Картленд Барбара. Из бездны - к небесам

   — Ее надо остановить! Она же… убьет маленькую Дейзи! — и с этими словами бросилась вверх по лестнице. Помедлив с минуту, маркиз и Уоллингхем поспешили за ней.
   Поднявшись на площадку, они увидели, что девушка бежит по короткому коридору к комнате, расположенной в задней части дома.
   Именно оттуда доносились крики, и, войдя за девушкой в комнату, маркиз с другом увидели женщину, которая избивала детей тяжелой палкой.
   Маленькую девочку лет пяти-шести она крепко держала за руку, остальные пытались укрыться от ударов за кроватями.
   Крик стоял невообразимый. Одна девочка лежала на полу, и видны были окровавленные рубцы, которые оставила палка на ее спине.
   — Перестаньте, миссис Мур! Остановитесь! — надрывалась девушка.
   Она схватила женщину за руку, пытаясь помешать ей снова ударить ребенка.
   — Убирайся! — раздраженно оттолкнула ее миссис Мур. — Эти маленькие негодяи снова разбудили меня, хотя я приказала им вести себя тихо! Я научу их выполнять мои приказы! Я изобью их до потери сознания — Нет, миссис Мур! Вы не можете так поступить! Не бейте… Дейзи. Ей… очень больно!
   Женщина уже была готова обрушить проклятия на голову девушки, но тут она заметила в дверях маркиза и Уоллингхема. Раскрыв рот от удивления, она словно окаменела и даже не заметила, что девушка отобрала у нее палку.
   Наконец миссис Мур обрела дар речи.
   — Кто это? — спросила она.
   — Его светлость… маркиз! — ответила девушка.
   Бросив палку на кровать, она обнимала за плечи нервно вздрагивающего от слез ребенка, которого отпустила миссис Мур.
   — Все в порядке, моя хорошая, все в порядке. Она больше не будет тебя бить.
   Остальные дети примолкли и, хотя слезы еще текли по их худым личикам, разглядывали маркиза, словно он явился сюда из какого-то другого мира.
   Железные кровати в спальне были поломаны и кое-как связаны веревками. Одеяла и подушки — рваные и грязные.
   Миссис Мур направилась к маркизу. Неуверенная походка и покрасневшее лицо недвусмысленно говорили о том, что она пьяна.
   Крупная, пышная, хорошо одетая, эта женщина производила странное впечатление рядом с детьми в лохмотьях. Ее пальцы были унизаны кольцами, а в ушах блестели серьги.
   — Ваша светлость, какой сюрпришь! — проговорила она, невнятно произнося последнее слово. Затем миссис Мур попыталась сделать реверанс, но едва не упала.
   — Вы сестра-хозяйка этого приюта? — резко спросил маркиз.
   — Да, ваша светлость, конечно, ваша светлость, — заискивающе ответила женщина. — И если вы соблаговолите пройти в мою гостиную, я расскажу вам о тех трудностях, которые здесь имеются.
   Олчестер окинул взглядом спальню и притихших оборванных ребятишек.
   Девушка, которая открыла им дверь, стояла на коленях рядом с лежавшей на полу девочкой, обтирая кровь у нее со спины.
   — Почему спальня в таком состоянии? — грозно спросил маркиз.
   — Это все дети. Эти маленькие негодяи ведут себя, как животные, ломают все, к чему ни прикоснутся!
   Миссис Мур приготовилась защищаться. Ее вытаращенные глаза и чувственные губы вызывали у маркиза отвращение. Он повернулся к ней спиной и подошел к склонившейся над ребенком девушке.
   — Это правда, что дети ослушались приказа? — спросил он.
   Девушка подняла голову, и удивленный маркиз увидел, как ее глаза сверкнули негодованием.
   — Если даже они шумели, — ответила она, — и разбудили миссис Мур, то только потому, что хотели есть!
   На минуту Олчестеру показалось, что она обвиняет его в тех страданиях, которые им пришлось вынести. Еще раз внимательно посмотрев на детей, он понял, что девушка говорила правду.
   Конечно, они голодали. Это было видно по их худобе, впалым щекам, прозрачной коже, затравленному выражению глаз.
   — Почему дети голодные? — гневно спросил маркиз.
   Он увидел, что девушка хотела ответить, но, взглянув на начальницу, испугалась. Миссис Мур издала вопль, не менее пронзительный, чем крики детей, которых она била.
   — Не слушайте ее, милорд! Не слушайте! — завизжала она. — Она лгунья! Она и подбивает детей на все безобразия.
   — Довольно! — прервал ее маркиз, и что-то в его голосе заставило миссис Мур проглотить слова, которые были готовы сорваться с ее языка.
   Такая сила прозвучала в этом голосе, что начальница подавилась теми словами, которые собиралась сказать.
   — Как я успел убедиться, вы не способны выполнять свои обязанности по управлению сиротским приютом, — продолжал маркиз. — Немедленно убирайтесь! Чтобы через десять минут и духу вашего здесь не было. Я не намерен выслушивать ваши оправдания и позабочусь о том, чтобы и впредь вас близко не подпускали к месту, подобному этому.
   Миссис Мур сдавленно вскрикнула, но Олчестер повелительным жестом указал ей на дверь:
   — Вон!
   Чтобы возражать ему сейчас, потребовалось бы немалое мужество.
   Маркиз повернулся к девушке:
   — В доме есть какая-нибудь еда?
   Девушка покачала головой.
   — Миссис Мур тратила все деньги на выпивку и свои наряды.
   Олчестер хотел было обо всем расспросить девушку, но передумал:
   — Где можно достать продукты прямо сейчас?
   — Вы хотите… послать кого-нибудь… за едой? — В голосе девушки звучало недоверие и робкая надежда.
   — Мой человек посмотрит, что можно достать здесь, а когда я вернусь в поместье, я пришлю гораздо больше.
   Девушка поднялась с пола с девочкой на руках, отнесла ее на кровать, уложила поудобнее и прикрыла рваным одеялом. Малышка не хотела отпускать ее. Тогда девушка сказала одной из старших воспитанниц:
   — Присмотри за Дейзи, пока я объясню его светлости, где можно купить еду для нас.
   При слове «еда» ребятишки словно очнулись от оцепенения.
   — Я хочу есть! — крикнул один из них. — Мы хотим есть! Мы хотим есть! — завопили вслед за ним остальные.
   С минуту в спальне стоял дикий гам, но маркиз прервал его:
   — Послушайте меня! — заговорил он, когда дети затихли, продолжал:
   — Я достану для вас еду, и вас будут всегда хорошо кормить, но сейчас вы должны подождать, пока я найду что-нибудь. Понятно?
   Они, вероятно, поняли. Во всяком случае, замолчали, не сводя с Олчестера голодных глаз, которые казались огромными на исхудавших лицах. Словно измученные маленькие зверьки, они не могли разобраться в том, что происходило вокруг них.
   Девушка подошла к маркизу.
   — Так с чего же мне начать? — спросил он.
   — В деревне есть лавка, в которой продают хлеб, а на ферме должно быть молоко.
   — Объясните мне подробно, где они находятся.
   — Вы собираетесь… пойти сами?
   — Мне кажется, здесь больше некому это сделать!
   — Да, пожалуй.
   — Так объясните мне, где эти лавка и ферма. — Впрочем, подумал маркиз, не так уж трудно найти хлебную лавку в такой маленькой деревне.
   — Возможно… у жены фермера есть… окорок, — нерешительно проговорила девушка. — Правда… он стоит очень дорого.
   Олчестер нахмурился:
   — Не важно, сколько он стоит. Я хочу, чтобы позже вы рассказали мне, кто виноват в том, что в приюте установились подобные порядки.
   По выражению лица девушки маркиз понял, что виновник ей хорошо известен.
   — Так кто же? — настойчиво повторил он вопрос.
   — Пожалуйста… сначала накормите нас. Дети ничего не ели сегодня и почти ничего — вчера.
   — Хорошо. Покажите мне, куда идти.
   Олчестер стал спускаться по лестнице. Девушка и Уоллингхем последовали за ним.
   — Я думаю, Перегрин, — сказал маркиз, когда они спустились в холл, — что вам лучше остаться здесь и проследить, чтобы эта мерзкая особа убралась и не причинила детям какого-либо вреда. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
   — Лучше я пойду куплю все необходимое, а вы оставайтесь здесь и выясните, почему приют пришел в столь плачевное состояние. В конце концов, он существует на ваши деньги, — ответил Уоллингхем.
   Олчестер догадался, что его другу вовсе не улыбалось оказаться один на один с пьяной мегерой.
   — Ну хорошо, — согласился он.
   Маркиз открыл входную дверь и, когда Уоллингхем сел в фаэтон и взял в руки вожжи, сказал своему груму:
   — Джейсон, помогите мистеру Уоллингхему. Купите все, что можно достать в этой деревне. Нужно накормить много голодных детей. Вы меня поняли?
   — Да, милорд.
   — П-пожалуйста, — раздался робкий голос сзади, — привезите молока для самых младших. Они долго голодали и, если сразу набросятся на еду, заболеют. Ферма находится рядом с «Зеленым человеком», ее трудно не заметить.
   — Я найду ее, мисс, — ответил Джейсон.
   — И не стесняйтесь в деньгах, Джейсон. — Олчестер достал из кармана кошелек и отдал груму.
   — Думаю, милорд, вам они поверили бы и в кредит, — улыбнулся грум.
   Это была несомненная дерзость, но маркиз не обратил на нее внимания.
   — Поторопитесь! — сказал он настойчиво. — Дети уже считают минуты до вашего возвращения, и я — тоже.
   Джейсон взял кошелек, прикоснулся рукой к шапке, вскарабкался в фаэтон, и тот тронулся с места.
   Маркиз вернулся в дом.
   — Мне нужно поговорить с вами, — сказал он ожидавшей его девушке. — У меня много вопросов.
   Девушка, немного поколебавшись, открыла дверь в комнату, которая разительно отличалась от того, что видел маркиз в этом доме.
   Это была гостиная госпожи Мур, небольшая и очень уютная, с диваном и креслами перед камином, в котором весело потрескивал огонь. Но особенно выразительно выглядел стол, на котором стояло множество бутылок и стакан, из которого совсем недавно пили.
   — Она, наверное, в своей спальне, милорд, собирает вещи, — сказала девушка.
   Маркиз остановился спиной к камину.
   Девушка, словно лишь сейчас заметив, насколько непрезентабельно она выглядит рядом с элегантно одетым владельцем поместья, сорвала с себя передник и бросила его на кресло.
   Ее платье выглядело немногим лучше: его, видно, носили столько лет, что материя выносилась почти до дыр.
   Несмотря на худобу девушки, платье было ей узко в груди и слишком коротко. Девушка из него давно выросла.
   — Скажите, как вас зовут? — прервал молчание маркиз.
   — Кистна… милорд.
   — Кистна?
   — Я родилась в Индии.
   — Давно ли вы в Англии?
   — Три года. — Тон девушки ясно давал понять, что ей эти три года показались вечностью.
   — И сколько вам лет?
   — В-восемнадцать, милорд.
   Маркиз только собрался спросить, как случилось, что ей, почти взрослой, позволили оставаться в приюте, но Кистна, словно угадав его мысли, поспешила объяснить:
   — Когда мать и отец умерли от холеры, Миссионерское общество отправило нас с сестрой в этот приют. Сестре тогда было всего восемь лет.
   — Она и сейчас здесь?
   — Она… умерла год тому назад… зимой — от холода и голода. — Теперь в голосе девушки звучало неприкрытое осуждение.
   — Давно миссис Мур занимает это место?
   — Около двух лет. До нее здесь работала очень добрая женщина, но управляющий вашей светлости, мистер Хардборд, уволил ее якобы потому, что она состарилась.
   — Она действительно очень стара?
   — Не настолько… Я думаю, он просто хотел, чтобы миссис Мур заняла это место… чтобы она помогала ему делать все… что он хотел…
   Олчестер заметил, что последнюю фразу девушка произнесла очень тихо, почти шепотом, испуганно оглянувшись на дверь, словно боялась, что миссис Мур войдет и опровергнет ее слова.
   — Не бойтесь, — успокоил ее маркиз. — Прошлое не вернется, обещаю. Я сам прослежу, чтобы то, что происходило здесь, никогда не повторилось.
   Кистна в волнении сжала руки.
   — Я надеялась, что ваша светлость скажет это.
   Я часто думала, что должна сообщить вам обо всем, я не верила, что вы одобряете то, что происходило в этом страшном месте.
   — Расскажите мне все, — попросил Олчестер. — Но сначала присядьте, пожалуйста. У вас такой вид, будто вы вот-вот лишитесь чувств.
   Кистна тихонько вздохнула:
   — Благодарю, милорд.
   Она села на краешек дивана, а Олчестер остался стоять. Помолчав минуту, он сказал:
   — Мне трудно поверить в то, что происходило здесь, поскольку я только что посетил другой приют, которому тоже покровительствую.
   — Когда я приехала сюда, здесь все было хорошо. Миссис Оуэн, прежняя начальница, добрая и честная женщина. Моя сестра очень тяжело переживала смерть матери, и миссис Оуэн вместо того, чтобы подыскать мне работу, как я просила, позволила остаться здесь, чтобы нам не разлучаться с сестрой.
   — А после смерти вашей сестры?
   — Миссис Мур решила, что меня можно использовать.
   Они с мистером Хардбордом уволили женщину, которая приходила сюда убирать и готовить. Все ее обязанности стала выполнять я.
   — Почему они так поступили?
   Глаза Кистны вспыхнули. Затем, словно почувствовав, что маркиз все равно заставит ее рассказать правду, она, запинаясь, ответила:
   — Они… хотели… сэкономить. Мне-то ведь ничего… не платили.
   — Значит, — медленно заговорил маркиз, — они присваивали те деньги, которые должны были тратиться на содержание приюта.
   — Не думаю, что миссис Мур получила много денег.
   Мистер Хардборд покупал ей спиртное, наряды, дарил… и другие подарки.
   — Почему?
   Олчестер увидел, как девушка покраснела, и понял, что Кистна смущена тем, о чем ей приходится говорить. Он поспешил остановить ее:
   — Я понял. Продолжайте!
   — Я часто слышала их разговоры и думаю, что мистер Хардборд присваивал не только деньги приюта.
   Увидев, как изменилось лицо маркиза, девушка быстро сказала:
   — Пожалуйста… простите меня… Я не должна была говорить этого. Это… не мое дело. Мистер Хардборд — ваш… слуга.
   — С этой минуты — нет, — с угрозой в голосе сказал Олчестер. — Прошу вас, Кистна, будьте со мной откровенны. Боюсь, никто больше не осмелился бы сообщить мне о том, что здесь происходит. Но я обещаю вам, это никогда не повторится.
   — Благодарю вас. Это было так ужасно… словно ночной кошмар наяву… видеть, как дети… страдают. Трое умерли в прошлом году… от холода, а миссис Мур уверяла, что это была… лихорадка. — Девушка сдавленно всхлипнула. — Они почти не спали ночью, потому что хотели есть… А я… умоляла миссис Мур дать им поесть, но она… меня не слушала…
   — Как вы думаете, прежняя начальница… как ее имя — миссис Оуэн? — согласится вернуться?
   — Согласится, если ваша светлость попросит ее. Она живет в деревне и сначала часто заходила сюда, пока миссис Мур не велела ей держаться подальше от приюта и не запретила мне открывать ей дверь.
   — Я сумею убедить ее вернуться. Думаю, что она знает, где купить одежду для детей, одеяла и все необходимое.
   — Ужаснее всего… была прошлая зима, — совсем тихо сказала девушка и вдруг замолчала, словно задохнулась, Дверь открылась, и в комнату вошла миссис Мур в шляпке и в мантилье.
   Она посмотрела сперва на маркиза, потом на девушку, и ее лицо исказилось злобной гримасой.
   — Я вижу, что ваша светлость уже выслушали достаточно лжи обо мне, — прошипела она. — Ну что ж, я ухожу, но здесь мои бутылки, и я их забираю.
   С этими словами миссис Мур подошла к столу, собрала бутылки и сложила их в корзину, которую держала в руке. Когда стол опустел, миссис Мур повернулась к Кистне, которая следила за ней испуганными глазами, и сказала:
   — От души надеюсь, маленькая гадина, что ты умрешь так же, как твоя сестра. Хорошо, что я избавилась от тебя и от всех остальных тоже! Довольно с меня детей и возни с ними!
   С этими словами она повернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
   Маркиз заметил, что Кистна вся дрожит.
   — Забудьте о ней! Она больше не сможет причинить вам зла! Благодарение небу, что я приехал сюда, иначе Бог знает, сколько бы еще продолжалось ваше рабство.
   — Если бы вы не приехали… мы бы все… умерли, — ответила девушка.
   В этот момент в коридоре послышался голос миссис Мур. Ей что-то отвечал мужской голос. Кистна вскочила с дивана.
   — Я думаю, милорд, вернулся ваш грум и привез еду!
   Не дожидаясь ответа маркиза, она подбежала к двери и распахнула ее.
   Джейсон стоял в холле, держа в руках огромную корзину с хлебом, а в открытую входную дверь на тропинке, что вела к дороге, была видна удаляющаяся фигура миссис Мур.
   — Вы вернулись! — радостно воскликнула Кистна, — И вы привезли еду!
   — Горы еды! — усмехнулся Джейсон. — Подождите восхищаться, вы еще не видели все то, что лежит в фаэтоне!
   С Кистной грум разговаривал без церемоний, но, заметив в дверях маркиза, почтительно продолжал:
   — Я купил все, милорд, что можно было достать, как вы мне велели.
   — Очень хорошо, — одобрительно кивнул маркиз.
   Возможно, слово «еда» каким-то образом проникло сквозь закрытые двери спальни, но скорее всего, как догадывалась Кистна, дети тихонько прокрались на лестницу и прислушивались к тому, что происходило внизу. Теперь с громким криком они лавиной скатились вниз по лестнице.
   Кистна и Джейсон не в силах были им помешать. Дети хватали хлеб, большими кусками набивали себе рот, пытаясь поскорее насытиться.
   Маркиз шагнул было вперед, собираясь навести хоть какое-то подобие порядка, но Кистна, поняв его намерение, покачала головой. Она вытащила из корзины два каравая и сунула их в руки маркизу.
   — Пусть они съедят, сколько смогут, — сказала она. — Подержите это, а я пойду подогрею молока для младших.
   И, прежде чем маркиз опомнился, девушка выбежала из дома. Посмотрев ей вслед, маркиз, к своему изумлению, обнаружил, что Уоллингхем придерживает лошадей, следя, чтобы большая бутыль с молоком, стоявшая в экипаже, не разбилась и не опрокинулась.
   Олчестер с караваями в руках подошел к фаэтону как раз в тот момент, когда Кистна пыталась вытащить бутыль из экипажа.
   — Думаю, Перегрин, — сказал маркиз, от души забавляясь ситуацией, — вам следует помочь Кистне отнести молоко. Я пока подержу лошадей.
   — Но вы же сказали, что сейчас моя очередь, — ответил Уоллингхем, отдавая Олчестеру вожжи и с удивлением поглядывая на хлеб у него в руках. Затем он понес бутыль с молоком в приютскую кухню.
   Друзья поразились, как быстро Кистна организовала старших детей, чтобы они расставили на кухонном столе тарелки и чашки и помогли ей нарезать хлеб и размочить его в молоке для самых маленьких. Таких было шесть, включая малышку, которую избила миссис Мур, и Дейзи. Обе девочки еще не оправились от побоев.
   Пока маркиз и Уоллингхем резали окорок, который продала им жена фермера вместе с жареным цыпленком, младшие дети были накормлены.
   К счастью, из деревни пришел один из жителей, которому доверили присматривать за лошадьми, поэтому Джейсон мог последить, чтобы старшие мальчики не отнимали еду у младших.
   В конце концов все было разделено поровну, и даже самые голодные удовлетворились настолько, что уже не могли съесть ни кусочка. Маркиз отправился на поиски миссис Оуэн и торжественно доставил ее в приют.
   Эта женщина была как раз из тех, кто просто создан для того, чтобы заниматься детьми. Она даже всплакнула, рассказывая, в какой ужас ее приводило состояние приюта. Миссис Оуэн рассказала, что все в деревне возмущались поведением миссис Мур, но понимали, что при ее близости к управляющему никто из них не сможет ничего изменить.
   — Надо было написать мне, — сказал Олчестер.
   — Я думала об этом, милорд, — ответила миссис Оуэн просто. — Но мы знали, что господин Хардборд управляет вашим имением, а вы большую часть времени живете в Лондоне. Вряд ли вы получили бы наше письмо.
   Маркиз в сердцах пообещал себе, что никогда больше не будет пренебрегать делами своего имения или передоверять их людям, которые никакого доверия не заслуживают.
   Он вспомнил, как в далеком детстве няня говорила ему:
   «Если хочешь, чтобы что-то было сделано как следует, сделай это сам!» Сейчас он с горечью подумал, что старушка была права.
   — Все, о чем я прошу вас, миссис Оуэн, это содержать приют в порядке и следить за тем, чтобы у детей было все необходимое. Вы можете не считаться с расходами, если, по вашему мнению, они необходимы.
   Маркиз чувствовал, что ни одна женщина в мире не устоит перед подобным предложением, и не ошибся.
   Миссис Оуэн немедленно отправилась в приют в фаэтоне Олчестера, сказав, что все необходимое заберет из дома позже. Дети, несомненно, обрадовались ей.
   — Неужели с тех пор, как меня уволили, сюда не привезли ни одного нового ребенка? — удивленно спросила миссис Оуэн у Кистны.
   Девушка покачала головой:
   — Я думаю, что миссис Мур неоднократно предлагали принять новых воспитанников, но она всегда отвечала, что у нас нет мест, хотя это не правда: две спальни всегда пустовали.
   При этом Кистна бросила быстрый взгляд на маркиза, но тот и без ее намеков понял, что мистер Хардборд брал себе деньги, которые выделялись на детей и которые никогда не поступали в приют. По той же причине он не сообщил о том, что трое сирот зимой умерли.
   К тому моменту, когда они с Уоллингхемом собрались уезжать, маркиз был настолько взбешен поведением собственного управляющего, что решил уволить его сразу же, как только они приедут в аббатство.
   Он пожал руку миссис Оуэн и снова пообещал, что, как только вернется в аббатство, пришлет в приют еще продуктов.
   Маркиз уже собирался садиться в фаэтон, когда Уолчингхем отвел его в сторонку.
   — Линден, вы уверены, что ничего не забыли?
   — Надеюсь, что нет.
   Они с миссис Оуэн обсудили покупку одежды для детей и мебели, возвращение на прежнюю должность женщины, которая готовила и убирала в приюте, и садовника, которого мистер Хардборд тоже уволил, чтобы забирать себе его жалованье.
   — Вспомните, зачем мы сюда приехали, — настаивал Уоллингхем.
   Маркиз с недоумением посмотрел на друга, явно не понимая, о чем идет речь.
   — Вы не думаете, что Кистна вполне подходит для той роли, которую должна сыграть?
   На мгновение Олчестер остолбенел от изумления. Он оглянулся назад, где за кухонным столом сидела Кистна, пытаясь заставить Дейзи проглотить еще несколько кусочков хлеба с молоком Девочка, сидевшая у Кистны на коленях, слишком устала, чтобы есть, и уткнулась девушке в плечо. Кистна улыбнулась и поцеловала ее волосы. Затем, держа отяжелевшую от сытости девочку на руках словно грудного ребенка, девушка вышла из кухни.
   — Я уложу Дейзи в постель, — сказала Кистна. — Но если ей не станет лучше к утру… как вы думаете, можно ли… послать за доктором?
   В голосе девушки слышалось легкое беспокойство, как будто то, о чем она просила, было неслыханной роскошью.
   Олчестер догадывался, что миссис Мур подобных трат не допускала.
   Болели дети или умирали, главное, что ее любовник мог извлечь из этого выгоду.
   — Конечно, посылайте за доктором, когда сочтете нужным, — ответил маркиз.
   Он увидел, что в глазах Кистны внезапно вспыхнул свет, и подумал, что только из-за ее худобы глаза девушки кажутся так глубоко посаженными.
   Девушка улыбнулась маркизу и начала подниматься по лестнице. Только тут маркиз вспомнил, что Уоллингхем ждет ответа на свой вопрос.
   — Вы правы, — сказал маркиз. — Она сообразительна и, если ее подкормить, сможет произвести благоприятное впечатление. Мы заберем ее завтра утром.

Глава третья

 
   — Я не понимаю, — сказала Кистна.
   Маркиз замолчал, словно пытаясь подобрать нужные слова.
   — Все очень просто. Я чувствую себя ответственным за то, что вы так страдали эти последние три года, и поэтому хочу, чтобы вы стали моей подопечной.
   — Вашей… подопечной?
   Видя, что девушка не вполне понимает значение этого слова, Олчестер стал терпеливо объяснять:
   — Это значит, что я, как ваш опекун, буду приглядывать за вами, одевать вас, а когда ваше здоровье поправится и вы почувствуете в себе достаточно сил, я введу вас в светское общество.
   Кистна недоверчиво посмотрела на него, а потом спросила неуверенным, дрожащим голосом:
   — В-вы действительно… намерены это сделать?
   — Уверяю вас, что, если я обещаю что-то, я всегда выполняю обещание.
   — Я и представить себе не могла, что со мной может произойти нечто… столь удивительное. Мне так хотелось бы, чтобы папа и мама могли поблагодарить вас за это.
   Мне… так трудно… найти подходящие слова.
   — Но это и не требуется, — ответил маркиз.
   Уоллингхем, присутствуя при этом разговоре, отметил, что маркиз несколько смущен.
   Накануне вечером они обсуждали, что именно следует сказать Кистне, и пришли к выводу: она должна быть уверена в том, что действительно становится подопечной маркиза.
   — Чем меньше игры и притворства, тем лучше, — сказал он. — Не следует забывать, что Бранскомб по-своему не глуп.
   Уоллингхем согласился, что идея маркиза сделать Кистну своей подопечной, была удачна.
   Они засиделись допоздна, обсуждая план действий, и Перегрин пытался представить себе реакцию девушки на это предложение. Сейчас он подумал, что ее благодарность весьма трогательна.
   После того как они покинули приют, у них оставалось еще немало дел. Вернувшись в аббатство, маркиз немедленно послал за управляющим и приказал ему покинуть поместье, добавив:
   — Вам не хуже меня известно, какое наказание полагается за кражу. Самый безобидный приговор, на который вы можете рассчитывать, это ссылка. И только потому, что я не желаю огласки, я просто отпускаю вас вместо того, чтобы передать в руки правосудия.
   Тут маркизу показалось, что в глазах мистера Хардборда зажегся огонек надежды, и он добавил: