Картленд Барбара. Дважды венчанные

   Она предвкушала верховые прогулки в Лондоне. В этом сезоне она впервые выйдет в свет, и отец попросил вдовствующую графиню Вилтон представить его дочь ко двору.
   Нельзя сказать, что Тереза сильно обрадовалась. Несомненно, было бы здорово поездить на балы, о которых так часто шептались девочки в пансионе, однако ей гораздо больше хотелось побыть с отцом, вместе с ним отправиться в Ливерпуль посмотреть на его суда, что она всегда делала во время каникул.
   Отец беседовал с ней на равных, показывал свои нововведения, улучшавшие эффективность работы, объяснял, от чего зависит скорость того или иного судна.
   Так же он когда-то говорил и с ее матерью — обо всем, что касалось его дел и планов на будущее.
   Терезе не приходилось притворяться заинтересованной — его дела и заботы она находила понятными и увлекательными и задавала ему логичные вопросы.
   И так было всегда, с самого ее детства.
   «Мы поедем в Ливерпуль, — думала она по дороге в Лондон, — и, может быть, папа возьмет меня в путешествие».
   Теперь, когда война была закончена, англичане хлынули во Францию и другие страны Европы.
   У некоторых ее соучениц были родственники во Франции и Италии, и они возвращались оттуда с каникул переполненные впечатлениями.
   Они рассказывали не только о разорении и нищете, принесенных войной, но и о сокровищах, которые видели в музеях, соборах и дворцах.
   «Я должна путешествовать, должна», — твердила про себя Тереза.
   Интересно, отправит ли отец свои суда в Средиземноморье?
   Рядом с ней в карете разместился Руфус, спаниель, повсюду сопровождавший ее.
   После недолгих препирательств директриса пансиона даже позволила ему сидеть у ее ног в классной комнате во время уроков.
   Он оказался сообразительным псом, быстро понял, что нельзя шуметь во время занятий, и никогда не двигался с места до тех пор, пока класс не отпускали с урока.
   Но уж тогда он радостно визжал и весело подпрыгивал, к немалому удовольствию учениц.
   Теперь Тереза ласкала его, поглаживала рыжевато-золотистую шерсть и думала, что для Руфуса нет ничего лучше, чем снова оказаться в Глоубал-Холле. Она часто подтрунивала над отцом из-за названия, которое он дал загородному дому, купленному в Ланкашире для ее матери.
   Раньше он принадлежал одному знатному семейству этого графства и был продан, так как единственный наследник погиб на войне совсем юным. Дом носил имя владельцев, но сэр Хьюберт переименовал его в Глоубал-Холл.
   — Почему Глоубал-Хопл, папа? — спросила Тереза, услышав это название.
   — Когда-нибудь мои суда в конце концов обогнут весь земной шар! — с лукавой улыбкой ответил сэр Хьюберт.
   Поскольку его флотилия постоянно увеличивалась, казалось вполне вероятным, что это название оправдает себя.
   Все каникулы Тереза проводила в Глоубал-Холле.
   Сэр Хьюберт считал Лондон совсем неподходящим местом для дочери, пока та не подрастет. Он отдавал себе отчет, насколько очаровательна его девочка.
   С каждым годом она все больше хорошела, а он все сильнее и сильнее волновался, поглядывая на нее.
   Одна лишь мысль сверлила его мозг, не давая покоя, она сосредоточилась в одном понятии — «охотники за состоянием».
   Он слишком хорошо знал, как это происходит. Наследницы крупных состояний преследовались пустыми щеголями и франтами, промотавшими свое состояние за азартными играми в клубах на Сент-Джеймс-стрит.
   Они не в меру много пили и чересчур мало времени отдавали делам.
   Если они появлялись в Лондоне с весьма солидными деньгами, — тут же все просаживали в карты и расходовали на содержанок.
   Последний раз Тереза приезжала домой на Рождественские каникулы.
   Она упивалась каждой минутой, проведенной с отцом.
   Они ездили верхом на породистых лошадях, содержавшихся в образцовых конюшнях. Принимали друзей и родственников в своем большом гостеприимном доме.
   Тереза также устраивала праздники с угощением для детишек из деревни.
   — Все было так здорово, папа! — сказана она, целуя сэра Хьюберта на прощание. — Это самые замечательные каникулы, какие только можно представить.
   Когда она уехала, сэр Хьюберт задумался, будет ли она и к концу года удовлетворяться столь нехитрыми радостями.
   Вдовствующая графиня Вилтон даст бал в честь Терезы в своем дворце.
   Будет также бал в Лондоне — они с маркизом составили длинный список именитых гостей.
   Сэр Хьюберт был достаточно мудр, чтобы понимать: благодаря его богатству все двери в Мэйфэйре откроются перед его дочерью.
   Следует избегать тех, кто хотел бы жениться на Терезе не по любви, а ради ее денег.
   Исполненная очарования юности, она, несомненно, должна была превратиться в блистательную красавицу, перед которой замрет в изумлении каждый мужчина.
   Выразительные глаза, прозрачная кожа и золотистые волосы напоминали о сиянии восходящего солнца. Она походила на свою мать, но было нечто особенное в ее облике, чего сэр Хьюберт никогда не замечал ни в одной женщине.
   И маркиз соглашался с ним.
   — Тереза — редкостное создание, — говорил он, — нам будет сложно, Хьюберт, подобрать ей достойную пару.
   — Об этом я и сам все время думаю. Но, во всяком случае, мы должны держать ее подальше от этих настырных охотников за приданым, — категорично заявлял сэр Хьюберт.
   Совсем недавно в свете разразился скандал, вызванный последствиями брака по расчету.
   Развращенный молодой лорд, уже растративший и прокутивший два состояния, выудил у юной жены все ее средства.
   — Не волнуйтесь, Хьюберт, — успокаивал его маркиз, — у Терезы есть два очень свирепых сторожевых пса — в моем и вашем лице!
   Сэр Хьюберт улыбнулся.
   Но вместе с тем тревога не покидала его.
   А Тереза ожидала своего первого сезона с волнением маленькой девочки, которую обещали повести на пантомиму.
   — Это будет чудо как интересно, не правда ли, Руфус? — делилась она своими чувствами со спаниелем. — Но ты будешь считать дни до нашего возвращения в Глоубал-Холп, и я почти уверена в твоей правоте: там будет гораздо приятнее, чем в Лондоне со всеми этими переодеваниями и танцами на отполированном паркете.
   Но она тут же вспомнила, как заботится о ней отец и хлопочет ради ее успеха. Надо это ценить.
   Сэр Хьюберт попросил дочь составить список девушек, с которыми она училась в пансионе, и добавить к этому списку своих друзей, чьи имена он мог упустить.
   Когда Тереза взглянула на составленный ею список, она с удивлением обнаружила в нем небольшое количество имен.
   Приезжая в Глоубал-Холл, она все свое время проводила с отцом.
   Общение с ним настолько увлекало ее, что она и в самом деле обращала мало внимания на мужчин, с которыми ей доводилось встречаться.
   Она могла понять, почему ее мать обожала ее отца.
   Где бы они ни оказывались, он всегда выделялся среди окружающих, и все прислушивались только к нему.
   Наконец карета подъехала к дому на Беркли-сквер, где сэр Хьюберт уже ожидал дочь.
   Она обняла его.
   — Я дома, папа! Я дома! И теперь нам никогда больше не придется расставаться!
   — Я рад тебя видеть, дорогая моя!
   — Мне так много надо рассказать тебе, — улыбнулась Тереза, — и похвастаться своими наградами!
   На отца это явно произвело впечатление.
   Она продолжала хвалиться своими успехами по дороге в гостиную.
   — О, у тебя две новые картины! — вдруг прервала себя Тереза. — Мне нравится вон та, над камином.
   — Я был уверен, что ты ее оценишь, — сказал отец. — А в моем кабинете есть Джордж Стаббс, тебе должно понравиться.
   — Я хочу увидеть все и подробно узнать, почему вы купили именно то или иное произведение и сколько они стоят, — заявила Тереза.
   Она раскинула руки и воскликнула:
   — О папа, как замечательно оказаться дома! Знать, что мне не надо возвращаться в пансион и я могу быть с тобой все время.
   Она чуть-чуть помолчала и добавила:
   — Если б я была твоим сыном, ты бы сейчас же начал приобщать меня к работе и позволил помогать тебе. Но мне-то не важно, юноша я или девушка, это именно то, чем я хочу заниматься!
   — Дружочек. — рассмеялся сэр Хьюберт, — ты станешь самой красивой девушкой сезона.
   Тереза пыталась протестовать.
   — Ты хочешь сказать, будто все вокруг станут глазеть на меня, а своих ровесниц я буду сильно раздражать? Я была бы намного счастливее, папа, работая с тобой.
   — Я упорно трудился все эти годы, — возразил сэр Хьюберт, — чтобы твоя мама имела все, что пожелает, а когда я потерял ее, то стал работать только ради тебя.
   В его голосе зазвучали теплые, грустные, проникновенные ноты, когда он заговорил о жене.
   Тереза знала, какую боль причинили ему воспоминания.
   — Мне хочется, чтобы ты носила самые красивые наряды, ездила верхом на лучших лошадях, короче говоря, ни в чем не испытывала нужды.
   — Папа, голубчик, я ожидала от тебя именно этих слов! — ответила Тереза. — Но ты кое о чем позабыл.
   — О чем же?
   — Когда у вас с мамой родилась я, от нее я унаследовала внешность, а от тебя твой склад ума.
   Сэр Хьюберт удивленно посмотрел на дочь.
   — Мой склад ума? — задумчиво переспросил он.
   — Конечно, это твоя заслуга, — кивнула Тереза. — Там, в пансионе, все говорили сначала за моей спиной, а потом и открыто мне в лицо, будто у меня мужской склад ума. И вы не станете спорить, что это ваша вина, сэр!
   Сэр Хьюберт захохотал.
   — В жизни мне ставили в вину многое, но впервые меня обвиняют в том, что я родил слишком умного ребенка!
   — Видишь ли, папа, у меня есть одна проблема: я невыносимо скучаю, если передо мной стоит слишком легкая задача. Мне надо добиваться поставленной цели. Я хочу бороться, как и ты в свое время, за право обладания желаемым.
   — Ты изумляешь меня! Боюсь, моя дорогая дочурка, я никогда раньше ни о чем подобном не задумывался.
   — Пусть, но ты только вообрази, как было бы здорово, если б я могла помогать тебе во всем: управлять твоей флотилией, заключать сделки, посещать незнакомые страны, предлагать разумные нововведения. Обещаю быть столь же полезной тебе, как любой молодой человек, которого ты пожелал бы иметь в качестве своего помощника!
   Сэр Хьюберт не отвечал, ибо в ее словах звучало нечто совсем неожиданное, переворачивающее традиционные представления.
   На следующий день Тереза отправилась за покупками вместе с вдовствующей графиней.
   А сэр Хьюберт, оставшись наедине с маркизом, поведал ему о вчерашнем разговоре с дочерью.
   — Безусловно, все это весьма необычно! — заметил маркиз, выслушав рассказ. — Но, вероятно, Хьюберт, вам следовало ожидать чего-то подобного. Если б у вас родился сын, он, по видимомy, подобно вам проявлял бы блестящие способности, и было бы удивительно, если б ваша дочь имела лишь прелестное личико и ничего путного в хорошенькой головке.
   — Все это, конечно, звучит крайне лестно для меня, но ведь тогда она просто обречена критически воспринимать каждого, кто пожелает на ней жениться.
   — И прекрасно! — успокоил его маркиз. — Зачастую эти неуклюжие подростки имеют не больше умственных способностей, чем земляной червь, и я, конечно, не доверил бы им своих денег!
   После этих слов на лбу его друга пролегла глубокая морщина — он опять задумался о беспринципных ловцах приданого.
   Одна и та же мысль пришла им в голову в тот момент, когда они взглянули друг на друга.
   — Веллингтон был очень доволен Гарри, — произнес маркиз после многозначительной паузы. — Останься Гарри в армии, он стал бы в конечном счете превосходным генералом.
   — Но вы говорили мне, будто Веллингтон настаивал на его отставке, — решил уточнить сэр Хьюберт.
   — То были оккупационные войска, — объяснил маркиз. — Возможно, в них и существовала необходимость. Но всем этим молодым людям вредно иметь слишком много свободного времени, а то и вовсе ничего не делать, даже соблазны самого Парижа приедаются через некоторое время.
   Сэр Хьюберт промолчал. Выходит, Гарри просто поменял соблазны в одной столице на точно такие же, только в другой.
   Но ему исполнилось уже двадцать семь лет, и, конечно, он не станет охотиться за чужим состоянием, ведь, будучи его опекуном, маркиз по совету сэра Хьюберта вкладывал деньги Гарри так же успешно, как свои собственные.
   Маркиз теперь чрезвычайно богатый человек.
   Когда его состояние присоединится к состоянию племянника, тому не будет никакой необходимости жениться ради денег.
   Но на ком ему действительно не следовало жениться, так это на актрисе.
   Соверши Гарри подобное, он нет только разбил бы сердце дядюшки, но и нанес урон семье, во главе которой становился, и оскорбил бы всех, кто вместе с ним был вписан в книгу пэров.
   Вслух сэр Хьюберт произнес только то, о чем уже подумал маркиз:
   — Мы отправляемся в Стоук Пэлэс в пятницу.
   — Я заставлю Гарри поехать с нами, — заверил его маркиз.
 
   Тереза пришла в восторг, когда узнала о предстоящей поездке.
   — Ты только представь себе, папа, я же никогда не видела Стоук Пэлэс, ведь мы каждый раз ездили домой во время каникул. В моем воображении он всегда оставался сказочным замком и таким неизменно являлся мне в мечтах.
   — Теперь ты увидишь его наяву, уверен — он восхитит тебя. Ты и понятия не имеешь, какой труд мы вложили с маркизом, чтобы восстановить его в первозданной красоте и совершенстве!
   Тереза внимательно слушала, и он продолжал:
   — Мы перевернули чуть не всю Англию, отыскивая мебель и предметы обстановки, веками принадлежавшие семье. Полагаю, ты также оценишь картинную галерею — самую ценную из всех коллекций маркиза, которая, па мой взгляд, лучше любой подобной галереи в Лондоне!
   — Я едва могу дождаться пятницы, так мне хочется все увидеть своими глазами. К тому времени уже будут готовы некоторые платья, выбранные для меня графиней.
   Она весело рассмеялась.
   — Графиня так ласкова и любезна со мной, папа! Она говорит, что, подбирая мне наряды, до такой степени волнуется и радуется, словно покупает их для себя. В годы ее молодости их семья жила бедно, приходилось экономить на всем, чтобы она имела хотя бы два приличных платья для первых выездов в свет.
   — Но замуж она вышла за богатого человека, — заметил сэр Хьюберт.
   — Они полюбили друг в друга в первый же вечер, — уточнила Тереза, — и графиня рассказывала, как счастливо они жили до самой его смерти, а это случилось в прошлом году.
   Ее голос слегка прерывался.
   — Полагаю, папа, маркиз попросил ее сопровождать меня еще затем, чтобы дать ей возможность хоть немного отвлечься от своей утраты.
   Сострадание в голосе Терезы растрогало сэра Хьюберта, и он сказал:
   — Постарайся сделать все возможное, моя дорогая, чтобы ободрить ее. Мы так благодарны ей за то, что она согласилась представить тебя ко двору.
   — Мне остается только надеяться, что я не разочарую тебя, папа! Я знаю, ты веришь в мой успех, и тебе будет слишком обидно, если никто не обратит на меня внимания.
   — Тебе не стоит волноваться по этому поводу, — успокоил ее сэр Хьюберт.
   Знание жизни давало ему основание несколько цинично оценивать ситуацию: даже если свет не будет потрясен красотой Терезы, он не сможет забыть, насколько она богата, будучи единственной его наследницей!
   Маркиз отдавал распоряжения относительно их поездки в Стоук Пэлэс, Тереза делала покупки, а сэр Хьюберт отправился на лошадиные торги.
   Он слышал, будто прибыли прекрасные лошади, и в самом деле не разочаровался, увидев их.
   И хотя их стоимость оказалась крайне высокой, он не задумываясь приобрел шесть лошадей и договорился о их незамедлительной отправке в Стоук Пэлэс.
   Он задумал использовать лошадей как приманку, перед которой Гарри, бесспорно, не сможет устоять: тогда он наверняка приедет к ним в конце недели, даже если у него будут другие планы.
   Сэр Хьюберт уже собрался было покинуть аукцион, когда заметил своего приятеля, рассматривающего одну из лошадей, не выставленных на продажу, — того самого лорда Чарлза Грэма, который и рассказал ему о намерении Гарри жениться на Камилле Клайд.
   Сэр Хьюберт миновал двор и, подойдя к лорду Чарлзу, положил ему руку на плечо.
   — Я рассчитывал встретить вас здесь, Чарлз, — приветствовал он приятеля.
   — Салют, Хьюберт! Я припозднился, а вы наверняка уже успели сорвать с дерева все спелые вишни!
   — Мне было бы крайне досадно пропустить хотя бы одну хорошую сделку!
   Его приятель расхохотался.
   — Мне хотелось бы приобрести что-нибудь новое к зиме. Но, разумеется, на этом аукционе я оказался слишком поздно для покупок.
   — Я хотел с вами поговорить, — признался сэр Хьюберт.
   — О чем?
   Они отдалились от покупателей, заполнивших двор.
   — Помните, вы говорили мне о Гарри Лэнбоурне? — спросил сэр Хьюберт. — Он по-прежнему собирается жениться на той женщине?
   — Весьма забавно, вам не кажется? Я был с Рози вчера вечером. У нее небольшая роль в пьесе, в которой играет Камилла Клайд.
   Сэр Хьюберт кивнул. Для него не было секретом, откуда лорду Чарлзу стало известно о планах Гарри.
   — Она сообщила вам что-нибудь, новое?
   — Она сказала, будто Камилла решила принять предложение Гарри. Сэр Хьюберт едва перевел дыхание.
   — Вы в этом абсолютно уверены?
   — Моя подружка — ее ближайшая наперсница, и в то же время она страшно завидует ей. Смею предположить, что сей прецедент станет предметом вожделений каждой красотки, выступающей на подмостках, — ведь это возможность засиять среди знати.
   Сэр Хьюберт нахмурился.
   — Послушайте, Чарлз, — тихо молвил он, — мне необходимо знать, есть ли у вас хоть какие-нибудь предположения насчет того, когда может состояться этот брак.
   Чарлз пожал плечами.
   — Если б моя подружка знала это, она сказала бы мне, но, во всяком случае, она твердо уверена в одном: Камилла в настоящий момент решительно настроена выйти замуж за молодого Лэнбоурна. Если вы спросите мое мнение, то я считаю его глупцом!
   — Я тоже.
   Сэр Хьюберт не стал больше тратить время впустую и, покинув торги, отправился искать маркиза. Оставалось лишь надеяться, что я этот брак не будет заключен до конца недели. Гарри обещал дяде приехать в Стоук Пэлэс.
   Сдержит ли молодой человек свое слово?
   Тут сэр Хьюберт спохватился, так как у него была назначена встреча с морским капитаном, недавно прибывшим в Англию после длительного плавания на восток с заходом в Китай.
   Одержимый желанием приобрести лошадей для маркиза, он совсем было запамятовал о ней.
   Теперь ом вспомнил, что поручил своему секретарю связаться с этим капитаном — китайцем по имени Чанг Мэй и обещал зайти к нему в течение дня.
   Забравшись в карету, он достал из жилетного кармана адрес, который дал ему секретарь, и усмехнулся.
   Он давно знал капитана как изрядного пройдоху и опытного спеца во многих областях, вот и сейчас не был удивлен, узнав, где тот остановился.
   Это был китайский квартал города.
   Он скорее изумился бы, окажись судно Чанг Мэя не загруженным кое-какими нелегальными грузами, — ведь именно в китайском квартале имелся неплохой рынок сбыта для всякого рода ювелирных изделий, восточных безделушек, драгоценных камней и талисманов, не говоря уж о наркотиках.
   Китайский квартал был хорошо известен всем страждущим потребителям опиума и кокаина.
   «Интересно, какой груз он доставил для меня на этот раз», — гадал сэр Хьюберт.
   Когда год назад капитан отправлялся в плавание, сэр Хьюберт попросил привезти ему что-нибудь ценное.
   — То, о чем просит ваше превосходительство, — сказал китаец, — опустошает карманы.
   — Я не возражаю против нескольких опустошенных карманов, если вы привезете мне нужную вещь.
   Он подозревал, что многие вещи, привозимые Чанг Мэем в Англию, когда-то были украдены.
   Отдаленные старинные храмы неизменно становились «законной добычей» грабителей.
   Древние монастырские стены, когда-то спасавшие своих защитников, безжалостно расправлявшихся со всяким, кто покушался на сокровища, спрятанные внутри, сильно обветшали за прошедшие столетия, да и охранялись уже не так тщательно.
   Однако сэр Хьюберт был достаточно умен, чтобы не задавать слишком много вопросов.
   Он с удовольствием добавлял к своей коллекции изящные статуэтки Будды, одна из которых была целиком вырезана из изумруда, жемчужины, добытые некогда со дна морского и попавшие к нему из Бомбея.
   Когда леди Элизабет надевала эти жемчуга, ей завидовали все дамы из общества.
   Сэр Хьюберт и сейчас был уверен — привезенное капитаном новое сокровище, ожидавшее его в китайском квартале, оправдает его надежды.
 
   Маркиз увидел из окна фаэтон, подъехавший к парадной двери. Он не ожидал племянника так рано, надеялся увидеться с ним попозже вечером.
   Тут он сообразил, как было бы некстати, если Гарри расскажет ему о своем намерении теперь, то есть до того момента, когда он, по намеченному плану, прибудет в Стоук Пэлэс и встретит там Терезу.
   Маркиз в волнении пересек комнату и остановился перед камином, держа в руке какие-то бумаги.
   Спустя несколько минут дверь открылась, и вошел Гарри.
   Маркиз отметил про себя, что тот выглядит не только чертовски красивым, но и весьма довольным собой.
   Боясь услышать неприятное сообщение, маркиз быстро сказал:
   — А, вот и ты, Гарри! Ты меня застал, и я рад этому, ведь я как раз собирался уходить, но хотел до этого попросить тебя непременно приехать завтра в Стоук Пэлэс.
   Ему показалось, будто по лицу племянника пробежала тень испуга, но, возможно, это была всего лишь игра света.
   Слегка недоумевая, он спросил:
   — Это так важно, дядя Морис?
   — Сэр Хьюберт преподнес нам с тобой весьма щедрый подарок, — объяснил маркиз. — Он услышал, что лошади Февершама выставлены на продажу, и сегодня в полдень отправился на лошадиные торги, дабы приобрести их для нас.
   — Лошади Февершама? — воскликнул Гарри. — Я слышал о продаже, но, понимая, какова должна быть цена на них, даже не решился туда пойти.
   — Ну так вот, сэр Хьюберт объявил о предоставлении их нам. Мы будем выглядеть очень неблагодарными, если не подоспеем в Стоук Пэлэс, когда прибудут лошади.
   — Само собой разумеется, — согласился Гарри. — Было бы здорово попробовать оседлать их!
   Он вздохнул.
   — Если хотите знать мое мнение, дядя Морис, только сэр Хьюберт мог позволить себе такое приобретение.
   — Согласен с тобой, — кивнул маркиз. — Но и Февершаму не пришлось бы продавать их, не лодырничай он до такой степени и не приведи в подобный беспорядок свои дела; ведь это, если хочешь знать мое мнение, явная глупость с его стороны.
   — Что ж, все в итоге обернулось в нашу пользу, — промолвил Гарри. — Я чрезвычайно благодарен сэру Хьюберту за такое пополнение наших конюшен, которые и сейчас уже превосходны. Ну да не мне вам говорить об этом.
   — Люблю подобные комплименты! — улыбнулся маркиз.
   Они помолчали, и ему показалось, будто Гарри вот-вот решится довериться ему.
   Быстро взглянув на бумаги, которые он держал в руке, маркиз заторопился.
   — Я уже опаздываю! Мне жаль, что я не могу остаться и поговорить с тобой о наших последних приобретениях для Стоук Пэлэс, но я должен был встретиться с герцогом полчаса назад.
   Он направился к выходу и уже подошел к двери, когда племянник спросил:
   — Вы будете к обеду, дядя Морис?
   — Не сегодня, — ответил маркиз. Спустившись в холл, он с облегчением зашагал к своей карете, ожидавшей его у входа.
   Он решил отправиться в Уайт Клаб в надежде встретить там кое-кого из своих друзей, которые могли бы рассказать ему немного больше о Гарри и этом его ужасном намерении жениться на актрисе.
   Карета маркиза двинулась вверх по Беркли-стрит в сторону Пиккадилли.
   Неожиданно для самого себя он начал молиться о чуде, способном помешать Гарри разрушить собственную жизнь.

Глава 3

   Сэр Хьюберт возвратился к себе домой на Беркли-сквер в седьмом часу. В холле дворецкий встретил его словами:
   — Его светлость ждет вас в кабинете, сэр.
   Обеспокоенный неожиданным визитом маркиза в столь поздний час, сэр Хьюберт поспешил в кабинет.
   Там маркиз читал газету.
   Увидев сэра Хьюберта, он отложил ее в сторону.
   — Поздновато вы возвращаетесь домой. Я уже начал волноваться, не случилось ли чего с вами.
   — Я только-только из китайского квартала, приобрел там кое-какие восхитительные вещицы, которые непременно покажу вам.
   Он поставил принесенный пакет на стол.
   — Предполагаю, у вас для меня новости.
   — О да, — мрачно ответил маркиз, — но мне бы хотелось сначала посмотреть на ваши сокровища.
   — Я думаю, нам следует для начала выпить, — предложил сэр Хьюберт.
   Он прошел к столику с напитками, стоявшему в углу, и вытащил из ведерка со льдом любимое шампанское маркиза.
   — Почему-то я подумал, — сказал он, наполняя бокалы, — что сегодня вечером шампанское вам не помешает, поэтому велел слугам положить его на лед.
   — Вы очень любезны, — все так же мрачно произнес маркиз.
   Сэр Хьюберт пригубил пенистый напиток и направился к столу, на котором лежал принесенный пакет.