Карлов Борис. Новые приключения Незнайки: Снова на Луне

   Послышался шелест сворачиваемой бумажки с текстом, а затем каждый из трех присутствовавших сам назвал себя:
   – Командир несуществующего космического корабля, доктор физических наук Квантик.
   – Его помощник, обер-атаман Пшигль, – наклонился к микрофону коротышка с хрипловатым голосом.
   – А это я, Козлик, просто неудачник и недотепа…
   При звуке этого голоса у Незнайки из глаз брызнули слёзы.
   – Дело всё больше запутывается, – сказал Знайка. – Но если мы не можем выйти на связь с лунатиками, давайте хотя бы послушаем, что делается у них в эфире.
   Он стал шарить по шкале ручной настройки, и вскоре в эфире послышался хорошо поставленный голос диктора:
   «…А теперь вести с полей. Рекордный урожай ананасов собрали труженики оранжереи в поселке Южный, где старшим надзирателем служит господин Хныгль. Теперь ароматные плоды поступят в переработку на комбинаты питания, после чего наши коротышки смогут насладиться консервированными соками, повидлами, компотами…»
   Пока вроде бы ничего не настораживало. Знайка покрутил ручку настройки:
   «…благодаря неусыпному труду и заботе нашего дорогого и мудрого руководителя его сиятельства господина Пупса. Его неустанные хлопоты о процветании и счастье коротышек…»
   Знайка хмыкнул и снова покрутил ручку настройки. На этот раз он поймал волну телевидения:
   «…И о погоде. На Крайнем Севере, в районе полуострова Клушка, нынешней ночью пронёсся сильнейший ураган. Стихия вырвала с корнем десятки деревьев и повредила линии передачи. Однако, благодаря незамедлительному вмешательству Верховного Правителя господина Пупса, стихия к утру улеглась и оборванные линии были восстановлены. На остальной территории материка погода умеренно прохладная, моросящий дождик, туман. А теперь, дорогие телезрители, вспомните о ваших главных обязанностях и до того, как посмотреть весёлый кинофильм, внимательно перечтите свою должностную инструкцию. Всё ли вы сегодня сделали согласно пунктам этой тщательно разработанной специально для вас инструкции? Не следует ли вам завтра же утром или прямо сейчас пойти к вашему непосредственному начальнику или в ближайший полицейский участок и честно признаться в своей оплошности? Ничего не бойтесь, вас не накажут. Вам только дадут возможность исправиться, чтобы вы опять смогли честно работать, не пряча глаз от своих товарищей и гордясь своей принадлежностью к нашему гуманнейшему и справедливейшему сообществу свободных коротышек, возглавляемому мудрейшим и справедливейшим господином Пупсом. Думаете ли вы перед каждым приёмом пищи и перед сном о здоровье его сиятельства, неусыпно заботящегося о вашем личном благе, равно как о счастье и процветании всех…»
   Знайка топнул ногой и щёлкнул выключателем:
   – Да что это такое, в конце концов! Кто это такой – его сиятельство? Что это за Пупс ещё такой, выискался, которого все слушаются?!
   В это время профессор Злючкин, который плохо понимал происходящее, а потому потерял к нему всякий интерес, затеял шумную перепалку с академиком Ярилой. Их торопливо оттеснили в глубину пещеры и велели переключить рации в режим двустороннего диалога. Ярило отказывался и требовал, чтобы совсем отключили от связи одного Злючкина. От такой наглости последний потерял дар речи и с силой толкнул своего оппонента в грудь. Впрочем, он тут же опомнился и сказал «извините». Но было поздно: Ярило оступился, взмахнул руками и с криком «Ах!» провалился в сквозную расщелину. В последнее мгновение он ухватил Злючкина за болтающийся на его поясе альпеншток, и Злючкин с отрывистым возгласом «Что?!» провалился следом, хватаясь за Пончика. Пончик потянул за собой Незнайку, тот хватил рукой воздух… И все четверо, голося каждый на свой лад, посыпались вниз.
   Знайка и Огонёк подбежали к краю расщелины и, держась друг за дружку, заглянули внутрь. Внизу, в самой глубине, слабо мерцала полоска света. Знайка отступил и в ужасе обхватил руками гермошлем.

Глава седьмая
Правитель и его Тайный министр. Банда Ханаконды начинает действовать. Дом, принадлежащий г-ну Еноту

   – Итак, господин Бигль, – пропел своим медовым голоском г-н Пупс, недобро поглядывая на своего Тайного министра. – Итак, вы допустили побег опаснейших преступников.
   Бигль молчал, понимая, что оправдания и объяснения могут лишь только ещё больше раздражить его сиятельство.
   – Вы злоупотребили, да! Злоупотребили моим почти безграничным доверием к вам. Разве я не освободил вас от какого бы то ни было контроля и надзора с моей стороны? Разве я не предоставил вам невиданные доселе, беспрецедентные полномочия? И к чему же это привело, господин Бигль?
   Тайный министр молчал, опустив голову.
   – Вы молчите! Хорошо, я скажу сам: из неприступной, как вы меня уверяли, надежно отдаленной от цивилизации местности на самом краю земли сбежали трое опаснейших, трое самыхопасных преступника! Бежали с удобством и комфортом, в мягких сиденьях вертолёта, не опасаясь погони и нагло посмеиваясь над нами. Я так и вижу их самодовольные рожи, как они ухмыляются и говорят: «Если этих лопухов (а это нас с вами, господин Бигль), если этих лопухов ничего не стоило обвести вокруг пальца на болоте, то на свободе мы заставим их лизать себе пятки!» Так они говорят, господин Бигль?
   Тайный министр молчал.
   – А я знаю, что именно так они и говорят. И заставят, дорогой мой, непременно заставят, если меня будут окружать недальновидные, да-да! недальновидные коротышки! При всём моем уважении к вашим способностям я вынужден сказать вам именно это.
   Бигль молчал, опустив голову.
   Пупс ещё немного походил взад-вперёд по кабинету, раздувая ноздри, что являлось у него признаком чрезвычайного возбуждения, уселся наконец в кресло и произнес устало:
   – Итак, они знают тайну порошка и они на свободе. Что вы намерены делать, Тайный министр?
   Бигль поднял голову:
   – Агент Тихоня все ещё с ними. Как только он сумеет выйти на связь, мы их возьмём.
   – Мне хочется верить, что так оно и будет. Вы свободны.
   Бигль поклонился и вышел.
 
   Агент Тихоня находился в растерянности и страхе.
   В первые же часы пребывания на свободе банда успела обезоружить нескольких полицейских и совершить налёт на магазин местного спецраспределителя. Уложив на пол охранников и оглушив их разрядами электрических дубинок, налётчики, не отходя от прилавка, набросились на еду, разрывая куски руками, набивая рот и хрипя. В течение долгих мучительных недель ссылки на комарином болоте каждую ночь им снились жирные борщи, свежая булка, намазанная сливочным маслом, и какао пополам со сгущённым молоком.
   Тихоня тоже делал вид, что изголодался, хотя и там, на болоте, имел возможность питаться вполне прилично, получая вместе с Пфиглем свою долю «чистых» продуктов. Последние, столь стремительно и неуправляемо развивающиеся события совсем лишили его аппетита.
   При этом он не имел ни малейшей возможности связаться с Биглем. Шайка постоянно держалась в единой связке, Ханаконда никому не доверял и пристально следил за каждым.
   Набив сумки продуктами, бандиты сломали дверь, ведущую в один из подвалов нежилого дома, и расположились там для ночлега.
   – Крабс, Мига, – устало сказал Ханаконда, устраиваясь на расстеленном поверх горячих труб ватнике, – снимите ботинки.
   Мига и Крабс послушно опустились на колени, расшнуровали и сняли с шефа ботинки, поставили их сушиться.
   – Завтра отправимся в Давилон, самолетом, поняли?
   – Почему в Давилон, шеф? – испуганно возразил Хорёк. – Мы в розыске. Лучше бы нам отсидеться здесь недельку-другую.
   – Молчать, – лениво ответил Ханаконда. – Скоро я сам буду объявлять розыск всякой сволочи. Вы – мелкие пакостники, а я – ваш император. Император всех на Луне коротышек… Нет, пожалуй, не только на Луне… И на этой… на Большой Земле тоже. Дойдет очередь и до них, дайте только здесь навести порядок… Новый порядок…
   И разбойники все разом захрапели, не в силах бороться со сном, который буквально сковывал их после всех волнений и долгожданного обжорства.
 
   Утром шеф отправил Хорька и Губошлёпа за новой одеждой и авиабилетами. Тихоня тоже вызвался пойти, но шеф всё ещё относился к новичку с недоверием, присматриваясь к нему и принюхиваясь. Запах, исходивший от этого коротышки, был каким-то особенным, не похожим на тот, который исходил от него самого и его ближайшего окружения. От них пахло болотом, потом и давно не стиранным бельём. Но в особенности – чесноком, острый дух которого въелся в них, казалось, уже навсегда. А новенький не пахнул вообще ничем, и это казалось Ханаконде особенно подозрительным.
 
   Никто из пассажиров авиарейса Клушка – Давилон не привлёк внимания полиции и снующих повсюду секретных агентов. Богачи, коммивояжеры, туристы – всё было как обычно. В розыске находились, судя по разосланным фотографиям, семь или восемь одетых в грязные телогрейки коротышек с неприязненными, озлобленными лицами. Никого хоть чуть-чуть похожего не было в холёных, респектабельных пассажирах лайнера.
   И только очень наблюдательный коротышка смог бы отличить здесь кое-кого от других. Это были трое «новых богачей» в пёстрых цилиндрах, занявших места в бизнес-классе; два коммивояжёра в приличных костюмах и тёмных очках, расположившихся классом пониже; а также ещё трое пёстро разодетых туристов в общем салоне.
   Кое-что определённо выделяло этих коротышек среди прочих. Хотя бы то, что их ближайшие соседи то и дело принюхивались, тревожно поводя носами, в их сторону. Виною тому был, конечно, запах чеснока, насквозь пропитавшего организмы этих пассажиров. Вытравить его не могла ни новая одежда, ни усиленное питание, ни щедро омытые одеколоном ноги и подмышки.
 
   После посадки в давилонском аэропорту вонючие коротышки заняли два автомобиля такси и поехали в один из малонаселённых пригородов, где находился купленный когда-то Ханакондой и не проходивший ни по каким документам участок. За огороженным высоким забором домом присматривал сторож, содержание которому было выплачено на год вперёд.
   – Какая радость, господин Енот, наконец-то вы прибыли! – воскликнул сторож, улыбаясь от уха до уха и низко кланяясь хозяину. – Какая радость снова вас видеть, господин Енот! Вы только посмотрите: вокруг чистота и порядок! Честное слово, господин Енот, вы не пожалеете, что наняли такого коротышку, как я, честное слово… И ваши письменные инструкции мне очень помогли – ведь государство, слава Правителю, требует теперь от нас всё делать по инструкциям, а мне только лучше от этого, ведь правда, господин Енот?..
   – Какой ещё Енот? – зашептал Губошлёп. – Что он такое говорит, шеф?
   – Молчи, – прошипел Ханаконда и обратился к сторожу: – Хорошо, хорошо, Фикс. Вот тебе двадцать фертингов, ступай и купи себе чего-нибудь. Я и мои гости сами управимся в доме.
   Рассыпавшись в благодарностях, совершенно счастливый сторож поплёлся в свою хибарку, сколоченную на самом краю участка.
   – Как немного нужно для счастья нынешним коротышкам… – задумчиво проговорил Ханаконда, глядя ему вслед.
   Он набрал код замка, двери отворились, и семеро беглецов вместе со своим главарём вошли в дом. Осмотрев все комнаты, они расположились в богато убранной, но основательно запылившейся гостиной.
 
   Растопив камин и закусив извлечённой из сумок чистой провизией, бандиты развалились в креслах и на диванах и включили телевизор. Передавали вечерний выпуск новостей, в котором сообщали о появлении в лесах обезьяноподобного коротышки и о розыске беглых преступников.
   – Послушайте, шеф, – забеспокоился Губошлёп, – тут всем показывают наши рожи, а ведь мы здорово нарисовались – и в самолёте, и в такси. И этот сторож тоже нас видел…
   – Не шебурши, Губошлёп, – лениво отмахнулся Ханаконда. – Если бы мы были хоть чуточку похожи на этих чумазых ротозеев, нас взяли бы ещё на Клушке, в аэропорту.
   – А Тихоня у них на фотке какой-то смазанный, – подозрительно заметил Хорёк. – Совсем не узнать коротышку. Эй, Тихоня, ты почему так плохо получился?
   – А я почем знаю? – огрызнулся Тихоня. – Я, что ли, фотограф?
   Телефон в доме не работал ввиду длительного отсутствия хозяев, поэтому связаться с Биглем всё ещё не представлялось возможным. Тихоня решил, что этой ночью, когда все будут спать, он незаметно выберется из дома, вызовет из ближайшего автомата группу захвата, и тогда к рассвету дом будет окружен сотней вооруженных до зубов полицейских…
   – О чем задумался, Тихоня? – окликнул его вдруг Ханаконда.
   Тихоня вздрогнул и поспешно ответил:
   – Нет, нет, ничего, шеф, просто слушаю, как там читают инструкции для всех коротышек. Ловко это они придумали, да?
   – Инструкции, инструкции… – зашептал про себя Ханаконда, о чём-то вдруг догадавшись. – Сторож тоже говорит, что всё делается по инструкциям. Откуда же берутся эти инструкции?
   – Понятное дело, Пупс их сочиняет вместе со своими холуями, – проворчал Жмурик.
   – Их в новостях дикторы читают, – добавил Тефтель.
   – Нет, дикторы читают не инструкции, а установки, – поправил его Жмурик. – Чтобы власть уважали.
   Ханаконда резко поднялся и прошелся по гостиной, звонко хрустя суставами длинных пальцев.
   – Значит, говорите, – сказал он, – чтобы власть уважали?
   Жмурик и Тефтель растерянно кивнули.
   – Теперь я знаю, что делать.
   Ханаконда снова уселся в кресло и резким движением открыл баночку лимонада. Отхлебнув глоток, он обвел своими мутными и страшными глазами всех присутствовавших.
   – Пупсу хана, – сказал он. – И всем его министрам хана. Через неделю… Нет, с завтрашнего дня – новый порядок.
   – Что вы ещё задумали, шеф? – поинтересовался Тефтель.
   Ханаконда смял опустевшую баночку и бросил в камин. Резко поднялся, заходил по гостиной и заговорил:
   – Прорвёмся на телевидение. Дадим в эфир новые установки. Пупса нет, будто и не было, – на болото вместе с его министрами. Никаких вертолётов, никаких надзирателей, полная изоляция, пускай там сгниют заживо. Верховный Правитель – Ханаконда. Жмурик и Тефтель – главные министры. Хорёк – начальник полиции, Губошлёп – начальник юстиции. Вы трое – отвечаете за телебашню: муха не должна пролететь к передатчику. Как только башня с антенной будет в наших руках – Пупсу хана.
   Это звучало убедительно.

Глава восьмая
Как из восьмерых участников банды трое хотели сдать своего главаря. Тайный агент Тихоня болтается в петле и кричит

   Когда поздней ночью все наконец уснули, Мига и Крабс ещё долго шептались, лёжа в своих кроватях. Пока они жили на болоте, комары и боли в желудке не давали им ни на минуту спокойно сосредоточиться, и все это заметно отразилось на их психике и умственных способностях. Двое когда-то хитрых и ловких мошенников превратились в туповатых и безвольных ротозеев, способных только по-собачьи служить своему жестокому хозяину.
   Но вот нормальные условия жизни и качественное питание отчасти прояснили их сознание, и они сразу стали думать о том, как им наконец выбраться из этого ужасного водоворота ошибок, в который они попали по своей вине и который затягивал их с каждым днем всё глубже и глубже…
   – Как ты думаешь, Мига, что будет, если нас опять поймают? – спросил Крабс.
   – Теперь уже не знаю. Только скорее всего, что на болото уже не отправят. Болото теперь для нас санаторий.
   Крабс заворочался в кровати, закряхтел и заохал. Ему представился сырой подвал, кишащий пауками и крысами, и звенящие кандалы.
   – Послушай, Мига, а что если нам отсюда сбежать, пока не поздно? На телецентр не пробьёмся, схватят нас там, как пить дать схватят.
   – Куда бежать, если наши рожи повсюду развешаны…
   – А бороды наклеить? Уедем куда-нибудь в глушь, откроем свое дело…
   – Где ж ты такую глушь найдешь? Коротышки везде живут. А чем глуше места, тем больше к новичкам присматриваются. На другой же день расколют, помяни мое слово, будь ты хоть в бороде, хоть в чешуе.
   – Да, плохо дело. Знаешь, Мига, не на тех мы всё-таки поставили. Зря мы тогда Бигля послушали, ой зря… Сам он теперь на Пупса работает, большой, говорят, стал коротышка.
   – А ты вообще-то знаешь, кем он работает?
   – Нет, не знаю.
   – Ну так держись, не упади с кровати. Он сейчас Тайный министр, по его приказу нас теперь и ловят.
   – Да что ты говоришь! Не может быть!
   – Вот тебе и не может быть… Слушай, Крабс! – Мига вдруг приподнялся на локте и зашептал возбуждённо: – А если мы ему сдадим Ханаконду? Сбежим отсюда и позвоним по телефону. Вытащит нас Бигль, вот увидишь, вытащит, в обиду не даст!
   Крабс разинул рот и сел на кровати. Оба тихонечко встали, оделись и на цыпочках вышли в коридор.
 
   В кромешной тьме, шурша по стенкам руками, они добрались до кухни, где была дверь, ведущая на задний двор.
   Задрав голову, как слепой, и вытянув руки вперед, Мига стал наугад, шаг за шагом, приближаться к двери. Вдруг он почувствовал, как кончики его пальцев упёрлись в кончики пальцев другого коротышки. Полагая, что Крабс обогнал его и теперь кружит в темноте, Мига сделал ещё шаг навстречу и ощупал лицо, которое показалось ему всё-таки несколько меньше того лица, какое должно было быть у Крабса. В то же время руки коротышки быстро ощупали его собственное лицо.
   – Полегче ты со своими лапами, – зашептал Мига. – Поворачивай обратно.
   – Не понял? – послышался голос Крабса у него за спиной.
   Мига вскрикнул и отдернул руки. Незнакомец тоже вскрикнул и отдернул руки. Мига стремительно отскочил и налетел на пирамиду тазов и кастрюль, которые загремели по каменному полу так, что все трое едва не оглохли.
   Началась бессмысленная беготня, возня и драка, во время которой каждый был за себя и каждый пытался найти выход, с опрокидыванием всего, что только можно было сдвинуть с места.
 
   Когда вспыхнул свет и на пороге возникли перепуганные Хорёк и Губошлёп с ружьями на изготовку, им представилась следующая картина: Мига яростно душил за горло распластавшегося на полу Крабса, а ещё один коротышка сидел в сторонке с кастрюлей, нахлобученной на голову до самых плеч.
   Хорёк осторожно приблизился и дулом ружья постучал по железу. Коротышка зашевелился, стащил с себя кастрюлю и, щуря от света глаза, очумело посмотрел перед собой. Это был Тихоня, оглушённый до беспамятства во время беспорядочной драки.
   Обидная накладка произошла из-за того, что хитрый и предусмотрительный Ханаконда перед тем, как лечь спать, сам осмотрел весь дом, проверил окна и повесил замок на заднюю дверь. Он не верил ни своим, ни чужим, и, как некоторые сумели убедиться, правильно делал.
   Появившись на кухне, Тихоня нащупал замок, понял, что выйти из дома ему не удастся, и двинулся обратно, выставив в темноте перед собой руки. В этот самый момент ему навстречу двигались двое других известных участников событий. Что было дальше, мы знаем.
 
   Тихоню, Мигу и Крабса привязали к стульям и учинили им жестокий допрос.
   Подозреваемые в измене объясняли свое поведение по-разному, и все одинаково неубедительно. Тихоня, например, утверждал, что он вышел на кухню, чтобы попить водички, но тут его неожиданно ударили сзади по голове.
   На вопрос, почему он был полностью одет и почему не включил на кухне свет, а предпочитал шарить в темноте, Тихоня не смог дать вразумительного ответа.
   Мига заявил, что они с Крабсом вышли потому, что услышали, как там кто-то ходит. Предположив, что в дом забрались воры, они без колебаний отправились схватить их с поличным.
   На аналогичный вопрос по поводу одежды Мига и Крабс ответа не дали, но много плакали и жаловались на свою несчастную участь.
   Не поверив ни единому слову, Ханаконда велел стеречь всех троих до утра. «А потом мы решим, что с ними делать», – прибавил он многозначительно.
 
   Однако утром оказалось не до того: выяснилось, что «чистые» продукты закончились. Необходимо было срочно пополнить запасы.
   Налёт на спецраспределитель шеф поручил Тефтелю, Хорьку и Губошлёпу. Вскоре они вернулись гордые и довольные, сгибаясь под тяжестью набитых сумок. Преступников ещё искали в районе Клушки, поэтому охрана оказалась не на высоте.
   – Этим налётом мы себя раскрыли, – сказал Ханаконда за завтраком. – Теперь придётся действовать ещё быстрее.
   – Мы были в масках, шеф, – заметил Губошлёп. – Нас признать никак не могли.
   – Не болтай, Губошлёп. Сейчас в стране нет других преступлений, кроме тех, которые совершаем мы. Телевидение захватим ближайшей ночью.
   На своем стуле замычал и заёрзал связанный Тихоня. Хорёк подошел к нему и выдернул скомканную тряпку изо рта. Отплевываясь и с трудом ворочая онемевшим языком, Тихоня проговорил:
   – Вы идиоты… Впятером вам не справиться. Полицейских там пруд пруди. Лучше развяжите меня, и поговорим спокойно. Или дайте хотя бы пожрать.
   – Дайте ему, – приказал Ханаконда. – Нет, нет, не этого. Купите чего-нибудь у сторожа. Под действием порошка коротышка не может говорить неправду, не так ли? А когда вы позавтракаете, мы и поговорим с вами начистоту, господин Тихоня, или как вас там ещё…
   Губошлёп сбегал к сторожу и вернулся с намазанным маслом куском булки. Ханаконда протянул этот кусок связанному:
   – Ешьте, господин умник, ведь вы сами этого хотели. Или вы всё-таки нас обманываете?
   – Хорошо. Развяжите мне руки.
   Шеф кивнул Хорьку, тот зашел за спинку стула и ослабил верёвки, оставаясь наготове. Тихоня высвободил руки и взял бутерброд. Искоса оглянулся, поднес бутерброд ко рту… но неожиданно, вместо того чтобы откусить, пришлепнул его к лицу Хорька. У того немедленно залепило глаза сливочным маслом.
   Тихоня ударил ногой в живот стоявшего ближе других Ханаконду, швырнул стул в застеклённое окно и сиганул «рыбкой» следом за стулом.
   Всё было проделано столь молниеносно, что брызги разбитого стекла ещё висели в воздухе.
   Но одновременно случилось нелепое и ужасное: правая нога тайного агента зацепилась за шнурок портьер, и он, беспомощно повиснув, забарахтался вниз головой над клумбами.
   На звук разбитого стекла выбежал сторож, и Тихоня начал кричать ему:
   – Бегите в полицию! Они здесь, здесь! Банда Ханаконды здесь! Они хотят захватить телевидение! Что же ты стоишь, беги в полицию!..
   Сторож сделал нерешительное движение в сторону ворот, потом обратно. Внутри у него происходила мучительная борьба – между здравым смыслом и полученными от хозяина инструкциями.
   – Взять сторожа, быстро, – приказал Ханаконда. – Обоих в подвал.
   Напоследок Тефтель ударил сторожа и Тихоню по голове резиновой дубинкой, и оба потеряли сознание.

Глава девятая
Тайный министр почти готов признать свою некомпетентность. Министру Пропаганды и Связи представляется возможность вступить в тайное общество

   – Говорите, Бигль, говорите, – мягко, но настойчиво предложил Пупс, прохаживаясь взад-вперед по кабинету. – На этот раз вы будете говорить, а я буду слушать. Сидеть! – прикрикнул он на Тайного министра, который сделал попытку подняться с кресла, в которое Пупс усадил его насильно.
   – Похоже, что они уже здесь, в Давилоне, ваше сиятельство. Последние двое суток мы прочёсывали пригороды Клушки, бросили туда все силы…
   – Похвальное усердие, господин Бигль, особенно если учесть, что интересующая нас компания преспокойно села в самолёт и вылетела в Давилон, не правда ли?
   – Увы, это так. В списках пассажиров вчерашнего дневного рейса восемь вымышленных имен. Это они, ваше сиятельство. Мы никак не ожидали от них такой дерзости.
   – Чего же вы от них ожидали? Слёз и раскаяния?
   – Мы предполагали, что они на время где-нибудь затаятся. Совершенно непонятно, почему они пошли на такой риск, приехав сюда.
   – А я думаю, на это все-таки были причины?
   – Я не решаюсь сказать вашему сиятельству… Возможно, они… возможно…
   – Говорите!
   – Возможно, они хотят расправиться с вами, ваше сиятельство?..
   Пупс вздрогнул.
   – Вы так полагаете? Что же, в таком случае я прикажу удвоить, нет, утроить мою личную охрану. Но может быть, для большей уверенности заменить также и нерадивого Тайного министра?
   – Я целиком во власти вашего сиятельства.
   – Я над этим подумаю. Идите работайте. И докладывайте мне о своих действиях через каждые два часа, понятно? Пригласите сюда министра Пропаганды и Связи, он дожидается в приёмной.
   Бигль вскочил с кресла, поклонился и поспешно вышел.
   Пупс уселся на его место, спиной к дверям, так чтобы его не было видно. Будучи довольно-таки яркой личностью, он питал слабость к театральным эффектам.
 
   Болтик появился в кабинете и стал недоуменно оглядываться по сторонам, не понимая, куда мог подеваться хозяин.
   – Беда не приходит одна, – раздался вдруг страшный голос ниоткуда, кресло резко развернулось, и Пупс вскочил на ноги. – Прошу вас, присаживайтесь, господин Болтик, – пропел он уже своим нормальным сладким голосом.
   – С вашего позволения я постою, ваше сиятельство.
   – Хорошо, как вам угодно. Итак, беда не приходит одна: локаторы показывают, что на поверхности Луны совершили посадку две ракеты.
   – Именно так, ваше сиятельство. Ракеты с Большой Земли; их начали отслеживать ещё с половины пути.