Страница:
Граф взбежал по лестнице, Эдди за ним, думая, что интуиция графа, которая казалась неотъемлемой чертой его личности, передалась ему, по-видимому, по наследству.
Граф постучал в дверь комнаты бабушки, и Эмма немедленно открыла, почтительно присев перед ним в реверансе.
— Доброе утро, бабушка, — сказал граф, входя в комнату. — Я привез с собой Эдди Лаутера. Он один из твоих самых горячих почитателей.
— Я всегда готова принять красивого молодого человека. Не так уж часто приходится видеть их в последнее время, — сказала графиня, пока граф целовал ее.
Она протянула руку Эдди, и тот поцеловал ее со словами:
— Нет нужды, сударыня, говорить, что вы выглядите сегодня еще прекраснее, чем всегда. Вы, кажется, никогда не постареете!
— Льстец! — рассмеялась графиня. — Но лесть мне доставляет удовольствие.
Потом она посмотрела на внука:
— «Мои кости», как говорят слуги, так и чувствовали, что ты сегодня приедешь.
— Я так и так собирался это сделать сегодня, — ответил граф. — Но перед самым отъездом я узнал кое-что, что заставило меня поторопиться.
Его тон заставил графиню пристально посмотреть на внука.
— Что произошло? — спросила она.
— Айлини Каррингтон умерла сегодня ночью. Как я полагаю, от того же яда, что и жеребец Ладлоу!
Графиня не вскрикнула, даже не вздрогнула:
— И что же ты намерен делать?
— Я думал об этом все время, пока ехал сюда, но мы так гнали лошадей, что я еще не успел обсудить все с Эдди.
Он знает о нашей тайне.
— Я думала о том, что его стоит привлечь к этому делу, — улыбнулась графиня, взглянув на Эдди.
Затем она снова повернулась к внуку.
— Я знаю, ты беспокоишься, но я уверена, что Кледра, эта прелестная девушка, будет в безопасности здесь со мной.
— Она будет в безопасности с вами, — ответил граф, — но не здесь.
Графиня удивленно взглянула на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Я решил, — ответил граф, — что вас обеих нужно переселить в Холл. Там больше слуг, способных защитить вас, никто не сможет войти в дом незамеченным, и я мог бы быть с вами.
Он видел, что бабушка удивлена его предложением.
Но затем она откликнулась с той живостью, которую он и ожидал от нее:
— Мне всегда было весело, когда я жила в Холле, поэтому не вижу, почему бы мне не сделать это снова. Конечно, дорогой Леннокс, я с радостью принимаю твое приглашение, хотя тебе нелегко будет переселить меня туда.
— Вас будут хорошо охранять, — сказал граф. — У меня предчувствие, бабушка, что мы должны быть готовы к нападению опасного и очень хитрого человека, не просто невероятно злого, но и сумасшедшего!
Глава 5
Граф постучал в дверь комнаты бабушки, и Эмма немедленно открыла, почтительно присев перед ним в реверансе.
— Доброе утро, бабушка, — сказал граф, входя в комнату. — Я привез с собой Эдди Лаутера. Он один из твоих самых горячих почитателей.
— Я всегда готова принять красивого молодого человека. Не так уж часто приходится видеть их в последнее время, — сказала графиня, пока граф целовал ее.
Она протянула руку Эдди, и тот поцеловал ее со словами:
— Нет нужды, сударыня, говорить, что вы выглядите сегодня еще прекраснее, чем всегда. Вы, кажется, никогда не постареете!
— Льстец! — рассмеялась графиня. — Но лесть мне доставляет удовольствие.
Потом она посмотрела на внука:
— «Мои кости», как говорят слуги, так и чувствовали, что ты сегодня приедешь.
— Я так и так собирался это сделать сегодня, — ответил граф. — Но перед самым отъездом я узнал кое-что, что заставило меня поторопиться.
Его тон заставил графиню пристально посмотреть на внука.
— Что произошло? — спросила она.
— Айлини Каррингтон умерла сегодня ночью. Как я полагаю, от того же яда, что и жеребец Ладлоу!
Графиня не вскрикнула, даже не вздрогнула:
— И что же ты намерен делать?
— Я думал об этом все время, пока ехал сюда, но мы так гнали лошадей, что я еще не успел обсудить все с Эдди.
Он знает о нашей тайне.
— Я думала о том, что его стоит привлечь к этому делу, — улыбнулась графиня, взглянув на Эдди.
Затем она снова повернулась к внуку.
— Я знаю, ты беспокоишься, но я уверена, что Кледра, эта прелестная девушка, будет в безопасности здесь со мной.
— Она будет в безопасности с вами, — ответил граф, — но не здесь.
Графиня удивленно взглянула на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Я решил, — ответил граф, — что вас обеих нужно переселить в Холл. Там больше слуг, способных защитить вас, никто не сможет войти в дом незамеченным, и я мог бы быть с вами.
Он видел, что бабушка удивлена его предложением.
Но затем она откликнулась с той живостью, которую он и ожидал от нее:
— Мне всегда было весело, когда я жила в Холле, поэтому не вижу, почему бы мне не сделать это снова. Конечно, дорогой Леннокс, я с радостью принимаю твое приглашение, хотя тебе нелегко будет переселить меня туда.
— Вас будут хорошо охранять, — сказал граф. — У меня предчувствие, бабушка, что мы должны быть готовы к нападению опасного и очень хитрого человека, не просто невероятно злого, но и сумасшедшего!
Глава 5
К трем часам пополудни все было организовано, к удовольствию графа. Его приказы были доведены до сведения всех в Пойнтон-Холле.
Он и Эдди вернулись в дом графини, за ними следовал экипаж, запряженный парой великолепных жеребцов, для самой графини и Кледры и повозка для багажа и слуг.
Перед отъездом граф распорядился, чтобы миссис Доркинс переехала в Холл для ухода за Кледрой.
Он не хотел, чтобы его собственные слуги увидели следы побоев, которые перенесла девушка.
Йетс рассказал графу, как Ханна убедила слуг в доме вдовствующей графини, что Кледра пострадала от несчастного случая, и граф нашел это объяснение ее состояния вполне приемлемым.
День был солнечный, дул легкий ветерок, который смягчал жару, и граф с удовольствием проехал через парк, пожалев, что путь к дому бабушки оказался таким коротким.
Когда граф вошел в дом, старый дворецкий произнес:
— Ее сиятельство будет готова через несколько минут, милорд. А молодая леди спрашивала, не может ли она поговорить с вашим сиятельством в гостиной.
Граф взглянул на Эдди, и тот, понимая, что Кледре будет легче поговорить с его другом наедине, заметил:
— Я пойду в кабинет. Позови меня, когда вы будете готовы ехать.
Граф кивнул и прошел через холл в большую нарядную гостиную, французские окна которой выходили в сад.
Когда он вошел, Кледра стояла около окна, глядя на цветы в саду. Солнце играло в ее волосах, и от этого казалось, что головка девушки окружена сияющим ореолом.
Она глубоко задумалась и не замечала его, пока он не прошел полкомнаты.
Тогда, будто инстинктивно ощутив его присутствие, она повернулась, и он увидел выражение радости в ее огромных глазах.
Она показалась ему еще тоньше, чем в их первую встречу. На ней было белое платье из муслина, сшитое, вероятно, Ханной. В нем Кледра была похожа на некое эфирное, воздушное создание, возможно, фею, неожиданно оказавшуюся на земле.
Ее бледные щеки чуть-чуть порозовели, и теперь она выглядела гораздо лучше, чем в их прошлую встречу с графом.
Она молчала, и, подойдя к ней, Пойнтон спросил:
— Как вы себя чувствуете, Кледра? Надеюсь, переезд не будет для вас слишком тяжел.
— Нет, что вы, конечно, нет, милорд.
Она присела в легком реверансе.
— Вы хотели увидеться со мной? — спросил граф.
Кледра вздохнула и отвернулась, будто смущаясь.
— Что вас беспокоит? — спросил он.
— Ваша бабушка… сказала мне, что… произошло, — заговорила Кледра, — и я думаю, что Звездный и я… мы должны… уехать… как можно скорее.
— Уехать куда?
— Куда угодно. Но… мы не должны больше приносить… вам беспокойство или подвергать вас… о… опасности.
По тому, как девушка произнесла последнее слово, граф понял, что она понимает, какая угроза нависла над ними.
— Я сказал, что позабочусь о вас, и не намерен изменять своему слову.
Кледра сцепила пальцы и подняла на него глаза.
— Я… если что-нибудь… произойдет с вашей бабушкой, — произнесла она дрожащим голосом, — или с вами… я никогда не прощу этого себе. Пожалуйста… позвольте мне уехать… Только… боюсь, вам придется… дать мне немного д… денег… У меня ничего нет.
Граф внимательно взглянул на нее. Она говорила искренне. Было невозможно усомниться в этом, глядя в огромные исполненные отчаяния глаза девушки.
— Предположим, я соглашусь на ваше предложение, — заговорил он мгновение спустя. — Как вы собираетесь справляться одна?
— Мне все равно придется справляться в будущем, — ответила Кледра. — Я не осмелюсь обратиться ни к кому из друзей или немногих родственников, потому что я боюсь. Дядя Уолтер может… у… убить их, как он… убил вашу… вашу… подругу.
Ей было трудно произнести эти слова. Граф видел, как дрожат ее руки.
Он подумал, что немногие женщины вообще и, без сомнения, ни одна из его знакомых могли бы проявить такое бескорыстие и такую готовность к самопожертвованию.
Вряд ли Кледра представляла себе все опасности, с которыми столкнулась бы, окажись она одна, без всякой поддержки. После того, через что ей, такой хрупкой и чувствительной, пришлось пройти, сейчас остаться одной было бы ужасно.
Но, стараясь не драматизировать ситуацию, он сказал вслух:
— Даже если вы готовы уехать, я сомневаюсь, что Крылатый победитель захочет отказаться от удобного стойла и отличной еды, которые ему обеспечены как моему гостю.
— Я… я могла бы оставить его… с вами и поехать одна.
— Я снова спрашиваю вас: куда вы намерены отправиться?
— Я думала… после того как ее сиятельство рассказала мне о том, что… произошло, что, может быть, я могла бы остановиться в какой-нибудь маленькой… деревушке.
— И чем бы вы занимались?
— Я могла бы… наверное, учить детей… или… я умею… хорошо готовить.
Она была такая маленькая и такая изящная, что граф никак не мог представить ее себе, занимающейся черной работой. Эта девушка была просто создана для того, чтобы мужчины окружали ее восхищенным вниманием.
Но Пойнтон не мог сказать ей это, понимая, что только напугает ее, а она и так достаточно испугана, хотя и старается изо всех сил скрыть свой страх. И тогда он заговорил с ней так, как она, несомненно, не ожидала:
— Мне очень обидно, Кледра, что вы не доверяете мне.
— О… но это не так! — воскликнула девушка. — Как я могу не доверять вам, когда вы были так добры… очень… очень добры!
— И вы говорили, что мы друзья.
— Да, я знаю. Но когда я пришла к вам… в отчаянии, умоляя спасти Звездного от этого жестокого человека… я не представляла, что я осложню вашу жизнь… что дядя Уолтер способен убить кого-то, кого вы…
Она остановилась, но граф понял, что она собиралась произнести слово «любили».
Естественно, его бабушка, рассказывая Кледре о смерти Айлини, дала понять, что та играла особую роль в жизни графа.
Да если бы она и не говорила этого, Кледра, с ее обострившимся от страданий умом, не могла не догадаться, что причиной убийства Айлини могла быть только уверенность сэра Уолтера в том, что этим он нанесет графу личную обиду и причинит боль.
— С тем, что случилось, уже ничего не поделаешь, — спокойно сказал граф. — Теперь вы, Кледра, должны помочь мне защитить мою бабушку и моих лошадей, в том числе, конечно, и Крылатого победителя.
— Может быть, самое… разумное, что я могу сделать… это вернуться… к… дяде Уолтеру!
Граф посмотрел на нее, не веря своим ушам. Неужели она могла искренне предложить такое решение? Но прежде чем он смог что-то сказать, Кледра тихо добавила:
— Возможно, если я… попрошу прощения за то, что… сделала… он… простит меня… и не… накажет, как он делал… раньше.
Голос ее предательски дрогнул, и граф почувствовал, как она напряглась всем телом, заставляя себя смириться с этим чудовищным предложением.
На мгновение наступила тишина. Затем граф сказал:
— Посмотрите на меня, Кледра!
Она послушно подняла глаза, в глубине которых он увидел неприкрытый ужас.
Но в них не было и следа слез, и он понял, что эта крохотная девушка обладала такой смелостью, которой он не мог не восхищаться, смелостью, почти невероятной.
— Вы правда думаете, — резко спросил он, — что я могу позволить женщине или мужчине, если у меня есть возможность помешать этому, иметь дело с вашим дядей сейчас, в такой момент? Он не только преступник и убийца. Он сумасшедший!
Кледра опустила глаза.
— Я тоже… так думала, когда жила… с ним.
— Поэтому мы должны помешать ему совершить новые преступления, от которых невинные люди могут пострадать. А так как вы знаете его лучше, чем кто-либо еще, мне нужна ваша помощь, Кледра.
Она посмотрела на него, будто желая убедиться, что он говорит искренне, а не придумывает способ избавить ее от затруднений.
— Я полагаю, вы действительно, доверяете мне, о чем я и просил вас. И я буду очень разочарован, если вы откажетесь помочь мне.
— Вы же знаете, я сделаю… все, что вы пожелаете, — ответила Кледра. — Просто… мне… стыдно, что… я вовлекла вас во все это.
— Ну, может быть, и лучше, что это произошло со мной, а не с кем-нибудь еще, кто не был бы уверен, что справится с этим.
— Это верно, — быстро произнесла Кледра. — вы такой… удивительный, такой… необыкновенный, что, я уверена, только вы и сможете… остановить дядю У… Уолтера, не дать ему совершить еще… нечто ужасное и отвратительное.
— По крайней мере я могу попытаться. А теперь, если вы готовы, думаю, надо перевезти бабушку в Холл и устроить ее там как можно быстрее.
— Да… конечно.
Кледра взяла свою шляпку, которая лежала на одном из кресел, и длинный шарф из бледно-голубого атласа.
Она надела шляпку и завязала ленты под подбородком, бросив небрежный взгляд в зеркало над камином.
Заметив, что граф наблюдает за ней, она объяснила:
— Ваша бабушка была так добра, что одолжила мне эту милую шляпку, а Ханна сшила мне платье. Я могу лишь благодарить вас и просить прощения за то, что причиняю вам столько беспокойства.
— Но должен признать, вы очаровательный источник беспокойства, — сказал граф с улыбкой. — А когда мы доберемся до Холла, вы увидите, что я привез вам из Лондона много платьев.
Кледра уставилась на него в удивлении.
— Н… Но как же вы это сделали? — засмущалась она.
— Я же не мог оставить вас здесь в одной моей ночной рубашке, — снова улыбнулся граф.
Он увидел, как кровь прилила к ее щекам, и подумал, что давненько ему не приходилось видеть женщину, которая становилась столь очаровательна, когда краснела.
— Я думаю, — сказала она, — что вы скоро устанете от моих непрерывных благодарностей. Но… все-таки… спасибо… Спасибо вам!
Улыбаясь, граф направился к двери.
— Пойдемте, — сказал он. — Новые платья — это еще не все, что я хочу показать вам, когда мы окажемся в моем доме.
Кледра поспешила за ним. Когда они вошли в холл, графиню в кресле сносили вниз два крепких молодых лакея.
Драгоценности сверкали на ней, и, как отметил граф, бабушку украшала шляпа с широкими полями и кружевной вуалью — последний крик великосветской моды.
Он в очередной раз убедился, что, хотя его бабушка уже больше года не покидала свою спальню, это не мешало ей быть в курсе последней моды и приобретать шляпки, зонтики от солнца и прочие модные мелочи просто ради собственного удовольствия.
Лакеи внесли кресло в холл и опустили на мраморный пол. Граф поцеловал руку графини.
— Вы так прекрасны, бабушка, — сказал он. — Мне кажется, я должен отвезти вас в Воксхолл , где вы, бесспорно, вызовете всеобщее восхищение.
— Я хотел сказать то же самое! — воскликнул Эдди, выходя из кабинета, не дожидаясь, когда граф позовет его.
Он тоже поцеловал руку графини:
— Смею заметить, ваша шляпка — самая красивая из тех, что я видел. Она совершенно затмевает ту, что была надета на миссис Фитсхерберт в прошлое воскресенье.
Графиня покачала головой.
— Я никогда не была особой поклонницей этой женщины!
Граф рассмеялся.
— Если вы собираетесь сплетничать, должен обратить ваше внимание на то, что лошади ждут и им очень жарко на солнце.
— И, конечно, нет ничего важнее этого, — насмешливо заметила графиня.
Два лакея снова подняли ее кресло и понесли к экипажу.
Граф и Эдди осторожно посадили бабушку на заднее сиденье, на которое для ее удобства положили дополнительные подушки.
Еще несколько подушек подложили графине под ноги, прежде чем укрыть их пледом.
Кледра села рядом с графиней, кучер хлестнул лошадей, и экипаж медленно тронулся.
В парке граф и Эдди подъехали к нему и дальше двигались по обеим его сторонам как сопровождающие.
Только граф знал, что и кучер, и лакей на запятках вооружены и что у него самого в кармане плаща лежит пистолет.
Однако ничто не нарушило торжественность их поездки. Только голуби в парке перепархивали с дерева на дерево, да олени пугались, увидев кавалькаду, которая вторглась в их владения.
Все казалось прекрасным в солнечном свете. Озеро лежало, как расплавленное золото.
Кледра смотрела на это чудо широко открытыми глазами и не могла сдержать восторженного восклицания при виде белых и черных лебедей, купающихся под мостом, и флага графа, развевающегося над домом.
— Какая красота! — обратилась она к графине. Мне кажется, это сон!
— Так и я чувствовала себя, когда приехала сюда невестой покойного графа.
— Вы и сами, должно быть, были похожи на сказочную принцессу, сударыня! — воскликнула Кледра.
— Так казалось моему мужу, — тихо отозвалась графиня. — И я знаю, мне очень повезло: я вышла замуж за очень красивого мужчину, который по-настоящему любил меня.
Видя, что Кледра слушает ее с широко раскрытыми глазами, графиня продолжала:
— Мой внук очень похож на него. Неудивительно, что столько женщин теряют из-за него головы.
— Я могу понять это. Но Ханна говорила, что он еще никому не делал предложения. Возможно, однажды он найдет свою сказочную принцессу, такую же прекрасную, как вы, сударыня!
Графиня вздохнула.
— Я надеюсь и молюсь об этом. Но Леннокс, к сожалению, слишком быстро начинает скучать, к тому же красавицы, с которыми он проводит время, уже замужем.
Кледра чуть заметно вздрогнула.
Этого Ханна не говорила ей.
Кледра представляла себе светских красавиц молоденькими девушками, которые хотели, чтобы граф женился на них.
Сейчас же она подумала: как странно, что мужья этих женщин не ревновали их и не пытались помешать увлечению своих жен.
И вдруг ей вспомнилось, как мать сказала однажды ее отцу:
— Как же нам повезло, мой дорогой, что мы нашли друг друга и счастливы вместе, в то время как все вокруг вечно в поиске новых увлечений!
— И они находят их! — закончил ее отец, поддразнивая жену.
Он обнял ее и добавил:
— Просто я никогда не видел никого прекраснее тебя и не встречал никого, с кем мне было бы так же интересно разговаривать.
Мать протянула руку и погладила мужа по щеке.
— Это правда… действительно правда?
— Ты же знаешь, мое сокровище! И ты совершенно права: никто не может быть счастливее нас, и бедность — это небольшая цена за такое счастье!
Размышляя об этом разговоре, Кледра наблюдала за графом, который ехал по мосту впереди экипажа.
Она подумала, как великолепно он держится, как красив верхом на своем жеребце. Про себя она отметила, что, если не считать Звездного, это был самый прекрасный конь, которого ей приходилось видеть.
«Вот какую любовь ему нужно найти, — думала она. — Но он идеалист и никогда не удовлетворится тем, что не будет совершенством».
Ее мысли прервала старая графиня:
— Я так волнуюсь, возвращаясь домой. Холл всегда будет для меня домом, потому что я была так счастлива в нем!
В ее голосе звучала тоска, и Кледра поняла, что она думает о своем муже, которого уже нет с ней. Она взяла графиню за руку.
— Пожалуйста, позвольте мне попытаться сделать вас снова счастливой, сударыня. Это из-за меня вам приходится терпеть такие неудобства, и я хочу сделать все, что могу, чтобы как-то сгладить это.
Графиня улыбнулась.
— Благодарю тебя, дитя. Но позволь мне заметить, что это беспокойство приятно мне, потому что разнообразит мою жизнь.
Но к тому времени, когда графиню высадили из экипажа и, после приветствия слуг, встретивших ее в Холле, понесли по огромной лестнице наверх в сопровождении мажордома, экономки, графа, Эдди и Кледры, она уже чувствовала, что сильно устала.
Ее пронесли по коридору, в котором Кледра едва удержалась, чтобы не остановиться перед великолепными картинами и красивейшей мебелью. После того как они проделали, как показалось девушке, длинный путь, граф наконец сказал:
— Я поместил вас не в ваших обычных покоях, бабушка, потому что хотел, чтобы вы были рядом со мной.
Старая графиня прекрасно поняла, что скрывалось за этими словами, но она лишь улыбнулась внуку, когда ее вносили в прекрасную комнату, следующую за графскими покоями, которые она и ее муж занимали до смерти старого графа.
— Спальня королевы Шарлотты! — воскликнула она. — Я всегда думала, что это очень милая комната.
— Надеюсь, вам в ней будет удобно, бабушка, — заметил граф, — а ваш будуар здесь, за дверью. Комната Кледры напротив по коридору.
Он не добавил, что ее комната тоже рядом с его, но Кледра, внимательно слушая, прекрасно понимала, почему ее разместили здесь.
Она не удивилась, услышав, что и комната Эдди тоже рядом.
— Ты все прекрасно предусмотрел, — услышала Кледра голос графини, и поняла, что и для той не секрет, почему их комнаты так близко друг к другу, хотя в огромном доме можно было бы разместить полк солдат.
Эмма выпроводила всех, твердя, что графиня должна немедленно лечь и отдохнуть после пережитых волнений.
Кледра прошла в свою комнату, где ее ждала Ханна.
Это была очаровательная комната. Не такая большая, как та, что была отведена графине, но больше, чем те спальни, в которых Кледре приходилось спать до сих пор. К тому же роскошно обставленная.
Не говоря ни слова, Ханна подошла к гардеробу и открыла его. Кледра не смогла сдержать возглас удивления.
Там висело с полдюжины платьев, сшитых по последней моде и таких красивых, что мгновение она стояла, как зачарованная.
Потом она спросила:
— Как его сиятельство смог купить все это для меня, откуда он узнал, что они подойдут мне?
— Я передала его светлости ваши размеры, — объяснила Ханна.
— Он так быстро все сделал!
— У его сиятельство обширный опыт в выборе красивых платьев для красивых женщин!
Ханна говорила с такой гордостью, словно речь шла о победах графа на скачках или о его охотничьих трофеях.
Кледра была в недоумении.
Так как граф не был женат, она не могла понять, как он смог оказаться в положении, которое позволяло ему покупать «красивые платья для красивых женщин».
Но потом она подумала, что, возможно, он был добр к своим бедным родственникам, которые наверняка больше ценили платье или шляпку в подарок на Рождество, чем шоколад или предметы искусства.
«Каким бы образом он ни научился этому, — подумала девушка, — я, безусловно, очень благодарна ему».
Ей очень нравилось муслиновое платье, которое сшила для нее Ханна, но когда она надела одно из платьев, привезенных из Лондона, то увидела, что оно выгодно подчеркивает ее фигуру и идет ей больше, чем все, что она когда либо носила.
К сожалению, ей все еще было трудно переодеться, потому что каждое движение причиняло ей боль.
Повязку со спины еще не снимали, хотя шрамы перестали кровоточить и постепенно заживали. Но временами, особенно ночью, боль подолгу не давала ей заснуть.
И все-таки день ото дня девушка поправлялась.
— Только не спешите, мисс, — наставляла ее Ханна, словно заботливая нянюшка. — Вы можете спуститься вниз к чаю с его светлостью, но потом вы должны вернуться и отдохнуть перед ужином.
— Вы… полагаете, его сиятельство пригласит меня поужинать… с ним? — переспросила Кледра.
— А как же, мисс, вы же его гостья, — ответила Ханна.
Но Кледра сомневалась. Она не удивилась бы, если бы граф счел, что она слишком молода и ей подали бы ужин в комнату его бабушки, как было, когда она жила в доме вдовствующей графини.
Она пошла было посмотреть, как устроилась графиня, но Эмма шепнула ей, что ее хозяйка задремала, поэтому лучше ей зайти попозже.
Спускаясь вниз, Кледра буквально захлебывалась от восторга. Она останавливалась на каждой ступеньке, чтобы взглянуть на картины в большом зале и на флаги по обеим сторонам камина, под которыми, как она предположила, сражались предки графа.
Дворецкий ожидал ее с сообщением, что граф распорядился подать чай в оранжерею.
Он провел Кледру через весь дом туда, где к боковой стене лет сто назад была пристроена оранжерея, которая считалась одной из самых прекрасных в стране.
Окна с обеих сторон, которые зимой закрывались, сейчас были открыты, оранжерею заполняли апельсиновые деревья, которые специально привезли из Испании, и всевозможные цветы. Кледру поразили орхидеи, многие из которых ей не приходилось раньше видеть.
Чай был накрыт у самого окна, что создавало ощущение, будто они сидят в саду. Серебро, подаренное самой королевой Анной одному из предков графа, сверкало на солнце.
На фарфоровом блюде к чаю были поданы всевозможные сандвичи и пирожные.
Граф так органично вписывался в роскошное окружение этого величественного дома, что Кледре показалось, будто он здесь столько же лет, сколько и сам дом.
Глядя на нее, пока она шла к нему мимо цветов, он заметил:
— Вы выглядите как раз так, как я надеялся, когда выбирал для вас это платье.
— Вы… дарите мне… такие восхитительные вещи… Что я… могу сказать?
— Вам нет нужды что-либо говорить.
— Не могу поверить, что могу носить все эти восхитительные наряды, что они действительно мои! Мы с мамой часто составляли списки всего того, что купим, если когда-нибудь сможем позволить себе это!
Она глубоко вздохнула.
— Иногда я рисовала платье, которое у меня будет, если папа вдруг разбогатеет… но это были только… мечты.
— Ну а теперь некоторые ваши мечты осуществились, — улыбнулся граф, — и я очень доволен, Кледра, потому что мне хочется, чтобы вы чувствовали именно это.
— И… вы тоже… можете быть только… в мечтах, — сказала она, — а этот дом — сказочный дворец, который, я боюсь, исчезнет в полночь.
Граф рассмеялся.
— Надеюсь, этого не произойдет. Он простоял уже столько лет!
Однако Пойнтон был глубоко тронут словами девушки и подумал, что немногие женщины сумели бы выразить свою благодарность так мило и так… искренне.
Он дарил множество подарков в своей жизни, но от него всегда ожидали большего.
Иногда ему казалось, что, когда женщина видит его, она протягивает к нему губы для поцелуя даже до того, как он изъявит желание поцеловать ее, и в то же время нетерпеливо запускает жадные маленькие ручки в его карманы.
Граф подумал, что это молодость Кледры делает благодарность девушки такой искренней. И по этой же причине все, что происходит с ней, кажется ей ожившей сказкой.
«Она очень красива, поэтому скоро, — подумал он, — она станет избалованной, пресыщенной и такой же скучной, как все женщины, которых я знал».
Услышав шаги, граф понял, что в оранжерее появился Эдди, готовый присоединиться к ним.
При его приближении Кледра придвинулась ближе к графу, и на секунду он подумал, что она становится такой же собственницей, как другие женщины, ненавидевшие, когда прерывали их разговор тет-а-тет.
К его удивлению, когда Эдди подошел к ним, граф заметил, что в глазах Кледры застыл страх.
Он и Эдди вернулись в дом графини, за ними следовал экипаж, запряженный парой великолепных жеребцов, для самой графини и Кледры и повозка для багажа и слуг.
Перед отъездом граф распорядился, чтобы миссис Доркинс переехала в Холл для ухода за Кледрой.
Он не хотел, чтобы его собственные слуги увидели следы побоев, которые перенесла девушка.
Йетс рассказал графу, как Ханна убедила слуг в доме вдовствующей графини, что Кледра пострадала от несчастного случая, и граф нашел это объяснение ее состояния вполне приемлемым.
День был солнечный, дул легкий ветерок, который смягчал жару, и граф с удовольствием проехал через парк, пожалев, что путь к дому бабушки оказался таким коротким.
Когда граф вошел в дом, старый дворецкий произнес:
— Ее сиятельство будет готова через несколько минут, милорд. А молодая леди спрашивала, не может ли она поговорить с вашим сиятельством в гостиной.
Граф взглянул на Эдди, и тот, понимая, что Кледре будет легче поговорить с его другом наедине, заметил:
— Я пойду в кабинет. Позови меня, когда вы будете готовы ехать.
Граф кивнул и прошел через холл в большую нарядную гостиную, французские окна которой выходили в сад.
Когда он вошел, Кледра стояла около окна, глядя на цветы в саду. Солнце играло в ее волосах, и от этого казалось, что головка девушки окружена сияющим ореолом.
Она глубоко задумалась и не замечала его, пока он не прошел полкомнаты.
Тогда, будто инстинктивно ощутив его присутствие, она повернулась, и он увидел выражение радости в ее огромных глазах.
Она показалась ему еще тоньше, чем в их первую встречу. На ней было белое платье из муслина, сшитое, вероятно, Ханной. В нем Кледра была похожа на некое эфирное, воздушное создание, возможно, фею, неожиданно оказавшуюся на земле.
Ее бледные щеки чуть-чуть порозовели, и теперь она выглядела гораздо лучше, чем в их прошлую встречу с графом.
Она молчала, и, подойдя к ней, Пойнтон спросил:
— Как вы себя чувствуете, Кледра? Надеюсь, переезд не будет для вас слишком тяжел.
— Нет, что вы, конечно, нет, милорд.
Она присела в легком реверансе.
— Вы хотели увидеться со мной? — спросил граф.
Кледра вздохнула и отвернулась, будто смущаясь.
— Что вас беспокоит? — спросил он.
— Ваша бабушка… сказала мне, что… произошло, — заговорила Кледра, — и я думаю, что Звездный и я… мы должны… уехать… как можно скорее.
— Уехать куда?
— Куда угодно. Но… мы не должны больше приносить… вам беспокойство или подвергать вас… о… опасности.
По тому, как девушка произнесла последнее слово, граф понял, что она понимает, какая угроза нависла над ними.
— Я сказал, что позабочусь о вас, и не намерен изменять своему слову.
Кледра сцепила пальцы и подняла на него глаза.
— Я… если что-нибудь… произойдет с вашей бабушкой, — произнесла она дрожащим голосом, — или с вами… я никогда не прощу этого себе. Пожалуйста… позвольте мне уехать… Только… боюсь, вам придется… дать мне немного д… денег… У меня ничего нет.
Граф внимательно взглянул на нее. Она говорила искренне. Было невозможно усомниться в этом, глядя в огромные исполненные отчаяния глаза девушки.
— Предположим, я соглашусь на ваше предложение, — заговорил он мгновение спустя. — Как вы собираетесь справляться одна?
— Мне все равно придется справляться в будущем, — ответила Кледра. — Я не осмелюсь обратиться ни к кому из друзей или немногих родственников, потому что я боюсь. Дядя Уолтер может… у… убить их, как он… убил вашу… вашу… подругу.
Ей было трудно произнести эти слова. Граф видел, как дрожат ее руки.
Он подумал, что немногие женщины вообще и, без сомнения, ни одна из его знакомых могли бы проявить такое бескорыстие и такую готовность к самопожертвованию.
Вряд ли Кледра представляла себе все опасности, с которыми столкнулась бы, окажись она одна, без всякой поддержки. После того, через что ей, такой хрупкой и чувствительной, пришлось пройти, сейчас остаться одной было бы ужасно.
Но, стараясь не драматизировать ситуацию, он сказал вслух:
— Даже если вы готовы уехать, я сомневаюсь, что Крылатый победитель захочет отказаться от удобного стойла и отличной еды, которые ему обеспечены как моему гостю.
— Я… я могла бы оставить его… с вами и поехать одна.
— Я снова спрашиваю вас: куда вы намерены отправиться?
— Я думала… после того как ее сиятельство рассказала мне о том, что… произошло, что, может быть, я могла бы остановиться в какой-нибудь маленькой… деревушке.
— И чем бы вы занимались?
— Я могла бы… наверное, учить детей… или… я умею… хорошо готовить.
Она была такая маленькая и такая изящная, что граф никак не мог представить ее себе, занимающейся черной работой. Эта девушка была просто создана для того, чтобы мужчины окружали ее восхищенным вниманием.
Но Пойнтон не мог сказать ей это, понимая, что только напугает ее, а она и так достаточно испугана, хотя и старается изо всех сил скрыть свой страх. И тогда он заговорил с ней так, как она, несомненно, не ожидала:
— Мне очень обидно, Кледра, что вы не доверяете мне.
— О… но это не так! — воскликнула девушка. — Как я могу не доверять вам, когда вы были так добры… очень… очень добры!
— И вы говорили, что мы друзья.
— Да, я знаю. Но когда я пришла к вам… в отчаянии, умоляя спасти Звездного от этого жестокого человека… я не представляла, что я осложню вашу жизнь… что дядя Уолтер способен убить кого-то, кого вы…
Она остановилась, но граф понял, что она собиралась произнести слово «любили».
Естественно, его бабушка, рассказывая Кледре о смерти Айлини, дала понять, что та играла особую роль в жизни графа.
Да если бы она и не говорила этого, Кледра, с ее обострившимся от страданий умом, не могла не догадаться, что причиной убийства Айлини могла быть только уверенность сэра Уолтера в том, что этим он нанесет графу личную обиду и причинит боль.
— С тем, что случилось, уже ничего не поделаешь, — спокойно сказал граф. — Теперь вы, Кледра, должны помочь мне защитить мою бабушку и моих лошадей, в том числе, конечно, и Крылатого победителя.
— Может быть, самое… разумное, что я могу сделать… это вернуться… к… дяде Уолтеру!
Граф посмотрел на нее, не веря своим ушам. Неужели она могла искренне предложить такое решение? Но прежде чем он смог что-то сказать, Кледра тихо добавила:
— Возможно, если я… попрошу прощения за то, что… сделала… он… простит меня… и не… накажет, как он делал… раньше.
Голос ее предательски дрогнул, и граф почувствовал, как она напряглась всем телом, заставляя себя смириться с этим чудовищным предложением.
На мгновение наступила тишина. Затем граф сказал:
— Посмотрите на меня, Кледра!
Она послушно подняла глаза, в глубине которых он увидел неприкрытый ужас.
Но в них не было и следа слез, и он понял, что эта крохотная девушка обладала такой смелостью, которой он не мог не восхищаться, смелостью, почти невероятной.
— Вы правда думаете, — резко спросил он, — что я могу позволить женщине или мужчине, если у меня есть возможность помешать этому, иметь дело с вашим дядей сейчас, в такой момент? Он не только преступник и убийца. Он сумасшедший!
Кледра опустила глаза.
— Я тоже… так думала, когда жила… с ним.
— Поэтому мы должны помешать ему совершить новые преступления, от которых невинные люди могут пострадать. А так как вы знаете его лучше, чем кто-либо еще, мне нужна ваша помощь, Кледра.
Она посмотрела на него, будто желая убедиться, что он говорит искренне, а не придумывает способ избавить ее от затруднений.
— Я полагаю, вы действительно, доверяете мне, о чем я и просил вас. И я буду очень разочарован, если вы откажетесь помочь мне.
— Вы же знаете, я сделаю… все, что вы пожелаете, — ответила Кледра. — Просто… мне… стыдно, что… я вовлекла вас во все это.
— Ну, может быть, и лучше, что это произошло со мной, а не с кем-нибудь еще, кто не был бы уверен, что справится с этим.
— Это верно, — быстро произнесла Кледра. — вы такой… удивительный, такой… необыкновенный, что, я уверена, только вы и сможете… остановить дядю У… Уолтера, не дать ему совершить еще… нечто ужасное и отвратительное.
— По крайней мере я могу попытаться. А теперь, если вы готовы, думаю, надо перевезти бабушку в Холл и устроить ее там как можно быстрее.
— Да… конечно.
Кледра взяла свою шляпку, которая лежала на одном из кресел, и длинный шарф из бледно-голубого атласа.
Она надела шляпку и завязала ленты под подбородком, бросив небрежный взгляд в зеркало над камином.
Заметив, что граф наблюдает за ней, она объяснила:
— Ваша бабушка была так добра, что одолжила мне эту милую шляпку, а Ханна сшила мне платье. Я могу лишь благодарить вас и просить прощения за то, что причиняю вам столько беспокойства.
— Но должен признать, вы очаровательный источник беспокойства, — сказал граф с улыбкой. — А когда мы доберемся до Холла, вы увидите, что я привез вам из Лондона много платьев.
Кледра уставилась на него в удивлении.
— Н… Но как же вы это сделали? — засмущалась она.
— Я же не мог оставить вас здесь в одной моей ночной рубашке, — снова улыбнулся граф.
Он увидел, как кровь прилила к ее щекам, и подумал, что давненько ему не приходилось видеть женщину, которая становилась столь очаровательна, когда краснела.
— Я думаю, — сказала она, — что вы скоро устанете от моих непрерывных благодарностей. Но… все-таки… спасибо… Спасибо вам!
Улыбаясь, граф направился к двери.
— Пойдемте, — сказал он. — Новые платья — это еще не все, что я хочу показать вам, когда мы окажемся в моем доме.
Кледра поспешила за ним. Когда они вошли в холл, графиню в кресле сносили вниз два крепких молодых лакея.
Драгоценности сверкали на ней, и, как отметил граф, бабушку украшала шляпа с широкими полями и кружевной вуалью — последний крик великосветской моды.
Он в очередной раз убедился, что, хотя его бабушка уже больше года не покидала свою спальню, это не мешало ей быть в курсе последней моды и приобретать шляпки, зонтики от солнца и прочие модные мелочи просто ради собственного удовольствия.
Лакеи внесли кресло в холл и опустили на мраморный пол. Граф поцеловал руку графини.
— Вы так прекрасны, бабушка, — сказал он. — Мне кажется, я должен отвезти вас в Воксхолл , где вы, бесспорно, вызовете всеобщее восхищение.
— Я хотел сказать то же самое! — воскликнул Эдди, выходя из кабинета, не дожидаясь, когда граф позовет его.
Он тоже поцеловал руку графини:
— Смею заметить, ваша шляпка — самая красивая из тех, что я видел. Она совершенно затмевает ту, что была надета на миссис Фитсхерберт в прошлое воскресенье.
Графиня покачала головой.
— Я никогда не была особой поклонницей этой женщины!
Граф рассмеялся.
— Если вы собираетесь сплетничать, должен обратить ваше внимание на то, что лошади ждут и им очень жарко на солнце.
— И, конечно, нет ничего важнее этого, — насмешливо заметила графиня.
Два лакея снова подняли ее кресло и понесли к экипажу.
Граф и Эдди осторожно посадили бабушку на заднее сиденье, на которое для ее удобства положили дополнительные подушки.
Еще несколько подушек подложили графине под ноги, прежде чем укрыть их пледом.
Кледра села рядом с графиней, кучер хлестнул лошадей, и экипаж медленно тронулся.
В парке граф и Эдди подъехали к нему и дальше двигались по обеим его сторонам как сопровождающие.
Только граф знал, что и кучер, и лакей на запятках вооружены и что у него самого в кармане плаща лежит пистолет.
Однако ничто не нарушило торжественность их поездки. Только голуби в парке перепархивали с дерева на дерево, да олени пугались, увидев кавалькаду, которая вторглась в их владения.
Все казалось прекрасным в солнечном свете. Озеро лежало, как расплавленное золото.
Кледра смотрела на это чудо широко открытыми глазами и не могла сдержать восторженного восклицания при виде белых и черных лебедей, купающихся под мостом, и флага графа, развевающегося над домом.
— Какая красота! — обратилась она к графине. Мне кажется, это сон!
— Так и я чувствовала себя, когда приехала сюда невестой покойного графа.
— Вы и сами, должно быть, были похожи на сказочную принцессу, сударыня! — воскликнула Кледра.
— Так казалось моему мужу, — тихо отозвалась графиня. — И я знаю, мне очень повезло: я вышла замуж за очень красивого мужчину, который по-настоящему любил меня.
Видя, что Кледра слушает ее с широко раскрытыми глазами, графиня продолжала:
— Мой внук очень похож на него. Неудивительно, что столько женщин теряют из-за него головы.
— Я могу понять это. Но Ханна говорила, что он еще никому не делал предложения. Возможно, однажды он найдет свою сказочную принцессу, такую же прекрасную, как вы, сударыня!
Графиня вздохнула.
— Я надеюсь и молюсь об этом. Но Леннокс, к сожалению, слишком быстро начинает скучать, к тому же красавицы, с которыми он проводит время, уже замужем.
Кледра чуть заметно вздрогнула.
Этого Ханна не говорила ей.
Кледра представляла себе светских красавиц молоденькими девушками, которые хотели, чтобы граф женился на них.
Сейчас же она подумала: как странно, что мужья этих женщин не ревновали их и не пытались помешать увлечению своих жен.
И вдруг ей вспомнилось, как мать сказала однажды ее отцу:
— Как же нам повезло, мой дорогой, что мы нашли друг друга и счастливы вместе, в то время как все вокруг вечно в поиске новых увлечений!
— И они находят их! — закончил ее отец, поддразнивая жену.
Он обнял ее и добавил:
— Просто я никогда не видел никого прекраснее тебя и не встречал никого, с кем мне было бы так же интересно разговаривать.
Мать протянула руку и погладила мужа по щеке.
— Это правда… действительно правда?
— Ты же знаешь, мое сокровище! И ты совершенно права: никто не может быть счастливее нас, и бедность — это небольшая цена за такое счастье!
Размышляя об этом разговоре, Кледра наблюдала за графом, который ехал по мосту впереди экипажа.
Она подумала, как великолепно он держится, как красив верхом на своем жеребце. Про себя она отметила, что, если не считать Звездного, это был самый прекрасный конь, которого ей приходилось видеть.
«Вот какую любовь ему нужно найти, — думала она. — Но он идеалист и никогда не удовлетворится тем, что не будет совершенством».
Ее мысли прервала старая графиня:
— Я так волнуюсь, возвращаясь домой. Холл всегда будет для меня домом, потому что я была так счастлива в нем!
В ее голосе звучала тоска, и Кледра поняла, что она думает о своем муже, которого уже нет с ней. Она взяла графиню за руку.
— Пожалуйста, позвольте мне попытаться сделать вас снова счастливой, сударыня. Это из-за меня вам приходится терпеть такие неудобства, и я хочу сделать все, что могу, чтобы как-то сгладить это.
Графиня улыбнулась.
— Благодарю тебя, дитя. Но позволь мне заметить, что это беспокойство приятно мне, потому что разнообразит мою жизнь.
Но к тому времени, когда графиню высадили из экипажа и, после приветствия слуг, встретивших ее в Холле, понесли по огромной лестнице наверх в сопровождении мажордома, экономки, графа, Эдди и Кледры, она уже чувствовала, что сильно устала.
Ее пронесли по коридору, в котором Кледра едва удержалась, чтобы не остановиться перед великолепными картинами и красивейшей мебелью. После того как они проделали, как показалось девушке, длинный путь, граф наконец сказал:
— Я поместил вас не в ваших обычных покоях, бабушка, потому что хотел, чтобы вы были рядом со мной.
Старая графиня прекрасно поняла, что скрывалось за этими словами, но она лишь улыбнулась внуку, когда ее вносили в прекрасную комнату, следующую за графскими покоями, которые она и ее муж занимали до смерти старого графа.
— Спальня королевы Шарлотты! — воскликнула она. — Я всегда думала, что это очень милая комната.
— Надеюсь, вам в ней будет удобно, бабушка, — заметил граф, — а ваш будуар здесь, за дверью. Комната Кледры напротив по коридору.
Он не добавил, что ее комната тоже рядом с его, но Кледра, внимательно слушая, прекрасно понимала, почему ее разместили здесь.
Она не удивилась, услышав, что и комната Эдди тоже рядом.
— Ты все прекрасно предусмотрел, — услышала Кледра голос графини, и поняла, что и для той не секрет, почему их комнаты так близко друг к другу, хотя в огромном доме можно было бы разместить полк солдат.
Эмма выпроводила всех, твердя, что графиня должна немедленно лечь и отдохнуть после пережитых волнений.
Кледра прошла в свою комнату, где ее ждала Ханна.
Это была очаровательная комната. Не такая большая, как та, что была отведена графине, но больше, чем те спальни, в которых Кледре приходилось спать до сих пор. К тому же роскошно обставленная.
Не говоря ни слова, Ханна подошла к гардеробу и открыла его. Кледра не смогла сдержать возглас удивления.
Там висело с полдюжины платьев, сшитых по последней моде и таких красивых, что мгновение она стояла, как зачарованная.
Потом она спросила:
— Как его сиятельство смог купить все это для меня, откуда он узнал, что они подойдут мне?
— Я передала его светлости ваши размеры, — объяснила Ханна.
— Он так быстро все сделал!
— У его сиятельство обширный опыт в выборе красивых платьев для красивых женщин!
Ханна говорила с такой гордостью, словно речь шла о победах графа на скачках или о его охотничьих трофеях.
Кледра была в недоумении.
Так как граф не был женат, она не могла понять, как он смог оказаться в положении, которое позволяло ему покупать «красивые платья для красивых женщин».
Но потом она подумала, что, возможно, он был добр к своим бедным родственникам, которые наверняка больше ценили платье или шляпку в подарок на Рождество, чем шоколад или предметы искусства.
«Каким бы образом он ни научился этому, — подумала девушка, — я, безусловно, очень благодарна ему».
Ей очень нравилось муслиновое платье, которое сшила для нее Ханна, но когда она надела одно из платьев, привезенных из Лондона, то увидела, что оно выгодно подчеркивает ее фигуру и идет ей больше, чем все, что она когда либо носила.
К сожалению, ей все еще было трудно переодеться, потому что каждое движение причиняло ей боль.
Повязку со спины еще не снимали, хотя шрамы перестали кровоточить и постепенно заживали. Но временами, особенно ночью, боль подолгу не давала ей заснуть.
И все-таки день ото дня девушка поправлялась.
— Только не спешите, мисс, — наставляла ее Ханна, словно заботливая нянюшка. — Вы можете спуститься вниз к чаю с его светлостью, но потом вы должны вернуться и отдохнуть перед ужином.
— Вы… полагаете, его сиятельство пригласит меня поужинать… с ним? — переспросила Кледра.
— А как же, мисс, вы же его гостья, — ответила Ханна.
Но Кледра сомневалась. Она не удивилась бы, если бы граф счел, что она слишком молода и ей подали бы ужин в комнату его бабушки, как было, когда она жила в доме вдовствующей графини.
Она пошла было посмотреть, как устроилась графиня, но Эмма шепнула ей, что ее хозяйка задремала, поэтому лучше ей зайти попозже.
Спускаясь вниз, Кледра буквально захлебывалась от восторга. Она останавливалась на каждой ступеньке, чтобы взглянуть на картины в большом зале и на флаги по обеим сторонам камина, под которыми, как она предположила, сражались предки графа.
Дворецкий ожидал ее с сообщением, что граф распорядился подать чай в оранжерею.
Он провел Кледру через весь дом туда, где к боковой стене лет сто назад была пристроена оранжерея, которая считалась одной из самых прекрасных в стране.
Окна с обеих сторон, которые зимой закрывались, сейчас были открыты, оранжерею заполняли апельсиновые деревья, которые специально привезли из Испании, и всевозможные цветы. Кледру поразили орхидеи, многие из которых ей не приходилось раньше видеть.
Чай был накрыт у самого окна, что создавало ощущение, будто они сидят в саду. Серебро, подаренное самой королевой Анной одному из предков графа, сверкало на солнце.
На фарфоровом блюде к чаю были поданы всевозможные сандвичи и пирожные.
Граф так органично вписывался в роскошное окружение этого величественного дома, что Кледре показалось, будто он здесь столько же лет, сколько и сам дом.
Глядя на нее, пока она шла к нему мимо цветов, он заметил:
— Вы выглядите как раз так, как я надеялся, когда выбирал для вас это платье.
— Вы… дарите мне… такие восхитительные вещи… Что я… могу сказать?
— Вам нет нужды что-либо говорить.
— Не могу поверить, что могу носить все эти восхитительные наряды, что они действительно мои! Мы с мамой часто составляли списки всего того, что купим, если когда-нибудь сможем позволить себе это!
Она глубоко вздохнула.
— Иногда я рисовала платье, которое у меня будет, если папа вдруг разбогатеет… но это были только… мечты.
— Ну а теперь некоторые ваши мечты осуществились, — улыбнулся граф, — и я очень доволен, Кледра, потому что мне хочется, чтобы вы чувствовали именно это.
— И… вы тоже… можете быть только… в мечтах, — сказала она, — а этот дом — сказочный дворец, который, я боюсь, исчезнет в полночь.
Граф рассмеялся.
— Надеюсь, этого не произойдет. Он простоял уже столько лет!
Однако Пойнтон был глубоко тронут словами девушки и подумал, что немногие женщины сумели бы выразить свою благодарность так мило и так… искренне.
Он дарил множество подарков в своей жизни, но от него всегда ожидали большего.
Иногда ему казалось, что, когда женщина видит его, она протягивает к нему губы для поцелуя даже до того, как он изъявит желание поцеловать ее, и в то же время нетерпеливо запускает жадные маленькие ручки в его карманы.
Граф подумал, что это молодость Кледры делает благодарность девушки такой искренней. И по этой же причине все, что происходит с ней, кажется ей ожившей сказкой.
«Она очень красива, поэтому скоро, — подумал он, — она станет избалованной, пресыщенной и такой же скучной, как все женщины, которых я знал».
Услышав шаги, граф понял, что в оранжерее появился Эдди, готовый присоединиться к ним.
При его приближении Кледра придвинулась ближе к графу, и на секунду он подумал, что она становится такой же собственницей, как другие женщины, ненавидевшие, когда прерывали их разговор тет-а-тет.
К его удивлению, когда Эдди подошел к ним, граф заметил, что в глазах Кледры застыл страх.