— Здорово! — сказал Ян. — Едва увернулись. Ну и ночка сегодня выдалась!
— Что будем делать дальше?
— На сегодня хватит. Обойдем это судно и где-нибудь здесь ошвартуемся.
Боб оттолкнулся от металлического борта. Руки у него были в грязи и масле. Он насухо вытер их тряпкой. Где-то неподалеку послышались три коротких гудка все того же речного судна, потом грохот якорной цепи.
— Они тоже стали.
— Много ли тонн угря выловили, уважаемые господа? — поинтересовался Марк. Ему было стыдно за спасательный жилет и хотелось отвлечь от него внимание.
— Иди баиньки, детка, — сказал Ян.
Он заглушил мотор. «Бернар» по инерции скользил вдоль борта морского судна. Это был огромный пароход с черным корпусом, и на нем не видно было ни единого огонька. Чтобы совсем не остановиться, мальчикам пришлось отталкиваться от него руками.
— По-моему, длина этого супертанкера метров двести пятьдесят, — сказал Боб, отдуваясь.
— Танкеры стоят в Нефтяной гавани… Берегись!
Боб отскочил в сторону, спасаясь от струи воды, извергнутой пароходом.
— Это из машинного отделения. Значит, мы на полпути.
— Только душа нам сейчас не хватало.
— Промок, да?
— А ты как думаешь? По-твоему, я утиным жиром смазан?
— Марк, откачай воду. Ма-арк!
— Спит он, — сказал Боб. — Меня тоже не придется убаюкивать. Я валюсь с ног.
«Бернар» приближался к корме парохода. Гребной винт наполовину торчал из воды.
— Достаточно. Швартуемся у первой же тумбы.
Теперь они снова видели огни пристани, смутно проступающие сквозь серую пелену тумана.
— Крепить швартовы! — приказал Ян.
Боб спрыгнул на причал и накинул конец на тумбу.
Со вздохом облегчения поставил Ян свою лодку под кормой морского судна. Прямо над головой у них тянулись тяжелые кормовые тросы. Пониже клюзов на тросах были укреплены какие-то круглые щитки.
— Что это такое? — спросил Боб.
— Это от крыс, — сказал Ян. — Чтобы они не могли по тросам перебираться с судна на берег и с берега на судно, потому что крысы — разносчики заразы.
Боб ухватился за один из тросов и хотел покачаться, но тут же тяжело плюхнулся на крышу каюты.
— Кто там? — сонно заворчал Марк.
— Летающая обезьяна, — сказал Ян. — Спи давай.
Заметно снизилась температура. Мальчиков на палубе пробирала дрожь. В тумане выли сирены.
— Жуть какая! — поежился Боб. — У меня такое чувство, будто все суда движутся прямо на нас и вот-вот раздавят всмятку.
Где-то неподалеку еще одно судно издало три коротких гудка, потом загрохотала якорная цепь. Шум был такой, словно заработала огромная камнедробилка. Наконец все стихло. Очевидно, теперь уже все суда спокойно стояли на якоре. Лишь изредка слышалось, как отбивают склянки да глухо бились о причал волны. Больше никаких звуков не раздавалось в ночной тишине.
— Ты не видел названия судна, когда качался на тросе?
Со своего места они не могли прочесть название, его закрывал от них навес кормы.
— Нет. Хотя постой… «Бимбо». Точно: «Бимбо».
— Если он вздумает тронуться, пока мы будем спать, винт врежется нам в бок, — сказал Ян.
— Команда нас разбудит. И почему он должен двинуться непременно сегодня ночью? В такой туман?
Да, почему? Ян тоже этого не знал. Но недавнее столкновение с речным судном здорово напугало его, и он еще не оправился окончательно от пережитого страха.
— Полезли в каюту, — сказал Боб, зевая. — Когда они будут отчаливать, мы это почувствуем.
— Как это «почувствуем»?
— А волны? Начнет нас бросать на стенку, живо и проснемся. И кроме того, если судно собирается уходить, к нему должны подойти буксиры.
Боб не мог взять в толк, почему Ян медлит. И в самом деле, причины вроде не было, и все же Ян не мог отделаться от какого-то беспокойства. Снова и снова сквозь журчание воды, изливающейся из машинного отделения «Бимбо», ему слышались всплески воды от весел.
Боб стянул с себя мокрую одежду и повесил на штаг. Он, конечно, не надеялся, что она высохнет в такую погоду, но Ян не терпел барахла в каюте, тем более мокрых штанов.
— Может, завтра хоть маленький ветерок подует, — мечтал Боб, — забираясь в спальный мешок. — Тогда мы сможем немножко поплавать, поглядеть вокруг.
Ян подумал, что торчать на палубе не имеет смысла. Только простуду схватишь. Он сбросил башмаки и улегся на пищащий резиновый матрас рядом с братом.
Часа в два пополуночи подул ветерок, и туман начал рассеиваться. Одежда Боба, висевшая на штаге, стала понемножку просыхать. Небо расчистилось, и уже можно было видеть луну и звезды. Затем показались якорные и палубные огни морских и речных судов, которые до того были скрыты за плотной серой пеленой.
Тяжелые и легкие брашпили пришли в движение, производя оглушительный шум, знаменующий начало нового дня. Нетерпеливые гудки рейсового парохода разбудили Яна. Пароход, видно, надеялся наверстать потерянное время и требовал, чтобы открыли ворота шлюза. Ян взял из ящика карманный фонарик. Тихонько, стараясь не разбудить братьев, он выбрался из каюты. На палубе было свежо. Пароход рядом с ними, царапая якорем дно, разворачивался в направлении подъемного моста.
Вдруг Ян услышал топот ног у себя над головой. На палубе парохода кто-то за кем-то погнался, схватил, послышались пыхтение, стоны. Кто-то в ужасе закричал: «No, no!»[1]
Ян взобрался на крышу каюты и хотел было спрыгнуть на берег, но тут он увидел, как человек на палубе вытянул вперед руку в тщетной попытке защититься от короткого предмета, который в следующий момент с глухим стуком опустился ему на голову. Человек тяжело упал на палубу, а предмет, лязгнув, покатился к фальшборту.
Немного погодя раненый поднялся, качаясь, навалился на поручни и вдруг, перегнувшись пополам, упал прямо на манильский трос. Его казавшееся безжизненным тело, скользнув по тросу вниз, кувырнулось и упало на каюту «Бернара».
Ян сжал в руке карманный фонарик. Это был роскошный новенький фонарик с четырьмя сухими батарейками. Ян направил луч вверх и над фальшбортом увидел свирепую физиономию чернобородого человека. Тот отпрянул назад, прикрыв лицо рукой.
— По борту… по борту… — бормотал раненый.
Ян опустился на колени возле человека, лежавшего на крыше их каюты, и попытался перевернуть его на спину. Но тот скорчился от боли, как только Ян к нему прикоснулся.
— Боб, Боб, принеси воды! Стакан воды!
В слабом свете фонарей с пристани Ян видел черное пятно, которое сначала было круглым, потом вытянулось и потекло струйкой в сторону полубака. Это была кровь.
— Боб, заводи мотор. Мы должны увезти отсюда этого человека.
— Да что случилось-то? — спросил Боб, не очнувшийся еще как следует ото сна.
— Он свалился к нам с парохода. Заводи скорее мотор и принеси стакан воды.
Ян слышал, как Боб возился возле бачка с питьевой водой, слышал испуганный голос младшего брата, который спросил, не тонут ли они. Он вновь пробежал фонариком по высокой корме «Бимбо», но луч фонаря высветил только столбы тента да поручни полуюта.
Боб завел мотор и теперь с кружкой воды опустился на колени. Руки у него дрожали, вода текла по пальцам, заливалась в рукава, но он ничего не чувствовал. Ян взял у него кружку и поднес к губам раненого.
— Пейте, — сказал он тихо. — Выпейте немного воды.
Где-то он читал, что при несчастных случаях надо непременно поить человека водой, чтобы компенсировать потерю крови. Раненый не шевельнулся.
— Он совсем без сознания, — сказал Боб. — Отчаливать?
— Давай.
«Бернар» полетел к подъемному мосту. Правда, Яну пришлось положить руль на правый борт, чтобы обойти буксир, но уже через несколько минут он выровнял курс и теперь вел лодку прямо на высоко поднятый стальной пролет подъемного моста.
Длинные пенистые волны, скользя вдоль борта, веером расходились за кормой, громко стучал мотор, а вода в радиаторе готова была закипеть.
Перед самым мостом они обогнали небольшое деревянное судно. Груз у него высоко громоздился на палубе, и волны, поднятые «Бернаром», захлестнули его до шпигата.
Портовый лоцман громко и довольно недружелюбно осведомился, не рехнулись ли они.
— Осторожно, идем прямо на стенку! — громко крикнул Боб.
— Будь наготове!
Ян переложил руль на правый борт, развернув свое суденышко на 180o. Торможение было такое резкое, что внизу, в каюте, сдвинулась крышка стола. Легкий толчок — и лодка стала боком к причалу.
— Бросай конец! Швартуемся!
Вихрем взлетел Ян по лестнице, ведущей в город. Дверь будки вахтенного была приоткрыта. Прежде чем вахтенный успел что-либо спросить, Ян набрал 9-00.
— Алло, алло, несчастный случай, приезжайте скорее!..
— Дай-ка сюда трубку, парень, и объясни, что случилось.
— Человек упал с судна. Он лежит без сознания у нас на крыше каюты. Пожалуйста, поскорее!
Дежурный спокойно передал сообщение на пункт «Скорой помощи». Карета выезжает. Раненого оставить пока там, где он лежит. Ни в коем случае не переносить и не двигать.
Минуты ожидания тянулись томительно долго. Дежурный поинтересовался, что они делали в доках глубокой ночью. Есть ли у них разрешение? Может, их отец — важная персона в городской управе или в министерстве? Ян отвечал односложно, кусая от нетерпения ногти.
Наконец он услышал сирену «скорой помощи», увидел ярко-желтый мигающий огонек. Опытные руки переложили раненого на носилки, отнесли в карету, дверцы плотно захлопнулись, машина тронулась в путь, и лишь вой сирены возвещал людям, что случилось несчастье.
Марк приготовил кофе. Не такой уж он был мастер на этот счет, но чашка кофе холодной ночью — что может быть лучше! А Яну не хотелось кофе. Перед глазами у него все стояла рассеченная голова раненого и лужа крови на крыше «Бернара». Что же могло произойти на «Бимбо»? Драка между моряками? Имеет» ли это какое-нибудь отношение к кражам? Знает ли раненый, кто на него напал? И что означает это его «По борту…»? Может быть, завтра или послезавтра он сам все расскажет, но Яну не терпелось узнать поскорее.
— Мы так и будем здесь стоять? — спросил Боб.
— Да. Нам придется подождать, пока приедет полиция.
— Что же все-таки произошло, а, Ян?
Ян помедлил с ответом.
— Просто человек упал к нам на крышу. Очевидно, несчастный случай.
Дежурный опустил подъемный мост, и через минуту у пристани остановилась полицейская машина. Специальный агент прибыл, чтобы составить подробный толковый рапорт: порядок прежде всего.
Дрожащей рукой поставил Ян свою подпись под бумагой, где он значился капитаном моторной лодки «Бернар».
— Не говорил ли раненый чего-нибудь?
— Нет. Ни слова.
Боб вытаращил на Яна глаза, но ничего не сказал. Раз брат молчит, значит, есть к тому причина.
— А что вы делаете в доках?
— Мы просто катаемся, — сказал Ян.
— А рыбу мы не ловили, — пискнул было Марк, но кто-то из братьев тут же больно наступил ему на ногу.
— Покажите разрешение на плавание в доках.
Ян бегом бросился в каюту. Квитанция об уплате налога, страховой полис, водительские права… Вот оно! Агент довольно долго изучал подпись комиссара, потом вернул документ Яну.
— Любопытно, — сказал он. — Останетесь в доках?
— Еще недельку поплаваем, если вы не возражаете.
Нет, конечно, о чем речь. Вот только может случиться, что понадобится их допросить, так хорошо бы, чтоб полицейский бот мог их разыскать.
— Обычно мы стоим немного выше мостовых кранов в Стокатре, — сказал Ян.
Почему именно там? А почему нет? Это место не хуже всякого другого, а с причала двести сорок восемь отлично видно любое судно, входящее в порт. Кроме того, совсем рядом стоят рудовозы, и очень интересно наблюдать, с какой невероятной скоростью мощные краны разгружают эти суда. Их огромные корпуса, освобождаясь от груза, прямо на глазах поднимаются из воды. А какое это увлекательное зрелище, когда супертанкеры, покачиваясь, приближаются к причалу и гигантские трубопроводы подводят к бакам Нефтяной гавани! А сухие доки! Высоченные суда кажутся в этих доках еще выше. Сидя дома, ничего такого не увидишь. Чтобы увидеть, надо побывать здесь, в самом сердце порта. Сам комиссар посоветовал им швартоваться именно здесь, но об этом Ян тоже умолчал.
— Мы останавливаемся поближе к магазину, — сказал он.
Агент сложил бумаги и вернулся к полицейской машине.
— Отчаливай, — сказал Ян. — Разыщем свое старое местечко.
Дул небольшой ветерок, и вскоре Ян заглушил мотор и велел поднять парус. Небо над Леопольддоком уже начинало бледнеть. Очевидно, солнце не заставит себя ждать.
Боб немало удивился, когда Ян направил лодку ко вчерашнему пароходу.
— Зачем мы опять туда идем?
— Я хочу еще кое-что осмотреть.
— А почему ты соврал? Почему сказал, что тот человек ничего не говорил?
— Да заткнись ты! — прошипел Ян. — В семь часов я позвоню комиссару и все ему скажу.
— Не мешало бы тебе позвонить отцу. Если он прочтет про наши приключения в газете, нам не поздоровится.
— Занимайся своим делом. Спускай парус.
Очень медленно приблизились они к «Бимбо» и пошли вдоль борта. «Бимбо» — каботажное судно, и все же оно очень длинное. В этом ребята убедились еще во время тумана. Корпус у него густо покрыт ржавчиной, а вдоль ватерлинии налипла нефть. К счастью, на нем сейчас не откачивают воду, а то у Боба штаны еще не высохли. Ян внимательно обследовал борт судна, всю обшивку, каждый шов, каждую заклепку. Ничего! Ну решительно ничего!
— Ты что, хочешь сделать модель этой посудины? — недовольно спросил Боб. Ему уже здорово надоела вся эта волынка.
— Тише ты!
«Бернар» снова стоял там, где он был, когда с кормы упал раненый человек. Теперь, при свете солнца, ночное происшествие казалось кошмарным сном. Однако достаточно было взглянуть на большие пятна крови на крыше каюты, чтобы убедиться, что все пережитое ими несколько часов назад произошло на самом деле.
— Поднимай паруса. Трогаемся.
Ян вел свое судно в плещущих волнах Хансадока. Где-то вдалеке прогудел фабричный гудок, по воде доносился к ним грохот трактора, шум проходящих поездов, лязганье товарных составов на подъездных путях. Проворные буксиры тянули за собой мощный плавучий кран, и первые лучи солнца отражались в свежей окраске двух элеваторов. Все вокруг казалось так буднично, так мирно и надежно.
Ян все же еще раз оглянулся назад. На кормовой палубе «Бимбо», над фальшбортом вспыхнули линзы бинокля. Ян почувствовал, как напряглись у него мышцы на спине; ему стоило большого труда не схватить тоже бинокль и поглядеть, кто это за ними наблюдает. И надо же было, чтобы именно в этот момент Боб вздумал ткнуть его в спину — просто так, шутки ради. Ян взвился, как вспугнутая птица. Марк покатился со смеху.
Без четверти семь Ян позвонил комиссару. Он ожидал услышать раздраженный или хотя бы встревоженный тон, но комиссар приветствовал его так бодро, будто только что принял холодный душ.
— Хэлло, капитан! Какие новости?
— Сегодня ночью с нами произошла ужасная вещь.
— Знаю, слыхал.
— Тогда вы, может, знаете, кто этот человек, который свалился к нам на крышу?
— Конечно. Это матрос.
— Он сильно ранен? Успели ему помочь?
В трубке помолчали, потом комиссар сказал тихо:
— Ты не виноват, Ян. Человек был уже мертв, когда его положили в карету «скорой помощи».
— Мертв!
— Ты сделал все, что мог, мальчик, — повторил комиссар.
— Я… Мне нужно с вами поговорить. Приезжайте поскорее в Стокатру. Как только сможете. Я здесь, в будке вахтенного. Это очень важно.
— Прямо сейчас? Но ты ведь уже дал показания.
— Конечно. Но все было не так…
Комиссару пришлось прокашляться, прежде чем он смог произнести:
— Я еду. Никуда не уходи.
Боб поджарил яичницу и сварил кофе, Марк нарезал хлеб большими, нескладными ломтями, и оба были ужасно недовольны, что Ян не проявил аппетита.
— Наш завтрак недостаточно хорош для господина капитана?
— Оставьте меня в покое! У меня живот болит.
— Что сказал комиссар?
— Он сейчас сюда приедет.
— Может, он не разрешит нам больше плавать в доках, как ты думаешь?
— Ну и пусть. С меня хватит, — сказал Ян.
— Так давай удерем отсюда.
— Сейчас я хочу спать. А вы не хотите?
— Я? Нет, — живо откликнулся Марк. — Я предпочитаю спать ночью. Это ваша милость — любитель ночных прогулок и ловли угрей там, где рыба никогда не клюет.
— Ну ладно, приятного аппетита. Я пошел. Подожду комиссара возле будки.
Долго ждать ему не пришлось. Шофер опустил стекло и сделал ему знак сесть в машину. Комиссар сидел на заднем сиденье, развернув на коленях карту. Когда машина тронулась, он аккуратно сложил ее и убрал в карман.
— Куда мы едем? Я не люблю оставлять братьев одних в лодке.
— К шестому доку. Мы тут же вернемся. Ну, рассказывай.
И Ян стал рассказывать. Как он услышал драку на палубе и все остальное вплоть до того, как он обнаружил, что за ними следят в бинокль… Машина тем временем подошла к шестому доку и медленно направилась к Бодуэнскому шлюзу.
— Почему же ты дал ложные показания, Ян?
Голос комиссара звучал очень серьезно.
— Я хотел раньше сообщить вам.
— Но почему?
— Не хотелось пугать братьев, и потом, я подумал, что, может, это имеет какое-то отношение к кражам в порту.
— Никакой связи тут нет. Это просто убийство.
— А откуда вы знаете, что оно не связано с кражами?
— Испанское судно «Бимбо» прибыло сюда в балласте и здесь загружено железом, цементом и сельскохозяйственными машинами. Тут красть нечего.
Вид у Яна был порядком растерянный. Комиссар положил руку ему на плечо:
— Ты уверен, что теперь рассказал все?
— Ну конечно. Что мне скрывать? И все-таки… Да, этот матрос кое-что сказал. Он сказал: «По борту, по борту…» Я внимательно осмотрел обшивку «Бимбо», но ничего не обнаружил. Что он мог иметь в виду?
— Давай обратно в Стокатру, — скомандовал комиссар.
— А мне не нужно больше давать показания?
Начальник полиции небрежно ткнул пальцем в какой-то аппарат, притулившийся у его ног:
— Все в порядке, Ян. Это записывающее устройство. А теперь выходи и топай назад. Мы едем к Нордерлану.
Ян был слишком возбужден, поэтому не стал даже протестовать. Только спросил, что им делать дальше. Комиссар покачал головой. Ничего. Только плавать, удить рыбу да поглядывать на лихтеры, которые грузят штучным товаром. Родителям комиссар позвонит сам.
Минут через двадцать Ян добрался до «Бернара». Боб как раз мыл посуду. Завидев старшего брата, он торжественно напялил на голову ярко начищенную кастрюлю.
Все еще под впечатлением пережитого минувшей ночью, ужасно усталый и недовольный собой залез Ян в спальный мешок. В каюте было холодновато, ведь утро только начиналось, и спущенные паруса, видные Яну из его укрытия, были влажные от росы. Марк и Боб вели себя тихо. Боб успел побывать на берегу и накопать дождевых червей. Теперь он был уверен, что непременно поймает угря.
Возле шлюза царило необычное оживление. Суда, которые ночью задержались из-за тумана, сейчас торопились попасть в порт, где их ждали грузчики. Тут же стояли суда, спешившие покинуть гавань. Одни были тяжело нагружены и сидели в воде по самую грузовую марку, другие покачивались высоко над водой с открытым трюмом и поднятой кверху грузовой стрелой. Диспетчерская моторка бойко шныряла от одного судна к другому, диспетчер покрикивал в мегафон, отдавая распоряжения судам. Волны, поднятые моторкой, чувствительно ощущались на борту «Бернара». Лодка раскачивалась, как люлька. Боба это раздражало, потому что мешало удить рыбу, зато Ян был доволен. Легкая качка и плеск волн о деревянный борт — что еще нужно человеку, которому смертельно хочется спать! Вскоре из каюты послышался храп, такой могучий, точно там был включен усилитель. Боб со злостью смотал леску.
— Больше не будешь? — спросил Марк.
— Какой смысл? Он всю рыбу распугал!
Взяв спиннинг на плечо, Боб спрыгнул на берег. Марк последовал за ним, твердо решив без рыбы не возвращаться.
Здесь было тихо. Причалы кончились, суда не ходили и не работали краны. Кругом была плоская болотистая равнина. Трава здесь росла такая высокая, что в ней могли заблудиться коровы. Местами равнина была засыпана песком, выбранным из новых доков и из Шельды.
— Один мальчик из нашего класса нашел в песке старинные монеты, — сказал Марк.
— Первого апреля, конечно? — ехидно спросил Боб.
— Ничего подобного. Совсем не первого апреля. Он сдал их в музей.
Боб выразительно покрутил пальцем у виска. Марк вспыхнул:
— Сам ты чокнутый!
— Где же он их нашел?
— В песке, говорят тебе! Землесосы отсасывают песок из Шельды и ковшами передают на специальное устройство, которое разбрасывает его по польдеру. Дошло, умник? Видишь вон те огромные железные трубы? По ним и идет песок.
— Трубы-то я вижу, не слепой. Я только не вижу, чтобы из них вылетали золотые монеты.
— А кто сказал, что монеты были золотые? Я сказал «старинные».
— Поменьше бы слушал всякие сказки, — посоветовал Боб. — Мало ли что в школе болтают, а ты и уши развесил.
Марк плотно сжал губы. Ни за что не откроет он больше рта, пока этот воображала не попросит у него прощения. Но долго он не выдержал.
— Боб, пойдем на песок. Смотри, там прямо как на той банке, помнишь?
— Будем искать старинные монеты?
— Там еще раковины есть, — настаивал Марк. — Этот мальчишка из нашего класса раковин тоже набрал.
— Раковины он тоже сдал в музей?
— Ага. В Музей ракушек.
— Ну что ж, придется сходить. Только смотри, Яну ни слова.
— Ты же знаешь, я умею держать язык за зубами.
В этом Боб как раз не был уверен, но раковины и монеты разожгли в нем любопытство. А вдруг…
Легкий бриз тут и там вздымал сухой песок и жидкими облачками гнал его вперед. И высокая трава и низенький кустарник были запорошены желтой песчаной пылью. Марк завязал рот и нос платком, точно бедуин, хотя пыль не поднималась выше штанов.
— Ты бы сходил к доктору, обследовался, — подтрунивал Боб. — Может, у тебя в животе тоже старинные монеты обнаружатся.
Но Марк не был расположен ссориться. Он опустился на колени перед кучкой песка, наметенной ветром.
— Вот так образуются дюны, — приговаривал он, разрывая руками песок.
Он извлек около десятка раковин. Они были сильно повреждены земснарядом, но раз есть раковины, значит, должны быть и монеты. В этом Марк не сомневался.
Боб поднял спиннинг над головой, боясь, что песчаная пыль засорит катушку.
— Хватит, Марк. Пошли обратно. Ничего ты здесь не найдешь.
Он был уже сыт по горло этой Сахарой. К тому же от землесоса тянуло какой-то дрянью.
Некоторое время они шли молча. Потом Марк спросил:
— Где ты нарыл червей?
— Вон там, в польдере. Недалеко от мостового крана.
— А где ты собираешься удить, с лодки? — Марку очень хотелось побегать еще по польдеру, размять ноги.
— Нет, ближе к шлюзу.
Возле шлюза Боб закинул спиннинг в воду, но у Марка не было терпения ждать, пока рыба соизволит клюнуть. Он побежал вдоль берега и вдруг между двумя гранитными блоками увидел какой-то красный предмет. Предмет был цилиндрической формы, и на нем была надпись. Марк не без труда поднял его и потащил к брату.
— Боб, что это такое?
— Шкатулка времен Наполеона. Открой крышку. Там наверняка полно золотых монет.
Опять издевается! Когда рыба не клюет, он всегда такой.
— Посмотри, что здесь написано. Ты можешь это прочесть?
— А сам ты не можешь?
— «Аутоматик Ванд-люс»[2], — запинаясь, прочел Марк. — Что это значит?
— А ты как думаешь?
— Заводной клоп, — сказал Марк.
Боб чуть не лопнул от смеха.
— Неужели ты никогда не видел таких штук? На свалке их до черта. Это же фонарь для спасательного круга. Когда вода проникает в коробку, лампочка автоматически зажигается, и круг виден даже в темноте.
— Вот это мы сейчас и проверим, — предложил Марк, злорадно ухмыляясь.
— Не бросай в воду! Ты мне всю рыбу распугаешь.
Слишком поздно. Все утро Марк терпел насмешки и издевательства. Хватит с него. И вот… Красный цилиндр описал короткую дугу и шлепнулся в воду. И в тот самый момент, когда он коснулся воды, раздался взрыв. Огромный водяной гриб обрушился прямо на Марка.
Оглушенные взрывом, мальчики бросились на землю. Боб крепко сжимал в руках спиннинг. Марк испуганно озирался по сторонам. Он был мокрый насквозь.
Точно разъяренный лев, примчался Ян и обрушился на братьев, еще не успевших опомниться от потрясения.
— Что вы здесь натворили?
Марк вскочил и бросился наутек. Он-то знал тяжелую руку старшего братца. Боб спиннингом ткнул вслед убегающему Марку:
— Он пустил в воду «заводного клопа». Будто подземное газохранилище взлетело на воздух, правда?
Но Ян желал знать все подробности. Без шуточек и без уверток.
За каким дьяволом понадобилось Марку бросать в воду старый проржавевший фонарь? Ведь он начинен карбидом. И вообще в порту запрещается бросать в воду разные предметы.
— Что будем делать дальше?
— На сегодня хватит. Обойдем это судно и где-нибудь здесь ошвартуемся.
Боб оттолкнулся от металлического борта. Руки у него были в грязи и масле. Он насухо вытер их тряпкой. Где-то неподалеку послышались три коротких гудка все того же речного судна, потом грохот якорной цепи.
— Они тоже стали.
— Много ли тонн угря выловили, уважаемые господа? — поинтересовался Марк. Ему было стыдно за спасательный жилет и хотелось отвлечь от него внимание.
— Иди баиньки, детка, — сказал Ян.
Он заглушил мотор. «Бернар» по инерции скользил вдоль борта морского судна. Это был огромный пароход с черным корпусом, и на нем не видно было ни единого огонька. Чтобы совсем не остановиться, мальчикам пришлось отталкиваться от него руками.
— По-моему, длина этого супертанкера метров двести пятьдесят, — сказал Боб, отдуваясь.
— Танкеры стоят в Нефтяной гавани… Берегись!
Боб отскочил в сторону, спасаясь от струи воды, извергнутой пароходом.
— Это из машинного отделения. Значит, мы на полпути.
— Только душа нам сейчас не хватало.
— Промок, да?
— А ты как думаешь? По-твоему, я утиным жиром смазан?
— Марк, откачай воду. Ма-арк!
— Спит он, — сказал Боб. — Меня тоже не придется убаюкивать. Я валюсь с ног.
«Бернар» приближался к корме парохода. Гребной винт наполовину торчал из воды.
— Достаточно. Швартуемся у первой же тумбы.
Теперь они снова видели огни пристани, смутно проступающие сквозь серую пелену тумана.
— Крепить швартовы! — приказал Ян.
Боб спрыгнул на причал и накинул конец на тумбу.
Со вздохом облегчения поставил Ян свою лодку под кормой морского судна. Прямо над головой у них тянулись тяжелые кормовые тросы. Пониже клюзов на тросах были укреплены какие-то круглые щитки.
— Что это такое? — спросил Боб.
— Это от крыс, — сказал Ян. — Чтобы они не могли по тросам перебираться с судна на берег и с берега на судно, потому что крысы — разносчики заразы.
Боб ухватился за один из тросов и хотел покачаться, но тут же тяжело плюхнулся на крышу каюты.
— Кто там? — сонно заворчал Марк.
— Летающая обезьяна, — сказал Ян. — Спи давай.
Заметно снизилась температура. Мальчиков на палубе пробирала дрожь. В тумане выли сирены.
— Жуть какая! — поежился Боб. — У меня такое чувство, будто все суда движутся прямо на нас и вот-вот раздавят всмятку.
Где-то неподалеку еще одно судно издало три коротких гудка, потом загрохотала якорная цепь. Шум был такой, словно заработала огромная камнедробилка. Наконец все стихло. Очевидно, теперь уже все суда спокойно стояли на якоре. Лишь изредка слышалось, как отбивают склянки да глухо бились о причал волны. Больше никаких звуков не раздавалось в ночной тишине.
— Ты не видел названия судна, когда качался на тросе?
Со своего места они не могли прочесть название, его закрывал от них навес кормы.
— Нет. Хотя постой… «Бимбо». Точно: «Бимбо».
— Если он вздумает тронуться, пока мы будем спать, винт врежется нам в бок, — сказал Ян.
— Команда нас разбудит. И почему он должен двинуться непременно сегодня ночью? В такой туман?
Да, почему? Ян тоже этого не знал. Но недавнее столкновение с речным судном здорово напугало его, и он еще не оправился окончательно от пережитого страха.
— Полезли в каюту, — сказал Боб, зевая. — Когда они будут отчаливать, мы это почувствуем.
— Как это «почувствуем»?
— А волны? Начнет нас бросать на стенку, живо и проснемся. И кроме того, если судно собирается уходить, к нему должны подойти буксиры.
Боб не мог взять в толк, почему Ян медлит. И в самом деле, причины вроде не было, и все же Ян не мог отделаться от какого-то беспокойства. Снова и снова сквозь журчание воды, изливающейся из машинного отделения «Бимбо», ему слышались всплески воды от весел.
Боб стянул с себя мокрую одежду и повесил на штаг. Он, конечно, не надеялся, что она высохнет в такую погоду, но Ян не терпел барахла в каюте, тем более мокрых штанов.
— Может, завтра хоть маленький ветерок подует, — мечтал Боб, — забираясь в спальный мешок. — Тогда мы сможем немножко поплавать, поглядеть вокруг.
Ян подумал, что торчать на палубе не имеет смысла. Только простуду схватишь. Он сбросил башмаки и улегся на пищащий резиновый матрас рядом с братом.
Часа в два пополуночи подул ветерок, и туман начал рассеиваться. Одежда Боба, висевшая на штаге, стала понемножку просыхать. Небо расчистилось, и уже можно было видеть луну и звезды. Затем показались якорные и палубные огни морских и речных судов, которые до того были скрыты за плотной серой пеленой.
Тяжелые и легкие брашпили пришли в движение, производя оглушительный шум, знаменующий начало нового дня. Нетерпеливые гудки рейсового парохода разбудили Яна. Пароход, видно, надеялся наверстать потерянное время и требовал, чтобы открыли ворота шлюза. Ян взял из ящика карманный фонарик. Тихонько, стараясь не разбудить братьев, он выбрался из каюты. На палубе было свежо. Пароход рядом с ними, царапая якорем дно, разворачивался в направлении подъемного моста.
Вдруг Ян услышал топот ног у себя над головой. На палубе парохода кто-то за кем-то погнался, схватил, послышались пыхтение, стоны. Кто-то в ужасе закричал: «No, no!»[1]
Ян взобрался на крышу каюты и хотел было спрыгнуть на берег, но тут он увидел, как человек на палубе вытянул вперед руку в тщетной попытке защититься от короткого предмета, который в следующий момент с глухим стуком опустился ему на голову. Человек тяжело упал на палубу, а предмет, лязгнув, покатился к фальшборту.
Немного погодя раненый поднялся, качаясь, навалился на поручни и вдруг, перегнувшись пополам, упал прямо на манильский трос. Его казавшееся безжизненным тело, скользнув по тросу вниз, кувырнулось и упало на каюту «Бернара».
Ян сжал в руке карманный фонарик. Это был роскошный новенький фонарик с четырьмя сухими батарейками. Ян направил луч вверх и над фальшбортом увидел свирепую физиономию чернобородого человека. Тот отпрянул назад, прикрыв лицо рукой.
— По борту… по борту… — бормотал раненый.
Ян опустился на колени возле человека, лежавшего на крыше их каюты, и попытался перевернуть его на спину. Но тот скорчился от боли, как только Ян к нему прикоснулся.
— Боб, Боб, принеси воды! Стакан воды!
В слабом свете фонарей с пристани Ян видел черное пятно, которое сначала было круглым, потом вытянулось и потекло струйкой в сторону полубака. Это была кровь.
— Боб, заводи мотор. Мы должны увезти отсюда этого человека.
— Да что случилось-то? — спросил Боб, не очнувшийся еще как следует ото сна.
— Он свалился к нам с парохода. Заводи скорее мотор и принеси стакан воды.
Ян слышал, как Боб возился возле бачка с питьевой водой, слышал испуганный голос младшего брата, который спросил, не тонут ли они. Он вновь пробежал фонариком по высокой корме «Бимбо», но луч фонаря высветил только столбы тента да поручни полуюта.
Боб завел мотор и теперь с кружкой воды опустился на колени. Руки у него дрожали, вода текла по пальцам, заливалась в рукава, но он ничего не чувствовал. Ян взял у него кружку и поднес к губам раненого.
— Пейте, — сказал он тихо. — Выпейте немного воды.
Где-то он читал, что при несчастных случаях надо непременно поить человека водой, чтобы компенсировать потерю крови. Раненый не шевельнулся.
— Он совсем без сознания, — сказал Боб. — Отчаливать?
— Давай.
«Бернар» полетел к подъемному мосту. Правда, Яну пришлось положить руль на правый борт, чтобы обойти буксир, но уже через несколько минут он выровнял курс и теперь вел лодку прямо на высоко поднятый стальной пролет подъемного моста.
Длинные пенистые волны, скользя вдоль борта, веером расходились за кормой, громко стучал мотор, а вода в радиаторе готова была закипеть.
Перед самым мостом они обогнали небольшое деревянное судно. Груз у него высоко громоздился на палубе, и волны, поднятые «Бернаром», захлестнули его до шпигата.
Портовый лоцман громко и довольно недружелюбно осведомился, не рехнулись ли они.
— Осторожно, идем прямо на стенку! — громко крикнул Боб.
— Будь наготове!
Ян переложил руль на правый борт, развернув свое суденышко на 180o. Торможение было такое резкое, что внизу, в каюте, сдвинулась крышка стола. Легкий толчок — и лодка стала боком к причалу.
— Бросай конец! Швартуемся!
Вихрем взлетел Ян по лестнице, ведущей в город. Дверь будки вахтенного была приоткрыта. Прежде чем вахтенный успел что-либо спросить, Ян набрал 9-00.
— Алло, алло, несчастный случай, приезжайте скорее!..
— Дай-ка сюда трубку, парень, и объясни, что случилось.
— Человек упал с судна. Он лежит без сознания у нас на крыше каюты. Пожалуйста, поскорее!
Дежурный спокойно передал сообщение на пункт «Скорой помощи». Карета выезжает. Раненого оставить пока там, где он лежит. Ни в коем случае не переносить и не двигать.
Минуты ожидания тянулись томительно долго. Дежурный поинтересовался, что они делали в доках глубокой ночью. Есть ли у них разрешение? Может, их отец — важная персона в городской управе или в министерстве? Ян отвечал односложно, кусая от нетерпения ногти.
Наконец он услышал сирену «скорой помощи», увидел ярко-желтый мигающий огонек. Опытные руки переложили раненого на носилки, отнесли в карету, дверцы плотно захлопнулись, машина тронулась в путь, и лишь вой сирены возвещал людям, что случилось несчастье.
Марк приготовил кофе. Не такой уж он был мастер на этот счет, но чашка кофе холодной ночью — что может быть лучше! А Яну не хотелось кофе. Перед глазами у него все стояла рассеченная голова раненого и лужа крови на крыше «Бернара». Что же могло произойти на «Бимбо»? Драка между моряками? Имеет» ли это какое-нибудь отношение к кражам? Знает ли раненый, кто на него напал? И что означает это его «По борту…»? Может быть, завтра или послезавтра он сам все расскажет, но Яну не терпелось узнать поскорее.
— Мы так и будем здесь стоять? — спросил Боб.
— Да. Нам придется подождать, пока приедет полиция.
— Что же все-таки произошло, а, Ян?
Ян помедлил с ответом.
— Просто человек упал к нам на крышу. Очевидно, несчастный случай.
Дежурный опустил подъемный мост, и через минуту у пристани остановилась полицейская машина. Специальный агент прибыл, чтобы составить подробный толковый рапорт: порядок прежде всего.
Дрожащей рукой поставил Ян свою подпись под бумагой, где он значился капитаном моторной лодки «Бернар».
— Не говорил ли раненый чего-нибудь?
— Нет. Ни слова.
Боб вытаращил на Яна глаза, но ничего не сказал. Раз брат молчит, значит, есть к тому причина.
— А что вы делаете в доках?
— Мы просто катаемся, — сказал Ян.
— А рыбу мы не ловили, — пискнул было Марк, но кто-то из братьев тут же больно наступил ему на ногу.
— Покажите разрешение на плавание в доках.
Ян бегом бросился в каюту. Квитанция об уплате налога, страховой полис, водительские права… Вот оно! Агент довольно долго изучал подпись комиссара, потом вернул документ Яну.
— Любопытно, — сказал он. — Останетесь в доках?
— Еще недельку поплаваем, если вы не возражаете.
Нет, конечно, о чем речь. Вот только может случиться, что понадобится их допросить, так хорошо бы, чтоб полицейский бот мог их разыскать.
— Обычно мы стоим немного выше мостовых кранов в Стокатре, — сказал Ян.
Почему именно там? А почему нет? Это место не хуже всякого другого, а с причала двести сорок восемь отлично видно любое судно, входящее в порт. Кроме того, совсем рядом стоят рудовозы, и очень интересно наблюдать, с какой невероятной скоростью мощные краны разгружают эти суда. Их огромные корпуса, освобождаясь от груза, прямо на глазах поднимаются из воды. А какое это увлекательное зрелище, когда супертанкеры, покачиваясь, приближаются к причалу и гигантские трубопроводы подводят к бакам Нефтяной гавани! А сухие доки! Высоченные суда кажутся в этих доках еще выше. Сидя дома, ничего такого не увидишь. Чтобы увидеть, надо побывать здесь, в самом сердце порта. Сам комиссар посоветовал им швартоваться именно здесь, но об этом Ян тоже умолчал.
— Мы останавливаемся поближе к магазину, — сказал он.
Агент сложил бумаги и вернулся к полицейской машине.
— Отчаливай, — сказал Ян. — Разыщем свое старое местечко.
Дул небольшой ветерок, и вскоре Ян заглушил мотор и велел поднять парус. Небо над Леопольддоком уже начинало бледнеть. Очевидно, солнце не заставит себя ждать.
Боб немало удивился, когда Ян направил лодку ко вчерашнему пароходу.
— Зачем мы опять туда идем?
— Я хочу еще кое-что осмотреть.
— А почему ты соврал? Почему сказал, что тот человек ничего не говорил?
— Да заткнись ты! — прошипел Ян. — В семь часов я позвоню комиссару и все ему скажу.
— Не мешало бы тебе позвонить отцу. Если он прочтет про наши приключения в газете, нам не поздоровится.
— Занимайся своим делом. Спускай парус.
Очень медленно приблизились они к «Бимбо» и пошли вдоль борта. «Бимбо» — каботажное судно, и все же оно очень длинное. В этом ребята убедились еще во время тумана. Корпус у него густо покрыт ржавчиной, а вдоль ватерлинии налипла нефть. К счастью, на нем сейчас не откачивают воду, а то у Боба штаны еще не высохли. Ян внимательно обследовал борт судна, всю обшивку, каждый шов, каждую заклепку. Ничего! Ну решительно ничего!
— Ты что, хочешь сделать модель этой посудины? — недовольно спросил Боб. Ему уже здорово надоела вся эта волынка.
— Тише ты!
«Бернар» снова стоял там, где он был, когда с кормы упал раненый человек. Теперь, при свете солнца, ночное происшествие казалось кошмарным сном. Однако достаточно было взглянуть на большие пятна крови на крыше каюты, чтобы убедиться, что все пережитое ими несколько часов назад произошло на самом деле.
— Поднимай паруса. Трогаемся.
Ян вел свое судно в плещущих волнах Хансадока. Где-то вдалеке прогудел фабричный гудок, по воде доносился к ним грохот трактора, шум проходящих поездов, лязганье товарных составов на подъездных путях. Проворные буксиры тянули за собой мощный плавучий кран, и первые лучи солнца отражались в свежей окраске двух элеваторов. Все вокруг казалось так буднично, так мирно и надежно.
Ян все же еще раз оглянулся назад. На кормовой палубе «Бимбо», над фальшбортом вспыхнули линзы бинокля. Ян почувствовал, как напряглись у него мышцы на спине; ему стоило большого труда не схватить тоже бинокль и поглядеть, кто это за ними наблюдает. И надо же было, чтобы именно в этот момент Боб вздумал ткнуть его в спину — просто так, шутки ради. Ян взвился, как вспугнутая птица. Марк покатился со смеху.
Без четверти семь Ян позвонил комиссару. Он ожидал услышать раздраженный или хотя бы встревоженный тон, но комиссар приветствовал его так бодро, будто только что принял холодный душ.
— Хэлло, капитан! Какие новости?
— Сегодня ночью с нами произошла ужасная вещь.
— Знаю, слыхал.
— Тогда вы, может, знаете, кто этот человек, который свалился к нам на крышу?
— Конечно. Это матрос.
— Он сильно ранен? Успели ему помочь?
В трубке помолчали, потом комиссар сказал тихо:
— Ты не виноват, Ян. Человек был уже мертв, когда его положили в карету «скорой помощи».
— Мертв!
— Ты сделал все, что мог, мальчик, — повторил комиссар.
— Я… Мне нужно с вами поговорить. Приезжайте поскорее в Стокатру. Как только сможете. Я здесь, в будке вахтенного. Это очень важно.
— Прямо сейчас? Но ты ведь уже дал показания.
— Конечно. Но все было не так…
Комиссару пришлось прокашляться, прежде чем он смог произнести:
— Я еду. Никуда не уходи.
Боб поджарил яичницу и сварил кофе, Марк нарезал хлеб большими, нескладными ломтями, и оба были ужасно недовольны, что Ян не проявил аппетита.
— Наш завтрак недостаточно хорош для господина капитана?
— Оставьте меня в покое! У меня живот болит.
— Что сказал комиссар?
— Он сейчас сюда приедет.
— Может, он не разрешит нам больше плавать в доках, как ты думаешь?
— Ну и пусть. С меня хватит, — сказал Ян.
— Так давай удерем отсюда.
— Сейчас я хочу спать. А вы не хотите?
— Я? Нет, — живо откликнулся Марк. — Я предпочитаю спать ночью. Это ваша милость — любитель ночных прогулок и ловли угрей там, где рыба никогда не клюет.
— Ну ладно, приятного аппетита. Я пошел. Подожду комиссара возле будки.
Долго ждать ему не пришлось. Шофер опустил стекло и сделал ему знак сесть в машину. Комиссар сидел на заднем сиденье, развернув на коленях карту. Когда машина тронулась, он аккуратно сложил ее и убрал в карман.
— Куда мы едем? Я не люблю оставлять братьев одних в лодке.
— К шестому доку. Мы тут же вернемся. Ну, рассказывай.
И Ян стал рассказывать. Как он услышал драку на палубе и все остальное вплоть до того, как он обнаружил, что за ними следят в бинокль… Машина тем временем подошла к шестому доку и медленно направилась к Бодуэнскому шлюзу.
— Почему же ты дал ложные показания, Ян?
Голос комиссара звучал очень серьезно.
— Я хотел раньше сообщить вам.
— Но почему?
— Не хотелось пугать братьев, и потом, я подумал, что, может, это имеет какое-то отношение к кражам в порту.
— Никакой связи тут нет. Это просто убийство.
— А откуда вы знаете, что оно не связано с кражами?
— Испанское судно «Бимбо» прибыло сюда в балласте и здесь загружено железом, цементом и сельскохозяйственными машинами. Тут красть нечего.
Вид у Яна был порядком растерянный. Комиссар положил руку ему на плечо:
— Ты уверен, что теперь рассказал все?
— Ну конечно. Что мне скрывать? И все-таки… Да, этот матрос кое-что сказал. Он сказал: «По борту, по борту…» Я внимательно осмотрел обшивку «Бимбо», но ничего не обнаружил. Что он мог иметь в виду?
— Давай обратно в Стокатру, — скомандовал комиссар.
— А мне не нужно больше давать показания?
Начальник полиции небрежно ткнул пальцем в какой-то аппарат, притулившийся у его ног:
— Все в порядке, Ян. Это записывающее устройство. А теперь выходи и топай назад. Мы едем к Нордерлану.
Ян был слишком возбужден, поэтому не стал даже протестовать. Только спросил, что им делать дальше. Комиссар покачал головой. Ничего. Только плавать, удить рыбу да поглядывать на лихтеры, которые грузят штучным товаром. Родителям комиссар позвонит сам.
Минут через двадцать Ян добрался до «Бернара». Боб как раз мыл посуду. Завидев старшего брата, он торжественно напялил на голову ярко начищенную кастрюлю.
Все еще под впечатлением пережитого минувшей ночью, ужасно усталый и недовольный собой залез Ян в спальный мешок. В каюте было холодновато, ведь утро только начиналось, и спущенные паруса, видные Яну из его укрытия, были влажные от росы. Марк и Боб вели себя тихо. Боб успел побывать на берегу и накопать дождевых червей. Теперь он был уверен, что непременно поймает угря.
Возле шлюза царило необычное оживление. Суда, которые ночью задержались из-за тумана, сейчас торопились попасть в порт, где их ждали грузчики. Тут же стояли суда, спешившие покинуть гавань. Одни были тяжело нагружены и сидели в воде по самую грузовую марку, другие покачивались высоко над водой с открытым трюмом и поднятой кверху грузовой стрелой. Диспетчерская моторка бойко шныряла от одного судна к другому, диспетчер покрикивал в мегафон, отдавая распоряжения судам. Волны, поднятые моторкой, чувствительно ощущались на борту «Бернара». Лодка раскачивалась, как люлька. Боба это раздражало, потому что мешало удить рыбу, зато Ян был доволен. Легкая качка и плеск волн о деревянный борт — что еще нужно человеку, которому смертельно хочется спать! Вскоре из каюты послышался храп, такой могучий, точно там был включен усилитель. Боб со злостью смотал леску.
— Больше не будешь? — спросил Марк.
— Какой смысл? Он всю рыбу распугал!
Взяв спиннинг на плечо, Боб спрыгнул на берег. Марк последовал за ним, твердо решив без рыбы не возвращаться.
Здесь было тихо. Причалы кончились, суда не ходили и не работали краны. Кругом была плоская болотистая равнина. Трава здесь росла такая высокая, что в ней могли заблудиться коровы. Местами равнина была засыпана песком, выбранным из новых доков и из Шельды.
— Один мальчик из нашего класса нашел в песке старинные монеты, — сказал Марк.
— Первого апреля, конечно? — ехидно спросил Боб.
— Ничего подобного. Совсем не первого апреля. Он сдал их в музей.
Боб выразительно покрутил пальцем у виска. Марк вспыхнул:
— Сам ты чокнутый!
— Где же он их нашел?
— В песке, говорят тебе! Землесосы отсасывают песок из Шельды и ковшами передают на специальное устройство, которое разбрасывает его по польдеру. Дошло, умник? Видишь вон те огромные железные трубы? По ним и идет песок.
— Трубы-то я вижу, не слепой. Я только не вижу, чтобы из них вылетали золотые монеты.
— А кто сказал, что монеты были золотые? Я сказал «старинные».
— Поменьше бы слушал всякие сказки, — посоветовал Боб. — Мало ли что в школе болтают, а ты и уши развесил.
Марк плотно сжал губы. Ни за что не откроет он больше рта, пока этот воображала не попросит у него прощения. Но долго он не выдержал.
— Боб, пойдем на песок. Смотри, там прямо как на той банке, помнишь?
— Будем искать старинные монеты?
— Там еще раковины есть, — настаивал Марк. — Этот мальчишка из нашего класса раковин тоже набрал.
— Раковины он тоже сдал в музей?
— Ага. В Музей ракушек.
— Ну что ж, придется сходить. Только смотри, Яну ни слова.
— Ты же знаешь, я умею держать язык за зубами.
В этом Боб как раз не был уверен, но раковины и монеты разожгли в нем любопытство. А вдруг…
Легкий бриз тут и там вздымал сухой песок и жидкими облачками гнал его вперед. И высокая трава и низенький кустарник были запорошены желтой песчаной пылью. Марк завязал рот и нос платком, точно бедуин, хотя пыль не поднималась выше штанов.
— Ты бы сходил к доктору, обследовался, — подтрунивал Боб. — Может, у тебя в животе тоже старинные монеты обнаружатся.
Но Марк не был расположен ссориться. Он опустился на колени перед кучкой песка, наметенной ветром.
— Вот так образуются дюны, — приговаривал он, разрывая руками песок.
Он извлек около десятка раковин. Они были сильно повреждены земснарядом, но раз есть раковины, значит, должны быть и монеты. В этом Марк не сомневался.
Боб поднял спиннинг над головой, боясь, что песчаная пыль засорит катушку.
— Хватит, Марк. Пошли обратно. Ничего ты здесь не найдешь.
Он был уже сыт по горло этой Сахарой. К тому же от землесоса тянуло какой-то дрянью.
Некоторое время они шли молча. Потом Марк спросил:
— Где ты нарыл червей?
— Вон там, в польдере. Недалеко от мостового крана.
— А где ты собираешься удить, с лодки? — Марку очень хотелось побегать еще по польдеру, размять ноги.
— Нет, ближе к шлюзу.
Возле шлюза Боб закинул спиннинг в воду, но у Марка не было терпения ждать, пока рыба соизволит клюнуть. Он побежал вдоль берега и вдруг между двумя гранитными блоками увидел какой-то красный предмет. Предмет был цилиндрической формы, и на нем была надпись. Марк не без труда поднял его и потащил к брату.
— Боб, что это такое?
— Шкатулка времен Наполеона. Открой крышку. Там наверняка полно золотых монет.
Опять издевается! Когда рыба не клюет, он всегда такой.
— Посмотри, что здесь написано. Ты можешь это прочесть?
— А сам ты не можешь?
— «Аутоматик Ванд-люс»[2], — запинаясь, прочел Марк. — Что это значит?
— А ты как думаешь?
— Заводной клоп, — сказал Марк.
Боб чуть не лопнул от смеха.
— Неужели ты никогда не видел таких штук? На свалке их до черта. Это же фонарь для спасательного круга. Когда вода проникает в коробку, лампочка автоматически зажигается, и круг виден даже в темноте.
— Вот это мы сейчас и проверим, — предложил Марк, злорадно ухмыляясь.
— Не бросай в воду! Ты мне всю рыбу распугаешь.
Слишком поздно. Все утро Марк терпел насмешки и издевательства. Хватит с него. И вот… Красный цилиндр описал короткую дугу и шлепнулся в воду. И в тот самый момент, когда он коснулся воды, раздался взрыв. Огромный водяной гриб обрушился прямо на Марка.
Оглушенные взрывом, мальчики бросились на землю. Боб крепко сжимал в руках спиннинг. Марк испуганно озирался по сторонам. Он был мокрый насквозь.
Точно разъяренный лев, примчался Ян и обрушился на братьев, еще не успевших опомниться от потрясения.
— Что вы здесь натворили?
Марк вскочил и бросился наутек. Он-то знал тяжелую руку старшего братца. Боб спиннингом ткнул вслед убегающему Марку:
— Он пустил в воду «заводного клопа». Будто подземное газохранилище взлетело на воздух, правда?
Но Ян желал знать все подробности. Без шуточек и без уверток.
За каким дьяволом понадобилось Марку бросать в воду старый проржавевший фонарь? Ведь он начинен карбидом. И вообще в порту запрещается бросать в воду разные предметы.