытия, для того, чтобы жизнь и бытие максимально приблизились друг к другу. И тогда, независимо от функциональных описаний вашей жизни, она раскрывает вам ваше же совершенство. Какой бы они ни была, она становится доро2гой, которая приводит вас к себе. Вы вдруг обнаруживаете, что вы ничем не хуже и ничем принципиально не отличаетесь от всех тех, кого боготворите, кого считаете великими. Вы точно такие же.
Знаете, когда со мной случилось это переживание?
Это было у озера в Литве. Там сосновый лес, песок, лето. Прекрасно. И во всей этой обстановке я читал очень любимого мной Раджниша, и вдруг со мной случилось это. Я смеялся восемь часов вслух и еще семь часов про себя. Я не мог остановиться. Понимаете? Мое «зачем?» оказалось абсолютно реализованным, потому что оно, оказывается, всегда было со мной. Но понадобилось двадцать лет, чтобы до этого дожить, двадцать лет учебы и почти сорок лет жизни.
И тогда у меня возникло желание каким-то образом поспособствовать тому, чтобы это произошло у каждого человека, не у избранных, не в эзотерических там кругах, – ведь мы все такие.
У нас у всех по факту пребывания в мире есть интимная связь с совершенством как таковым. Мы имеем совершенство в себе, и мир в себе имеем, как бытие. Нас отвлекает от этого механическая жизнь. Кажется, что раз жизнь несовершенна с точки зрения наших желаний, то и бытие несовершенно. Но бытие совершенно, оно с жизнью совсем в других отношениях. Если жить, а не гнаться за ускользающим титулом чемпиона или рыдать, приняв титул проигравшего, а идти к самому себе, то вы можете любую форму в жизни наполнить собой. Своим содержанием. Собой. И все время сближать, уничтожать разрыв между жизнью и бытием. И все больше и больше ощущать полноту бытия, что позволяет совершенно иначе относиться даже к очень драматической истории своей жизни. Разве у тех людей, которых мы возводим на пьедестал, разве у них с детства молочные реки, кисельные берега? Они жили не менее трудной жизнью.
Франциск Ассизский прожил труднейшую жизнь… Наша жизнь по сравнению с его – вообще сахар. Но это же не помешало ему пребывать в бытии и ощущать совершенство мира, любить Бога, разговаривать с животными и птицами и вообще быть… Это не помешало Папе Римскому встать из своего кресла и пойти к нему навстречу. Вот это настоящая сила. Это то, для чего мы родились, то, что нам дано.
Нам дано быть человеком. Нам не всегда дано жить по-человечески, это обстоятельства времени и места. Но быть человеком нам дано. И если вы в свою картину будущего поместите себя радующегося, счастливого во всей полноте бытия, то найдете эту дорогу «как?».
Если же в картине будущего у вас страдательный образ проигравшего в социальных гонках, вы не найдете этого бытия, хоть будете рядом с самим Буддой или Христом. Ибо сказано: «Можно прожить тысячу лет рядом с Буддой, выполнять все его указания, и ничего не произойдет».
Мы все этого вроде бы хотим. Но все наше социальное всячески этого избегает. Ибо социальное – значит уничтожение уникальности; к сожалению, пока социум, человечество как социальный организм не может состоять из уникальных. Оно не знает: как это? как тогда жить?
Поэтому жизнь социальная требует уничтожения уникальности. Чем вы менее уникальны в жизни, тем больше у вас шансов на успех. И бытие, оно там вот тоскует и просит, дух тоскует и все время недоволен, потому что бытие требует реализации уникальности. И это можно решить. К этому можно прийти. Тогда не вообще будет валить валом любая информация, а будет та заветная приходить, и учителя, и книжки – все что угодно, и голоса (кому это угодно). Но все будет идти в «одну кассу», как говорил мой Учитель. Он говорил: «За все в жизни нужно платить. И весь вопрос в том – ты выбрал кассу или сам не знаешь, куда уходят твои капиталы?»
Потому что единственные реальные деньги, которые есть у человека, – это его жизнь. Это золотой фонд: годы, часы, минуты, секунды, мгновения нашей жизни. Вот этим мы платим. Если платим в кассу бытия – мы совершенны. Мы движемся к реализации своего совершенства или уже пребываем в нем. А если мы это разбрасываем в разные другие места, то у нас и жизнь не получается, а уж про бытие и говорить не приходится. Какое там бытие? Что вы говорите, Игорь Николаевич? Жрать нечего.
Таким образом, у нас что получилось? У нас получились два основных «зачем?». Одно связано с раскрытием своей уникальности через понимание, осознавание, переживание того, что механическая жизнь – это не все, что дано человеку, а только часть пребывания в мире. Есть еще нечто, что мы назвали бытием, полнотой реализации, полнотой пребывания, тотальностью. Второе «зачем?» – чтобы жить лучше! Вот тут и ловушка. Что такое жить лучше? Тут обнаруживается двойственность, устремленность расщепляется, и человек теряет силы. Лучше – хуже по какому критерию?
Как предпочесть бытие, главенство бытия над жизнью, как осознать, что жизнь есть часть бытия, а не наоборот? Здесь возникает проблема веры.
Если человек религиозен, он регулярно молится. Сама по себе молитва – это сакральная деятельность, деятельность по производству смысла, а не чего-нибудь другого. Если он молится, конечно, а не торгуется с Богом – ты мне это, я тебе то.
Есть замечательная притча про купца, который попал в кораблекрушение. Взмолился, Бог ему явился. Он говорит: «Спаси меня, я церковь построю замечательную в Твою честь». Творец его спас. Но купец есть купец. Он опять плавает, опять попадает в кораблекрушение. Опять взывает к Богу, опять Бог ему является. Он говорит: «Спаси, я Тебе построю еще две церкви». Бог отвечает: «Нет, в этот раз, парень, извини. Ничего не могу сделать. Я год работал, чтобы собрать вас на этом корабле».
У человека может быть свой замысел, а у Бога – свой.
Две модели жизни
Есть две принципиально разные модели жизни. Они существовали всегда, во все времена, и связаны именно с вашим «зачем?». Зачем я здесь? Я здесь для того, чтобы прожить свою жизнь как можно лучше и удачнее по критериям социума. Как только – главное прожить, так сразу «во имя». Так просто прожить нельзя. Нужно только «во имя». Во имя своих детей, во имя счастья страны, народа, для спасения человечества. То есть сразу нужна идеология, потому что без нее ничего не получается.А вера зачем? Как только «зачем?» – это прожить, так сразу соревнование, так сразу разговоры о моральности-аморальности, хорошем – плохом, о правильном – неправильном. До хрипоты люди спорят на протяжении стольких веков, понаписали кучу книг, произнесли море речей, и ничего не изменилось по существу. И не может измениться, ибо такая жизнь – это механическая часть нашей целостности. Это типическое, а не уникальное в нас. И для такой жизни достаточно иметь только инструменты, и то понадобятся далеко не все.
А сейчас жизнь такая сложная, что понадобились экстрасенсорные возможности, сиддхи, всякое разное другое, инопланетяне. Почему? Да потому, что жить совсем трудно. Невозможно просто прожить, жизнью надо жить, а не проживать ее. Нужно привлекать такие идеологии, которые бы хоть как-то выдернули меня, вас.
В полноте бытия таких проблем просто не существует, когда жизнь – это средство, твоя собственная, не чужая, в тебе самом – средство. Либо движение навстречу к себе бытийному, либо реализация этой встречи – реализация твоей бытийной полноты и уникальности. Тогда, во-первых, она, при всех трудностях, сложностях, боли, занимает то место, которое должна занимать – ни больше, ни меньше. А во-вторых, вы будете эффективнее, потому что вы и она – это не одно и то же.
Грубо говоря, вы перестанете быть параноиком, который весь завязан на одном: я умру, я умру, я умру, надо спешить, надо спешить, дети подрастают. Коридорчик такой, а в конце лампочка под названием «счастливое будущее будущих поколений».
Есть знаменитая притча.
Жили два принца. Один отказался от своей половины государства, которая ему была завещана, и ушел в странствующие монахи. А второй стал царем. Прошел год, они встретились. Царь говорит своему брату: «Ты герой, гигант духа. Пожертвовал всем ради истины».
Он говорит: «Да какой я герой, я расчетливый эгоист. Я променял дерьмо на алмаз. Вот ты герой».
Мы все герои. Мы хотим вырваться из этого, а сами – как лошадь в шорах. Хотим вырваться, и что-то нам все время мешает. «Ну ладно. Ну, вот еще это я сделаю, это сделаю, а потом начну жить духовной жизнью».
Ничего не получится, вы так и будете дергаться, если не произойдет главный момент поворота событий – нахождение бытия. То есть пока вы не растождествитесь, говоря грубым словом, с такой жизнью, вы не найдете себя, вы будете все время находить эту свою жизнь, с которой вы отождествились. Точно так же, пока вы не растождествились с сознанием, вы не найдете себя, потому что везде будете находить свои мысли, свое сознание. Это и есть то, что порождает страдание. Бесконечно порождает.
Потому что меня нет. Есть сознание и жизнь. А кто я такой? Вы что, сможете обнаружить себя в своем сознании? Нет, не обнаружите. Вы сможете обнаружить себя в своей жизни? Нет. Вы там обнаружите Иванова Ивана Ивановича или Иванову Татьяну Сидоровну, родившуюся тогда-то, там-то, и т.д. Вы можете обнаружить биографию личности, социального существа, функциональные заслуги, реализацию биологических программ, социальных. А себя как уникальность вы там не обнаружите.
Есть Я и есть моя жизнь
Растождествиться с жизнью – не значит умереть, уйти в небытие. Растождествиться с жизнью – значит родиться, обрести бытие и жить свою жизнь.Вот эта возможность родиться бытийно – это и есть, строго говоря, просветление, когда человек себя самого обнаруживает как бытие. И тогда он говорит: спасибо тебе, жизнь, за то, что была такой, какой была, потому что ты меня довела до этого места.
«И сжег он то, чему поклонялся, и поклонился тому, что сжег». Почему в духовных сообществах манипуляции с прошлым запрещены? И вопрос «что было бы, если?..» – считается просто абсурдным. Было бы то, что было бы. Самая большая эзотерическая истина: то, что происходит, – происходит, а что не происходит – не происходит.
Куда направлена ваша устремленность? Если вы сами не сможете сделать поворот от полной зашоренности механической жизнью к поиску себя в бытии – никто вам не поможет. Никакие книги, никакие самые совершенные учителя, гуру, никакие вековые традиции – никто. Помощь уже оказана изначально. Вы родились. Это и есть помощь. Вы пребываете в мире – это и есть помощь. Это и есть благодать. Протяни руку – вот она, вот она. Она не где-то там, она здесь, сейчас, теперь.
Но поиск себя в бытии требует усилия. Иногда это очень больно. Потому что, когда нас делали, то есть социализировали, ни о каком бытии не могло идти речи. В нас нет соответствующих привычек, нет ничего, заготовленного для бытия. Как бы ни тяжела была наша жизнь, она нам знакома, она для нас самих предсказуема, понятна, объяснима. Мы в ней устроились, мы в ней обжились, соединены с нею переживаниями, в том числе и негативными, но переживаниями. Мы с ней сплавлены.
А тут говорят:
– Выйди из поезда.
– Зачем?
– Да там целый мир!
– Да? Как интересно! Здорово! А что, и Будда там, и Христос? И Магомет? Ну, я выйду на следующей остановке.
– Остановки не будет. Надо прыгать.
– Прыгать? А если я ноги поломаю?
Да, хорошо в окошко посмотреть. Как прекрасен этот мир, посмотри…
Ой, приехали. Похороны. Так и не вышел из вагончика.
Ничего не произойдет само собой. Надо прыгнуть. А что такое прыгнуть? Это значит сделать внутреннее усилие, довериться, поверить: есть еще что-то, кроме того, что называется жизнью в смысле личной истории. Надо, чтобы это было ценным, чтобы это было включено в картину будущего. Вот и ответ на все «как?».
Человек говорит: да, очень интересно. Ходит на лекции, на занятия, тратит на это деньги, медитирует, совершает обряды, но ничего не происходит. Почему? Потому что переход на качественно другую ступень бытия не включен в картину будущего, а значит, не имеет ценности. Поэтому лучше после смерти. Все хорошее будет после смерти. Это называется: «Не мешайте мне жить так, как я сейчас живу».
– Да, я страшно живу, ужасно живу. А вот после смерти мы займемся духовностью. Бытие… Но после. Сначала я должен получить высшее образование, заработать много денег. Дом, семья, дети, внуки. Хорошее место на кладбище, хороший памятник чтоб мне поставили, помнили чтоб все меня. А потом…
А вдруг этого «потом» не будет? А вдруг это последний раз и единственный? Потом будете шляться там…
Общалась одна женщина с голосами, потом ей явился небесный жених, – действительно реальный контакт, все проверили, он ей биографию рассказал, нашли в архивах. Мальчиком его отдали в монастырь. Там он прожил жизнь, умер. Сейчас болтается на втором уровне в качестве бестелесной сущности, не реализовал свою уникальность. Теперь пристает к тем, кто живет, чтобы через них как-то что-то.
Чего же вы хотите
Значит, прежде всего надо разобраться в характере своей устремленности.1. Если вы хотите усовершенствовать, улучшить эту свою жизнь, вам нужна простая конструктивная психология. Знание социальной динамики, ролевых особенностей социального поведения. Карнеги и прочие, прочие. Вы будете эффективны потому, что не станете забивать себе голову «сопутствующими товарами» типа медитации. Это сопутствующие товары, для функциональной жизни не предназначенные.
2. Если вы хотите бытия, хотите уникальности, – прыгайте. Спрыгните с поезда механической жизни. Он прекрасно катится и без вас, что поразительно. И от вас действительно мало что зависит по отношению к такой жизни. Это социальные условия, производительные силы.
Но бытие – оно же ваше. И никто вам его не даст, и никто у вас его не забирал. Это ваш личный поступок. И зависит он только от вас, больше ни от кого, даже от Господа Бога, не зависит! Потому что он все уже дал! Это не то, что надо заработать или достигнуть и поэтому можно отложить. Это есть сегодня, сейчас, у каждого. Не хотите – это лично ваше событие, ваше личное отношение к бытию.
Если вы не прыгнули, не вошли в то, что вам дано – в эту самую бытийную полноту, – все остальное, ребята… В какой бы экзотической упаковке оно ни было – не поможет. Потому что поводья держит и узду натягивает жизнь. И пока вы не сядете на ее место, вся эта упряжка будет катиться туда, куда жизни надо, а не туда, куда вы хотите. И тогда можно говорить: а как же свобода воли? И придумывать концепции на эту тему. Какая свобода воли, о чем речь? В бытии не надо концепций, там сразу чувствуешь, что у тебя есть свобода воли. Потому что там есть ты.
Вы должны быть кучером, а жизнь – лошадью, и это не вопрос социальной вооруженности. Это вопрос внутреннего поступка, внутреннего проживания.
Единственное технологическое звено, которое мне удалось сформулировать, – это то, что вся манипуляция настоящая состоит в образе будущего. Почему дети, которые так борются со своими родителями, со временем становятся так на них похожи? И делают то же самое со своими детьми, забыв, как это им не нравилось? Потому что социальное наследование идет именно по картине будущего. Картинка-то от мамы с папой. Своей-то не появилось. И тогда получается это знаменитое: «Ну что же тут поделаешь? Ничего уж тут не поделаешь, уж такая тут ситуация».