Картленд Барбара. Династия любви

   Она значительно пополнилась новыми изданиями, заменившими некоторые слишком ветхие, потертые книги.
   — Я слышал, Ставерли, — сказал мистер Викхэм, — у вас здесь есть самые ранние издания Шекспира и других известных авторов.
   — Это верно, — ответил Роби. — Здесь есть каталог всех имеющихся в библиотеке книг, за исключением, может быть, самых новых приобретений.
   — Надо бы заглянуть в него.
   Роби подал каталог, и мистер Викхэм взял его с собой, когда они покинули библиотеку и направились в Голубую гостиную.
   Клинт Викхэм внимательно все осматривал, но практически ничего не говорил.
   Они вернулись в Большую гостиную, и тотчас подали чай.
   Американец взглянул на часы.
   — Я думал, Мэри-Ли будет здесь к этому времени, — заметил он.
   — Вы же сказали, к половине пятого, — поспешно напомнил ему Патрик.
   — Да, конечно, — кивнул мистер Викхэм. — Я просто боюсь, как бы они не заблудились.
   — Уверяю вас, кучер весьма надежный, — успокоил его Патрик. — А ваша дочь была бы очень расстроена, если б не пошла на обед, который маркиза устроила специально для нее.
   — Да, конечно, — согласился мистер Викхэм. — Это очень мило с ее стороны. И тем не менее мне бы хотелось, чтоб Мэри-Ли приехала сюда вместе со мной.
   Роби едва заметно усмехнулся.
   Однако, чего стоило Патрику организовать этот обед у маркизы Барминстра специально для Мэри-Ли.
   Ее младшая дочь была ровесницей дочери мистера Викхэма, но необходимо отметить, что имелась еще и старшая, которой исполнилось восемнадцать.
   Леди Петиция была представлена Клинту Викхэму почти сразу по его приезде в Лондон.
   Патрик не сомневался, что он увлечется ею и ему не придется тратить время на поиски других невест.
   Но, несмотря на то что девушка и в самом деле была хорошенькая, она не произвела на американца никакого впечатления.
   И чтобы держать его неподалеку, Патрик уговорил маркизу сконцентрироваться на Мэри-Ли.
   Таким образом праздник был устроен специально для нее, и приглашения удостоились несколько ребятишек ее возраста.
   Но так как Мэри-Ли должна была уехать за город, обед пришлось перенести на первую половину дня.
   Для пущего веселья пригласили фокусника и организовали шоу.
   Каждый ребенок получил кучу подарков.
   Роби подумал, что Патрика, который устроил это празднество, вряд ли кто-нибудь поблагодарит — все почести достались маркизе и ее детям.
   — Пойду посмотрю, может, они, едут. — Патрик вышел из гостиной.
   — У вас действительно очень милый дом, — сказал Клинт Викхэм, когда они остались вдвоем.
   — Сейчас он выглядит так благодаря вам, — улыбнулся Роби. — Но примерно таким же он был, когда его только построили.
   Неожиданно он засмеялся, внося существенное дополнение:
   — Конечно, кроме тех десяти ванных комнат, от вида которых наверняка у дедушки волосы встали бы дыбом.
   — Только десять? — поднял брови Клинт Викхэм. — Я думал, нам понадобится несколько больше.
   — Их можно добавить позднее, — быстро произнес Роби. — И, уверяю вас, оборудовать их было очень нелегко, учитывая, что здесь почти никто прежде не видел ванных комнат.
   — Завтра вы должны показать мне все имение, — продолжал мистер Викхэм, как бы не слушая собеседника.
   — Да, конечно, — согласился Роби. — А еще я подумал, может, вы захотите построить здесь небольшой стадион для конных забегов.
   Он посмотрел на мистера Викхэма, но тот не собирался ничего говорить.
   — Я видел, как вы заинтересовались этим, когда вчера за ужином лорд Бирхэм рассказывал о своих бегах, — продолжал Роби. — Там за загонами достаточно земли, и она плоская. Бот я и подумал, а почему бы нет; ваши лошади наверняка по достоинству оценят это.
   — Патрик сказал мне, что вы приобрели несколько чистокровных скакунов, — молвил Клинт Викхэм. — Я хотел бы их увидеть.
   — Лично мне они кажутся великолепными, — ответил Роби. — Но, конечно, это мое субъективное мнение.
   Затем, будто бы невзначай вспомнив, он добавил:
   — Да, кстати, гувернантка, которую Патрик и я наняли для вашей дочери, очень хорошая наездница. Мы решили, это умение ей, несомненно, пригодится, чтобы сопровождать вашу дочь на конных прогулках.
   Клинт Викхэм не успел ничего ответить, потому что в этот миг дверь распахнулась и Патрик воскликнул:
   — Она здесь!
   Американец сделал всего несколько шагов к выходу, когда маленькая девочка вбежала в гостиную.
   — Папа! Папа! — кричала она. — Я приехала!
   Она подняла ручонки вверх, и Клинт Викхэм закружил ее, легко оторвав от попа.
   — Я уже начал волноваться, а вдруг вы заблудились, — остановил он кружение, взяв малышку на руки.
   — Нет, мы ехали очень быстро!
   — Ну как, тебе понравился праздник? — спросил он.
   — Нет, не очень, — сморщила носик Мэри-Ли. — Все дети были какие-то нудные, а ведущий какой-то несмешной. В Нью-Йорке мне нравится больше.
   Викхэм рассмеялся.
   — Ты слишком маленькая, чтобы быть критичной, — укорил он ее.
   Он опустил Мэри-Ли на поп, и та посмотрела на него снизу вверх, наклонив головку набок.
   — А что значит ки-ти-чной? — спросила она.
   — Это значит замечать ошибки других, — ответил отец.
   — Да нет, я сказала им:» Спасибо, все было очень интересно»— как ты говорил мне.
   — Ну и молодец! А теперь садись и попей чаю, настоящий английский чай с холодным пирожным и горячими пшеничными лепешками, — улыбнулся Клинт Викхэм.
   — Горячие пшеничные лепешки? — повторила Мэри-Ли. — А какие они?
   — Это шотландские лепешки, — объяснил Гоби, прежде чем Викхэм успел ответить. — Я вижу, твой папа учит тебя всему!
   Но Мэри-Ли его не слушала.
   Она сорвала с себя капор и швырнула его на стул, а потом стала пробовать булочки, лежавшие на столике.
   В эту минуту в гостиную вошел Патрик.
   — Я приказал, чтобы горничную, сопровождавшую Мэри-Ли от маркизы, напоили чаем в комнате управляющей, а затем ее проводят обратно в Лондон, — сообщил он.
   Клинт Викхэм взглянул на дочь.
   — А ты поблагодарила женщину, которая сопровождала тебя? — строго произнес он.
   — Не совсем, — призналась девочка. — Она была очень глупая и ничего не рассказывала мне о местах, которые мы проезжали, как это делаешь ты, папа.
   — Ты не должна ожидать интересных историй от всех, кто сопровождает тебя, — возразил отец.
   — И уж тем более от англичан, — заметил Патрик. — У них напрочь отсутствует воображение.
   Он растянул рот в улыбке.
   — Они совсем не такие, как ирландцы!
   — Ирландцы, наоборот, говорят слишком много, — — ехидно заметил Гоби. — Но так как Мэри-Ли довольно смышленая девочка, я бы посоветовал мистеру Викхэму оберегать ее от медовых речей тех, кто «поцеловал камень лести».
   Клинт Викхэм и Патрик рассмеялись.
   Мэри-Ли их не слушала. Она была занята поглощением шоколадных бисквитов и пирожных, не желая, однако, есть горячие лепешки.
   Когда чай был выпит, мистер Викхэм сказал дочери:
   — Я думаю, для вас, леди, настало самое время подняться наверх и познакомиться с вашей гувернанткой, а также посмотреть, устраивает ли вас ваша комната.
   Он взглянул на Роби.
   — Я рос в полной уверенности, что английских детей запирают на чердаках, чтобы они были не видны, не слышны и не мешали взрослым.
   — Насколько я знаю, это не правда, — ответил Роби. — Но вам все же стоит самому убедиться в этом.
   Они оставили гостиную и подошли к красивой резной лестнице.
   Мэри-Ли держала отца за руку, ми на секунду не переставая делиться впечатлениями о поездке из Лондона в Ставерли.
   — Там было много маленьких овечек в полях, — тараторила она. — Но мы так быстро ехали, что я не смогла их хорошенько разглядеть.
   — Ты увидишь много-много маленьких овечек здесь, — заверил ее Роби.
   Деньги, которые он выплатил фермерам, помогли им в разведении домашнего скота.
   Они пошли к классной комнате.
   Роби надеялся, что Тила их ждет.
   И он не ошибся.
   Девушка стояла в центре комнаты, одетая именно так, как Роби и предполагал.
   На ней было простое синее платье с белым воротничком и оборками.
   Она действительно прекрасно выглядела.
   Огромные голубые глаза ярко выделялись на бледном лице и удачно сочетались с платьем.
   Роби впервые обратил внимание на цвет ее глаз.
   Они были не такими голубыми, как небо или васильки в поле, скорее они напоминали цвет бушующих волн во время шторма.
   А ее волосы походили на сияние восходящего солнца. Тила гладко зачесала их назад, но непослушные светлые кудряшки все равно выбивались и мягко обрамляли ее нежное лицо.
   Когда Клинт Викхэм вошел в комнату, она с удивлением посмотрела на него.
   Она представляла себе совершенно другого человека, нисколько не похожего на того, кто появился в их доме.
   Примерно то же самое он думал в этот миг про нее.
   Она разительно отличалась от традиционного образа английской гувернантки.
   Он скорее ожидал увидеть женщину средних лет, с невыразительным, серым лицом, в строгом сером платье.
   Вместо этого перед ним стояла молодая, симпатичная, если не сказать красивая девушка.
   Она смотрела на него огромными светлыми глазами, в которых, к своему удивлению, он увидел застывшие слезинки.
   Клинт Викхэм был чрезвычайно восприимчивым человеком.
   Постигая сложные уроки жизни, он научился оценивать людей не по словам, а по их поступкам.
   Он также способен был заглянуть в глубины и мужского, и женского характера.
   В то время как он внимательно рассматривал Типу, Роби сказал:
   — Это мисс Стивенс, которая даст вашей дочери прекрасное английское образование, а также, я уверен, научит ее любить английскую природу.
   — Именно этого я и хотел бы.
   Клинт Викхэм протянул ей руку.
   Он пожал ее ладонь, и Тила почувствовала, какая непреклонная воля и сила исходит от него.
   Такого ощущения ей не приходилось испытывать раньше.
   А еще он был на удивление красив, чего она никак не ожидала, к тому же на голову выше Роби и Патрика.
   Казалось, от него исходит какая-то магическая энергетика.
   И в первый раз с тех пор, как она услышала это имя. Тила поняла, почему Патрик всегда говорил о нем с таким уважением.
   Да, этот человек способен вести большой бизнес в Америке, несмотря на свою молодость.
   — Это моя дочь, Мэри-Ли, — сказал Клинт Викхэм после того, как они обменялись рукопожатием.
   Он посмотрел на малышку, и та прощебетала:
   — Папа сказал, что вы собираетесь учить меня, как быть англичанкой, но я американка и больше никем быть не собираюсь!
   — Ты права, — улыбнулась Тила. — И, конечно, имеешь право гордиться своей страной точно так же, как я горжусь своей, а потому нам с тобой придется разобраться; чья страна все-таки лучше.
   Мэри-Ли засмеялась:
   — Это что, первый урок?
   — Мы с тобой составим список лучших вещей наших стран, — предложила Тила, — и ты сможешь показать его своему папе, а он рассудит нас и объявит, кто выиграл.
   — И даст нам приз, — добавила Мэри-Ли. — Хорошая идея!
   Она осмотрела классную комнату.
   — Очень милая комната, папа! Мне нравятся розовые занавески и этот большой диван.
   — Тогда это очко в пользу Англии, — прищурился Клинт Викхэм.
   — Но она не такая большая, как моя комната в Америке! — быстро выкрикнула Мэри-Ли.
   — Значит, очко в пользу Америки, — подхватила гувернантка.
   Девочка восторженно закричала:
   — Мне нравится эта игра! Я придумаю еще много, много вещей, а ты дашь мне большущий приз!
   — Да, но для начала тебе надо выиграть, — предупредил ее Викхэм.
   Он посмотрел на Типу.
   Она поняла, что первое испытание пройдено, пусть оно и оказалось непреднамеренным.
   — Я оставлю Мэри-Ли с вами, мисс Стивенс, — молвил он. — Мы поговорим с вами позже — сегодня или, может быть, завтра.
   — Спасибо, — ответила Тила.
   Все это время Роби очень внимательно наблюдал за происходящим, и теперь наконец груз свалился с его плеч.
   Как только Клинт Викхэм повернулся к выходу, девушка одарила брата ободряющей улыбкой.
   Она хотела подмигнуть ему, но подумала, что Мэри-Ли довольно проницательна и может заметить это.
   По у Типы, наверное, поубавилось бы уверенности в себе, если б она услышала разговор между мистером Викхэмом и ее братом, когда они спускались по лестнице.
   — Мисс Стивенс, по-моему, слишком молода, — заметил Клинт Викхэм.
   — Я думаю, она старше, нежели выглядит, — поспешил его разуверить Гоби. — Она показалась мне весьма разумной, и потом… ваша дочь такая маленькая, думаю, ей будет легче найти общий язык с молодой девушкой.
   — Но это очень ответственное, занятие, — г продолжал настаивать Викхэм, — и мне бы очень хотелось, чтоб моя дочь была воспитана по всем правилам.
   Роби улыбнулся:
   — Я абсолютно с вами согласен, все женщины должны быть хорошо воспитаны. По тем не менее вы должны понимать, что в Англии, в то время как мальчики ходят в школы, а затем поступают в университеты, их сестер учат старые девы, знающие не намного больше, чем сами девушки.
   — Я слышал об этом, — согласился Клинт Викхэм, — и не собираюсь обучать Мэри-Ли подобным образом.
   Он говорил столь убежденно, что Роби поневоле подумал: наверное, все эти молоденькие дебютантки, которых представлял ему Патрик, кажутся этому американцу такими же неинтересными и глупыми, какими они казались самому Гоби.
   Он помнил, как, впервые попав в Лондон, не единожды посещал балы, организованные по случаю выхода в свет той или иной юной красотки.
   И постоянно чувствовал себя обязанным перед хозяйкой дома потанцевать с ее дочерью-дебютанткой.
   Но тогда же он встретил много красивых и умных женщин, с которыми впоследствии проводил много времени.
   Кружась в вальсе с какой-нибудь не очень деликатной и явно глупой особой, он все чаще останавливал взгляд на женщинах постарше.
   И очень скоро перестал замечать на балах незамужних дебютанток.
   Он предпочитал иметь депо с дамами, которых даже принц Уэльский называл прекрасными.
   Главная причина, по которой Тила никогда не слышала о любовных похождениях своего брата, заключалась в том, что слово «дискредитация» витало над всеми его возлюбленными.
   Не столько сам Роби, сколько все его женщины ужасно боялись нарушить негласные правила поведения порядочной леди.
   Роби с Клинтом Викхэмом спустились вниз.
   Интересно, продолжал размышлять Роби, кто больше расстроится, Патрик или сам Клинт Викхэм, если его планы по завоеванию какой-нибудь молодой маркизы провалятся.
   Еще он думал о Типе и о замечаниях американца в ее адрес.
   Если он не изменит своего мнения, то скорее всего уволит ее.
   Это будет катастрофой.
   «Остается лишь надеяться, что Тила не подведет, — сказал сам себе Роби. — И надо предупредить ее обо всем, что я услышал; она должна производить впечатление очень умной и образованной девушки».
   В том, что она такая и есть, Роби ни на секунду не сомневался.
   Но Клинт Викхэм, по-видимому, имел об этом собственное представление. Глава 4
   Тила проснулась рано.
   Первым делом она подумала, что никакого Клинта Викхэма вчера не было и все это ей приснилось.
   Как хорошо, что ей принесли ужин и не пришлось спускаться в столовую.
   Она слышала, будто Роби и Патрик ужинали вместе, поэтому вряд ли ее пригласили бы на трапезу, пока они здесь.
   Тила просидела в классной комнате до половины одиннадцатого — на тот случай, если она вдруг понадобится, потом легла спать.
   Перед сном решила почитать книгу, найденную в одном из многочисленных книжных шкафов.
   Может, это издание несколько веков назад читала гувернантка ее прадеду.
   История о рыцарях и их похождениях целиком захватила ее, и она зачиталась до поздней ночи.
   И сейчас все еще чувствовала их присутствие.
   Взглянув на часы, она не поверила своим глазам: была всего лишь половина седьмого.
   Но солнце уже заливало сад ярким светом, и неожиданно Тила почувствовала непреодолимое желание прокатиться на Кингфишере. А?
   Она пересекла коридор и вошла в классную комнату. К ее удивлению, у окна стояла Мэри-Ли.
   — Ты так рано! — воскликнула Тила, — Я думала, после долгого вчерашнего путешествия ты будешь крепко спать до полудня.
   — Я совсем не устала и хочу кататься на лошади, — заявила Мэри-Ли.
   Типе внезапно пришла в голову счастливая идея.
   — Пойдем на конюшню, — предложила она. — И может быть, ты захочешь прогуляться перед завтраком.
   Девочка подпрыгнула от радости.
   — Пойдемте, пойдемте, я очень, очень хочу!
   Они быстро зашагали, но вдруг Тила остановилась.
   — Интересно, а есть ли там пони для тебя?
   Она подумала, что Роби мог забыть о маленькой лошадке для ребенка.
   И тут Мэри-Ли заливисто рассмеялась.
   — Дома я всегда езжу на больших лошадях с папиного ранчо. Он говорит, пони мне не подходят.
   Типе показалось странным, что ребенку, которому нет еще и восьми, это разрешено.
   Хотя она слышала, что в Америке дети владельцев ранчо начинают ездить верхом почти сразу после того, как научатся ходить.
   Тила позвала Эмили, и та искренне поразилась, узнав, что они уже встали.
   — Я собиралась принести вам завтрак в половине девятого, — б недоумении произнесла она.
   — Мы вернемся к этому времени, — пообещала Тила.
   Пока Эмили помогала Мэри-Ли одеваться, она побежала к себе в комнату, чтобы найти свой костюм для верховой езды.
   Это была единственная вещь из ее гардероба, которую не пришлось покупать, так как она принадлежала когда-то ее матери.
   В тот период жизни, когда леди Ставерли бредила охотой, она одевалась у лучших лондонских портных, и костюм, который теперь собиралась надеть ее дочь, был необыкновенно красив и моден по тем временам.
   Повзрослев, Тила вполне могла носить его, но она не видела необходимости в том, чтобы надевать такую роскошь для прогулок на Кингфишере.
   Как правило, поблизости никого не было, и она предпочитала кататься в своих повседневных платьях.
   Так уж повелось, что она запрягала Кингфишера с самого утра и ом послушно бродил за ней, пока она срезала цветы в саду или убирала листья.
   В любой момент она могла вскочить на коня и уехать прочь из Ставерли, что обычно и делала.
   «Но вот сейчас, — подумала Тила, — наступило время, когда я должна облачиться в этот костюм».
   Под него она надела тонкую муслиновую блузку.
   Костюм плотно облегал ее стройную фигурку.
   Посмотрев на себя в зеркало. Тила отметила, что очень даже неплохо в нем смотрится, хотя, конечно же, сейчас такие костюмы уже не в моде;
   «Ничего, — успокоила она себя, — большего от гувернантки и не ждут».
   С этими мыслями она прошла в классную комнату, где ее уже ждала Мэри-Ли.
   Девочка была в хорошеньком светлом костюме; юбочка представляла собой широкие брюки.
   «Наверное, это правильно, раз такая малышка ездит на большой лошади. Так будет удобнее и безопаснее, — пришла к заключению Тила. — Но уж соседи наверняка посмотрят на это неодобрительно и начнут судачить».
   Вслух она, конечно, ничего не сказала.
   Подхватила Мэри-Ли под руку, и они поспешили вниз, стараясь оставаться незамеченными.
   Они вышли из дома через черный ход; от него до конюшни было небольшое расстояние.
   Молодой, заспанный конюх нес лошадям огромные ведра с чистой водой.
   — Беги выбирай лошадь, какая понравится, — шепнула Тила девочке.
   Для себя она уже сделала выбор.
   Это был жеребец, привезенный с Таттерсальской ярмарки.
   Большой, темный, немного строптивый — в нем определенно была арабская кровь.
   Девушка приказала конюху оседлать коня, и в эту минуту раздался голос Мэри-Ли:
   — Я нашла, мне она нравится, я хочу эту, мисс Стивенс!
   Быстрым шагом пройдя мимо нескольких животных, она увидела лошадь, которую облюбовала Мэри-Ли.
   Ее выбор был созвучен пристрастию Роби к каштановым лошадям, а эта выделялась особенной статью.
   Видя, как лошадь трется носом о ладонь девочки и как спокойно ведет себя. Тила решила, что она не буйная, и приказала оседлать ее для Мэри-Ли.
   Через пять минут они уже выезжали из конюшни.
   Наблюдая за девочкой. Тила поняла, Мэри-Ли нисколько не преувеличивала, когда говорила, что умеет держаться в седле.
   Было очевидно, она чувствует себя на лошади уверенно и привычно, хотя конюху и пришлось максимально укоротить стремена.
   — Мне нравится эта лошадь! Мне она очень, очень нравится! — восторженно кричала Мэри-Ли.
   А у Типы возникли небольшие проблемы с ее жеребцом;
   Он вставал на дыбы и отбрасывал копыта, пытаясь показать свою независимость.
   Но вскоре ей удалось его угомонить.
   Они уже выехали на равнину, раскинувшуюся за домом, когда девушке вдруг пришла в голову мысль о правомерности ее деяния: прежде чем кататься на лошадях с чужим ребенком, она должна была спросить разрешения у мистера Викхэма.
   «Он вряд ли разрешил бы, — подумала она, но тут же успокоила себя, — Возможно, он меня отчитает, зато я прокачусь на лучшем скакуне».
   Поначалу Тила старалась ехать медленнее, она все-таки немного боялась за Мэри-Ли, но вскоре поняла, что все ее опасения напрасны.
   Девочка только и делала, что пришпоривала свою лошадь, так как Типе постоянно приходилось догонять ее.
   Они скакали уже довольно долго — равнина Ставерли была очень велика.
   Раньше тут простирались поля, но после разорения хозяев эти земли не обрабатывали и не засевали — все заросло сорняком.
   Неожиданно им пришлось резко затормозить, потому что впереди словно ниоткуда возник высоченный забор.
   — Я хочу перепрыгнуть на ту сторону! — воскликнула Мэри-Ли.
   В ее тоне слышалась такая непреклонность, что стало понятно — запрещать бессмысленно.
   И вместо запрета Тила сказала:
   — Я думаю, было бы разумнее начать с препятствий поменьше, чтобы наши лошади привыкли прыгать и не пугались. — Ей показалось, что Мэри-Ли не желает ее слушать, поэтому тут же добавила:
   — Тем более я хочу тебе что-то показать, нечто такое, что тебе должно понравиться.
   — И что же это? — пристально посмотрела на нее девочка.
   — Видишь там вдалеке лес? — Девушка указала рукой направление.. — Это не простой пес, а очень секретный, и я хочу, чтобы ты проехала через него.
   — Секретный? А почему?
   — Об этом я скажу тебе позже, — загадочно улыбнулась Тила, ! — потому что сначала ты должна будешь поведать мне, что ты чувствуешь, когда едешь по нему.
   Девочка была заинтригована и нетерпеливо пришпорила лошадь.
   Тила, улыбаясь, поспешила за ней.
   Это был лес, куда они с Кингфишером приезжали почти каждый день.
   Чаще она придумывала истории со счастливым концом, истории, ставшие частью ее самой.
   Когда они въехали в Колокопьчиковый пес, Тила негромко промолвила:
   — Теперь не говори ничего, просто следуй за мной, а потом расскажешь обо всем, что увидишь, услышишь и почувствуешь здесь.
   Мэри-Ли вопросительно посмотрела на спутницу.
   — Это что, игра?
   — Особенная игра, и я расскажу тебе о ней позже. А теперь делай все так, как я тебе сказала, — таинственно прошептала Тила.
   Она медленно поехала по мшистым, еле заметным в полумраке леса извилистым тропинкам. Девочка послушно следовала за ней.
   Незаметно для самой себя Тила вновь окунулась в сказочный мир грез.
   Деревья были ее собеседниками в течение долгих месяцев одинокой жизни в Ставерли:
   Роби обитал в Лондоне, а Коблинсы разговаривали с ней как с хозяйкой и просто не поняли бы ее откровений.
   Вот и делилась она своими мечтами с Кингфишером и деревьями во время долгих лесных прогулок.
   Солнце ярко освещало макушки деревьев, отовсюду слышались птичьи трели.
   В центре этого небольшого леса лоснилось глубокое озеро, которое никогда, даже самым жарким летом, не высыхало.
   Ивы низко склонялись к воде.
   Маленькие чирикающие птахи копошились в ветвях, то и дело подлетая к озеру, чтобы поймать водомерок или водяных жуков.
   Тила остановилась перед этим чудом природы.
   Ей казалось, будто русалки, в существовании которых она не сомневалась, смотрят на нее из темной глубины, заманивая к себе.
   Так они пленили Хиласа, сказочного царя из ее детских книг.
   Вслух девушка ничего не промолвила, и они поехали дальше.
   Теперь они оказались в зарослях цветущих кустарников.
   Потревоженные бабочки пестрым вихрем закружились над ними. Пчелы, собирающие нектар, жужжали где-то рядом.
   Все вокруг воспевало земную жизнь.
   Всадницы выехали из зарослей и замерли, очарованные удивительной синевой.
   Огромное попе колокольчиков расстилалось перед ними.
   Каждый год Тила приезжала сюда, чтобы полюбоваться этим волшебством.
   Неброские полевые цветы казались ей более совершенными, нежели заботливо взращенные садовые розы.
   Девушка остановила своего жеребца и оглянулась.
   Мэри-Ли даже не посмотрела на нее, всецело поглощенная первозданной красотой.
   А вот и опушка леса.
   Подъехав к ручейку. Тила напоила лошадей и повернула обратно.
   Так же молча продолжали они свой путь.
   Лишь когда Колокопьчиковый лес остался позади и солнце вовсю засияло над головой, девушка вопросительно взглянула на Мэри-Ли.
   — Это было необыкновенно! Как в сказке!
   Мне кажется, я даже видела фей, они кружились вместе с бабочками.
   Тила улыбнулась:
   — По-моему, я тоже их видела.