Картленд Барбара. Гордая принцесса

   « Он такой необыкновенный, прекрасный, благородный, — думала она. — Неудивительно, что все его обожают!»
   Князь ехал впереди отряда, стараясь по возможности укрыть своих людей либо за деревьями, либо за огромными валунами.
   После трех часов пути слева от себя Илона увидела очертания дворца.
   Чтобы подойти к нему незаметно, им пришлось сделать большой крюк, и сейчас они приближались к дворцу с задней стороны. Поблизости от дворца разрослась густая роща, и в призрачном свете луны казалось, что крепость построена на вершинах деревьев.
   Илона знала, как крепки стены дворца, рассчитанные на долгую осаду, но сколько там сейчас русских — не знал никто. Она только молилась, чтобы отряду князя удалось опередить врага и не дать ему установить пушки.
   Никто об этом не говорил, но Илона была уверена, что сведения о приходе русских принесли цыгане. И они были рады навредить королю. Цыгане умели передвигаться настолько незаметно, что их не могли обнаружить самые наблюдательные дозоры. Их долго преследовали во многих странах, и они научились бесшумно срываться с места и уноситься в известные только им труднодоступные места.
   Может быть, это известие принесла Аладару соблазнительная Маша? Интересно, как он выразит ей свою благодарность? Мысли о Маше причиняли Илоне такую боль, что ей хотелось кричать от горя, но, взяв себя в руки, она сказала себе: сейчас не время для ревности и ненависти к женщине, которая, без сомнения, является любовницей ее мужа. «Сейчас важно только одно: чтобы все прошло удачно и Аладар не пострадал», — внушала себе Илона.
   Когда до дворца осталось не более четырехсот ярдов, князь остановил коня.
   Все тихо спешились и окружили князя. Шестеро солдат остались с лошадьми, набросив им на шеи торбы с овсом, чтобы они стояли спокойно.
   Илона вместе со всеми стояла около князя.
   — Вы сейчас покажете мне вход, а затем, когда мы туда войдем, вернетесь в замок вместе с капитаном Гайоши.
   — Я не хочу!
   — Я уже отдал приказ капитану и, пожалуйста, слушайте его. Я не хочу подвергать опасности вашу жизнь.
   Илоне хотелось возразить, но, понимая, что их разговор может быть услышан офицерами, она тихо спросила:
   — Так мы идем?
   — Да! — ответил князь, взял ее за руку, как ребенка, которого собрался вести на прогулку, и они пошли впереди всех.
   При его прикосновении Илону охватил трепет; она сняла перчатку и откинула с лица капюшон. Ее холодные пальцы лежали в горячей ладони мужа, и она думала: «Если он действительно любит меня, мы обязательно расскажем об этом приключении своим детям!»
   Вдруг отчаяние охватило ее: никаких детей не будет! Как только закончатся события этой драматической ночи, он снова вернется к Маше, а она останется одна.
   Задний фасад дворца был скрыт глубокой тенью, и в какой-то безумный момент Илоне показалось, что она забыла, где расположен вход. Ей было всего девять лет, когда она была здесь в последний раз. С тех пор прошло еще девять лет! Тогда для нее это была увлекательная игра, но, покинув Добруджу, она, естественно, выкинула все это из головы.
   Словно почувствовав, что творится в ее душе, князь крепко сжал ее руку.
   — Не надо торопиться! — почти неслышно прошептал он. — Спешка до добра не доведет. Соберитесь и вспомните место, где расположен ход!
   Спокойный голос князя придал ей уверенности. Теперь она не сомневалась, что ход слева, за скалами, и он закрыт ползучими растениями, цветущим занавесом вьющимися по всему низу дворцовой стены.
   Князь пропустил ее вперед. Через несколько шагов Илона остановилась и рукой показала место, где, по ее предположению, должен быть вход. Он слегка отодвинул ветки и увидел за ними чугунную решетку. Она легко подалась, как только князь коснулся ее, открыв темное отверстие в стене.
   Память не изменила Илоне!
   Отверстие было довольно узким, и в него мог пройти только один человек, но дальше оно расширялось и вело в огромную пещеру, в дальнем конце которой открывался сам потайной ход.
   Илона вспомнила, что вначале ход шел прямо. Затем должны начаться каменные ступени, поднявшись по которым можно было подойти к двери в длинный коридор в нежилой части дворца. Когда-то там располагались огромные погреба для хранения вин, но с годами хранилища были переведены ближе к жилой части.
   Первыми в пещеру вошли Илона с князем, за ними один за другим собрались все солдаты. Сквозь отверстие удалось протащить и пушки.
   Пещера освещалась слабым светом свечей; зажигать яркие фонари князь запретил, дабы не привлечь чье-нибудь внимание снаружи.
   Когда все были в сборе, князь обратился к Илоне:
   — Как можно скорее отправляйтесь домой! Она ждала еще каких-нибудь слов, но он, вынув
   из-за пояса пистолет, повел своих людей по потайному ходу.
   Илоне ничего не оставалось, как наблюдать за скрывающимися в темноте солдатами. Теперь их путь освещали фонари, свет которых тонким лучом пробивался в темноту пещеры.
   — Пора ехать, госпожа! — тихо произнес капитан Гайоши.
   — Мне кажется, я что-то уронила! — тихо ответила Илона. — Вы не можете посветить мне?
   — У меня остался один фонарь, — ответил капитан.
   — Пожалуйста, зажгите его!
   Когда капитан зажег фонарь, Илона приказала:
   — Теперь у нас есть свет, и мы пойдет следом за князем.
   — Нельзя, госпожа! Вы же слышали приказ его светлости!
   — Я не собираюсь возвращаться в замок!
   — Но вы же не можете оставаться здесь! Может начаться бой!
   — Я не так глупа, капитан Гайоши! Я не выйду из хода, пока это не будет безопасно. Возвращаться же в замок без князя я не намерена!
   Капитан пришел в замешательство.
   Он был молодым офицером, одним из тех адъютантов князя, что не спускал с нее глаз во время совместных поездок по городам.
   Совершенно ошеломленный, он стоял перед ней, не сводя глаз с ее рыжих волос.
   — Не малодушничайте, капитан! — отважно произнесла Илона. — Вы не заставите меня вернуться в замок даже под дулом пистолета! Я привела вас сюда, показала вам потайной ход и не позволю отсылать меня в замок за ненадобностью!
   — Но госпожа! Меня отдадут под трибунал за невыполнение приказа!
   — Вздор! Вас наградят за мужество, проявленное перед лицом особо опасного противника!
   — Вы бесподобны, госпожа! — невольно засмеялся капитан. — Но я не могу позволить вам подвергать себя риску!
   — Вот и позаботьтесь о моей безопасности! А теперь — вперед! Посмотрим, что там происходит!
   Илона вспомнила, как трудно было подниматься по высоким, крутым ступеням, и сейчас убеждалась, что за девять лет ничего не изменилось. Пахло сухостью и пылью, иногда Илона задевала волосами паутину, но все-таки они без особого труда добрались до двери.
   Здесь капитан остановился:
   — Дальше идти мы не смеем, госпожа!
   — Я предлагаю вам разведать, что там происходит. Если опасности нет, вы вернетесь и заберете меня!
   — Я оставлю вам фонарь.
   — Жаль, что у нас нет второго! Но этот фонарь вы должны взять себе, иначе можете заблудиться. А я посижу в темноте. Я не боюсь!
   — Вы уверены? Вообще-то мне не следует оставлять вас!
   — Вы должны это сделать, иначе мне придется мучиться неопределенностью. А если князь покинет дворец через парадный вход, он даже не узнает, что я здесь!
   — Поверьте, он о нас не забудет! — ответил капитан.
   Илона видела, что ему самому не терпится узнать, что сейчас происходит во дворце, и понимала, как он огорчен тем, что не может принять участие в операции наравне со всеми своими товарищами.
   — Идите же, капитан, и постарайтесь не забыть, что я жду вас!
   — Разумеется, госпожа, я не забуду!
   С фонарем в руках он прошел в дверь, а Илона опустилась на землю.
   Какое-то время она еще видела мерцающий вдали свет, пока он не превратился в маленькую точку. Потом наступила темнота. В одном она не сомневалась: боя не было! Если бы началась стрельба, она услышала бы ее даже сквозь толстые стены в дальней части дворца.
   И пушки, и пистолеты молчали.
   Сидящей в темноте Илоне казалось, что прошли века, пока она не услышала шагов по каменному полу и не увидела свет фонаря.
   Наконец к ней подошел капитан.
   — Все в полном порядке, госпожа! — успокоил он Илону. Возбужденный, он говорил в полный голос. — Князь с солдатами застали русских врасплох! Вы не поверите, по они все спали! На постах стояли часовые, но они наблюдали только за входом во дворец! Русских взяли без единого выстрела!
   — А князь? — замирающим от страха голосом спросила Илона.
   — Он ушел из дворца, уведя с собою пленных русских. Он не собирается оставлять их в Добрудже, а намерен выдворить обратно в Россию.
   — А что… король? — тихо спросила Илона.
   — Его величество ушел вместе с русскими, которым удалось бежать.
   Илона облегченно вздохнула. Она не хотела признаться себе, что очень боялась встречи с отцом.
   — Кто же остался во дворце?
   — Только слуги, госпожа. Я сказал им, что вы здесь, и они уже готовят для вас комнату, чтобы вы могли отдохнуть, пока не вернется князь.
   — Благодарю вас, капитан Гайоши!
   Светя ей фонарем, капитан провел Илону холодным коридором в жилую часть дворца и далее до парадных покоев, где она жила до замужества. Там, приветливо улыбаясь, ее встречали наспех одетые слуги.
   Илона остановилась:
   — Мне кажется, капитан, теперь, когда вы выполнили по отношению ко мне свой долг, вам хочется присоединиться к его светлости и своим товарищам.
   Глаза молодого человека загорелись.
   — Я могу это сделать, госпожа?
   — Я уверена, вы еще можете догнать их. Во дворце я буду в безопасности.
   — Вас надежно охраняют. Часовые стоят на крыше, на стенах и у парадного входа!
   Илона улыбнулась:
   — Они, конечно, не ожидали, что мы выйдем из-под земли.
   — Офицеры сказали мне, что русские решили, будто мы спустились с неба!
   Илона засмеялась:
   — Князь знает, что я здесь? Капитан замялся:
   — Он был очень занят, госпожа. Я решил его не беспокоить, они уже уходили из дворца.
   — Вы правильно сделали, что не сказали его светлости. Это только встревожило бы его. Когда все уляжется, доложите ему, что я во дворце. А пока я высплюсь в своей постели. Спокойной ночи, капитан!
   Капитан вытянулся и отдал ей честь.
   — Спокойной ночи, госпожа, и позвольте сказать вам — вы были великолепны!
   — Спасибо, капитан! — улыбнулась Илона и направилась в свою комнату, где ее уже ждали две горничные.
   Раздевая ее, они возбужденно болтали, рассказывая, как испугались, когда русские появились во дворце.
   — Это неприятные, грубые солдаты! А уж как прожорливы, ваше королевское высочество! Вы бы видели, сколько они ели! Останься они подольше, нам всем грозил бы голод!
   — Ну, больше они здесь не появятся! — улыбнулась Илона.
   — Но… его величество? — прошептала одна из горничных.
   Илона промолчала. Она и сама задавала себе этот вопрос. Что будет делать король, оказавшись в России? Снова уговаривать русских захватить Добруджу? Какой предлог выдумает он на этот раз?
   Мысли эти пугали Илону, и внезапно она почувствовала безумную усталость.
   Горничная подала ей ночную сорочку и, когда Илона улеглась в постель, сказала:
   — Завтра вам потребуется свежее платье, ваше королевское высочество. Из Парижа прибыли коробки с одеждой, которую вы, должно быть, заказывали!
   — Конечно! — воскликнула Илона. — Я распорядилась, чтобы их прислали сюда!
   — Его величество запретил переслать их вам в замок и, чтобы они не помялись, я повесила их в гардероб. Платья ждут вас!
   — Благодарю вас! — ответила сонным голосом Илона.
   Она так устала, что веки ее уже смыкались. Ее изнурила долгая езда верхом и бурные события прошедшего дня. Сначала ее похитили бандиты, потом князь спас ее и привез на коне в замок, а после этого тревожное известие о русских. Все это отняло у нее немало сил.
   Оставшись одна, она вспомнила свои переживания и ревность, которая мучила ее всю ночь и совершенно лишила сна.
   «Не хочу думать о цыганке!» — твердила она и заставила себя вернуться памятью в тот миг, когда князь держал ее в объятиях и она, положив голову на плечо мужа, слышала биение его сердца.
   Она представила себе, что он сейчас рядом с ней, и почувствовала полную безопасность и покой.
   — Я люблю его! Люблю всем сердцем… всей душой! — шептала Илона.
   Она уснула, воображая, что он опять обнимает ее.

Глава 7

   Илона проснулась, почувствовав, что кто-то раздвинул шторы. Еще в полусне она вспомнила, где находится и как сюда попала. Сев в постели, Илона увидела принесенный ей завтрак.
   — Который час? — спросила она.
   — Уже далеко за полдень, ваше королевское высочество, но я дала вам выспаться. Вы были так утомлены!
   — Неужели так поздно? Что же за это время произошло?
   — Большая часть войск вернулась от границы, и они празднуют победу!
   — И что же, был бой?
   — Очень короткий, ваше королевское высочество. Его светлость жив и здоров. Он вернулся несколько часов назад, немного отдохнул и теперь, наверное, уже уехал в замок.
   С минуту помолчав, Илона тихо спросила:
   — Его светлость справлялся обо мне?
   — Нет, ваше королевское высочество. Говорить больше не было нужды. Илона без всякого удовольствия съела завтрак, приняла ванну и стала одеваться.
   Такое отношение вполне в духе ее мужа: перестав быть ему нужной, она больше не интересовала его!
   Вчера вечером он говорил с ней без всякой ненависти, а когда взял ее за руку и они вместе пошли к дворцу, ей показалось, что его холодность пропала.
   Оказалось, что она заблуждалась! Их отношения снова стали холодными и враждебными.
   Илона была подавлена. Она даже не замечала, какое из новых парижских платьев надевает на нее горничная. Посмотрев в зеркало, Илона увидела на себе бледно-голубое платье, отделанное белым кружевом, и смутно припомнила, как его выбирала. Новый наряд не вызвал у нее пи малейшего интереса.
   Одевшись, она вышла из спальни и медленно пошла по коридору к парадной лестнице.
   Внизу, в огромном холле, толпились офицеры, в открытую дверь виднелась площадь, заполненная солдатами.
   Разглядывая их в надежде увидеть среди них мужа, она вдруг напряглась: к дворцу приближалась красочная группа цыган. Мелькали пышные женские юбки, ярким пятном выделялся красный кафтан барона, на темных головах пестрели шелковые яркие платки.
   Илона отвернулась с чуть слышным стоном. Острая боль пронзила ее сердце, как в тот вечер, когда князь танцевал с Машей.
   «Вероятно, он снова позвал ее! В час триумфа ему нужна любовница, а не жена»,-горестно думала она.
   Илона повернулась и пошла по коридору куда глаза глядят, только бы не видеть цыган. Она видела перед собой прекрасное лицо танцовщицы с манящими глазами и ярко-красными соблазнительными губами.
   Ее потянуло к комнате Юлиуша: ведь вчерашнее спасение Добруджи стало возможным именно благодаря ее брату. Если бы Юлиуш не решился выбраться из дворца вопреки воле короля, если бы она тогда не помогла ему, сейчас бы на город обрушились русские снаряды.
   Илона представила себе, с каким восторгом Юлиуш сам принял бы участие в разгроме врага, но судьба распорядилась, чтобы это совершил князь, причем без кровопролития.
   Остановившись в коридоре, она обнаружила, что стоит перед своей детской, в которой жила до того самого дня, пока они с матерью не покинули дворец.
   Она вошла и увидела, что там ничего не изменилось. То же большое кресло возле изразцовой печи, в котором она сидела с матерью и слушала волшебные сказки. Тот же конь-качалка, любимая игрушка, пока ей не разрешили кататься на настоящем, живом пони. Тот же кукольный домик, сделанный специально для нее искусными резчиками по дереву и напоминающий их дворец. А вот и крепость, подаренная Юлиушу, когда он был маленьким мальчиком, тоже вырезанная из дерева добруджанскими мастерами.
   Илона прошла по комнате и прикоснулась к кукольному домику. Рядом с ним стоял расписной сундук, куда она каждый вечер складывала игрушки перед сном.
   Открыв сундук, она увидела сверху свою первую куклу, самую любимую из всех игрушек. У нее были светлые волосы и голубые глаза. Мать проводила часы за шитьем прекрасных, расшитых кружевом нарядов, в которые Илона наряжала свою любимицу.
   Она взяла куклу и вскрикнула от огорчения: на маленьком розово-белом носике виднелась большая трещина, а на розовой щечке недоставало кусочка фарфора.
   Разбита!
   Это окончательно переполнило чашу горя, копившегося в ее душе с самого утра. Разбитое лицо куклы словно показало ей, что ее жизнь тоже разбита!
   Она прижала куклу к груди и заплакала. Сначала слезы медленно текли по ее щекам, как снег, начинающий таять в горах, а потом полились ручьем!
   Казалось, с ними выливаются все горе, одиночество и страдания, которые она испытала за короткое время своего замужества. Она опустилась на пол и, продолжая прижимать к себе куклу, склонила голову и зарыдала так, что все ее тело содрогалось. Она не слышала, как открылась дверь и чей-то голос произнес:
   — Я искал вас…
   Илона не подняла головы. Меньше всего ее заботило, видит ли сейчас ее кто-нибудь. У нее не осталось гордости. Только чувство бесконечного отчаяния владело ею.
   — Что случилось? Почему вы плачете? — спросил князь. Не дождавшись ответа, он настойчиво произнес: — Что вас расстроило? Я и представить не мог, что вы можете плакать!
   Она наконец осознала, что князь разговаривает именно с ней, и поняла, что должна ему ответить.
   — Я ничего не могу… с этим поделать, — рыдая, говорила она. — Мне так одиноко, так грустно… Вы меня ненавидите… мне хочется только умереть!
   — Ненавижу вас? — странным голосом переспросил князь.
   Он наклонился и поднял ее. Илона не сопротивлялась. До нее едва доходило, что он рядом с ней. Темное облако печали настолько поглотило ее, что она еще не до конца понимала происходящее.
   — У вас… есть все! — продолжала она рыдать. — Люди любят вас… И у вас есть… цыганка… Она приходила сюда… к вам. А я одна. Никому… не нужна… У меня даже… нет ребенка… которого я могла бы любить.
   — Моя глупенькая принцесса, — низким, ласковым голосом произнес князь.
   Он взял ее на руки и сел в кресло. Близость к нему пробудила в Илоне легкий трепет, но слезы все еще продолжали душить ее, но теперь она рыдала у него на плече.
   — Как мы ошиблись друг в друге, — тихо сказал он. — Перестаньте плакать, дорогая, я попытаюсь все вам объяснить!
   Илона подняла лицо. По ее щекам все еще текли слезы, но она глядела прямо ему в глаза.
   — Как вы… назвали меня? — прошептала она.
   — Я назвал вас «дорогая»! Вы дороги мне с тех пор, как я впервые увидел вас!
   — Не может быть!
   Князь прижал ее к себе и стал целовать ее мокрые глаза, слезы на щеках и наконец губы.
   При каждом его поцелуе словно молнии пронзали Илону. Огонь, охвативший ее, когда она смотрела, как он танцевал с цыганкой, вновь запылал в ней тысячей мерцающих огоньков, обжигавших ее от кончиков ног до губ, которыми завладел князь.
   Не этого ли ощущения она так ждала? Не его ли ей так не хватало все эти дни, когда она уже отчаялась испытать вновь это сладостное чувство?
   Его поцелуи были нежны, но с каждым мгновением становились все более страстными. Когда наконец он поднял голову и взглянул на нее, ее глаза сияли, как звезды.
   — Я думала, вы… ненавидите меня, — чуть хрипловато произнесла Илона, и в голосе ее затеплилась радость.
   — Я люблю вас!
   — Но… вы были так холодны, так жестоки… — прошептала она. — Приходили в мою комнату и даже не глядели на меня!
   Князь крепче притянул ее к себе.
   — Если бы я позволил себе смотреть на тебя, я не удержался бы и овладел тобой! Но я же думал, что твой отец говорил правду, и ты ненавидишь меня!
   — Как ты мог так подумать?
   — Ты держалась во время нашего бракосочетания так отстраненно, так натянуто! Откуда я мог знать, что виной всему побои этого дьявола!
   Илона смущенно потупила глаза:
   — Кто тебе сказал?
   — Какое это имеет значение? Я глубоко сожалею, моя бесценная, что у нас с самого начала появились друг от друга тайны!
   — Я думала… ты презираешь меня… когда впервые поцеловал!
   — А я решил, что ты самая красивая женщина на свете! Но когда ты не ответила на мой поцелуй, я подумал, что ты холодна и равнодушна! — Илона молчала, и, повернув ее лицо к себе, он проговорил: — Только вчера я понял, что ты слишком неопытна!
   Илона покраснела, а князь мягко спросил:
   — Сколько мужчин целовали тебя до меня?
   — Только… ты…
   Князь издал торжествующий возглас и снова прикоснулся к ее губам. Когда она страстно прильнула к нему, стены закружились в безумной пляске.
   — Значит, я первый и последний! — срывающимся голосом проговорил он. — Я очень ревнив, дорогая, и готов убить всякого, кто хотя бы посмотрит на тебя!
   — Ты ревнив? — недоверчиво спросила Илона. — Но я… — Она замолчала.
   — Договаривай же!
   — Я так ревновала… когда ты танцевал с цыганкой. Я была уверена, что она твоя… любовница!
   — Я и хотел, чтобы ты ревновала, потому и пригласил цыган. Мне хотелось увидеть, растопит ли их музыка твой ледяной панцирь. Честно говоря, я уже начинал думать, что в твоих жилах застыл лед!
   Илона вспомнила ту испепеляющую ревность, которую испытывала к Маше.
   — Я любила тебя так сильно, что мне хотелось… убить цыганку!
   — Если бы я знал!
   — Ты так и не пришел в тот вечер!
   — Я не поверил себе! Но Маша мне не любовница, драгоценная моя. Она жена барона и счастлива с ним. Ее муж, безусловно, зарезал бы меня, заведи я роман с его женой!
   — О… как я рада! Я не могла спать, думала о тебе!
   — А я не мог спать из-за того, что хотел тебя, мое сердце! Но, увидев, как ты уходишь с цыганской пирушки, подумал, что не сумел заставить твое сердце биться чаще, а глаза загореться ярче.
   — Если бы я догадалась о твоих чувствах!
   — Но как ты могла быть такой гордой, такой бесстрастной и такой прекрасной?
   — Мама учила меня всегда сдерживать свои чувства, — просто ответила Илона.
   — Со мной больше никогда не делай этого, моя прелесть!
   Он снова стал целовать ее, прикасаясь губами к ее мягкой коже. Целовал ее белую шею, пробуждая тлевший в ней огонь, пока ее дыхание не стало частым и прерывистым.
   — Моя драгоценная! Сердечко мое! Моя мечта сбылась! Мне предстоит многому научить тебя! — шептал князь, касаясь губами розовых мочек ее ушей. — Он ощутил ее трепет. — Я возбуждаю тебя?
   — Конечно!
   — Что же ты чувствуешь? Скажи! Илона спрятала лицо у него на шее:
   — Во мне… все кипит!
   — А что еще?
   — Во мне мерцают… маленькие огоньки!
   — Я заставлю их разгореться до яркого пламени!
   Они продолжали ласкать друг друга.
   — Ты и вправду любишь меня? — прошептала Илона.
   Это был вопрос ребенка, которому нужна уверенность.
   — Я люблю тебя так сильно, что больше ни о чем не могу думать! Ты не представляешь, как мучила меня, каким адом было сидеть каждую ночь в твоей спальне, видеть твои замечательные волосы и не сметь приблизиться к тебе!
   — Ты даже и не смотрел на меня! — с укором произнесла Илона.
   — Я видел тебя! Видел и хотел всем сердцем, всей душой! Я знал, что ты принадлежишь мне, но твой отец воздвиг между нами непреодолимый барьер. Сломать его было бы для меня большим унижением!
   — Я тоже… хотела тебя… Это было невыносимо!
   — Слава Богу, никаких барьеров больше нет и никогда не будет! Я буду любить тебя, заботиться о тебе и боготворить тебя до конца своих дней!
   — Я об этом и мечтала! — глубоко вздохнула Илона. — Только в твоих объятиях я чувствую себя в безопасности… как вчера, когда ты спас меня от бандитов.
   — Тогда мне было трудно не поцеловать тебя: ты была так близко! Не могу передать, что я пережил, когда понял, что эти дикари могут спрятать тебя и я не смогу тебя найти.
   — Я думаю… это отец заплатил им, чтобы они похитили меня.
   — И правильно думаешь! Бандиты признались, что получили солидную сумму за то, что увезут тебя высоко в горы и спрячут в своих пещерах. — Он глубоко вздохнул. — Мне просто повезло, что я решил после Совета ехать через лес и встретил грума, который сопровождал тебя.
   — Но как мог отец поступить со мной так жестоко? — пролепетала Илона и вдруг вспомнила: — А где он сейчас?
   — Мы заставили русские войска убраться обратно за границу, и он ушел с ними.
   — Они больше не вернутся?
   — Думаю, нет. Граница Добруджи надежно охраняется, страна теперь станет единым государством, так что поводов для иностранного вмешательства больше не будет. — Снова поцеловав Илону, князь сказал: — Наконец-то вспомнил! Ведь я пришел за тобой, любимая, потому что премьер-министр и члены Совета хотят поговорить с тобой.
   — Но сегодня утром ты не зашел ко мне, — задумчиво произнесла она.
   — Я не знал, что ты во дворце. Гайош сказал мне об этом всего несколько минут назад. Я надеялся, что мои приказания выполнены, и полагал, что ты благополучно доставлена в замок! — Улыбнувшись, он добавил: — Ты забыла, что во время брачной церемонии обещала подчиняться мне?
   — Но я хотела быть рядом с тобой!
   — Это прекрасный, предлог и единственный, который я принимаю! — Он нежно поцеловал ее, как драгоценную статуэтку, и сказал: — Пора спуститься вниз, моя обожаемая. Когда все уйдут, у нас будет время поговорить и ты снова скажешь мне, что не питаешь ко мне ненависти!