Страница:
Вытаращил демон глаза. Постоял так с минуту, а потом как в воду бросится — и исчез…
— Подожди, Онироку, не уходи! — закричал плотник. — Я хочу, чтобы все знали, что это ты мост через реку построил!
Звал плотник демона, звал, да все без толку. Не появился больше Онироку. Никто его с той поры так и не видел. А мост, демоном построенный, много-много лет людей радовал, и никакие бури и дожди ему не страшны были…
Бабушка Ванесса замолчала и посмотрела на кровать. Внучка, сложив руки лодочкой под голову, спала. Ее глаза с ресницами, похожими на большие крылья печального махаона, были закрыты, словно лепестки чайной розы, почувствовавшей всем своим естеством наступление ночи…
Бабушка улыбнулась, поправила одеяло и встала. Осторожно, не оборачиваясь, она подошла к окну и посмотрела через затуманенное стекло на улицу. Моросил слабый дождь, где-то за углом неуютно хлюпали капли воды, падающие с ржавого водостока в прохудившийся медный таз. Сверкнула молния, осветив на мгновение двор маяка, его покосившиеся от времени постройки: сарай, возведенный еще ее мужем, когда тот был жив и здоров, баню, в которой последние несколько лет нельзя было париться — того и гляди угоришь; конуру хворой состарившейся собаки…
Старушка покачала головой и, вытащив из кармана халата небольшую безделушку, вырезанную из куска яблоневой древесины, внимательно посмотрела на нее. Голова странного существа походила больше на маленький бильярдный шар, нежели на старинный оберег. Два раскосых глаза под широкими дугами бровей, щеки, выпирающие, словно бока беременных кошек, и ехидный оскал рта… Казалось, оберег излучал неведомую человеческому сознанию силу. Бабушка Ванесса поцеловала безделицу и убрала ее обратно в карман, прикрыв его слегка рукой.
— Да-а-а… — еле слышно протянула она и отправилась спать.
Алиса проснулась от петушиного крика. Уже светило солнце, а настенные часы показывали без четверти двенадцать. Девочка спустила ноги с кровати и посмотрела на стол. Под белым вафельным полотенцем в паровой бане стоял завтрак. Алиса опустила ноги на холодный пол и тут же втянула их обратно на кровать.
— У-ф-ф… — фыркнула она, морщась, — ну и холодина же…
Она обвела взглядом комнату. Ничего необычного, все как всегда — обшарпанные стены, пыль, солнечный свет и утреннее марево… И человек, лежащий в неудобной позе прямо под дверью. Кто это? Ах, да, это же ее отец Майкл, смотритель -маяка. Мужчина был до пояса обнажен, он спал на голом полу, заложив обе руки за спину и задрав вверх голову. Он громко храпел и изредка посапывал.
— Папочка… — прошептала девочка, вставая с кровати.
Она прошмыгнула к отцу и потрогала его за голову.
— Папочка… — повторила она.
Отец тут же заворочался, приоткрыл один глаз, но тут же захрапел снова.
— Папа…
— А-а-а, — мужчина приподнялся, поднял тяжелую руку. — Это ты, собачье отродье?.. А ну… пшла вон, в конуру к собаке!
Отец шлепнул девочку по щеке и, перевернувшись на другой бок, снова захрапел. Отлетев к стене, Алиса ударилась об угол и закрыла лицо обеими руками. Было обидно и больно… Больно… Больно… Только эта боль сейчас исходила откуда-то изнутри.
Девочка прошла к столу, приподняла полотенце. Свежее молоко и кривой ломоть хлеба. Больше ничего… Она взяла хлеб и, прижав его к груди, отошла к противоположному краю стола, на котором лежал сложенный вчетверо тетрадный листок. Алиса откусила хлеб, положила его обратно на стол и, взяв бумагу, развернула ее. На клетчатом листке с ровно отчерченными полями было написано аккуратным бабушкиным почерком:
«Я не в силах больше терпеть, Алиса! Еду к шерифу… подавать заявление о лишении родительских прав… Будь хорошей девочкой, никуда от маяка далеко не уходи! Возьми в моей шкатулке волосатика — духа-хранителя. Помнишь, я тебе говорила? Он поможет тебе в самую трудную минуту… Меня не будет два дня: сегодня и завтра… Потом я тебя заберу и отвезу к себе домой. Дождись меня, моя милая девочка! Твоя любящая бабушка…»
Алиса сложила бумагу и спрятала ее в карман спортивной курточки, в которой она спала практически всегда. Подойдя к шкафу, девчушка открыла дверцу и достала маленькую резную шкатулку. А вот и бабушкин фамильный оберег, такой теплый и веселый, навевающий странное чувство…
Она вышла из домика и направилась к берегу, где теснились и визгливо кричали чайки, не поделившие добычу…
«Не может быть, чтобы мама и папа… Они ведь не могут меня не любить, — думала она, вышагивая по шатающемуся на ветру подвесному мостику, перекинутому через глубокий овраг. — Разве ты, Господи, можешь позволять им поступать со мной так? Разве я этого заслужила?!.»
Доски при каждом шаге предательски поскрипывали. Внизу, в нескольких метрах от настила притаились камни, уродливо обтесанные постоянными приливами и отливами, — большие, средние и маленькие камни. Девочка держалась рукой за почерневший от времени разлохмаченный канат, выполнявший роль перил… Внезапно послышался скрежет. Что-то затрещало, и вместе с настилом Алису сначала потянуло в сторону, потом вниз… Мостик странно прогнулся, часть досок вздыбилась, а затем с грохотом обрушилась вниз. Ноги подогнулись, пальцы девочки вцепились в канат. Глаза закрылись в тот момент, когда Алиса разжала пальцы и полетела вниз…
Над головой закричала чайка, будто пытаясь таким образом разбудить потерявшую сознание девочку. Алиса осторожно открыла глаза. Первое, что она увидела, — голубое безмятежное небо. Правое колено ныло от боли, но сердце ласково шептало: «Не бойся, просто ничего не бойся… И все! Боль сейчас пройдет! Ты жива!»
Алиса приподнялась.
«Почему я жива? — девочка коснулась рукой острого камня. — Я должна была погибнуть. Я жива?!.»
Она подняла голову. Прямо над ней тяжелыми плетьми болтались остатки подвесного моста. Девочка посмотрела направо, потом налево… Повсюду валялись куски досок.
«Но как? — Алиса едва дышала. — Почему? Почему я не погибла?»
Вставая, девочка почувствовала, что с ее груди скатилось что-то маленькое и теплое. Она посмотрела на землю.
— Что-о-о?!.
Под ногами лежал старинный бабушкин оберег. Алиса присела.
— Неужели это ты? — прошептала она. — Неужели ты спас меня?
Алиса прижала оберег к груди. От него пахло парным молоком и луговыми травами.
— Неужели ты спас меня?
Она раскрыла ладонь… Нет, не может быть! Оберег странным образом изменился. Одна из сторон была испачкана кровью. Девочка вспомнила, что падая, она ушиблась и поранила колено. Теперь же старинный талисман потемнел и стал горячим.
Алиса убрала оберег в карман и, прихрамывая, направилась к скалам. Над водой все так же шныряли безалаберные чайки. Они взмывали высоко в воздух, замирали, словно завороженные, в нескольких десятках метров от воды, а потом камнем падали вниз. Девочка прошла несколько метров, пока не увидела на камнях одну из птиц. Окровавленная чайка лежала на боку, ее крыло было сломано.
— Милая моя, — прошептала Алиса, — как же это с тобой произошло? Бедная, несчастная… Давай я отнесу тебя в дом… Нет, ни в коем случае не в дом! В небольшую пристройку за маяком…
Тем временем день неторопливо подползал к вечеру… На кухне сидели мать с отцом и еще пара незнакомых бородачей, которые курили трубки и изредка выкрикивали какие-то кошмарные ругательства.
— А-а-а, — прохрипел отец, увидев появившуюся дочь. — А это, ребята, наша Алиса! Лис, Алис, иди-ка сюда!
Отец поманил дочь пальцем. Девочка посмотрела на него исподлобья, не в силах что-либо сказать.
— А ну, иди сюда! — повторил отец. — Живо! Алиса отошла к стене, пряча за спиной в руках бабушкин оберег. Отец встал со стула и медленно пошел в сторону дочери, протягивая к ней кривые пальцы, но тут же был остановлен одним из бородачей:
— Да зачем она тебе? Оставь ты ее сейчас в покое. Давай-ка лучше еще по стопочке пропустим.
Девочка бочком прошмыгнула в спальню. Здесь было по-обычному тихо. Безмятежно тикали старинные часы.
— Бабуля, милая, — плача, прошептала Алиса. — Скорее приезжай! Забери меня отсюда. Милая, поскорее…
Девочка не могла знать, что сегодня тело ее бабушки — лучшей в мире рассказчицы японских мифов, легенд и сказок — отвезли в морг. Врачи констатировали острую сердечную недостаточность.
Немного успокоившись, Алиса легла на кровать. Повернулась на правый бок и прижала к щеке бабушкин подарок. Завывающий за окном ветер навевал воспоминания. А лучшее воспоминание о бабушке — это ее сказки…
В давние-давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то, вроде, и смеется кто-то.
Жуть да и только…
Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет?
А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся.
— Да неужели никто с оборотнем справиться не может? — пожал плечами Тасукэ. — Ладно, помогу вам — сам в храм пойду.
Дождался он ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может.
Наконец, стихло все. Видит Тасукэ — стоит перед ним оборотень, улыбается.
— Ты кто такой? — спрашивает. — Смельчак, что ли? Один ко мне пришел?
— Конечно, один. А то с кем же? — не понял Тасукэ и снова зевнул.
Оторопел оборотень:
— Так ты что же, меня не боишься?
— Что значит — бояться? — не понял Тасукэ.
— Чудак ты, да и только! — захихикал оборотень. — Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот -ты чего боишься?
— Отстань от меня, — рассердился Тасукэ. — Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь.
Примостился оборотень рядом с Тасукэ и объяснять принялся:
— Понимаешь, — говорит, — ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят.
— Кто ты? Оборотень? — переспросил Тасукэ. — Никогда бы не поверил!
— Да, я — оборотень, — гордо ответил тот. — Ты тоже меня должен бояться!
— Ну, вот еще! — ответил Тасукэ. — Дурак я, что ли, тебя бояться? Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу — мурашки по коже.
— Ну я же говорил, говорил! — обрадовался оборотень, — Все на свете чего-нибудь боятся.
— Все? — не поверил Тасукэ. — И ты тоже?
— Я? — задумался оборотень. — По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит.
Посмотрел оборотень в окошко, заторопился.
— Светает уже, пора мне уходить, — говорит. — Приходи завтра — я тебя пугать буду!
На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует.
В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, видит — несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит:
— Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду! Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул.
— Ну что, страшно тебе? — спрашивает. — Сейчас еще страшнее будет!
Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит:
— Ой, боюсь! Аи, боюсь! Обрадовался оборотень.
— Все чего-нибудь боятся! — кричит.
Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не усыпал. А потом подбежал к чану да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар и наполнился храм запахом вареных баклажанов. Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью из храма бросился. Выбежал в сад да за дерево схватился, глядь — и в гриб превратился, большой-пребольшой.
Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят — а это и не монеты вовсе, а грибочки. Так ни с чем они и ушли. А Тасукэ дальше отправился, и везде об оборотне из старого храма рассказывал.
А что же стало с большим грибом? Он, говорят, до сих пор у храма стоит. Сначала его съесть хотели, да раздумали: может, он ядовитый, раз оборотнем раньше был?!.
Алиса неожиданно всхлипнула и посмотрела на свет, пробивающийся через щель в двери с кухни. Она тяжело вздохнула и прошептала, держа перед собой на ладошке оберег:
— Ты волшебный, я знаю. Бабушка… Она вытерла рукой слезу.
— …бабушка говорила, что ты можешь помочь мне. Помоги, молю тебя об одном — помоги, избавь меня от этих ужасных мук. Останови моих родителей! Я больше так не могу…
Внезапно девочка почувствовала легкое покалывание на ладони. Странный звук, изданный оберегом, заставил ее бросить фигурку на пол. Алиса вжалась в стену и, прикрывшись одеялом, стала наблюдать за тем, что произойдет дальше.
Но ничего страшного не происходило. Алиса откинула одеяло в сторону и протянула руку к оберегу… Вспыхнул яркий огонь, затем он сразу же погас, но еще несколько мгновений воздух в спальне продолжал мерцать странным призрачным светом. Свет исходил откуда-то снизу.
Через секунду взгляд девочки упал на оберег. Из его центра шло странное свечение. Алиса опустила ноги с кровати. И вдруг… Еще одна вспышка света отбросила ее обратно на постель. В комнате что-то зажужжало и заискрилось. Казалось, мебель ожила, начала перемещаться с места на место, окна исчезли в синеватой дымке, а пол стал медленно подниматься и опускаться. В следующий момент понизу пополз туман, появившийся неизвестно откуда.
Девочка нащупала лежащий на стуле молоток, крепко сжала его в руке и решительно поднялась на ноги. Она подошла к светящемуся оберегу и внезапно почувствовала легкое прикосновение к плечу. Кто-то еле слышно прокашлялся над самым ее ухом. Испуганная Алиса прошептала, как ее учила бабушка:
— К худу или к добру?
Внезапно она услышала, как бьется ее сердце.
— К худу или к добру?! — повторила она дрожащим от страха голосом.
За спиной снова послышался кашель, а потом приглушенный голос произнес:
— Ты звала меня, мое милое создание?
— А-а-а… — заикаясь, пробормотала Алиса. — А кто вы?
— Я-то? — послышалось хихиканье, похожее на писк. — Я хранитель твоего талисмана. И хранитель старого маяка. Так ты звала меня или нет?
Девочка опустила дрожащие руки и обернулась. Перед ней на полусогнутых кривых ножках стояло существо, обросшее с ног до головы густой колючей шерстью. Голова существа чем-то напоминала птичью, глаза излучали холодный блеск. Дух-хранитель ласково улыбнулся, растянув тонкие, как веревочки, губы, и сказал:
— Так тебе нужна моя помощь или нет? «Бабушка была права, — подумала Алиса. — Это существо, стоящее сейчас передо мной, не сделает мне ничего плохого…»
Сердце продолжало учащенно стучать, и девочка, превозмогая страх, прошептала:
— Да, я звала тебя, чтобы ты… Чтобы ты помог мне!
Отец протянул одному из своих гостей стакан виски.
— Ну, пей же! — кинул он, глядя на бородача. Гость вынул трубку изо рта, наклонился вперед — и не заметил, как перевернул трубку. На пол тут же упало несколько угольков.
Дух-хранитель посмотрел в окно.
— Алиса — так тебя зовут?
.. — Да-а… — удивленно ответила девчушка.
— Я помогу тебе, а пока…
Существо повернуло голову в сторону кровати, на которой сидела девочка. Она вздрогнула, увидев, что зрачки незнакомца горят красным огнем.
— А пока… — продолжило существо, — ложись спать. Ты запомнишь этот день на всю свою жизнь!
Девочка почувствовала, как по ее телу волной пробежала усталость. Через несколько секунд Алиса, сложив руки лодочкой под голову, заснула… И только пламя, разгорающееся на кухне под ногами спящих людей, становилось все больше и больше. Больше и больше… Птицеголовое существо подошло к кровати, склонило шею и посмотрело на потолок. Его рот невероятным образом превратился в клюв. Послышалось приглушенное шипение:
— У-а-ша-а, у-а-ша-а, у-а-ша-а…
Дух-хранитель взмахнул руками-крыльями и исчез в дымке. Послышался свист. От дымки отделилась яркая искра. Она немного покружила по комнате и влетела в рот девочке. Примерно через тридцать минут маяк охватило пламя…
Вскоре все было кончено. И только багровый прилив, которого никто и никогда в этих краях не видел, продолжал смиренно лизать пустынный берег, по которому тихими вечерами любила прогуливаться девочка Алиса…
На заре прокукарекал петух… Скалли проснулась и наскоро привела себя в должный вид. От ночного сна, кроме грустных воспоминаний, почти ничего не осталось. Хозяева ранчо дрыхли прямо на полу. Вероятно, после того, как она вчера их покинула, бравые ребята перешли с варева на виски.
А чем еще заняться здоровому человеку в такой глухомани?
Скалли осторожно, чтобы та громко не скрипела, открыла дверь. Оказавшись на дороге, она проверила свой «Харлей».
«Черт, — Скалли шумно вздохнула, вытирая сиденье от утренней росы. — Хорошо бы, байкеры успели отремонтировать машину. В городе меня могут неправильно понять. Этого мне еще не хватало. Но, с другой стороны, не окажись байкеров, как бы я вообще сюда добралась?»
Затем она направилась к густым зарослям кустарника за домом. Сквозь путаницу ветвей виднелся странный плоский камень синеватого цвета. На камне было что-то написано. Но что — Скалли разобрать не могла. Она присела на корточки, аккуратно раздвинула ветви и смахнула с камня песок.
— Ого, это становится интересным!
На камне, кроме надписей, был выбит и рисунок — странное существо с птичьей головой. Интересно, каким образом индейцы могли знать про египетских богов?
Скалли осторожно пошевелила неровную каменную плиту. Камень поддался неожиданно легко. Под ним блеснул свет.
— Мда-а, легенды легендами, а тайник вполне настоящий. Ну, посмотрим, что там хранится…
На дно каменного колодца вела железная лестница. Скалли решительно начала спускаться вниз, не забыв на всякий случай зажечь карманный фонарик. Каменная скважина оказалась неглубокой, метра три-четыре, а на дне ее она сразу увидела большую золотую статую. Причем изваяние действительно сильно напоминало египетского бога Ра. Впрочем, кто сказал, что индейцы не могли быть знакомы с древнеегипетским пантеоном. Может быть, они тоже верили в это божество?
Естественно, статуя не светилась — от нее всего лишь отражался проникавший сверху солнечный свет. Его отблески неплохо освещали дно колодца, поэтому Скалли выключила фонарик и убрала его в карман. Осмотревшись, она осторожно коснулась статуи рукой,., И внезапно тишину нарушил резкий окрик:
— Смотри, эта девочка все-таки нашла захоронение! Что мы теперь будем делать?
Скалли узнала этот голос — он принадлежал хозяину ранчо. Но его интонации, как и слова, совершенно не соответствовали образу старого алкоголика. Тут же ей вспомнился сон: маленькая девочка Алиса, которая сказала, что является программой, созданной Рафо. Неужели эти пьяницы тоже представляют собой компьютерные программы?
— Ты захватил «Винчестер»?
— А как же?
Скалли огляделась, пытаясь найти укрытие. За золотой статуей Ра она увидела небольшую нишу.
— Детка, выходи! Папочки тебя уже заждались!
— Выходи-выходи! Рафо приказал нам убить тебя!
Грохнуло несколько выстрелов. Со стен посыпался песок. Скалли, сгруппировавшись, упала на пол и перекатилась к статуе. Через секунду она оказалась в укрытии. Протискиваясь в расщелину, женщина ударилась лбом о стену.
«Да, кажется, я влипла,..»
— Не бойся!
Скалли чуть было не потеряла сознания от голоса, звучащего у нее в голове.
— Ты пришла, чтобы о чем-то спросить меня?
— Э-э-э…
Грохнуло еще несколько выстрелов.
— У тебя есть только два вопроса. Помни об этом. Скалли закрыла глаза и прошептала:
— Я знаю. Первый — тебе что-то известно об операции в Эль-Пасо? Второй — как я выберусь отсюда?
После минутной паузы послышались слова:
— Для начала, отвечу на твой второй вопрос. Хорошо?
— Да.
— Закрой глаза и представь, что ты сейчас прогнулась в своей нью-йоркской квартире. Закрыла?
— Да-а…
Скалли открыла глаза от яркого света, пробивающегося через открытое окно. Радио, стоящее на столе у двери, разбрасывало по комнате слова знакомой песенки:
Прошлепав босиком к зеркалу, Скалли охнула от ужаса. На лбу у нее красовался большой синяк…
Пустыня Мохаве.
Немногим позже…
Мощный мотор «Эксплорера» басовито гудел. Дорога сверкающей лентой неслась навстречу. Впереди сиял восход. Молдер поправил темные очки на переносице и посмотрел направо. Пустынный пейзаж, проносящийся мимо, вызвал у него непонятное, тоскливое предчувствие. Молдер вновь сконцентрировался на дороге…
Около двух часов назад на его сотовый телефон поступило сообщение: «Купите в автозакусочной „Пряные холмы“ пиццу с анчоусами. Сегодня в 14 часов. X.» Прочитав сообщение, Молдер рассмеялся. «Детективный бред», — подумал он сначала, но чем больше возвращался мыслью к этой теме, тем больше у него возникало вопросов. Подпись «X» могла означать все что угодно — в частности, это мог оказаться преемник того самого Икса, который уже не раз вмешивался в дела Молдера. Если это действительно обстояло так, то не обращать внимания на пришедшее сообщение было бы непростительной глупостью. К тому же реакция неведомого «Икса» последовала слишком быстро после провала операции в «Эль-Пасо Дженерал». Возможно, это имело какую-то связь с неуловимыми грабителями.
Спецагент ФБР Фокс Молдер вспомнил, как из пульсирующих кругов в воздухе вдруг возникла фигура с автоматом, и передернул плечами. Только благодаря случайности он остался тогда в живых…
Довольно быстро отыскав на карте место, где находилась закусочная «Пряные холмы», Молдер выехал туда. Ничего особенного закусочная из себя не представляла. Небольшое приземистое здание, отделанное снаружи рифлеными металлическими панелями. Вдоль одной из стен — дорожка, по которой автомобили подъезжали прямо к раздаточным окнам. Большая черная доска, на которой мелом написано сегодняшнее меню. Стоянка для тех, кто все же решил перекусить внутри ресторанчика… Когда Молдер подъехал к закусочной, на стоянке торчало всего два автомобиля. Людей нигде поблизости видно не было, зато три пропыленных собаки, лежавшие в тени навеса, заинтересованно разглядывали джип Молдера. Один из псов лениво поднялся, сел и почесался. «Оживленное местечко!» — саркастически подумал Молдер и подрулил прямо к раздаточному окну, в котором тут лее показалось несколько неуместное в этой атмосфере улыбающееся лицо молодой и довольно симпатичной рыжеволос; сой девушки. с,
— Что желаете, мистер?
— Пиццу, пожалуйста, — ответил Молдер, почему-то сухим и официальным тоном.
— Какую именно?
— С анчоусами, пожалуйста.
Девушка на минуту исчезла где-то в недрах кухни, а когда появилась, в ее руках была коробка с пиццей. Молдер протянул деньги и увидел удивленные глаза девушки.
— А пить вы что-нибудь будете заказывать?
— Ах, да! Кока-колу, пожалуйста, — спохватился Молдер, добавляя несколько «никелей».
Девушка удовлетворенно кивнула и, передавая Молдеру пиццу с большим бумажным стаканом напитка, язвительно сказала:
— Ваш заказ, пожалуйста.
Молдер никак на это не отреагировал, и девушка разочарованно отошла от окна. Молдер вырулил на стоянку и откинулся на сиденье, приготовившись к ожиданию. Он потягивал терпкий и холодный напиток из трубочки и размышлял о том, зачем Иксу потребовалось назначать встречу в таком нелепом месте.
За два часа бесполезного времяпрепровождения безрадостный окружающий пейзаж надоел ему до такой степени, что Молдер уже начал задремывать. Пришлось встряхнуться, протереть глаза и сильно помассировать виски. Оглядевшись, спецагент ФБР не обнаружил вокруг ничего нового и взял с сиденья коробку с давно остывшей пиццей. Уже давал о себе знать голод. Увы, в коробке вместо пиццы лежала папка с документами…
Молдер запоздало оглянулся вокруг. Бросив коробку обратно на сиденье, он вышел из машины и решительно направился к ресторанчику. За стойкой сидел потный толстяк в грязном переднике — некогда белом, а теперь больше напоминавшем скатерть после рождества. Молдер показал толстяку свое удостоверение и спросил, оглядываясь по сторонам:
— Могу я увидеть девушку, которая выдавала заказы часа два назад? Она, по-моему, шатенка.
Толстяк усмехнулся и вытер шею грязным платком.
— Ни два часа, ни два дня назад никаких девушек, особенно рыжих, здесь не было. Два часа назад мы были закрыты. А вообще — здесь работаю я, моя жена и Полли, сын нашего соседа.
Молдер растерянно посмотрел на толстяка.
— Как закрыты? Но кто же тогда дал мне пиццу? Хозяин закусочной внимательно посмотрел на агента.
— Приятель, да ты не в себе! Мы отродясь пиццу не делали. Перегрелся ты, по-моему, на солнышке…
— Подожди, Онироку, не уходи! — закричал плотник. — Я хочу, чтобы все знали, что это ты мост через реку построил!
Звал плотник демона, звал, да все без толку. Не появился больше Онироку. Никто его с той поры так и не видел. А мост, демоном построенный, много-много лет людей радовал, и никакие бури и дожди ему не страшны были…
Бабушка Ванесса замолчала и посмотрела на кровать. Внучка, сложив руки лодочкой под голову, спала. Ее глаза с ресницами, похожими на большие крылья печального махаона, были закрыты, словно лепестки чайной розы, почувствовавшей всем своим естеством наступление ночи…
Бабушка улыбнулась, поправила одеяло и встала. Осторожно, не оборачиваясь, она подошла к окну и посмотрела через затуманенное стекло на улицу. Моросил слабый дождь, где-то за углом неуютно хлюпали капли воды, падающие с ржавого водостока в прохудившийся медный таз. Сверкнула молния, осветив на мгновение двор маяка, его покосившиеся от времени постройки: сарай, возведенный еще ее мужем, когда тот был жив и здоров, баню, в которой последние несколько лет нельзя было париться — того и гляди угоришь; конуру хворой состарившейся собаки…
Старушка покачала головой и, вытащив из кармана халата небольшую безделушку, вырезанную из куска яблоневой древесины, внимательно посмотрела на нее. Голова странного существа походила больше на маленький бильярдный шар, нежели на старинный оберег. Два раскосых глаза под широкими дугами бровей, щеки, выпирающие, словно бока беременных кошек, и ехидный оскал рта… Казалось, оберег излучал неведомую человеческому сознанию силу. Бабушка Ванесса поцеловала безделицу и убрала ее обратно в карман, прикрыв его слегка рукой.
— Да-а-а… — еле слышно протянула она и отправилась спать.
Алиса проснулась от петушиного крика. Уже светило солнце, а настенные часы показывали без четверти двенадцать. Девочка спустила ноги с кровати и посмотрела на стол. Под белым вафельным полотенцем в паровой бане стоял завтрак. Алиса опустила ноги на холодный пол и тут же втянула их обратно на кровать.
— У-ф-ф… — фыркнула она, морщась, — ну и холодина же…
Она обвела взглядом комнату. Ничего необычного, все как всегда — обшарпанные стены, пыль, солнечный свет и утреннее марево… И человек, лежащий в неудобной позе прямо под дверью. Кто это? Ах, да, это же ее отец Майкл, смотритель -маяка. Мужчина был до пояса обнажен, он спал на голом полу, заложив обе руки за спину и задрав вверх голову. Он громко храпел и изредка посапывал.
— Папочка… — прошептала девочка, вставая с кровати.
Она прошмыгнула к отцу и потрогала его за голову.
— Папочка… — повторила она.
Отец тут же заворочался, приоткрыл один глаз, но тут же захрапел снова.
— Папа…
— А-а-а, — мужчина приподнялся, поднял тяжелую руку. — Это ты, собачье отродье?.. А ну… пшла вон, в конуру к собаке!
Отец шлепнул девочку по щеке и, перевернувшись на другой бок, снова захрапел. Отлетев к стене, Алиса ударилась об угол и закрыла лицо обеими руками. Было обидно и больно… Больно… Больно… Только эта боль сейчас исходила откуда-то изнутри.
Девочка прошла к столу, приподняла полотенце. Свежее молоко и кривой ломоть хлеба. Больше ничего… Она взяла хлеб и, прижав его к груди, отошла к противоположному краю стола, на котором лежал сложенный вчетверо тетрадный листок. Алиса откусила хлеб, положила его обратно на стол и, взяв бумагу, развернула ее. На клетчатом листке с ровно отчерченными полями было написано аккуратным бабушкиным почерком:
«Я не в силах больше терпеть, Алиса! Еду к шерифу… подавать заявление о лишении родительских прав… Будь хорошей девочкой, никуда от маяка далеко не уходи! Возьми в моей шкатулке волосатика — духа-хранителя. Помнишь, я тебе говорила? Он поможет тебе в самую трудную минуту… Меня не будет два дня: сегодня и завтра… Потом я тебя заберу и отвезу к себе домой. Дождись меня, моя милая девочка! Твоя любящая бабушка…»
Алиса сложила бумагу и спрятала ее в карман спортивной курточки, в которой она спала практически всегда. Подойдя к шкафу, девчушка открыла дверцу и достала маленькую резную шкатулку. А вот и бабушкин фамильный оберег, такой теплый и веселый, навевающий странное чувство…
Она вышла из домика и направилась к берегу, где теснились и визгливо кричали чайки, не поделившие добычу…
«Не может быть, чтобы мама и папа… Они ведь не могут меня не любить, — думала она, вышагивая по шатающемуся на ветру подвесному мостику, перекинутому через глубокий овраг. — Разве ты, Господи, можешь позволять им поступать со мной так? Разве я этого заслужила?!.»
Доски при каждом шаге предательски поскрипывали. Внизу, в нескольких метрах от настила притаились камни, уродливо обтесанные постоянными приливами и отливами, — большие, средние и маленькие камни. Девочка держалась рукой за почерневший от времени разлохмаченный канат, выполнявший роль перил… Внезапно послышался скрежет. Что-то затрещало, и вместе с настилом Алису сначала потянуло в сторону, потом вниз… Мостик странно прогнулся, часть досок вздыбилась, а затем с грохотом обрушилась вниз. Ноги подогнулись, пальцы девочки вцепились в канат. Глаза закрылись в тот момент, когда Алиса разжала пальцы и полетела вниз…
Над головой закричала чайка, будто пытаясь таким образом разбудить потерявшую сознание девочку. Алиса осторожно открыла глаза. Первое, что она увидела, — голубое безмятежное небо. Правое колено ныло от боли, но сердце ласково шептало: «Не бойся, просто ничего не бойся… И все! Боль сейчас пройдет! Ты жива!»
Алиса приподнялась.
«Почему я жива? — девочка коснулась рукой острого камня. — Я должна была погибнуть. Я жива?!.»
Она подняла голову. Прямо над ней тяжелыми плетьми болтались остатки подвесного моста. Девочка посмотрела направо, потом налево… Повсюду валялись куски досок.
«Но как? — Алиса едва дышала. — Почему? Почему я не погибла?»
Вставая, девочка почувствовала, что с ее груди скатилось что-то маленькое и теплое. Она посмотрела на землю.
— Что-о-о?!.
Под ногами лежал старинный бабушкин оберег. Алиса присела.
— Неужели это ты? — прошептала она. — Неужели ты спас меня?
Алиса прижала оберег к груди. От него пахло парным молоком и луговыми травами.
— Неужели ты спас меня?
Она раскрыла ладонь… Нет, не может быть! Оберег странным образом изменился. Одна из сторон была испачкана кровью. Девочка вспомнила, что падая, она ушиблась и поранила колено. Теперь же старинный талисман потемнел и стал горячим.
Алиса убрала оберег в карман и, прихрамывая, направилась к скалам. Над водой все так же шныряли безалаберные чайки. Они взмывали высоко в воздух, замирали, словно завороженные, в нескольких десятках метров от воды, а потом камнем падали вниз. Девочка прошла несколько метров, пока не увидела на камнях одну из птиц. Окровавленная чайка лежала на боку, ее крыло было сломано.
— Милая моя, — прошептала Алиса, — как же это с тобой произошло? Бедная, несчастная… Давай я отнесу тебя в дом… Нет, ни в коем случае не в дом! В небольшую пристройку за маяком…
Тем временем день неторопливо подползал к вечеру… На кухне сидели мать с отцом и еще пара незнакомых бородачей, которые курили трубки и изредка выкрикивали какие-то кошмарные ругательства.
— А-а-а, — прохрипел отец, увидев появившуюся дочь. — А это, ребята, наша Алиса! Лис, Алис, иди-ка сюда!
Отец поманил дочь пальцем. Девочка посмотрела на него исподлобья, не в силах что-либо сказать.
— А ну, иди сюда! — повторил отец. — Живо! Алиса отошла к стене, пряча за спиной в руках бабушкин оберег. Отец встал со стула и медленно пошел в сторону дочери, протягивая к ней кривые пальцы, но тут же был остановлен одним из бородачей:
— Да зачем она тебе? Оставь ты ее сейчас в покое. Давай-ка лучше еще по стопочке пропустим.
Девочка бочком прошмыгнула в спальню. Здесь было по-обычному тихо. Безмятежно тикали старинные часы.
— Бабуля, милая, — плача, прошептала Алиса. — Скорее приезжай! Забери меня отсюда. Милая, поскорее…
Девочка не могла знать, что сегодня тело ее бабушки — лучшей в мире рассказчицы японских мифов, легенд и сказок — отвезли в морг. Врачи констатировали острую сердечную недостаточность.
Немного успокоившись, Алиса легла на кровать. Повернулась на правый бок и прижала к щеке бабушкин подарок. Завывающий за окном ветер навевал воспоминания. А лучшее воспоминание о бабушке — это ее сказки…
В давние-давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то, вроде, и смеется кто-то.
Жуть да и только…
Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет?
А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся.
— Да неужели никто с оборотнем справиться не может? — пожал плечами Тасукэ. — Ладно, помогу вам — сам в храм пойду.
Дождался он ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может.
Наконец, стихло все. Видит Тасукэ — стоит перед ним оборотень, улыбается.
— Ты кто такой? — спрашивает. — Смельчак, что ли? Один ко мне пришел?
— Конечно, один. А то с кем же? — не понял Тасукэ и снова зевнул.
Оторопел оборотень:
— Так ты что же, меня не боишься?
— Что значит — бояться? — не понял Тасукэ.
— Чудак ты, да и только! — захихикал оборотень. — Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот -ты чего боишься?
— Отстань от меня, — рассердился Тасукэ. — Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь.
Примостился оборотень рядом с Тасукэ и объяснять принялся:
— Понимаешь, — говорит, — ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят.
— Кто ты? Оборотень? — переспросил Тасукэ. — Никогда бы не поверил!
— Да, я — оборотень, — гордо ответил тот. — Ты тоже меня должен бояться!
— Ну, вот еще! — ответил Тасукэ. — Дурак я, что ли, тебя бояться? Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу — мурашки по коже.
— Ну я же говорил, говорил! — обрадовался оборотень, — Все на свете чего-нибудь боятся.
— Все? — не поверил Тасукэ. — И ты тоже?
— Я? — задумался оборотень. — По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит.
Посмотрел оборотень в окошко, заторопился.
— Светает уже, пора мне уходить, — говорит. — Приходи завтра — я тебя пугать буду!
На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует.
В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, видит — несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит:
— Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду! Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул.
— Ну что, страшно тебе? — спрашивает. — Сейчас еще страшнее будет!
Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит:
— Ой, боюсь! Аи, боюсь! Обрадовался оборотень.
— Все чего-нибудь боятся! — кричит.
Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не усыпал. А потом подбежал к чану да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар и наполнился храм запахом вареных баклажанов. Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью из храма бросился. Выбежал в сад да за дерево схватился, глядь — и в гриб превратился, большой-пребольшой.
Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят — а это и не монеты вовсе, а грибочки. Так ни с чем они и ушли. А Тасукэ дальше отправился, и везде об оборотне из старого храма рассказывал.
А что же стало с большим грибом? Он, говорят, до сих пор у храма стоит. Сначала его съесть хотели, да раздумали: может, он ядовитый, раз оборотнем раньше был?!.
Алиса неожиданно всхлипнула и посмотрела на свет, пробивающийся через щель в двери с кухни. Она тяжело вздохнула и прошептала, держа перед собой на ладошке оберег:
— Ты волшебный, я знаю. Бабушка… Она вытерла рукой слезу.
— …бабушка говорила, что ты можешь помочь мне. Помоги, молю тебя об одном — помоги, избавь меня от этих ужасных мук. Останови моих родителей! Я больше так не могу…
Внезапно девочка почувствовала легкое покалывание на ладони. Странный звук, изданный оберегом, заставил ее бросить фигурку на пол. Алиса вжалась в стену и, прикрывшись одеялом, стала наблюдать за тем, что произойдет дальше.
Но ничего страшного не происходило. Алиса откинула одеяло в сторону и протянула руку к оберегу… Вспыхнул яркий огонь, затем он сразу же погас, но еще несколько мгновений воздух в спальне продолжал мерцать странным призрачным светом. Свет исходил откуда-то снизу.
Через секунду взгляд девочки упал на оберег. Из его центра шло странное свечение. Алиса опустила ноги с кровати. И вдруг… Еще одна вспышка света отбросила ее обратно на постель. В комнате что-то зажужжало и заискрилось. Казалось, мебель ожила, начала перемещаться с места на место, окна исчезли в синеватой дымке, а пол стал медленно подниматься и опускаться. В следующий момент понизу пополз туман, появившийся неизвестно откуда.
Девочка нащупала лежащий на стуле молоток, крепко сжала его в руке и решительно поднялась на ноги. Она подошла к светящемуся оберегу и внезапно почувствовала легкое прикосновение к плечу. Кто-то еле слышно прокашлялся над самым ее ухом. Испуганная Алиса прошептала, как ее учила бабушка:
— К худу или к добру?
Внезапно она услышала, как бьется ее сердце.
— К худу или к добру?! — повторила она дрожащим от страха голосом.
За спиной снова послышался кашель, а потом приглушенный голос произнес:
— Ты звала меня, мое милое создание?
— А-а-а… — заикаясь, пробормотала Алиса. — А кто вы?
— Я-то? — послышалось хихиканье, похожее на писк. — Я хранитель твоего талисмана. И хранитель старого маяка. Так ты звала меня или нет?
Девочка опустила дрожащие руки и обернулась. Перед ней на полусогнутых кривых ножках стояло существо, обросшее с ног до головы густой колючей шерстью. Голова существа чем-то напоминала птичью, глаза излучали холодный блеск. Дух-хранитель ласково улыбнулся, растянув тонкие, как веревочки, губы, и сказал:
— Так тебе нужна моя помощь или нет? «Бабушка была права, — подумала Алиса. — Это существо, стоящее сейчас передо мной, не сделает мне ничего плохого…»
Сердце продолжало учащенно стучать, и девочка, превозмогая страх, прошептала:
— Да, я звала тебя, чтобы ты… Чтобы ты помог мне!
Отец протянул одному из своих гостей стакан виски.
— Ну, пей же! — кинул он, глядя на бородача. Гость вынул трубку изо рта, наклонился вперед — и не заметил, как перевернул трубку. На пол тут же упало несколько угольков.
Дух-хранитель посмотрел в окно.
— Алиса — так тебя зовут?
.. — Да-а… — удивленно ответила девчушка.
— Я помогу тебе, а пока…
Существо повернуло голову в сторону кровати, на которой сидела девочка. Она вздрогнула, увидев, что зрачки незнакомца горят красным огнем.
— А пока… — продолжило существо, — ложись спать. Ты запомнишь этот день на всю свою жизнь!
Девочка почувствовала, как по ее телу волной пробежала усталость. Через несколько секунд Алиса, сложив руки лодочкой под голову, заснула… И только пламя, разгорающееся на кухне под ногами спящих людей, становилось все больше и больше. Больше и больше… Птицеголовое существо подошло к кровати, склонило шею и посмотрело на потолок. Его рот невероятным образом превратился в клюв. Послышалось приглушенное шипение:
— У-а-ша-а, у-а-ша-а, у-а-ша-а…
Дух-хранитель взмахнул руками-крыльями и исчез в дымке. Послышался свист. От дымки отделилась яркая искра. Она немного покружила по комнате и влетела в рот девочке. Примерно через тридцать минут маяк охватило пламя…
Вскоре все было кончено. И только багровый прилив, которого никто и никогда в этих краях не видел, продолжал смиренно лизать пустынный берег, по которому тихими вечерами любила прогуливаться девочка Алиса…
На заре прокукарекал петух… Скалли проснулась и наскоро привела себя в должный вид. От ночного сна, кроме грустных воспоминаний, почти ничего не осталось. Хозяева ранчо дрыхли прямо на полу. Вероятно, после того, как она вчера их покинула, бравые ребята перешли с варева на виски.
А чем еще заняться здоровому человеку в такой глухомани?
Скалли осторожно, чтобы та громко не скрипела, открыла дверь. Оказавшись на дороге, она проверила свой «Харлей».
«Черт, — Скалли шумно вздохнула, вытирая сиденье от утренней росы. — Хорошо бы, байкеры успели отремонтировать машину. В городе меня могут неправильно понять. Этого мне еще не хватало. Но, с другой стороны, не окажись байкеров, как бы я вообще сюда добралась?»
Затем она направилась к густым зарослям кустарника за домом. Сквозь путаницу ветвей виднелся странный плоский камень синеватого цвета. На камне было что-то написано. Но что — Скалли разобрать не могла. Она присела на корточки, аккуратно раздвинула ветви и смахнула с камня песок.
— Ого, это становится интересным!
На камне, кроме надписей, был выбит и рисунок — странное существо с птичьей головой. Интересно, каким образом индейцы могли знать про египетских богов?
Скалли осторожно пошевелила неровную каменную плиту. Камень поддался неожиданно легко. Под ним блеснул свет.
— Мда-а, легенды легендами, а тайник вполне настоящий. Ну, посмотрим, что там хранится…
На дно каменного колодца вела железная лестница. Скалли решительно начала спускаться вниз, не забыв на всякий случай зажечь карманный фонарик. Каменная скважина оказалась неглубокой, метра три-четыре, а на дне ее она сразу увидела большую золотую статую. Причем изваяние действительно сильно напоминало египетского бога Ра. Впрочем, кто сказал, что индейцы не могли быть знакомы с древнеегипетским пантеоном. Может быть, они тоже верили в это божество?
Естественно, статуя не светилась — от нее всего лишь отражался проникавший сверху солнечный свет. Его отблески неплохо освещали дно колодца, поэтому Скалли выключила фонарик и убрала его в карман. Осмотревшись, она осторожно коснулась статуи рукой,., И внезапно тишину нарушил резкий окрик:
— Смотри, эта девочка все-таки нашла захоронение! Что мы теперь будем делать?
Скалли узнала этот голос — он принадлежал хозяину ранчо. Но его интонации, как и слова, совершенно не соответствовали образу старого алкоголика. Тут же ей вспомнился сон: маленькая девочка Алиса, которая сказала, что является программой, созданной Рафо. Неужели эти пьяницы тоже представляют собой компьютерные программы?
— Ты захватил «Винчестер»?
— А как же?
Скалли огляделась, пытаясь найти укрытие. За золотой статуей Ра она увидела небольшую нишу.
— Детка, выходи! Папочки тебя уже заждались!
— Выходи-выходи! Рафо приказал нам убить тебя!
Грохнуло несколько выстрелов. Со стен посыпался песок. Скалли, сгруппировавшись, упала на пол и перекатилась к статуе. Через секунду она оказалась в укрытии. Протискиваясь в расщелину, женщина ударилась лбом о стену.
«Да, кажется, я влипла,..»
— Не бойся!
Скалли чуть было не потеряла сознания от голоса, звучащего у нее в голове.
— Ты пришла, чтобы о чем-то спросить меня?
— Э-э-э…
Грохнуло еще несколько выстрелов.
— У тебя есть только два вопроса. Помни об этом. Скалли закрыла глаза и прошептала:
— Я знаю. Первый — тебе что-то известно об операции в Эль-Пасо? Второй — как я выберусь отсюда?
После минутной паузы послышались слова:
— Для начала, отвечу на твой второй вопрос. Хорошо?
— Да.
— Закрой глаза и представь, что ты сейчас прогнулась в своей нью-йоркской квартире. Закрыла?
— Да-а…
Скалли открыла глаза от яркого света, пробивающегося через открытое окно. Радио, стоящее на столе у двери, разбрасывало по комнате слова знакомой песенки:
— Где я? — прошептала она, откидывая одеяло и выбираясь из кровати. — Неужели не было ранчо, девочки Алисы и всеведущей индейской статуи?
Love me tender, love me sweet, never let me go.
You have made my life complete, and I love you so.
Love me tender, love me true, all my dreams fulfilled.
For my darlin' I love you…
and I always will. note 3
Прошлепав босиком к зеркалу, Скалли охнула от ужаса. На лбу у нее красовался большой синяк…
Пустыня Мохаве.
Немногим позже…
Мощный мотор «Эксплорера» басовито гудел. Дорога сверкающей лентой неслась навстречу. Впереди сиял восход. Молдер поправил темные очки на переносице и посмотрел направо. Пустынный пейзаж, проносящийся мимо, вызвал у него непонятное, тоскливое предчувствие. Молдер вновь сконцентрировался на дороге…
Около двух часов назад на его сотовый телефон поступило сообщение: «Купите в автозакусочной „Пряные холмы“ пиццу с анчоусами. Сегодня в 14 часов. X.» Прочитав сообщение, Молдер рассмеялся. «Детективный бред», — подумал он сначала, но чем больше возвращался мыслью к этой теме, тем больше у него возникало вопросов. Подпись «X» могла означать все что угодно — в частности, это мог оказаться преемник того самого Икса, который уже не раз вмешивался в дела Молдера. Если это действительно обстояло так, то не обращать внимания на пришедшее сообщение было бы непростительной глупостью. К тому же реакция неведомого «Икса» последовала слишком быстро после провала операции в «Эль-Пасо Дженерал». Возможно, это имело какую-то связь с неуловимыми грабителями.
Спецагент ФБР Фокс Молдер вспомнил, как из пульсирующих кругов в воздухе вдруг возникла фигура с автоматом, и передернул плечами. Только благодаря случайности он остался тогда в живых…
Довольно быстро отыскав на карте место, где находилась закусочная «Пряные холмы», Молдер выехал туда. Ничего особенного закусочная из себя не представляла. Небольшое приземистое здание, отделанное снаружи рифлеными металлическими панелями. Вдоль одной из стен — дорожка, по которой автомобили подъезжали прямо к раздаточным окнам. Большая черная доска, на которой мелом написано сегодняшнее меню. Стоянка для тех, кто все же решил перекусить внутри ресторанчика… Когда Молдер подъехал к закусочной, на стоянке торчало всего два автомобиля. Людей нигде поблизости видно не было, зато три пропыленных собаки, лежавшие в тени навеса, заинтересованно разглядывали джип Молдера. Один из псов лениво поднялся, сел и почесался. «Оживленное местечко!» — саркастически подумал Молдер и подрулил прямо к раздаточному окну, в котором тут лее показалось несколько неуместное в этой атмосфере улыбающееся лицо молодой и довольно симпатичной рыжеволос; сой девушки. с,
— Что желаете, мистер?
— Пиццу, пожалуйста, — ответил Молдер, почему-то сухим и официальным тоном.
— Какую именно?
— С анчоусами, пожалуйста.
Девушка на минуту исчезла где-то в недрах кухни, а когда появилась, в ее руках была коробка с пиццей. Молдер протянул деньги и увидел удивленные глаза девушки.
— А пить вы что-нибудь будете заказывать?
— Ах, да! Кока-колу, пожалуйста, — спохватился Молдер, добавляя несколько «никелей».
Девушка удовлетворенно кивнула и, передавая Молдеру пиццу с большим бумажным стаканом напитка, язвительно сказала:
— Ваш заказ, пожалуйста.
Молдер никак на это не отреагировал, и девушка разочарованно отошла от окна. Молдер вырулил на стоянку и откинулся на сиденье, приготовившись к ожиданию. Он потягивал терпкий и холодный напиток из трубочки и размышлял о том, зачем Иксу потребовалось назначать встречу в таком нелепом месте.
За два часа бесполезного времяпрепровождения безрадостный окружающий пейзаж надоел ему до такой степени, что Молдер уже начал задремывать. Пришлось встряхнуться, протереть глаза и сильно помассировать виски. Оглядевшись, спецагент ФБР не обнаружил вокруг ничего нового и взял с сиденья коробку с давно остывшей пиццей. Уже давал о себе знать голод. Увы, в коробке вместо пиццы лежала папка с документами…
Молдер запоздало оглянулся вокруг. Бросив коробку обратно на сиденье, он вышел из машины и решительно направился к ресторанчику. За стойкой сидел потный толстяк в грязном переднике — некогда белом, а теперь больше напоминавшем скатерть после рождества. Молдер показал толстяку свое удостоверение и спросил, оглядываясь по сторонам:
— Могу я увидеть девушку, которая выдавала заказы часа два назад? Она, по-моему, шатенка.
Толстяк усмехнулся и вытер шею грязным платком.
— Ни два часа, ни два дня назад никаких девушек, особенно рыжих, здесь не было. Два часа назад мы были закрыты. А вообще — здесь работаю я, моя жена и Полли, сын нашего соседа.
Молдер растерянно посмотрел на толстяка.
— Как закрыты? Но кто же тогда дал мне пиццу? Хозяин закусочной внимательно посмотрел на агента.
— Приятель, да ты не в себе! Мы отродясь пиццу не делали. Перегрелся ты, по-моему, на солнышке…