Страница:
— Кофорил я тепе, Старый Морш, — вмешался Валвик, мрачно качая головой, — кофорил я тепе: пофесь опъяфление и претупрети всех пассаширов. Витишь, как оно вышло.
— Мне наплевать на то, что вы мне говорили, сэр! Не вмешивайся, Акулье Мясо! Хватит нести чушь и не смей задирать нос, когда говоришь со мной, Акулье Мясо! В старое время я бы тебя… — Уистлер вовремя спохватился. — Кхм!… Не важно. Итак, мистер Уоррен, я продолжаю. Вы — племянник одного выдающегося джентльмена и были особо препоручены моим заботам. Книги мистера Моргана я читал; он уже плавал со мной прежде, и его я знаю. С капитаном Валвиком мы знакомы бог знает сколько лет. Я не пьян и не выжил из ума, сэр. Я не верю, что тот преступник кто-либо из вас. Будьте Добры, зарубите себе это на носу. Однако вот что меня заботит, мистер Уоррен: судя по тому, что мисс Гленн за обедом рассказала мне о вас, вы ведете себя весьма и весьма странно. Да еще вдобавок рассказываете о какой-то молодой особе, которую ударили по затылку! Я требую, чтобы вы рассказали мне все как есть.
— Хорошо! — смиренно согласился Уоррен. — Да, капитан, так будет справедливо; что ж, слушайте. Мы ничего не знаем о том, кто на вас напал. Вот как все произошло. Видите ли, мы были все вместе, когда к нам в каюту неожиданно ввалилась эта незнакомая девушка; она тяжело ранена. Мы поняли, что ее кто-то ударил, поэтому выбежали посмотреть, не удастся ли поймать напавшего на нее. Выйдя на палубу, услышали ваш крик…
Морган поежился. Неплохо для начала! Теперь осторожнее!
— Понятно, — отозвался капитан. — А где вы были тогда?
— А?
— Я спрашиваю, — Уистлер внезапно сделался так похож на старого школьного учителя, что Морган даже вздрогнул, — где вы находились, когда объявилась эта якобы неизвестная женщина? В своей каюте вас не было. Я заглядывал туда, и я знаю.
— Ах да! Понимаю! Да, разумеется, там меня не было, — с некоторой горячностью ответил Уоррен. — Естественно, мы были не там. Мы были в пустой соседней каюте.
— Почему?
— Почему? Ну… словом… понимаете, мы кое-что придумали. Точнее, я, — промямлил Уоррен, тщетно пытаясь найти нужные слова. — То есть я решил, что будет весело. В общем, мы там сидели, черт побери! Можете спросить кого угодно из них. Они вроде как приглядывали за мной, заботились обо мне…
— Приглядывали за вами, так-так, — мрачно повторил капитан Уистлер. — Чем же вы там занимались?
— В основном сидели на полу и играли в города. А потом услышали, как отворилась дверь, ведущая на палубу, и эта девушка, на которую напали, начала звать меня по фамилии. Я не знаю, кто она такая; прежде я видел ее только один раз. — К Уоррену вернулась былая уверенность, и он зачастил: — Единственный раз я видел ее в радиорубке, когда получил радиограмму насчет… хм!… Словом, когда я получил радиограмму… ну, о медведях.
— Каких медведях?
Уоррен задвигал челюстями и бросил отчаянный взгляд на Моргана, взывая о помощи.
— Капитан, ничего странного тут нет, — объяснил последний, стараясь говорить как можно более непринужденно и гладко, хотя к горлу у него подступал комок и возникло чувство, что если Уоррен продолжит свои объяснения, то скоро он сам сойдет с ума. — Естественно, Керт немного расстроен; именно поэтому так невнятно и выражается. Однако все очень просто. Дело, понимаете ли, касается акций. Медведи — это биржевые брокеры, которые играют на понижение; они… мм… наводнили рынок, и его акции упали в цене.
— А, понимаю! Его, значит, волнуют финансовые дела. Да, да, — угрюмо проворчал капитан. — Давайте-ка для начала выясним вот что, мистер Морган. Вы сами-то верите в то, что его безумная история правдива?
— Пойдите и убедитесь сами! — запальчиво вскричал Уоррен. — Именно об этом я и прошу вас с самого начала, если вы дадите себе труд припомнить. Видите, мисс Гленн стоит в моем плаще — она совсем продрогла, и все мы торчим здесь без толку, а бедная девушка там, возможно, умирает. Доктор, вы идете?
— Мы все идем, — решительно заявил капитан. Он поманил рукой обоих подчиненных, и маленькая процессия двинулась к двери. Уоррен держал ее, пока все проходили в коридор. Бледная Пегги, попав в тепло, задрожала и начала тяжело дышать. На мгновение все ослепли от яркого света.
— Все в порядке, пришли, — констатировал Уоррен, прислоняясь к белой стене. Его била крупная дрожь. — Вот здесь ее прихлопнули дверью. Видите, на резиновом покрытии кровь…
Капитан внимательно посмотрел на него:
— Кровь? Какая кровь? Я не вижу никакой крови.
Крови не было, хотя Морган твердо помнил, что она была. Он снял очки, протер их и снова посмотрел на пол — ничего. И вновь у него неприятно заныло под ложечкой. За их дурачеством крылось нечто чудовищное, несущее смерть.
— Но… — В отчаянии Уоррен взмахнул рукой. С мольбой посмотрев на капитана, он распахнул дверь каюты, которая находилась рядом с его собственной.
На потолке горела люстра. Койка, на которой они оставили раненую девушку, была пуста; подушка не смята, постель аккуратно застелена — на простынях ни морщинки, ни складочки. Не было даже испачканного полотенца, которым Пегги вытирала кровь с лица девушки. С вешалки над умывальником свисало чистое белоснежное полотенце.
— Ну? — протянул капитан Уистлер тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Я жду.
Глава 7
Глава 8
— Мне наплевать на то, что вы мне говорили, сэр! Не вмешивайся, Акулье Мясо! Хватит нести чушь и не смей задирать нос, когда говоришь со мной, Акулье Мясо! В старое время я бы тебя… — Уистлер вовремя спохватился. — Кхм!… Не важно. Итак, мистер Уоррен, я продолжаю. Вы — племянник одного выдающегося джентльмена и были особо препоручены моим заботам. Книги мистера Моргана я читал; он уже плавал со мной прежде, и его я знаю. С капитаном Валвиком мы знакомы бог знает сколько лет. Я не пьян и не выжил из ума, сэр. Я не верю, что тот преступник кто-либо из вас. Будьте Добры, зарубите себе это на носу. Однако вот что меня заботит, мистер Уоррен: судя по тому, что мисс Гленн за обедом рассказала мне о вас, вы ведете себя весьма и весьма странно. Да еще вдобавок рассказываете о какой-то молодой особе, которую ударили по затылку! Я требую, чтобы вы рассказали мне все как есть.
— Хорошо! — смиренно согласился Уоррен. — Да, капитан, так будет справедливо; что ж, слушайте. Мы ничего не знаем о том, кто на вас напал. Вот как все произошло. Видите ли, мы были все вместе, когда к нам в каюту неожиданно ввалилась эта незнакомая девушка; она тяжело ранена. Мы поняли, что ее кто-то ударил, поэтому выбежали посмотреть, не удастся ли поймать напавшего на нее. Выйдя на палубу, услышали ваш крик…
Морган поежился. Неплохо для начала! Теперь осторожнее!
— Понятно, — отозвался капитан. — А где вы были тогда?
— А?
— Я спрашиваю, — Уистлер внезапно сделался так похож на старого школьного учителя, что Морган даже вздрогнул, — где вы находились, когда объявилась эта якобы неизвестная женщина? В своей каюте вас не было. Я заглядывал туда, и я знаю.
— Ах да! Понимаю! Да, разумеется, там меня не было, — с некоторой горячностью ответил Уоррен. — Естественно, мы были не там. Мы были в пустой соседней каюте.
— Почему?
— Почему? Ну… словом… понимаете, мы кое-что придумали. Точнее, я, — промямлил Уоррен, тщетно пытаясь найти нужные слова. — То есть я решил, что будет весело. В общем, мы там сидели, черт побери! Можете спросить кого угодно из них. Они вроде как приглядывали за мной, заботились обо мне…
— Приглядывали за вами, так-так, — мрачно повторил капитан Уистлер. — Чем же вы там занимались?
— В основном сидели на полу и играли в города. А потом услышали, как отворилась дверь, ведущая на палубу, и эта девушка, на которую напали, начала звать меня по фамилии. Я не знаю, кто она такая; прежде я видел ее только один раз. — К Уоррену вернулась былая уверенность, и он зачастил: — Единственный раз я видел ее в радиорубке, когда получил радиограмму насчет… хм!… Словом, когда я получил радиограмму… ну, о медведях.
— Каких медведях?
Уоррен задвигал челюстями и бросил отчаянный взгляд на Моргана, взывая о помощи.
— Капитан, ничего странного тут нет, — объяснил последний, стараясь говорить как можно более непринужденно и гладко, хотя к горлу у него подступал комок и возникло чувство, что если Уоррен продолжит свои объяснения, то скоро он сам сойдет с ума. — Естественно, Керт немного расстроен; именно поэтому так невнятно и выражается. Однако все очень просто. Дело, понимаете ли, касается акций. Медведи — это биржевые брокеры, которые играют на понижение; они… мм… наводнили рынок, и его акции упали в цене.
— А, понимаю! Его, значит, волнуют финансовые дела. Да, да, — угрюмо проворчал капитан. — Давайте-ка для начала выясним вот что, мистер Морган. Вы сами-то верите в то, что его безумная история правдива?
— Пойдите и убедитесь сами! — запальчиво вскричал Уоррен. — Именно об этом я и прошу вас с самого начала, если вы дадите себе труд припомнить. Видите, мисс Гленн стоит в моем плаще — она совсем продрогла, и все мы торчим здесь без толку, а бедная девушка там, возможно, умирает. Доктор, вы идете?
— Мы все идем, — решительно заявил капитан. Он поманил рукой обоих подчиненных, и маленькая процессия двинулась к двери. Уоррен держал ее, пока все проходили в коридор. Бледная Пегги, попав в тепло, задрожала и начала тяжело дышать. На мгновение все ослепли от яркого света.
— Все в порядке, пришли, — констатировал Уоррен, прислоняясь к белой стене. Его била крупная дрожь. — Вот здесь ее прихлопнули дверью. Видите, на резиновом покрытии кровь…
Капитан внимательно посмотрел на него:
— Кровь? Какая кровь? Я не вижу никакой крови.
Крови не было, хотя Морган твердо помнил, что она была. Он снял очки, протер их и снова посмотрел на пол — ничего. И вновь у него неприятно заныло под ложечкой. За их дурачеством крылось нечто чудовищное, несущее смерть.
— Но… — В отчаянии Уоррен взмахнул рукой. С мольбой посмотрев на капитана, он распахнул дверь каюты, которая находилась рядом с его собственной.
На потолке горела люстра. Койка, на которой они оставили раненую девушку, была пуста; подушка не смята, постель аккуратно застелена — на простынях ни морщинки, ни складочки. Не было даже испачканного полотенца, которым Пегги вытирала кровь с лица девушки. С вешалки над умывальником свисало чистое белоснежное полотенце.
— Ну? — протянул капитан Уистлер тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Я жду.
Глава 7
В чью каюту?
Это было только начало. От одного вида пустой койки и чистого полотенца — вещей, которые сами по себе вроде бы не особенно должны внушать тревогу, — Морган испытал приступ такого дикого страха, который был ему неведом даже в прошлом, во время расследования дела с восьмеркой мечей и в ходе дела о двух виселицах. Он даже попытался уверить себя в том, что все происходящее — какой-то нелепый розыгрыш.
Но происходящее не было розыгрышем. Впоследствии писатель признавался, что больше всего его тогда потрясли именно белоснежные простыни…
В течение короткого времени, пока все заглядывали в белую каюту, он успел передумать о многом. Та девушка… Морган снова увидел перед собой ее лицо на белой подушке — густые брови, прямые, тяжелые классические черты, искаженные, залитые кровью. Ведь не пригрезилась же она им! В этом не может быть никаких сомнений. Куда же в таком случае подевалась? Возможны три объяснения.
Первое: она пришла в себя, обнаружила, что находится одна в чужой каюте, и перешла к себе. Звучит неубедительно, особенно потому, что ее ранение было тяжелым, а также потому, что всякий нормальный человек на ее месте, очнувшись, позвал бы на помощь, поднял бы шум, на худой конец позвонил бы стюарду — словом, выказал знаки слабости или любопытства. Но самое главное не это. Прежде чем выйти из каюты, она не могла бы застелить постель и переменить белье. Она не застелила бы постель свежими простынями и не надела бы чистую наволочку, уж не говоря о том, что куда-то делось грязное полотенце и точнехонько на его месте появилось новое, чистое. И все же кто-то навел в каюте порядок. Морган вспомнил: когда они укладывали девушку, простыня испачкалась кровью. Еще он помнил, что из-за качки немного виски пролилось на подушку и пододеяльник. Итак, постель перестелили! Но зачем? И кто это сделал?
Второе объяснение выглядело настолько неправдоподобным, что даже Морган засомневался. Что, если девушка притворялась? Предположим, она состоит в сговоре со своим дружком-жуликом. И вот притворилась, будто ее ударили, дабы отвлечь их внимание, а тем временем жулик преспокойно обшаривал каюту Уоррена. Каким бы нелепым это ни казалось, однако фильм, снятый Уорреном, может очень и очень не понравиться в некоторых странах, где не принято издеваться над канцлером. Не везде в мире движение происходит поступательно; кое-где наблюдается возврат к мрачному и напыщенному абсурду самодержавия. В Англии или Соединенных Штатах на выходку известного политика посмотрели бы сквозь пальцы, расценили бы его поступок как своего рода глупый дипломатический ляп, который часто совершают большие шишки; но в других странах… И все же такой сложный замысел едва ли можно было бы осуществить. Тяжелораненая девушка в соседней каюте весьма сковывала бы жулика в его действиях. Кроме того, тут все было видно: ее действительно сильно ударили по голове. Язык у девушки заплетался, глаза закатились… Такое невозможно симулировать. И кровь не походила на вишневый сок. Ее ударили, и ударили сильно.
О третьем варианте произошедшего Морган даже думать не хотел. Он его боялся. Говорят, в этих широтах глубина океана достигает пяти миль. Морган вздрогнул и испытал несказанное облегчение — в некотором роде, правда, — что Пегги Гленн не послушалась приказа и не осталась дежурить у постели больной. Хорошо, что никто ее там не застал…
Все эти мысли пронеслись в его голове так молниеносно, что капитан Уистлер успел за это время выговорить лишь одну зловещую фразу. Тучная фигура капитана съежилась в непромокаемом плаще; голову он почти вжал в плечи. При электрическом освещении его искаженное лицо еще больше заиграло всеми цветами палитры художника, особенно левый глаз, заплывший багрово-фиолетовым синяком. Он понимал, что все смотрят на него, и от этого злился еще больше.
— Итак? — спросил капитан. — Это еще что за шутки? Где та женщина, которая, по вашим словам, умирает? Где та женщина, помочь которой вы меня умоляли? Разрази меня гром! Что за мысль морочить мне голову, в то время как у меня на судне похищены изумруды стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов? В этой каморке никого нет. И никого не было! А-а! — злорадно оживился он. — Уж не собираетесь ли вы заверять меня, будто здесь сейчас кто-то есть? Отвечайте, молодой человек! Неужели вы всерьез полагаете, что кого-то здесь видите? — Отступив на шаг, он вперил взгляд в Уоррена.
— Послушай, Старый Морш, — с жаром вмешался капитан Валвик, — никаких шуток! Кофорю тепе, он не лшет. Я ее фител — щупал ей сатылок. Я сам принес ее сюта. Она пыла… — Он нагнулся, схватил подушку за уголок и яростно ее потряс. Затем заглянул под матрас и на верхнюю койку. — Ну и тела! Феть фам не кашется, шшто мы попали не в ту каюту?
Пегги, воспользовавшись временным затишьем, поспешно поправляла прическу. Потом подошла к Уистлеру и схватила его за руку.
— Капитан, разве вы не видите, что мы говорим правду? Или, по-вашему, мы способны заблуждаться в таком вопросе? Видите, вон моя пудреница. Я оставила ее на постели. Девушка была здесь. Я ее видела. Я ее трогала. Может, она просто пришла в себя и ушла? На ней было желтое крепдешиновое платье и темно-зеленая куртка с меховой опушкой…
Капитан Уистлер внимательно оглядел всех присутствующих здоровым глазом, а затем, закрыв его, провел по лбу тыльной стороной ладони.
— Не знаю, что с вами делать, — признался он. — Помогите мне, Гарри! Я просто ума не приложу. Сорок лет хожу по морю, тринадцать лет под парусами и семнадцать на пароходах, но никогда не видел ничего подобного. Мистер Болдуин!
— Да, сэр? — отозвался второй помощник, который все это время стоял за порогом каюты с непроницаемым видом. — Слушаю, сэр!
— Мистер Болдуин, как бы вы поступили на моем месте?
— Н-ну… — неуверенно начал мистер Болдуин, — меня, сэр, больше всего беспокоят слоны и медведи. Ничего не могу сказать, так как не знаю наверняка; только у меня почему-то возникло впечатление, будто мы пытаемся произвести облаву в каком-то кровавом зоопарке.
— Мистер Болдуин, я не желаю слышать ни о каких слонах и медведях! Будьте любезны заткнуться и перестаньте болтать о слонах и медведях! Я задал вам простой вопрос и жду простого ответа. Какого вы мнения об этой истории с женщиной?
Мистер Болдуин колебался.
— Сэр, но… не могут же они все одновременно спятить?
— Не знаю, — с сомнением ответил капитан, обводя заговорщиков взглядом. — Боже мой! Если они не спятили, значит, должно быть, спятил я. Я всех их знаю… вряд ли они воры… по-моему, они бы не стащили изумруды стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов. Но все же посмотрите сюда. — Он наклонился и потрогал койку. — Готов поклясться, что на ней никто не лежал, а они уверяют, будто постель испачкалась кровью. Где полотенце, которым они, по их словам, вытирали кровь, а? Где лужа крови, которая, как они уверяют, была в коридоре? Неужели та женщина поменяла белье и вышла, прихватив с собой полотенце?
— Нет, — ответил Морган, глядя на него в упор. — Однако это мог сделать кто-то другой. Я не шучу, капитан. Порядок вполне мог навести кто-то еще.
— Ах, и вы туда же? — обреченно спросил Уистлер. — И вы туда же?
— Капитан, тут поменяли все белье, вот и все. И я ломаю голову, кому это могло понадобиться. Послушайте… дело и секунды не займет. Снимите постель и посмотрите на матрас. — И Морган с безнадежным видом кивнул на койку.
Предложение писателя переполнило чашу терпения капитана. Он и так крепился из последних сил, выслушивая очевидцев. Уистлер поднял подушку и с силой швырнул ее на одеяло.
— Я не собираюсь заниматься такими глупостями, сэр! — Вначале в его голосе слышалось рычание, однако он заставил себя сдержаться, вспомнив, где находится. — Пожалуй, с меня хватит. Может, вы говорите правду, а может, и нет. Спорить не буду, однако у меня масса неотложных дел. Сегодня, прямо сейчас я намерен устроить совещание и прочесать весь корабль — буквально каждую пядь. Изумрудный слон находится на борту «Королевы Виктории», и ослепнуть мне на этом месте, если я его не найду, даже если придется разнести весь корабль в щепки. Вот что я намерен делать! Начиная с завтрашнего утра, все пассажиры будут находиться под моим личным наблюдением. Я здесь хозяин и имею право обыскать любую каюту, какую пожелаю. Именно так и поступлю! А теперь будьте любезны, дайте пройти…
— Послушайте, капитан, — подал голос Морган, — я признаю, мы не слишком-то вам помогли, но почему бы нам не объединить усилия?
— Что значит «объединить усилия»?
— К примеру, вот что. Я признаю, что обстоятельства против нас. Вы нисколько нам не верите и считаете, что мы все выдумали. Мы и впрямь чуть не довели вас до инсульта. Однако дело очень серьезное — куда серьезнее, чем вам кажется. И почему бы вам не поверить нам?
— Я, — мрачно заявил капитан, — верю только тому, что вижу собственными глазами.
— Совершенно с вами согласен. На вашем месте я поступал бы точно так же. — Морган кивнул, вытащил трубку и рассеянно выбил донышко о ладонь. — Но мы ничего не выдумываем. Если вы считаете, что у нас буйная фантазия, то ответьте, сэр: что, по-вашему, мы должны были подумать, поднявшись на палубу и увидев, как вы скрючились у козырька и что-то бормочете о потерявшемся слоне, а рядом валяется пустая бутылка из-под виски?
— Я был совершенно трезв! — загремел капитан. — Если какая-нибудь сухопутная крыса еще раз упомянет об этом стечении обстоятельств…
— Я знаю, сэр, все так и было, как вы говорите. Разумеется. Но ведь это одно и то же, разве вы не понимаете? И в том и в другом случае просто стечение обстоятельств. Если рассуждать символически — вот мистер Болдуин меня поймет, — нас окружают слоны и медведи. И если вы настаиваете на своих слонах, почему бы вам не позволить Керту иметь своих медведей?
— Ничего не понимаю! — ошеломленно рявкнул капитан. — Я, сэр, человек простой и люблю выражаться просто. Куда вы клоните? Чего хотите?
— Ничего особенного. Представьте, что завтра утром за завтраком мне придет охота поболтать и я расскажу о том, что видел сегодня ночью… О нет, разумеется, я не сплетник. — Морган многозначительно подмигнул. — Просто, видите ли, я использую эту иллюстрацию в качестве примера…
Простые речи такого рода капитан прекрасно понимал. На мгновение его потрясенное и возмущенное лицо вынырнуло из воротника плаща.
— Вы что же, — грубо начал он, — пытаетесь шантажировать…
Моргану потребовались все его дипломатические таланты и гибкость, чтобы успокоить капитана. В целом их разговор напоминал перекрестный допрос свидетеля неумолимым адвокатом: судья приказывает присяжным не принимать во внимание очередной вопрос, потому что он не имеет отношения к делу, однако определенные слова уже произнесены и оказали свое действие. Вне всякого сомнения, слова Моргана произвели на капитана впечатление.
— Я ничего плохого не имел в виду, — принялся защищаться Морган. — Бог свидетель, от нас толку мало. Однако мне хочется довести до вашего сведения вот что. Мы, так же как и вы, заинтересованы в том, чтобы поймать вора. Если бы вы держали нас в курсе того, как продвигаются поиски…
— Не вижу никаких препятствий, — проворчал Уистлер после паузы, во время которой он несколько раз откашливался. Как заметил Морган, капитану было очень больно; подбитый глаз и помятая челюсть давали о себе знать. Однако, к его чести, он сумел удержаться на точке кипения. И все же слова собеседника начинали давать побеги в сознании капитана; то, что он понял, ему, очевидно, не понравилось. — Не вижу никаких препятствий, почему бы мне не держать вас в курсе хода поисков. Не стану скрывать, завтра утром я намерен привлечь вас к ответу перед лордом Стэртоном и заставить вас рассказать ему ту же историю, какую вы поведали мне. Если бы не было так поздно, я повел бы вас к нему прямо сейчас. Не волнуйтесь, вы будете в курсе… А вам, мистер Уоррен, скажу откровенно, — добавил он совершенно другим тоном, оборачиваясь к молодому дипломату, — если бы не ваш дядюшка, вам не оказывали бы такого внимания, какое вы здесь получаете. Но я буду беспристрастен. Дам вам шанс.
— Спасибо, — сухо поблагодарил Уоррен. — А я, в свою очередь, могу поклясться, что дядя Уорпас будет вам весьма за это признателен. И даже очень!
— Мистер Болдуин!
— Да, сэр?
— Примите к сведению. Завтра утром вы назначите расследование — придумайте любой предлог, укажите любую причину, какие вам угодны. Необходимо узнать, получила ли какая-либо пассажирка нашего судна описанные выше ранения. Но, черт вас побери, будьте тактичны! Иначе я вас разжалую. О результатах доложите мистеру Моргану. Ну вот, больше я ничем не могу вам помочь, — отрезал капитан, поворачиваясь кругом, — засим желаю всем спокойной ночи. Однако помните, я надеюсь на вашу ответную помощь. Жду сотрудничества! С меня довольно; если кто-нибудь скажет еще хоть одно словечко об этом происшествии… то помоги вам Бог! А если хотите знать мое мнение, мистер Уоррен, — внезапно добавил Уистлер, чей глаз циклопа вылез из орбиты, — по-моему, сэр, вы сумасшедший. Вы просто спятили! У вас не все дома, и вы опасны для общества!!! А ваши друзья вас покрывают. Еще один сомнительный поступок, сэр, еще только один, и вы окажетесь в смирительной рубашке. Все!!! Спокойной ночи. — И он обиженно хлопнул дверью.
Морган в задумчивости уставился на пол, пожевывая пустую трубку. Потом еще раз внимательно осмотрел пустую, аккуратно застеленную койку. Мысли, приходящие в голову, ему не нравились. Качка немного ослабела, в каюте стала слышна монотонная вибрация гребных винтов. Морган замерз и невыразимо устал. Ему показалось, что он бредит: до его слуха донеслось отчетливое пение. Он недоуменно поднял голову. Пегги Гленн и Кертис Уоррен, с ангельским выражением на лицах (и это в два часа ночи!), сблизили головы, обняли друг друга за плечи и, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, вдохновенно распевали:
— А ну, заткнитесь! — прошипел он. — Мало того, что вы перебудите всех пассажиров, из-за вас сейчас вернется капитан.
Эта угроза подействовала; они замолчали, не допев куплета. Но все члены трио радостно пожали друг другу руки, причем Уоррен, ухватив Моргана за плечо, настоял на том, чтобы обменяться рукопожатием и с ним. Англичанин обвел их взглядом: Валвик, добродушно улыбаясь, облокотился на умывальник, а Пегги с Уорреном захихикали. Интересно, дошло ли до них, что тут случилось на самом деле? Морган сомневался, стоит ли просвещать друзей на сей счет.
— Ну, друг, — восхищенно произнес Уоррен, — должен признать: сработали вы превосходно! Бесподобно. Просто блеск! — Он шумно хлопнул рукой по колену. — Чего стоят одни медведи и слоны! Здорово же испугался наш Старый Морж, когда вы пригрозили разоблачить его, как неисправимого пропойцу!… Да-а! Потрясающе! Отныне вы считаетесь мозговым центром нашего предприятия. С настоящего момента мы подчиняемся всем вашим приказам. Я же обещаю вести себя хорошо. И даже очень. Слышали, что сказал старый морской терьер?
— Та, конешшно, — согласился Валвик, помогая себе неуклюжей жестикуляцией. — Утром он притет ф норма и найтет исумруты. Кто пы ни шил в той каюте, кута мисс Пекки просил слон, он проснется утром и саметит коробку. И фот, пошалуйста.
Уоррен выпрямился, потрясенный этой новой мыслью:
— Кстати, детка, а в чью же каюту вы все-таки забросили слона?
— Откуда мне знать? — немного обиженно ответила Пегги. — Я не знакома со всеми пассажирами на нашем корабле. Просто этот иллюминатор подвернулся мне под руку; я действовала по наитию. А какая разница?
— Да так, мне просто пришло в голову… — Он обвел взглядом лампочку, скошенный потолок, дверцу платяного шкафа. — В общем… я не думаю, что вас угораздило подбросить слона кому-то, у кого вещица могла бы… как бы это выразиться… вызвать искушение.
— Вот это та! — отреагировал капитан Валвик. Все трое как по команде уставились на Моргана. Тому бы радоваться, как высоко ценят его друзья — назначили Мозговым центром, которому суждено вычислить вора… Однако его терзали сомнения, не ведомые, очевидно, никому из его заместителей. Моргану очень не хотелось осматривать койку, но он понимал, как необходимо это сделать. Тем временем веселая троица, уже готовая забыть горестные происшествия и начать веселиться, как ни в чем не бывало, продолжала выжидательно смотреть на него.
— Что ж, — устало проговорил он, — если вы действительно хотите узнать, кто занимает ту каюту, это не составит труда. Найдите каюту, примыкающую к иллюминатору, в который вы бросили коробку (я ясно выражаюсь?), и определите ее номер. Затем просмотрите список пассажиров — и готово… Пегги, в какой иллюминатор вы бросили коробку?
Девушка в волнении раскрыла рот, потом снова его закрыла. Нахмурила брови. Поежилась, как будто этим помогала себе мыслить.
— К черту! — слабым голосом произнесла она. — По-моему… в общем… честно говоря, я не помню.
Но происходящее не было розыгрышем. Впоследствии писатель признавался, что больше всего его тогда потрясли именно белоснежные простыни…
В течение короткого времени, пока все заглядывали в белую каюту, он успел передумать о многом. Та девушка… Морган снова увидел перед собой ее лицо на белой подушке — густые брови, прямые, тяжелые классические черты, искаженные, залитые кровью. Ведь не пригрезилась же она им! В этом не может быть никаких сомнений. Куда же в таком случае подевалась? Возможны три объяснения.
Первое: она пришла в себя, обнаружила, что находится одна в чужой каюте, и перешла к себе. Звучит неубедительно, особенно потому, что ее ранение было тяжелым, а также потому, что всякий нормальный человек на ее месте, очнувшись, позвал бы на помощь, поднял бы шум, на худой конец позвонил бы стюарду — словом, выказал знаки слабости или любопытства. Но самое главное не это. Прежде чем выйти из каюты, она не могла бы застелить постель и переменить белье. Она не застелила бы постель свежими простынями и не надела бы чистую наволочку, уж не говоря о том, что куда-то делось грязное полотенце и точнехонько на его месте появилось новое, чистое. И все же кто-то навел в каюте порядок. Морган вспомнил: когда они укладывали девушку, простыня испачкалась кровью. Еще он помнил, что из-за качки немного виски пролилось на подушку и пододеяльник. Итак, постель перестелили! Но зачем? И кто это сделал?
Второе объяснение выглядело настолько неправдоподобным, что даже Морган засомневался. Что, если девушка притворялась? Предположим, она состоит в сговоре со своим дружком-жуликом. И вот притворилась, будто ее ударили, дабы отвлечь их внимание, а тем временем жулик преспокойно обшаривал каюту Уоррена. Каким бы нелепым это ни казалось, однако фильм, снятый Уорреном, может очень и очень не понравиться в некоторых странах, где не принято издеваться над канцлером. Не везде в мире движение происходит поступательно; кое-где наблюдается возврат к мрачному и напыщенному абсурду самодержавия. В Англии или Соединенных Штатах на выходку известного политика посмотрели бы сквозь пальцы, расценили бы его поступок как своего рода глупый дипломатический ляп, который часто совершают большие шишки; но в других странах… И все же такой сложный замысел едва ли можно было бы осуществить. Тяжелораненая девушка в соседней каюте весьма сковывала бы жулика в его действиях. Кроме того, тут все было видно: ее действительно сильно ударили по голове. Язык у девушки заплетался, глаза закатились… Такое невозможно симулировать. И кровь не походила на вишневый сок. Ее ударили, и ударили сильно.
О третьем варианте произошедшего Морган даже думать не хотел. Он его боялся. Говорят, в этих широтах глубина океана достигает пяти миль. Морган вздрогнул и испытал несказанное облегчение — в некотором роде, правда, — что Пегги Гленн не послушалась приказа и не осталась дежурить у постели больной. Хорошо, что никто ее там не застал…
Все эти мысли пронеслись в его голове так молниеносно, что капитан Уистлер успел за это время выговорить лишь одну зловещую фразу. Тучная фигура капитана съежилась в непромокаемом плаще; голову он почти вжал в плечи. При электрическом освещении его искаженное лицо еще больше заиграло всеми цветами палитры художника, особенно левый глаз, заплывший багрово-фиолетовым синяком. Он понимал, что все смотрят на него, и от этого злился еще больше.
— Итак? — спросил капитан. — Это еще что за шутки? Где та женщина, которая, по вашим словам, умирает? Где та женщина, помочь которой вы меня умоляли? Разрази меня гром! Что за мысль морочить мне голову, в то время как у меня на судне похищены изумруды стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов? В этой каморке никого нет. И никого не было! А-а! — злорадно оживился он. — Уж не собираетесь ли вы заверять меня, будто здесь сейчас кто-то есть? Отвечайте, молодой человек! Неужели вы всерьез полагаете, что кого-то здесь видите? — Отступив на шаг, он вперил взгляд в Уоррена.
— Послушай, Старый Морш, — с жаром вмешался капитан Валвик, — никаких шуток! Кофорю тепе, он не лшет. Я ее фител — щупал ей сатылок. Я сам принес ее сюта. Она пыла… — Он нагнулся, схватил подушку за уголок и яростно ее потряс. Затем заглянул под матрас и на верхнюю койку. — Ну и тела! Феть фам не кашется, шшто мы попали не в ту каюту?
Пегги, воспользовавшись временным затишьем, поспешно поправляла прическу. Потом подошла к Уистлеру и схватила его за руку.
— Капитан, разве вы не видите, что мы говорим правду? Или, по-вашему, мы способны заблуждаться в таком вопросе? Видите, вон моя пудреница. Я оставила ее на постели. Девушка была здесь. Я ее видела. Я ее трогала. Может, она просто пришла в себя и ушла? На ней было желтое крепдешиновое платье и темно-зеленая куртка с меховой опушкой…
Капитан Уистлер внимательно оглядел всех присутствующих здоровым глазом, а затем, закрыв его, провел по лбу тыльной стороной ладони.
— Не знаю, что с вами делать, — признался он. — Помогите мне, Гарри! Я просто ума не приложу. Сорок лет хожу по морю, тринадцать лет под парусами и семнадцать на пароходах, но никогда не видел ничего подобного. Мистер Болдуин!
— Да, сэр? — отозвался второй помощник, который все это время стоял за порогом каюты с непроницаемым видом. — Слушаю, сэр!
— Мистер Болдуин, как бы вы поступили на моем месте?
— Н-ну… — неуверенно начал мистер Болдуин, — меня, сэр, больше всего беспокоят слоны и медведи. Ничего не могу сказать, так как не знаю наверняка; только у меня почему-то возникло впечатление, будто мы пытаемся произвести облаву в каком-то кровавом зоопарке.
— Мистер Болдуин, я не желаю слышать ни о каких слонах и медведях! Будьте любезны заткнуться и перестаньте болтать о слонах и медведях! Я задал вам простой вопрос и жду простого ответа. Какого вы мнения об этой истории с женщиной?
Мистер Болдуин колебался.
— Сэр, но… не могут же они все одновременно спятить?
— Не знаю, — с сомнением ответил капитан, обводя заговорщиков взглядом. — Боже мой! Если они не спятили, значит, должно быть, спятил я. Я всех их знаю… вряд ли они воры… по-моему, они бы не стащили изумруды стоимостью в пятьдесят тысяч фунтов. Но все же посмотрите сюда. — Он наклонился и потрогал койку. — Готов поклясться, что на ней никто не лежал, а они уверяют, будто постель испачкалась кровью. Где полотенце, которым они, по их словам, вытирали кровь, а? Где лужа крови, которая, как они уверяют, была в коридоре? Неужели та женщина поменяла белье и вышла, прихватив с собой полотенце?
— Нет, — ответил Морган, глядя на него в упор. — Однако это мог сделать кто-то другой. Я не шучу, капитан. Порядок вполне мог навести кто-то еще.
— Ах, и вы туда же? — обреченно спросил Уистлер. — И вы туда же?
— Капитан, тут поменяли все белье, вот и все. И я ломаю голову, кому это могло понадобиться. Послушайте… дело и секунды не займет. Снимите постель и посмотрите на матрас. — И Морган с безнадежным видом кивнул на койку.
Предложение писателя переполнило чашу терпения капитана. Он и так крепился из последних сил, выслушивая очевидцев. Уистлер поднял подушку и с силой швырнул ее на одеяло.
— Я не собираюсь заниматься такими глупостями, сэр! — Вначале в его голосе слышалось рычание, однако он заставил себя сдержаться, вспомнив, где находится. — Пожалуй, с меня хватит. Может, вы говорите правду, а может, и нет. Спорить не буду, однако у меня масса неотложных дел. Сегодня, прямо сейчас я намерен устроить совещание и прочесать весь корабль — буквально каждую пядь. Изумрудный слон находится на борту «Королевы Виктории», и ослепнуть мне на этом месте, если я его не найду, даже если придется разнести весь корабль в щепки. Вот что я намерен делать! Начиная с завтрашнего утра, все пассажиры будут находиться под моим личным наблюдением. Я здесь хозяин и имею право обыскать любую каюту, какую пожелаю. Именно так и поступлю! А теперь будьте любезны, дайте пройти…
— Послушайте, капитан, — подал голос Морган, — я признаю, мы не слишком-то вам помогли, но почему бы нам не объединить усилия?
— Что значит «объединить усилия»?
— К примеру, вот что. Я признаю, что обстоятельства против нас. Вы нисколько нам не верите и считаете, что мы все выдумали. Мы и впрямь чуть не довели вас до инсульта. Однако дело очень серьезное — куда серьезнее, чем вам кажется. И почему бы вам не поверить нам?
— Я, — мрачно заявил капитан, — верю только тому, что вижу собственными глазами.
— Совершенно с вами согласен. На вашем месте я поступал бы точно так же. — Морган кивнул, вытащил трубку и рассеянно выбил донышко о ладонь. — Но мы ничего не выдумываем. Если вы считаете, что у нас буйная фантазия, то ответьте, сэр: что, по-вашему, мы должны были подумать, поднявшись на палубу и увидев, как вы скрючились у козырька и что-то бормочете о потерявшемся слоне, а рядом валяется пустая бутылка из-под виски?
— Я был совершенно трезв! — загремел капитан. — Если какая-нибудь сухопутная крыса еще раз упомянет об этом стечении обстоятельств…
— Я знаю, сэр, все так и было, как вы говорите. Разумеется. Но ведь это одно и то же, разве вы не понимаете? И в том и в другом случае просто стечение обстоятельств. Если рассуждать символически — вот мистер Болдуин меня поймет, — нас окружают слоны и медведи. И если вы настаиваете на своих слонах, почему бы вам не позволить Керту иметь своих медведей?
— Ничего не понимаю! — ошеломленно рявкнул капитан. — Я, сэр, человек простой и люблю выражаться просто. Куда вы клоните? Чего хотите?
— Ничего особенного. Представьте, что завтра утром за завтраком мне придет охота поболтать и я расскажу о том, что видел сегодня ночью… О нет, разумеется, я не сплетник. — Морган многозначительно подмигнул. — Просто, видите ли, я использую эту иллюстрацию в качестве примера…
Простые речи такого рода капитан прекрасно понимал. На мгновение его потрясенное и возмущенное лицо вынырнуло из воротника плаща.
— Вы что же, — грубо начал он, — пытаетесь шантажировать…
Моргану потребовались все его дипломатические таланты и гибкость, чтобы успокоить капитана. В целом их разговор напоминал перекрестный допрос свидетеля неумолимым адвокатом: судья приказывает присяжным не принимать во внимание очередной вопрос, потому что он не имеет отношения к делу, однако определенные слова уже произнесены и оказали свое действие. Вне всякого сомнения, слова Моргана произвели на капитана впечатление.
— Я ничего плохого не имел в виду, — принялся защищаться Морган. — Бог свидетель, от нас толку мало. Однако мне хочется довести до вашего сведения вот что. Мы, так же как и вы, заинтересованы в том, чтобы поймать вора. Если бы вы держали нас в курсе того, как продвигаются поиски…
— Не вижу никаких препятствий, — проворчал Уистлер после паузы, во время которой он несколько раз откашливался. Как заметил Морган, капитану было очень больно; подбитый глаз и помятая челюсть давали о себе знать. Однако, к его чести, он сумел удержаться на точке кипения. И все же слова собеседника начинали давать побеги в сознании капитана; то, что он понял, ему, очевидно, не понравилось. — Не вижу никаких препятствий, почему бы мне не держать вас в курсе хода поисков. Не стану скрывать, завтра утром я намерен привлечь вас к ответу перед лордом Стэртоном и заставить вас рассказать ему ту же историю, какую вы поведали мне. Если бы не было так поздно, я повел бы вас к нему прямо сейчас. Не волнуйтесь, вы будете в курсе… А вам, мистер Уоррен, скажу откровенно, — добавил он совершенно другим тоном, оборачиваясь к молодому дипломату, — если бы не ваш дядюшка, вам не оказывали бы такого внимания, какое вы здесь получаете. Но я буду беспристрастен. Дам вам шанс.
— Спасибо, — сухо поблагодарил Уоррен. — А я, в свою очередь, могу поклясться, что дядя Уорпас будет вам весьма за это признателен. И даже очень!
— Мистер Болдуин!
— Да, сэр?
— Примите к сведению. Завтра утром вы назначите расследование — придумайте любой предлог, укажите любую причину, какие вам угодны. Необходимо узнать, получила ли какая-либо пассажирка нашего судна описанные выше ранения. Но, черт вас побери, будьте тактичны! Иначе я вас разжалую. О результатах доложите мистеру Моргану. Ну вот, больше я ничем не могу вам помочь, — отрезал капитан, поворачиваясь кругом, — засим желаю всем спокойной ночи. Однако помните, я надеюсь на вашу ответную помощь. Жду сотрудничества! С меня довольно; если кто-нибудь скажет еще хоть одно словечко об этом происшествии… то помоги вам Бог! А если хотите знать мое мнение, мистер Уоррен, — внезапно добавил Уистлер, чей глаз циклопа вылез из орбиты, — по-моему, сэр, вы сумасшедший. Вы просто спятили! У вас не все дома, и вы опасны для общества!!! А ваши друзья вас покрывают. Еще один сомнительный поступок, сэр, еще только один, и вы окажетесь в смирительной рубашке. Все!!! Спокойной ночи. — И он обиженно хлопнул дверью.
Морган в задумчивости уставился на пол, пожевывая пустую трубку. Потом еще раз внимательно осмотрел пустую, аккуратно застеленную койку. Мысли, приходящие в голову, ему не нравились. Качка немного ослабела, в каюте стала слышна монотонная вибрация гребных винтов. Морган замерз и невыразимо устал. Ему показалось, что он бредит: до его слуха донеслось отчетливое пение. Он недоуменно поднял голову. Пегги Гленн и Кертис Уоррен, с ангельским выражением на лицах (и это в два часа ночи!), сблизили головы, обняли друг друга за плечи и, медленно раскачиваясь из стороны в сторону, вдохновенно распевали:
Вскоре и капитан Валвик одобрительно загудел и присоединил к сладкому дуэту свой довольно немузыкальный бас. Этого Морган уже не вынес.
О, дом на гребне волны!
Свет морской глубины…
До-ом на гребне волны…
— А ну, заткнитесь! — прошипел он. — Мало того, что вы перебудите всех пассажиров, из-за вас сейчас вернется капитан.
Эта угроза подействовала; они замолчали, не допев куплета. Но все члены трио радостно пожали друг другу руки, причем Уоррен, ухватив Моргана за плечо, настоял на том, чтобы обменяться рукопожатием и с ним. Англичанин обвел их взглядом: Валвик, добродушно улыбаясь, облокотился на умывальник, а Пегги с Уорреном захихикали. Интересно, дошло ли до них, что тут случилось на самом деле? Морган сомневался, стоит ли просвещать друзей на сей счет.
— Ну, друг, — восхищенно произнес Уоррен, — должен признать: сработали вы превосходно! Бесподобно. Просто блеск! — Он шумно хлопнул рукой по колену. — Чего стоят одни медведи и слоны! Здорово же испугался наш Старый Морж, когда вы пригрозили разоблачить его, как неисправимого пропойцу!… Да-а! Потрясающе! Отныне вы считаетесь мозговым центром нашего предприятия. С настоящего момента мы подчиняемся всем вашим приказам. Я же обещаю вести себя хорошо. И даже очень. Слышали, что сказал старый морской терьер?
— Та, конешшно, — согласился Валвик, помогая себе неуклюжей жестикуляцией. — Утром он притет ф норма и найтет исумруты. Кто пы ни шил в той каюте, кута мисс Пекки просил слон, он проснется утром и саметит коробку. И фот, пошалуйста.
Уоррен выпрямился, потрясенный этой новой мыслью:
— Кстати, детка, а в чью же каюту вы все-таки забросили слона?
— Откуда мне знать? — немного обиженно ответила Пегги. — Я не знакома со всеми пассажирами на нашем корабле. Просто этот иллюминатор подвернулся мне под руку; я действовала по наитию. А какая разница?
— Да так, мне просто пришло в голову… — Он обвел взглядом лампочку, скошенный потолок, дверцу платяного шкафа. — В общем… я не думаю, что вас угораздило подбросить слона кому-то, у кого вещица могла бы… как бы это выразиться… вызвать искушение.
— Вот это та! — отреагировал капитан Валвик. Все трое как по команде уставились на Моргана. Тому бы радоваться, как высоко ценят его друзья — назначили Мозговым центром, которому суждено вычислить вора… Однако его терзали сомнения, не ведомые, очевидно, никому из его заместителей. Моргану очень не хотелось осматривать койку, но он понимал, как необходимо это сделать. Тем временем веселая троица, уже готовая забыть горестные происшествия и начать веселиться, как ни в чем не бывало, продолжала выжидательно смотреть на него.
— Что ж, — устало проговорил он, — если вы действительно хотите узнать, кто занимает ту каюту, это не составит труда. Найдите каюту, примыкающую к иллюминатору, в который вы бросили коробку (я ясно выражаюсь?), и определите ее номер. Затем просмотрите список пассажиров — и готово… Пегги, в какой иллюминатор вы бросили коробку?
Девушка в волнении раскрыла рот, потом снова его закрыла. Нахмурила брови. Поежилась, как будто этим помогала себе мыслить.
— К черту! — слабым голосом произнесла она. — По-моему… в общем… честно говоря, я не помню.
Глава 8
Кровь под одеялом
Уоррен так и подскочил на месте.
— Детка, детка, — заволновался он, — вам придется вспомнить! Вы непременно вспомните. Дело верное: иллюминаторы идут в ряд; и все они около трапа, ведущего на правый борт. Вспомнили? Отлично, идем дальше. Вы стояли рядом с окошком, теперь остается лишь вспомнить с каким. И потом… — новый поворот темы его потряс, — слушайте, мне раньше такое и в голову не приходило, но это ужасно! Вдруг — по чистой случайности — вы забросили коробку в каюту того самого преступника? Господи! — вскричал Уоррен, теперь почти убежденный в том, что именно так все и случилось. — А он сбежал с добычей. Но я этого так не оставлю! У меня с подлым ворюгой свои счеты…
— Дружище, — сказал Морган, — разрешите вас предостеречь: у нас и так хватает трудностей. Ни к чему выдумывать новые. Это глупо! Вы только понапрасну беспокоитесь.
— Да, знаю, — ответил Уоррен, стесненно поводя шеей, — но ничего не могу с собой поделать. Я просто в бешенстве! Подумать только, наш ворюга спокойно смылся, прихватив мою пленочку! И мало того, что он беспрепятственно пробрался ко мне в каюту и украл мой фильм, мы еще, как нарочно, подсунули прямо ему в руки изумрудного слона!… Детка, вы обязаны вспомнить, в какой иллюминатор бросили коробку. Тогда мы… попробуем взломать дверь и скажем: «Эй, ты!…»
Морган опустил голову, чтобы немного остыть, и сглотнул комок, подступивший к горлу. Вот она, настоящая американская энергия в полном масштабе!
— Значит, — сдавленным шепотом заявил он, — значит, теперь вы хотите еще и двери взламывать, да? Керт, прошу вас, подумайте секунду. Вспомните, какой красный был капитан Уистлер, — наверное, из-за вас у него давление подпрыгнуло до небес… Олух вы этакий, почему бы вам не вломиться прямо в капитанскую каюту? Он прикажет надеть на вас смирительную рубаху — и дело с концом! Вы сказали, что будете меня слушаться. Так слушайте мой приказ. Остыньте! Понимаете?
— У меня итея, — подал голос капитан Валвик, который до того молча стоял в углу, почесывая рыжую шевелюру. — Сторофо! Мне только шшто пришло ф колофу. Шшто, если фы просили коробка в каюту тофо анклийскофо керцока, кому принатлешит слон? Сторофо! Как он утифится, кокта проснется утром и уфитит у сепя коробку! Мошет, он решит, шшто капитан Уистлер рассертился на нефо са шшто-то, ночью фернулся и снофа просил ему слон черес окошко?
— Нет, не пойдет, — возразил Уоррен. — Каюта старика Стэртона находится выше. Но нам предстоит выяснить, кто действительно спит в той каюте. Подумайте, детка! Пораскиньте мозгами!
Хорошенькое личико Пегги исказилось от непомерных умственных усилий. Она пыталась воссоздать в памяти картину произошедшего, помогая себе медленными жестами.
— Детка, детка, — заволновался он, — вам придется вспомнить! Вы непременно вспомните. Дело верное: иллюминаторы идут в ряд; и все они около трапа, ведущего на правый борт. Вспомнили? Отлично, идем дальше. Вы стояли рядом с окошком, теперь остается лишь вспомнить с каким. И потом… — новый поворот темы его потряс, — слушайте, мне раньше такое и в голову не приходило, но это ужасно! Вдруг — по чистой случайности — вы забросили коробку в каюту того самого преступника? Господи! — вскричал Уоррен, теперь почти убежденный в том, что именно так все и случилось. — А он сбежал с добычей. Но я этого так не оставлю! У меня с подлым ворюгой свои счеты…
— Дружище, — сказал Морган, — разрешите вас предостеречь: у нас и так хватает трудностей. Ни к чему выдумывать новые. Это глупо! Вы только понапрасну беспокоитесь.
— Да, знаю, — ответил Уоррен, стесненно поводя шеей, — но ничего не могу с собой поделать. Я просто в бешенстве! Подумать только, наш ворюга спокойно смылся, прихватив мою пленочку! И мало того, что он беспрепятственно пробрался ко мне в каюту и украл мой фильм, мы еще, как нарочно, подсунули прямо ему в руки изумрудного слона!… Детка, вы обязаны вспомнить, в какой иллюминатор бросили коробку. Тогда мы… попробуем взломать дверь и скажем: «Эй, ты!…»
Морган опустил голову, чтобы немного остыть, и сглотнул комок, подступивший к горлу. Вот она, настоящая американская энергия в полном масштабе!
— Значит, — сдавленным шепотом заявил он, — значит, теперь вы хотите еще и двери взламывать, да? Керт, прошу вас, подумайте секунду. Вспомните, какой красный был капитан Уистлер, — наверное, из-за вас у него давление подпрыгнуло до небес… Олух вы этакий, почему бы вам не вломиться прямо в капитанскую каюту? Он прикажет надеть на вас смирительную рубаху — и дело с концом! Вы сказали, что будете меня слушаться. Так слушайте мой приказ. Остыньте! Понимаете?
— У меня итея, — подал голос капитан Валвик, который до того молча стоял в углу, почесывая рыжую шевелюру. — Сторофо! Мне только шшто пришло ф колофу. Шшто, если фы просили коробка в каюту тофо анклийскофо керцока, кому принатлешит слон? Сторофо! Как он утифится, кокта проснется утром и уфитит у сепя коробку! Мошет, он решит, шшто капитан Уистлер рассертился на нефо са шшто-то, ночью фернулся и снофа просил ему слон черес окошко?
— Нет, не пойдет, — возразил Уоррен. — Каюта старика Стэртона находится выше. Но нам предстоит выяснить, кто действительно спит в той каюте. Подумайте, детка! Пораскиньте мозгами!
Хорошенькое личико Пегги исказилось от непомерных умственных усилий. Она пыталась воссоздать в памяти картину произошедшего, помогая себе медленными жестами.