Карлайл Лиз. Верь только сердцу

   Лицо Джеймса покрылось красными пятнами.
   – Господи, Коул, не мог же я явиться прямиком к тебе, не поинтересовавшись прежде всего, как обстоят дела у детей. Леди Мерсер могла бы подумать, что я сдался и потерял к ним интерес. А я вовсе не намерен отказываться от своих прав!
   – Так что же вам нужно, сэр?
   – Ничего. – Джеймс поднял грузное тело со стула. – От тебя мне уже ничего не нужно, мне все ясно.
   Коул тоже встал.
   – С мальчиками все в порядке, сэр. А леди Мерсер, несмотря на вспыльчивость, похоже, любящая и заботливая мать. – Он сменил тон. – Но если я все же замечу что-нибудь неладное, можете быть уверены, сэр, молчать я не стану.
   – А вот в этом я не уверен, Коул, – проворчал Джеймс. Они направились к двери. – Очень надеюсь, что ты не попал под колдовские чары этой ведьмы. – Резко повернувшись, Джеймс подозрительно посмотрел на племянника.
   Коул постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Дядя был недалек от истины.
   – А я думал, сэр, что вы знаете меня лучше, – холодно ответил Коул.
   – И я так думал, – буркнул Джеймс. – Она не та женщина, которой ты мог бы увлечься, да? И потом, у тебя слишком твердые моральные принципы, чтобы влюбляться в таких, как она.
   – Давайте скажем так, сэр: эта леди не в моем вкусе, – ответил Коул и взялся за дверную ручку. – Смею думать, что и я не в ее вкусе.
   Последних слов Коула Дженет не расслышала. Она быстро отскочила от двери и подошла к камину. Ее переполняли чувства, в которых она не могла разобраться. В отчаянии Дженет опустилась в большое кресло. В коридоре послышался голос Джеймса, приказывавшего позвать его кучера.
   Слава Богу, он уходит.
   Скинув туфли, Дженет свернулась клубочком в кресле, испытывая сожаление и вместе с тем облегчение. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, с какой целью Джеймс направил сюда Коула. Все ясно. А вот Амхерст, похоже, не разделял замыслы дяди.
   Дженет уже давно привыкла не обращать внимания на мнение о ней света. Так почему же тогда ее так задели слова Коула о том, что она не в его вкусе? Ведь он значил для нее больше, чем светские сплетники. Тут дверь в гостиную распахнулась, и в комнату вошла Эллен. Через руку у нее было переброшено черное шелковое платье.
   – Дженет, вот ты где! Взгляни, пожалуйста, на это платье. Я расшила лиф бисером, как ты любишь. – Эллен положила платье на колени Дженет.
   Дженет оглядела платье, любуясь безупречной работой.
   – Эллен, ты не должна меня обшивать, ты же не портниха.
   Эллен приуныла.
   – Значит, тебе не нравится?
   – Эллен, сядь, пожалуйста. – Дженет указала на кресло напротив. – Ты ведь моя сестра, и мне больно видеть, что ты ведешь себя так, будто ты компаньонка.
   Дженет и Эллен не однажды спорили об этом. После замужества Дженет старалась по-прежнему относиться к своей кузине, как к члену семьи. Однако Эллен этому противилась. Но несмотря на все ее возражения, о том, чтобы Эллен одна оставалась в Килдерморе, не могло быть и речи, учитывая ее возраст и положение незамужней барышни. Дженет старалась убедить кузину, что ей нужен свой угол, буквально вытаскивала ее с собой на балы и рауты, знакомила с выгодными женихами. Однако Эллен ни на кого не обращала внимания, и ее поведение оставалось загадкой для маркизы.
   Дженет глубоко вздохнула.
   – Эллен, ты опять на меня злишься? Наверное, я сделала что-то не так и обидела тебя? Но я не знаю, в чем дело!
   – Дженет, я вовсе не сержусь. Ты просто расстроена. В этом виноват капитан Амхерст?
   – Нет, что ты!
   – Послушай, Дженет, меня не обманешь, я же вижу, что ты проявляешь к нему повышенное внимание.
   Губы Дженет скривились в вымученной улыбке.
   – Ну что ты, я совсем... – Она не закончила фразу, поскольку в гостиной появился Дональдсон. Они с Дженет обменялись понимающими взглядами.
   – К вам посетитель, миледи, – сообщил Дональдсон, покосившись на Эллен. – Это Пирсон, он принес окончательный отчет о капитане Амхерсте.
   – Послушай, Дженет, ты не перестаешь меня удивлять, – заявила Эллен после того, как Дональдсон проводил посетителя из библиотеки.
   – О чем ты, дорогая?
   – Дядя всегда хвастался, что ты тверда, как кремень. Мне, конечно, следовало предположить, что у тебя хватит ума, чтобы не доверять капитану Амхерсту.
   Дженет поднялась и подошла к окну, устремив немигающий взгляд на улицу.
   – Я никому не доверяю, – тихо произнесла она. Эллен, похоже, ее не услышала.
   – Интересно, какой следующий шаг предпримет лорд Джеймс?
   Повернувшись, Дженет посмотрела на кузину.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Лорд Джеймс явно что-то задумал.
   – Джеймс постоянно что-то замышляет с тех самых пор, как я вышла замуж за Генри. Как думаешь, какую подлость он готовит на сей раз?
   Эллен пожала плечами:
   – Наверное, он захочет опорочить тебя как женщину... и надеется на капитана Амхерста как на надежного свидетеля. Может, думает подловить тебя на каком-нибудь опрометчивом поступке?
   – Эллен, о чем ты?
   – Лорду Джеймсу явно не нравятся твои отношения с лордом Делакортом. Наверняка он верит во все небылицы и сплетни, которые распространяют о тебе и о виконте. – Эллен замолчала, сложила руки на коленях и продолжала более осторожно: – Дженет, дорогая, может, тебе и вправду лучше какое-то время не видеться с Делакортом? Вот закончится траур, тогда ты сможешь...
   – Что я тогда смогу? – с раздражением оборвала ее Дженет. – Выйти замуж за Дэвида? И ты, Брут? Ты тоже думаешь, что я отравила своего мужа?
   – Дженет, я вовсе не это имела в виду! – вскричала Эллен, вскакивая с кресла. – Меня не интересуют твои планы относительно Делакорта. Я просто предложила тебе некоторое время держаться подальше от него... и от капитана Амхерста, между прочим!
   – Ох, Эллен! – Дженет обняла кузину. – Я не умею вовремя придержать свой язычок. – Но будь уверена, я смогу держаться подальше от капитана Амхерста.
   – Надеюсь.
   Дженет слегка отстранилась и улыбнулась Эллен.
   – Неужели ты считаешь меня безнадежно неисправимой? Думаешь, я не смогу держать себя в руках? И потом, вряд ли капитан Амхерст будет проявлять ко мне повышенный интерес. У меня есть основания считать, что я вообще недостойна его внимания.
   Эллен презрительно фыркнула.
   – Он что, слишком много о себе возомнил?
   – Не знаю. Кажется, ты более в его вкусе.
   – Глупости! – возразила Эллен, следуя за Дженет, которая направилась к двери.
   – Возможно. Но мы с тобой не можем избегать его общества. Вот, например, сегодня тот редкий случай, когда он намерен присутствовать на ужине.
   К ужину Коул одевался тщательнее, чем обычно. Из-за своего нового положения он решил на время отказаться от мундира и извлек на свет цивильное платье, простое и строгое. В Кембридже щеголей не жаловали, и потом, в одежде Коул предпочитал следовать примеру отца. То есть одеваться как священник. Поэтому он облачился в однотонный серый жилет, такие же брюки и в свой лучший черный сюртук.
   Типичный приходский священник, подумал Коул, глядя на себя в зеркало. С унылым видом он порылся в массивном шкафу из орехового дерева, где слуги Дженет аккуратно разместили его вещи. Бесполезное занятие. Все его сюртуки были черными и строгими. Внезапно ему вспомнился элегантный лорд Делакорт, и Коулу захотелось хотя бы наполовину выглядеть так же изящно. Злой на самого себя, Коул с силой захлопнул дверцу шкафа, едва не прищемив кончик галстука.
   Сегодня ему предстояло присутствовать на ужине. Господи, как же он этого боялся! Разумеется, будет лорд Делакорт, этот редко пропускал ужины в доме Мерсеров. А вот он, Коул, с самого первого появления в доме изыскивал любую возможность, чтобы здесь не ужинать. Однако он уже исчерпал все уважительные причины. И значит, сегодня ему не удастся избежать зрелища волнующей красоты Дженет и тщеславия ее молодого любовника. И уж конечно, придется терпеть ухаживания Делакорта за Дженет.
   Господи, что же с ним происходит? Какое ему дело до того, с кем ужинает Дженет Роуленд? И с кем она кокетничает? Это ее дом. И она вольна делать все, что угодно. А он, Коул Амхерст, находится здесь только для того, чтобы обучать детей. Пора перестать относиться к поступкам Дженет, как ее ревнивый ухажер. Эта женщина непредсказуема, как ребенок, но она вполне способна постоять за себя.
   Резко отвернувшись от зеркала, Коул направился в классную комнату, решив, что ему не обязательно пить вино вместе с остальными в гостиной перед ужином. Лучше он проведет этот час с детьми, а вниз спустится за несколько минут до того, как будет накрыт стол.
   Коул застал Стюарта и Роберта за ужином под неусыпным наблюдением Нанны. Мальчики радостно приветствовали своего учителя, а собаки, виляя хвостами, забрались под стол. Коул опустился в кресло.
   – Тут еще пирог с почками, а я его терпеть не могу, – проворчал Роберт.
   – Ишь ты, терпеть он не может. – Нанна подвинула ближе к мальчикам кружки с молоком. – Чтобы съел все, до крошки, а то прямо сейчас отправишься в постель и останешься без пудинга!
   Роберт нахмурился, но после длительных колебаний все же принялся за пирог. Коул заговорил со Стюартом. Несколько минут они поболтали, и Коул пришел к выводу, что юный маркиз вполне спокоен и будет этой ночью крепко спать. А вот прошлая ночь прошла для Стюарта тревожно. Коул и сам почти не спал. Несколько раз за ночь он выбирался из теплой постели и прогуливался по освещенным лампами коридорам дома Мерсеров. Самое странное, что он сам не мог понять, почему так поступает. Просто его одолевало недоброе чувство присутствия в доме чего-то зловещего, слишком хорошо знакомое опытному солдату.
   В одну из таких прогулок Коул встретился с Коксом, который поднимался наверх по задней лестнице. Слуга молча кивнул ему и ушел. А уже ближе к рассвету Коул заметил Чарлза Дональдсона, дремавшего в кресле в прихожей. При звуке шагов Коула на лестнице здоровяк-шотландец мгновенно проснулся и вскочил. Взглянув друг на друга, мужчины обменялись понимающими взглядами. Затем Коул медленно вернулся наверх с ощущением того, что всех обитателей дома тревожит предчувствие опасности.
   Наверху Коул обратил внимание на то, что из-под двери комнаты юного лорда Мерсера пробивается свет. Осторожно отворив ее, Коул заглянул к Стюарту, чтобы проверить, все ли в порядке. Дверь не скрипнула. Стюарт лежал спиной к двери и при свете лампы читал книгу. Он даже не почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Утром Коул попросил Дональдсона затянуть потуже все петли, чтобы они скрипели, когда дверь открывается, или заменить их новыми. И снова при этом он встретил понимающий взгляд дворецкого.
   Сегодня, правда, Стюарт выглядел спокойнее, но, как и брат, ел без аппетита. Коулу было вполне очевидно, что его светлость разделяет некоторые опасения своей матери.
   – Нанна, мне уже невмоготу есть этот пирог, – захныкал Роберт. – Даже если я останусь без пудинга.
   Нанна оглядела тарелки мальчиков.
   – Что ж, дорогие мои, вы сами лишили себя сладкого, – неумолимо объявила она.
   Стюарт и Роберт посмотрели на Коула, словно ища у него защиты и сочувствия. Но тот молча поднялся с кресла. Во-первых, пора уже было спускаться вниз к ужину, а во-вторых, он не желал вмешиваться в методы воспитания Нанны. Недавно он узнал, что старая няня вырастила и Дженет, и Эллен, что через ее руки прошел и Чарлз Дональдсон, и большинство остальных слуг-шотландцев. Да, Нанна воспитывала мальчиков в строгости, но она искренне их любила. Коул похлопал Роберта по спине.
   – Простите, Роберт. Но вам следует встретить наказание, как подобает мужчине.
   Ужин протекал довольно скучно. Эллен Камерон бормотала что-то бессвязное, а Дженет вела себя на удивление тихо, можно сказать, она почти замкнулась в себе. Вопреки своему желанию Коул не отрывал взгляда от ее лица, хотя прилагал все усилия, чтобы этого не делать. Делакорт, похоже, также был целиком поглощен хозяйкой.
   Видимо, чувствуя неважное настроение Дженет, молодой человек постоянно брал ее за руку, заботливо ухаживал за ней, просил разрешения отведать кушанье с ее тарелки. То есть вел себя как дома. Приказывал лакею принести то одно, то другое, добавлял соуса к рыбе, перца к мясу, и все это для того, чтобы уговорить Дженет поесть. Но она все равно почти не дотронулась до еды.
   Дважды Делакорт встречался глазами с Коулом, и в смелом взгляде лорда читался вызов. Однако он тут же отворачивался и раздраженно щелкал пальцами, подзывая лакея, чтобы тот наполнил пустой бокал Дженет. Похоже, только вино маркиза и поглощала с большой охотой.
   Вскоре Коул даже проникся благодарностью к мисс Камерон за ее непрерывную болтовню. В обычной обстановке он посчитал бы ее пустомелей и болтушкой, но сегодня в напряженной атмосфере, царившей за ужином, ее болтовня по крайней мере создавала видимость светской беседы. В какую-то минуту разговор перешел от застоя в экономике к лондонскому театру. Эта тема мало интересовала Коула. Мисс Камерон заговорила о какой-то пьесе, премьера которой намечалась на конец сезона.
   – А вы что скажете, капитан Амхерст? – обратилась Эллен к Коулу. – Очень интересно, правда? Вы видели его игру? Это, безусловно, мой любимый актер.
   – Да... конечно, интересно, – пробормотал Коул. Он не расслышал, о ком идет речь, поэтому вопросительно посмотрел на Эллен. – Боюсь, я не имел такого удовольствия, мисс Камерон. Но он, без сомнения, очень талантлив.
   Взгляд Эллен затуманился, она подняла глаза к небу.
   – О да! – воскликнула она голосом, полным благоговения. – Я видела его в прошлом году в пьесе «Тит Андроник»! Очень люблю хорошие трагедии, а он играл так вдохновенно.
   Лорд Делакорт скривился.
   – Это очень жестокая пьеса, мисс Камерон. Не могу себе представить, что она будет идти целых две недели, вплоть до закрытия сезона.
   Мечтательное выражение слетело с лица Эллен.
   – Да, пьеса довольно страшная, не так ли? Пожалуй, «Око за око» больше подошла бы для закрытия сезона. – Она посмотрела на Коула. – Как вы считаете, капитан Амхерст? Вы пойдете на премьеру?
   – Эллен! – резко оборвала ее Дженет, перед которой снова стоял пустой бокал. – Могу я тебе напомнить, что этот дом все еще в трауре? Не знаю, что это на тебя нашло.
   Эллен со стуком отложила вилку.
   – Но я-то не обязана носить траур целый год! – резко ответила она.
   – Боже мой, Эллен! – Лицо Дженет раскраснелось. – Ты незамужняя. Неприлично с твоей стороны предлагать...
   Теперь уже Эллен холодно оборвала кузину:
   – Я просто имела в виду, что капитан Амхерст, возможно, будет сопровождать нас с тетей в театр, когда она вернется из Кента. Не вижу в этом ничего предосудительного.
   Коул попытался примирить женщин.
   – Я с удовольствием составлю компанию вам и вашей тете, мисс Камерон. – На самом деле у него не было никакого желания сопровождать Эллен дальше, чем до входной двери, но в эту минуту Коул с радостью проводил бы ее в преисподнюю и обратно, только бы положить конец неприятному разговору.
   Дженет посмотрела на Коула, хотя и обращалась к Эллен.
   – Уверена, что капитан Амхерст просто джентльмен. – Прищур ее глаз был холоден. – У него хороший вкус и высокие моральные принципы. Так что осмелюсь предположить, что фривольность театра ему претит... возможно, он даже считает то, что там происходит, непристойным...
   Делакорт даже поперхнулся от этих слов. А Коул резко выпрямился в кресле.
   – Спасибо, миледи, за ваше столь высокое мнение обо мне, – с легкой иронией ответил он. – Но, уверяю вас, вряд ли я достоин такой похвалы.
   – Похвалы? – Дженет глубоко вздохнула, но Делакорт не дал ей договорить и впервые за весь вечер обратился к Коулу:
   – А скажите, Амхерст, как мог богослов оставить свои занятия и пойти в армию? Должен признаться, меня это всегда интересовало.
   – Была война, милорд, – просто ответил Коул. – И я посчитал это своим долгом.
   Черт бы побрал этот долг, подумала Дженет, наблюдая за Коулом и Дэвидом, которые продолжали говорить об армии и послевоенной экономике. О да, Коул Амхерст очень трепетно относился к выполнению своего долга. И хотя обычно судьба большинства безработных солдат вызывала у Дженет глубокую тревогу, сегодня ей было на это наплевать. Пожалуй, сегодня она слишком много выпила. А, ладно, на это тоже наплевать. Дженет легонько постучала пальцами о край бокала, и слуга тут же его наполнил. Дэвид при этом оборвал свою фразу и неодобрительно посмотрел на нее. Но Дженет не обратила на это внимания и вернулась в мыслях к своему разговору с Пирсоном.
   Если бы в последнем отчете Пирсона содержалось нечто основательное, она могла бы вышвырнуть Коула из своего дома, да и вообще из своей жизни. Однако правда заключалась в том, что она начала чувствовать зависимость от Коула. Он был ей нужен.
   И это было очень опасно. Дженет медленно подняла взгляд от бокала и посмотрела на золотистые волосы Коула, на его полные, чувственные губы. С каким вкусом этот мужчина подбирает свой гардероб. Необычайно элегантная одежда и простой галстук наверняка выделяли бы его, если бы сейчас комнату заполнили лондонские модники и щеголи. Менее утонченные джентльмены одевались чересчур вычурно, а вот Коул точно знал меру.
   Он такой привлекательный. Такой соблазнительный. И у него твердые моральные принципы, как сказал Джеймс. Испытывая одновременно смущение и злость, Дженет захотелось поколотить Коула за то, что он такой правильный. Но вместо этого она осушила бокал до половины. Похоже, это лучший способ заглушить боль от осознания того, какие они разные. Может, и плохо, что Пирсон не обнаружил ничего предосудительного. Создавалось впечатление, что Коул Амхерст человек загадочный... или по крайней мере очень осторожный. Как Дженет и предполагала, Коул не испытывал нужды в деньгах. На самом деле он владел обширным поместьем, которое не было заложено или обременено долгами. Хотя, похоже, он почему-то не проявлял к нему должного интереса. После женитьбы он перестал преподавать в университете, получив при этом превосходные рекомендации, и сейчас его с удовольствием приняли бы обратно.
   В военном ведомстве капитана Амхерста считали отважным офицером и знатоком стратегии, а отсутствие заносчивости снискало ему любовь подчиненных. Пирсон подтвердил, что у Коула нет детей, он вдовец, а репутация покойной жены выше всяких похвал. Любовницы у капитана не было, он ни за кем не ухаживал. Отсутствовали любые зацепки, из-за которых его могли бы шантажировать. Короче говоря, Коул считался умным, хотя и довольно скрытным человеком, прекрасным наездником и игроком в крикет.
   Прямо-таки образец мужской добродетели. Черт бы его побрал! Дженет заставила себя не смотреть на Коула и принялась рассматривать столовое серебро, хрусталь и фарфор, хотя все это богатство для нее ничего не значило. Коул воплощал в себе все, чем она восхищалась и что хотела видеть в мужчине. Он прекрасно ей подходил, точнее, прекрасно бы подошел лет десять назад. До того, как она изменилась, до того как по воле отца попала в тот мир, в котором была не готова жить.
   Да, она выполняла свои обязанности представительницы семейства Камерон, выполняла их не хуже любой другой женщины. Стала твердой, хитрой, осторожной, и порой даже казалось, что она ничуть не лучше своего отца. Внезапно Дженет охватило желание убежать из столовой. Убежать от этой жизни, убежать от всего.
   Лакей как раз подавал сыр, когда Дженет резко поднялась и рывком отодвинула кресло.
   – Джентльмены, думаю, пора оставить вас, чтобы вы могли поговорить за портвейном, – заявила она.
   Делакорт и Коул вскинули головы. Виконт внимательно посмотрел на Дженет.
   – Но, Дженет, дорогая, – с легкой насмешкой сказал он, – только что подали последнее блюдо. Вам наверняка захочется вместе с нами...
   Дженет оборвала его резким взмахом руки.
   – Нет! – Она вопросительно посмотрела на Эллен. Кузина тоже поднялась.
   – Да, конечно, – торопливо согласилась она, с сочувственным видом протягивая руку маркизе. – Я уже больше не проглочу ни кусочка. Пойдем, Дженет, посидим в гостиной.
   Коул понятия не имел, что вынудило Дженет столь стремительно уйти из-за стола. Перспектива продолжать ужин наедине с Делакортом его отнюдь не радовала. Пока лакеи убирали нетронутые тарелки, Коул пытался тщательно разобраться в своих чувствах. Он не мог найти разумного объяснения своей враждебности к молодому виконту. Если не считать раздражавшего Коула повышенного внимания Делакорта к Дженет, виконт вел себя вполне учтиво. Тогда откуда эта неприязнь?
   Делакорт – двуличный, вероломный негодяй. Вот откуда!
   Внезапно Коул осознал, что Делакорт тоже с подозрением его разглядывает. Коул наполнил бокалы темно-красным вином и поставил бутылку на поднос. Делакорт поднял бокал.
   – За нашу прекрасную хозяйку, – произнес он, глядя на Коула поверх бокала.
   – Разумеется, за нашу хозяйку, – согласился Коул, сделал глоток и отставил бокал.
   – Не нравится вино? – беспечно поинтересовался виконт. – Или вам, Амхерст, что-то еще не по вкусу?
   – Не понимаю, о чем вы, Делакорт, – спокойно ответил Коул. – Портвейн прекрасный, да и вообще ужин был превосходным.
   – Да, у Дженет отличная кухарка, ну, разве что ее блюда слишком традиционны. И все же ей далеко до Жака, бывшего старшего повара, которого недавно уволили.
   – Неужели? – буркнул Коул, уже уставший от желания виконта во всем демонстрировать свое превосходство.
   – Разумеется. Но я имел в виду не ваши гастрономические вкусы.
   Коул почувствовал, что теряет терпение.
   – Послушайте, Делакорт, боюсь, что армия не пошла на пользу моим манерам. И, честно говоря, не люблю послеобеденные состязания в остроумии. Так что говорите прямо, что вы имеете в виду.
   Лорд Делакорт лукаво улыбнулся.
   – Отлично! Будем говорить откровенно. Я хочу сказать, что все время наблюдал за вами. А вы не отрывали от нее глаз.
   – Все равно не понимаю, о чем вы, – серьезным тоном ответил Коул. – Да и какое вам дело до того, кто на кого смотрит?
   Делакорт казался совершенно невозмутимым.
   – Я говорю о леди Мерсер, разумеется. Ведь я взял на себя обязанность... – виконт поднял глаза к нему, подыскивая нужные слова, – отстаивать ее интересы, скажем так.
   Коул едва сдерживал раздражение.
   – А на мой взгляд, Делакорт, ваше вызывающее поведение лишает вас на это права, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
   Виконт вскинул голову и рассмеялся.
   – Признаюсь, вы меня смутили, Амхерст. А я и понятия не имел, что у вас на уме.
   Приступ крайней досады охватил Коула. Господи, он едва не ляпнул лишнего, а ведь не имел ни малейшего намерения открывать свои тайны этому высокомерному щеголю. Коул медленно, глубоко вздохнул и заговорил как можно спокойнее:
   – Поймите, Делакорт, леди Мерсер и так уже достаточно настрадалась. И сейчас она просто не вынесет бессердечного предательства человека, который ей дорог.
   Краска отхлынула от лица Делакорта.
   – Прошу вас, продолжайте, Амхерст, – холодно промолвил он. – Я вас внимательно слушаю.
   – Если ваши чувства к леди Мерсер столь серьезны, как считают многие, то прошу вас, позаботьтесь хоть сколько-нибудь о ее благополучии.
   – Объяснитесь, сэр. – Голос Делакорта звучал уже откровенно враждебно. – Ваши слова звучат как обвинение.
   – Понимайте их как хотите, – буркнул Коул. Делакорт подался вперед, его красивое лицо приобрело какой-то звериный оскал.
   – Послушайте, Амхерст... можете убираться к черту, если думаете, что я способен сделать что-то во вред интересам Дженет...
   – А я говорю не о ее интересах, а о ваших, – резко оборвал его Коул, – но ваши интересы, как я недавно узнал, совсем в другом месте.
   После долгой паузы Делакорт откинулся на спинку кресла и снова взял со стола свой бокал.
   – Вы ничего не знаете о моих интересах, Амхерст, а уж тем более о том, где они.
   – Да, я мало что знаю об этом, – согласился Коул. – Но осмелюсь предположить, что если леди Мерсер узнает о вашей любовнице из «Друри-Лейн», это глубоко ранит ее сердце.
   Делакорт оторвался от бокала и с насмешкой посмотрел на Коула.
   – Это звучит как очередная угроза, Амхерст. А мне-то говорили, что вы человек тихий, занятый наукой. Значит, вы вообразили себя защитником Дженет?
   – Я вообразил только то, что вы молодой щеголь, который заботится исключительно о собственных интересах, а на благополучие других вам наплевать.
   Виконт снова рассмеялся и сделал большой глоток вина.
   – Боже мой, Коул, за такие слова мне следует вызвать вас на дуэль, – заявил он, но по всему было видно, что пыл виконта поостыл.
   – Всегда к вашим услугам, сэр. Однако это будет глупо с вашей стороны, потому что вы окажетесь побежденным.
   – Да, вполне вероятно, – согласился Делакорт, небрежно пожимая плечами. – Я слышал, что у вас твердая рука. Вы и стреляете отлично?
   – Да.
   Уголки рта виконта скривились в усмешке.
   – Что ж, кроме всего прочего, мне не хотелось бы испортить свой костюм на дуэли, в которой не суждено победить. Пожалуй, нам лучше уладить наши разногласия, чтобы наше платье не пострадало по столь ничтожному поводу. – Виконт снова приложился к бокалу, его воинственный запал явно прошел.
   А вот Коул, наоборот, завелся.
   – Ради Бога, сэр, я вовсе не считаю честь леди Мерсер ничтожным поводом, – решительно заявил он. Сейчас Коулу уже хотелось, чтобы виконт вызвал его на дуэль, и это несмотря на то, что порой у него возникали серьезные сомнения по поводу чести леди Мерсер.