Карр Джон Диксон. Темная сторона луны

   - Янси Бил,- сказал он,- не помнит, были ли здесь эти слова, когда он выходил отсюда в первый раз. Шторы были задернуты, и он не может сказать с уверенностью, но думает, что ничего не было. Самый подходящий момент для того, кто это написал, был во время неразберихи, когда мисс Мэйнард упала в обморок.
   Согласно единственному свидетельству, что у нас есть, вы слышали, что сказал Джордж Дайсон. Доска была установлена здесь, когда Генри читал лекцию каким-то школьникам тридцатого апреля. Мел и старая тряпка так здесь и оставались; тряпка была сухой, как кость, на протяжении двух недель. Но сейчас она не сухая. Кто-то намочил ее ради этой веселой проказы сегодня вечером, может быть, не только для одной. Поясните это, говорите вы? Объяснить это? Я-то надеялся, что вы сумеете нам помочь.
   - Я применял метод Сократа. Если вы против него...
   - Не сейчас, и скажу вам почему. Мы ввели себя в заблуждение! Обладатель чувства юмора,- объявил капитан Эшкрофт, угрожающе ссутулив плечи,- может подождать, пока я займусь им позже. Нашим предметом обсуждения был Янси Бил.
   Вот что рассказывает Янси, а я ему верю. Полагаю, вы верите тоже. Никаких доказательств нет, да и нужны ли они? Он вел себя так же, как вел бы себя я сам, во времена, когда был достаточно молод, чтобы заниматься ухаживаниями. Он на самом деле увлечен этой маленькой блондинкой - дочерью Генри, и я достаточно сентиментален, чтобы надеяться, что он получит ее, когда все это закончится.
   - Продолжайте!- Доктор Фелл разжег свою трубку и пускал дым и искры, подобно духу Вулкана.- Сейчас мои комментарии не нужны и нежелательны. Продолжайте!
   - Затем,- сказал капитан Эшкрофт,- идет питчер Большой лиги Хиллборо.
   - И что у нас есть на него?
   - Он мне не нравится: слишком умен, на свое счастье. У него всегда "Я" с большой буквы: что он думает, что он знает. Практический опыт, а? Он не отличит букву "В" от бычьего копыта. И никого нет хуже, чем умник янки, ни на минуту не закрывающий рот. Но...
   В одном из углов библиотеки находился большой глобус на деревянной подставке. Капитан Эшкрофт подошел к глобусу, стукнул по нему, чтобы тот начал вращаться, после чего снова повернулся к доктору Феллу:
   - Хиллборо говорит, что находился у бильярдного стола когда услышал крик юной леди и бросился вниз. Он не выглядывал до этого в окно, но если бы и посмотрел, то ничего бы не увидел.- Он включил свет, что я сам могу засвидетельствовать. Когда в комнате горит свет, вы ничего не видите из окна, когда начинает темнеть. Его историю тоже некому подтвердить, но есть ли у нас основания сомневаться?
   - Скажите сами.
   - Нет, у нас нет оснований для сомнений. Да, Хиллборо положил глаз на девушку. Если хотите знать, он положил глаз и на деньги Генри. И все же! И он, и Янси Бил имели, как выразилась бы моя бабушка, серьезные намерения. Даже если бы вы смогли определить, как он совершил убийство, он явно не сумел бы внушить любовь Мэдж, прикончив ее старика. Я не могу пришить убийство кому-либо только потому, что этот тип меня раздражает. И наконец...
   - Да?- подсказал доктор Фелл.
   - Наконец,- сказал капитан Эшкрофт,- остаются еще Боб Крэндалл и миссис Хьюрет.
   - Каждый из которых является интересной личностью, как по-вашему?
   - Да, особенно бывший газетчик с неисчерпаемым запасом анекдотов. Уж будьте уверены, он заговорит вас до смерти, и все же он славный малый, если разобраться. Более того, для человека, который хочет показаться этаким циником, он не слишком подозрителен. Парень - романтик, как и вся братия газетчиков по обе стороны Атлантики.
   Капитан Эшкрофт открыл блокнот и пролистал его.
   - Нет нужды напоминать вам, что говорит мистер Крэндалл. Он утверждает, что Генри просил его подняться на верхний этаж сыграть партию в шахматы перед ужином, и вы с юным Грэнтамом подтверждаете это. В десять или пятнадцать минут седьмого, прямо перед моим приходом, он отправился в свою комнату и не покидал ее до тех пор, пока молодая леди не закричала часом позже.
   Его комната расположена на втором этаже со стороны фасада, последняя по левой стороне, если смотреть на фасад. Он сказал, что пошел наверх помыть руки и (цитирую) приготовиться. Вот все, что он рассказал, пока не вмешалась миссис Хьюрет.
   Он не подозревал, что она шла по его следам, выслеживала его. Она поднялась наверх и околачивалась под его дверью, где я ее и увидел. Она не покидала этот коридор, она все время находилась поблизости от двери. Все, чем он занимался, говорит она, так это прохаживался взад-вперед, глядя в тонкую книжку с яркой обложкой под названием "Как выиграть в шахматы". Она это знает, говорит миссис Хьюрет, поскольку подглядывала в замочную скважину и наблюдала за ним. Он шагал в противоположную от двери сторону комнаты и затем обратно. Помните?
   - Прекрасно помню.
   - Единственное, что его, по-видимому, волновало, так это сильные огорчения, которые причиняла ему игра в шахматы с Генри, который неизменно выигрывал у него. Позже он говорил миссис Хьюрет: "Дверь была не заперта, почему, черт побери, вы не открыли ее и не вошли?" Она ответила, что это было бы "нехорошо", или "неправильно", или что-то еще в этом роде, я не разобрал.
   Дородный детектив повернулся к Камилле:
   - Теперь, мисс Брюс, разрешаю вам остаться для дознания. Возможно, у меня имелась причина, возможно, я более ловкий черт, чем обо мне думают. Иногда женская... интуиция способна увидеть правду там, где мужчина слеп. Каково ваше мнение о миссис Хьюрет?
   - Мне она нравится!- мгновенно ответила Камилла.- Я знаю, вы услышите разные мнения от других. Вам скажут, что она банальна, вульгарна или другие подобные характеристики, которые означают только то, что вам не скажут, что думают на самом деле. Она ведет себя настолько естественно, насколько каждый из нас хотел бы держаться, если бы хватило духу. И я верю ей, а вы разве нет?
   - Да, мэм, именно так. Похоже,- провозгласил капитан Эшкрофт, театрально взмахивая блокнотом,- никто не совершал этого убийства. Но вот что я думаю. Конечно, мы можем сказать, что эти двое были в сговоре. Но мне не кажется, что в этом замешана женщина. И доктор Фелл со мной согласен. Я не думаю, что Крэндалл убил Генри, потому что Генри выигрывает у него в шахматы или по какой другой причине. Он не тот тип, я просто не могу поверить, что он сделал это.
   - А я этого и не делал,- произнес новый голос.
   Они обернулись и обнаружили Боба Крэндалла собственной персоной, в шлепанцах из грубой кожи и легком халате поверх пижамы. Вид у него был взъерошенный, но энергичный и живой, он шумно преодолел четыре ступеньки вниз в библиотеку, чуть смутившись при виде Камиллы.
   - Простите этих негодников, дорогая. Капитан прав, я не мог спать. С другой стороны, скоро полночь, и я не могу бодрствовать допоздна, как прежде. Через пару минут, если меня не выставят раньше, я собираюсь принять порцию чего-нибудь покрепче в столовой, и это окончательно свалит меня с ног. Знаете, капитан Эшкрофт, быть объектом полицейского расследования сильно отличается от написания репортажа о нем. Хотите, чтобы я снова все рассказал?
   - Думаю, в этом нет необходимости, мистер Крэндалл.
   - За что вам огромное спасибо. И я не убивал Хэнка, клянусь! Хэнк и я никогда не ссорились, потому что вечно спорили, если такой парадокс уместен. Я даже не могу привыкнуть к мысли, что он мертв. Мне все кажется, что он войдет в любую минуту и просто превратится в сосульку, когда я продекламирую шуточный стишок про молодую девушку из Детройта.
   - Сэр,- поинтересовался доктор Фелл,- а не могли бы мы услышать весь стишок?
   - Простите, но именно сейчас я не настроен на стишки, призрак Хэнка преследует меня. К тому же можете мне не верить, но я любил этого старого негодяя, и мне жаль, что его больше нет. И еще одна вещь,- заметил мистер Крэндалл, предостерегающе подняв палец.- Я слышал, как вы тут говорили обо мне и Валери Хьюрет, просто не мог не слышать. Это та еще женщина, не важно, подглядывает она в замочные скважины или нет. Здесь много рассуждали о происхождении, о том, откуда та или иная личность. Капитан Эшкрофт, а что вы знаете о ней?
   - До того как выйти замуж за последнего Гилберта Хьюрета, она была учительницей в Северном Чарлстоне. У вас есть какие-то особые причины этим интересоваться?
   - Особых причин, может быть, и нет. Но повторяю, это та еще женщина. Вы поддаетесь ее влиянию, сами того не замечая. "О чем она думает?- спрашиваете вы себя.- Думает ли она о том, о чем я думаю? Потому что если это так..." Было бы смешно в моем возрасте и при моем закоренелом цинизме и недоверии... впрочем, не важно! Забудьте о том, что я говорил, и пропади все это пропадом!
   - Мистер Крэндалл,- вставил доктор Фелл,- ваша обычная словоохотливость, похоже, сильно уменьшилась. Вообще-то я знавал кое-что о работе газетчиков в Англии. Раз уж мы не можем услышать стишок, может быть, хотя бы еще один анекдот?
   - Посреди ночи? Боюсь, никаких анекдотов. Зато я расскажу вам кое-что о ваших английских газетах, доктор Фелл,- голос Боба Крэндалла звучал поразительно молодо,- о чем вам должно быть хорошо известно. За исключением "Тайме", "Телеграф" и еще одной - это в основном утренние газеты,- они подают сенсационности и всякой дряни больше, чем любая из существующих в этой стране газет когда-либо печатала или осмелилась бы напечатать. Если история достойна хорошего заголовка и не слишком клеветническая, они ничем не побрезгуют.
   Сегодня вечером, здесь в библиотеке, я процитировал одно короткое стихотворение из "Иеремиады", написанной в Англии более пятидесяти лет назад. Оно сравнивает Флит-стрит, родину вашей "четвертой власти", со старой тюрьмой Флит для должников времен Диккенса. Это относится и к нынешней Флит-стрит, каждое слово - святая правда! Вы не слышали это стихотворение, доктор Фелл?
   Замки они не снимут
   И стену не снесут.
   И те, кто раньше пили в долг,
   Все так же в долг и пьют;
   Пусть скованы банкротством,
   Но веселы в цепях,
   Как беззаботный Пиквик
   Средь тех, кого душит страх.
   И тот, кто все мечтает,
   С душой эльфийской споря,
   Он знает: улица - тюрьма,
   Ворота на запоре.
   И, презирая иль борясь,
   Он в отдалении,
   Останки прежних бунтарей
   Гниют высоко в Темпле.
   Что ненавидел и любил,
   Чего бежал и знал,
   Все мне свет молний озарил,
   Когда он нас послал
   На баррикаду, что поперек
   Той улицы стоит,
   И мы приветствуем всех их,
   Всех пленников из Флит.
   И на этом, леди и джентльмены, закончим развлечения на сегодняшний вечер. А теперь большой глоток спиртного для вашего покорного слуги, затем постель и сладкий сон, пока я не сказал что-нибудь, о чем потом буду сожалеть. Спокойной ночи.
   Он с достоинством отвесил легкий поклон, повернулся и, одним махом перешагнув через четыре ступеньки, направился сквозь холл в столовую напротив.
   - Хм,- произнес доктор Фелл, чья трубка погасла.- Этот человек, знаете ли, прав,- добавил он совсем непоследовательно.- Является это ничем не спровоцированной нападкой на прессу Великобритании или же нет, боюсь, он прав. Но соображения журналиста не могут занимать нас в данный момент. Пришло время...
   - Да?- оживился капитан Эшкрофт.
   Неожиданно наполнившись вулканической энергией, доктор Фелл уронил трубку в карман и поднялся во весь свой могучий рост, опираясь на палку-трость.
   - Капитан, мне нужна ваша помощь. У вас есть власть, каковой я не обладаю, и средства, которыми я не распоряжаюсь и о которых не знаю. Пришло время, говорю я, рассеять определенные туманности и затемнения, которые скрывают от нашего взора неясный пейзаж. Если все остальные меня извинят, предлагаю побеседовать наедине в оружейной. Понимаете, о чем я?
   - Еще бы,- с готовностью подхватил капитан Эшкрофт.- Я только этого и ждал: когда же наконец, как сказал бы Карло Спинелли, старый король Коль пустит в ход тяжелую артиллерию? Лишь намекните, хоть чуть-чуть, как убийца все это совершил...
   - Ну ладно,- сказал доктор Фелл,- боюсь, в этом мне вряд ли кто поможет. Что касается всей этой механики, клянусь архонтами афинскими, я пока пребываю в своем обычном скучном состоянии: озадачен, блуждаю во тьме, сбит с толку! Но существуют и другие аспекты, в равной степени привлекательные и приятные, я укажу их. Вы говорите, что не видите нигде никакого мотива. Если бы вы были здесь до полудня, если бы слышали и видели определенные вещи, которые должны были увидеть и услышать, то сам мотив, поверьте мне, бросился бы вам в глаза, как нос деревенского пьянчужки шумным субботним вечером в пабе. Жаль, что мы не можем пока допросить мисс Мэйнард. Жаль, что не можем узнать, кто был с ней под магнолиями той ночью второго мая. Раз мы не можем допросить ее и не в состоянии ничего узнать, придется вспомнить Мендельсона и воспользоваться им как можно лучше.
   - Хорошо, хорошо! Во всяком случае,- воскликнул капитан Эшкрофт, распахивая дверь оружейной,- я могу разглядеть некоторый смысл в этой истории там, где его, казалось бы, совсем нет! Теперь мы отправляемся туда,продолжил он, обращаясь к Камилле и Алану,- и, что бы ни случилось, прошу не беспокоить нас, пока мы не вернемся. Пусть никто не смеет беспокоить нас слышите вы?- иначе я покажусь вам куда менее покладистым и терпимым, чем до сих пор. Сюда, пожалуйста, доктор Фелл.
   Доктор Фелл задумался.
   - Спасибо.- Он взглянул на Камиллу.- Потворствуйте своим влечениям, мэм!- Он посмотрел на Алана.- А вы, мой славный приятель, всегда помните, что кто-то спрашивал жену сержанта. А сейчас прошу меня извинить, я ненадолго оторву капитана от его трудов.
   Дверь затворилась.
   В ночной тиши, сидя рядом на скамейке для фортепьяно, Алан и Камилла взглянули друг на друга. Камилла, словно о чем-то вспомнив, внезапно, но несколько неуверенно поднялась, двинулась на середину комнаты и уже начала возвращаться обратно, Когда Алан тоже встал и последовал за ней.
   - Снова Мендельсон!- сказала Камилла.- И мне следует потворствовать своим влечениям? О чем идет речь, как ты думаешь?
   - За исключением загадочной фразы насчет жены сержанта - он упоминает о ней не в первый раз,- я имею обо всем весьма смутное представление. К тому же из того, что говорил капитан Эшкрофт, ломая голову над способом совершения убийства, которое не оставляет следов, не надо даже быть детективом или математиком, коими я не являюсь, чтобы догадаться, как это могло произойти. Но ты, наверное, мне не поверишь?
   - Я называла тебя кем угодно, Алан, только не тупицей. Так как это могло произойти?
   - Проблема вот в чем: все это дело носит чертовски личный характер. Идея моя, если все это можно назвать идеей, носит отвлеченный характер, ее нельзя применить к какому-то конкретному лицу. Но она не будет выглядеть абстрактной. Как только я начну говорить, кто-нибудь подпрыгнет со словами: "Вы имеете в виду такого-то, не правда ли? Вы обвиняете такого-то в убийстве?" Поэтому мне лучше помолчать, по крайней мере пока. И во всяком случае, дело не в этом.
   - Хорошо, тогда в чем же?
   - В тебе, Камилла. Ты сегодня совсем в другом настроении. Как его назвать? Жалобным? Доступным? Почти...
   - Значит, ты тоже так думаешь?
   - Как думаю?
   - Как Мэдж. О, как же вы глупы!
   - Может быть, а может, и нет. Я не знаю, что думает Мэдж, какое это имеет значение? Допустим, сейчас неподходящий момент, допустим, ты беспокоишься о ней и взволнована тем, что случилось. Но пока доктор Фелл общается с законом, почему бы нам не прогуляться? Светит луна, парк таит очарование. Пройдемся, Камилла?
   Она отвернулась, ее густые каштановые волосы, спадающие на плечи, отразили блеск множества ламп. Затем она подняла на него взгляд своих голубых глаз.
   - Хорошо,- прошептала Камилла.- Имей в виду, нас заживо съедят москиты. Тем не менее, если ты считаешь, что способен вынести мое присутствие и оказаться со мной наедине...
   - Вынести твое присутствие? С тобой наедине? Камилла...
   - Да?
   Им не суждено было продолжить. Они оба были слишком увлечены, чтобы расслышать, как к дому подъехала машина. Оба были застигнуты врасплох, когда шаги прошелестели через холл к маленькой площадке перед ступеньками, ведущими в библиотеку. Валери Хьюрет, которая сменила свое цветастое платье на темное, стояла там, подобно королеве из трагедии. Осторожно она закрыла за собой дверь и спустилась по ступенькам.
   Под глазами Валери виднелись черные круги, она дышала, как будто после бега. Но из этого не следовало, что она запыхалась или испытывала какое-либо чувство возбуждения, кроме одного. Насколько Алан сумел заметить, это был неприкрытый страх.
   - Сколько раз за день,- начала она,- женщина может выставить себя идиоткой? Бросаясь туда и обратно? Вбегая и выбегая? Думаю, я сама не знаю, зачем вернулась сюда в такой поздний час. И теперь я об этом жалею, потому что сейчас кое-что увидела там, наверху.- Она указала на потолок.- Кто-то с маленьким фонариком, кто-то такой хитрый, что мне противно думать, кто это может быть, крадется через комнаты на верхний этаж.
   Глава 11
   - Может быть, я преувеличиваю,- продолжала Валери, поначалу обращаясь к Камилле, а теперь к Алану.- На самом деле я не заметила света ни в одной из комнат, кроме той, которую бедняга Генри использовал как кабинет. Это было так таинственно! А этот полицейский капитан еще здесь?
   - Да. Он беседует с доктором Феллом.
   - Тогда нужно немедленно сообщить ему, правда?
   Алан ухватил ее за левую руку, когда она уже направлялась к двери в оружейную.
   - Честно говоря,- сказал он,- я не советую.
   - Вы хотите помешать мне войти в ту комнату?
   - Я не буду вам мешать, если вы настаиваете. Я просто не советую этого делать. Напряжение капитана Эшкрофта достигло верхней точки. Если вы ворветесь в тот момент, когда доктор Фелл рассказывает ему, у кого имелся самый серьезный мотив убить отца Мэдж, он может взорваться.
   - У кого имелся самый серьезный мотив для... О боже, все еще хуже! Вы понимаете, что произошло и все еще происходит, когда убийца на свободе?
   - Еще не полночь, миссис Хьюрет.
   - К чему эти формальности, Алан? Не могли бы вы называть меня просто Валери?
   - Еще не полночь, Валери. До сих пор темные делишки проворачивались в сумерках, но никогда раньше половины первого ночи или, по крайней мере, до того времени, когда все должны были бы спать. Из того, что кто-то там заходит в комнату с фонариком, не обязательно следует, что это крадется убийца. Тем не менее я поднимусь наверх и посмотрю. Хотите пойти со мной?
   - Ни за что!
   - Можно я пойду с тобой, Алан?- спросила Камилла.- Мне нравится это не больше, чем ей, мне противно, но с тобой я была бы не против. Можно мне тоже пойти?
   - Да, конечно.
   - Пожалуйста!- вскричала Валери.- А что же мне делать?
   - Держитесь поближе к двери в оружейную. Если появится какой-нибудь маньяк, размахивающий бейсбольной битой, вам нужно просто завопить, и они будут здесь в полсекунды. Сюда, Камилла.
   Нижний зал, купающийся в мягком свете хрустальных канделябров, сейчас, перед наступлением ночи, выглядел нереально. Стрелки дедушкиных часов показывали без трех минут двенадцать, глаза предка Ричарда Мэйнарда на портрете словно указывали в том направлении. Через вход в столовую они могли разглядеть у серванта Боба Крэндалла, который ставил высокий бокал с видом человека, который только что прикончил вторую порцию спиртного и решил поставить на этом точку. Они уже прошли половину пути до первого лестничного пролета, ведомые интуицией, когда Камилла заговорила:
   - Знаешь, Алан, ты чертовски бессердечен.
   - Я ничуть не бессердечен. Хотя это спорный вопрос. В конце концов, может быть, тебе не стоит идти.
   - Только не посылай меня сейчас назад! Не посылай меня сейчас назад!
   - Тогда держись за мою руку.
   Камилла так и сделала. На втором этаже было темно, они миновали его в полной темноте при слабом свете луны. На лестнице, ведущей на верхний этаж, где лунный свет пробивался через единственное окошко, Алан почувствовал, что его пульс отчаянно бьется, а ноги подкашиваются. Но он не произнес ни слова, Камилла тоже.
   На верхнем этаже было два коридора: один параллельно фасаду, после стены, где была дверь кабинета Генри Мэйнарда, другой же коридор, поперечный, вел на запад через помещения для прислуги. И здесь единственным светом был лунный. Но через открытую дверь кабинета виднелся неподвижный желтовато-красный отблеск.
   Теперь Алан крался по переднему коридору на цыпочках по покрытому соломенным настилом полу, вцепившись правой рукой в левую руку Камиллы. Только мельком глянув в кабинет, он остановился от шока, который можно было назвать антикульминацией или облегчением.
   Так называемым "взломщиком" оказалась Мэдж Мэйнард. И это само по себе было не меньшим шоком и загадкой. Она положила маленький электрический фонарик на письменный стол посредине кабинета, так что его луч был направлен поперек старинного шератоновского бюро у правой стены. Крышка бюро была опущена. Босиком, в тонкой ночной рубашке, с растрепанными золотыми волосами, глядя в сторону, Мэдж пробегала пальцами по маленьким дверцам и отверстиям для бумаг, находившимися внутри. Ее голос, тихий и заторможенный, продолжал стенать в тишине.
   - Где он?- спросила она, ни к кому не обращаясь.- Где ящик и как он открывается? Он никогда мне о нем не говорил.
   Когда эта нота отчаяния достигла его, Алан вдруг почувствовал, что Камилла вцепилась в его правую руку и настойчиво тянет его обратно на внутреннюю лестницу. Он сдался и последовал за ней. Оказавшись под укрытием лестницы, Камилла обвила его шею обеими руками и притянула голову вниз, чтобы яростно зашептать:
   - Как она туда попала? Что это значит?
   Собственный шепот Алана был едва слышен:
   - Они дали ей слишком много успокоительного, только и всего. Мэдж проснулась, одурманенная лекарствами, не сознавая, что делает, и побрела наверх, ведомая какой-то своей безумной идеей. Мы не можем ее там оставить; мы должны отвести ее обратно в ее спальню.
   - Разве не опасно будет разбудить ее?
   - Она ведь не лунатик, знаешь ли, просто она сейчас в полубессознательном состоянии.
   - Алан, что она там ищет?
   - Не знаю. Вероятно, пытается найти потайной ящик в бюро; ее отец говорил, что там есть такой. Но зачем об этом беспокоиться? В любом случае мы не можем ее там оставить: она может упасть с лестницы и разбиться!
   Все еще двигаясь очень тихо, хотя уже с меньшей осторожностью, поскольку теперь в ней не было большой необходимости, они вернулись к двери кабинета. Каким образом, размышлял Алан, следует действовать в подобной ситуации? Нужно ли обращаться с Мэдж так, как будто она находится в здравом уме, в той манере "без глупостей", в какой полицейский обращается к толпе, требуя, чтобы она разошлась? Или лучше будет безо всяких церемоний подхватить ее и отнести вниз?
   Оба посеребренных луной окна были закрыты, он слышал жужжание кондиционера. И в этот момент Мэдж внезапно отвернулась от бюро и увидела их.
   - Я не могу его найти!- произнесла она, протягивая руку к Камилле.Может быть, это не важно, может быть, это просто одна из моих глупых идей, но мне так хотелось бы его найти!
   В глазах Мэдж застыла отрешенность. Забыв о бюро, она проплыла по комнате в своей белой ночной рубашке и подобрала электрический фонарик с края письменного стола. Камилла и Алан вошли в комнату. Алан мог поклясться, что Мэдж узнала их обоих.
   - Глупый старый коммодор Мэйнард,- продолжала она, указывая лучом фонарика на раскрашенную фотографию над бюро.- Глупый старый коммодор Мэйнард и глупый старый колокол с его глупого старого корабля! Почему для меня все должно быть настолько сложно? Вот ты где, мой дорогой!- добавила она, обрывая себя.
   Тонкий луч указывал сквозь дверной проем в коридор, на точку где-то за левым плечом Алана. Он резко обернулся - позади него никого не было.
   - На самом-то деле тебя там нет, я знаю!- почти пропела Мэдж. Фонарик выключился, потом свет появился снова, дико выплясывая по потолку.- И ты не смог бы навредить ему, не так ли? Но и говорить с ним не стал бы! Я умоляла тебя быть откровенным и рассказать ему все. Что в этом могло быть плохого, даже если дела и обстоят именно так, как они обстоят?
   - Мэдж...- начала Камилла.
   - Да, Камилла, я узнаю тебя. Ты и Алан пришли помочь мне, правда? Но вы не можете мне помочь. Никто не может мне помочь, хотя я сделала только то, что должна была сделать, и даже в этом случае не так уж много. Ты ведь считаешь, что добрые намерения тоже что-нибудь да значат в этом мире, правда?
   - Все в порядке, Мэдж,- заверила ее Камилла,- ты среди друзей, и все в порядке.
   - Не все в порядке!- закричала Мэдж, направляя луч света прямо в лицо Камилле.- И они ничего не значат, они совсем ничего не значат.
   Именно в этот момент Алан услышал топот ног, доносившийся откуда-то снизу, голос капитана Эшкрофта, голос доктора Фелла, звенящий в замкнутом пространстве голос Валери Хьюрет.
   - Я опять это скажу,- заявляла Валери.- Мне ужасно жаль, что я вошла и перебила вас. Но там наверху Алан Грэнтам, и, возможно, его там убивают; и бедняжка Камилла тоже может погибнуть. Пожалуйста, поспешите!
   Мэдж ничего этого не услышала. Она пребывала в состоянии некоей экзальтации, хотя ее слегка пошатывало.
   - Разве это не смешно,- начала она,- что дорога в ад должна быть вымощена именно ими? Мне так говорили, когда я была маленькой девочкой, я никогда в это не верила, не больше, чем в большинство остальных вещей. И все же оказывается, что это правда! Именно там я теперь нахожусь, именно там я останусь... именно там, где... именно там, где...