Страница:
Мать Джеффа, которую он глубоко почитал, была настолько обычной женщиной, насколько это возможно, – очаг, дом, долг перед близкими и семья были для нее всем. И леди Мэдлин Маклахлан, воспитанная быть сдержанной, заплатила за это, по крайней мере один раз, страшную цену.
Возможно, не так уж и плохо для женщины – быть смелой и заниматься тем, к чему лежит ее душа.
Если бы его мать сумела освободиться от ожиданий общества и поступила бы так, как ей хотелось, может быть, и его жизнь была другой? Возможно, он смог бы избежать, хотя бы частично, болезненного детства и нелепой уверенности в том, что он никогда не найдет свое место в этом мире.
И все же контраст с матерью заставил его относится к такой женщине, как Анаис де Роуэн, и к таинственной женщине, которую он встретил в темноте, той ночью возле Сент-Кэтрин, как к совершенно чуждым ему. Мисс де Роуэн оказалась самой интригующей особой из всех, кого он когда-либо знал. И когда все поняли, что в приведенном Сазерлендом аргументе есть смысл, это вызвало у него некоторое замешательство.
Может ли он поехать с ней в Брюссель? Сможет ли находиться в ее компании в течение многих дней подряд? Она, конечно, буквально через пару часов начнет раздражать его своей неопытностью и тем самым, хотелось бы верить, излечит его от непреодолимого влечения.
А там…
Но что за безумие?..
Позади него за столом, сервированным к завтраку, голоса становились все громче. Они все еще спорили друг с другом, в то время как он… он спорил уже только с самим собой.
– Итак, вы полагаете, что мы должны принять ее? – добродушно проворчал Рутвейн. – Хорошо, господа. Ничто не сможет испортить моего счастья. А после свадьбы я отправлюсь домой и, вполне возможно, задержусь там на несколько месяцев.
– Я не знаю, что именно мы должны сделать, – сейчас голос Сазерленда звучал раздраженно, – но я считаю, что она пришла сюда по причине, которую сама, вероятно, даже не осознает. И если я что-нибудь узнал о ней из записей Витторио, так это то, что она никогда не сдается.
Джефф медленно повернулся, и над столом повисла тишина.
– Я думаю, что вы правы, – сказал он. – Я почувствовал это прошлой ночью – она не побеждена, а просто выжидает своего часа. А теперь я просто уверен в этом.
Сазерленд приподнялся.
– У тебя было видение, Джеффри?
– Нет. – Взгляд Джефф проскользнул по столу. – Нет. Я только что видел, как она выходит из двухколесного экипажа. Она собирается постучать молоточком в дверь.
Глава четвертая
Сазерленд провел ладонью по своим серебристым волосам.
– Итак, господа, мы приняли решение? Собираемся ли мы встретиться с мисс де Роуэн и спросить, не хочет ли она нам помочь? По крайней мере в этом деле?
– Нет, – делая шаг к двери, сказал Джефф. – Нет, я собираюсь поговорить с ней сам.
– Наедине? – уточнил Сазерленд.
Взявшись за дверную ручку, Джефф повернулся и свирепо взглянул на оставшихся.
– Кто-нибудь хочет поехать в Брюссель вместо меня?
Мужчины за столом непонимающе посмотрели на него.
– Тогда я думаю, что это касается только леди и меня, – жестко произнес он.
Джефф поспешил вниз по широкому белому водопаду мраморной лестницы, которая элегантно спускалась в сводчатое фойе клуба. Клуб с его прекрасными хрустальными люстрами, пышными коврами и коллекцией европейских пейзажей, которые украшали его затянутые шелком стены, был, пожалуй, самым шикарным во всем Лондоне.
Они построили здесь прочное наследие – он, Рутвейн и Лейзонби, и во многих отношениях это был самый успешный период его жизни. Впервые он был окружен мужчинами подобными ему; мужчинами, которые верили в дело Братства. И вместе им уже удалось достичь многого.
Но он не был особенно удовлетворен всем этим.
Иногда Джеффу казалось, что его жизнь можно разделить на три главы. Было детство – мрачные, страшные годы, когда он не понимал, кто он и что с ним не так. Затем пришло то, что он считает Просвещением – время, проведенное с бабушкой в Шотландии, его формальное образование и, наконец, успешная карьера в «Макгрегор и компания».
А затем Элвин, черт бы его побрал, решил пойти в дождь на охоту, в то время как половина их маленькой йоркширской деревушки лежала в постели с лихорадкой. И так началась третья глава.
С тех пор Джефф ждет четвертой главы.
Но почему он вспомнил об этом сейчас, стоя как потерянный у подножия главной лестницы? У мисс де Роуэн нет для него ответов. И вряд ли она в состоянии догадаться, какими могут быть его вопросы.
Но она где-то ждала и заслужила учтивой встречи.
Дежурный лакей сообщил ему, что леди действительно прибыла, спросила преподобного мистера Сазерленда и была сопровождена в книгохранилище клуба, частную библиотеку, которая была закрыта для публики.
В силу того, что их прикрытием служила организация, занимающаяся изучением естественных наук, – не совсем ложная крыша, – в Общество Сент-Джеймс часто допускались посторонние, даже женщины, для посещения библиотек, архивов и отдела древних рукописей. Коллекция была обширной и размещались в полдюжине роскошно обставленных читальных залов, располагавшихся по всей территории штаб-квартиры Общества.
Частная библиотека, содержащая самые ценные книги, которой пользовались члены Общества и их гости, находилась в небольшой уютной комнате. Дверь была открыта, и Джефф задержался на несколько мгновений в полумраке и тишине коридора, просто наблюдая за тем, как мисс де Роуэн перемещается по комнате.
Купаясь в косых лучах утреннего солнца, элегантная молодая женщина едва ли походила на богиню плодородия, с которой он познакомился прошлым вечером. Мисс де Роуэн бродила вдоль одной из книжных полок, иногда останавливалась, вытаскивала том, открывала, просматривала и засовывала его обратно, словно ничто не могло ей угодить.
Сегодня она была одета в шелковое платье для прогулок ярко-синего цвета, отделанное черным атласным кантиком, а масса ее темных волос была подобрана в таком свободном беспорядке, что казалось, она сделала это машинально. Эта сомнительная прическа была увенчана маленькой шляпкой, лихо сдвинутой на ухо, украшенной тремя черными перьями, синими рюшами и черными ленточками. Для завершения ансамбля на ее запястье весело болталась черная бархатная сумочка на шелковом шнуре с кисточкой.
Она точно не была красавицей, да и платье, пожалуй, было более ярким, чем требовала мода. Но шляпка – ох, эта шляпка намекала на некую дерзость. В целом же это было захватывающее дух прекрасное видение.
С тихим вздохом она поставила на место последний из просматриваемых ею томов.
– Лорд Бессетт, прошу вас, не держите меня в неведении, – сказала она, не глядя на него. – Интересно, вы все еще сердитесь на меня?
– Разве имеет значение, сержусь я или нет? – спросил он.
Она снова вздохнула, повернулась и встала перед ним.
– Хочу, чтобы вы поняли: я не из тех глупых девиц, которые поднимают шум ради забавы, – ответила она. – Да, это имеет значение. Вы что, действительно так решили прошлой ночью? Что я не вернусь? Что это была шутка?
Джефф уже не был уверен в том, что он решил.
– Мисс де Роуэн, могу я спросить, почему вы оказались в такой странной ситуации?
– Прошу прощения? – Она приподняла свои раскосые черные брови. – В какой ситуации?
Он тщательно взвешивал свои слова, поскольку ему было просто необходимо разобраться в некоторых вещах.
– Вы должны понимать, что ваш вчерашний поступок мог подвергнуть вашу репутацию серьезной опасности, – сказал он. – Хорошо воспитанная незамужняя дама…
– …не показывает свою сорочку и лодыжки на публике? – закончила она, скромно сжав руки и вытянув их перед собой. – Но я знаю, чего требует церемония и какое значение придает ей ваш Священник. Я сделала то, что было в моих силах. Я пошла на компромисс. Я не… бесстыдная, лорд Бессетт. Во всяком случае, не в общепринятом смысле.
Джефф попытался не хмуриться.
– Если вы собирались довести эту глупость до конца, вам нужно было сначала встретиться с преподобным мистером Сазерлендом и…
– …и дать ему шанс отказать мне прямо?
– …и попросить о специальном разрешении.
Она сделала шаг по направлению к нему – руки все еще сжаты, на запястье качается черная бархатная сумочка.
– Нужно начать, чтобы кто-то продолжил, лорд Бессетт. – Ее голос звучал слишком хрипло, чтобы ему было комфортно с ней. – Женщина не может рассчитывать на то, что к ней будут относиться как к равной, если она вынуждена обратиться за особой милостью. Кроме того, мы оба знаем, что в церемонии четко указано: поручитель должен представить своего кандидата во время инициации – ритуала, который датируется седьмым веком. Традиция – все для Братства. Я не собиралась быть той, кто нарушит ее… не больше, чем мне пришлось.
– Я знаю, что значит для нас традиция, мисс де Роуэн, – сказал он, смягчив тон. – Но я также знаю, какое значение имеет репутация для молодой леди в Англии. Возможно, времена немного изменились для незамужних дам с хорошим воспитанием. Но в основном все остается по-прежнему.
– Честно говоря, лорд Бессетт, в отношении воспитания мне нечем похвастаться, – спокойно ответила мисс де Роуэн. – По одной линии у меня торговцы, а по другой – длинная череда мошенников, бездельников и повес. Вообще-то в юности мой отец работал сыщиком уголовного полицейского суда. В тех редких случаях, когда он посещал дома джентльменов, он, как правило, пользовался входом для прислуги. Вы это знали? Нет, не думаю.
Он не знал.
– Хорошо, если он и работал сыщиком, то лишь потому, что это был его выбор, – мягко возразил он. – Ему не нужно было зарабатывать на жизнь.
Она опустила подбородок и с упреком взглянула на него.
– Значит, если мужчина снисходит до работы, то это – благородная жертва, а если женщина пытается заняться тем же, то это ради забавы? – предположила она. – Да, у моего отца есть навязчивая идея относительно правосудия. Он видел, как революционеры сожгли заживо его отца, и это оставило в нем огромный след на всю жизнь. А если бы я последовала по его стопам, то могла бы сделать только хуже.
Джефф прищурился.
– Вы это так понимаете?
Она слегка пожала плечами.
– Однако я вижу, что ваша забота обо мне – вопрос проблематичный, – продолжила она. – Мы оба знаем, что в Братстве клянутся кровью хранить тайну. И что раньше все вы видели куда больше, чем пару красивых лодыжек. Но оставим в стороне ритуалы. Вы решили встретиться со мной, потому что я вам нужна?
– Да, – ответил он. – Это так.
Она двинулась вдоль одного из кожаных диванов, остановилась и медленно, почти чувственно провела пальцем по мраморному бюсту Парменида, который стоял на маленьком столике позади него. Он не мог отвести от нее глаз. И сегодня, не испытывая наплыва гнева и эмоций, эта женщина казалась ему странно знакомой.
Он был почти уверен, что уже встречал ее раньше, но, порывшись в памяти, ничего не нашел. Должно быть, ошибся. Она никогда не растворится в толпе жеманных, бледных красоток. И никогда не будет женщиной, которую сможет забыть мужчина, когда-нибудь познакомившийся с ней.
Она подняла черные глаза и уставилась на него.
– Я не уйду, лорд Бессетт, – тихо сказала она. – Я не могу так легко сдаться. Я в большом долгу перед прабабушкой и Витторио. Я хочу знать, просмотрел ли Священник мои записи. Я хочу знать, по какой причине, кроме моего пола, Общество Сент-Джеймс отказывало мне. Вы можете мне дать ответ, сэр? Или мне расположиться на вашем пороге и оставаться там до тех пор, пока не выйдет Священник? Да, предупредите его, чтобы он не думал о садах за домом и о скрытом проходе в Сент-Джеймсский парк. Я пользовалась этим трюком, когда мне было десять.
Услышав эти слова, он громко рассмеялся, представив Анаис де Роуэн, которая взяла в осаду бедного старика Сазерленда… что же, это была вполне правдоподобная картина.
– Я рада, лорд Бессетт, что вы находите меня такой занимательной, – сказала она.
– Должен признать, из вас действительно получился бы отличный собрат. – Потом он посерьезнел. – Но женщину никогда не примут в Братство. Мне жаль. Я не знаю, почему ваша прабабушка решила, что такое возможно.
– Но я сделала все, что было…
Он сделал останавливающий жест.
– И я верю вам, – сказал он. – И в записях Витторио это отражено. Он был самым сильным из наших Адвокатов в Средиземноморье. Он всегда боролся за то, во что верил, и он не был дураком.
Джефф заметил, что на ее лице возникла тень тоски.
– Да, не был. – Она замолкла, отвернулась и внезапно шагнула к окну.
Джефф никогда не отличался отзывчивостью, но все же что-то кольнуло в его груди.
– Мисс де Роуэн, – сказал он, слегка касаясь ее плеча, – я не имел в виду, что…
Она уже решительно вытирала глаза тыльной стороной запястья.
– Все в порядке, – торопливо сказала она. – Просто… он был моим родственником. Моим наставником. И я просто немного скучаю по нему, вот и все.
– Все в Братстве скучают по нему, – мягко сказал Джефф, убирая руку.
Она подняла взгляд к окну и посмотрела вниз на улицу Сент-Джеймс. Он мог видеть ее отражение, мерцающее в стекле ниже его собственного, – ее глаза, полные горя, а под ними широкий, подвижный, немного дрожащий рот.
Вместе они были как свет и тень – ее темное платье и черные локоны против его золотистых волос с рыжими прядями и ярким белым шарфом. Он не сомневался, что это было самое очевидное из их различий. Гораздо больше было тех, что глубоко спрятаны и которые намного сложнее конкретизировать.
Но он ни черта не должен обсуждать с Анаис де Роуэн. Он вообще не должен ее знать. Просто ему было нужно, чтобы она сопровождала его в Брюсселе в течение нескольких недель. Потому и согласовал это решение со своими коллегами.
А это было равносильно тому, что он хотел бы, чтобы она рассталась со своей честной репутацией.
Работать и путешествовать бок о бок с женщиной, такой живой, как она, и не узнать ее? Боже, и то и другое просто немыслимо.
Но выполнимо. Уж он постарается держать себя в руках.
Это необходимо сделать теперь, когда жизнь ребенка в опасности. Ребенок, который даже сейчас почти наверняка напуган и растерян. Хранитель Жизель Моро мертв. Девочка осталась без того, кто мог бы направлять ее – не говоря уж о том, чтобы защищать, – в самые трудные годы ее жизни, в годы, когда ей придется вступить в борьбу с этой страшной правдой о себе. Принять то, что она – другая, и то, что она проклята этим Даром, который в действительности был не даром, а именно проклятием.
Он знал, что будет с Жизель Моро, поскольку сам пережил это.
Ребенка необходимо привезти в Англию, и ей должен быть назначен новый Хранитель. Она должна быть в безопасности во время этого ужасного периода ее жизни, когда окажется очень уязвима. И если для этого было необходимо находиться рядом с Анаис де Роуэн, смотреть в эти глаза цвета горячего шоколада ежедневно за завтраком и не прикасаться к ней – тогда да. Это выполнимо. И вполне ему по силам.
Теперь она смотрела в окно, прекрасно понимая, что он наблюдает за ней. И Джефф ухватился за безобидную тему для разговора.
– Расскажите мне, каким был Витторио, – наконец попросил он.
– Старым, – сказала она с прерывистым смехом. – Настоящим тосканцем. Но я с двенадцати лет проводила с ним по несколько месяцев в году и полюбила его как дедушку. Хотя сначала… сначала я действительно не хотела ехать к нему. Но я убедилась, что он желал для меня самого лучшего.
Джефф мягко повернул ее лицом к себе.
– Хотел ли он… все это для вас? – спросил он, экспансивно раскидывая руки. – Решение было принято вашей прабабушкой, но что думал Витторио?
Она на мгновение прикрыла глаза, и он подумал, что, возможно, она просто промолчит.
– У него были опасения, – признала наконец девушка. – А у кого их нет? Но Витторио был из другой эпохи. С иным образом жизни. Мы живем в изменяющемся мире, лорд Бессетт. Даже Братство меняется, и вы стали инструментом этих перемен. Боже мой, вы объединили все записи и родословные, построили лаборатории и библиотеки и примирили некогда разветвленные группы со всего континента. Почему же вам так трудно поверить в то, что женщина как Хранитель может что-нибудь предложить?
– Женщины действительно могут предложить многое, – согласился он. – Они так всегда и делали. Например, я был обучен моей… ну, близким другом моей семьи. Шотландской провидицей. Женщиной, которая имела огромное влияние в Братстве и обладала значительной властью. Многие из наших самых сильных ватейи – женщины, и всегда ими были.
– Однако для меня здесь нет места? – Мисс де Роуэн вызывающе приподняла подбородок. – Нужно признать, что я не очень сильный ватейи, лорд Бессетт. Я умею читать Таро – прабабушка София научила меня, – и иногда я могу догадываться, что люди думают, или почувствовать их присутствие. Тем не менее я сильна, решительна и готова. Я верю в Братство золотого креста и его благородную миссию. Итак, я спрашиваю вас снова – для меня здесь есть место?
– Вы – друг Братства, мисс де Роуэн, – ответил он. – И всегда им будете. Витторио и ваша прабабушка позаботились об этом. Да, со временем, возможно, вы станете одной из тех женщин, которая обладает огромным влиянием внутри секты.
– И это… все? – подавленно спросила она. – Это и есть окончательный ответ Братства на мои долгие десять лет борьбы?
В течение некоторого времени Джефф обдумывал то, что собирается сказать, изложить свои мотивы. У него было странное ощущение, что он опускается в нечто, что казалось ему почти бездонным. Это было похоже на глубокое погружение человека, вызывающего немного шокирующие ощущения. К тому же в этих глубинах скрывалась какая-то тайна.
– Если вы не возражаете, то могли бы нам помочь.
– Я должна помочь вам? – слегка недоверчиво переспросила она. – Вы меня отвергаете и в то же время просите о помощи?
– Просто выслушайте меня, – сказал он. – А затем… можете отклонить мое предложение. Вы вправе отказаться. И я не сомневаюсь, что именно это хотел бы от вас услышать ваш отец.
– Лорд Бессетт! – Она приблизилась. – Я взрослая женщина и хорошо знаю ожидания отца. Честно говоря, у него их немного. Он мало напоминает типичного английского джентльмена.
– Он ведь не англичанин, не так ли?
– Ну и что же? – Ее лицо озарилось сардонической улыбкой. – Зато я англичанка до мозга костей. Я росла в Глостершире и Лондоне, если не считать тех нескольких месяцев в году, которые проводила в Тоскане. Но давайте вернемся к вашим ожиданиям. Так что вам от меня нужно?
Джефф задумался, как бы получше объяснить.
– Это неловко, – сказал он. – Мне нужна женщина…
Она зашлась смехом.
– Неужели? – сказала она. – С такими золотистыми волосами с бронзовым отливом и подбородком, как у вас, не думаю, что это большая проблема.
– Мисс де Роуэн…
– Это, должно быть, из-за ваших мрачных глаз, – вставила она, кружась вокруг, словно он был конем на корде в манеже. – Да, они красивы, но не вызывают обморок у женщин.
Джефф взглянул на нее сверху вниз, нарочито выгнув бровь.
– Действительно, сокрушительный удар, – проворчал он. – Но что поделаешь, таким уж я уродился.
В этот момент медленная, ленивая улыбка коснулась ее губ.
– Не скромничайте, – прожурчала она. – Судя по всему, достоинств у вас вполне достаточно.
Ему удалось улыбнуться:
– Но мы отвлеклись. Итак, позвольте мне вернуться к моему предложению. – Он кивнул в сторону кожаных диванов, стоящих друг напротив друга у камина. – Вы не могли бы присесть, мисс де Роуэн? Мне следовало предложить вам это раньше, но что-то в вас выводит меня из равновесия. Уж извините за откровенность.
– Мне говорили, что я оказываю подобный эффект на людей, – сказала она. – Ну что ж, спасибо. Я сяду. И вы наконец скажете мне, что я должна сделать для вас.
Джефф выиграл несколько минут, позвонив в колокольчик и попросив принести кофе, и мисс де Роуэн сказала, что она любит горячий, черный и очень крепкий. Как ни странно, он смог догадаться, насколько крепкий.
Ожидая, он завел унылую, но зато вполне пристойную беседу об английской погоде, о начале лондонского сезона и о здешнем светском обществе в целом.
Но мисс де Роуэн не смогла поддержать эту беседу. У нее было двойственное отношение к первой теме, она не подозревала о второй и с презрением относилась к последней – напомнив ему еще раз, что, как бы он ни старался, он не сможет относиться к ней, как к обычной женщине.
Когда кофе был разлит, он сдался и приступил к сути вопроса, почти дословно повторив рассказ Дюпона о Жизели Моро и о несвоевременной смерти ее отца.
Когда он закончил, девушка опустила пустую чашку и откинулась на спинку дивана.
– Это все в Брюсселе, – сказала она. – Городской дом, не так ли?
– Мне так сказали.
– Вы сможете туда забраться?
– Забраться?
– По деревьям, – сказал она. – Трубам. Веревкам. Короче, вы все еще проворны, сэр? Или возраст призывает вас к неподвижности?
– Боже мой, мисс де Роуэн! – Джефф был оскорблен. – Мне нет еще и тридцати. Я еще на что-то способен, уверяю вас.
– Хорошо, вы можете взять меня с собой в Брюссель, – ответила она. – Ведь вы направляетесь именно туда, не так ли? Иначе кто-то другой рассказал бы мне эту историю. Итак, мы поедем вместе. Я подружусь с этой женщиной – даже буду рассыпаться перед ней мелким бесом, сумею войти в доверие, – затем проскользну в детскую и открою замок на одном из окон. Ночью вы туда заберетесь – или это сделаю я, – схватите ребенка, в это время внизу будет ждать экипаж, и мы отправимся в Остенд – в два или три часа ночи.
– Вот так просто? – удивленно спросил он.
– А что вас не устраивает? – ответила она. – До побережья не больше восьмидесяти миль. Думаю, примерно в пять тридцать пойдут поезда, так что мы сможем оставить экипаж в Гленте и прибыть в порт как раз к завтраку.
– Я начинаю верить, что это дело нужно поручить вам с Лейзонби, – проворчал он. – Сообща вы вобьете гвоздь в сердце бедной женщины в два раза быстрее.
– Какой бедной женщины? – широко распахнула глаза мисс де Роуэн. – О да, я понимаю, о ком вы. О матери. Ну, как только ребенок окажется в безопасности на английской земле, вы сразу же отправите ей сообщение. Она, вероятно, ни в чем не замешана, но ее решение связаться с этим Лезанном по крайней мере подозрительно.
Джефф промолчал, но он не мог отрицать, что его посетила та же мысль. Период ее траура только-только закончился. Неужели она действительно подумывает о браке?
– Вероятно, леди находится на краю бедности, – задумчиво сказал он.
Казалось, мисс де Роуэн обдумывала это.
– Все больше причин для воссоединения ее с английской семьей, – заключила она. – Пока мы здесь, не может ли ваш Священник раскопать что-нибудь про ее семью в Колчестере? Он же специалист по генеалогии, не так ли? И рукоположенный на служение в Церкви?
– Да, – ответил Джефф.
Мисс де Роуэн хищно улыбнулась.
– Хорошо, по моему опыту, никто не сможет превзойти священника, стремящегося вырвать из рук дьявола чью-нибудь заблудшую душу, – сказала она. – И похоже, Сазерленд способен довести это дело до конца. Ему и карты в руки.
Джефф очень осторожно поставил на стол чашку с кофе.
– Ну, мисс де Роуэн, кажется, вы прекрасно все поняли, – прошептал он. – Недостает только одного.
– И чего же?
– Приглашения.
Наконец-то он заставил ее густо покраснеть.
Но по правде говоря, он собирался пригласить ее. Она была импульсивной, но отнюдь не глупой. И делала хорошо продуманные выводы. Кроме того, она предложила именно то, что сделал бы Рэнс.
Однако он не собирался следовать этому плану.
Он взглянул на нее через чайный стол.
– Мисс де Роуэн, извините за нелепый вопрос, сколько вам лет?
Она вздернула подбородок, в ее глазах играл бесенок.
– Как неделикатно, – сказала она. – Леди никогда не ответит на подобный вопрос. Правда, я только что утверждала, что не могу сказать о себе, что я леди, не так ли?
– Вероятно, вы обмолвились об этом сгоряча.
Лукавая улыбка заиграла на ее губах.
– Хорошо, – сказала она. – Мне двадцать два года, а если быть точной, то скоро исполнится.
– Вы слишком молоды, – сказал он. – Отсюда порывистость, горячность, нетерпение.
– О, надеюсь, что так, – заметила она. – Прибавьте еще оптимизм, когда в душе живет ощущение, что все возможно. А почему бы и нет, черт побери?
Джефф откинулся на спинку дивана и оценивающе посмотрел на нее.
– Позвольте мне вам кое-что объяснить, мисс де Роуэн, – мягко сказал он. – Если вы рискнете сопровождать меня в Брюссель, хорошенько подумайте о последствиях этого рискованного шага.
– Вы имеете в виду мою репутацию? – Она заставила себя слегка улыбнуться. – Я понимаю, лорд Бессетт. И между прочим, не занимаюсь поисками мужа.
Возможно, не так уж и плохо для женщины – быть смелой и заниматься тем, к чему лежит ее душа.
Если бы его мать сумела освободиться от ожиданий общества и поступила бы так, как ей хотелось, может быть, и его жизнь была другой? Возможно, он смог бы избежать, хотя бы частично, болезненного детства и нелепой уверенности в том, что он никогда не найдет свое место в этом мире.
И все же контраст с матерью заставил его относится к такой женщине, как Анаис де Роуэн, и к таинственной женщине, которую он встретил в темноте, той ночью возле Сент-Кэтрин, как к совершенно чуждым ему. Мисс де Роуэн оказалась самой интригующей особой из всех, кого он когда-либо знал. И когда все поняли, что в приведенном Сазерлендом аргументе есть смысл, это вызвало у него некоторое замешательство.
Может ли он поехать с ней в Брюссель? Сможет ли находиться в ее компании в течение многих дней подряд? Она, конечно, буквально через пару часов начнет раздражать его своей неопытностью и тем самым, хотелось бы верить, излечит его от непреодолимого влечения.
А там…
Но что за безумие?..
Позади него за столом, сервированным к завтраку, голоса становились все громче. Они все еще спорили друг с другом, в то время как он… он спорил уже только с самим собой.
– Итак, вы полагаете, что мы должны принять ее? – добродушно проворчал Рутвейн. – Хорошо, господа. Ничто не сможет испортить моего счастья. А после свадьбы я отправлюсь домой и, вполне возможно, задержусь там на несколько месяцев.
– Я не знаю, что именно мы должны сделать, – сейчас голос Сазерленда звучал раздраженно, – но я считаю, что она пришла сюда по причине, которую сама, вероятно, даже не осознает. И если я что-нибудь узнал о ней из записей Витторио, так это то, что она никогда не сдается.
Джефф медленно повернулся, и над столом повисла тишина.
– Я думаю, что вы правы, – сказал он. – Я почувствовал это прошлой ночью – она не побеждена, а просто выжидает своего часа. А теперь я просто уверен в этом.
Сазерленд приподнялся.
– У тебя было видение, Джеффри?
– Нет. – Взгляд Джефф проскользнул по столу. – Нет. Я только что видел, как она выходит из двухколесного экипажа. Она собирается постучать молоточком в дверь.
Глава четвертая
Если вы будете знать врага и будете знать себя, то не окажетесь в опасности и в ста сражениях.
Суньцзы. Искусство войны
Сазерленд провел ладонью по своим серебристым волосам.
– Итак, господа, мы приняли решение? Собираемся ли мы встретиться с мисс де Роуэн и спросить, не хочет ли она нам помочь? По крайней мере в этом деле?
– Нет, – делая шаг к двери, сказал Джефф. – Нет, я собираюсь поговорить с ней сам.
– Наедине? – уточнил Сазерленд.
Взявшись за дверную ручку, Джефф повернулся и свирепо взглянул на оставшихся.
– Кто-нибудь хочет поехать в Брюссель вместо меня?
Мужчины за столом непонимающе посмотрели на него.
– Тогда я думаю, что это касается только леди и меня, – жестко произнес он.
Джефф поспешил вниз по широкому белому водопаду мраморной лестницы, которая элегантно спускалась в сводчатое фойе клуба. Клуб с его прекрасными хрустальными люстрами, пышными коврами и коллекцией европейских пейзажей, которые украшали его затянутые шелком стены, был, пожалуй, самым шикарным во всем Лондоне.
Они построили здесь прочное наследие – он, Рутвейн и Лейзонби, и во многих отношениях это был самый успешный период его жизни. Впервые он был окружен мужчинами подобными ему; мужчинами, которые верили в дело Братства. И вместе им уже удалось достичь многого.
Но он не был особенно удовлетворен всем этим.
Иногда Джеффу казалось, что его жизнь можно разделить на три главы. Было детство – мрачные, страшные годы, когда он не понимал, кто он и что с ним не так. Затем пришло то, что он считает Просвещением – время, проведенное с бабушкой в Шотландии, его формальное образование и, наконец, успешная карьера в «Макгрегор и компания».
А затем Элвин, черт бы его побрал, решил пойти в дождь на охоту, в то время как половина их маленькой йоркширской деревушки лежала в постели с лихорадкой. И так началась третья глава.
С тех пор Джефф ждет четвертой главы.
Но почему он вспомнил об этом сейчас, стоя как потерянный у подножия главной лестницы? У мисс де Роуэн нет для него ответов. И вряд ли она в состоянии догадаться, какими могут быть его вопросы.
Но она где-то ждала и заслужила учтивой встречи.
Дежурный лакей сообщил ему, что леди действительно прибыла, спросила преподобного мистера Сазерленда и была сопровождена в книгохранилище клуба, частную библиотеку, которая была закрыта для публики.
В силу того, что их прикрытием служила организация, занимающаяся изучением естественных наук, – не совсем ложная крыша, – в Общество Сент-Джеймс часто допускались посторонние, даже женщины, для посещения библиотек, архивов и отдела древних рукописей. Коллекция была обширной и размещались в полдюжине роскошно обставленных читальных залов, располагавшихся по всей территории штаб-квартиры Общества.
Частная библиотека, содержащая самые ценные книги, которой пользовались члены Общества и их гости, находилась в небольшой уютной комнате. Дверь была открыта, и Джефф задержался на несколько мгновений в полумраке и тишине коридора, просто наблюдая за тем, как мисс де Роуэн перемещается по комнате.
Купаясь в косых лучах утреннего солнца, элегантная молодая женщина едва ли походила на богиню плодородия, с которой он познакомился прошлым вечером. Мисс де Роуэн бродила вдоль одной из книжных полок, иногда останавливалась, вытаскивала том, открывала, просматривала и засовывала его обратно, словно ничто не могло ей угодить.
Сегодня она была одета в шелковое платье для прогулок ярко-синего цвета, отделанное черным атласным кантиком, а масса ее темных волос была подобрана в таком свободном беспорядке, что казалось, она сделала это машинально. Эта сомнительная прическа была увенчана маленькой шляпкой, лихо сдвинутой на ухо, украшенной тремя черными перьями, синими рюшами и черными ленточками. Для завершения ансамбля на ее запястье весело болталась черная бархатная сумочка на шелковом шнуре с кисточкой.
Она точно не была красавицей, да и платье, пожалуй, было более ярким, чем требовала мода. Но шляпка – ох, эта шляпка намекала на некую дерзость. В целом же это было захватывающее дух прекрасное видение.
С тихим вздохом она поставила на место последний из просматриваемых ею томов.
– Лорд Бессетт, прошу вас, не держите меня в неведении, – сказала она, не глядя на него. – Интересно, вы все еще сердитесь на меня?
– Разве имеет значение, сержусь я или нет? – спросил он.
Она снова вздохнула, повернулась и встала перед ним.
– Хочу, чтобы вы поняли: я не из тех глупых девиц, которые поднимают шум ради забавы, – ответила она. – Да, это имеет значение. Вы что, действительно так решили прошлой ночью? Что я не вернусь? Что это была шутка?
Джефф уже не был уверен в том, что он решил.
– Мисс де Роуэн, могу я спросить, почему вы оказались в такой странной ситуации?
– Прошу прощения? – Она приподняла свои раскосые черные брови. – В какой ситуации?
Он тщательно взвешивал свои слова, поскольку ему было просто необходимо разобраться в некоторых вещах.
– Вы должны понимать, что ваш вчерашний поступок мог подвергнуть вашу репутацию серьезной опасности, – сказал он. – Хорошо воспитанная незамужняя дама…
– …не показывает свою сорочку и лодыжки на публике? – закончила она, скромно сжав руки и вытянув их перед собой. – Но я знаю, чего требует церемония и какое значение придает ей ваш Священник. Я сделала то, что было в моих силах. Я пошла на компромисс. Я не… бесстыдная, лорд Бессетт. Во всяком случае, не в общепринятом смысле.
Джефф попытался не хмуриться.
– Если вы собирались довести эту глупость до конца, вам нужно было сначала встретиться с преподобным мистером Сазерлендом и…
– …и дать ему шанс отказать мне прямо?
– …и попросить о специальном разрешении.
Она сделала шаг по направлению к нему – руки все еще сжаты, на запястье качается черная бархатная сумочка.
– Нужно начать, чтобы кто-то продолжил, лорд Бессетт. – Ее голос звучал слишком хрипло, чтобы ему было комфортно с ней. – Женщина не может рассчитывать на то, что к ней будут относиться как к равной, если она вынуждена обратиться за особой милостью. Кроме того, мы оба знаем, что в церемонии четко указано: поручитель должен представить своего кандидата во время инициации – ритуала, который датируется седьмым веком. Традиция – все для Братства. Я не собиралась быть той, кто нарушит ее… не больше, чем мне пришлось.
– Я знаю, что значит для нас традиция, мисс де Роуэн, – сказал он, смягчив тон. – Но я также знаю, какое значение имеет репутация для молодой леди в Англии. Возможно, времена немного изменились для незамужних дам с хорошим воспитанием. Но в основном все остается по-прежнему.
– Честно говоря, лорд Бессетт, в отношении воспитания мне нечем похвастаться, – спокойно ответила мисс де Роуэн. – По одной линии у меня торговцы, а по другой – длинная череда мошенников, бездельников и повес. Вообще-то в юности мой отец работал сыщиком уголовного полицейского суда. В тех редких случаях, когда он посещал дома джентльменов, он, как правило, пользовался входом для прислуги. Вы это знали? Нет, не думаю.
Он не знал.
– Хорошо, если он и работал сыщиком, то лишь потому, что это был его выбор, – мягко возразил он. – Ему не нужно было зарабатывать на жизнь.
Она опустила подбородок и с упреком взглянула на него.
– Значит, если мужчина снисходит до работы, то это – благородная жертва, а если женщина пытается заняться тем же, то это ради забавы? – предположила она. – Да, у моего отца есть навязчивая идея относительно правосудия. Он видел, как революционеры сожгли заживо его отца, и это оставило в нем огромный след на всю жизнь. А если бы я последовала по его стопам, то могла бы сделать только хуже.
Джефф прищурился.
– Вы это так понимаете?
Она слегка пожала плечами.
– Однако я вижу, что ваша забота обо мне – вопрос проблематичный, – продолжила она. – Мы оба знаем, что в Братстве клянутся кровью хранить тайну. И что раньше все вы видели куда больше, чем пару красивых лодыжек. Но оставим в стороне ритуалы. Вы решили встретиться со мной, потому что я вам нужна?
– Да, – ответил он. – Это так.
Она двинулась вдоль одного из кожаных диванов, остановилась и медленно, почти чувственно провела пальцем по мраморному бюсту Парменида, который стоял на маленьком столике позади него. Он не мог отвести от нее глаз. И сегодня, не испытывая наплыва гнева и эмоций, эта женщина казалась ему странно знакомой.
Он был почти уверен, что уже встречал ее раньше, но, порывшись в памяти, ничего не нашел. Должно быть, ошибся. Она никогда не растворится в толпе жеманных, бледных красоток. И никогда не будет женщиной, которую сможет забыть мужчина, когда-нибудь познакомившийся с ней.
Она подняла черные глаза и уставилась на него.
– Я не уйду, лорд Бессетт, – тихо сказала она. – Я не могу так легко сдаться. Я в большом долгу перед прабабушкой и Витторио. Я хочу знать, просмотрел ли Священник мои записи. Я хочу знать, по какой причине, кроме моего пола, Общество Сент-Джеймс отказывало мне. Вы можете мне дать ответ, сэр? Или мне расположиться на вашем пороге и оставаться там до тех пор, пока не выйдет Священник? Да, предупредите его, чтобы он не думал о садах за домом и о скрытом проходе в Сент-Джеймсский парк. Я пользовалась этим трюком, когда мне было десять.
Услышав эти слова, он громко рассмеялся, представив Анаис де Роуэн, которая взяла в осаду бедного старика Сазерленда… что же, это была вполне правдоподобная картина.
– Я рада, лорд Бессетт, что вы находите меня такой занимательной, – сказала она.
– Должен признать, из вас действительно получился бы отличный собрат. – Потом он посерьезнел. – Но женщину никогда не примут в Братство. Мне жаль. Я не знаю, почему ваша прабабушка решила, что такое возможно.
– Но я сделала все, что было…
Он сделал останавливающий жест.
– И я верю вам, – сказал он. – И в записях Витторио это отражено. Он был самым сильным из наших Адвокатов в Средиземноморье. Он всегда боролся за то, во что верил, и он не был дураком.
Джефф заметил, что на ее лице возникла тень тоски.
– Да, не был. – Она замолкла, отвернулась и внезапно шагнула к окну.
Джефф никогда не отличался отзывчивостью, но все же что-то кольнуло в его груди.
– Мисс де Роуэн, – сказал он, слегка касаясь ее плеча, – я не имел в виду, что…
Она уже решительно вытирала глаза тыльной стороной запястья.
– Все в порядке, – торопливо сказала она. – Просто… он был моим родственником. Моим наставником. И я просто немного скучаю по нему, вот и все.
– Все в Братстве скучают по нему, – мягко сказал Джефф, убирая руку.
Она подняла взгляд к окну и посмотрела вниз на улицу Сент-Джеймс. Он мог видеть ее отражение, мерцающее в стекле ниже его собственного, – ее глаза, полные горя, а под ними широкий, подвижный, немного дрожащий рот.
Вместе они были как свет и тень – ее темное платье и черные локоны против его золотистых волос с рыжими прядями и ярким белым шарфом. Он не сомневался, что это было самое очевидное из их различий. Гораздо больше было тех, что глубоко спрятаны и которые намного сложнее конкретизировать.
Но он ни черта не должен обсуждать с Анаис де Роуэн. Он вообще не должен ее знать. Просто ему было нужно, чтобы она сопровождала его в Брюсселе в течение нескольких недель. Потому и согласовал это решение со своими коллегами.
А это было равносильно тому, что он хотел бы, чтобы она рассталась со своей честной репутацией.
Работать и путешествовать бок о бок с женщиной, такой живой, как она, и не узнать ее? Боже, и то и другое просто немыслимо.
Но выполнимо. Уж он постарается держать себя в руках.
Это необходимо сделать теперь, когда жизнь ребенка в опасности. Ребенок, который даже сейчас почти наверняка напуган и растерян. Хранитель Жизель Моро мертв. Девочка осталась без того, кто мог бы направлять ее – не говоря уж о том, чтобы защищать, – в самые трудные годы ее жизни, в годы, когда ей придется вступить в борьбу с этой страшной правдой о себе. Принять то, что она – другая, и то, что она проклята этим Даром, который в действительности был не даром, а именно проклятием.
Он знал, что будет с Жизель Моро, поскольку сам пережил это.
Ребенка необходимо привезти в Англию, и ей должен быть назначен новый Хранитель. Она должна быть в безопасности во время этого ужасного периода ее жизни, когда окажется очень уязвима. И если для этого было необходимо находиться рядом с Анаис де Роуэн, смотреть в эти глаза цвета горячего шоколада ежедневно за завтраком и не прикасаться к ней – тогда да. Это выполнимо. И вполне ему по силам.
Теперь она смотрела в окно, прекрасно понимая, что он наблюдает за ней. И Джефф ухватился за безобидную тему для разговора.
– Расскажите мне, каким был Витторио, – наконец попросил он.
– Старым, – сказала она с прерывистым смехом. – Настоящим тосканцем. Но я с двенадцати лет проводила с ним по несколько месяцев в году и полюбила его как дедушку. Хотя сначала… сначала я действительно не хотела ехать к нему. Но я убедилась, что он желал для меня самого лучшего.
Джефф мягко повернул ее лицом к себе.
– Хотел ли он… все это для вас? – спросил он, экспансивно раскидывая руки. – Решение было принято вашей прабабушкой, но что думал Витторио?
Она на мгновение прикрыла глаза, и он подумал, что, возможно, она просто промолчит.
– У него были опасения, – признала наконец девушка. – А у кого их нет? Но Витторио был из другой эпохи. С иным образом жизни. Мы живем в изменяющемся мире, лорд Бессетт. Даже Братство меняется, и вы стали инструментом этих перемен. Боже мой, вы объединили все записи и родословные, построили лаборатории и библиотеки и примирили некогда разветвленные группы со всего континента. Почему же вам так трудно поверить в то, что женщина как Хранитель может что-нибудь предложить?
– Женщины действительно могут предложить многое, – согласился он. – Они так всегда и делали. Например, я был обучен моей… ну, близким другом моей семьи. Шотландской провидицей. Женщиной, которая имела огромное влияние в Братстве и обладала значительной властью. Многие из наших самых сильных ватейи – женщины, и всегда ими были.
– Однако для меня здесь нет места? – Мисс де Роуэн вызывающе приподняла подбородок. – Нужно признать, что я не очень сильный ватейи, лорд Бессетт. Я умею читать Таро – прабабушка София научила меня, – и иногда я могу догадываться, что люди думают, или почувствовать их присутствие. Тем не менее я сильна, решительна и готова. Я верю в Братство золотого креста и его благородную миссию. Итак, я спрашиваю вас снова – для меня здесь есть место?
– Вы – друг Братства, мисс де Роуэн, – ответил он. – И всегда им будете. Витторио и ваша прабабушка позаботились об этом. Да, со временем, возможно, вы станете одной из тех женщин, которая обладает огромным влиянием внутри секты.
– И это… все? – подавленно спросила она. – Это и есть окончательный ответ Братства на мои долгие десять лет борьбы?
В течение некоторого времени Джефф обдумывал то, что собирается сказать, изложить свои мотивы. У него было странное ощущение, что он опускается в нечто, что казалось ему почти бездонным. Это было похоже на глубокое погружение человека, вызывающего немного шокирующие ощущения. К тому же в этих глубинах скрывалась какая-то тайна.
– Если вы не возражаете, то могли бы нам помочь.
– Я должна помочь вам? – слегка недоверчиво переспросила она. – Вы меня отвергаете и в то же время просите о помощи?
– Просто выслушайте меня, – сказал он. – А затем… можете отклонить мое предложение. Вы вправе отказаться. И я не сомневаюсь, что именно это хотел бы от вас услышать ваш отец.
– Лорд Бессетт! – Она приблизилась. – Я взрослая женщина и хорошо знаю ожидания отца. Честно говоря, у него их немного. Он мало напоминает типичного английского джентльмена.
– Он ведь не англичанин, не так ли?
– Ну и что же? – Ее лицо озарилось сардонической улыбкой. – Зато я англичанка до мозга костей. Я росла в Глостершире и Лондоне, если не считать тех нескольких месяцев в году, которые проводила в Тоскане. Но давайте вернемся к вашим ожиданиям. Так что вам от меня нужно?
Джефф задумался, как бы получше объяснить.
– Это неловко, – сказал он. – Мне нужна женщина…
Она зашлась смехом.
– Неужели? – сказала она. – С такими золотистыми волосами с бронзовым отливом и подбородком, как у вас, не думаю, что это большая проблема.
– Мисс де Роуэн…
– Это, должно быть, из-за ваших мрачных глаз, – вставила она, кружась вокруг, словно он был конем на корде в манеже. – Да, они красивы, но не вызывают обморок у женщин.
Джефф взглянул на нее сверху вниз, нарочито выгнув бровь.
– Действительно, сокрушительный удар, – проворчал он. – Но что поделаешь, таким уж я уродился.
В этот момент медленная, ленивая улыбка коснулась ее губ.
– Не скромничайте, – прожурчала она. – Судя по всему, достоинств у вас вполне достаточно.
Ему удалось улыбнуться:
– Но мы отвлеклись. Итак, позвольте мне вернуться к моему предложению. – Он кивнул в сторону кожаных диванов, стоящих друг напротив друга у камина. – Вы не могли бы присесть, мисс де Роуэн? Мне следовало предложить вам это раньше, но что-то в вас выводит меня из равновесия. Уж извините за откровенность.
– Мне говорили, что я оказываю подобный эффект на людей, – сказала она. – Ну что ж, спасибо. Я сяду. И вы наконец скажете мне, что я должна сделать для вас.
Джефф выиграл несколько минут, позвонив в колокольчик и попросив принести кофе, и мисс де Роуэн сказала, что она любит горячий, черный и очень крепкий. Как ни странно, он смог догадаться, насколько крепкий.
Ожидая, он завел унылую, но зато вполне пристойную беседу об английской погоде, о начале лондонского сезона и о здешнем светском обществе в целом.
Но мисс де Роуэн не смогла поддержать эту беседу. У нее было двойственное отношение к первой теме, она не подозревала о второй и с презрением относилась к последней – напомнив ему еще раз, что, как бы он ни старался, он не сможет относиться к ней, как к обычной женщине.
Когда кофе был разлит, он сдался и приступил к сути вопроса, почти дословно повторив рассказ Дюпона о Жизели Моро и о несвоевременной смерти ее отца.
Когда он закончил, девушка опустила пустую чашку и откинулась на спинку дивана.
– Это все в Брюсселе, – сказала она. – Городской дом, не так ли?
– Мне так сказали.
– Вы сможете туда забраться?
– Забраться?
– По деревьям, – сказал она. – Трубам. Веревкам. Короче, вы все еще проворны, сэр? Или возраст призывает вас к неподвижности?
– Боже мой, мисс де Роуэн! – Джефф был оскорблен. – Мне нет еще и тридцати. Я еще на что-то способен, уверяю вас.
– Хорошо, вы можете взять меня с собой в Брюссель, – ответила она. – Ведь вы направляетесь именно туда, не так ли? Иначе кто-то другой рассказал бы мне эту историю. Итак, мы поедем вместе. Я подружусь с этой женщиной – даже буду рассыпаться перед ней мелким бесом, сумею войти в доверие, – затем проскользну в детскую и открою замок на одном из окон. Ночью вы туда заберетесь – или это сделаю я, – схватите ребенка, в это время внизу будет ждать экипаж, и мы отправимся в Остенд – в два или три часа ночи.
– Вот так просто? – удивленно спросил он.
– А что вас не устраивает? – ответила она. – До побережья не больше восьмидесяти миль. Думаю, примерно в пять тридцать пойдут поезда, так что мы сможем оставить экипаж в Гленте и прибыть в порт как раз к завтраку.
– Я начинаю верить, что это дело нужно поручить вам с Лейзонби, – проворчал он. – Сообща вы вобьете гвоздь в сердце бедной женщины в два раза быстрее.
– Какой бедной женщины? – широко распахнула глаза мисс де Роуэн. – О да, я понимаю, о ком вы. О матери. Ну, как только ребенок окажется в безопасности на английской земле, вы сразу же отправите ей сообщение. Она, вероятно, ни в чем не замешана, но ее решение связаться с этим Лезанном по крайней мере подозрительно.
Джефф промолчал, но он не мог отрицать, что его посетила та же мысль. Период ее траура только-только закончился. Неужели она действительно подумывает о браке?
– Вероятно, леди находится на краю бедности, – задумчиво сказал он.
Казалось, мисс де Роуэн обдумывала это.
– Все больше причин для воссоединения ее с английской семьей, – заключила она. – Пока мы здесь, не может ли ваш Священник раскопать что-нибудь про ее семью в Колчестере? Он же специалист по генеалогии, не так ли? И рукоположенный на служение в Церкви?
– Да, – ответил Джефф.
Мисс де Роуэн хищно улыбнулась.
– Хорошо, по моему опыту, никто не сможет превзойти священника, стремящегося вырвать из рук дьявола чью-нибудь заблудшую душу, – сказала она. – И похоже, Сазерленд способен довести это дело до конца. Ему и карты в руки.
Джефф очень осторожно поставил на стол чашку с кофе.
– Ну, мисс де Роуэн, кажется, вы прекрасно все поняли, – прошептал он. – Недостает только одного.
– И чего же?
– Приглашения.
Наконец-то он заставил ее густо покраснеть.
Но по правде говоря, он собирался пригласить ее. Она была импульсивной, но отнюдь не глупой. И делала хорошо продуманные выводы. Кроме того, она предложила именно то, что сделал бы Рэнс.
Однако он не собирался следовать этому плану.
Он взглянул на нее через чайный стол.
– Мисс де Роуэн, извините за нелепый вопрос, сколько вам лет?
Она вздернула подбородок, в ее глазах играл бесенок.
– Как неделикатно, – сказала она. – Леди никогда не ответит на подобный вопрос. Правда, я только что утверждала, что не могу сказать о себе, что я леди, не так ли?
– Вероятно, вы обмолвились об этом сгоряча.
Лукавая улыбка заиграла на ее губах.
– Хорошо, – сказала она. – Мне двадцать два года, а если быть точной, то скоро исполнится.
– Вы слишком молоды, – сказал он. – Отсюда порывистость, горячность, нетерпение.
– О, надеюсь, что так, – заметила она. – Прибавьте еще оптимизм, когда в душе живет ощущение, что все возможно. А почему бы и нет, черт побери?
Джефф откинулся на спинку дивана и оценивающе посмотрел на нее.
– Позвольте мне вам кое-что объяснить, мисс де Роуэн, – мягко сказал он. – Если вы рискнете сопровождать меня в Брюссель, хорошенько подумайте о последствиях этого рискованного шага.
– Вы имеете в виду мою репутацию? – Она заставила себя слегка улыбнуться. – Я понимаю, лорд Бессетт. И между прочим, не занимаюсь поисками мужа.