Чарли снова кивнул.
– Теперь ваш дом здесь, Чарли. Мистер Льюит просил меня передать тебе это.
Он немного помолчал.
– Надо рассказать Берту.
– Ты знаешь, как это сделать.
Чарли выглядел очень растерянным, и, внезапно поддавшись какому-то импульсу, я подошла к нему и, обняв, тесно прижала его к себе. И почувствовала, что мальчик обрадовался этому.
Затем он ушел искать брата.
Тем вечером нянюшка Крэбтри была с ними очень ласкова и назвала Берта своим любимчиком.
Они были странными мальчиками. Думаю, что родители не очень-то ласкали их, и потому я не могла устоять, чтобы не подняться к ним, когда они ушли спать.
Не найдя Чарли в его комнате, я пошла в комнату Берта. Братья сидели, обнявшись, и Чарли довольно агрессивно посмотрел на меня, когда я вошла.
– Я хотела только взглянуть, как вы себя чувствуете.
– Нормально, – вызывающе ответил он.
– А Берт? – спросила я, хотя ясно было видно, что с Бертом не все «нормально».
– Он не мог уснуть, – Чарли как бы оправдывал свое присутствие, – потому я пришел, чтобы поговорить с ним.
Берт заплакал. Чарли проговорил:
– Все нормально. Теперь это наш дом. Она так сказала. Здесь хорошо. Лучше, чем на Обан-стрит сейчас, правда ведь?
Я села на кровать:
– Чарли прав. Сейчас это твой дом, и не о чем волноваться. – Я тоже обняла Берта, и, к удивлению, малыш повернулся ко мне. Я потрепала его по волосам. – Все это, – мягко сказала я, – очень печально, и мы все очень, очень сожалеем. Но ты здесь сейчас, и с тобой Чарли.
Он кивнул головой и прижался ко мне. Чарли откинулся на подушки.
– Все в порядке, мисс. Я присмотрю за ним. Я поднялась и тихо вышла из комнаты. На следующий день я встретила Чарли и спросила, как они с братом провели ночь.
– Все будет нормально, – сказал мальчик. – Было плохо, но сейчас лучше. Я рассказал Берту, что отец, когда напивался, драл нас ремнем, особенно Берта. И мать всегда ругала нас.
– Бедняжка Чарли! Он насмешливо взглянул на меня:
– Со мной-то было все в порядке, я просто присматривал за Бертом. Ведь это был его дом. Он такой маленький, вот в чем дело. Это был его дом, понимаете?
Я сказала, что понимаю.
– Здесь будет лучше, – стала уверять я его. – Мы все сделаем для этого. Тебе же здесь нравится, не правда ли?
– Все нормально, – нехотя произнес Чарли.
Я же подумала: «Мы должны сделать все, чтобы так было. Он хороший мальчик, этот Чарли. И я не удивлюсь, если его маленький брат считает его просто великолепным».
Миссис Джермин претворяла свои планы в реальность. Не так уж было трудно превратить дом в то заведение, о котором она мечтала, и там уже долечивались с дюжину солдат. Некоторые из них ходили на костылях, некоторых лежачих привезли из больницы в Полдауне, так что работы хватало. Миссис Джермин с таким энтузиазмом относилась к своей затее, что, казалось, помолодела на много лет. Мне не верилось, что это была та усталая пожилая женщина, с которой меня не так давно познакомил Джоуэн.
Дорабелла, Гретхен, я – мы все помогали ей. Конечно, Дорабелла имела необыкновенный успех среди раненых. И я уверена, что ее шутливый флирт был неплохим лекарством. Гретхен трудилась вовсю, да и я не сидела сложа руки.
Мы были охвачены необыкновенным энтузиазмом, и власти искренно оценили наши усилия.
Том Ео немедленно нашел работу для Симоны, и та поселилась вместе со старой миссис Пенуир. И это было кстати, потому что миссис Пенуир недавно овдовела и не выносила одиночества. Ее муж вышел на отдых несколькими годами раньше, и, когда он умер, коттедж оставили за миссис Пенуир, чтобы она могла спокойно доживать свои дни.
Симона, похоже, была довольна своей жизнью. Ясно, что она с облегчением вздохнула, покинув Францию, и готова была оказать любую помощь в борьбе с Гитлером. Она выглядела очень дружелюбным человеком, и миссис Пенуир была рада жить с ней вместе.
Как-то вечером Симона сказала мне, что они много говорят меж собой. Миссис Пенуир любила рассказывать ей о соседях. Эти разговоры очень помогали Симоне в изучении языка.
Все были добры и благожелательны к ней, и все думали, что она была очень смелой, если решилась переплыть пролив, и понимали, почему она не могла больше оставаться в своей стране и прибыла в Англию, чтобы помогать генералу де Голлю освободить Францию от врага.
Большинство из раненых, которых привозили к нам, оставались здесь две-три недели. Эти мальчишки, на время вырвавшиеся из кровавого месива войны, были открыты миру и радостям жизни.
Вспоминаю одного довольно серьезного молодого человека, который заинтересовал меня тем, что служил в военно-воздушных силах и обучался в Ларк-Хилле. Мне пришло в голову, что он мог знать Джоуэна.
Он был ранен в ногу и потому ходил с палкой, от которой надеялся через несколько месяцев избавиться.
Однажды я увидела его в саду и подошла к нему:
– Скоро покидаете нас?
– Да, но всегда буду помнить об этом доме, где провел счастливые дни. Так покойно здесь… далеко от всего.
– Ну, едва ли. Все время летают самолеты и беспрерывно ожидают вторжения.
– Все это так. Но куда деться от этой паршивой войны? Вы и юные леди, и, конечно, миссис Джермин, многое делаете для победы.
Мы помолчали, затем я сказала:
– Я говорила вам, что мой жених находился там… за проливом?
– Да.
– Прошло уже несколько месяцев после событий в Дюнкерке. Как вы думаете?..
– Никто ни в чем не может быть уверенным. Некоторых взяли в плен, другие спаслись. Там есть смелые люди, которые не смирились с капитуляцией и воюют в подполье. Уверен, что нашим помогают пересечь границу с нейтральными странами… со Швейцарией, например. Те, кому повезет, могут вернуться домой.
– А что бывает с теми, кого взяли в плен?
– Даже немцы должны уважать правила войны и обращаться с пленными согласно им. Но это значит, что нужно ждать конца войны.
– А как вы думаете, можно ли вырваться из лагеря?
– Все возможно.
– Вы считаете, что надо продолжать надеяться? Скажите правду… – Да, надо надеяться. Откуда вы знаете, что там происходит?
После этого разговора я немного успокоилась, у меня появилась надежда, что Джоуэн жив и что он вернется.
Но той ночью я не спала и представляла, что Джоуэн находится в лагере для военнопленных там, во Франции… или в Бельгии… или в самой Германии. Он мог быть в любой из этих стран. А может быть, он бежал из лагеря. Возможно, он среди французских друзей, которые помогут ему добраться до Швейцарии.
И вдруг я увидела яркую вспышку в небе. Я встала с постели и заметила луч света. Он на мгновение свернул и исчез.
Я подумала, что об этом надо сообщить, но тут же вспомнила, как над нами с Дорабеллой смеялись, когда мы подняли шум из-за косяка рыбы, и потому решила действовать осторожно. Одевшись, я вышла из дома. Стояла тихая ночь, и море было пустынно. Немного постояв, я вернулась в постель, но уснуть не могла. Я четко видела эти вспышки.
За завтраком я рассказала Гордону о том, что ночью видела вспышки света.
– Странно, – сказал он. – Откуда бы им взяться? Не думаю, чтобы немцы сами решились предупредить нас о вторжении.
– Вот поэтому я и не подняла тревогу. Не хочу опять стать объектом насмешек. Все было спокойно, и я вернулась.
– Наверное, это все же была молния.
Но оказалось, что эти вспышки видела не я одна. Мы продолжали дежурить на скалах, хотя вторжение стало казаться менее вероятным.
Согласно официальным сообщениям, мы продолжали вести упорные воздушные бои. В отличие от французского правительства, британцы проявили твердую решимость сражаться до конца, чего бы нам это ни стоило.
И все же мы должны были быть наготове.
Мы много говорили о тех вспышках и пришли к выводу, что это были сигналы, а значит, среди нас есть предатели, которые посылают донесения за пролив.
Чарли однажды пришел из школы с поцарапанным лицом и синяком под глазом.
Нянюшка Крэбтри накинулась на него.
– Опять дрался! – закричала она. – Тебя действительно как-нибудь прибьют, парень, а этого мне не хотелось бы. Что на этот раз?
Чарли набычился.
– Наткнулся на столб, – угрюмо ответил он.
– Не принимай меня за дурочку, – сказала нянюшка Крэбтри. – Ты дрался.
На ее лице было написано крайнее неодобрение, Чарли явно оказался в немилости, но продолжал дерзко и вызывающе смотреть на нянюшку Крэбтри, а это доводило ее до бешенства.
– Терпеть не могу, когда ребенок так смотрит. Ничего не говорит, только смотрит так, будто знает что-то, чего тебе, дурочке, никогда не понять. И еще, чего не могу терпеть, так это когда ребенок врет. Черт возьми, надо же – наткнулся на столб!
Бедный Чарли! Мне было жаль его. Как бы ни безразлично относились к нему родители, они продолжали оставаться родителями, и еще была тетя Лил, к которой он явно относился с некоторым уважением. А сейчас у него остался только брат, и меня глубоко тронуло, как бережно Чарли относится к нему. Мне нравился этот мальчик, и очень не нравилось, что он поссорился с нянюшкой Крэбтри.
Изредка я навещала миссис Парделл. Она так много сделала для нас, когда вернулась Дорабелла, и я знала, что мои визиты приятны ей, хотя она и старалась не показать этого.
Миссис Парделл была ярой патриоткой и беспрерывно вязала свитера и носки, которые посылала в армию, к тому же по несколько часов в неделю она работала в Красном Кресте.
Она налила мне стакан домашнего вина и рассказала о световых сигналах, которые подавали с берега в сторону моря.
– Мистер Льюит думает, что это была молния.
– Может быть, – согласилась она. – Но может быть, и нет.
– Если не молния, что тогда? Она поджала губы, затем проговорила:
– Ну, я полагаю, что-то было там, в море. Или подводная лодка или что-то вроде этого… что-то, чего нельзя было разглядеть с берега… И кто-то на берегу подавал сигналы.
– Вполне возможно.
– Они используют все средства, а в округе есть весьма подозрительные люди. Вам нужно иметь специальную охрану.
– Но… – начала было я.
– Например, у вас живет немецкая девушка. Надо быть очень осторожными.
– Но вы же не имеете в виду…
– Она немка. Вы не можете доверять никому из них. Маленькие Гитлеры, много маленьких Гитлеров.
– Гретхен! – воскликнула я. – Чепуха! Она ненавидит Гитлера и его режим. Он погубил ее семью.
– Ну что же, может, и так, но немец всегда остается немцем.
Я знала еще по прошлому, что уж если что засело в голове миссис Парделл, то выбить это невозможно. Меня сильно расстроили ее подозрения, я понимала, что не одна она так относилась к Гретхен. И поскольку сигналы, если это были они, подавались, как видели многие, из поместья Трегарлендов, то могли сказать, что в этом нет ничего удивительного, ведь там живет немка.
Затем я еще раз убедилась, как здесь относятся к Гретхен, когда мы шли по одной улице Полдауна: косые взгляды чуть не испепелили ее.
Все это было нелегко, и оставалось только надеяться, что Гретхен ничего не замечает. Но Росла всеобщая подозрительность, и люди могли подозревать кого угодно, тем более немку Гретхен.
Многое прояснил разговор с Бертом, которого я как-то увидела на ферме, где он выполнял какое-то задание Гордона. Оба мальчика любили работать на ферме, особенно ухаживать за животными.
В тот раз он выглядел как-то печально, вроде бы даже готовый заплакать.
Я поздоровалась:
– Привет, Берт. Что-нибудь случилось? Он замешкался на мгновение, затем сказал:
– Нянюшка Крэбтри больше не любит нас. Она нас выгонит?
– Бог мой, да нет же. Она никогда такого не сделает, она очень любит вас. В самом деле!
– Нет, она не любит Чарли. Чарли говорит, что она нас выгонит.
– Она никогда вас не выгонит. Мы не разрешим ей, да она и сама не захочет. Просто ей не нравится, когда дерутся, а Чарли не рассказал ей, почему подрался в этот раз…
– Чарли не считает, что ему нужно рассказывать что-то. Или было нужно?
– А что рассказывать?
– Почему он дрался. Он думал, что это не правильно.
– Что неправильно?
– Рассказывать. Он говорит, что некоторые вещи надо держать в себе. – Берт замолчал, затем прямо посмотрел на меня. Наконец он решился: – Ладно. Есть один мальчик, который сказал, что в нашем доме живет предатель. Она немецкая шпионка и посылает донесения врагу.
– Так… – еле слышно пробормотала я.
– Ну, Чарли сказал, что это все вранье, не так ли? В нашем доме нет предателей. Ну и тот парень заехал ему в глаз.
– Понятно. Вот почему подрались!
– Но Чарли так дело не оставил, – хихикнул Берт. – Он задал ему такую взбучку! И снова задаст, если тот вздумает что-то сказать о ком-либо в нашем доме.
– Понятно, Берт. Думаю, что мне нужно рассказать обо всем нянюшке Крэбтри.
– Чарли это не понравится. Он задаст мне за то, что я проболтался.
– Думаю, все будет в порядке. Чарли поступил правильно. Я иду к нянюшке и уверена, что ей тоже понравится, что он защищал нас… очень понравится. Не надо, чтобы Чарли чувствовал себя несчастным.
Берт помолчал и сказал:
– Ладно, мисс. Вам лучше знать.
Я сразу же пошла к нянюшке Крэбтри.
– Няня, я знаю, почему подрался Чарли.
– Этот молодой петушок? Я сказала ему, что у нас с ним нет ничего общего.
– Но ты изменишь свое мнение, когда услышишь, что я скажу. Какой-то мальчишка заявил, что Гретхен шпионка и что она подает сигналы в сторону моря. Чарли не мог стерпеть такое, он не любит, когда кто-то дурно отзывается о нашем доме.
Лицо Крэбтри расплылось в счастливой улыбке:
– И он именно из-за этого подрался? Глупый парнишка. Почему он не рассказал мне?
– Он считает, что тебе бы не понравилось все это.
– Ну что мне с ним делать?!
– Это был благородный поступок.
– И что только творится у них в головах? Боже ты мой! Пожалуй, я приготовлю ему что-нибудь вкусненькое, угощу его какими-нибудь сластями, вот так.
Я крепко обняла ее. Нянюшка любила сласти, и они представляли для нее большую ценность.
Так был прощен Чарли.
– Я так рада, – сказала я. – Это доказывает, что малыш считает Трегарленд своим домом.
– Да уж, здесь получше, чем там, в том доме, где они жили с родителями. И тетей Лил. Не нравится она мне.
– У него есть потребность защищать нас. Значит, он считает нас своими.
Однажды в поместье Джерминов появился гость. Я собирала цветы в саду и услышала, как подъехал автомобиль. Я пошла посмотреть, кто приехал.
Из машины вышел высокий приятный мужчина в форме капитана.
– Могу ли я увидеть миссис Джермин? – сказал он. – Меня зовут Брент.
– Входите, пожалуйста.
Я проводила его в гостиную на первом этаже и попросила одну из служанок сказать миссис Джермин, что у нас гость.
– Милое место, – произнес капитан. – Очень удобное для выздоравливающих раненых. Я, в сущности, и приехал сюда, чтобы посмотреть, как идут дела.
– У нас уже были представители властей и больницы, когда мы только начинали.
– Да, я знаю. И мы все приятно удивлены, что вы занялись таким благородным делом. Я простой армейский врач, ну, а звание капитана… В общем, я хотел бы, чтобы вы позволили мне бывать здесь и видеться с теми, кто у вас долечивается. Многие из них, хотя и выглядят уже здоровыми, перенесли страшные испытания и требуют особого внимания.
Появилась миссис Джермин. Они пожали друг другу руки.
– Я из медицинского управления. Мое имя Джеймс Брент. Я уже говорил мисс…
– Денвер, – подсказала я. Он улыбнулся:
– Мисс Денвер, что мы должны провести наблюдение за некоторыми больными. Они прошли через ужасные страдания, и мы хотим быть Уверенными, что с ними все в порядке. Надеюсь, что вы не станете возражать, если я буду вас навещать время от времени.
– Конечно, приходите в любое время, – сказала миссис Джермин. – Мы восхищаемся тем, что вы делаете. Несколько недель реабилитации – вот что им нужно.
Миссис Джермин заулыбалась от удовольствия:
– Ну, это такая малость в наше время.
– Из малого происходит большое. Я уже говорил мисс Денвер, что у вас очень милый дом. Идеальное место для отдыха тех, кто в нем нуждается. Полагаю, что вы все время живете здесь, миссис Джермин?
– О да. Это родовой дом. Он достался мне, когда я выходила замуж. Семья Джерминов жила здесь около трехсот лет. Сейчас дом принадлежит моему внуку. Он…
– Он был на фронте, – услышала я свой голос. – Мы надеялись, что он вернется из Дюнкерка…
– Мисс Денвер его невеста, – добавила миссис Джермин.
– Многие из наших остались там, – тихо проговорил Брент. – И многие попали в плен.
– Но когда не знаешь… – начала было миссис Джермин.
– Очень сожалею. Но это не значит, что не надо надеяться.
– Именно это мы и говорим друг другу, – сказала я.
– И вы к тому же работаете здесь, мисс Денвер. Если бы вы только слышали, как о вас всех отзываются! Это лучше всякой награды. Как я понимаю, у вас есть помощники?
– О, слуги всем сердцем отдались этому делу, не правда ли, Виолетта? – сказала миссис Джермин.
– Да, это и в самом деле так.
– А есть еще кто-то из хозяйской семьи, кто помогает вам?
– У меня трое помощниц.
– Хотелось бы познакомиться с ними, выразить свое почтение и восхищение.
Миссис Джермин посмотрела на меня:
– Они должны быть где-то рядом.
– Да, я попрошу Морвенну сходить за ними. Им доставит удовольствие познакомиться с вами, капитан Брент. Они обрадуются, когда услышат, что раненым хорошо здесь.
– А вы не расскажете мне о них хотя бы немного?
– Одна из них моя сестра, миссис Трегарленд. Она вдова, мужем ее был молодой Трегарленд. Их дом находится на скале. У нее есть ребенок. А вообще мы с ней двойняшки и почти всю жизнь провели не разлучаясь.
Капитан улыбнулся:
– Ну, а другая юная леди?
– Это миссис Денвер.
– О? Она ваша родственница?
– Ну, это немного трудно объяснить. Она замужем за моим братом. Не родным. Он был усыновлен моими родителями и воспитывался у моих дедушки и бабушки.
– Это не те, которые во время прошлой войны тоже переоборудовали свой дом в госпиталь?
– Да. Так вот, в 1914 году моя мама училась в Бельгии и как-то нашла маленького ребенка, которого потеряли или бросили родители. Она привезла его в Англию, а затем он взял нашу фамилию – Денвер. Миссис Денвер его жена.
– Это правда, что она немка?
– Да. Она еврейка. Возможно, что ее родители и братья уже мертвы. Мы не знаем, что с ними. Нацисты преследовали их…
– Печальная история… И она помогает вам?
– Да, и очень, – сказала миссис Джермин. – Скажите Морвенне, чтобы она нашла их. Пусть познакомятся с капитаном Брентом.
Дорабелла появилась первой.
– Дорабелла, – обратилась я к ней. – Это мистер Брент. Он приехал, чтобы осмотреть некоторых раненых. Капитан Брент, это моя сестра Дорабелла.
Они пожали друг другу руки, и я увидела, как засияли глаза Дорабеллы. Капитан Брент был привлекательным мужчиной – из тех, кто мог произвести впечатление. Он рассказал ей о том, как довольны были те, кто попадал к нам, и как много мы делаем доброго.
– Значит, наши усилия не напрасны, – обрадовалась Дорабелла.
– Очень даже не напрасны.
В гостиную вошла Гретхен. Она слегка волновалась и выглядела немного испуганной. Бедняжка, ей было нелегко, когда она узнала, что ее в чем-то подозревают, а когда она нервничала, ее акцент слышался более отчетливо.
– Капитан Брент одарил нас милыми комплиментами, – сказала миссис Джермин. – Он хочет поблагодарить всех, кто участвует в нашем деле.
– Это карашо, – произнесла с акцентом Гретхен.
– Должно быть, тяжело ухаживать за всеми вашими подопечными?
– Нам это доставляет радость, – сказала я.
– Вы будете находиться где-нибудь рядом, капитан Брент? – спросила Дорабелла.
– Пока рядом. Но мне нужно будет много ездить.
– Как я поняла, вы будете навещать нас, чтобы удостовериться, что все идет нормально.
– Это доставит мне большое удовольствие.
– И нам, – улыбнулась Дорабелла.
Быстро мелькали дни. Прошло лето и начало осени, наступил ноябрь. Несколько раз к нам заезжал капитан Брент, и его визиты радовали Дорабеллу.
Однажды утром Гордон спустился к завтраку, когда я еще не ушла. Виделись мы редко, так как все свое время он отдавал работе в Местной гвардии. Премьер-министр решил, что так звучит лучше, чем Местная оборонительная добровольческая организация.
Гордон сказал мне, что у него будет несколько часов свободного времени и он хочет съездить в Бодмин. Он пригласил меня поехать вместе с ним. Заодно надо было купить велосипеды для Чарли и Берта. – Они очень помогли мне. И потом, им ведь нужно как-то передвигаться. Думаю, что велосипеды очень подходят для этого.
– Прекрасная мысль! – воскликнула я. – Они обрадуются.
Гордон ласково посмотрел на меня:
– Я так редко вижу вас…
– Мы все очень заняты. Когда вы собираетесь в Бодмин?
– Завтра… или послезавтра.
– Я скажу миссис Джермин и подумаю, кто бы мог заменить меня.
Мы выехали в Бодмин на следующий день.
Гордон часто бывал у матери. Мне захотелось узнать, думает ли он сейчас о ней.
И тут я почувствовала, что в общем-то ничего не знаю о Гордоне. Когда я впервые приехала в Трегарленд, он вызывал во мне определенное недоверие, но поведение его было безупречным. Своим процветанием Трегарленд полностью обязан ему, и его мать не могла бы иметь более любящего сына.
Прибыв в город, мы прежде всего купили велосипеды. Мне было приятно, что он подумал о мальчиках, поскольку я понимала, какую радость доставят им подарки. Это был добрый поступок. Мы решили затолкнуть велосипеды в машину и перекусить, Гордон знал здесь одну старую гостиницу поблизости.
Однажды мы с Джоуэном побывали в такой гостинице, и мне было интересно, была ли это та самая гостиница или нет. Воспоминания причиняли мне боль, но я все время вспоминала о прошлом.
Это оказалась «Гостиница на вересковой пустоши». Здесь я никогда не бывала. В обеденном зале было мало народу, и мы быстро нашли свободный столик.
С продуктами в то время было сложно, и потому вместо ростбифов предлагали мясной рулет. В нем было не много мяса, но с фасолью и овощами он пошел неплохо. И еще была жареная картошка. Запивали мы все это сидром.
Гордон рассказывал о Местной гвардии и трудностях ведения хозяйства во время войны, но я догадывалась, что думал он о другом.
– Я рад, что вы здесь, Виолетта. У меня было такое чувство, что вы уедете домой.
– Я должна быть здесь. Ведь известия от Джоуэна придут в первую очередь сюда, к его бабушке. Так что я все узнаю сразу же. К тому же здесь Дорабелла… и Тристан, конечно. И есть работа, которую я должна выполнять.
– В тяжелое время мы живем, Виолетта.
– Да, действительно, Гордон. Как ваша мать? Есть перемены?
– Нет… в сущности, нет. Иногда лучше, иногда хуже. Наверное, все останется так же. Если она поймет, что больна, она вспомнит, что совершила… и что пыталась сделать с ребенком. А это невыносимо.
Я притронулась к его руке. Он крепко сжал мою кисть:
– Ах, Виолетта, вы понимаете это больше, чем кто-либо. – Я не говорила ничего подобного…
– А какая разница, говорили или нет. Он сменил предмет разговора.
– Что вы думаете о капитане Бренте?
– Он… обаятельный мужчина.
– Я говорю о цели его посещения поместья Джерминов.
– Ну, я думаю, это необходимо раненым. Они прошли сквозь ужасные испытания, и врачи полагают, что они могут нуждаться в психиатрическом лечении.
– Мне кажется, тут что-то другое.
– И что же?
– Думаю, нас в чем-то подозревают.
– Подозревают?
– Как говорят, из Трегарленда подавали сигналы в сторону моря. Возможно, конечно, что это были всего лишь молнии, но все надо проверить, как бы невероятно это ни было. Мы в трудном положении. Гитлеру показали, что не стоит сбрасывать со счетов нашу авиацию. Вторжение не так уж неминуемо, как это казалось совсем недавно. Германии потребуется не менее года, чтобы пойти на это. Но мы должны быть бдительными.
– Так вы говорите, что подозревается некто, живущий по соседству с нами? Тот, кто посылал сигналы?
– Возможно, и так.
– И что это могли быть за сигналы?
– Разного рода информация, полезная для врага. Донесения о расположении фабрик, о верфях…
– Как можно узнать об этом, живя здесь?
– Возможно, этот человек, который связан с другими. Наверняка шпионы есть везде… некоторые из них были внедрены еще до войны.
– Звучит фантастично.
– Мы живем в фантастическое время. Мне кажется, капитан Брент прислан, чтобы выяснить все. Как-то я видел его на складах, он рассматривал в бинокль нашу округу. Не могу избавиться от мысли, что он не столько контролирует, как лечатся раненые, сколько ведет другую работу.
– Но почему его так волнует поместье Джерминов?
– Я думал об этом. Может быть, из-за Гретхен…
– Это просто глупо. Подумать только, Гретхен помогает тем, кто, возможно, уничтожил ее семью!
– Дело в том, что она немка, а это само по себе вызывает подозрения у некоторых.
– Вы слышали, как подрался Чарли и почему?
Гордон ничего не знал, и я рассказала ему эту историю.
– Вот-вот. Понимаете, что я имею в виду.
– Бедная Гретхен. Она так тяжело это переносит. Надеюсь, она не до конца понимает, что творится вокруг нее.
– Думаю, нам с вами стоит поговорить об этом, чтобы вы знали, что именно «творится вокруг». – Гордон, предположим, что кто-то посылает сигналы… кто-то, живущий с нами. Уверена, что не Гретхен. Но тогда кто?
– Теперь ваш дом здесь, Чарли. Мистер Льюит просил меня передать тебе это.
Он немного помолчал.
– Надо рассказать Берту.
– Ты знаешь, как это сделать.
Чарли выглядел очень растерянным, и, внезапно поддавшись какому-то импульсу, я подошла к нему и, обняв, тесно прижала его к себе. И почувствовала, что мальчик обрадовался этому.
Затем он ушел искать брата.
Тем вечером нянюшка Крэбтри была с ними очень ласкова и назвала Берта своим любимчиком.
Они были странными мальчиками. Думаю, что родители не очень-то ласкали их, и потому я не могла устоять, чтобы не подняться к ним, когда они ушли спать.
Не найдя Чарли в его комнате, я пошла в комнату Берта. Братья сидели, обнявшись, и Чарли довольно агрессивно посмотрел на меня, когда я вошла.
– Я хотела только взглянуть, как вы себя чувствуете.
– Нормально, – вызывающе ответил он.
– А Берт? – спросила я, хотя ясно было видно, что с Бертом не все «нормально».
– Он не мог уснуть, – Чарли как бы оправдывал свое присутствие, – потому я пришел, чтобы поговорить с ним.
Берт заплакал. Чарли проговорил:
– Все нормально. Теперь это наш дом. Она так сказала. Здесь хорошо. Лучше, чем на Обан-стрит сейчас, правда ведь?
Я села на кровать:
– Чарли прав. Сейчас это твой дом, и не о чем волноваться. – Я тоже обняла Берта, и, к удивлению, малыш повернулся ко мне. Я потрепала его по волосам. – Все это, – мягко сказала я, – очень печально, и мы все очень, очень сожалеем. Но ты здесь сейчас, и с тобой Чарли.
Он кивнул головой и прижался ко мне. Чарли откинулся на подушки.
– Все в порядке, мисс. Я присмотрю за ним. Я поднялась и тихо вышла из комнаты. На следующий день я встретила Чарли и спросила, как они с братом провели ночь.
– Все будет нормально, – сказал мальчик. – Было плохо, но сейчас лучше. Я рассказал Берту, что отец, когда напивался, драл нас ремнем, особенно Берта. И мать всегда ругала нас.
– Бедняжка Чарли! Он насмешливо взглянул на меня:
– Со мной-то было все в порядке, я просто присматривал за Бертом. Ведь это был его дом. Он такой маленький, вот в чем дело. Это был его дом, понимаете?
Я сказала, что понимаю.
– Здесь будет лучше, – стала уверять я его. – Мы все сделаем для этого. Тебе же здесь нравится, не правда ли?
– Все нормально, – нехотя произнес Чарли.
Я же подумала: «Мы должны сделать все, чтобы так было. Он хороший мальчик, этот Чарли. И я не удивлюсь, если его маленький брат считает его просто великолепным».
Миссис Джермин претворяла свои планы в реальность. Не так уж было трудно превратить дом в то заведение, о котором она мечтала, и там уже долечивались с дюжину солдат. Некоторые из них ходили на костылях, некоторых лежачих привезли из больницы в Полдауне, так что работы хватало. Миссис Джермин с таким энтузиазмом относилась к своей затее, что, казалось, помолодела на много лет. Мне не верилось, что это была та усталая пожилая женщина, с которой меня не так давно познакомил Джоуэн.
Дорабелла, Гретхен, я – мы все помогали ей. Конечно, Дорабелла имела необыкновенный успех среди раненых. И я уверена, что ее шутливый флирт был неплохим лекарством. Гретхен трудилась вовсю, да и я не сидела сложа руки.
Мы были охвачены необыкновенным энтузиазмом, и власти искренно оценили наши усилия.
Том Ео немедленно нашел работу для Симоны, и та поселилась вместе со старой миссис Пенуир. И это было кстати, потому что миссис Пенуир недавно овдовела и не выносила одиночества. Ее муж вышел на отдых несколькими годами раньше, и, когда он умер, коттедж оставили за миссис Пенуир, чтобы она могла спокойно доживать свои дни.
Симона, похоже, была довольна своей жизнью. Ясно, что она с облегчением вздохнула, покинув Францию, и готова была оказать любую помощь в борьбе с Гитлером. Она выглядела очень дружелюбным человеком, и миссис Пенуир была рада жить с ней вместе.
Как-то вечером Симона сказала мне, что они много говорят меж собой. Миссис Пенуир любила рассказывать ей о соседях. Эти разговоры очень помогали Симоне в изучении языка.
Все были добры и благожелательны к ней, и все думали, что она была очень смелой, если решилась переплыть пролив, и понимали, почему она не могла больше оставаться в своей стране и прибыла в Англию, чтобы помогать генералу де Голлю освободить Францию от врага.
Большинство из раненых, которых привозили к нам, оставались здесь две-три недели. Эти мальчишки, на время вырвавшиеся из кровавого месива войны, были открыты миру и радостям жизни.
Вспоминаю одного довольно серьезного молодого человека, который заинтересовал меня тем, что служил в военно-воздушных силах и обучался в Ларк-Хилле. Мне пришло в голову, что он мог знать Джоуэна.
Он был ранен в ногу и потому ходил с палкой, от которой надеялся через несколько месяцев избавиться.
Однажды я увидела его в саду и подошла к нему:
– Скоро покидаете нас?
– Да, но всегда буду помнить об этом доме, где провел счастливые дни. Так покойно здесь… далеко от всего.
– Ну, едва ли. Все время летают самолеты и беспрерывно ожидают вторжения.
– Все это так. Но куда деться от этой паршивой войны? Вы и юные леди, и, конечно, миссис Джермин, многое делаете для победы.
Мы помолчали, затем я сказала:
– Я говорила вам, что мой жених находился там… за проливом?
– Да.
– Прошло уже несколько месяцев после событий в Дюнкерке. Как вы думаете?..
– Никто ни в чем не может быть уверенным. Некоторых взяли в плен, другие спаслись. Там есть смелые люди, которые не смирились с капитуляцией и воюют в подполье. Уверен, что нашим помогают пересечь границу с нейтральными странами… со Швейцарией, например. Те, кому повезет, могут вернуться домой.
– А что бывает с теми, кого взяли в плен?
– Даже немцы должны уважать правила войны и обращаться с пленными согласно им. Но это значит, что нужно ждать конца войны.
– А как вы думаете, можно ли вырваться из лагеря?
– Все возможно.
– Вы считаете, что надо продолжать надеяться? Скажите правду… – Да, надо надеяться. Откуда вы знаете, что там происходит?
После этого разговора я немного успокоилась, у меня появилась надежда, что Джоуэн жив и что он вернется.
Но той ночью я не спала и представляла, что Джоуэн находится в лагере для военнопленных там, во Франции… или в Бельгии… или в самой Германии. Он мог быть в любой из этих стран. А может быть, он бежал из лагеря. Возможно, он среди французских друзей, которые помогут ему добраться до Швейцарии.
И вдруг я увидела яркую вспышку в небе. Я встала с постели и заметила луч света. Он на мгновение свернул и исчез.
Я подумала, что об этом надо сообщить, но тут же вспомнила, как над нами с Дорабеллой смеялись, когда мы подняли шум из-за косяка рыбы, и потому решила действовать осторожно. Одевшись, я вышла из дома. Стояла тихая ночь, и море было пустынно. Немного постояв, я вернулась в постель, но уснуть не могла. Я четко видела эти вспышки.
За завтраком я рассказала Гордону о том, что ночью видела вспышки света.
– Странно, – сказал он. – Откуда бы им взяться? Не думаю, чтобы немцы сами решились предупредить нас о вторжении.
– Вот поэтому я и не подняла тревогу. Не хочу опять стать объектом насмешек. Все было спокойно, и я вернулась.
– Наверное, это все же была молния.
Но оказалось, что эти вспышки видела не я одна. Мы продолжали дежурить на скалах, хотя вторжение стало казаться менее вероятным.
Согласно официальным сообщениям, мы продолжали вести упорные воздушные бои. В отличие от французского правительства, британцы проявили твердую решимость сражаться до конца, чего бы нам это ни стоило.
И все же мы должны были быть наготове.
Мы много говорили о тех вспышках и пришли к выводу, что это были сигналы, а значит, среди нас есть предатели, которые посылают донесения за пролив.
Чарли однажды пришел из школы с поцарапанным лицом и синяком под глазом.
Нянюшка Крэбтри накинулась на него.
– Опять дрался! – закричала она. – Тебя действительно как-нибудь прибьют, парень, а этого мне не хотелось бы. Что на этот раз?
Чарли набычился.
– Наткнулся на столб, – угрюмо ответил он.
– Не принимай меня за дурочку, – сказала нянюшка Крэбтри. – Ты дрался.
На ее лице было написано крайнее неодобрение, Чарли явно оказался в немилости, но продолжал дерзко и вызывающе смотреть на нянюшку Крэбтри, а это доводило ее до бешенства.
– Терпеть не могу, когда ребенок так смотрит. Ничего не говорит, только смотрит так, будто знает что-то, чего тебе, дурочке, никогда не понять. И еще, чего не могу терпеть, так это когда ребенок врет. Черт возьми, надо же – наткнулся на столб!
Бедный Чарли! Мне было жаль его. Как бы ни безразлично относились к нему родители, они продолжали оставаться родителями, и еще была тетя Лил, к которой он явно относился с некоторым уважением. А сейчас у него остался только брат, и меня глубоко тронуло, как бережно Чарли относится к нему. Мне нравился этот мальчик, и очень не нравилось, что он поссорился с нянюшкой Крэбтри.
Изредка я навещала миссис Парделл. Она так много сделала для нас, когда вернулась Дорабелла, и я знала, что мои визиты приятны ей, хотя она и старалась не показать этого.
Миссис Парделл была ярой патриоткой и беспрерывно вязала свитера и носки, которые посылала в армию, к тому же по несколько часов в неделю она работала в Красном Кресте.
Она налила мне стакан домашнего вина и рассказала о световых сигналах, которые подавали с берега в сторону моря.
– Мистер Льюит думает, что это была молния.
– Может быть, – согласилась она. – Но может быть, и нет.
– Если не молния, что тогда? Она поджала губы, затем проговорила:
– Ну, я полагаю, что-то было там, в море. Или подводная лодка или что-то вроде этого… что-то, чего нельзя было разглядеть с берега… И кто-то на берегу подавал сигналы.
– Вполне возможно.
– Они используют все средства, а в округе есть весьма подозрительные люди. Вам нужно иметь специальную охрану.
– Но… – начала было я.
– Например, у вас живет немецкая девушка. Надо быть очень осторожными.
– Но вы же не имеете в виду…
– Она немка. Вы не можете доверять никому из них. Маленькие Гитлеры, много маленьких Гитлеров.
– Гретхен! – воскликнула я. – Чепуха! Она ненавидит Гитлера и его режим. Он погубил ее семью.
– Ну что же, может, и так, но немец всегда остается немцем.
Я знала еще по прошлому, что уж если что засело в голове миссис Парделл, то выбить это невозможно. Меня сильно расстроили ее подозрения, я понимала, что не одна она так относилась к Гретхен. И поскольку сигналы, если это были они, подавались, как видели многие, из поместья Трегарлендов, то могли сказать, что в этом нет ничего удивительного, ведь там живет немка.
Затем я еще раз убедилась, как здесь относятся к Гретхен, когда мы шли по одной улице Полдауна: косые взгляды чуть не испепелили ее.
Все это было нелегко, и оставалось только надеяться, что Гретхен ничего не замечает. Но Росла всеобщая подозрительность, и люди могли подозревать кого угодно, тем более немку Гретхен.
Многое прояснил разговор с Бертом, которого я как-то увидела на ферме, где он выполнял какое-то задание Гордона. Оба мальчика любили работать на ферме, особенно ухаживать за животными.
В тот раз он выглядел как-то печально, вроде бы даже готовый заплакать.
Я поздоровалась:
– Привет, Берт. Что-нибудь случилось? Он замешкался на мгновение, затем сказал:
– Нянюшка Крэбтри больше не любит нас. Она нас выгонит?
– Бог мой, да нет же. Она никогда такого не сделает, она очень любит вас. В самом деле!
– Нет, она не любит Чарли. Чарли говорит, что она нас выгонит.
– Она никогда вас не выгонит. Мы не разрешим ей, да она и сама не захочет. Просто ей не нравится, когда дерутся, а Чарли не рассказал ей, почему подрался в этот раз…
– Чарли не считает, что ему нужно рассказывать что-то. Или было нужно?
– А что рассказывать?
– Почему он дрался. Он думал, что это не правильно.
– Что неправильно?
– Рассказывать. Он говорит, что некоторые вещи надо держать в себе. – Берт замолчал, затем прямо посмотрел на меня. Наконец он решился: – Ладно. Есть один мальчик, который сказал, что в нашем доме живет предатель. Она немецкая шпионка и посылает донесения врагу.
– Так… – еле слышно пробормотала я.
– Ну, Чарли сказал, что это все вранье, не так ли? В нашем доме нет предателей. Ну и тот парень заехал ему в глаз.
– Понятно. Вот почему подрались!
– Но Чарли так дело не оставил, – хихикнул Берт. – Он задал ему такую взбучку! И снова задаст, если тот вздумает что-то сказать о ком-либо в нашем доме.
– Понятно, Берт. Думаю, что мне нужно рассказать обо всем нянюшке Крэбтри.
– Чарли это не понравится. Он задаст мне за то, что я проболтался.
– Думаю, все будет в порядке. Чарли поступил правильно. Я иду к нянюшке и уверена, что ей тоже понравится, что он защищал нас… очень понравится. Не надо, чтобы Чарли чувствовал себя несчастным.
Берт помолчал и сказал:
– Ладно, мисс. Вам лучше знать.
Я сразу же пошла к нянюшке Крэбтри.
– Няня, я знаю, почему подрался Чарли.
– Этот молодой петушок? Я сказала ему, что у нас с ним нет ничего общего.
– Но ты изменишь свое мнение, когда услышишь, что я скажу. Какой-то мальчишка заявил, что Гретхен шпионка и что она подает сигналы в сторону моря. Чарли не мог стерпеть такое, он не любит, когда кто-то дурно отзывается о нашем доме.
Лицо Крэбтри расплылось в счастливой улыбке:
– И он именно из-за этого подрался? Глупый парнишка. Почему он не рассказал мне?
– Он считает, что тебе бы не понравилось все это.
– Ну что мне с ним делать?!
– Это был благородный поступок.
– И что только творится у них в головах? Боже ты мой! Пожалуй, я приготовлю ему что-нибудь вкусненькое, угощу его какими-нибудь сластями, вот так.
Я крепко обняла ее. Нянюшка любила сласти, и они представляли для нее большую ценность.
Так был прощен Чарли.
– Я так рада, – сказала я. – Это доказывает, что малыш считает Трегарленд своим домом.
– Да уж, здесь получше, чем там, в том доме, где они жили с родителями. И тетей Лил. Не нравится она мне.
– У него есть потребность защищать нас. Значит, он считает нас своими.
Однажды в поместье Джерминов появился гость. Я собирала цветы в саду и услышала, как подъехал автомобиль. Я пошла посмотреть, кто приехал.
Из машины вышел высокий приятный мужчина в форме капитана.
– Могу ли я увидеть миссис Джермин? – сказал он. – Меня зовут Брент.
– Входите, пожалуйста.
Я проводила его в гостиную на первом этаже и попросила одну из служанок сказать миссис Джермин, что у нас гость.
– Милое место, – произнес капитан. – Очень удобное для выздоравливающих раненых. Я, в сущности, и приехал сюда, чтобы посмотреть, как идут дела.
– У нас уже были представители властей и больницы, когда мы только начинали.
– Да, я знаю. И мы все приятно удивлены, что вы занялись таким благородным делом. Я простой армейский врач, ну, а звание капитана… В общем, я хотел бы, чтобы вы позволили мне бывать здесь и видеться с теми, кто у вас долечивается. Многие из них, хотя и выглядят уже здоровыми, перенесли страшные испытания и требуют особого внимания.
Появилась миссис Джермин. Они пожали друг другу руки.
– Я из медицинского управления. Мое имя Джеймс Брент. Я уже говорил мисс…
– Денвер, – подсказала я. Он улыбнулся:
– Мисс Денвер, что мы должны провести наблюдение за некоторыми больными. Они прошли через ужасные страдания, и мы хотим быть Уверенными, что с ними все в порядке. Надеюсь, что вы не станете возражать, если я буду вас навещать время от времени.
– Конечно, приходите в любое время, – сказала миссис Джермин. – Мы восхищаемся тем, что вы делаете. Несколько недель реабилитации – вот что им нужно.
Миссис Джермин заулыбалась от удовольствия:
– Ну, это такая малость в наше время.
– Из малого происходит большое. Я уже говорил мисс Денвер, что у вас очень милый дом. Идеальное место для отдыха тех, кто в нем нуждается. Полагаю, что вы все время живете здесь, миссис Джермин?
– О да. Это родовой дом. Он достался мне, когда я выходила замуж. Семья Джерминов жила здесь около трехсот лет. Сейчас дом принадлежит моему внуку. Он…
– Он был на фронте, – услышала я свой голос. – Мы надеялись, что он вернется из Дюнкерка…
– Мисс Денвер его невеста, – добавила миссис Джермин.
– Многие из наших остались там, – тихо проговорил Брент. – И многие попали в плен.
– Но когда не знаешь… – начала было миссис Джермин.
– Очень сожалею. Но это не значит, что не надо надеяться.
– Именно это мы и говорим друг другу, – сказала я.
– И вы к тому же работаете здесь, мисс Денвер. Если бы вы только слышали, как о вас всех отзываются! Это лучше всякой награды. Как я понимаю, у вас есть помощники?
– О, слуги всем сердцем отдались этому делу, не правда ли, Виолетта? – сказала миссис Джермин.
– Да, это и в самом деле так.
– А есть еще кто-то из хозяйской семьи, кто помогает вам?
– У меня трое помощниц.
– Хотелось бы познакомиться с ними, выразить свое почтение и восхищение.
Миссис Джермин посмотрела на меня:
– Они должны быть где-то рядом.
– Да, я попрошу Морвенну сходить за ними. Им доставит удовольствие познакомиться с вами, капитан Брент. Они обрадуются, когда услышат, что раненым хорошо здесь.
– А вы не расскажете мне о них хотя бы немного?
– Одна из них моя сестра, миссис Трегарленд. Она вдова, мужем ее был молодой Трегарленд. Их дом находится на скале. У нее есть ребенок. А вообще мы с ней двойняшки и почти всю жизнь провели не разлучаясь.
Капитан улыбнулся:
– Ну, а другая юная леди?
– Это миссис Денвер.
– О? Она ваша родственница?
– Ну, это немного трудно объяснить. Она замужем за моим братом. Не родным. Он был усыновлен моими родителями и воспитывался у моих дедушки и бабушки.
– Это не те, которые во время прошлой войны тоже переоборудовали свой дом в госпиталь?
– Да. Так вот, в 1914 году моя мама училась в Бельгии и как-то нашла маленького ребенка, которого потеряли или бросили родители. Она привезла его в Англию, а затем он взял нашу фамилию – Денвер. Миссис Денвер его жена.
– Это правда, что она немка?
– Да. Она еврейка. Возможно, что ее родители и братья уже мертвы. Мы не знаем, что с ними. Нацисты преследовали их…
– Печальная история… И она помогает вам?
– Да, и очень, – сказала миссис Джермин. – Скажите Морвенне, чтобы она нашла их. Пусть познакомятся с капитаном Брентом.
Дорабелла появилась первой.
– Дорабелла, – обратилась я к ней. – Это мистер Брент. Он приехал, чтобы осмотреть некоторых раненых. Капитан Брент, это моя сестра Дорабелла.
Они пожали друг другу руки, и я увидела, как засияли глаза Дорабеллы. Капитан Брент был привлекательным мужчиной – из тех, кто мог произвести впечатление. Он рассказал ей о том, как довольны были те, кто попадал к нам, и как много мы делаем доброго.
– Значит, наши усилия не напрасны, – обрадовалась Дорабелла.
– Очень даже не напрасны.
В гостиную вошла Гретхен. Она слегка волновалась и выглядела немного испуганной. Бедняжка, ей было нелегко, когда она узнала, что ее в чем-то подозревают, а когда она нервничала, ее акцент слышался более отчетливо.
– Капитан Брент одарил нас милыми комплиментами, – сказала миссис Джермин. – Он хочет поблагодарить всех, кто участвует в нашем деле.
– Это карашо, – произнесла с акцентом Гретхен.
– Должно быть, тяжело ухаживать за всеми вашими подопечными?
– Нам это доставляет радость, – сказала я.
– Вы будете находиться где-нибудь рядом, капитан Брент? – спросила Дорабелла.
– Пока рядом. Но мне нужно будет много ездить.
– Как я поняла, вы будете навещать нас, чтобы удостовериться, что все идет нормально.
– Это доставит мне большое удовольствие.
– И нам, – улыбнулась Дорабелла.
Быстро мелькали дни. Прошло лето и начало осени, наступил ноябрь. Несколько раз к нам заезжал капитан Брент, и его визиты радовали Дорабеллу.
Однажды утром Гордон спустился к завтраку, когда я еще не ушла. Виделись мы редко, так как все свое время он отдавал работе в Местной гвардии. Премьер-министр решил, что так звучит лучше, чем Местная оборонительная добровольческая организация.
Гордон сказал мне, что у него будет несколько часов свободного времени и он хочет съездить в Бодмин. Он пригласил меня поехать вместе с ним. Заодно надо было купить велосипеды для Чарли и Берта. – Они очень помогли мне. И потом, им ведь нужно как-то передвигаться. Думаю, что велосипеды очень подходят для этого.
– Прекрасная мысль! – воскликнула я. – Они обрадуются.
Гордон ласково посмотрел на меня:
– Я так редко вижу вас…
– Мы все очень заняты. Когда вы собираетесь в Бодмин?
– Завтра… или послезавтра.
– Я скажу миссис Джермин и подумаю, кто бы мог заменить меня.
Мы выехали в Бодмин на следующий день.
Гордон часто бывал у матери. Мне захотелось узнать, думает ли он сейчас о ней.
И тут я почувствовала, что в общем-то ничего не знаю о Гордоне. Когда я впервые приехала в Трегарленд, он вызывал во мне определенное недоверие, но поведение его было безупречным. Своим процветанием Трегарленд полностью обязан ему, и его мать не могла бы иметь более любящего сына.
Прибыв в город, мы прежде всего купили велосипеды. Мне было приятно, что он подумал о мальчиках, поскольку я понимала, какую радость доставят им подарки. Это был добрый поступок. Мы решили затолкнуть велосипеды в машину и перекусить, Гордон знал здесь одну старую гостиницу поблизости.
Однажды мы с Джоуэном побывали в такой гостинице, и мне было интересно, была ли это та самая гостиница или нет. Воспоминания причиняли мне боль, но я все время вспоминала о прошлом.
Это оказалась «Гостиница на вересковой пустоши». Здесь я никогда не бывала. В обеденном зале было мало народу, и мы быстро нашли свободный столик.
С продуктами в то время было сложно, и потому вместо ростбифов предлагали мясной рулет. В нем было не много мяса, но с фасолью и овощами он пошел неплохо. И еще была жареная картошка. Запивали мы все это сидром.
Гордон рассказывал о Местной гвардии и трудностях ведения хозяйства во время войны, но я догадывалась, что думал он о другом.
– Я рад, что вы здесь, Виолетта. У меня было такое чувство, что вы уедете домой.
– Я должна быть здесь. Ведь известия от Джоуэна придут в первую очередь сюда, к его бабушке. Так что я все узнаю сразу же. К тому же здесь Дорабелла… и Тристан, конечно. И есть работа, которую я должна выполнять.
– В тяжелое время мы живем, Виолетта.
– Да, действительно, Гордон. Как ваша мать? Есть перемены?
– Нет… в сущности, нет. Иногда лучше, иногда хуже. Наверное, все останется так же. Если она поймет, что больна, она вспомнит, что совершила… и что пыталась сделать с ребенком. А это невыносимо.
Я притронулась к его руке. Он крепко сжал мою кисть:
– Ах, Виолетта, вы понимаете это больше, чем кто-либо. – Я не говорила ничего подобного…
– А какая разница, говорили или нет. Он сменил предмет разговора.
– Что вы думаете о капитане Бренте?
– Он… обаятельный мужчина.
– Я говорю о цели его посещения поместья Джерминов.
– Ну, я думаю, это необходимо раненым. Они прошли сквозь ужасные испытания, и врачи полагают, что они могут нуждаться в психиатрическом лечении.
– Мне кажется, тут что-то другое.
– И что же?
– Думаю, нас в чем-то подозревают.
– Подозревают?
– Как говорят, из Трегарленда подавали сигналы в сторону моря. Возможно, конечно, что это были всего лишь молнии, но все надо проверить, как бы невероятно это ни было. Мы в трудном положении. Гитлеру показали, что не стоит сбрасывать со счетов нашу авиацию. Вторжение не так уж неминуемо, как это казалось совсем недавно. Германии потребуется не менее года, чтобы пойти на это. Но мы должны быть бдительными.
– Так вы говорите, что подозревается некто, живущий по соседству с нами? Тот, кто посылал сигналы?
– Возможно, и так.
– И что это могли быть за сигналы?
– Разного рода информация, полезная для врага. Донесения о расположении фабрик, о верфях…
– Как можно узнать об этом, живя здесь?
– Возможно, этот человек, который связан с другими. Наверняка шпионы есть везде… некоторые из них были внедрены еще до войны.
– Звучит фантастично.
– Мы живем в фантастическое время. Мне кажется, капитан Брент прислан, чтобы выяснить все. Как-то я видел его на складах, он рассматривал в бинокль нашу округу. Не могу избавиться от мысли, что он не столько контролирует, как лечатся раненые, сколько ведет другую работу.
– Но почему его так волнует поместье Джерминов?
– Я думал об этом. Может быть, из-за Гретхен…
– Это просто глупо. Подумать только, Гретхен помогает тем, кто, возможно, уничтожил ее семью!
– Дело в том, что она немка, а это само по себе вызывает подозрения у некоторых.
– Вы слышали, как подрался Чарли и почему?
Гордон ничего не знал, и я рассказала ему эту историю.
– Вот-вот. Понимаете, что я имею в виду.
– Бедная Гретхен. Она так тяжело это переносит. Надеюсь, она не до конца понимает, что творится вокруг нее.
– Думаю, нам с вами стоит поговорить об этом, чтобы вы знали, что именно «творится вокруг». – Гордон, предположим, что кто-то посылает сигналы… кто-то, живущий с нами. Уверена, что не Гретхен. Но тогда кто?