Канушкин Роман. Обратный отсчет

   — Видишь, Толя, теперь ты у нас «ястреб».
   — Конечно, — усмехнулся генерал Панкратов и поднял палец к носу, — смотри, какой у меня загнутый клюв.
   — Предводитель «партии войны»… — улыбнулся Дед. — Вождь краснокожих.
   — Господи, где эти самодуры нахватались подобных ярлыков? — Дед был тогда в гостях у генерала Панкратова, они отмечали рождение второй его внучки, и хозяин разлил по стопкам ледяной водки. — Ну, Паша, как говорится, будь… Чтоб и твои тебя скорее порадовали пополнением.
   Они выпили водки, закусив домашними солеными грибами, и генерал Панкратов продолжил:
   — «Партия войны»… словно это какой-то закрытый клуб. Нет такой партии, Паша, это я могу утверждать со всей ответственностью.
   — Я и не спорю. Слушай, грибки у тебя — блеск!… Не спорю, Толя. Они очень все упрощают.
   — Совершенно верно. Нет этого, как говорится, журналистского театра, нет конкретных кукловодов, дергающих за нити… Есть определенные люди со своими взглядами на вещи, со своими сферами влияния и со своими рецептами решения проблем. И иногда, как говорится, тот или иной вектор одерживает верх.
   — Не самый удачный, судя по последним событиям. — Дед все еще продолжал улыбаться.
   — Ты так считаешь? Я вот что тебе скажу, Паша: есть главное — стратегические интересы государства, которому мы все служили. Иногда эти интересы требуют определенной жесткости, быть может, жертв. Даже искусство, как говорится, требует жертв, а здесь вещи посерьезнее. Но все это гораздо меньшее зло. И неизмеримо меньшие жертвы по сравнению с развалом и вполне возможным крушением государства. И так уже отпустили всех, кого можно, дальше некуда. Уже не просто на границах стреляют, уже на своей территории…
   — Успокойся, Толя, ты прямо как на политинформации.
   — Да нет, ты послушай… Давай нальем еще по одной, я закончу, и оставим эту тему — у меня все же праздник… Этот мятеж, поднятый в Чечне, эту войну надо довести до конца — именно из-за стратегических интересов государства. Сколько раз армию останавливали в самый последний момент? У нее буквально вырывали победу и усаживались за стол переговоров, во время которых солдаты продолжали гибнуть. Конечно, помимо стратегических интересов в этой войне присутствует и множество других, в том числе и личные интересы отдельных лиц, я ж не наивный пацан… Но вовсе не они являются определяющим фактором событий.
   — Это точно, — усмехнулся Дед, — как писали великие Карл Марс и Фридрих Сникерс, во всех действиях людей всегда будут присутствовать личные интересы…
   — Ну-ну… Ты уже разлил водку? Куда-то трубка моя подевалась… Наши миротворцы забыли, как в Чечне грабили поезда, понимаешь, как туда уходили огромные деньги, как издевались над живущими там русскими — ведь поток беженцев начался не сейчас, а еще задолго до ввода войск… Что, скажешь — не так?
   — Так, Толя, все так.
   — В мирное время колоссальный исход русского населения… Не хотите жить мирно, приходится наводить порядок силой. С использованием всей мощи российской армии. И тема переговоров может быть только одна — полная капитуляция противника. Только так могут заканчиваться подобные войны. Больше ста лет назад это показал генерал Ермолов — с некоторыми элементами можно говорить только языком силы, это единственно понятный им язык. И тогда они становятся мирными и добрыми соседями. Я не говорю о всем народе, с теми, кто хочет жить мирно, мы и говорим совсем по-другому.
   — Толя, Толя, ты же благоразумный человек. Совершенно очевидно, что эту кровавую бойню надо заканчивать.
   — Я с тобой полностью согласен. Держать там наших пацанов, как говорится, на пушечное мясо — нельзя. Эта вялотекущая война дальше просто невозможна. И бесконечные переговоры… Бойню надо заканчивать. Быстро, решительно и жестко. И единственно возможные переговоры — полная капитуляция. А вот дальше уже будем говорить.
   Дед хотел что-то возразить, но появились молодые, и хозяин тут же растаял в улыбке. В его доме был праздник, и больше они с Дедом к этой теме не возвращались.
   Прошло еще какое-то время, и в силовых ведомствах начались довольно бурные перемены, потрясли они и Генеральный штаб. Под началом команды Панкратова был разработан детальный план проведения весенней кампании с учетом всей специфики театра военных действий и анализом допущенных ошибок. Принятие этого плана — Анатолий Иванович был убежден — означало быстрое и победоносное завершение войны. И вот опять всех усаживают за стол переговоров, опять перемирие, за время которого противник, уже практически разгромленный, лишь собирается с силами, а наши солдаты продолжают гибнуть. И Виктор, словно почувствовав тайные струнки в душе своего шефа, снова начинает говорить об «одной секретной операции»… «Вы, наверное, о ней уже позабыли, Анатолий Иванович…»
   Нет, Анатолий Иванович тогда о ней не позабыл. Он помнил об операции все это время, взвешивая все «за» и «против». Но когда Виктор пришел к нему с конкретным докладом, генерал Панкратов, не выказывая особого интереса, лишь проговорил:
   — Ну, что там у тебя?..

* * *

   А кое-что у Виктора было. План секретной операции, предполагающей быстрый, ошеломляющий эффект. Но далеко не все детали этого плана Виктор выложил тогда на стол своего шефа.

* * *

   Примерно в то же время, когда Чип находился на берегу ночного моря, изучая инкрустированное лезвие навахи, азы испанского языка и радуясь веселому изобилию загорелых женских задов (или задниц?), пока алкогольный галлюциноз и наваждение, сотворенное танцем Ирланды Мари Пасс (круп породистой кобылицы? Кожа, пахнущая зноем и миндалем), не заставили его вдруг усмотреть в этих беспечных задницах некие тайные солнечные символы… примерно в то же время в Москве некоторые прагматичные люди были заняты намного более серьезными делами. Среди этих людей находился и Виктор. Именно он когда-то, во времена гораздо более романтические, принес в «Команду-18» веселую прибаутку, музыкальное ругательство, которое они переложили как «Время выпить чаю…» Каждый в «Команде-18» знал настоящие слова этого ругательства, и, если в обстановке, требующей определенного политеса, кто-нибудь пел про чай, это служило сигналом к общему веселью. Только когда Чип находился на берегу ночного моря, «Команды-18» уже не существовало, и вместе с ней прекращали существовать многие другие вещи — приходили новые времена, и они требовали новых решений. В жизни Виктора произошел перелом, оставивший ему ощущение потери и предательства и научивший его гораздо быстрее адаптироваться к изменяющимся обстоятельствам. Совершенно ясно, что мир вокруг рушился, и совершенно ясно, что на его руинах возникал другой мир, с другими правилами игры. Виктор понял, что именно сейчас, в момент всеобщей тряски, нельзя упускать шансы, иначе в наступающих переменах ему не окажется места. В своей области он был специалистом суперкласса, а это стоило немалого.
   Виктор начал действовать быстро и решительно, он делал блестящую карьеру, попутно женившись на дочери многозвездного генерала, — так он оказался в ведомстве Панкратова, и тогда как его коллеги-ровесники по «Команде-18» делались только-только капитанами, Виктор был давно уже майор, и очень близко маячило присвоение очередного воинского звания. С тех самых пор и тянулся хвостик одной незавершенной секретной операции, правда, не завершена она осталась лишь для Виктора и еще одного человека.
   Эта секретная операция, получившая довольно странное и экстравагантное название «Розы для Галины», была разработана командой генерала Панкратова, теми людьми, что впоследствии станут «ретивой молодежью».
   — Нефть, оружие, ценные бумаги… Как видите, классика, — начал генерал Панкратов. — Это всегда были самые темные сферы человеческой деятельности…
   — И самые криминальные, — усмехнулся Виктор. — Не хватает еще наркотиков.
   — Правильно, Витя, — с улыбкой согласился генерал Панкратов. — Здесь это все переплелось. Все в сумме. Вкратце и по порядку. Первое: Внешэкономбанк заморозил сейчас все валютные счета предприятий, выдав им свои валютные облигации, так называемые ВЭБовки. Это ценные бумаги! Второе — многие нефтеперерабатывающие предприятия в Чечне получили их очень и очень немало. Только грозненский «Нефтьоргсинтез» — более чем на сто миллионов долларов. Это нефть. Третье. Все, что сейчас творится в Чечне и куда она движется со своей независимостью, — ясно каждому, кто имеет, как говорится, хоть пару извилин с учетом той, на которой он сидит.
   Все рассмеялись.
   — Да уж, пиратская республика…
   Генерал Панкратов начал набивать свою трубку.
   — Курите, — предложил он собравшимся. Потом, не зажигая трубки, положил ее на стол. — Наш источник в Грозном сообщил, что режим Дудаева собирается продать часть этих ценных бумаг на иностранных рынках, конкретно — на лондонской бирже, и закупить на вырученные деньги современное оружие и средства связи. Как видите, чеченская вольница, как говорится, решила показать зубки. Итак, были нефть, ценные бумаги и вот теперь — оружие. Это, так сказать, дано. Доказывать ничего не надо.
   Все присутствующие улыбнулись.
   — Задача, — продолжил генерал Панкратов, — взять весь этот бизнес под наше крылышко с последующей его ликвидацией. Оружие-то точно, но и деньги, которые, как говорится, наши, народные, ибо создавались всей страной, неплохо бы вернуть… Я имею в виду — вернуть домой. Может быть, создать секретный фонд для некоторых наших операций. Нефть, бумаги, оружие… Такая цепочка. Конкретные детали сейчас получите. Жду решений и доклада в самое ближайшее время.

* * *

   Первая встреча Виктора и Зелимхана Бажаева состоялась в Москве на конспиративной квартире в одной из гостиниц — сталинских высоток. Виктор был представлен Зелимхану как «нужный человек из спецслужб». Он предложил чеченцам услуги — вывоз бумаг по своим каналам, продажу их через сеть имеющихся подставных фирм и закупку оружия у одного из самых известных в этом бизнесе операторов. Виктор резонно заметил, что готов использовать механизм и связи, сложившиеся десятилетиями, и что чеченцам без такой солидной и профессиональной («Я не веду дел с „левыми“ людьми», — констатировал Виктор) поддержки обойтись будет нелегко. Зелимхан согласился с его доводами, однако заявив, что никакая политическая цена за оказываемые услуги для них неприемлема. Виктор заверил его, что здесь присутствует лишь частный интерес — проценты от всех совершенных сделок. Собеседники остались довольны друг другом, однако Зелимхан добавил, что у него имеются два уточнения: первое — он предпочитает, чтобы операция проводилась поэтапно, ибо речь идет об очень больших деньгах, и второе — доставка ценных бумаг на Запад будет осуществлена по их каналам с дальнейшим постоянным присутствием представителя чеченской стороны по тем же причинам. Такая позиция встретила у Виктора понимание, и сошлись на том, что местом доставки бумаг, центром всех планируемых мероприятий, будет город Вена, находящийся в центре Европы и потому наиболее удобный.

* * *

   Виктор прибыл в Вену чудным весенним днем и сразу же направился в российское посольство, где его интересовала встреча с двумя людьми — своим коллегой, вторым секретарем посольства, и, что гораздо более важно, его женой, имеющей репутацию писаной красавицы и тонкой ценительницы необычных приключений и притом особы весьма и весьма неординарной и вхожей во многие закрытые дома. В ситуации, когда речь шла о создании секретного фонда, разработка подобного контакта представлялась просто необходимой. При себе Виктор имел паспорт, выписанный на некоего сотрудника МИДа, достаточное количество денег и фотографию любимой, но потерянной им женщины. К тому же Виктор обладал внешностью голливудской кинозвезды и манерами плейбоя, которому по роду дипломатических занятий периодически приходилось превращаться в интеллектуала. В этот же день Виктор получил все, что его интересовало в Вене, а потом они обедали вместе с секретарем посольства и его роскошной белокурой женой.
   «Вампирическая женщина», — с удовлетворением отметил Виктор. Несмотря на то что мадам Натали (ее звали Наташа) была действительно хороша, она не произвела на него особого впечатления. Наоборот, подчеркнутая вежливость, остроумие и галантность Виктора, за которыми скрывалось лишь учтивое равнодушие, затронули в сердце красавицы вамп нужные струны.
   «Дело пошло», — отметил про себя Виктор, но на предложение Натали показать ему Бельведер, Ховбург и «много всего замечательного, что вы один не найдете в этом городе», Виктор ответил вежливым отказом, сославшись на усталость и незаконченные дела.
   Через пару дней в знаменитых венских винных подвалах, многоярусных ресторанчиках, где действительно было несложно затеряться среди веселящейся толпы, он встретился с представителями чеченцев и получил первую партию ценных бумаг — она была некрупной, в два миллиона долларов.
   «Как заключил бы Седой, — вспомнил Виктор генерала Панкратова, — как говорится, пробный шар…»
   Этим же вечером облигации по каналам посольства ушли в Лондон, где были реализованы на бирже, и позже на вырученные деньги были закуплены новейшие средства связи.
   — Это не масштаб, — заявил Виктор чеченцам. — Если вам нужны серьезные вещи, давайте играть в серьезные игры.
   Груз было решено доставлять через Азербайджан. Виктор обеспечил «коридор» и, пока груз не прибыл на место, отказывался от посредников. Это произвело на чеченскую сторону определенное впечатление.
   Накануне отъезда из Вены в Москву Виктор был на приеме, устроенном российским посольством, где он встретил Натали. Среди множества женщин в роскошных нарядах Натали была в вызывающе скромном платье а-ля унисекс, которое, однако, лишь подчеркивало ее несравненную сексуальность. Она только что закончила беседу с каким-то зарубежным военным атташе, причем атташе хотел о чем-то еще ее спросить, но она удалилась так, как это (Виктор понял) могла делать только она — весело, доброжелательно и безоговорочно.
   «Интересно, — подумал Виктор, — сколько ей еще отведено играть принцессу бала?..»
   Он быстро пересек линию ее движения и, словно они расстались всего лишь пару минут назад, не здороваясь, проговорил:
   — Всех этих людей, получающих зарплату…
   Она остановилась, может быть, чуть быстрее, чтобы по-прежнему выглядеть веселой, доброжелательной и безоговорочной.
   — Всех этих людей, — он обвел рукой круг, видимо, подразумевая всех присутствующих, — стоит держать здесь всего лишь по одной причине.
   — По какой же? — Она улыбнулась.
   — По той, что здесь есть такое чудо, как вы.
   — Спасибо. — Она рассмеялась. Виктор посмотрел ей в глаза и понял, что она искала с ним встречи. Давно уже искала. — Вы всегда говорите подобные вещи незнакомым людям? Или это ваша манера здороваться?
   Что это за чудный блеск в ее глазах? Это блеск юности или каких-то капель типа «Визин»?..
   — Предпочитаете английских стилистов? — Он с улыбкой уклонился от ответа, указывая на ее платье.
   — А вы знаток. — Она кивнула. — Сколько у вас еще сюрпризов?
   — Просто люблю все эксцентричное. — Он снова мягко улыбнулся, и чуть загадочные веселые морщинки разбежались от уголков его глаз. — Мне кажется, вы тоже. Выпьем шампанского?
   — И это предложение человека, предпочитающего эксцентрику? — Он увидел в ее взгляде веселое ожидание и нутром ощутил запах, пробивающийся сквозь радостную свежесть «Кензо», — кошка, вышедшая на охоту. — Я пью текилу.
   — Понимаю. — Виктор сделал к ней шаг, несколько ближе, чем позволял обычный этикет. Она не отстранилась. — Мне кажется, что в шампанском больше шарма.
   — Только не в том, что выставили эти скупердяи. — Она наконец сделала шаг назад, быстрым и веселым жестом убрала волосы. — Любите подобные сборища?
   — Терпеть не могу. Но это огромный секрет.
   — Я знаю, где в ночной Вене много истинного шарма. Только это тоже огромный секрет.
   — Я вам не говорил, что умею незаметно исчезать с таких сборищ?
   — Не стоит монополизировать подобные навыки.
   — Только… — Он вдруг печально вздохнул, но его глаза остались совершенно равнодушными. — Через несколько часов мой самолет, и осталась пара незавершенных дел…
   — А вы опасный человек. — Она покачала головой.
   — Видите ли, в чем дело: через несколько часов мне уезжать в Москву, и я опасаюсь, что силой увезу вас с собой.
   Она рассмеялась:
   — Я умею постоять за себя.
   — Именно это меня добьет.
   — Ладно, — она вдруг взглянула на него как-то по-новому, — идемте пить шампанское. Только пообещайте, что в следующий раз одним незавершенным делом будет текила.
   — Боюсь, что это станет единственной целью моего визита в этот город.
   Утром Виктор был уже в Москве, а через несколько дней поступило сообщение, что груз благополучно прошел через Азербайджан, Дагестан и уже находится в Чечне. Они также получили подтверждение, что причитающиеся посреднические проценты уже находятся на счету одного из зарубежных банков.
   — Они клюнули, — удовлетворенно проговорил генерал Панкратов. — Приступай ко второму этапу, Витя, только смотри, чтобы улов был крупным. И чтоб они ничего не заподозрили.
   — Анатолий Иванович, было бы правильным назвать эту операцию «Чистыми руками» или «Чужими руками»…
   Панкратов пожал плечами:
   — Ты же сам настоял на таком странном названии.
   Виктор предварительно очень долго просматривал досье: интуиция подсказала, что всегда лучше оперировать человеком, имеющим тайный грешок. И он остановился на Тигране.
   Виктор решил связаться со спецслужбами одной сопредельной с Азербайджаном республики, чтобы в качестве жеста доброй воли поделиться некоторой конфиденциальной информацией.
   — Тигран, — проговорил он в телефонную трубку, — по старой дружбе, есть кое-что для вас очень интересное. Надо встретиться. Боюсь, не расплатитесь.
   Тигран был старым их коллегой, когда-то они служили все вместе, но после того как братские республики разбежались, Тигран стал сотрудником спецслужб своего молодого государства. Однако дружеские отношения и дружеская взаимовыручка между коллегами остались, по крайней мере на декларативном уровне. Тигран был специалистом высшей пробы и прекрасно мог справиться с поставленной задачей, тем более что работали они очень неплохо. Виктор весьма ценил их интеллектуальный стиль. Но у Тиграна была одна тщательно скрываемая слабость, тайный грешок. Он имел отличную семью и троих детей, однако это вовсе не мешало ему периодически потакать своей слабости. Тигран любил подглядывать. Да-да, и Виктор, просматривая его досье, улыбнулся — Тигран был вуайеристом. Высшим наслаждением для него было наблюдение за парами, совершавшими половой акт. Даже не наблюдение, Виктор поправил себя, а именно подглядывание. Самым лучшим для него было, когда оба партнера не знали, что за ними смотрят. Или хотя бы один из них. Нет, не групповой секс, впрочем, и это тоже, а именно подглядывание…
   — Ох уж эти мне восточные сладострастники, — ухмыльнулся Виктор.
   Но по всем остальным параметрам Тигран подходил для плана Виктора как нельзя лучше, потому что они были почти в приятельских отношениях («Если такое возможно между профессионалами», — подумал Виктор) и он бы ему поверил сразу. Плюс республика Тиграна уже давно находилась с Азербайджаном в состоянии войны. С Азербайджаном, через который оружие должно было идти в Чечню.
   — Тигран, — проговорил Виктор, когда они встретились, — я думаю, с ваших братишек причитается.
   — Ты не тяни, — ответил веселый черноглазый Тигран, — свои люди, ара, сочтемся.
   — Надеюсь, надеюсь…
   — Только ты меня не будешь спрашивать о нашей резидентуре здесь — все же неудобно…
   — Понимаю. Ладно, об этом позже. Видишь ли, в Лондоне некие людишки, скажем так, не совсем из братских партий закупают для Азербайджана огромное количество игрушек, боюсь, новейших… Видимо, готовятся к праздничному фейерверку. Так уж вышло, что я все про это знаю.
   — Спасибо, Виктор.
   — Да о чем разговор… Я же обещал весьма и весьма любопытные вещи.
   — Мы поговорим об этом?
   — Да, кое-что я могу тебе рассказать. Не очень бы хотелось, чтобы на наших границах баловались «стингерами» и прочей галиматьей… Вы уж там подумайте, как вам с этим поступить. А у нас в этом деле свой интерес.
   — Вот как?!
   — Да. Оружие для Азербайджана закупается на наши ценные бумаги. Валютные облигации, которые им достались после раздела. Нехорошо это, Тигран.
   — Считай, что бумаги уже у вас.
   — Тигран, мы всегда понимали друг друга. Я покажу тебе портреты, да и копии договоров о поставках в Азербайджан. Но…
   — Слушаю тебя.
   — У нас со всеми соседями равные отношения и официальных предпочтений нет.
   — О чем разговор!
   — Теперь ты мне говоришь «о чем разговор»?
   — Мы знакомы… Сколько лет?
   — Эта информация, эта утечка… ушла не от нас.
   — Это я тебе обещаю, Виктор. И еще раз спасибо.
   — Кстати, перевалочный пункт у них в Вене. Работают чеченцы. А дальше — Лондон. Так вот, именно там ты сфотографируешь ребятишек, и именно там я хотел бы получить то, что меня интересует.
   — Считай, что договорились, братишка. Кого-нибудь из ребят вашей «Команды-18» видишь?
   — Редко, жизнь пошла дурацкая.
   — Действительно дурацкая, ара…

* * *

   Следующая встреча Виктора и Зелимхана Бажаева состоялась уже в Чечне, когда обстановка накалилась и в воздухе чувствовалась приближающаяся война. Виктор, понимая, что из-за изменения ситуации чеченцы могут не решиться на крупную партию, решил сыграть ва-банк:
   — Зелимхан, мне неприятно это говорить, но ты видишь, как осложнилась обстановка. В случае прокола у нас неравный риск, вы теряете лишь деньги…
   — Хорошо. — Губы Зелимхана тронула едва заметная улыбка. — Ты отказываешься?
   — Нет. Конечно, нет. Если б не изменилась ситуация, я никогда бы не стал об этом говорить. Ты прекрасно понимаешь, кого поддерживают у нас и что все это значит.
   — Говори конкретно.
   — Словом, я хотел бы повысить наш процент. Так сказать, на адвоката… — И Виктор улыбнулся.
   Казалось, что Зелимхан ждал этого. И это сразу его успокоило — обычная человеческая жадность. Его воспитали так, что русские — всегда жадный и мелочный народ, склонный к бесплатным угощениям. Даже когда существовал союз братских народов, его воспитывали так; а потом, уже в аспирантуре, он убедился на личном примере в тяге москвичей к халяве… Виктор знал, на чем играть. Зелимхан усмотрел в его действиях не только обычную человеческую жадность, но и желание продолжать дело. Однако Виктору было глубоко наплевать на проценты, ему нужен был максимально высокий заказ.
   — Хорошо, — пообещал Зелимхан, — я посоветуюсь насчет твоего адвоката…
   «Эх, Зелимхан, — мысленно улыбнулся Виктор, — тебя воспитали в советские времена, и ты даже не заметил, что они, времена, сменились… В Москве уже никто не стремится к халяве… Это почти забытый термин. Москва старается выглядеть самым богатым, самым эгоистичным и самым жестоким городом в мире».
   — Значит, договорились? — спросил Виктор.
   — Думаю, что да.
   — Вот и прекрасно. — Виктор взглянул на часы и вдруг весело пропел:
   — Время выпить чаю…
   — Что?.. — Зелимхан в растерянности уставился на него. — Хочешь чаю? Подожди, сейчас принесут…
   — Да нет, спасибо. Это у меня… была когда-то такая поговорка.

* * *

   Виктора ждало много дел в Вене. Приятных и разных. Но самое главное, его ждал один сюрприз. Сюрприз, который будет выглядеть великолепно, но окажется роковым.

* * *

   В Вене стояла небывалая жара. Виктор снова обедал с секретарем посольства, его женой и какой-то подругой их дома. Это была их третья встреча с Натали. Она встретила его совершенно по-светски, как одного из многочисленных коллег мужа, но Виктор понял, что мяч уже почти в воротах, и штанги он не допустит. От мужа Натали требовалась помощь в осуществлении планируемых мероприятий и создании для этого в Вене благоприятных условий. Что ему требовалось от Натали, Виктор конкретно не знал. Но и его когда-то Дед научил читать знаки. Интуиция подсказывала, что Натали ему очень и очень может пригодиться. По договоренности с Зелимханом Бажаевым это будет самая крупная партия из Вены в Лондон, бумаги доставляются по дипломатическим каналам, но далее всю операцию должны будут контролировать представители чеченской стороны. Виктор согласился предоставить им все свои возможности, и единственным его условием по некоторым, так сказать, соображениям было не выводить чеченцев напрямую на торговца оружием.
   Они обедали в тихом венском кафе с почти столетней историей. Натали рассказывала о Франце Иосифе, монархе, создавшем величие Австро-Венгерской империи, о его бессоннице, причудах и любовных похождениях, о том, как изменился облик Вены за семь десятилетий его правления. Они ели традиционный венгерский суп-гуляш и венские шницели с тонкой янтарной корочкой. Муж Натали расхваливал сорта зальцбургского нива, а Натали — шоколада, и когда секретарь посольства, извинившись, отлучился на несколько минут, Виктор почувствовал как Натали скользнула ногой по внутренней части его бедра. Подруга дома ничего не видела, она одну за другой курила сигареты «Картье» и пыталась произвести впечатление на Виктора своей светской болтовней и довольно беспомощными рассуждениями об австрийской культуре. Через пару минут вернулся муж Натали: