Страница:
Это была любовь. Ту же любовь леди Тетфорд, должно быть, питала к человеку, с которым убежала за границу. К Гаю, который умер. Теперь у нее остался только Артур. Сабина подумала, что, если бы Гарри за говорил с ее мамой в тоне, каким говорил со своей матерью Артур, все в доме священника решили бы, что настал конец света.
— О, мама, ты не знаешь, что значит быть дома, сказал однажды Гарри, приехав в отпуск. — Я так скучаю! Мне так тяжело быть вдали от вас!
— Но, Гарри, тебе же нравится служить во флоте, разве нет? — с тревогой спрашивала леди Эвелин.
— Да, но только тогда, когда я не думаю о доме, вздохнул Гарри.
Сабина и ее сестры всегда знали, что мама любило Гарри больше их всех. Гарриет была любимицей папы хотя Сабине иногда казалось, что с тех пор, как она вы росла, он любил больше ее. Но кого больше любила мама, было очевидно.
— Есть некая связь между матерями и их сыновьями которая сильнее, чем любая другая любовь, — однажды сказала их старая няня, когда леди Эвелин в слезах бросилась наверх к себе в спальню, когда Гарри пришло время возвращаться в школу.
— Ты хочешь сказать, что мама любит Гарри больше, чем нас? — спросила Ангелина. В то время она была еще совсем крохой, и ее большие карие глаза налились слезами.
— Конечно, — безжалостно ответила няня. — И нечего злиться по этому поводу. Матери и сыновья, отцы и дочери. Так устроен мир, и никому еще не удавалось идти против природы.
Сабина часто вспоминала эти слова и слепо верила в них. Нельзя идти против природы! Теперь ей казалось, что Артур и его мать уничтожали все то прекрасное, во что она верила с детства. Дом всегда служил ей надежной, защищенной крепостью, в которой она могла укрыться от любых невзгод, и она считала, что так должно быть у всех.
Она долго стояла и смотрела на закрывшуюся за Артуром дверь, а потом бросилась к леди Тетфорд и горячо сжала ее руки в своих.
— Мне очень жаль, — тихо проговорила она.
— Не жалей меня, — ответила леди Тетфорд, чуть дыша. — Это единственное, чего я не выношу. Он был таким милым мальчиком.
Она высвободила свою руку из рук Сабины и вышла из комнаты. Сабина слышала, как она медленно поднималась вверх по лестнице, и шорох ее шелковых нижних юбок, который сопровождал ее везде, куда бы она ни шла. звучал, как самый нежный из вздохов.
Сцены откровений, преподанные ей Артуром и Сесиль, повергли Сабину в уныние. Ее вдруг безудержно потянуло домой, захотелось почувствовать на своих щеках руки и губы ее родной семьи, тепло их любви. Дома они были в безопасности, дома им были не страшны никакие беды.
Когда она приехала сюда, Монте-Карло показался ей волшебным уголком, но теперь горе, проблемы и трудности людей, с которыми она познакомилась, мерещились на каждом шагу. А стоило ей подумать об Артуре, как она начинала дрожать: злоба и жестокая холодность в его голосе, когда он разговаривал с матерью, пугали ее.
Теперь она точно знала, что боится его. Если взглянуть правде в глаза, она боялась его с самого начала, но сперва она убедила себя, что это естественная реакция на его возраст. Мужчину тридцати лет нельзя было сравнивать с деревенскими мальчиками, с которыми она танцевала или ездила верхом на охоту. Да и кроме того, он жил в мире, о котором она так мало знала.
Все это могло послужить объяснением того, что в его присутствии она чувствовала себя неловкой и робкой девчонкой. Но теперь она поняла, что за этим стояло совсем иное. Она не понимала его, как, по ее мнению, понимала других мужчин, с которыми ей приходилось общаться, и, оставшись одна в тиши своей комнаты, Сабина не уставала задавать себе один и тот же вопрос, который в глубине души мучил ее уже давно: почему он хотел жениться на ней? Он отнюдь не казался до безумия влюбленным молодым человеком, хотя, возможно, по-своему, пусть несколько холодно, но выражал свою любовь.
«Я такая неопытная, — думала она. — Я знаю так мало о мужчинах и их чувствах. Я думала, любовь сама показывает себя…»
Сабина внезапно остановила себя. Она вдруг вспомнила о незнакомце, чьи темные глаза горели восхищением, когда смотрели на нее, чей голос казался низким, когда он говорил о любви… и по-французски, и по-английски.
Она даже махнула рукой, словно отгоняя от себя эту мысль.
— Я, должно быть, сошла с ума, если думаю о таких вещах, — вслух произнесла она и затем лихорадочно, не смея больше задавать себе вопросы, стала одеваться для бала.
Задолго до того, как она спустилась вниз, ожидая, когда приглашенные на званый ужин гости начнут собираться, и еще до того, как она показалась леди Тетфорд и услышала от нее слова одобрения, она поняла ее платье принесет ей успех.
Весенние цветы, пришитые к нежному, словно газ, материалу, были уже сами по себе обворожительны. Ее длинные, светло-золотые волосы, спадающие на плечи и поддерживаемые только венком из подснежников, ее голые и не украшенные драгоценностями шея и руки, нежная ткань, спадающая с плеч и трепещущая, будто эфир, от малейшего дуновения, делали ее романтично-необычной. Да, она выглядела прелестно. От ее подавленного настроения не осталось и следа. Она почти поверила в то, что и в самом деле явилась из мрачных ворот подземного мира в мир солнечного света и смеха.
За ужином лорд Шерингем сидел рядом с ней, он постоянно смешил ее своей забавной манерой говорить, его остроты по поводу всего, что он видел и слышал, были уморительно смешны, но не злы.
— Черт побери, никогда бы не подумал, что маскарадный костюм может кого-то красить, пока не увидел вас. Обычно люди рядятся в абсолютно не идущие им вещи, которые делают их нелепыми. А во что одет Зануда?
— Не скажу, — ответила Сабина. — А то вы скажете о нем что-нибудь недоброе, но скажете остроумно, а я не сдержу смех и почувствую себя предательницей.
— Если у Зануды есть хоть капля здравого смысла, он предстанет как Дон Жуан с белым кроликом в руках. Ведь это он поймал самую красивую девушку в этой зале. Почему вы хотите выйти за него замуж? Не лучше ли вам подождать меня?
— Я уже говорила вам, что у вас была возможность два года назад, но тогда вы воротили от меня нос, — рассмеялась Сабина.
Она даже не представляла себе, что может так непринужденно болтать с молодым человеком, но с лордом Шерингемом было так же легко разговаривать, как и с Гарри, и они весело поддразнивали друг друга, пока наконец не пришло время отправляться во дворец.
У дверей виллы ожидало пять карет, которые должны были доставить гостей леди Тетфорд ко дворцу, и Сабина села в одну из них вместе со своей хозяйкой лордом Шерингемом и герцогом де Гизом, который был самым знатным гостем на приеме.
Дворец находился по другую сторону гавани, за Beликим ущельем, которое отделяло степенный древний город Монако от легкомысленной элегантности молодого Монте-Карло. Карета въехала в глубокое ущелье полное причудливых теней, а затем стала поднимать вверх по узкой, петляющей дороге, которая взбиралась на огромную скалу, где и расположился старинной по стройки дворец. Сабина затихла, позабыв о присутствии спутников, — она была очарована красотой раскинувшегося перед ней ландшафта.
Перед дворцом солдаты в своей красной с белым и голубым униформе вытянули руки, чтобы помочь гостям выйти из экипажей. Роскошные salons , украшенные золотом и освещенные хрустальными канделябра ми, приняли нарядную толпу людей, приглашенные принцем.
Сабина была ослеплена великолепием дворца и поза была обо всем, разглядывая танцующих в самых причудливых костюмах. Здесь были тореадоры и крестоносцы, клоуны и короли, пастушки и арлекины, восточные властители, рабыни и придворные всех эпох и стран мира Многие вообще были одеты в костюмы столь странные и причудливые, что им трудно было подобрать название. Единственное, что можно было сказать наверняка, это то, что они, несомненно, подчеркивали красоту и обаяние тех, кто их носил.
У всех были маски, за исключением хозяина торжества, принца Монакского Чарльза III, который лично приветствовал каждого гостя, стоило тому переступить порог дворца. Он был немолод и несколько подслеповат, но для каждого гостя, кого он узнавал, у него находилось теплое слово.
— Рад приветствовать вас, мисс Уонтидж. Ваша будущая свекровь мой очень хороший друг, — произнес он, когда леди Тетфорд представила ему Сабину.
Сабина что-то робко пробормотала в ответ, принц уже приветствовал других гостей, и они проскользнули в бальную залу.
Оркестранты, одетые в разноцветную гусарскую форму, играли вальс, и Сабина закружилась в танце с лордом Шерингемом. В этот миг в дверях показался Артур. И она вдруг поняла: она не хочет ни видеть его и ни говорить с ним. Она не могла этого объяснить, но чувствовала, что он непременно омрачит ее беспечную радость, удовольствие от этого вечера.
— Давайте осмотрим дворец, — предложила она лорду Шерингему, и, проскользнув через дверь на противоположной стороне залы, она в ту же секунду оказалась вне поля зрения зорких глаз жениха.
Они нашли лестницу, которая вела в открытый внутренний двор замка, а оттуда в сад. Разбитый на склоне скалы, он предстал перед ними местом тайн и теней, огромных клумб розмарина и фиалок под сенью мимозы и эвкалиптов, а с боков обрамленных кустами жасмина и мирта. Китайские фонарики свисали с деревьев и освещали дорогу к укромным уголкам в беседках, увитых розами и жимолостью.
Сад смотрел на порт, и отсюда открывался прекрасный вид на Монте-Карло. Свет мерцал в каждом окошке белокаменных вилл, шагающих вверх по горному склону, со всех сторон окруженных садами из апельсиновых и лимонных деревьев, с темно-зеленых ветвей которых свисали золотые плоды, словно миллион крошечных фонариков.
— Как красиво! — воскликнула Сабина.
Эти слова, казалось, вырвались из самого ее сердца.
— И вы очень красивы, — сказал лорд Шерингем. — Слишком красивая, большинство мужчин теряют из-за вас голову. Право, будь я на месте Зануды, я бы схватил вас и увез отсюда в замок, где бы никто, кроме меня, не смог видеть вас.
— Я и понятия не имела, что вы такой романтик, рассмеялась Сабина.
— Вы попали в точку. Романтика мне не свойственна, — отозвался лорд Шерингем. — Просто солнце напекло мне голову.
Они нашли скамеечку на краю сада и присели, глядя на гавань, раскинувшуюся внизу.
— Я вам скажу вот что, — вдруг сказал лорд Шерингем. — Мне нужно выпить! Готов поспорить, и вы не откажетесь. Подождите секунду, я пойду поищу официанта. Пусть принесет нам шампанского. Нет ничего лучше, чем говорить с прекрасной девушкой с бокалом в руке. Об этом я даже читал целую поэму. Что-то про кувшин вина и красавицу.
— Это Омар Хайам, — хихикнула Сабина.
— Не знаю, кто это написал. Но кажется, в этом есть смысл. Так вы подождете? Только уж очень неудобно двигаться в этом дурацком платье, — добавил он, указывая на свой костюм рыцаря.
Оставив свою шляпу с пером рядом с Сабиной, лорд растворился в темноте. Девушка взглянула на залитую лунным светом водную гладь, но стоило ей вновь остаться одной, как мысли нахлынули на нее с новой силой. В этот момент она услышала позади себя шаги и подумала, что лорд Шерингем вернулся.
— Вы очень проворны! — воскликнула она и тут же поняла, что ошиблась. Перед ней стоял совсем другой человек: мужчина, одетый в белую с длинными рукавами блузу, вышитую странным узором, с украшенным драгоценными камнями ножнами, засунутыми за красный пояс.
— Вы потанцуете со мной? — спросил по-английски голос, который был ей слишком хорошо знаком.
Она вскочила.
— Как вы здесь очутились?
— Тут столько людей в маскарадных костюмах, — ответил незнакомец. — Кто догадается, что цыган одет в свою обычную одежду?
— А если они вас поймают?
— Не поймают. Как Золушка, я уйду до полуночи, когда все снимут маски. Так вы потанцуете со мной?
— Нет… Я не знаю.. Как можно?
— Вот уж никогда не думал, что вы испугаетесь, — сказал он. — Вы не побоялись прийти за помощью одна, без сопровождения, когда сломалась ваша карета. Вы не побоялись ехать одна по дороге Гранд-Корниш. А теперь вы боитесь?
— Нет, разумеется, нет, — запротестовала Сабина. Нет. Я думала о вас.
— А не о себе? Не о том, что случится, если вас обнаружат с цыганом, с бродягой?
— Нет, конечно же нет! — воскликнула Сабина. — Не такой уж я и сноб.
В ее голосе было столько гнева, что он улыбнулся и, взяв ее руку, нежно поднес к губам.
— Вы все еще не сказали, что рады видеть меня.
— Я была так удивлена… и напугана тоже. Как вам удалось сюда пробраться?
Он указал глазами на высокую стену в конце сада:
— Я перелез через стену.
— Но зачем?
— Чтобы увидеть вас.
— Вы знали, что я приеду?
— Конечно. Сегодня ночью здесь собралось все Монте-Карло.
— А почему вы хотели меня видеть?
— Мне было интересно, в каком костюме вы будете. Я должен был предупредить вас раньше — я неисправимо любопытен. Большинство людей моей национальности такие же, поэтому мы и путешествуем по миру, ищем новых впечатлений.
Сабина вытянула руку, словно желая его остановить.
— Послушайте, — сказала она. — Лорд Шерингем вернется в любую секунду. Если мы хотим танцевать, мы должны вернуться в бальную залу другой дорогой.
— Тогда пойдемте.
Цыганский король протянул руку, и она вложила в нее свою. Он повел ее по другой тропинке, ведущей ко дворцу с противоположной стороны. Китайские фонарики освещали им путь. Миновав фонтан, воды которого переливались и сверкали в лунном свете, они очутились во внутреннем дворе и пошли вверх по лестнице, ведущей в бальную залу.
Сабина обернулась, чтобы взглянуть на своего спутника. Его маска скрывала верхнюю половину лица, но ей казалось, что может прочесть выражение его горящих восторгом глаз. Она задрожала, когда он обнял ее за талию и нырнул в толпу танцующих, но уже в следующую минуту страх исчез.
И не потому, что он выглядел как все прочие гости — его наряд был даже более изыскан, чем у многих, — он так шел ему. Ее страх прошел потому, что в его руке она почувствовала силу и надежность. Однажды ей уже довелось испытывать это чувство.
Они кружились по зале, и волосы Сабины, развеваясь, касались его губ. Он был прекрасный танцор, и ей казалось, что она парит над залом. Их тела будто слились воедино.
— Вы все еще боитесь? — спросил он.
— Уже нет, — призналась она.
— Интересно, каково будет наказание, если мой обман раскроют, — задумчиво проговорил он. — Год в тюрьме, возможно. Мне говорили, правда, что тюрьмы в Монако очень удобны для побега!
— О, будьте осторожны, прошу вас, — взмолилась Сабина, но он только рассмеялся в ответ, закружившись еще стремительнее.
Как и любая другая женщина, она не могла не задать вопрос, который больше всего занимал ее мысли:
— Вам нравится мой наряд?
— У меня не было времени смотреть на что-то еще, кроме ваших волос, — ответил он. — В ту первую ночь, когда вы сидели в свете костра, я подумал, что это самое прекрасное, что я когда-либо видел. А теперь, когда я смотрю, как они лежат у вас на плечах, мне хочется… — Он вдруг смолк, и Сабина украдкой взглянула на него.
— Что вам хочется? — спросила она, чуть дыша.
— Поцеловать их, — ответил он. — Зарыться в них лицом, ощутить их шелк…
Сабина вдруг почувствовала, что едва может дышать. Ее горло сжалось, губы запылали, щеки налились предательским румянцем, и она опустила глаза. Она знала, что не должна слушать, должна сказать ему, чтобы он не смел с ней так разговаривать, но слова не шли с ее уст. Одна его рука лежала на ее талии, другая до боли сжимала ее ладонь — это все, что она осознавала В тот миг.
И вдруг музыка смолкла. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Вокруг люди двигались, смеялись и разговаривали, но они были одни в своем собственном мире — мире, в котором не существовало никого, кроме них двоих: мужчины и женщины на пороге вечности! — Я думаю, вы околдовали меня, — хрипло проговорил цыганский король. — Кроме вас, я ни о чем другом не могу думать. Мысли о вас преследуют меня. Я пришел сюда сегодня вечером потому, что должен был вас увидеть, я не мог больше ждать.
От его слов Сабина затрепетала. Она все еще не могла говорить и только молча смотрела на него, не в силах отвести от него глаз.
— Вот ты где, Сабина! — вдруг раздался голос над ее головой. — Я повсюду тебя искал. Ума не приложу, где ты была. Ее королевское высочество велело мне представить ей тебя.
Сабина глубоко вздохнула, пытаясь вернуться к реальности. Она все еще не понимала, что ей говорят.
И, лишь резко вскинув голову, она увидела перед собой Артура.
— Ее… королевское высочество, — машинально повторила она.
— Да. Пойдем скорее. Она в дальнем конце залы на помосте. Ума не приложу, где ты пряталась.
— Я… я… была… — пробормотала Сабина и повернулась, чтобы взглянуть на цыганского короля, но он уже исчез в толпе.
— Не забудь называть ее «мэм» и сделать реверанс как можно ниже, — проинструктировал ее Артур, и они направились в конец залы, где принц и принцесса Уэльские стояли вместе с хозяином торжества на возвышающейся платформе в окружении членов королевской семьи.
На принце не было маскарадного убранства, и орден Подвязки был прикреплен к его вечернему костюму, принцесса была в платье своего любимого розовато-лилового цвета, а ее голову украшала тиара из аметистов и бриллиантов. Она была очень изысканна, и Сабина тихонько охнула, разглядев изящный овал лица и перехватывающую дыхание красоту датской принцессы, чьи прелести завоевали восхищение всей Англии.
Принц находился в добром расположении духа, весело болтая о чем-то с дамой, одетой в костюм Мари, королевы скоттов. Сабина без труда узнала ее, а вот Артур заметил ее только тогда, когда они подошли совсем близ ко. Она почувствовала, как он напрягся.
— Вас давно не было в Англии, леди Тетфорд, — говорил принц своим низким, слегка гортанным голосом.
— Десять лет, сэр. Я провожу зимы в Монте-Карло а лето — в Париже.
— Наша утрата — их приобретение, — вымолви; принц. — Но мы скучаем по вам. Королева вот только недавно говорила о вас. Она, как и все мы, так сожалев о вашем отсутствии при дворе.
— Благодарю вас, сэр.
Леди Тетфорд сделала реверанс. В этот момент Сабина приподняла опущенные ресницы и увидела выражение лица Артура. Оно было такое красноречивое, что она едва не рассмеялась. Только услышав его голос, напыщенный и торжественный, которым он представлял ее принцессе, она сумела подавить смех.
Глава 7
— О, мама, ты не знаешь, что значит быть дома, сказал однажды Гарри, приехав в отпуск. — Я так скучаю! Мне так тяжело быть вдали от вас!
— Но, Гарри, тебе же нравится служить во флоте, разве нет? — с тревогой спрашивала леди Эвелин.
— Да, но только тогда, когда я не думаю о доме, вздохнул Гарри.
Сабина и ее сестры всегда знали, что мама любило Гарри больше их всех. Гарриет была любимицей папы хотя Сабине иногда казалось, что с тех пор, как она вы росла, он любил больше ее. Но кого больше любила мама, было очевидно.
— Есть некая связь между матерями и их сыновьями которая сильнее, чем любая другая любовь, — однажды сказала их старая няня, когда леди Эвелин в слезах бросилась наверх к себе в спальню, когда Гарри пришло время возвращаться в школу.
— Ты хочешь сказать, что мама любит Гарри больше, чем нас? — спросила Ангелина. В то время она была еще совсем крохой, и ее большие карие глаза налились слезами.
— Конечно, — безжалостно ответила няня. — И нечего злиться по этому поводу. Матери и сыновья, отцы и дочери. Так устроен мир, и никому еще не удавалось идти против природы.
Сабина часто вспоминала эти слова и слепо верила в них. Нельзя идти против природы! Теперь ей казалось, что Артур и его мать уничтожали все то прекрасное, во что она верила с детства. Дом всегда служил ей надежной, защищенной крепостью, в которой она могла укрыться от любых невзгод, и она считала, что так должно быть у всех.
Она долго стояла и смотрела на закрывшуюся за Артуром дверь, а потом бросилась к леди Тетфорд и горячо сжала ее руки в своих.
— Мне очень жаль, — тихо проговорила она.
— Не жалей меня, — ответила леди Тетфорд, чуть дыша. — Это единственное, чего я не выношу. Он был таким милым мальчиком.
Она высвободила свою руку из рук Сабины и вышла из комнаты. Сабина слышала, как она медленно поднималась вверх по лестнице, и шорох ее шелковых нижних юбок, который сопровождал ее везде, куда бы она ни шла. звучал, как самый нежный из вздохов.
Сцены откровений, преподанные ей Артуром и Сесиль, повергли Сабину в уныние. Ее вдруг безудержно потянуло домой, захотелось почувствовать на своих щеках руки и губы ее родной семьи, тепло их любви. Дома они были в безопасности, дома им были не страшны никакие беды.
Когда она приехала сюда, Монте-Карло показался ей волшебным уголком, но теперь горе, проблемы и трудности людей, с которыми она познакомилась, мерещились на каждом шагу. А стоило ей подумать об Артуре, как она начинала дрожать: злоба и жестокая холодность в его голосе, когда он разговаривал с матерью, пугали ее.
Теперь она точно знала, что боится его. Если взглянуть правде в глаза, она боялась его с самого начала, но сперва она убедила себя, что это естественная реакция на его возраст. Мужчину тридцати лет нельзя было сравнивать с деревенскими мальчиками, с которыми она танцевала или ездила верхом на охоту. Да и кроме того, он жил в мире, о котором она так мало знала.
Все это могло послужить объяснением того, что в его присутствии она чувствовала себя неловкой и робкой девчонкой. Но теперь она поняла, что за этим стояло совсем иное. Она не понимала его, как, по ее мнению, понимала других мужчин, с которыми ей приходилось общаться, и, оставшись одна в тиши своей комнаты, Сабина не уставала задавать себе один и тот же вопрос, который в глубине души мучил ее уже давно: почему он хотел жениться на ней? Он отнюдь не казался до безумия влюбленным молодым человеком, хотя, возможно, по-своему, пусть несколько холодно, но выражал свою любовь.
«Я такая неопытная, — думала она. — Я знаю так мало о мужчинах и их чувствах. Я думала, любовь сама показывает себя…»
Сабина внезапно остановила себя. Она вдруг вспомнила о незнакомце, чьи темные глаза горели восхищением, когда смотрели на нее, чей голос казался низким, когда он говорил о любви… и по-французски, и по-английски.
Она даже махнула рукой, словно отгоняя от себя эту мысль.
— Я, должно быть, сошла с ума, если думаю о таких вещах, — вслух произнесла она и затем лихорадочно, не смея больше задавать себе вопросы, стала одеваться для бала.
Задолго до того, как она спустилась вниз, ожидая, когда приглашенные на званый ужин гости начнут собираться, и еще до того, как она показалась леди Тетфорд и услышала от нее слова одобрения, она поняла ее платье принесет ей успех.
Весенние цветы, пришитые к нежному, словно газ, материалу, были уже сами по себе обворожительны. Ее длинные, светло-золотые волосы, спадающие на плечи и поддерживаемые только венком из подснежников, ее голые и не украшенные драгоценностями шея и руки, нежная ткань, спадающая с плеч и трепещущая, будто эфир, от малейшего дуновения, делали ее романтично-необычной. Да, она выглядела прелестно. От ее подавленного настроения не осталось и следа. Она почти поверила в то, что и в самом деле явилась из мрачных ворот подземного мира в мир солнечного света и смеха.
За ужином лорд Шерингем сидел рядом с ней, он постоянно смешил ее своей забавной манерой говорить, его остроты по поводу всего, что он видел и слышал, были уморительно смешны, но не злы.
— Черт побери, никогда бы не подумал, что маскарадный костюм может кого-то красить, пока не увидел вас. Обычно люди рядятся в абсолютно не идущие им вещи, которые делают их нелепыми. А во что одет Зануда?
— Не скажу, — ответила Сабина. — А то вы скажете о нем что-нибудь недоброе, но скажете остроумно, а я не сдержу смех и почувствую себя предательницей.
— Если у Зануды есть хоть капля здравого смысла, он предстанет как Дон Жуан с белым кроликом в руках. Ведь это он поймал самую красивую девушку в этой зале. Почему вы хотите выйти за него замуж? Не лучше ли вам подождать меня?
— Я уже говорила вам, что у вас была возможность два года назад, но тогда вы воротили от меня нос, — рассмеялась Сабина.
Она даже не представляла себе, что может так непринужденно болтать с молодым человеком, но с лордом Шерингемом было так же легко разговаривать, как и с Гарри, и они весело поддразнивали друг друга, пока наконец не пришло время отправляться во дворец.
У дверей виллы ожидало пять карет, которые должны были доставить гостей леди Тетфорд ко дворцу, и Сабина села в одну из них вместе со своей хозяйкой лордом Шерингемом и герцогом де Гизом, который был самым знатным гостем на приеме.
Дворец находился по другую сторону гавани, за Beликим ущельем, которое отделяло степенный древний город Монако от легкомысленной элегантности молодого Монте-Карло. Карета въехала в глубокое ущелье полное причудливых теней, а затем стала поднимать вверх по узкой, петляющей дороге, которая взбиралась на огромную скалу, где и расположился старинной по стройки дворец. Сабина затихла, позабыв о присутствии спутников, — она была очарована красотой раскинувшегося перед ней ландшафта.
Перед дворцом солдаты в своей красной с белым и голубым униформе вытянули руки, чтобы помочь гостям выйти из экипажей. Роскошные salons , украшенные золотом и освещенные хрустальными канделябра ми, приняли нарядную толпу людей, приглашенные принцем.
Сабина была ослеплена великолепием дворца и поза была обо всем, разглядывая танцующих в самых причудливых костюмах. Здесь были тореадоры и крестоносцы, клоуны и короли, пастушки и арлекины, восточные властители, рабыни и придворные всех эпох и стран мира Многие вообще были одеты в костюмы столь странные и причудливые, что им трудно было подобрать название. Единственное, что можно было сказать наверняка, это то, что они, несомненно, подчеркивали красоту и обаяние тех, кто их носил.
У всех были маски, за исключением хозяина торжества, принца Монакского Чарльза III, который лично приветствовал каждого гостя, стоило тому переступить порог дворца. Он был немолод и несколько подслеповат, но для каждого гостя, кого он узнавал, у него находилось теплое слово.
— Рад приветствовать вас, мисс Уонтидж. Ваша будущая свекровь мой очень хороший друг, — произнес он, когда леди Тетфорд представила ему Сабину.
Сабина что-то робко пробормотала в ответ, принц уже приветствовал других гостей, и они проскользнули в бальную залу.
Оркестранты, одетые в разноцветную гусарскую форму, играли вальс, и Сабина закружилась в танце с лордом Шерингемом. В этот миг в дверях показался Артур. И она вдруг поняла: она не хочет ни видеть его и ни говорить с ним. Она не могла этого объяснить, но чувствовала, что он непременно омрачит ее беспечную радость, удовольствие от этого вечера.
— Давайте осмотрим дворец, — предложила она лорду Шерингему, и, проскользнув через дверь на противоположной стороне залы, она в ту же секунду оказалась вне поля зрения зорких глаз жениха.
Они нашли лестницу, которая вела в открытый внутренний двор замка, а оттуда в сад. Разбитый на склоне скалы, он предстал перед ними местом тайн и теней, огромных клумб розмарина и фиалок под сенью мимозы и эвкалиптов, а с боков обрамленных кустами жасмина и мирта. Китайские фонарики свисали с деревьев и освещали дорогу к укромным уголкам в беседках, увитых розами и жимолостью.
Сад смотрел на порт, и отсюда открывался прекрасный вид на Монте-Карло. Свет мерцал в каждом окошке белокаменных вилл, шагающих вверх по горному склону, со всех сторон окруженных садами из апельсиновых и лимонных деревьев, с темно-зеленых ветвей которых свисали золотые плоды, словно миллион крошечных фонариков.
— Как красиво! — воскликнула Сабина.
Эти слова, казалось, вырвались из самого ее сердца.
— И вы очень красивы, — сказал лорд Шерингем. — Слишком красивая, большинство мужчин теряют из-за вас голову. Право, будь я на месте Зануды, я бы схватил вас и увез отсюда в замок, где бы никто, кроме меня, не смог видеть вас.
— Я и понятия не имела, что вы такой романтик, рассмеялась Сабина.
— Вы попали в точку. Романтика мне не свойственна, — отозвался лорд Шерингем. — Просто солнце напекло мне голову.
Они нашли скамеечку на краю сада и присели, глядя на гавань, раскинувшуюся внизу.
— Я вам скажу вот что, — вдруг сказал лорд Шерингем. — Мне нужно выпить! Готов поспорить, и вы не откажетесь. Подождите секунду, я пойду поищу официанта. Пусть принесет нам шампанского. Нет ничего лучше, чем говорить с прекрасной девушкой с бокалом в руке. Об этом я даже читал целую поэму. Что-то про кувшин вина и красавицу.
— Это Омар Хайам, — хихикнула Сабина.
— Не знаю, кто это написал. Но кажется, в этом есть смысл. Так вы подождете? Только уж очень неудобно двигаться в этом дурацком платье, — добавил он, указывая на свой костюм рыцаря.
Оставив свою шляпу с пером рядом с Сабиной, лорд растворился в темноте. Девушка взглянула на залитую лунным светом водную гладь, но стоило ей вновь остаться одной, как мысли нахлынули на нее с новой силой. В этот момент она услышала позади себя шаги и подумала, что лорд Шерингем вернулся.
— Вы очень проворны! — воскликнула она и тут же поняла, что ошиблась. Перед ней стоял совсем другой человек: мужчина, одетый в белую с длинными рукавами блузу, вышитую странным узором, с украшенным драгоценными камнями ножнами, засунутыми за красный пояс.
— Вы потанцуете со мной? — спросил по-английски голос, который был ей слишком хорошо знаком.
Она вскочила.
— Как вы здесь очутились?
— Тут столько людей в маскарадных костюмах, — ответил незнакомец. — Кто догадается, что цыган одет в свою обычную одежду?
— А если они вас поймают?
— Не поймают. Как Золушка, я уйду до полуночи, когда все снимут маски. Так вы потанцуете со мной?
— Нет… Я не знаю.. Как можно?
— Вот уж никогда не думал, что вы испугаетесь, — сказал он. — Вы не побоялись прийти за помощью одна, без сопровождения, когда сломалась ваша карета. Вы не побоялись ехать одна по дороге Гранд-Корниш. А теперь вы боитесь?
— Нет, разумеется, нет, — запротестовала Сабина. Нет. Я думала о вас.
— А не о себе? Не о том, что случится, если вас обнаружат с цыганом, с бродягой?
— Нет, конечно же нет! — воскликнула Сабина. — Не такой уж я и сноб.
В ее голосе было столько гнева, что он улыбнулся и, взяв ее руку, нежно поднес к губам.
— Вы все еще не сказали, что рады видеть меня.
— Я была так удивлена… и напугана тоже. Как вам удалось сюда пробраться?
Он указал глазами на высокую стену в конце сада:
— Я перелез через стену.
— Но зачем?
— Чтобы увидеть вас.
— Вы знали, что я приеду?
— Конечно. Сегодня ночью здесь собралось все Монте-Карло.
— А почему вы хотели меня видеть?
— Мне было интересно, в каком костюме вы будете. Я должен был предупредить вас раньше — я неисправимо любопытен. Большинство людей моей национальности такие же, поэтому мы и путешествуем по миру, ищем новых впечатлений.
Сабина вытянула руку, словно желая его остановить.
— Послушайте, — сказала она. — Лорд Шерингем вернется в любую секунду. Если мы хотим танцевать, мы должны вернуться в бальную залу другой дорогой.
— Тогда пойдемте.
Цыганский король протянул руку, и она вложила в нее свою. Он повел ее по другой тропинке, ведущей ко дворцу с противоположной стороны. Китайские фонарики освещали им путь. Миновав фонтан, воды которого переливались и сверкали в лунном свете, они очутились во внутреннем дворе и пошли вверх по лестнице, ведущей в бальную залу.
Сабина обернулась, чтобы взглянуть на своего спутника. Его маска скрывала верхнюю половину лица, но ей казалось, что может прочесть выражение его горящих восторгом глаз. Она задрожала, когда он обнял ее за талию и нырнул в толпу танцующих, но уже в следующую минуту страх исчез.
И не потому, что он выглядел как все прочие гости — его наряд был даже более изыскан, чем у многих, — он так шел ему. Ее страх прошел потому, что в его руке она почувствовала силу и надежность. Однажды ей уже довелось испытывать это чувство.
Они кружились по зале, и волосы Сабины, развеваясь, касались его губ. Он был прекрасный танцор, и ей казалось, что она парит над залом. Их тела будто слились воедино.
— Вы все еще боитесь? — спросил он.
— Уже нет, — призналась она.
— Интересно, каково будет наказание, если мой обман раскроют, — задумчиво проговорил он. — Год в тюрьме, возможно. Мне говорили, правда, что тюрьмы в Монако очень удобны для побега!
— О, будьте осторожны, прошу вас, — взмолилась Сабина, но он только рассмеялся в ответ, закружившись еще стремительнее.
Как и любая другая женщина, она не могла не задать вопрос, который больше всего занимал ее мысли:
— Вам нравится мой наряд?
— У меня не было времени смотреть на что-то еще, кроме ваших волос, — ответил он. — В ту первую ночь, когда вы сидели в свете костра, я подумал, что это самое прекрасное, что я когда-либо видел. А теперь, когда я смотрю, как они лежат у вас на плечах, мне хочется… — Он вдруг смолк, и Сабина украдкой взглянула на него.
— Что вам хочется? — спросила она, чуть дыша.
— Поцеловать их, — ответил он. — Зарыться в них лицом, ощутить их шелк…
Сабина вдруг почувствовала, что едва может дышать. Ее горло сжалось, губы запылали, щеки налились предательским румянцем, и она опустила глаза. Она знала, что не должна слушать, должна сказать ему, чтобы он не смел с ней так разговаривать, но слова не шли с ее уст. Одна его рука лежала на ее талии, другая до боли сжимала ее ладонь — это все, что она осознавала В тот миг.
И вдруг музыка смолкла. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Вокруг люди двигались, смеялись и разговаривали, но они были одни в своем собственном мире — мире, в котором не существовало никого, кроме них двоих: мужчины и женщины на пороге вечности! — Я думаю, вы околдовали меня, — хрипло проговорил цыганский король. — Кроме вас, я ни о чем другом не могу думать. Мысли о вас преследуют меня. Я пришел сюда сегодня вечером потому, что должен был вас увидеть, я не мог больше ждать.
От его слов Сабина затрепетала. Она все еще не могла говорить и только молча смотрела на него, не в силах отвести от него глаз.
— Вот ты где, Сабина! — вдруг раздался голос над ее головой. — Я повсюду тебя искал. Ума не приложу, где ты была. Ее королевское высочество велело мне представить ей тебя.
Сабина глубоко вздохнула, пытаясь вернуться к реальности. Она все еще не понимала, что ей говорят.
И, лишь резко вскинув голову, она увидела перед собой Артура.
— Ее… королевское высочество, — машинально повторила она.
— Да. Пойдем скорее. Она в дальнем конце залы на помосте. Ума не приложу, где ты пряталась.
— Я… я… была… — пробормотала Сабина и повернулась, чтобы взглянуть на цыганского короля, но он уже исчез в толпе.
— Не забудь называть ее «мэм» и сделать реверанс как можно ниже, — проинструктировал ее Артур, и они направились в конец залы, где принц и принцесса Уэльские стояли вместе с хозяином торжества на возвышающейся платформе в окружении членов королевской семьи.
На принце не было маскарадного убранства, и орден Подвязки был прикреплен к его вечернему костюму, принцесса была в платье своего любимого розовато-лилового цвета, а ее голову украшала тиара из аметистов и бриллиантов. Она была очень изысканна, и Сабина тихонько охнула, разглядев изящный овал лица и перехватывающую дыхание красоту датской принцессы, чьи прелести завоевали восхищение всей Англии.
Принц находился в добром расположении духа, весело болтая о чем-то с дамой, одетой в костюм Мари, королевы скоттов. Сабина без труда узнала ее, а вот Артур заметил ее только тогда, когда они подошли совсем близ ко. Она почувствовала, как он напрягся.
— Вас давно не было в Англии, леди Тетфорд, — говорил принц своим низким, слегка гортанным голосом.
— Десять лет, сэр. Я провожу зимы в Монте-Карло а лето — в Париже.
— Наша утрата — их приобретение, — вымолви; принц. — Но мы скучаем по вам. Королева вот только недавно говорила о вас. Она, как и все мы, так сожалев о вашем отсутствии при дворе.
— Благодарю вас, сэр.
Леди Тетфорд сделала реверанс. В этот момент Сабина приподняла опущенные ресницы и увидела выражение лица Артура. Оно было такое красноречивое, что она едва не рассмеялась. Только услышав его голос, напыщенный и торжественный, которым он представлял ее принцессе, она сумела подавить смех.
Глава 7
Принцесса Уэльская оказалась еще красивее, чем представляла себе Сабина, и ее многочисленные описания, которыми пестрели газеты, не отражали и доли ее красоты и изящества. Ее движения были столь грациозные, что любая другая женщина рядом с ней казалась неуклюжей и неловкой, а ее улыбка могла очаровать и привести в восторг каждого, кто имел счастье быть одаренным ею.
Она улыбалась, когда Сабина поднялась из своего глубокого реверанса.
— Так, значит, это ваша невеста, лорд Тетфорд, — сказала она со своим милым акцентом. — Вам очень повезло. Я вижу, вы не нуждаетесь в наших пожеланиях — вы и так вполне счастливы.
— Благодарю вас, мэм, — ответил Артур.
— Но скажу вам, принц и я очень рассержены на вас, — продолжала принцесса.
— Рассержены, мэм? — в ужасе переспросил Артур. — Да. Вы не сказали нам, что ваша матушка живет здесь, в Монте-Карло. Только сегодня за ужином мы узнали от нашего хозяина, принца Чарльза, что она не только здесь живет, но и имеет самый роскошный сад на всем побережье. Почему вы сохранили это в тайне от нас?
— Это отнюдь не тайна, мэм, — пробормотал Артур. — Я не думал, что вашему высочеству будет интересно это узнать.
— Ну конечно же нам интересно, — возразила принцесса. — Королева так часто говорит о вашей матери, а как она скучает по ней! Мы с принцем должны непременно найти время и посмотреть ее сад и виллу, чтобы по возвращении домой рассказать все подробно ее величеству.
— Моя мать будет чрезвычайно польщена, мэм.
— Тогда вы должны все устроить, лорд Тетфорд, приказала принцесса, а затем, повернувшись к Сабине, добавила: — Скажите, мисс Уонтидж, когда же ваша свадьба?
— В июне, мэм.
— Я надеюсь, вы пригласите принца и меня на церемонию, — благосклонно сказала принцесса.
Сабина пробормотала слова благодарности и снова сделала реверанс. Принцесса отвернулась, чтобы поговорить с кем-то еще, и девушка почувствовала рук) Артура на своем локте. Они двинулись сквозь толп} танцующих и вышли из залы на лестницу, которая вела в сад.
— Их королевские высочества чрезвычайно добры, сказал Артур. — Не спуститься ли нам в сад ненадолго? Здесь так жарко.
Сабине очень не хотелось возвращаться туда, где были цветы и китайские фонарики. А вдруг цыганский король ждет ее там? Но так как она не смогла придумать никакого предлога, чтобы объяснить Артуру свой отказ, ей пришлось последовать за ним вниз по лестнице в тенистый, благоухающий сад.
Артур направился к первой же увитой зеленью беседке. Сабина присела на скамью, прикрытую мягкими подушками.
— Как все удачно получилось, — сказал он, и Сабина поняла, что он был крайне доволен и самим собой, и добротой принцессы.
— Они правда придут на нашу свадьбу? — спросила Сабина.
— Я вообще-то надеялся, если я состою при королевском дворе, то их высочества должны оказать нам честь своим присутствием, — ответил Артур. — Но никогда нельзя быть уверенным, пока высочайшие особы сами не намекнут на то, что их надо пригласить.
— Я… я думаю, это ужасно, правда, — пролепетала Сабина.
— Не надо так нервничать, — попытался успокоить ее Артур.
— Но их присутствие превратит нашу свадьбу в такое официальное событие, — возразила Сабина. — Я робею при одной мыли об этом.
— Лично я очень рад, — сказал Артур. Наступила минутная пауза.
— Мне кажется, что последние несколько дней ты была не очень-то счастлива, Сабина.
Сабина собралась было возразить, но, взглянув ему в лицо, освещенное фонариками, к своему крайнему удивлению, обнаружила, что он смущен. И она догадалась, что таким образом он пытался перед ней извиниться.
— Я не хотел, чтобы ты оказалась вовлечена в мои ссоры с матерью, — продолжал он. — Но возможно, это к лучшему, если ты не будешь заблуждаться относительно наших отношений.
— Твоя мать была очень добра ко мне, — заметила Сабина.
— Да, разумеется. Я и не ожидал от нее другого, — ответил Артур. — В конце концов, это она настояла на твоем приезде сюда.
— Но ты же видишь, как это прекрасно! — спросила Сабина.
— Я рад, что тебе здесь понравилось, — сказал Артур, стараясь говорить тише. — Но тебе не придется видеть мою мать, когда мы поженимся.
— Но я хочу ее видеть, — возразила Сабина. — Она была так мила, родственна и так… так щедра.
Артур поджал губы:
— Я думаю, ты не понимаешь. Для меня и моей матери обычные отношения, которые существуют между матерью и сыном, невозможны.
— Но почему, почему? Ведь теперь все в прошлом.
— Я никогда не забуду, что она сделала, — никогда! взорвался Артур.
— Но ведь на тебя это нисколько не повлияло, — не унималась Сабина. — Люди не могут знать всей правды о том, что произошло столько лет назад. Только взгляни, как добра была к ней ее высочество сегодня вечером.
— Это действительно принесло мне облегчение, согласился Артур. — Но как же ты не можешь понять, что мне пришлось пережить за все эти годы? Думать о том, что говорят люди, думать, что они шепчутся за твоей спиной, и опасаться, что в любой момент карьера при дворе может рухнуть из-за того, что моя мать приобрела себе дурную славу с человеком, который был женат — да, женат во время их отношений.
В его голосе было столько страсти и гнева, что Сабина не на шутку испугалась, но, собрав всю свою смелость, о существовании которой даже и не подозревала, она тихо произнесла:
— Она была счастлива. Неужели это так мало значит?
— Счастлива? — воскликнул Артур. — Как может быть счастлив человек, когда то, что он делает, недостойно? Когда его поведение может дурно отразиться на его самых близких и самых любимых людях — то есть на мне?
— Но это никак на тебя не повлияло, — упорствовала Сабина.
— Мне просто повезло, — зло бросил Артур.
— А теперь, когда этот мужчина мертв, — продолжала Сабина, — никому не надо знать о том, что произошло. Неужели ты не можешь простить свою мать и великодушно забыть обо всем?
Боюсь, ни то ни другое невозможно, — ответил Артур. — Если бы это было возможно, я бы больше никогда в жизни не виделся с ней, уже только потому, что она заставила меня согласиться на твой приезд к ней.
Позабыв даже хорошие манеры и не спросив разрешения, Артур рассеянно достал сигару из своего портсигара и закурил. Сабина взглянула на его профиль и поняла, что он кипит от злости. Даже простой разговор о его матери приводил его в такую ярость, что его руки дрожали.
Сабина не понимала его. Она была крайне напугана и огорчена, слыша его полный гнева голос, видя жесткость во взгляде, когда он говорил о своей матери. И все же какое-то непонятное упрямство заставило ее продолжить разговор, хотя она понимала, что лучше бы согласиться с ним или просто промолчать.
— Артур, — задала она совсем уж опасный вопрос, — почему ты женишься на мне?
Она улыбалась, когда Сабина поднялась из своего глубокого реверанса.
— Так, значит, это ваша невеста, лорд Тетфорд, — сказала она со своим милым акцентом. — Вам очень повезло. Я вижу, вы не нуждаетесь в наших пожеланиях — вы и так вполне счастливы.
— Благодарю вас, мэм, — ответил Артур.
— Но скажу вам, принц и я очень рассержены на вас, — продолжала принцесса.
— Рассержены, мэм? — в ужасе переспросил Артур. — Да. Вы не сказали нам, что ваша матушка живет здесь, в Монте-Карло. Только сегодня за ужином мы узнали от нашего хозяина, принца Чарльза, что она не только здесь живет, но и имеет самый роскошный сад на всем побережье. Почему вы сохранили это в тайне от нас?
— Это отнюдь не тайна, мэм, — пробормотал Артур. — Я не думал, что вашему высочеству будет интересно это узнать.
— Ну конечно же нам интересно, — возразила принцесса. — Королева так часто говорит о вашей матери, а как она скучает по ней! Мы с принцем должны непременно найти время и посмотреть ее сад и виллу, чтобы по возвращении домой рассказать все подробно ее величеству.
— Моя мать будет чрезвычайно польщена, мэм.
— Тогда вы должны все устроить, лорд Тетфорд, приказала принцесса, а затем, повернувшись к Сабине, добавила: — Скажите, мисс Уонтидж, когда же ваша свадьба?
— В июне, мэм.
— Я надеюсь, вы пригласите принца и меня на церемонию, — благосклонно сказала принцесса.
Сабина пробормотала слова благодарности и снова сделала реверанс. Принцесса отвернулась, чтобы поговорить с кем-то еще, и девушка почувствовала рук) Артура на своем локте. Они двинулись сквозь толп} танцующих и вышли из залы на лестницу, которая вела в сад.
— Их королевские высочества чрезвычайно добры, сказал Артур. — Не спуститься ли нам в сад ненадолго? Здесь так жарко.
Сабине очень не хотелось возвращаться туда, где были цветы и китайские фонарики. А вдруг цыганский король ждет ее там? Но так как она не смогла придумать никакого предлога, чтобы объяснить Артуру свой отказ, ей пришлось последовать за ним вниз по лестнице в тенистый, благоухающий сад.
Артур направился к первой же увитой зеленью беседке. Сабина присела на скамью, прикрытую мягкими подушками.
— Как все удачно получилось, — сказал он, и Сабина поняла, что он был крайне доволен и самим собой, и добротой принцессы.
— Они правда придут на нашу свадьбу? — спросила Сабина.
— Я вообще-то надеялся, если я состою при королевском дворе, то их высочества должны оказать нам честь своим присутствием, — ответил Артур. — Но никогда нельзя быть уверенным, пока высочайшие особы сами не намекнут на то, что их надо пригласить.
— Я… я думаю, это ужасно, правда, — пролепетала Сабина.
— Не надо так нервничать, — попытался успокоить ее Артур.
— Но их присутствие превратит нашу свадьбу в такое официальное событие, — возразила Сабина. — Я робею при одной мыли об этом.
— Лично я очень рад, — сказал Артур. Наступила минутная пауза.
— Мне кажется, что последние несколько дней ты была не очень-то счастлива, Сабина.
Сабина собралась было возразить, но, взглянув ему в лицо, освещенное фонариками, к своему крайнему удивлению, обнаружила, что он смущен. И она догадалась, что таким образом он пытался перед ней извиниться.
— Я не хотел, чтобы ты оказалась вовлечена в мои ссоры с матерью, — продолжал он. — Но возможно, это к лучшему, если ты не будешь заблуждаться относительно наших отношений.
— Твоя мать была очень добра ко мне, — заметила Сабина.
— Да, разумеется. Я и не ожидал от нее другого, — ответил Артур. — В конце концов, это она настояла на твоем приезде сюда.
— Но ты же видишь, как это прекрасно! — спросила Сабина.
— Я рад, что тебе здесь понравилось, — сказал Артур, стараясь говорить тише. — Но тебе не придется видеть мою мать, когда мы поженимся.
— Но я хочу ее видеть, — возразила Сабина. — Она была так мила, родственна и так… так щедра.
Артур поджал губы:
— Я думаю, ты не понимаешь. Для меня и моей матери обычные отношения, которые существуют между матерью и сыном, невозможны.
— Но почему, почему? Ведь теперь все в прошлом.
— Я никогда не забуду, что она сделала, — никогда! взорвался Артур.
— Но ведь на тебя это нисколько не повлияло, — не унималась Сабина. — Люди не могут знать всей правды о том, что произошло столько лет назад. Только взгляни, как добра была к ней ее высочество сегодня вечером.
— Это действительно принесло мне облегчение, согласился Артур. — Но как же ты не можешь понять, что мне пришлось пережить за все эти годы? Думать о том, что говорят люди, думать, что они шепчутся за твоей спиной, и опасаться, что в любой момент карьера при дворе может рухнуть из-за того, что моя мать приобрела себе дурную славу с человеком, который был женат — да, женат во время их отношений.
В его голосе было столько страсти и гнева, что Сабина не на шутку испугалась, но, собрав всю свою смелость, о существовании которой даже и не подозревала, она тихо произнесла:
— Она была счастлива. Неужели это так мало значит?
— Счастлива? — воскликнул Артур. — Как может быть счастлив человек, когда то, что он делает, недостойно? Когда его поведение может дурно отразиться на его самых близких и самых любимых людях — то есть на мне?
— Но это никак на тебя не повлияло, — упорствовала Сабина.
— Мне просто повезло, — зло бросил Артур.
— А теперь, когда этот мужчина мертв, — продолжала Сабина, — никому не надо знать о том, что произошло. Неужели ты не можешь простить свою мать и великодушно забыть обо всем?
Боюсь, ни то ни другое невозможно, — ответил Артур. — Если бы это было возможно, я бы больше никогда в жизни не виделся с ней, уже только потому, что она заставила меня согласиться на твой приезд к ней.
Позабыв даже хорошие манеры и не спросив разрешения, Артур рассеянно достал сигару из своего портсигара и закурил. Сабина взглянула на его профиль и поняла, что он кипит от злости. Даже простой разговор о его матери приводил его в такую ярость, что его руки дрожали.
Сабина не понимала его. Она была крайне напугана и огорчена, слыша его полный гнева голос, видя жесткость во взгляде, когда он говорил о своей матери. И все же какое-то непонятное упрямство заставило ее продолжить разговор, хотя она понимала, что лучше бы согласиться с ним или просто промолчать.
— Артур, — задала она совсем уж опасный вопрос, — почему ты женишься на мне?