Страница:
Глава 6
Куда пропало тело?
Все закружилось у Моргана перед глазами, и совсем не в переносном смысле. Оправился он не скоро; на протяжении долгого времени все молча смотрели друг на друга. Наконец, вцепившись обеими руками в перила, Морган осторожно и задумчиво попробовал ногой палубу. Потом откашлялся.
— Так-так! — протянул он.
Капитан Валвик неожиданно хихикнул и вдруг громко захохотал, отчего даже неприлично скорчился, облокотясь о перила… В уголках его честных глаз выступили слезы. Уоррен последовал его примеру; он ничего не мог с собой поделать. Они хохотали, кричали «Ой, не могу!», хлопали друг друга по спинам и ревели от смеха. Морган следил за ними с явным неодобрением.
— Ни за что на свете, — заорал он, пытаясь перекричать грохот волн и этот сатанинский хохот, — не хотелось бы мне гореть в аду вместе с вами! Чему вы радуетесь, олухи? Нет-нет, продолжайте. Я только предлагаю вам информацию к размышлению. Очевидно, нам жаловаться не на кого… Однако попытайтесь осознать масштаб нашего преступления. Я не особенно разбираюсь в морском праве, но у меня есть сильное подозрение, что пассажиру, подбившему глаз капитану корабля, на котором он путешествует, скорее всего, остаток жизни суждено провести в тюрьме… Пегги, дорогая, передайте бутылку. Мне необходимо выпить.
Девушка кусала губы, пытаясь удержать смех. Она переложила стальную коробку под мышку и послушно протянула Моргану бутылку. Тот отпил глоток. Потом еще один. Он успел отхлебнуть и в третий раз, прежде чем у Уоррена получилось скроить серьезную мину.
— Нет, но ка-ак я его… — Лишь только Уоррен открыл рот, вся его серьезность опять исчезла, и он снова согнулся пополам от хохота. — Неслы-ыханное дело! Не понима-аю, как я… Все в порядке, старина. Вы, ребята, возвращайтесь в каюту, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Сейчас я полью старого моржа водичкой, чтобы он оклемался, и признаюсь ему во всем. Ха-ха-ха! — Плечи его вздрагивали; он с трудом поборол очередной приступ смеха и выпрямился. — Я его избил. Значит, мне и сознаваться…
— Не будьте ослом, — посоветовал Морган. — В чем именно вы ему признаетесь?
— Во всем… — начал было Уоррен, но тут же осекся.
— Вот именно, — сказал Морган. — Вряд ли кто-нибудь из вас способен придумать правдоподобное объяснение тому, что вы натворили. Напоминаю: вы с ревом выбежали из своей каюты, проехались шестьдесят ярдов по палубе и напали на капитана «Королевы Виктории» при исполнении им служебных обязанностей. Вообразите, мальчик мой, в каком состоянии будет старый морж, когда, как вы выражаетесь, «оклемается»! Если вы скажете ему правду, то только подольете этим масла в огонь. К тому же вам придется рассказать и о дядюшке Уорпасе — хотя вряд ли он вам поверит…
Уоррен задумчиво хмыкнул.
— Интересно, как я мог так ошибиться? И что же все-таки произошло? — спросил он. — Проклятие! Я думал, что бью типа, который пытался вломиться ко мне в каюту…
Морган передал ему бутылку.
— Всему виной добросовестность нашего капитана, приятель. За обедом Пегги поведала ему о несчастном случае, произошедшем с вами. Только сейчас до меня дошло: она позабыла сообщить ему о том, что вас якобы поместили в лазарет. Вот он и пришел навестить бедолагу…
— Та-та, — взволнованно закивал капитан Валвик, — после тофо, как он укофорил анклисский керцок тать ему исумрутный слон и он унес слон с сопой, шштопы полошить в сейф…
— Вот именно. Он заглянул к вам в каюту, увидел, что вас там нет, вышел — и бабах! — Морган задумался. — Дружище, есть еще одна причина, по которой вам не стоит сознаваться. Тогда нам непременно придется сообщить ему и о девушке, которая лежит в соседней каюте, о девушке, которую ударили по затылку. Если вы признаетесь капитану в том, что это вы на него напали, вас, скорее всего, заподозрят и в покушении на эту девушку. Наш друг капитан Уистлер — человек прямолинейный, он привык действовать решительно. У него не останется сомнений. Коли вы любите развлекаться по ночам, нападая на капитанов океанских лайнеров, то, избивая пассажирок дубинкой, просто разминаетесь. Особенно если… О святые угодники! — Морган остановился, глядя в одну точку, и снова крепко схватился за перила, так как корабль ухнул вниз. — Вот что еще я вспомнил: за обедом наша славная Пегги по секрету поведала капитану, что у вас не все дома…
— О-о-о, ничего подобного! — возмутилась Пегги, искренне веря в то, что она не имела тогда в виду ничего плохого. — Я только сказала, что…
— Не важно, детка, — успокоил ее Уоррен. — Главное — решить, что теперь делать? Мы не можем стоять тут и спорить. А кроме того, мы промокли насквозь. Я совершенно уверен, что старина капитан не узнал ни меня, ни кого-то из нас…
— Вы абсолютно уверены?
— Абсолютно.
— Хорошо. — Морган облегченно вздохнул. — Тогда нам остается лишь засунуть коробку ему под плащ и оставить его лежать там, где он лежит. Здесь мы ежесекундно подвергаемся риску, что нас схватят, и тогда — брр! — И вдруг забеспокоился: — Да, кстати, а за борт он там не вывалится?
— Не-е-ет, — бодро улыбаясь, заверил его капитан Валвик, — никакой опасность! Там, кте он сейшас, с ним все путет в порядке! Я прислоню ефо к косырьку. Ха-ха-ха! Мисс Кленн, тайте мне коропку. А, фы трошите! Фам не стоило фыхотить на палупу пес куртка. Тайте мне коропку и фосфращайтесь в тепло. Сейшас пояться нешефо, потому шшто у нас…
— Капитан Уистлер, сэр! — позвал голос почти у них над головами.
Сердце Моргана ухнуло в пятки. Он молча уставился на друзей. Те словно окаменели. Они не осмеливались даже поднять голову. Казалось, голос доносится с верхней палубы; оттуда можно было спуститься по сходному трапу, у которого стояли Уоррен и Валвик. Они находились в тени, но Морган опасался худшего. Он быстро взглянул на Пегги; та словно примерзла к палубе, а круглую стальную коробку держала словно бомбу. Моргану показалось, что он способен прочесть ее мысли. Вот Пегги посмотрела на перила — безусловно, первым ее побуждением было выкинуть злосчастную коробку за борт. Морган яростно замахал руками, запрещая ей это. Сердце бешено колотилось у него в груди…
— Капитан Уистлер, сэр! — повторил тот же голос чуть громче. Ответом ему был лишь грохот моря. — Я готов поклясться, — продолжал голос (Морган узнал в его обладателе второго помощника), — что я слышал внизу какой-то шум. Что там могло стрястись со стариком? Он сказал, что поднимется на…
Остальные слова второго помощника унесло ветром в сторону. Потом до них донесся еще один голос, похожий на голос судового врача:
— Похоже, кричала женщина. Уж не думаете ли вы, будто наш капитан на старости лет ввязался в какую-нибудь интрижку? Может, спустимся?
По металлическому трапу загрохотали шаги, но второй помощник сказал:
— Не важно. Должно быть, померещилось. Пойдемте…
И тут, к ужасу маленькой группы, стоящей у стеклянного ограждения, капитан заворочался и сел.
— О-о-о! — заревел капитан Уистлер — поначалу слабо и сипло, но постепенно набирая силу, по мере того как его склеившиеся мозги приходили в норму. — О-о-о! — Он хватал ртом воздух и дико вращал глазами. Когда же до конца осознал, что с ним произошло, воздел трясущиеся руки к небесам и облегчил душу хриплыми виртуозными проклятиями: — Сволочи! Воры! Убийцы! На помощь!
— Дело плохо, — зашипел Морган. — Быстро! Остается единственный… Что вы делаете? — Он резко повернулся к Пегги Гленн.
Девушка ойкнула от страха и далее действовала, не теряя ни секунды. Прямо за ее спиной находился приоткрытый иллюминатор чьей-то каюты. Дождавшись удачного момента, когда шлюпку ударило о борт корабля, Пегги размахнулась и бросила стальную коробку в щель иллюминатора. В каюте было темно. Они услышали, как коробка гулко стукнулась об пол. Не глядя на остальных сообщников, застывших в ужасе, Пегги развернулась к двери и приготовилась бежать. Морган схватил ее за руку.
— Господи помилуй! — загремел замогильный голос с верхушки трапа.
Второй помощник словно очнулся:
— Это же наш старик! Вперед!
Морган быстро, словно наседка цыплят, собрал вокруг себя своих подопечных и торопливо зашептал, не зная, слышат ли они его:
— Остолопы, не пытайтесь бежать, иначе Уистлер вас заметит! Он все еще слаб… Стойте в тени и как можно громче стучите ногами, как будто вы услышали шум и бежите на помощь! Говорите что-нибудь! Кричите! Бегайте кругами!…
Морган надеялся, что этот старый трюк, который неоднократно использовался им в детективных романах, сработает. Разумеется, они немного перестарались. Капитану Уистлеру, который, с трудом открыв слипшиеся веки, сидел на палубе, должно быть, показалось, что на помощь к нему спешит кавалерийский полк. Особенно натурально действовал капитан Валвик, очень правдоподобно изображавший лошадиный топот, вначале далекий, но затем все приближающийся. Отважная троица под руководством Моргана тоже перекрывала шум бури криками: «Что случилось?», «Что там?», «Кто ранен?». Им удалось подбежать к носовому козырьку одновременно со вторым помощником и доктором. Их непромокаемые плащи шуршали, а позолоченные кокарды на фуражках мерцали во мраке. Наступило молчание; все вцепились в ближайшие перила, переводя дыхание. Второй помощник нагнулся и включил фонарик. Из мрака на них смотрел здоровый глаз — не подбитый, хотя зрачок цвета маринованного лука ужасно раздулся. Лицо капитана напоминало мощный образец футуристической живописи. Уистлер тяжело дышал. Моргану почему-то вспомнились циклопы. Вообще вид капитана мог служить иллюстрацией к медицинскому пособию «Начальная стадия апоплексии». Уистлер сел, опираясь руками о мокрую палубу; его фуражка сбилась на затылок. Он ничего не говорил. В тот момент капитан просто был не в состоянии что-либо сказать. Он лишь хватал ртом воздух.
— Господи! — прошептал второй помощник.
Снова наступило молчание. Не отводя зачарованного взгляда от ужасающего лица своего капитана, второй помощник обернулся к врачу.
— Хм… кхм… — неуверенно начал он, — то есть… что случилось, сэр?
Уистлер молча затрясся. Лицо его перекосилось в диком спазме, словно просыпался действующий вулкан. Но он по-прежнему ничего не говорил, лишь со свистом выдыхал воздух. Его циклопов глаз смотрел в одну точку.
— Вставайте, сэр! — принялся упрашивать его второй помощник. — Позвольте, я помогу вам. Вы… мм… простудитесь. Что случилось? — в замешательстве обратился он к Моргану. — Мы услышали крики…
— Мы тоже, — согласился Морган, — и прибежали сюда одновременно с вами. Не знаю, что с ним такое. Может, с мостика свалился?
Среди сумеречных фигур на первый план выдвинулась Пегги.
— Это же капитан Уистлер! — запричитала она. — Ах, бедняжка! Какой ужас! Что такое могло с ним случиться? Постойте… — Она в ужасе прижала руки к груди. И хотя она понизила голос, как раз в этот момент волны, готовясь с новой силой наброситься на корабль, вдруг отступили, и все услышали ее потрясенный шепот, обращенный к Уоррену: — Послушайте, надеюсь, бедняга не пьет, а?
— Что там катается по палубе? — спросил Уоррен, вглядываясь вперед, во мрак.
Находящийся в замешательстве второй помощник проследил за направлением его взгляда и направил в то место луч фонарика…
— Кажется… по-моему, это бутылка из-под виски, — пояснила Пегги, серьезно созерцая катящийся предмет. — И… мм… кажется, она пуста. Ах, бедняга!
Стекла очков Моргана запотели. Он посмотрел на Пегги. Будучи по натуре человеком справедливым, Морган вынужден был признать, что это уж чересчур. Кроме того, он испугался, что капитана Уистлера сейчас и впрямь хватит апоплексический удар. Глаз циклопа переливался всеми цветами радуги; из горла капитана вырывалось невнятное клокотание. Очевидно, его чувства находились в полнейшем смятении. Второй помощник деликатно кашлянул.
— Вставайте, поднимайтесь, сэр, — мягко повторил он. — Позвольте же, я вам помогу. А потом доктор вас осмотрит…
Наконец капитан Уистлер обрел дар речи.
— Я не встану! — заревел он, задыхаясь. — Я совершенно трезв! — Однако Уистлер, видимо, испытывал такую ярость, что слова давались ему с трудом. Далее он лишь безумно забулькал, а из-за боли в разбитой челюсти скривился и замолчал, ухватившись рукой за подбородок. Однако одна мысль не давала ему покоя, жгла изнутри. — Бутылка… чертова бутылка! Вот чем они меня ударили. Повторяю, я совершенно трезв! Вот чем они меня треснули! Их было трое. Громадины. Все набросились на меня одновременно. Да… а мой слон? О боже! Где мой слон? — закричал он, внезапно возбуждаясь. — Они украли моего слона! Не стойте как пень, черт вас побери! Делайте что-нибудь. Поищите его. Найдите слона! Ах, лопни мои глаза! Всех проклятых распутных сухопутных крыс выкину за борт…
Ничто не сравнится с выучкой моряков британского торгового флота. Второй помощник встал по стойке «смирно» и отдал честь. Бог его знает почему.
— Отлично, сэр. Поиски начнутся немедленно, сэр! Они не могли далеко уйти. А пока, — он решительно обратился к остальным, ревностно охраняя репутацию капитана, — пока идут поиски капитанского слона, согласно его приказу вы все отправляйтесь вниз. Капитан Уистлер полагает, что остальным пассажирам не обязательно знать о событиях этой ночи… Сэр, позвольте, я вам помогу.
— Ясное дело, — любезно согласился Уоррен. — Можете на нас положиться. Будем немы как рыбы. Если мы можем чем-нибудь помочь…
— А вы уверены, что он не опасен? — забеспокоилась Пегги. — Может, бедняге мерещится, будто на верхушке дымовой трубы или еще где-то там сидит слон и корчит рожи, и он приказывает вам уговорить его спуститься…
— Понюхайте, пахнет ли от меня спиртным! — заревел капитан. — Понюхайте, черт бы вас побрал! Это все, о чем я прошу. Чтоб меня акула сожрала со всеми потрохами! С пяти вечера у меня ни капли спиртного во рту не было!
— Слушайте, — вмешался доктор, ползающий на коленях вокруг страдающего командира, — будьте же благоразумны. Он не… как бы это сказать… не расстроен. Болдуин, с ним все в порядке. Здесь происходит что-то очень странное. Успокойтесь, сэр, и секунды не пройдет, как мы приведем вас в чувство… Давайте мы проводим вас в вашу каюту — так, что никто и не увидит… Нет? — Очевидно, душа капитана Уистлера в это мгновение рвалась вон из тела, прочь от обступивших его пассажиров и членов экипажа. — Хорошо, вот здесь, впереди, с подветренной стороны, есть ниша; там стоят столики и стулья. Мистер Болдуин, будьте добры, посветите мне, а я достану мою сумку…
Морган понял, что пора отступать — самый подходящий момент. Теперь они определенно убедились, что капитан Уистлер не узнал своих обидчиков. Пока им, кажется, ничто не угрожает. Однако писатель чувствовал: второму помощнику и судовому врачу явно не по себе. Резкие слова врача возбудили подозрения второго помощника — он то и дело бросал на них смущенные взгляды. Врач со вторым помощником подняли капитана…
— Погодите минутку! — вскричал Уистлер, заметив, что зрители пытаются незаметно ретироваться. Неповрежденный глаз его сверкнул. — Постойте-ка, эй, вы, кто бы вы ни были! Вы решили, что я пьян, так? Ну, я вам покажу! Я намерен о многом вас расспросить в самое ближайшее время — прямо сейчас. Всем стоять! Я покажу вам, какой я пьяный…
— Но послушайте, капитан, — возразил Уоррен, — мы промокли до нитки! Если вы хотите, мы, конечно, останемся, но позвольте этой юной леди вернуться к себе в каюту хотя бы для того, чтобы накинуть плащ. У нее нет плаща! Зачем ей мокнуть? Никто из нас не сможет убежать, и…
— Вы, значит, приказываете мне, что делать, а? — Грудь капитана заходила ходуном. — Командуете, распоряжаетесь на моем корабле? А-а-а! Лопни мои глаза! Ну так слушайте. Раз так, вы все остаетесь на своих местах, дорогие мои; ни шагу в сторону, чтоб мне утонуть! Я всю вашу шайку арестую! Провалиться мне на этом месте! Я всех, всех посажу под арест, вот что я сделаю! А когда найду негодяя, который треснул меня бутылкой и украл изумрудного…
— Не спорьте с ним! — яростно прошептал Морган. Он заметил, что Уоррен наклонил голову, прищурил один глаз и с любопытством смотрит на капитана. — Ради бога, молчите! Иначе он прикажет немедленно скормить нас акулам. Осторожно!
— Не шевелитесь! — продолжал бушевать капитан Уистлер, воздевая кверху руки, скосив на них глаз и не позволяя отойти ни на дюйм от себя. — Всем стоять там, где вы стоите. Вы даже… Кто это сейчас вякал? — спохватился он. — Кто здесь вообще? Кто вы такие? Что за разговоры насчет плаща? У кого хватило наглости просить меня о каком-то распроклятом плаще, а?
— Капитан, моя фамилия Уоррен. Кертис Уоррен. Вы меня знаете. Надеюсь, вы не считаете меня тем негодяем, за которым вы охотитесь?
Уистлер задумался, внимательно оглядел Уоррена и, казалось, возбудился еще больше.
— Ага! — злорадно произнес он. — Уоррен, значит? Уоррен. Так-так. А кто с вами? — Когда в ответ все трое заговорили одновременно, он нахмурился и разозлился еще больше. — Оставайтесь на месте! Не двигайтесь… Мистер Болдуин, следите за ними. То есть вот за ним. Зачем вы слоняетесь по судну, мистер Уоррен? Кстати, что там у вас на голове? Подойдите к свету. Пластырь. Ах да. Вы ударились головой…
Уоррен пожал плечами:
— Да, ударился. Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Если вы нас не отпустите, то, по крайней мере, пошлите кого-нибудь ко мне в каюту. Да пошлите же доктора, старый дурак! Говорю вам, пошлите врача. Там, в каюте, девушка… она без сознания… может быть, уже умерла… я не знаю. Будьте же благоразумны! Ее ударили по голове, и она потеряла сознание…
— Что-о?
— Да. Кто-то двинул ее по голове, а потом…
За разговором доктор и второй помощник увели капитана в нишу. Уистлер продолжал бушевать. Он не желал ничего слышать и настаивал, чтобы мистер Болдуин не спускал глаз с четырех заговорщиков. Второй помощник светил фонариком, чтобы доктору легче работалось. Итак, все они сгрудились у стеклянного козырька, забрызганного каплями дождя; Уоррен снял плащ и накинул его Пегги на плечи. Заговорщики переговаривались шепотом.
— Слушайте, — начал Морган, предварительно оглянувшись через плечо, дабы убедиться, что их не подслушивают, — нам чертовски повезет, если нас не арестуют. Провалиться мне на этом месте, старик буйствует. Он вне себя. Так не злите его еще больше! Кстати, какой идиот догадался бросить на палубу бутылку?
— Я. — Сияющий капитан Валвик горделиво выпятил грудь. — Я потумаль, шшто это кениальная находка, а шшто? Шшто плохофо? И потом, там польше не осталось фиски. А, понимаю: фи тумаете, на путылке остались отпечатки пальцев, а?
Уоррен нахмурился и запустил пятерню в свою взлохмаченную шевелюру.
— Слушайте, Хэнк, — смущенно прошептал он, — а это мысль. Если старику придет в голову… Да, кстати! Детка, чего ради вы бросили коробку в иллюминатор чьей-то каюты?
Пегги вспыхнула.
— Вот это мне нравится! Сверху на нас бежали все эти моряки… Или вы хотели, чтобы я выкинула коробку за борт? И потом, мне подумалось, что это великолепная идея. Раз коробки нет, то никто и не виноват! Не знаю, чья это каюта. Однако коробку будут искать. А завтра утром пассажир, который обитает в той каюте, проснется и обнаружит коробку на полу. Тогда он отнесет ее капитану и объяснит, что коробку бросили в иллюминатор, только и всего.
— Ладно, — Уоррен глубоко вздохнул, — все, что я могу сказать, — нам крупно повезло. Говорю вам, я чуть не умер, когда вы это сделали. Я так и ждал, что вот-вот из иллюминатора высунется чья-то голова, именно тогда, когда подошли второй помощник с доктором, и спросит: «Эй, что за мысль швырять вещи ко мне через окно?»
Он задумчиво вгляделся во мрак вперед сквозь стекло козырька. Было совершенно темно, только тускло мерцал свет наверху, на капитанском мостике; волны изгибались крутыми арками, постепенно сужаясь кверху и исчезая в тумане; «Королеву Викторию» омывал белопенный поток, завивающийся в буруны и разбивающийся о нос корабля. Сверху донесся резкий металлический звон: отбивали склянки. Раз-два, раз-два, раз-два… Ночью на корабле этот звук особенно навевает сон. Ветер утихал; его завывания становились не такими зловещими; да и дождь уже не так сильно барабанил по стеклу. Позади величаво, словно на старинном галеоне, высилась фок-мачта; когда волны разбивались о борт фонтаном брызг, она кренилась… Уоррен немигающим взором смотрел перед собой.
— Ребята, — тихо сказал он, — это я втянул вас в эту историю. Я… Мне ужасно жаль.
— Сынок, не пери ф колофу, — заявил капитан Валвик. — Тафно я так не расфлекался! Только вот еще что: нам нато токофориться, шштопы расскасыфать отинакофую историю…
— Я втянул вас во все это, — упрямо продолжал Уоррен, — и я намерен вытащить вас отсюда. Не волнуйтесь. Только позвольте, говорить буду я; надеюсь, мне удастся убедить капитана. Позвольте вам напомнить: я в некотором роде дипломат! Я очень, очень редко говорю или действую опрометчиво. — Морган закашлялся, но Уоррен, очевидно, свято верил в то, что говорил; никто не пытался его разубедить. — И я все улажу. Но меня бесит вот что… — продолжал он, высоко поднимая сжатый кулак и с силой опуская его на перила, — я буквально сгораю от бешенства, меня испепеляет прямо-таки убийственный огонь при мысли, что по нашей посудине спокойно разгуливает паршивый трус, который исподтишка бьет дубинкой по затылкам! Сейчас он, наверное, потешается над нами — ржет как лошадь. О-о-о! Для него-то все сложилось как нельзя кстати. Ох, как я зол! Я в прекрасной форме и зол. Я его поймаю. Я схвачу его, даже если это будет последним моим деянием в жизни, даже если придется сидеть каждую ночь и караулить, когда он явится за плен… — Внезапно он замолчал. Новая догадка его потрясла. Уоррен медленно повернул к ним худое лицо с запавшими глазами, на котором застыло потрясенное выражение. — Пленка! — воскликнул он, запуская руки в торчащие волосы. — Фильм! В моей каюте! Оставшийся кусок. Его никто не охраняет! Конец речи бедного дяди Уорпаса; возможно, именно в эту минуту вор крадет ее… — И Уоррен, скользя, побежал по палубе к своей каюте.
— Керт! — из последних сил простонал Морган. — Слушайте! Эй, вернитесь! Капитан…
Уоррен обернулся и через плечо объяснил, куда, по его мнению, надлежит отправляться капитану. Уистлер одним прыжком выскочил из своего убежища, издавая трубный рев. На бегу он приказал второму помощнику следовать за ним; затем остановился и затараторил что-то непонятное, пока Болдуин гнался по палубе за фигурой в одной рубашке с короткими рукавами. Уоррен вбежал в коридор, Болдуин за ним. Напрасно раскрасневшийся еще больше Валвик пытался утихомирить старого товарища. Во-первых, капитан Уистлер решительно возражал против того, чтобы его называли «старым моржом»; во-вторых, он в красках расписывал, каким жутким пыткам подвергнет мерзавца, напавшего на него, когда его поймает. Словом, когда на палубу снова вышел Уоррен, которого крепко держал за руку второй помощник Болдуин, капитан был явно не в духе. Уоррен попытался воззвать к милосердию второго помощника.
— Сердце у вас есть? — допытывался он. — Ведь я всего-навсего прошу сделать мне маленькое одолжение: войти в соседнюю каюту и проверить, жива ли бедная девушка. Может быть, ей нужна помощь? Может… Пожалуйста, отпустите меня! Или лучше вот что… — Уоррен внезапно перескочил на другую тему: — Мне ужасно хочется…
— Куда он так спешил? — нетерпеливо спросил Уистлер, когда жертву подвели к нему. — Почему он удрал?
Болдуин, на вид очень изнуренный, прямо-таки измученный, смерил Уоррена смущенным взглядом:
— Не знаю, сэр. Ворвался в свою каюту, а когда я вбежал следом, он стоял на коленях на полу, швырял через плечо киноленты и приговаривал: «Пропала! Пропала!»
— Да, — согласился Уоррен и покачал головой, переводя взгляд с Пегги на Моргана. — Наш воришка успел там побывать. И спер то, что хотел.
— Что у вас пропало, молодой человек? — поинтересовался капитан Уистлер. Первый приступ потрясения и ярости у него прошел. Нельзя сказать, что капитан стал кротким, как ягненок, но обида из-за того, что на него так вероломно напали, отчасти уступила место неприятным размышлениям о последствиях этого нападения. Очевидно, в довольно маленьком мозгу капитана четче, чем бутылки из-под виски и апперкоты, отпечаталась мысль о том, что изумрудная побрякушка стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов украдена в то время, когда находилась у него. А лорд Стэртон славится сварливым и раздражительным нравом. И не отличается мягкостью и любовью к ближнему. Капитан Уистлер раздраженно отмахнулся от судового врача, пытавшегося оказать ему первую помощь. Несколько полосок лейкопластыря на его багровом лице можно было сравнить с мазками кисти… скажем, Сезанна. Уистлер прищурил здоровый правый глаз, расправил плечи и хрипло, стараясь держать себя в руках, повторил вопрос:
— Что у вас пропало, молодой человек?
— Не могу вам сказать, — парировал Уоррен. — Все равно это не имеет значения — для вас. Никакой связи с тем, что вор украл у вас, нет. Единственное, о чем я вас прошу, буквально умоляю, — сжальтесь и не бросайте на произвол судьбы бедную девушку. Может быть, она умирает…
— Мистер Уоррен, — было очевидно, что капитан сдерживается из последних сил, — я постараюсь проявить благоразумие… Начну сначала и скажу вам так. Насколько мне известно, на борту корабля находится опасный преступник, который украл у меня предмет, обладающий огромной ценностью…
— Так-так! — протянул он.
Капитан Валвик неожиданно хихикнул и вдруг громко захохотал, отчего даже неприлично скорчился, облокотясь о перила… В уголках его честных глаз выступили слезы. Уоррен последовал его примеру; он ничего не мог с собой поделать. Они хохотали, кричали «Ой, не могу!», хлопали друг друга по спинам и ревели от смеха. Морган следил за ними с явным неодобрением.
— Ни за что на свете, — заорал он, пытаясь перекричать грохот волн и этот сатанинский хохот, — не хотелось бы мне гореть в аду вместе с вами! Чему вы радуетесь, олухи? Нет-нет, продолжайте. Я только предлагаю вам информацию к размышлению. Очевидно, нам жаловаться не на кого… Однако попытайтесь осознать масштаб нашего преступления. Я не особенно разбираюсь в морском праве, но у меня есть сильное подозрение, что пассажиру, подбившему глаз капитану корабля, на котором он путешествует, скорее всего, остаток жизни суждено провести в тюрьме… Пегги, дорогая, передайте бутылку. Мне необходимо выпить.
Девушка кусала губы, пытаясь удержать смех. Она переложила стальную коробку под мышку и послушно протянула Моргану бутылку. Тот отпил глоток. Потом еще один. Он успел отхлебнуть и в третий раз, прежде чем у Уоррена получилось скроить серьезную мину.
— Нет, но ка-ак я его… — Лишь только Уоррен открыл рот, вся его серьезность опять исчезла, и он снова согнулся пополам от хохота. — Неслы-ыханное дело! Не понима-аю, как я… Все в порядке, старина. Вы, ребята, возвращайтесь в каюту, располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Сейчас я полью старого моржа водичкой, чтобы он оклемался, и признаюсь ему во всем. Ха-ха-ха! — Плечи его вздрагивали; он с трудом поборол очередной приступ смеха и выпрямился. — Я его избил. Значит, мне и сознаваться…
— Не будьте ослом, — посоветовал Морган. — В чем именно вы ему признаетесь?
— Во всем… — начал было Уоррен, но тут же осекся.
— Вот именно, — сказал Морган. — Вряд ли кто-нибудь из вас способен придумать правдоподобное объяснение тому, что вы натворили. Напоминаю: вы с ревом выбежали из своей каюты, проехались шестьдесят ярдов по палубе и напали на капитана «Королевы Виктории» при исполнении им служебных обязанностей. Вообразите, мальчик мой, в каком состоянии будет старый морж, когда, как вы выражаетесь, «оклемается»! Если вы скажете ему правду, то только подольете этим масла в огонь. К тому же вам придется рассказать и о дядюшке Уорпасе — хотя вряд ли он вам поверит…
Уоррен задумчиво хмыкнул.
— Интересно, как я мог так ошибиться? И что же все-таки произошло? — спросил он. — Проклятие! Я думал, что бью типа, который пытался вломиться ко мне в каюту…
Морган передал ему бутылку.
— Всему виной добросовестность нашего капитана, приятель. За обедом Пегги поведала ему о несчастном случае, произошедшем с вами. Только сейчас до меня дошло: она позабыла сообщить ему о том, что вас якобы поместили в лазарет. Вот он и пришел навестить бедолагу…
— Та-та, — взволнованно закивал капитан Валвик, — после тофо, как он укофорил анклисский керцок тать ему исумрутный слон и он унес слон с сопой, шштопы полошить в сейф…
— Вот именно. Он заглянул к вам в каюту, увидел, что вас там нет, вышел — и бабах! — Морган задумался. — Дружище, есть еще одна причина, по которой вам не стоит сознаваться. Тогда нам непременно придется сообщить ему и о девушке, которая лежит в соседней каюте, о девушке, которую ударили по затылку. Если вы признаетесь капитану в том, что это вы на него напали, вас, скорее всего, заподозрят и в покушении на эту девушку. Наш друг капитан Уистлер — человек прямолинейный, он привык действовать решительно. У него не останется сомнений. Коли вы любите развлекаться по ночам, нападая на капитанов океанских лайнеров, то, избивая пассажирок дубинкой, просто разминаетесь. Особенно если… О святые угодники! — Морган остановился, глядя в одну точку, и снова крепко схватился за перила, так как корабль ухнул вниз. — Вот что еще я вспомнил: за обедом наша славная Пегги по секрету поведала капитану, что у вас не все дома…
— О-о-о, ничего подобного! — возмутилась Пегги, искренне веря в то, что она не имела тогда в виду ничего плохого. — Я только сказала, что…
— Не важно, детка, — успокоил ее Уоррен. — Главное — решить, что теперь делать? Мы не можем стоять тут и спорить. А кроме того, мы промокли насквозь. Я совершенно уверен, что старина капитан не узнал ни меня, ни кого-то из нас…
— Вы абсолютно уверены?
— Абсолютно.
— Хорошо. — Морган облегченно вздохнул. — Тогда нам остается лишь засунуть коробку ему под плащ и оставить его лежать там, где он лежит. Здесь мы ежесекундно подвергаемся риску, что нас схватят, и тогда — брр! — И вдруг забеспокоился: — Да, кстати, а за борт он там не вывалится?
— Не-е-ет, — бодро улыбаясь, заверил его капитан Валвик, — никакой опасность! Там, кте он сейшас, с ним все путет в порядке! Я прислоню ефо к косырьку. Ха-ха-ха! Мисс Кленн, тайте мне коропку. А, фы трошите! Фам не стоило фыхотить на палупу пес куртка. Тайте мне коропку и фосфращайтесь в тепло. Сейшас пояться нешефо, потому шшто у нас…
— Капитан Уистлер, сэр! — позвал голос почти у них над головами.
Сердце Моргана ухнуло в пятки. Он молча уставился на друзей. Те словно окаменели. Они не осмеливались даже поднять голову. Казалось, голос доносится с верхней палубы; оттуда можно было спуститься по сходному трапу, у которого стояли Уоррен и Валвик. Они находились в тени, но Морган опасался худшего. Он быстро взглянул на Пегги; та словно примерзла к палубе, а круглую стальную коробку держала словно бомбу. Моргану показалось, что он способен прочесть ее мысли. Вот Пегги посмотрела на перила — безусловно, первым ее побуждением было выкинуть злосчастную коробку за борт. Морган яростно замахал руками, запрещая ей это. Сердце бешено колотилось у него в груди…
— Капитан Уистлер, сэр! — повторил тот же голос чуть громче. Ответом ему был лишь грохот моря. — Я готов поклясться, — продолжал голос (Морган узнал в его обладателе второго помощника), — что я слышал внизу какой-то шум. Что там могло стрястись со стариком? Он сказал, что поднимется на…
Остальные слова второго помощника унесло ветром в сторону. Потом до них донесся еще один голос, похожий на голос судового врача:
— Похоже, кричала женщина. Уж не думаете ли вы, будто наш капитан на старости лет ввязался в какую-нибудь интрижку? Может, спустимся?
По металлическому трапу загрохотали шаги, но второй помощник сказал:
— Не важно. Должно быть, померещилось. Пойдемте…
И тут, к ужасу маленькой группы, стоящей у стеклянного ограждения, капитан заворочался и сел.
— О-о-о! — заревел капитан Уистлер — поначалу слабо и сипло, но постепенно набирая силу, по мере того как его склеившиеся мозги приходили в норму. — О-о-о! — Он хватал ртом воздух и дико вращал глазами. Когда же до конца осознал, что с ним произошло, воздел трясущиеся руки к небесам и облегчил душу хриплыми виртуозными проклятиями: — Сволочи! Воры! Убийцы! На помощь!
— Дело плохо, — зашипел Морган. — Быстро! Остается единственный… Что вы делаете? — Он резко повернулся к Пегги Гленн.
Девушка ойкнула от страха и далее действовала, не теряя ни секунды. Прямо за ее спиной находился приоткрытый иллюминатор чьей-то каюты. Дождавшись удачного момента, когда шлюпку ударило о борт корабля, Пегги размахнулась и бросила стальную коробку в щель иллюминатора. В каюте было темно. Они услышали, как коробка гулко стукнулась об пол. Не глядя на остальных сообщников, застывших в ужасе, Пегги развернулась к двери и приготовилась бежать. Морган схватил ее за руку.
— Господи помилуй! — загремел замогильный голос с верхушки трапа.
Второй помощник словно очнулся:
— Это же наш старик! Вперед!
Морган быстро, словно наседка цыплят, собрал вокруг себя своих подопечных и торопливо зашептал, не зная, слышат ли они его:
— Остолопы, не пытайтесь бежать, иначе Уистлер вас заметит! Он все еще слаб… Стойте в тени и как можно громче стучите ногами, как будто вы услышали шум и бежите на помощь! Говорите что-нибудь! Кричите! Бегайте кругами!…
Морган надеялся, что этот старый трюк, который неоднократно использовался им в детективных романах, сработает. Разумеется, они немного перестарались. Капитану Уистлеру, который, с трудом открыв слипшиеся веки, сидел на палубе, должно быть, показалось, что на помощь к нему спешит кавалерийский полк. Особенно натурально действовал капитан Валвик, очень правдоподобно изображавший лошадиный топот, вначале далекий, но затем все приближающийся. Отважная троица под руководством Моргана тоже перекрывала шум бури криками: «Что случилось?», «Что там?», «Кто ранен?». Им удалось подбежать к носовому козырьку одновременно со вторым помощником и доктором. Их непромокаемые плащи шуршали, а позолоченные кокарды на фуражках мерцали во мраке. Наступило молчание; все вцепились в ближайшие перила, переводя дыхание. Второй помощник нагнулся и включил фонарик. Из мрака на них смотрел здоровый глаз — не подбитый, хотя зрачок цвета маринованного лука ужасно раздулся. Лицо капитана напоминало мощный образец футуристической живописи. Уистлер тяжело дышал. Моргану почему-то вспомнились циклопы. Вообще вид капитана мог служить иллюстрацией к медицинскому пособию «Начальная стадия апоплексии». Уистлер сел, опираясь руками о мокрую палубу; его фуражка сбилась на затылок. Он ничего не говорил. В тот момент капитан просто был не в состоянии что-либо сказать. Он лишь хватал ртом воздух.
— Господи! — прошептал второй помощник.
Снова наступило молчание. Не отводя зачарованного взгляда от ужасающего лица своего капитана, второй помощник обернулся к врачу.
— Хм… кхм… — неуверенно начал он, — то есть… что случилось, сэр?
Уистлер молча затрясся. Лицо его перекосилось в диком спазме, словно просыпался действующий вулкан. Но он по-прежнему ничего не говорил, лишь со свистом выдыхал воздух. Его циклопов глаз смотрел в одну точку.
— Вставайте, сэр! — принялся упрашивать его второй помощник. — Позвольте, я помогу вам. Вы… мм… простудитесь. Что случилось? — в замешательстве обратился он к Моргану. — Мы услышали крики…
— Мы тоже, — согласился Морган, — и прибежали сюда одновременно с вами. Не знаю, что с ним такое. Может, с мостика свалился?
Среди сумеречных фигур на первый план выдвинулась Пегги.
— Это же капитан Уистлер! — запричитала она. — Ах, бедняжка! Какой ужас! Что такое могло с ним случиться? Постойте… — Она в ужасе прижала руки к груди. И хотя она понизила голос, как раз в этот момент волны, готовясь с новой силой наброситься на корабль, вдруг отступили, и все услышали ее потрясенный шепот, обращенный к Уоррену: — Послушайте, надеюсь, бедняга не пьет, а?
— Что там катается по палубе? — спросил Уоррен, вглядываясь вперед, во мрак.
Находящийся в замешательстве второй помощник проследил за направлением его взгляда и направил в то место луч фонарика…
— Кажется… по-моему, это бутылка из-под виски, — пояснила Пегги, серьезно созерцая катящийся предмет. — И… мм… кажется, она пуста. Ах, бедняга!
Стекла очков Моргана запотели. Он посмотрел на Пегги. Будучи по натуре человеком справедливым, Морган вынужден был признать, что это уж чересчур. Кроме того, он испугался, что капитана Уистлера сейчас и впрямь хватит апоплексический удар. Глаз циклопа переливался всеми цветами радуги; из горла капитана вырывалось невнятное клокотание. Очевидно, его чувства находились в полнейшем смятении. Второй помощник деликатно кашлянул.
— Вставайте, поднимайтесь, сэр, — мягко повторил он. — Позвольте же, я вам помогу. А потом доктор вас осмотрит…
Наконец капитан Уистлер обрел дар речи.
— Я не встану! — заревел он, задыхаясь. — Я совершенно трезв! — Однако Уистлер, видимо, испытывал такую ярость, что слова давались ему с трудом. Далее он лишь безумно забулькал, а из-за боли в разбитой челюсти скривился и замолчал, ухватившись рукой за подбородок. Однако одна мысль не давала ему покоя, жгла изнутри. — Бутылка… чертова бутылка! Вот чем они меня ударили. Повторяю, я совершенно трезв! Вот чем они меня треснули! Их было трое. Громадины. Все набросились на меня одновременно. Да… а мой слон? О боже! Где мой слон? — закричал он, внезапно возбуждаясь. — Они украли моего слона! Не стойте как пень, черт вас побери! Делайте что-нибудь. Поищите его. Найдите слона! Ах, лопни мои глаза! Всех проклятых распутных сухопутных крыс выкину за борт…
Ничто не сравнится с выучкой моряков британского торгового флота. Второй помощник встал по стойке «смирно» и отдал честь. Бог его знает почему.
— Отлично, сэр. Поиски начнутся немедленно, сэр! Они не могли далеко уйти. А пока, — он решительно обратился к остальным, ревностно охраняя репутацию капитана, — пока идут поиски капитанского слона, согласно его приказу вы все отправляйтесь вниз. Капитан Уистлер полагает, что остальным пассажирам не обязательно знать о событиях этой ночи… Сэр, позвольте, я вам помогу.
— Ясное дело, — любезно согласился Уоррен. — Можете на нас положиться. Будем немы как рыбы. Если мы можем чем-нибудь помочь…
— А вы уверены, что он не опасен? — забеспокоилась Пегги. — Может, бедняге мерещится, будто на верхушке дымовой трубы или еще где-то там сидит слон и корчит рожи, и он приказывает вам уговорить его спуститься…
— Понюхайте, пахнет ли от меня спиртным! — заревел капитан. — Понюхайте, черт бы вас побрал! Это все, о чем я прошу. Чтоб меня акула сожрала со всеми потрохами! С пяти вечера у меня ни капли спиртного во рту не было!
— Слушайте, — вмешался доктор, ползающий на коленях вокруг страдающего командира, — будьте же благоразумны. Он не… как бы это сказать… не расстроен. Болдуин, с ним все в порядке. Здесь происходит что-то очень странное. Успокойтесь, сэр, и секунды не пройдет, как мы приведем вас в чувство… Давайте мы проводим вас в вашу каюту — так, что никто и не увидит… Нет? — Очевидно, душа капитана Уистлера в это мгновение рвалась вон из тела, прочь от обступивших его пассажиров и членов экипажа. — Хорошо, вот здесь, впереди, с подветренной стороны, есть ниша; там стоят столики и стулья. Мистер Болдуин, будьте добры, посветите мне, а я достану мою сумку…
Морган понял, что пора отступать — самый подходящий момент. Теперь они определенно убедились, что капитан Уистлер не узнал своих обидчиков. Пока им, кажется, ничто не угрожает. Однако писатель чувствовал: второму помощнику и судовому врачу явно не по себе. Резкие слова врача возбудили подозрения второго помощника — он то и дело бросал на них смущенные взгляды. Врач со вторым помощником подняли капитана…
— Погодите минутку! — вскричал Уистлер, заметив, что зрители пытаются незаметно ретироваться. Неповрежденный глаз его сверкнул. — Постойте-ка, эй, вы, кто бы вы ни были! Вы решили, что я пьян, так? Ну, я вам покажу! Я намерен о многом вас расспросить в самое ближайшее время — прямо сейчас. Всем стоять! Я покажу вам, какой я пьяный…
— Но послушайте, капитан, — возразил Уоррен, — мы промокли до нитки! Если вы хотите, мы, конечно, останемся, но позвольте этой юной леди вернуться к себе в каюту хотя бы для того, чтобы накинуть плащ. У нее нет плаща! Зачем ей мокнуть? Никто из нас не сможет убежать, и…
— Вы, значит, приказываете мне, что делать, а? — Грудь капитана заходила ходуном. — Командуете, распоряжаетесь на моем корабле? А-а-а! Лопни мои глаза! Ну так слушайте. Раз так, вы все остаетесь на своих местах, дорогие мои; ни шагу в сторону, чтоб мне утонуть! Я всю вашу шайку арестую! Провалиться мне на этом месте! Я всех, всех посажу под арест, вот что я сделаю! А когда найду негодяя, который треснул меня бутылкой и украл изумрудного…
— Не спорьте с ним! — яростно прошептал Морган. Он заметил, что Уоррен наклонил голову, прищурил один глаз и с любопытством смотрит на капитана. — Ради бога, молчите! Иначе он прикажет немедленно скормить нас акулам. Осторожно!
— Не шевелитесь! — продолжал бушевать капитан Уистлер, воздевая кверху руки, скосив на них глаз и не позволяя отойти ни на дюйм от себя. — Всем стоять там, где вы стоите. Вы даже… Кто это сейчас вякал? — спохватился он. — Кто здесь вообще? Кто вы такие? Что за разговоры насчет плаща? У кого хватило наглости просить меня о каком-то распроклятом плаще, а?
— Капитан, моя фамилия Уоррен. Кертис Уоррен. Вы меня знаете. Надеюсь, вы не считаете меня тем негодяем, за которым вы охотитесь?
Уистлер задумался, внимательно оглядел Уоррена и, казалось, возбудился еще больше.
— Ага! — злорадно произнес он. — Уоррен, значит? Уоррен. Так-так. А кто с вами? — Когда в ответ все трое заговорили одновременно, он нахмурился и разозлился еще больше. — Оставайтесь на месте! Не двигайтесь… Мистер Болдуин, следите за ними. То есть вот за ним. Зачем вы слоняетесь по судну, мистер Уоррен? Кстати, что там у вас на голове? Подойдите к свету. Пластырь. Ах да. Вы ударились головой…
Уоррен пожал плечами:
— Да, ударился. Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Если вы нас не отпустите, то, по крайней мере, пошлите кого-нибудь ко мне в каюту. Да пошлите же доктора, старый дурак! Говорю вам, пошлите врача. Там, в каюте, девушка… она без сознания… может быть, уже умерла… я не знаю. Будьте же благоразумны! Ее ударили по голове, и она потеряла сознание…
— Что-о?
— Да. Кто-то двинул ее по голове, а потом…
За разговором доктор и второй помощник увели капитана в нишу. Уистлер продолжал бушевать. Он не желал ничего слышать и настаивал, чтобы мистер Болдуин не спускал глаз с четырех заговорщиков. Второй помощник светил фонариком, чтобы доктору легче работалось. Итак, все они сгрудились у стеклянного козырька, забрызганного каплями дождя; Уоррен снял плащ и накинул его Пегги на плечи. Заговорщики переговаривались шепотом.
— Слушайте, — начал Морган, предварительно оглянувшись через плечо, дабы убедиться, что их не подслушивают, — нам чертовски повезет, если нас не арестуют. Провалиться мне на этом месте, старик буйствует. Он вне себя. Так не злите его еще больше! Кстати, какой идиот догадался бросить на палубу бутылку?
— Я. — Сияющий капитан Валвик горделиво выпятил грудь. — Я потумаль, шшто это кениальная находка, а шшто? Шшто плохофо? И потом, там польше не осталось фиски. А, понимаю: фи тумаете, на путылке остались отпечатки пальцев, а?
Уоррен нахмурился и запустил пятерню в свою взлохмаченную шевелюру.
— Слушайте, Хэнк, — смущенно прошептал он, — а это мысль. Если старику придет в голову… Да, кстати! Детка, чего ради вы бросили коробку в иллюминатор чьей-то каюты?
Пегги вспыхнула.
— Вот это мне нравится! Сверху на нас бежали все эти моряки… Или вы хотели, чтобы я выкинула коробку за борт? И потом, мне подумалось, что это великолепная идея. Раз коробки нет, то никто и не виноват! Не знаю, чья это каюта. Однако коробку будут искать. А завтра утром пассажир, который обитает в той каюте, проснется и обнаружит коробку на полу. Тогда он отнесет ее капитану и объяснит, что коробку бросили в иллюминатор, только и всего.
— Ладно, — Уоррен глубоко вздохнул, — все, что я могу сказать, — нам крупно повезло. Говорю вам, я чуть не умер, когда вы это сделали. Я так и ждал, что вот-вот из иллюминатора высунется чья-то голова, именно тогда, когда подошли второй помощник с доктором, и спросит: «Эй, что за мысль швырять вещи ко мне через окно?»
Он задумчиво вгляделся во мрак вперед сквозь стекло козырька. Было совершенно темно, только тускло мерцал свет наверху, на капитанском мостике; волны изгибались крутыми арками, постепенно сужаясь кверху и исчезая в тумане; «Королеву Викторию» омывал белопенный поток, завивающийся в буруны и разбивающийся о нос корабля. Сверху донесся резкий металлический звон: отбивали склянки. Раз-два, раз-два, раз-два… Ночью на корабле этот звук особенно навевает сон. Ветер утихал; его завывания становились не такими зловещими; да и дождь уже не так сильно барабанил по стеклу. Позади величаво, словно на старинном галеоне, высилась фок-мачта; когда волны разбивались о борт фонтаном брызг, она кренилась… Уоррен немигающим взором смотрел перед собой.
— Ребята, — тихо сказал он, — это я втянул вас в эту историю. Я… Мне ужасно жаль.
— Сынок, не пери ф колофу, — заявил капитан Валвик. — Тафно я так не расфлекался! Только вот еще что: нам нато токофориться, шштопы расскасыфать отинакофую историю…
— Я втянул вас во все это, — упрямо продолжал Уоррен, — и я намерен вытащить вас отсюда. Не волнуйтесь. Только позвольте, говорить буду я; надеюсь, мне удастся убедить капитана. Позвольте вам напомнить: я в некотором роде дипломат! Я очень, очень редко говорю или действую опрометчиво. — Морган закашлялся, но Уоррен, очевидно, свято верил в то, что говорил; никто не пытался его разубедить. — И я все улажу. Но меня бесит вот что… — продолжал он, высоко поднимая сжатый кулак и с силой опуская его на перила, — я буквально сгораю от бешенства, меня испепеляет прямо-таки убийственный огонь при мысли, что по нашей посудине спокойно разгуливает паршивый трус, который исподтишка бьет дубинкой по затылкам! Сейчас он, наверное, потешается над нами — ржет как лошадь. О-о-о! Для него-то все сложилось как нельзя кстати. Ох, как я зол! Я в прекрасной форме и зол. Я его поймаю. Я схвачу его, даже если это будет последним моим деянием в жизни, даже если придется сидеть каждую ночь и караулить, когда он явится за плен… — Внезапно он замолчал. Новая догадка его потрясла. Уоррен медленно повернул к ним худое лицо с запавшими глазами, на котором застыло потрясенное выражение. — Пленка! — воскликнул он, запуская руки в торчащие волосы. — Фильм! В моей каюте! Оставшийся кусок. Его никто не охраняет! Конец речи бедного дяди Уорпаса; возможно, именно в эту минуту вор крадет ее… — И Уоррен, скользя, побежал по палубе к своей каюте.
— Керт! — из последних сил простонал Морган. — Слушайте! Эй, вернитесь! Капитан…
Уоррен обернулся и через плечо объяснил, куда, по его мнению, надлежит отправляться капитану. Уистлер одним прыжком выскочил из своего убежища, издавая трубный рев. На бегу он приказал второму помощнику следовать за ним; затем остановился и затараторил что-то непонятное, пока Болдуин гнался по палубе за фигурой в одной рубашке с короткими рукавами. Уоррен вбежал в коридор, Болдуин за ним. Напрасно раскрасневшийся еще больше Валвик пытался утихомирить старого товарища. Во-первых, капитан Уистлер решительно возражал против того, чтобы его называли «старым моржом»; во-вторых, он в красках расписывал, каким жутким пыткам подвергнет мерзавца, напавшего на него, когда его поймает. Словом, когда на палубу снова вышел Уоррен, которого крепко держал за руку второй помощник Болдуин, капитан был явно не в духе. Уоррен попытался воззвать к милосердию второго помощника.
— Сердце у вас есть? — допытывался он. — Ведь я всего-навсего прошу сделать мне маленькое одолжение: войти в соседнюю каюту и проверить, жива ли бедная девушка. Может быть, ей нужна помощь? Может… Пожалуйста, отпустите меня! Или лучше вот что… — Уоррен внезапно перескочил на другую тему: — Мне ужасно хочется…
— Куда он так спешил? — нетерпеливо спросил Уистлер, когда жертву подвели к нему. — Почему он удрал?
Болдуин, на вид очень изнуренный, прямо-таки измученный, смерил Уоррена смущенным взглядом:
— Не знаю, сэр. Ворвался в свою каюту, а когда я вбежал следом, он стоял на коленях на полу, швырял через плечо киноленты и приговаривал: «Пропала! Пропала!»
— Да, — согласился Уоррен и покачал головой, переводя взгляд с Пегги на Моргана. — Наш воришка успел там побывать. И спер то, что хотел.
— Что у вас пропало, молодой человек? — поинтересовался капитан Уистлер. Первый приступ потрясения и ярости у него прошел. Нельзя сказать, что капитан стал кротким, как ягненок, но обида из-за того, что на него так вероломно напали, отчасти уступила место неприятным размышлениям о последствиях этого нападения. Очевидно, в довольно маленьком мозгу капитана четче, чем бутылки из-под виски и апперкоты, отпечаталась мысль о том, что изумрудная побрякушка стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов украдена в то время, когда находилась у него. А лорд Стэртон славится сварливым и раздражительным нравом. И не отличается мягкостью и любовью к ближнему. Капитан Уистлер раздраженно отмахнулся от судового врача, пытавшегося оказать ему первую помощь. Несколько полосок лейкопластыря на его багровом лице можно было сравнить с мазками кисти… скажем, Сезанна. Уистлер прищурил здоровый правый глаз, расправил плечи и хрипло, стараясь держать себя в руках, повторил вопрос:
— Что у вас пропало, молодой человек?
— Не могу вам сказать, — парировал Уоррен. — Все равно это не имеет значения — для вас. Никакой связи с тем, что вор украл у вас, нет. Единственное, о чем я вас прошу, буквально умоляю, — сжальтесь и не бросайте на произвол судьбы бедную девушку. Может быть, она умирает…
— Мистер Уоррен, — было очевидно, что капитан сдерживается из последних сил, — я постараюсь проявить благоразумие… Начну сначала и скажу вам так. Насколько мне известно, на борту корабля находится опасный преступник, который украл у меня предмет, обладающий огромной ценностью…