Страница:
Путешественники зависли у огромных иллюминаторов, разглядывая подёрнутую дымкой облаков Землю, всё ещё далекую Луну и звёзды, которые в безвоздушном пространстве гораздо ярче и отчетливей.
Переволновавшись перед стартом, путешественники теперь зевали и хлопали глазами. Студент, собиравшийся хорошенько отругать Пухляка, махнул на это дело рукой и предложил всем до прибытия на Луну поспать. Лететь предстояло не меньше десяти часов, поэтому участники экспедиции охотно пристегнулись к своим креслам и моментально заснули.
В смотровой кабине осталась только Клюковка. Она впервые оказалась в космическом пространстве; глаза у неё горели, ни о каком сне она, конечно, не могла и думать. К тому же последние несколько дней и ночей она провела в ракете и, обосновавшись здесь хорошенько, соблюдала нормальный режим сна и бодрствования.
За несколько часов до посадки Взломщик и Шестерёнка заняли свои места в пилотской кабине, остальные же вновь слетелись в смотровую. Теперь Луна занимала полнеба, были отчётливо видны горы, цирки и кратеры на её поверхности. Планета Земля, напротив, уменьшилась до размера зонтика.
— Скажите, коллега, — обратилась Огонёк к Студенту, — как вы теперь, находясь в космосе и невесомости, разбираете, где верх, а где низ? Или же эти понятия вообще теряют всякий смысл?
— В некотором смысле, конечно, теряют, — согласился Студент. Его серьёзная мина не очень-то вязалась с задранными кверху ногами; он протирал очки и не мог ухватиться ни за один из поручней, которые были во множестве закреплены вдоль стен. — До тех пор, пока мы не приблизились достаточно к цели нашего назначения, то есть к поверхности Луны, можете условно считать верхом нос нашей ракеты.
— А низом — хвост, — авторитетно прибавил оказавшийся рядом Карлуша.
Поскольку Огонёк находилась в космосе впервые, Карлуша считал её кем-то вроде салаги. А сам он был, конечно, старым морским волком.
— Благодарю вас за разъяснения… коллеги, — выразила Клюковка свою признательность обоим.
После обеда Студент велел всем надеть космические скафандры. Ракета вскоре должна была прилуниться, и, хотя её программа гарантировала мягкую посадку, всё-таки стоило подстраховаться на случай частичной или полной разгерметизации. Сидевшие за пультом Взломщик и Шестерёнка держали руки на кнопках и в любое время могли принять управление на себя.
Вот на одном из экранов поверхность Луны стала медленно закатываться вниз и вскоре, мелькнув горизонтом, провалилась в космическую тьму. В то же время на другом экране, передающем изображение с хвоста, выплыла та же самая поверхность, но уже заметно ближе, чем раньше. Глухо зафыркали включившиеся двигатели торможения. Ракета сделала полный разворот.
Место для посадки было выбрано то же самое, что и во время предыдущих полётов, — недалеко от входа в большую ледяную пещеру. Здесь имелась удобная площадка, достаточно плотный грунт и вполне изученный окружающий рельеф.
— Ого! — заметил Взломщик. — Кажется, здесь что-то такое стряслось. Неужели потерпел катастрофу космический корабль?
И действительно, по мере снижения на площадке и далеко вокруг стали заметны искорёженные куски металла, а на грунте чернели пятна сажи от сгоревшего топлива.
— Смотрите, смотрите! — воскликнул Студент. — Видите верхушку от ракеты — там, левее?.. Это пилотская кабина; в случае опасности она отстреливается от корпуса катапультой. Если кабина вовремя отстрелялась, значит, экипаж не пострадал.
В этот момент ракета плавно опустилась на площадку, приняв вертикальное положение, прибор невесомости отключился, и все пассажиры, охнув, провалились в кресла под собственным весом.
— Ну вот, братцы, — сказал Карлуша. — С прибытием.
Первым делом было необходимо выяснить, не остался ли кто-нибудь из потерпевших на поверхности Луны, и в случае необходимости оказать помощь пострадавшим. На поиски отправились Взломщик, Шестерёнка и Глюк. Оставшиеся собрались в смотровой кабине и стали наблюдать за их действиями через иллюминаторы.
— Ого, здесь сгорела не меньше чем трёхступенчатая ракета, — говорил Взломщик, разглядывая попадавшиеся на пути обломки. — Похоже, что загорелась прямо на старте из-за неполадки в двигателе.
Переходя от обломка к обломку, группа наконец приблизилась к отброшенной довольно далеко пилотской кабине. Дверца раскрыта настежь, внутри — никого.
У всех вырвался вздох облегчения.
— Картина ясная, — сказал Взломщик. — Лунатики построили свою ракету, но она взорвалась на старте. Хорошо ещё, что экипаж вовремя катапультировался. Непонятно только, куда они собирались лететь и почему сигналили об опасности.
— «Если прилетят, не давайте им ничего», — вспомнила Огонёк слова Ослика из первой, принятой Звёздочкиным радиограммы. — Стало быть, они собирались лететь на Землю?
— Возможно, — согласился Студент, — и, похоже, что они спешили…
— Смотрите, — послышался голос Взломщика, — здесь стояла герметическая палатка со шлюзовой камерой.
Действительно, на краю площадки лежала распластанная, как сдувшийся воздушный шар, космическая палатка.
Внутри обнаружились пустые кислородные баллоны, надувные матрасы и ёмкости из-под воды и продовольствия.
— Возвращайтесь, — распорядился Студент. — Здесь осталось только одно место, где что-то ещё может разъясниться.
Но в это время прилунилась ракета «ЗиЛ», отстававшая, согласно плану, на два часа. Задира и Липучка сообщили, что полёт прошёл нормально и все отлично чувствовали себя в невесомости.
Они не стали рассказывать о неприятной цене, случившейся перед самым стартом. Профессор Злючкин, увидев, как завинчиваются изнутри запоры дверцы люка, неожиданно впал в буйную истерику и попытался вырваться наружу. Он кричал, рыдал, умолял, царапался и кусался. Пришлось вкатить ему двойную дозу успокоительного, после чего он обмяк, позволил засунуть себя в скафандр и пристегнуть к креслу.
Всё время перелета он проспал с улыбкой на лице, так и не увидев из космоса Земли, Луны и звёзд.
Проснувшись от лёгкого толчка во время прилунения, он сказал «извините» и присоединился к остальным как ни в чём не бывало. Если же впоследствии ему при случае напоминали о его недостойном поведении, он только недоуменно вскидывал брови и восклицал: «Не понимаю, о чём вы говорите?»
Устыдившись всё-таки в глубине души собственной слабости и вспомнив о тысячах телезрителях, следивших за ходом экспедиции, Злючкин выразил решительное намерение сдержать данное на Земле обещание и совершить выход на поверхность Луны. Не голым, конечно, а в полном полагающемся для такого случая комплекте обмундирования.
Это его намерение полностью противоречило изначальному плану экспедиции, согласно которому экипаж наблюдателей совсем не должен был покидать ракету без крайней на то необходимости. Однако, опасаясь какой-нибудь новой опасной выходки или провокации со стороны вздорного профессора, командир корабля Ярило согласился выпустить его под собственную ответственность. Заявив, однако, что отправляется сам вместе с ним и будет всё время неотступно находиться рядом.
Услышав такое, Задира и Липучка совершенно растерялись: сам командир в первые же минуты пребывания на Луне собирался грубо нарушить строго оговорённые правила. Они связались со Студентом и потребовали, чтобы тот решительно вмешался в происходящее.
Студент попытался образумить и пристыдить академика Ярилу, но тот мягко возражал:
— Извините, уважаемый коллега, но не я был председателем отборочной комиссии и не я включал господина Злючкина в состав экспедиции. А поскольку я не имею права посадить этого господина на цепь, то вынужден по крайней мере держать его под личным контролем. Огромное вам спасибо за великолепно проведенную работу по подбору экипажа.
Студент прикусил губу. Он никак не ожидал, что со стороны экипажа наблюдателей, которые должны были только-то и делать, что наблюдать и слушать, возможны какие-то неожиданные фортели. По правде говоря, этот экипаж носил в большей степени декоративный, показательно-представительский характер; при подборе кандидатов Студент особенно не задумывался о деловых качествах всех этих теоретиков, журналистов и писателей. Теперь он, конечно, сожалел, что отнесся к делу столь легкомысленно, и о том, что назначил командиром корабля Ярилу, а не более подходящего для этой роли Звёздочкина. Короче говоря, ерунда начиналась сразу.
А Злючкин в это время настойчиво и требовательно говорил что-то такое о вверенной ему тысячами сограждан великой космической миссии.
— Ладно, — сказал Студент, чувствуя свою ответственность за происходящее. — Пойдёте сейчас с нами. Но только это в первый и последний раз. Обещайте, что больше не покинете ракету до моего особого распоряжения.
Ярило и Злючкин легко согласились.
В своем собственном экипаже у Студента начались трудности ещё до начала полета, и первая такая трудность называлась Пухляк, а вторая — Карлуша. Первый, оказавшись в ракете, впал в оцепенение; второй, напротив, проявлял излишнюю активность где нужно и где не нужно. И теперь Карлуша, по примеру Злючкина и Ярилы, требовал, чтобы его тоже выпустили из ракеты. Он понимал, что Ослик должен был оставить здесь какое-то сообщение, а потому твёрдо намеревался отправиться на поиски такового. Пока Студент смотрел на него в растерянности, не находя слов от возмущения, Огонёк сказала, что Пухляку тоже невредно прогуляться, а то он совсем раскис и как бы не пришлось из-за него лететь обратно.
После этого Студент махнул на всё рукой.
Вскоре за ним и Клюковкой к видневшейся за развалинами антенне нестройной гурьбой зевак-экскурсантов потянулись Ярило, Злючкин, Карлуша и машинально перебиравший ногами, равнодушный ко всему Пухляк.
Вскоре они остановились у входа в маленькую пещеру.
— Понятно… — сказал Студент, разглядев тщательно, но явно вручную отрихтованную тарелку-антенну. — Теперь ясно, почему до Земли доходила манная каша вместо сигнала. По всей видимости, антенну накрыло обломками во время взрыва, а потом её пытались отремонтировать.
Внутренность маленькой пещеры осветилась лучами фонариков, и путешественники обступили радиостанцию. В ней продолжала медленно ползти закольцованная магнитофонная лента с посланием к землянам.
Студент взял болтающийся штекер выхода и вставил в гнездо своего шлемофона. Находившиеся рядом и все те, кто остался в ракетах, услышали наконец полный текст тревожной радиограммы:
«Я Луна! Я Луна! Вызываю Космический городок! Лунные гномы просят у землян помощи и защиты! Шайка денежных мешков во главе с провозгласившим себя верховным правителем самозванцем держит население в состоянии гипноза! Мы не знаем, откуда исходит вредоносная сила, и вскоре сами попадем под её влияние. Найдите от неё защиту и спасите населяющих подлунный мир гномов! Торопитесь, или все погибнут, окончательно потеряв рассудок!»
Глава шестая
— Хе-хе, — тихонечко хмыкнул Ярило, покосившись на своего оппонента. Значит, вы говорите, коллега, что космический агрессор требует денежных мешков? Хе-хе…
— Что вы такое несетПРФФе, академик, какой ещё агрессор! — взорвался Злючкин. — Вы отдаетПРФФе себе отчёт, где находитесь? Или на вашу ослиную голову впору надетьПРФФ хомут, а не космический скафандр?.. Интересно, какому идиоту пришло в ослиную голову братьПРФФ в космос необразованных хамов, ещё неизвестПРФФно, какими интригами приобретших…
Злючкин хотел сказать «академические звания», но Студент его перебил:
— Помолчите, пожалуйста. Смотрите, здесь есть ещё какая-то кассета.
Он вынул из магнитофона запись послания и вставил другую кассету, положенную рядом, на видное место. Послышался голос того же самого гнома, но теперь этот голос казался усталым и ослабшим, хотя гном старался читать текст как можно более твердо:
«Говорит Квантик, ученый-физик, конструктор взорвавшейся ракеты и бывший командир неудавшейся экспедиции на планету Большая Земля. Если вы сейчас меня слышите, значит, наше послание достигло цели и вы прилетели на помощь.
Месяц назад трёхступенчатая ракета, оснащённая последним на Луне действующим прибором невесомости, с тринадцатью гномами на борту, потерпела аварию во время старта. Экипаж катапультировался, но здесь нас поджидала страшная и неразрешимая загадка: всего за несколько часов подлунный мир переменился настолько, что мы сочли для себя невозможным туда вернуться. Вообразите такое: самый обыкновенный богач, денежный мешок по имени Пупс каким-то непостижимым образом возымел безграничную власть над гномами, которые даже не пытаются сопротивляться произволу. Так и не сумев разобраться в происходящем, мы вынуждены сейчас спрыгнуть вниз с парашютами, как уже сделали раньше десять наших товарищей. Я, мой помощник обер-атаман Пшигль и космический строитель господин Ослик держались до последней капли воды и до последнего баллона с воздухом. Вот уже четвёртый день, как у нас иссякли продукты питания; несколько часов отделяют нас от последнего вдоха. Спрыгнув вниз, мы попытаемся добраться до Научного городка и находиться там, сохраняя, сколько возможно, инкогнито. Но возможно, что внизу мы сразу попадём под действие неведомой нам гипнотической силы и потеряем над собою контроль. Не пытайтесь выйти с кем-либо на связь: все попытки выхода в радиоэфир глушатся специальными установками. Остаётся надеяться, что удача будет к вам благосклонна. Будьте осторожны и берегите себя».
Послышался шелест сворачиваемой бумажки с текстом, а затем каждый из трех присутствовавших сам назвал себя:
— Командир несуществующего космического корабля, доктор физических наук Квантик.
— Его помощник, обер-атаман Пшигль, — наклонился к микрофону гном с хрипловатым голосом.
— А это я, Ослик, просто неудачник и недотепа…
При звуке этого голоса у Карлуши из глаз брызнули слёзы.
— Дело всё больше запутывается, — сказал Студент. — Но если мы не можем выйти на связь с лунатиками, давайте хотя бы послушаем, что делается у них в эфире.
Он стал шарить по шкале ручной настройки, и вскоре в эфире послышался хорошо поставленный голос диктора:
«…А теперь вести с полей. Рекордный урожай ананасов собрали труженики оранжереи в поселке Южный, где старшим надзирателем служит господин Хныгль. Теперь ароматные плоды поступят в переработку на комбинаты питания, после чего наши гномы смогут насладиться консервированными соками, повидлами, компотами…»
Пока вроде бы ничего не настораживало. Студент покрутил ручку настройки:
«…благодаря неусыпному труду и заботе нашего дорогого и мудрого руководителя его сиятельства господина Пупса. Его неустанные хлопоты о процветании и счастье гномов…»
Студент хмыкнул и снова покрутил ручку настройки. На этот раз он поймал волну телевидения:
«…И о погоде. На Крайнем Севере, в районе полуострова Клушка, нынешней ночью пронёсся сильнейший ураган. Стихия вырвала с корнем десятки деревьев и повредила линии передачи. Однако, благодаря незамедлительному вмешательству Верховного Правителя господина Пупса, стихия к утру улеглась и оборванные линии были восстановлены. На остальной территории материка погода умеренно прохладная, моросящий дождик, туман. А теперь, дорогие телезрители, вспомните о ваших главных обязанностях и до того, как посмотреть весёлый кинофильм, внимательно перечтите свою должностную инструкцию. Всё ли вы сегодня сделали согласно пунктам этой тщательно разработанной специально для вас инструкции? Не следует ли вам завтра же утром или прямо сейчас пойти к вашему непосредственному начальнику или в ближайший полицейский участок и честно признаться в своей оплошности? Ничего не бойтесь, вас не накажут. Вам только дадут возможность исправиться, чтобы вы опять смогли честно работать, не пряча глаз от своих товарищей и гордясь своей принадлежностью к нашему гуманнейшему и справедливейшему сообществу свободных гномов, возглавляемому мудрейшим и справедливейшим господином Пупсом. Думаете ли вы перед каждым приёмом пищи и перед сном о здоровье его сиятельства, неусыпно заботящегося о вашем личном благе, равно как о счастье и процветании всех…»
Студент топнул ногой и щёлкнул выключателем:
— Да что это такое, в конце концов! Кто это такой — его сиятельство? Что это за Пупс ещё такой, выискался, которого все слушаются?!
В это время профессор Злючкин, который плохо понимал происходящее, а потому потерял к нему всякий интерес, затеял шумную перепалку с академиком Ярилой. Их торопливо оттеснили в глубину пещеры и велели переключить рации в режим двустороннего диалога. Ярило отказывался и требовал, чтобы совсем отключили от связи одного Злючкина. От такой наглости последний потерял дар речи и с силой толкнул своего оппонента в грудь. Впрочем, он тут же опомнился и сказал «извините». Но было поздно: Ярило оступился, взмахнул руками и с криком «Ах!» провалился в сквозную расщелину. В последнее мгновение он ухватил Злючкина за болтающийся на его поясе альпеншток, и Злючкин с отрывистым возгласом «Что?!» провалился следом, хватаясь за Пухляка. Пухляк потянул за собой Карлушу, тот хватил рукой воздух… И все четверо, голося каждый на свой лад, посыпались вниз.
Студент и Огонёк подбежали к краю расщелины и, держась друг за дружку, заглянули внутрь. Внизу, в самой глубине, слабо мерцала полоска света. Студент отступил и в ужасе обхватил руками гермошлем.
Глава седьмая
Фокс молчал, понимая, что оправдания и объяснения могут лишь только ещё больше раздражить его сиятельство.
— Вы злоупотребили, да! Злоупотребили моим почти безграничным доверием к вам. Разве я не освободил вас от какого бы то ни было контроля и надзора с моей стороны? Разве я не предоставил вам невиданные доселе, беспрецедентные полномочия? И к чему же это привело, господин Фокс?
Тайный министр молчал, опустив голову.
— Вы молчите! Хорошо, я скажу сам: из неприступной, как вы меня уверяли, надежно отдаленной от цивилизации местности на самом краю земли сбежали трое опаснейших, трое самых опасных преступника! Бежали с удобством и комфортом, в мягких сиденьях вертолёта, не опасаясь погони и нагло посмеиваясь над нами. Я так и вижу их самодовольные рожи, как они ухмыляются и говорят: «Если этих лопухов (а это нас с вами, господин Фокс), если этих лопухов ничего не стоило обвести вокруг пальца на болоте, то на свободе мы заставим их лизать себе пятки!» Так они говорят, господин Фокс?
Тайный министр молчал.
— А я знаю, что именно так они и говорят. И заставят, дорогой мой, непременно заставят, если меня будут окружать недальновидные, да-да! недальновидные гномы! При всём моем уважении к вашим способностям я вынужден сказать вам именно это.
Фокс молчал, опустив голову.
Пупс ещё немного походил взад-вперёд по кабинету, раздувая ноздри, что являлось у него признаком чрезвычайного возбуждения, уселся наконец в кресло и произнес устало:
— Итак, они знают тайну порошка и они на свободе. Что вы намерены делать, Тайный министр?
Фокс поднял голову:
— Агент Тихоня все ещё с ними. Как только он сумеет выйти на связь, мы их возьмём.
— Мне хочется верить, что так оно и будет. Вы свободны.
Фокс поклонился и вышел.
Агент Тихоня находился в растерянности и страхе.
В первые же часы пребывания на свободе банда успела обезоружить нескольких полицейских и совершить налёт на магазин местного спецраспределителя. Уложив на пол охранников и оглушив их разрядами электрических дубинок, налётчики, не отходя от прилавка, набросились на еду, разрывая куски руками, набивая рот и хрипя. В течение долгих мучительных недель ссылки на комарином болоте каждую ночь им снились жирные борщи, свежая булка, намазанная сливочным маслом, и какао пополам со сгущённым молоком.
Тихоня тоже делал вид, что изголодался, хотя и там, на болоте, имел возможность питаться вполне прилично, получая вместе с Пфиглем свою долю «чистых» продуктов. Последние, столь стремительно и неуправляемо развивающиеся события совсем лишили его аппетита.
При этом он не имел ни малейшей возможности связаться с Фоксом. Шайка постоянно держалась в единой связке, Ханаконда никому не доверял и пристально следил за каждым.
Набив сумки продуктами, бандиты сломали дверь, ведущую в один из подвалов нежилого дома, и расположились там для ночлега.
— Кролл, Мига, — устало сказал Ханаконда, устраиваясь на расстеленном поверх горячих труб ватнике, — снимите ботинки.
Мига и Кролл послушно опустились на колени, расшнуровали и сняли с шефа ботинки, поставили их сушиться.
— Завтра отправимся в Давилон, самолетом, поняли?
— Почему в Давилон, шеф? — испуганно возразил Хорёк. — Мы в розыске. Лучше бы нам отсидеться здесь недельку-другую.
— Молчать, — лениво ответил Ханаконда. — Скоро я сам буду объявлять розыск всякой сволочи. Вы — мелкие пакостники, а я — ваш император. Император всех на Луне гномов… Нет, пожалуй, не только на Луне… И на этой… на Большой Земле тоже. Дойдет очередь и до них, дайте только здесь навести порядок… Новый порядок…
И разбойники все разом захрапели, не в силах бороться со сном, который буквально сковывал их после всех волнений и долгожданного обжорства.
Утром шеф отправил Хорька и Губошлёпа за новой одеждой и авиабилетами. Тихоня тоже вызвался пойти, но шеф всё ещё относился к новичку с недоверием, присматриваясь к нему и принюхиваясь. Запах, исходивший от этого гнома, был каким-то особенным, не похожим на тот, который исходил от него самого и его ближайшего окружения. От них пахло болотом, по'том и давно не стиранным бельём. Но в особенности — чесноком, острый дух которого въелся в них, казалось, уже навсегда. А новенький не пахнул вообще ничем, и это казалось Ханаконде особенно подозрительным.
Никто из пассажиров авиарейса Клушка — Давилон не привлёк внимания полиции и снующих повсюду секретных агентов. Богачи, коммивояжеры, туристы всё было как обычно. В розыске находились, судя по разосланным фотографиям, семь или восемь одетых в грязные телогрейки гномов с неприязненными, озлобленными лицами. Никого хоть чуть-чуть похожего не было в холёных, респектабельных пассажирах лайнера.
И только очень наблюдательный гном смог бы отличить здесь кое-кого от других. Это были трое «новых богачей» в пёстрых цилиндрах, занявших места в бизнес-классе; два коммивояжёра в приличных костюмах и тёмных очках, расположившихся классом пониже; а также ещё трое пёстро разодетых туристов в общем салоне.
Кое-что определённо выделяло этих гномов среди прочих. Хотя бы то, что их ближайшие соседи то и дело принюхивались, тревожно поводя носами, в их сторону. Виною тому был, конечно, запах чеснока, насквозь пропитавшего организмы этих пассажиров. Вытравить его не могла ни новая одежда, ни усиленное питание, ни щедро омытые одеколоном ноги и подмышки.
После посадки в давилонском аэропорту вонючие гнома заняли два автомобиля такси и поехали в один из малонаселённых пригородов, где находился купленный когда-то Ханакондой и не проходивший ни по каким документам участок. За огороженным высоким забором домом присматривал сторож, содержание которому было выплачено на год вперёд.
— Какая радость, господин Енот, наконец-то вы прибыли! — воскликнул сторож, улыбаясь от уха до уха и низко кланяясь хозяину. — Какая радость снова вас видеть, господин Енот! Вы только посмотрите: вокруг чистота и порядок! Честное слово, господин Енот, вы не пожалеете, что наняли такого гнома, как я, честное слово… И ваши письменные инструкции мне очень помогли — ведь государство, слава Правителю, требует теперь от нас всё делать по инструкциям, а мне только лучше от этого, ведь правда, господин Енот?..
— Какой ещё Енот? — зашептал Губошлёп. — Что он такое говорит, шеф?
— Молчи, — прошипел Ханаконда и обратился к сторожу: — Хорошо, хорошо, Фикс. Вот тебе двадцать фертингов, ступай и купи себе чего-нибудь. Я и мои гости сами управимся в доме.
Рассыпавшись в благодарностях, совершенно счастливый сторож поплёлся в свою хибарку, сколоченную на самом краю участка.
— Как немного нужно для счастья нынешним гномам… — задумчиво проговорил Ханаконда, глядя ему вслед.
Он набрал код замка, двери отворились, и семеро беглецов вместе со своим главарём вошли в дом. Осмотрев все комнаты, они расположились в богато убранной, но основательно запылившейся гостиной.
Растопив камин и закусив извлечённой из сумок чистой провизией, бандиты развалились в креслах и на диванах и включили телевизор. Передавали вечерний выпуск новостей, в котором сообщали о появлении в лесах обезьяноподобного гнома и о розыске беглых преступников.
Переволновавшись перед стартом, путешественники теперь зевали и хлопали глазами. Студент, собиравшийся хорошенько отругать Пухляка, махнул на это дело рукой и предложил всем до прибытия на Луну поспать. Лететь предстояло не меньше десяти часов, поэтому участники экспедиции охотно пристегнулись к своим креслам и моментально заснули.
В смотровой кабине осталась только Клюковка. Она впервые оказалась в космическом пространстве; глаза у неё горели, ни о каком сне она, конечно, не могла и думать. К тому же последние несколько дней и ночей она провела в ракете и, обосновавшись здесь хорошенько, соблюдала нормальный режим сна и бодрствования.
За несколько часов до посадки Взломщик и Шестерёнка заняли свои места в пилотской кабине, остальные же вновь слетелись в смотровую. Теперь Луна занимала полнеба, были отчётливо видны горы, цирки и кратеры на её поверхности. Планета Земля, напротив, уменьшилась до размера зонтика.
— Скажите, коллега, — обратилась Огонёк к Студенту, — как вы теперь, находясь в космосе и невесомости, разбираете, где верх, а где низ? Или же эти понятия вообще теряют всякий смысл?
— В некотором смысле, конечно, теряют, — согласился Студент. Его серьёзная мина не очень-то вязалась с задранными кверху ногами; он протирал очки и не мог ухватиться ни за один из поручней, которые были во множестве закреплены вдоль стен. — До тех пор, пока мы не приблизились достаточно к цели нашего назначения, то есть к поверхности Луны, можете условно считать верхом нос нашей ракеты.
— А низом — хвост, — авторитетно прибавил оказавшийся рядом Карлуша.
Поскольку Огонёк находилась в космосе впервые, Карлуша считал её кем-то вроде салаги. А сам он был, конечно, старым морским волком.
— Благодарю вас за разъяснения… коллеги, — выразила Клюковка свою признательность обоим.
После обеда Студент велел всем надеть космические скафандры. Ракета вскоре должна была прилуниться, и, хотя её программа гарантировала мягкую посадку, всё-таки стоило подстраховаться на случай частичной или полной разгерметизации. Сидевшие за пультом Взломщик и Шестерёнка держали руки на кнопках и в любое время могли принять управление на себя.
Вот на одном из экранов поверхность Луны стала медленно закатываться вниз и вскоре, мелькнув горизонтом, провалилась в космическую тьму. В то же время на другом экране, передающем изображение с хвоста, выплыла та же самая поверхность, но уже заметно ближе, чем раньше. Глухо зафыркали включившиеся двигатели торможения. Ракета сделала полный разворот.
Место для посадки было выбрано то же самое, что и во время предыдущих полётов, — недалеко от входа в большую ледяную пещеру. Здесь имелась удобная площадка, достаточно плотный грунт и вполне изученный окружающий рельеф.
— Ого! — заметил Взломщик. — Кажется, здесь что-то такое стряслось. Неужели потерпел катастрофу космический корабль?
И действительно, по мере снижения на площадке и далеко вокруг стали заметны искорёженные куски металла, а на грунте чернели пятна сажи от сгоревшего топлива.
— Смотрите, смотрите! — воскликнул Студент. — Видите верхушку от ракеты — там, левее?.. Это пилотская кабина; в случае опасности она отстреливается от корпуса катапультой. Если кабина вовремя отстрелялась, значит, экипаж не пострадал.
В этот момент ракета плавно опустилась на площадку, приняв вертикальное положение, прибор невесомости отключился, и все пассажиры, охнув, провалились в кресла под собственным весом.
— Ну вот, братцы, — сказал Карлуша. — С прибытием.
Первым делом было необходимо выяснить, не остался ли кто-нибудь из потерпевших на поверхности Луны, и в случае необходимости оказать помощь пострадавшим. На поиски отправились Взломщик, Шестерёнка и Глюк. Оставшиеся собрались в смотровой кабине и стали наблюдать за их действиями через иллюминаторы.
— Ого, здесь сгорела не меньше чем трёхступенчатая ракета, — говорил Взломщик, разглядывая попадавшиеся на пути обломки. — Похоже, что загорелась прямо на старте из-за неполадки в двигателе.
Переходя от обломка к обломку, группа наконец приблизилась к отброшенной довольно далеко пилотской кабине. Дверца раскрыта настежь, внутри — никого.
У всех вырвался вздох облегчения.
— Картина ясная, — сказал Взломщик. — Лунатики построили свою ракету, но она взорвалась на старте. Хорошо ещё, что экипаж вовремя катапультировался. Непонятно только, куда они собирались лететь и почему сигналили об опасности.
— «Если прилетят, не давайте им ничего», — вспомнила Огонёк слова Ослика из первой, принятой Звёздочкиным радиограммы. — Стало быть, они собирались лететь на Землю?
— Возможно, — согласился Студент, — и, похоже, что они спешили…
— Смотрите, — послышался голос Взломщика, — здесь стояла герметическая палатка со шлюзовой камерой.
Действительно, на краю площадки лежала распластанная, как сдувшийся воздушный шар, космическая палатка.
Внутри обнаружились пустые кислородные баллоны, надувные матрасы и ёмкости из-под воды и продовольствия.
— Возвращайтесь, — распорядился Студент. — Здесь осталось только одно место, где что-то ещё может разъясниться.
Но в это время прилунилась ракета «ЗиЛ», отстававшая, согласно плану, на два часа. Задира и Липучка сообщили, что полёт прошёл нормально и все отлично чувствовали себя в невесомости.
Они не стали рассказывать о неприятной цене, случившейся перед самым стартом. Профессор Злючкин, увидев, как завинчиваются изнутри запоры дверцы люка, неожиданно впал в буйную истерику и попытался вырваться наружу. Он кричал, рыдал, умолял, царапался и кусался. Пришлось вкатить ему двойную дозу успокоительного, после чего он обмяк, позволил засунуть себя в скафандр и пристегнуть к креслу.
Всё время перелета он проспал с улыбкой на лице, так и не увидев из космоса Земли, Луны и звёзд.
Проснувшись от лёгкого толчка во время прилунения, он сказал «извините» и присоединился к остальным как ни в чём не бывало. Если же впоследствии ему при случае напоминали о его недостойном поведении, он только недоуменно вскидывал брови и восклицал: «Не понимаю, о чём вы говорите?»
Устыдившись всё-таки в глубине души собственной слабости и вспомнив о тысячах телезрителях, следивших за ходом экспедиции, Злючкин выразил решительное намерение сдержать данное на Земле обещание и совершить выход на поверхность Луны. Не голым, конечно, а в полном полагающемся для такого случая комплекте обмундирования.
Это его намерение полностью противоречило изначальному плану экспедиции, согласно которому экипаж наблюдателей совсем не должен был покидать ракету без крайней на то необходимости. Однако, опасаясь какой-нибудь новой опасной выходки или провокации со стороны вздорного профессора, командир корабля Ярило согласился выпустить его под собственную ответственность. Заявив, однако, что отправляется сам вместе с ним и будет всё время неотступно находиться рядом.
Услышав такое, Задира и Липучка совершенно растерялись: сам командир в первые же минуты пребывания на Луне собирался грубо нарушить строго оговорённые правила. Они связались со Студентом и потребовали, чтобы тот решительно вмешался в происходящее.
Студент попытался образумить и пристыдить академика Ярилу, но тот мягко возражал:
— Извините, уважаемый коллега, но не я был председателем отборочной комиссии и не я включал господина Злючкина в состав экспедиции. А поскольку я не имею права посадить этого господина на цепь, то вынужден по крайней мере держать его под личным контролем. Огромное вам спасибо за великолепно проведенную работу по подбору экипажа.
Студент прикусил губу. Он никак не ожидал, что со стороны экипажа наблюдателей, которые должны были только-то и делать, что наблюдать и слушать, возможны какие-то неожиданные фортели. По правде говоря, этот экипаж носил в большей степени декоративный, показательно-представительский характер; при подборе кандидатов Студент особенно не задумывался о деловых качествах всех этих теоретиков, журналистов и писателей. Теперь он, конечно, сожалел, что отнесся к делу столь легкомысленно, и о том, что назначил командиром корабля Ярилу, а не более подходящего для этой роли Звёздочкина. Короче говоря, ерунда начиналась сразу.
А Злючкин в это время настойчиво и требовательно говорил что-то такое о вверенной ему тысячами сограждан великой космической миссии.
— Ладно, — сказал Студент, чувствуя свою ответственность за происходящее. — Пойдёте сейчас с нами. Но только это в первый и последний раз. Обещайте, что больше не покинете ракету до моего особого распоряжения.
Ярило и Злючкин легко согласились.
В своем собственном экипаже у Студента начались трудности ещё до начала полета, и первая такая трудность называлась Пухляк, а вторая — Карлуша. Первый, оказавшись в ракете, впал в оцепенение; второй, напротив, проявлял излишнюю активность где нужно и где не нужно. И теперь Карлуша, по примеру Злючкина и Ярилы, требовал, чтобы его тоже выпустили из ракеты. Он понимал, что Ослик должен был оставить здесь какое-то сообщение, а потому твёрдо намеревался отправиться на поиски такового. Пока Студент смотрел на него в растерянности, не находя слов от возмущения, Огонёк сказала, что Пухляку тоже невредно прогуляться, а то он совсем раскис и как бы не пришлось из-за него лететь обратно.
После этого Студент махнул на всё рукой.
Вскоре за ним и Клюковкой к видневшейся за развалинами антенне нестройной гурьбой зевак-экскурсантов потянулись Ярило, Злючкин, Карлуша и машинально перебиравший ногами, равнодушный ко всему Пухляк.
Вскоре они остановились у входа в маленькую пещеру.
— Понятно… — сказал Студент, разглядев тщательно, но явно вручную отрихтованную тарелку-антенну. — Теперь ясно, почему до Земли доходила манная каша вместо сигнала. По всей видимости, антенну накрыло обломками во время взрыва, а потом её пытались отремонтировать.
Внутренность маленькой пещеры осветилась лучами фонариков, и путешественники обступили радиостанцию. В ней продолжала медленно ползти закольцованная магнитофонная лента с посланием к землянам.
Студент взял болтающийся штекер выхода и вставил в гнездо своего шлемофона. Находившиеся рядом и все те, кто остался в ракетах, услышали наконец полный текст тревожной радиограммы:
«Я Луна! Я Луна! Вызываю Космический городок! Лунные гномы просят у землян помощи и защиты! Шайка денежных мешков во главе с провозгласившим себя верховным правителем самозванцем держит население в состоянии гипноза! Мы не знаем, откуда исходит вредоносная сила, и вскоре сами попадем под её влияние. Найдите от неё защиту и спасите населяющих подлунный мир гномов! Торопитесь, или все погибнут, окончательно потеряв рассудок!»
Глава шестая
Сообщение Квантика. — Дело всё больше запутывается. — Дисциплина рушится окончательно и бесповоротно
Так вот как на самом деле звучала таинственная радиограмма, вызвавшая столько споров и догадок на Земле! Потрясённые услышанным, все молчали.— Хе-хе, — тихонечко хмыкнул Ярило, покосившись на своего оппонента. Значит, вы говорите, коллега, что космический агрессор требует денежных мешков? Хе-хе…
— Что вы такое несетПРФФе, академик, какой ещё агрессор! — взорвался Злючкин. — Вы отдаетПРФФе себе отчёт, где находитесь? Или на вашу ослиную голову впору надетьПРФФ хомут, а не космический скафандр?.. Интересно, какому идиоту пришло в ослиную голову братьПРФФ в космос необразованных хамов, ещё неизвестПРФФно, какими интригами приобретших…
Злючкин хотел сказать «академические звания», но Студент его перебил:
— Помолчите, пожалуйста. Смотрите, здесь есть ещё какая-то кассета.
Он вынул из магнитофона запись послания и вставил другую кассету, положенную рядом, на видное место. Послышался голос того же самого гнома, но теперь этот голос казался усталым и ослабшим, хотя гном старался читать текст как можно более твердо:
«Говорит Квантик, ученый-физик, конструктор взорвавшейся ракеты и бывший командир неудавшейся экспедиции на планету Большая Земля. Если вы сейчас меня слышите, значит, наше послание достигло цели и вы прилетели на помощь.
Месяц назад трёхступенчатая ракета, оснащённая последним на Луне действующим прибором невесомости, с тринадцатью гномами на борту, потерпела аварию во время старта. Экипаж катапультировался, но здесь нас поджидала страшная и неразрешимая загадка: всего за несколько часов подлунный мир переменился настолько, что мы сочли для себя невозможным туда вернуться. Вообразите такое: самый обыкновенный богач, денежный мешок по имени Пупс каким-то непостижимым образом возымел безграничную власть над гномами, которые даже не пытаются сопротивляться произволу. Так и не сумев разобраться в происходящем, мы вынуждены сейчас спрыгнуть вниз с парашютами, как уже сделали раньше десять наших товарищей. Я, мой помощник обер-атаман Пшигль и космический строитель господин Ослик держались до последней капли воды и до последнего баллона с воздухом. Вот уже четвёртый день, как у нас иссякли продукты питания; несколько часов отделяют нас от последнего вдоха. Спрыгнув вниз, мы попытаемся добраться до Научного городка и находиться там, сохраняя, сколько возможно, инкогнито. Но возможно, что внизу мы сразу попадём под действие неведомой нам гипнотической силы и потеряем над собою контроль. Не пытайтесь выйти с кем-либо на связь: все попытки выхода в радиоэфир глушатся специальными установками. Остаётся надеяться, что удача будет к вам благосклонна. Будьте осторожны и берегите себя».
Послышался шелест сворачиваемой бумажки с текстом, а затем каждый из трех присутствовавших сам назвал себя:
— Командир несуществующего космического корабля, доктор физических наук Квантик.
— Его помощник, обер-атаман Пшигль, — наклонился к микрофону гном с хрипловатым голосом.
— А это я, Ослик, просто неудачник и недотепа…
При звуке этого голоса у Карлуши из глаз брызнули слёзы.
— Дело всё больше запутывается, — сказал Студент. — Но если мы не можем выйти на связь с лунатиками, давайте хотя бы послушаем, что делается у них в эфире.
Он стал шарить по шкале ручной настройки, и вскоре в эфире послышался хорошо поставленный голос диктора:
«…А теперь вести с полей. Рекордный урожай ананасов собрали труженики оранжереи в поселке Южный, где старшим надзирателем служит господин Хныгль. Теперь ароматные плоды поступят в переработку на комбинаты питания, после чего наши гномы смогут насладиться консервированными соками, повидлами, компотами…»
Пока вроде бы ничего не настораживало. Студент покрутил ручку настройки:
«…благодаря неусыпному труду и заботе нашего дорогого и мудрого руководителя его сиятельства господина Пупса. Его неустанные хлопоты о процветании и счастье гномов…»
Студент хмыкнул и снова покрутил ручку настройки. На этот раз он поймал волну телевидения:
«…И о погоде. На Крайнем Севере, в районе полуострова Клушка, нынешней ночью пронёсся сильнейший ураган. Стихия вырвала с корнем десятки деревьев и повредила линии передачи. Однако, благодаря незамедлительному вмешательству Верховного Правителя господина Пупса, стихия к утру улеглась и оборванные линии были восстановлены. На остальной территории материка погода умеренно прохладная, моросящий дождик, туман. А теперь, дорогие телезрители, вспомните о ваших главных обязанностях и до того, как посмотреть весёлый кинофильм, внимательно перечтите свою должностную инструкцию. Всё ли вы сегодня сделали согласно пунктам этой тщательно разработанной специально для вас инструкции? Не следует ли вам завтра же утром или прямо сейчас пойти к вашему непосредственному начальнику или в ближайший полицейский участок и честно признаться в своей оплошности? Ничего не бойтесь, вас не накажут. Вам только дадут возможность исправиться, чтобы вы опять смогли честно работать, не пряча глаз от своих товарищей и гордясь своей принадлежностью к нашему гуманнейшему и справедливейшему сообществу свободных гномов, возглавляемому мудрейшим и справедливейшим господином Пупсом. Думаете ли вы перед каждым приёмом пищи и перед сном о здоровье его сиятельства, неусыпно заботящегося о вашем личном благе, равно как о счастье и процветании всех…»
Студент топнул ногой и щёлкнул выключателем:
— Да что это такое, в конце концов! Кто это такой — его сиятельство? Что это за Пупс ещё такой, выискался, которого все слушаются?!
В это время профессор Злючкин, который плохо понимал происходящее, а потому потерял к нему всякий интерес, затеял шумную перепалку с академиком Ярилой. Их торопливо оттеснили в глубину пещеры и велели переключить рации в режим двустороннего диалога. Ярило отказывался и требовал, чтобы совсем отключили от связи одного Злючкина. От такой наглости последний потерял дар речи и с силой толкнул своего оппонента в грудь. Впрочем, он тут же опомнился и сказал «извините». Но было поздно: Ярило оступился, взмахнул руками и с криком «Ах!» провалился в сквозную расщелину. В последнее мгновение он ухватил Злючкина за болтающийся на его поясе альпеншток, и Злючкин с отрывистым возгласом «Что?!» провалился следом, хватаясь за Пухляка. Пухляк потянул за собой Карлушу, тот хватил рукой воздух… И все четверо, голося каждый на свой лад, посыпались вниз.
Студент и Огонёк подбежали к краю расщелины и, держась друг за дружку, заглянули внутрь. Внизу, в самой глубине, слабо мерцала полоска света. Студент отступил и в ужасе обхватил руками гермошлем.
Глава седьмая
Правитель и его Тайный министр. — Банда Ханаконды начинает действовать. — Дом, принадлежащий господину Еноту
— Итак, господин Фокс, — пропел своим медовым голоском господин Пупс, недобро поглядывая на своего Тайного министра. — Итак, вы допустили побег опаснейших преступников.Фокс молчал, понимая, что оправдания и объяснения могут лишь только ещё больше раздражить его сиятельство.
— Вы злоупотребили, да! Злоупотребили моим почти безграничным доверием к вам. Разве я не освободил вас от какого бы то ни было контроля и надзора с моей стороны? Разве я не предоставил вам невиданные доселе, беспрецедентные полномочия? И к чему же это привело, господин Фокс?
Тайный министр молчал, опустив голову.
— Вы молчите! Хорошо, я скажу сам: из неприступной, как вы меня уверяли, надежно отдаленной от цивилизации местности на самом краю земли сбежали трое опаснейших, трое самых опасных преступника! Бежали с удобством и комфортом, в мягких сиденьях вертолёта, не опасаясь погони и нагло посмеиваясь над нами. Я так и вижу их самодовольные рожи, как они ухмыляются и говорят: «Если этих лопухов (а это нас с вами, господин Фокс), если этих лопухов ничего не стоило обвести вокруг пальца на болоте, то на свободе мы заставим их лизать себе пятки!» Так они говорят, господин Фокс?
Тайный министр молчал.
— А я знаю, что именно так они и говорят. И заставят, дорогой мой, непременно заставят, если меня будут окружать недальновидные, да-да! недальновидные гномы! При всём моем уважении к вашим способностям я вынужден сказать вам именно это.
Фокс молчал, опустив голову.
Пупс ещё немного походил взад-вперёд по кабинету, раздувая ноздри, что являлось у него признаком чрезвычайного возбуждения, уселся наконец в кресло и произнес устало:
— Итак, они знают тайну порошка и они на свободе. Что вы намерены делать, Тайный министр?
Фокс поднял голову:
— Агент Тихоня все ещё с ними. Как только он сумеет выйти на связь, мы их возьмём.
— Мне хочется верить, что так оно и будет. Вы свободны.
Фокс поклонился и вышел.
Агент Тихоня находился в растерянности и страхе.
В первые же часы пребывания на свободе банда успела обезоружить нескольких полицейских и совершить налёт на магазин местного спецраспределителя. Уложив на пол охранников и оглушив их разрядами электрических дубинок, налётчики, не отходя от прилавка, набросились на еду, разрывая куски руками, набивая рот и хрипя. В течение долгих мучительных недель ссылки на комарином болоте каждую ночь им снились жирные борщи, свежая булка, намазанная сливочным маслом, и какао пополам со сгущённым молоком.
Тихоня тоже делал вид, что изголодался, хотя и там, на болоте, имел возможность питаться вполне прилично, получая вместе с Пфиглем свою долю «чистых» продуктов. Последние, столь стремительно и неуправляемо развивающиеся события совсем лишили его аппетита.
При этом он не имел ни малейшей возможности связаться с Фоксом. Шайка постоянно держалась в единой связке, Ханаконда никому не доверял и пристально следил за каждым.
Набив сумки продуктами, бандиты сломали дверь, ведущую в один из подвалов нежилого дома, и расположились там для ночлега.
— Кролл, Мига, — устало сказал Ханаконда, устраиваясь на расстеленном поверх горячих труб ватнике, — снимите ботинки.
Мига и Кролл послушно опустились на колени, расшнуровали и сняли с шефа ботинки, поставили их сушиться.
— Завтра отправимся в Давилон, самолетом, поняли?
— Почему в Давилон, шеф? — испуганно возразил Хорёк. — Мы в розыске. Лучше бы нам отсидеться здесь недельку-другую.
— Молчать, — лениво ответил Ханаконда. — Скоро я сам буду объявлять розыск всякой сволочи. Вы — мелкие пакостники, а я — ваш император. Император всех на Луне гномов… Нет, пожалуй, не только на Луне… И на этой… на Большой Земле тоже. Дойдет очередь и до них, дайте только здесь навести порядок… Новый порядок…
И разбойники все разом захрапели, не в силах бороться со сном, который буквально сковывал их после всех волнений и долгожданного обжорства.
Утром шеф отправил Хорька и Губошлёпа за новой одеждой и авиабилетами. Тихоня тоже вызвался пойти, но шеф всё ещё относился к новичку с недоверием, присматриваясь к нему и принюхиваясь. Запах, исходивший от этого гнома, был каким-то особенным, не похожим на тот, который исходил от него самого и его ближайшего окружения. От них пахло болотом, по'том и давно не стиранным бельём. Но в особенности — чесноком, острый дух которого въелся в них, казалось, уже навсегда. А новенький не пахнул вообще ничем, и это казалось Ханаконде особенно подозрительным.
Никто из пассажиров авиарейса Клушка — Давилон не привлёк внимания полиции и снующих повсюду секретных агентов. Богачи, коммивояжеры, туристы всё было как обычно. В розыске находились, судя по разосланным фотографиям, семь или восемь одетых в грязные телогрейки гномов с неприязненными, озлобленными лицами. Никого хоть чуть-чуть похожего не было в холёных, респектабельных пассажирах лайнера.
И только очень наблюдательный гном смог бы отличить здесь кое-кого от других. Это были трое «новых богачей» в пёстрых цилиндрах, занявших места в бизнес-классе; два коммивояжёра в приличных костюмах и тёмных очках, расположившихся классом пониже; а также ещё трое пёстро разодетых туристов в общем салоне.
Кое-что определённо выделяло этих гномов среди прочих. Хотя бы то, что их ближайшие соседи то и дело принюхивались, тревожно поводя носами, в их сторону. Виною тому был, конечно, запах чеснока, насквозь пропитавшего организмы этих пассажиров. Вытравить его не могла ни новая одежда, ни усиленное питание, ни щедро омытые одеколоном ноги и подмышки.
После посадки в давилонском аэропорту вонючие гнома заняли два автомобиля такси и поехали в один из малонаселённых пригородов, где находился купленный когда-то Ханакондой и не проходивший ни по каким документам участок. За огороженным высоким забором домом присматривал сторож, содержание которому было выплачено на год вперёд.
— Какая радость, господин Енот, наконец-то вы прибыли! — воскликнул сторож, улыбаясь от уха до уха и низко кланяясь хозяину. — Какая радость снова вас видеть, господин Енот! Вы только посмотрите: вокруг чистота и порядок! Честное слово, господин Енот, вы не пожалеете, что наняли такого гнома, как я, честное слово… И ваши письменные инструкции мне очень помогли — ведь государство, слава Правителю, требует теперь от нас всё делать по инструкциям, а мне только лучше от этого, ведь правда, господин Енот?..
— Какой ещё Енот? — зашептал Губошлёп. — Что он такое говорит, шеф?
— Молчи, — прошипел Ханаконда и обратился к сторожу: — Хорошо, хорошо, Фикс. Вот тебе двадцать фертингов, ступай и купи себе чего-нибудь. Я и мои гости сами управимся в доме.
Рассыпавшись в благодарностях, совершенно счастливый сторож поплёлся в свою хибарку, сколоченную на самом краю участка.
— Как немного нужно для счастья нынешним гномам… — задумчиво проговорил Ханаконда, глядя ему вслед.
Он набрал код замка, двери отворились, и семеро беглецов вместе со своим главарём вошли в дом. Осмотрев все комнаты, они расположились в богато убранной, но основательно запылившейся гостиной.
Растопив камин и закусив извлечённой из сумок чистой провизией, бандиты развалились в креслах и на диванах и включили телевизор. Передавали вечерний выпуск новостей, в котором сообщали о появлении в лесах обезьяноподобного гнома и о розыске беглых преступников.