Картленд Барбара. Беглецы-влюбленные

   Харита услышала громкий голос, доносящийся из холла, и содрогнулась.
   Она знала, что это возвратился ее отчим, и, как всегда в таких случаях, затрепетала от страха.
   С тех пор как умерла мать, ее отчим, сэр Мортимер Хэлдон, стал еще более агрессивным, еще более властным, чем был до этого.
   Она ненавидела его с того самого момента, как он женился на ее матери.
   И в то же время она понимала, почему ее прелестная, мягкая, нежная, но такая беспомощная мама приняла его предложение.
   Мери Уэнсли не могла бы жить без человека, который заботился бы о ней.
   Еще совсем юной она вышла замуж за вскружившего ей голову блестящего красавца.
   Несмотря на возражения ее семьи, они поженились всего через месяц после того, как встретили друг друга.
   Одной из причин такой поспешности было то, что Ричард Уэнсли, морской офицер, никогда не знал наверняка, когда его корабль должен будет присоединиться к флоту и суждено ли ему возвратиться из плавания.
   Ему посчастливилось провести на берегу первые два года своей семейной жизни, работая в Портсмуте.
   Начальство отметило его умение воспитывать молодых матросов, а также организаторские способности, делавшие его незаменимым в подготовке курсантов на берегу.
   Но спустя два года война была окончена, и Ричарда вновь отправили в море.
   Его направили на острова Вест-Индии, и он больше не вернулся домой.
   Это было страшным несчастьем для его жены.
   Харита ничем не могла облегчить страдания матери после потери того, кого она так любила.
   Харита была достаточно умна, чтобы понять: одной из многих причин подобной привязанности матери к отцу была ее полная зависимость от него.
   Сам он обладал очень сильным характером, который, как надеялась Харита, она хоть в какой-то степени унаследовала от него.
   Он был настоящим хозяином в своем доме и чувствовал, что его защита и любовь делают его жену счастливой.
   Лишь через полгода в Англию пришло запоздалое известие о его смерти.
   Он пал не в битве. Его погубила тропическая лихорадка.
   Мери Уэнсли так горевала, что чуть не свела себя в могилу.
   Затем неожиданно, когда они с Харитой еще жили в арендуемом ими домике в Портсмуте, с ними познакомился сэр Мортимер Хэлдон.
   Харита не могла припомнить впоследствии, где именно они повстречали его.
   Она лишь помнила, что он внезапно появился в их маленьком домике, словно заполнив его целиком.
   Поскольку он буквально излучал энергию, Мери Уэнсли словно приняла его за некий целительный эликсир, способный вернуть ее к жизни.
   Харите было тогда пятнадцать лет.
   Сэр Мортимер казался ей во всем так непохожим на отца, которого она обожала.
   Она сторонилась его, и он это чувствовал.
   Поскольку он женился на ее матери, то задался целью перебороть отношение Хариты к себе.
   Сначала он пытался завоевать ее привязанность — или по крайней мере ее признательность — льстивыми словами и небольшими подарками.
   Она видела, что он действительно щедр по отношению к ее матери и готов быть столь же щедрым и к ней.
   Но интуиция говорила ей, что он не таков, каким притворяется.
   Что он злой человек.
   Она не могла бы объяснить своих подозрений, однако это ощущение не покидало ее.
   Мери Уэнсли не долго колебалась, прежде чем принять предложение сэра Мортимера.
   Или, скорее, это он принял решение за нее, и все драматически изменилось.
   Сэр Мортимер перевез их из Портсмута в свой большой уродливый дом в Оксфордшире.
   Когда они подъезжали к нему, Харита подумала, что дом выглядит таким же неприятным, как и его владелец.
   Внутри он был обставлен с показной роскошью и вычурностью.
   Харита же тосковала по маленькому ветхому домику, в котором они жили с отцом.
   По крайней мере она пыталась радоваться, что ее мама, хотя и не была безумно влюблена в своего второго мужа, все же чувствовала себя довольной.
   Ее баловали, нежили и окружали всем, чего она только могла пожелать.
   Ее одаривали платьями, мехами и украшениями.
   Сэр Мортимер играл роль влюбленного до безумия обожателя, чем вводил в заблуждение всех вокруг.
   Лишь Харита улавливала хвастливые нотки в его голосе, когда он говорил своим друзьям:
   — Моя любимая жена — дочь лорда Мэркота и была замужем за капитаном Ричардом Уэнсли, который, к несчастью, потерял жизнь на службе Его Величества.
   «Для него это все — лишь перо на шляпе!»— презрительно думала Харита.
   Когда же она встречалась с отчимом глазами, у нее возникало тревожное ощущение, будто он читает ее мысли.
   Ради матери она пыталась быть вежливой с ним и, конечно, благодарной за все, что он для них делал.
   Но со временем она поняла: он ожидал, что она чуть ли не на коленях будет благодарить его за каждое новое платье.
   — Мортимер говорил мне, — замечала ее мать, — что ты не поблагодарила его за меховую муфту. Ты ведь понимаешь, дорогая, какой он добрый?
   — Да, конечно, мама, я же сказала ему спасибо.
   — Очевидно, не слишком горячо, дорогая, — говорила мама. — Покажи ему, как ты рада его подаркам.
   Харита пыталась, но она знала, что за всеми подарками отчима крылось нечто иное.
   Все делалось с целью обидеть и унизить ее, как и в случае с этой меховой муфтой.
   Он подарил ее сразу после того, как у Хариты пропала полосатая кошка — ее постоянная спутница с тех пор, как они переехали в Хэлдон-Холл.
   Она была уверена, что мех муфты был нарочно выбран такого же цвета, что и ее пропавшая кошка.
   Это можно было бы счесть случайным совпадением, если бы подобное не повторялось вновь и вновь.
   Выписанное из Лондона платье оказалось зеленым.
   Это был цвет, к которому она относилась с суеверием.
   Ее отец тоже считал, что он приносит несчастье.
   И подобных мелочных уколов было множество.
   Она говорила себе, что должна быть выше этого, не замечая мелких обид.
   Но они продолжались.
   Когда ей было шестнадцать, произошел ужасный случай.
   Сэр Мортимер потерял терпение и поколотил ее.
   Это было унижением, о котором она не хотела вспоминать.
   Она пошла к матери и сказала, что должна немедленно покинуть Хэлдон-Холл.
   Мать крепко прижала ее к себе, и в этот день она впервые восстала против мужа.
   — Если ты тронешь Хариту еще раз, — предупредила она его, когда они оказались наедине, — я уйду от тебя.
   — Что ты хочешь сказать? — резко спросил сэр Мортимер.
   — Харита — дочь Ричарда, а не твоя. Она может быть капризна, как все девочки в этом возрасте, но я никому не позволю нанести ей физическое оскорбление!
   Мери впервые противостояла ему.
   У него хватило ума обнять ее и пообещать, что этого больше никогда не повторится.
   Все же у Хариты осталось подозрение, что он побил ее не только за то, что она вывела его из себя, но и потому, что ему нравилось поступать так.
   С этого момента он еще больше старался любыми способами унизить ее.
   Он издевался над каждым ее словом.
   Если представлялась возможность высмеять Хариту перед его друзьями в отсутствие ее матери, он делал это.
   Она всеми силами старалась держаться подальше от него.
   Она начала подумывать о переезде к кому-нибудь из маминых родственников.
   Но это было трудно осуществить, поскольку она не виделась ни с кем из них вот уже многие годы.
   Все они жили вдалеке от Портсмута.
   Кроме того, когда они порой писали ее матушке, становилось ясно, что они не одобряли ее брак с сэром Мортимером.
   Однажды, когда он вел себя особенно оскорбительно по отношению к ней, Харита сказала маме:
   — Не лучше ли было бы, мама, попросить тетушку Элизабет, чтобы я пожила у нее в Йоркшире? Хотя бы до того времени, когда мне потребуются гувернантки и учителя?
   Мать с ужасом воскликнула:
   — Ты же знаешь, дорогая, что я не смогу жить без тебя!
   Она протянула к ней руки и сказала со слезами на глазах:
   — Ты — все, что у меня осталось от дорогого Ричарда.
   Когда я гляжу на тебя, я вижу его, как будто он стоит рядом со мной, и мне кажется, что я не совсем потеряла его.
   Слезы бежали по ее щекам.
   И Харита отирала эти слезы, обещая, что никогда не оставит ее.
   Но вот полгода тому назад, совершенно неожиданно, ее мама умерла.
   Она плохо чувствовала себя всю зиму, простуда постоянно терзала ее.
   Мери ослабла и утратила свою живость.
   Ей стоило больших усилий казаться оживленной и внимательной в присутствии сэра Мортимера.
   Но стоило ему уехать на прогулку или отправиться к друзьям, она теряла напускную веселость.
   Она все время лежала с закрытыми глазами, без сна, так, как будто в мыслях своих она переносилась в другой мир.
   Однажды сэр Мортимер объявил, что приглашен на ужин, Ужин этот устраивал лорд-наместник³ для наиболее влиятельных землевладельцев графства.
   — Это только для мужчин, моя дорогая, — сказал он своей жене, — и это означает, что ты, боюсь, не сможешь сопровождать меня.
   — Я уверена, что все будут рады тебя там видеть, — услышала Харита ответ матушки.
   Она говорила нежным, полным обожания голосом, каким всегда обращалась к сэру Мортимеру.
   Она знала, как он любит это.
   Он, казалось, раздулся от гордости, отвечая:
   — Я приготовил превосходную речь, включив в нее несколько деловых предложений, которые, несомненно, получат одобрение лорда-наместника.
   — Я уверена, что он одобрит их! — ответила его жена.
   Когда он ушел, толстый, помпезный и, по мнению Хариты, перестаравшийся со своим парадным облачением, ее мама почувствовала себя слишком усталой, чтобы подняться с постели.
   — Поужинаем вместе в твоей спальне, — сказала Харита. — У тебя не хватит сил спуститься вниз.
   — Это было бы прекрасно, дорогая, — только и смогла прошептать ее мама.
   Принесенный ужин выглядел очень аппетитно, но у нее не было сил съесть хоть что-нибудь.
   При виде такой слабости Харита испугалась и попыталась уговорить ее выпить бокал шампанского.
   — Я уверена, что оно гораздо больше поможет, чем эти противные лекарства, которые прописывает тебе доктор.
   — От них мне только хуже, — ответила мама, — но я ничего не хочу сейчас.
   Все же она выпила несколько глотков.
   Поднос с ужином унесли, и Харита села рядом с кроватью, держа мать за руку.
   — Я так беспокоюсь о тебе, мама.
   — Беспокоиться не надо, — ответила мама. — В прошлую ночь мне приснился твой отец, и он был совсем рядом со мной.
   Харита крепче сжала ее руку.
   Она никогда не слышала, чтобы ее мама говорила так, как теперь.
   — Дорогой… Ричард, — шептала она, — я тосковала по нему… я тосковала по нему… так сильно… теперь он… пришел за мной… и мы будем… снова вместе…
   От испуга у Хариты перехватило дыхание.
   Прежде чем она смогла вымолвить хоть слово, опустившись на колени подле кровати мамы, та проговорила:
   — О… Ричард… Ричард! Ты здесь… я была так… несчастна без… тебя.
   В се голосе слышались новые, восторженные нотки.
   Глаза ее широко раскрылись, лицо словно озарилось внутренним светом.
   Харита не помнила, чтобы в последние годы она выглядела столь юной, столь прекрасной.
   На миг показалось, что застыло само время.
   Затем глаза ее матери закрылись.
   Харитс не пришлось даже дотрагиваться до нее, чтобы понять: она умерла, или, вернее, ушла с ее отцом туда, где отныне они будут вместе.
   Не было сомнений в той искренности, с которой оплакивал сэр Мортимер смерть своей жены.
   Он по-своему все-таки любил ее.
   Но у него не было никого, с кем он мог бы разделить свою боль, и страдания его излились в виде гнева на Хариту.
   — Почему ты не сказала мне, что твоя мать была так больна? — в ярости спрашивал он. — Ты должна была знать, ты должна была догадаться, что она умирает.
   — У меня и мысли не было, что такое может случиться! — возражала Харита. — Но если ей суждено было умереть теперь, то я думаю, что она хотела уйти именно так.
   Она не сказала, что ее отец пришел за ее матушкой.
   Не сказала она и того, что никогда не сможет забыть сцены ее смерти.
   Как будто подозревая о чем-то, сэр Мортимер вновь и вновь расспрашивал ее о последних минутах мамы.
   Что она сказала? Как это произошло? Как именно она умерла, каков был ее последний вздох?
   — Она говорила что-нибудь? Она говорила обо мне? — спрашивал он.
   — Нет.
   — Я не могу поверить этому, — сердито сказал сэр Мортимер.
   На похороны матери не приехал никто из ее родственников.
   А ведь Харита писала им, уведомляя, когда состоятся похороны.
   Но либо путь до их нового жилища был слишком далек, либо, как, к примеру, старшие кузины, они слишком долгие годы не виделись с Мери.
   Все они ограничились лишь письмами с соболезнованиями.
   Сэр Мортимер настоял на пышных, торжественных похоронах.
   Поскольку он был довольно важной фигурой в графстве, на отпевание пришло множество людей, которые даже едва ли знали его жену.
   Были, конечно, и его друзья, вечные товарищи по охоте.
   После похорон все возвратились в дом на поминальную. трапезу.
   Харита не спустилась в столовую.
   Поскольку на столе было не только много еды, но и много выпивки, до нее доносились их голоса.
   Они становились все громче и громче.
   Когда наконец гости стали покидать Хэлдон-Холл, уход их сопровождался несусветным шумом.
   Она и тогда осталась бы в своей спальне, если бы отчим не послал за нею.
   Она спустилась вниз; лицо ее было мертвенно-бледно, глаза после похорон распухли от горьких слез.
   — Ты должна посидеть со мной, — грубо сказал он. — У меня нет желания сидеть и тосковать в одиночестве из-за того, что твоя мать оставила меня.
   Она покорно поужинала с ним, хотя для нее это оказалось тягостным испытанием.
   Он только и говорил о том, как щедр был по отношению к ее матери и к ней.
   Он перечислил все, что сделал для них, с тех пор как вошел в их, как он выразился, «маленький свинарник»в Портсмуте.
   — Что сталось бы с твоей матерью, не сжалься я над нею, — спрашивал он, — не приведи я ее сюда, где у нес было все, чего она только желала?
   После небольшой паузы он добавил:
   — Это относится и к тебе, хотя, видит Бог, ты чертовски неблагодарна.
   — Я благодарна, — запротестовала Харита. — Я всегда благодарила вас за все, что вы когда-либо давали мне.
   — Да, благодарила словами и проклинала глазами! — проревел сэр Мортимер. — Ты думаешь, я не знаю, как ты относишься ко мне?
   Он перевел дыхание, прежде чем продолжить:
   — Я не настолько глуп, чтобы меня обманули те неискренние слова, произносить которые тебя заставляла твоя мать.
   — Мне жаль, если я огорчала вас, — сказала Харита, — но я подумала, что теперь, когда мамы нет больше с нами, будет лучше, если я уеду к кому-нибудь из наших родственников, если они примут меня.
   — Чтобы все могли говорить, что я бросил тебя обратно в канаву, из которой вытащил? — прорычал сэр Мортимер. — Ты останешься здесь со мной, и по крайней мере в доме будет кто-то, с кем я смогу поговорить, возвращаться по вечерам!
   Харита изо всех сил старалась быть любезной с ним.
   Все-таки, говорила она себе, он так же, как и она, страдает от постигшей их утраты.
   Если его скорбь хоть вполовину так же велика, как и ее, он заслуживает сочувствия.
   Но не прошло и недели со дня смерти ее матери, как люди, которых сэр Мортимер называл своими друзьями, стали завсегдатаями Хэлдон-Холла, объедаясь и напиваясь в их доме.
   Как будто они обладали полным правом наезжать в Хэлдон-Холл, правом, которого не было у них прежде.
   Харита знала, что так оно и было.
   Ее мама в свое время сказала, что она не желает принимать иных из друзей отчима, которые решительно не нравились ей.
   Они все были горькими пьяницами, неотесанными мужланами; и Харита подозревала, что с ними ее отчим, очевидно, проводил много времени до своей повторной женитьбы.
   Лишь когда он попытался возвысить свое положение в графстве, он стал избегать общества этих людей.
   Харита была уверена, что именно они создали ему такую неприятную репутацию в прошлом.
   Сэр Мортимер был женат ранее, но жена его происходила из простой семьи.
   Он был вдовцом уже более десяти лет, когда повстречал ее мать.
   Отнюдь не только внешность Мери привлекла его к ней.
   Женившись на ней, сэр Мортимер получал возможность значительно упрочить свое положение в графстве — возможность, которая была недоступна ему ранее.
   Теперь Харита вспоминала, какое удовлетворение звучало в его голосе, когда он говорил ее матушке:
   — Лорд-наместник разговаривал со мной сегодня. Он был очень любезен и спрашивал, моя дорогая, о твоем здоровье.
   В другой раз он сказал:
   — Я удвоил свой подписной взнос в Охотничье общество, и председатель, лорд Грэймтон, поблагодарил меня. Я думаю, моя дорогая, еще до Охотничьего бала в ноябре он пригласит нас на ужин.
   Теперь Харита понимала то, что ускальзывало от нее в ранней юности.
   Ее мать была залогом успеха в продвижении сэра Мортимера к вершинам своей карьеры.
   «Мама даже не догадывалась об этом, — думала Харита с облегчением. — Она никогда не подозревала, насколько двуличны могут быть люди, и я рада, что она так и не узнала об этом».
   Жизнь Хариты в Хэлдон-Холле становилась тяжелее с каждым днем.
   Ее отчим начал приглашать все новых приятелей-выпивох.
   Она подозревала, что они просто выжидали, когда умрет ее мать, чтобы вновь пользоваться гостеприимством ее отчима, а особенно его винами из обширного, обильно уставленного погреба.
   Поскольку они быстро упивались, Харита старалась ускользнуть из столовой, как только оканчивался ужин.
   Она запиралась в своей спальне.
   Ей казалось, что эти обрюзгшие, краснолицые, вечно потные мужланы уподобляются животным.
   Спутницы их смеялись так пронзительно и вели себя так фривольно, что это повергло бы в шок ее маму.
   «Я должна еще раз поговорить с отчимом», — думала она теперь, прислушиваясь, как он идет от коридора к библиотеке.
   Это была большая комната, и когда она оставалась там одна, то находила в чтении убежище от всех своих несчастий.
   Там она забывала о мужчинах, говоривших ей дерзкие комплименты и державших себя с другими женщинами в крайне недостойной манере.
   Она надеялась, что отчим пройдет в свой кабинет, расположенный за библиотекой.
   Однако он распахнул дверь библиотеки и воскликнул:
   — Вот ты где! Я так и думал, что ты здесь, губишь свое зрение за книжками вместо того, чтобы выйти на свежий воздух.
   Он только и искал предлога придраться к ней.
   Харита отложила книгу и встала.
   — Я каталась на Меркурии сегодня, — сказала она. — День был прекрасный, не слишком жаркий даже для июля.
   Отчим ничего не ответил.
   Он вошел в комнату и, как обычно, встал перед камином.
   — Я хочу поговорить с тобой, Харита.
   Она подошла ближе и села в одно из кресел.
   Сегодня он выглядел особенно отталкивающе.
   Шейный платок смялся, несколько пуговиц на жилете были расстегнуты.
   Похоже, он выпивал с одним из своих закадычных дружков.
   Лицо его раскраснелось, а волосы, или то, что от них осталось, были растрепаны.
   Она ожидала, что он скажет.
   Спустя минуту он спросил:
   — Ты слушаешь меня?
   — Да… конечно.
   — Тогда я скажу тебе, что ты — очень везучая девочка.
   Действительно очень везучая!
   Харита удивленно подняла брови.
   — В чем же мне повезло? — спросила она.
   — Я только что был с визитом у лорда Стилбэри. Он сказал, что хочет поговорить со мной по важному делу, и я поехал к нему.
   — Отсюда до Стилбэри-Хаус, должно быть, миль пять, — заметила Харита.
   Ее отчим не отвечал.
   Он лишь смотрел на нее взглядом, который все больше начинал беспокоить ее.
   Этот взгляд неизменно заставлял ее содрогаться.
   Порой ей казалось, что он, едва ли не вопреки своей воле, восхищается ею.
   Она знала, что внешне напоминает свою мать.
   И в то же время было нечто странное и неприятное в том, как он относился к ней.
   И в этот раз смотрел он на нее так долго, что наконец она не выдержала:
   — И что же? Вас что-нибудь расстроило?
   — Расстроило меня? — отвечал он. — Нет, конечно, нет!
   Я в восторге, в полном восторге от того, что сказал мне Стилбэри. Полагаю, тебе интересно знать, что же такое он мне сказал?
   — Д-да… конечно, — сказала Харита, раз от нее этого явно ожидали.
   — Видит Бог, я и не ожидал ничего подобного, — продолжал сэр Мортимер, — но Стилбэри, дорогая моя падчерица, просил у меня твоей руки!
   У Хариты перехватило дыхание от неожиданности.
   — Вы… вы это всерьез?
   — Всерьез? Конечно, всерьез! — зарычал сэр Мортимер. — И хотя я признаюсь, что был застигнут врасплох, я польщен, глубоко польщен тем, что ты займешь такое важное положение в графстве. Ты будешь уступать лишь жене лорда-наместника, а сам Стилбэри станет моим зятем.
   Харита вполне могла понять его восторг, но лорд Стилбэри был ровесником ее отчима, а то и постарше.
   Она вспомнила теперь, что видела его за ужином двумя днями ранее, и за неделю до того он еще не раз появлялся у них.
   Он казался ей одним из самых отвратительных и неприятных из всех друзей ее отчима.
   Это был человек грузный и крупный, но с длинным и тощим лицом.
   Харита вспомнила, как соответствовала его репутации жесткая складка его губ.
   Она не могла припомнить, кто же рассказывал ей о нем.
   Должно быть, одна из тех женщин, которых не одобряла ее матушка.
   — Он — жестокий человек, и он мне совсем не по душе, — говорила эта женщина. — Вполне могу поверить всем рассказам о том, как он обращался со своей женой. По слухам, он заколотил ее до смерти!
   — Ну, этому я не верю! — сказала ее подруга. — Но я слышала о его жестокости по отношению к лошадям и о том, в каком страхе он держит мальчиков-конюхов!
   Не задумываясь, Харита воскликнула:
   — Нет… я конечно… не выйду… за лорда Стилбэри! Он… ужасный и слишком… старый!
   — Да ты понимаешь, что говоришь? — ужаснулся сэр Мортимер. — Стилбэри — один из самых влиятельных людей в Оксфордшире! Он очень богат, а его дом и поместье больше моих!
   — Меня не интересуют его владения, — протестовала Харита. — Как могу я выйти замуж за человека, который по возрасту годится мне в деды и который, говорят, был так… жесток к своей жене, что она… умерла от… его обращения с ней!
   — Сплетни! Только такие глупые маленькие девчонки и слушают такие сплетни! — кричал Мортимер. — Как смеешь ты, девчонка без гроша за душой, отказывать человеку такому выдающемуся и такому богатому? Да ты же будешь иметь все, о чем только можно мечтать, ты будешь обеспечена до конца своих дней!
   — Мне не нужны ни его деньги, ни его положение, — отпарировала Харита. — Когда я буду выходить замуж, что, надеюсь, случится… когда-нибудь… я выйду по любви… как моя мама… вышла за моего… отца.
   Уже произнеся эти слова, она поняла, что сказала их напрасно.
   — И что любовь к твоему отцу дала ей? — спросил сэр Мортимер. — Арендованный домик в Портсмуте, не превосходивший размером свинарник.
   — Но мы были… счастливы там, — вспыхнула Харита.
   — Счастливы? — фыркнул сэр Мортимер. — Ты и твоя мать, в жалком тряпье, с едой, которой не прокормишь и цыпленка, и с единственным, что ждало вас в будущем, — нищетой!
   Он закипал все больше, продолжая:
   — Нищета — да, это точное слово — нищета!
   Он кричал это ей в лицо и Харита встала из кресла.
   — Вы можете насмехаться над домом, в котором мы жили вместе с отцом, когда он не был в море, — спокойно сказала Харита, — но мы были очень, очень… счастливы.
   — Значит, ты еще более слабоумная, чем я думал! — сказал сэр Мортимер. — Ты не осознаешь, что к этой жизни ты вполне можешь вернуться, если откажешься от предложения Стилбэри!
   — Именно это я и намерена сделать, — спокойно сказала Харита, — так что, пожалуйста, скажите ему, что хотя его… предложение для меня… большая честь, моим ответом будет… «Нет»!
   Сэр Мортимер злобно уставился на нее.
   Затем он запрокинул голову и разразился диким хриплым смехом, в котором не было ни капли веселья.
   — Неужели ты действительно думаешь, глупая маленькая дурочка, — сказал он, — что я позволю тебе отказать такому человеку, как Стилбэри? Ты примешь это предложение и еще на коленях будешь благодарить Бога за него.
   Ему вновь удалось распалить себя до очередной вспышки гнева:
   — Чем, кроме хорошенького личика, ты можешь привлечь мужчину? У тебя нет ни пенни — ты понимаешь это? У тебя нет ни единого пенни, ничего — кроме того, что я даю тебе.
   Он кричал все громче:
   — Стилбэри, помоги ему. Господь, влюбился в тебя до безумия! И, видит Бог, я не намерен открывать ему глаза на то, какой ты надоедливый, неблагодарный маленький звереныш!
   Харита повернулась, намереваясь выйти, но сэр Мортимер заорал:
   — Ты останешься здесь и выслушаешь то, что я скажу тебе! Я хочу разъяснить тебе все раз и навсегда — я принял предложение Стилбэри и он приедет к тебе завтра, чтобы условиться о дне свадьбы!
   — Я не выйду… за него! Никогда! — закричала Харита. — Я считаю его… отвратительным и я… не желаю… умереть, как умерла его первая жена… из-за его… жестокости!
   — Если ты именно этого боишься, — усмехнулся сэр Мортимер, — тогда я знаю, как поступить с тобой, моя девочка! Пойми как следует одно…
   Он уставил на нее свой толстый палец со словами: