Страница:
Атмосфера во дворце казалась такой гнетущей, что он решил навестить княгиню Всевольскую, с которой был знаком уже много лет.
Придя в свои покои, он обнаружил письмо от нее, написанное в типичной для княгини живой и яркой манере: в нем его просили при первой же возможности возобновить дружбу.
Княгиня писала:
«Мой бедный супруг находится сейчас на полях сражений, ноя готова с распростертыми объятиями принять вас, одного из моих близких и дорогих английских друзей. Я хотела бы, чтобы вы познакомились с моей Таней. Ей было всего десять или одиннадцать лет, когда вы видели ее последний раз. Теперь она стала красавицей и, когда эта ужасная война наконец закончится, я хочу представить ее вашим друзьям в Лондоне и королеве в Букингемском дворце».
Герцог прочитал письмо и нашел между строк много интересной для него информации.
Ему было известно, что князь Всевольский — один из самых богатых людей России. Его семья, как и другие древние знатные фамилии, владела не только огромными имениями, но и большим количеством крепостных.
Князю Всевольскому принадлежали двадцать пять тысяч крестьян в разных губерниях России.
Крепостные работали не только ювелирами, ткачами и резчиками по дереву, но и выступали в театральной и балетной труппах. У князя был и собственный театр, где он устраивал представления для своих друзей.
Князь был большим поклонником красоты и в жены взял признанную красавицу. В ее жилах текла австрийская и английская кровь Она часто говорила герцогу, что мечтает, чтобы ее дети, когда вырастут, не связывали себя брачными узами с русскими.
Благодаря своей цепкой памяти герцог прекрасно понял, почему княгиня так расписывает ему красоту своей дочери Тани.
Действительно, английский аристократ мог бы стать очень хорошей партией для дочери одного из самых богатых и влиятельных аристократов России.
Но про себя герцог знал, что ему придется разочаровать княгиню. Ему уже исполнилось тридцать три года, и до сих пор он удачно избегал брачных уз. И хотя время от времени герцог попадал в ситуации, когда брак казался неизбежным, он в последний момент всегда находил способ избежать этого.
В последние несколько лет, чтобы не рисковать своей свободой, он почти не связывался с незамужними женщинами.
Героинями его любовных похождений были замужние дамы или вдовы, которых он к тому же с самого начала предупреждал, что предпочитает холостяцкую свободу.
«Когда-нибудь вам все-таки придется жениться, чтобы обеспечить себя наследником». Эти разговоры так надоели герцогу, что про себя он решил: будь его воля, он без малейшего сожаления завещал бы герцогский титул и герцогство своему младшему брату и его семье.
Чем больше он узнавал женщин, превративших Лондон при принце Уэльском, который теперь стал принцем-регентом, в один из самых веселых и распущенных городов мира, тем больше утверждался во мнении, что любовные связи — это одно дело, а женитьба — совсем другое.
Герцог не имел ни малейшего желания жениться на женщине, которая, возможно, будет ему изменять. Ему также была противна мысль, что придется обманывать жену, чтобы сохранить мир в семье. Он был слишком горд и честен, чтобы унижать себя ложью и обманом.
— Я никогда не женюсь, — без конца повторял он.
«Будь я женат, — подумал герцог, — связь с Екатериной заставила бы меня терзаться угрызениями совести».
Герцогу доставляло удовольствие представлять себе, как царь или кто-нибудь из министерства иностранных дел спрашивает Екатерину о том, что она выведала у него прошлой ночью.
И хотя герцог был уверен, что не выдал никаких секретов, он полагал, что изворотливый ум Екатерины подскажет ей выход из любого положения.
Он видел княгиню сегодня издалека, за обедом. В своем, без сомнения, парижском туалете и необыкновенных драгоценностях, подаренных, конечно, не ее престарелым и к тому же отсутствующим мужем, она выглядела просто очаровательно.
Когда после обеда все прошли в гостиную, глаза их на мгновение встретились. Без слов она дала понять герцогу, что жаждет встречи и ему достаточно поманить ее пальцем.
Но герцог решил, что прежде всего он должен выполнить данное ему поручение и узнать, о чем говорят за стенами Зимнего дворца. Поэтому он направился к выходу, спускаясь по великолепной мраморной лестнице с белыми и золотыми колоннами.
У входа во дворец стояли экипажи, которыми могли пользоваться гости царя. Герцог сел в экипаж и велел отвезти его во дворец князя Всевольского.
Для августа день был очень жаркий. С реки дул легкий бриз, а в воздухе ощущался привкус соли.
Широкие улицы, проложенные Петром Великим, были совершенно пустынны, сейчас люди чаще предпочитали оставаться дома: слухи о приближении Наполеона не располагали к развлечениям.
По дороге герцог наслаждался видом великолепных дворцов и зданий, которые своими яркими красками резко отличались от серых величественных дворцов Англии.
Дворец Румянцева был окрашен в оранжевый, а здание министерства юстиции в голубой цвет. Желтел огромный дворец, выстроенный для Павла I.
Герцога очень заинтересовал Манеж. Портик этого выкрашенного в зеленый цвет здания украшали восемь гранитных дорических колонн.
Будучи знатоком лошадей, герцог не мог сдержать своего восхищения вороными драгунского полка, гнедыми уланского и серыми в яблоках гатчинских гусар.
Экипаж, запряженный парой великолепных лошадей, за пять минут доставил герцога ко дворцу Всевольского.
Герцог вошел в холл, который хотя и был менее великолепен, чем в Зимнем дворце, все-таки превосходил все, что герцогу доводилось видеть в других домах. Лакей повел его по мраморной лестнице, разделявшейся на два крыла. Перила лестницы украшали великолепные вазы китайского фарфора. Они миновали приемную, в которой без труда могли бы поместиться двести человек.
Герцог полагал, что его попросят подождать, но лакей на ломаном французском объяснил:
— Мадам княгиня в театре, месье.
Герцог кивнул в знак того, что понял слова лакея, и они продолжили свой путь через анфиладу великолепно украшенных комнат. В центре одной из комнат находилась лестница из драгоценного малахита, ведущая на верхний этаж.
В Англии герцог слышал о том, что частный театр князя необыкновенно красив, но зрелище, представшее его взору, когда лакей открыл инкрустированную золотом дверь и ввел его, по всей видимости, в императорскую ложу, поразило его.
Очень маленький, всего на сто человек, театр напоминал кукольный домик в королевском дворце, но обладал всем очарованием и красотой настоящего императорского театра.
В партере стояли белые с золотом кресла, на ярусах — мягкие стулья, обитые малиновым бархатом. Таким же бархатом была отделана и ложа, куда его ввел лакей.
Лакей не сообщил о его приходе, и герцог остановился в дверях. Княгиня, сидевшая в ложе, не слышала, как он вошел. Она внимательно следила за тем, что происходило на сцене.
На сцене под музыку, исполняемую маленьким оркестром, сидевшим в оркестровой яме, танцевала девушка.
Герцог едва взглянул на исполнительницу. Зная об увлечении князя театром, он решил, что танцует кто-нибудь из собственной балетной труппы князя или членов его семьи.
Он смутно помнил, что кто-то рассказывал ему, будто князь и сам с удовольствием участвует в спектаклях, да и своих домочадцев заставляет играть в театре. Герцог терпеть не мог любительского исполнения, поэтому надеялся, что выступление скоро закончится и он сможет поговорить с княгиней.
Девушка закончила свой танец и склонилась в низком поклоне.
«Ну, слава богу», — подумал герцог.
Только он решил подойти к княгине и представиться, как девушка — герцог успел заметить, что она очень хорошенькая, — убежала со сцены, оркестр заиграл другую мелодию, и на сцене появилась новая исполнительница.
Она двигалась на пуантах и была одета в балетную пачку, какие обычно носили балерины, танцевавшие в балете «Сильфида». Пачка доходила до колен, низко вырезанный корсаж позволял видеть ее длинную лебединую шею и обнаженные руки.
Герцог с раздражением вспомнил, что музыка к новому балету, который он накануне видел в театре Екатерины Великой в Зимнем дворце, была очень скучной.
Но эта музыка поразила его. Такой прекрасной мелодии он раньше не слышал. Движения танцовщицы были очень грациозны. Несмотря на свое раздражение, он с интересом наблюдал за танцем. У него было такое ощущение, что это не обычный танец, во всяком случае, ничего похожего он никогда не видел.
Герцог почувствовал, что незнакомая музыка очень мелодична, и красота ее захватила его. Герцог, как и принц-регент, очень любил музыку. Во всем, что ему нравилось, он разбирался очень хорошо. Он понимал, что слышит прекрасное произведение, нисколько не похожее на русскую музыку.
Наблюдая за девушкой на сцене, танцевавшей с такой непринужденностью и наслаждением, каких он никогда прежде не видел, герцог вдруг, безо всякой на то причины, подумал, что это необыкновенная девушка. Он не смог бы объяснить, почему она привлекла его внимание. Ее грациозные движения поразили его.
«Россия полна сюрпризов!»— подумал он. Музыка балета пробудила в нем чувства, каких он давно не испытывал.
В юности его глубоко трогала не только музыка, но и поэзия, но потом, как и все остальное в его жизни, они стали слишком привычными. Он обнаружил, что отдает дань изысканности этих вещей, но они уже не возбуждают его так, как раньше.
Сейчас же, что было странно и необъяснимо, он почувствовал, как его душа воспарила вместе с музыкой, словно обрела крылья, а глаза неотрывно следили за грациозными, исполненными радости жизни движениями балерины.
Герцогу показалось, что девушка танцует в весеннем саду среди распускающейся листвы. Она была такой юной и одухотворенной, что ему виделись бабочки, порхающие вокруг нее, и птицы, парящие в небе.
Когда представление подошло к концу, балерина сделала традиционный низкий поклон. Музыка прекратилась, и он испытал чувство потери.
Красный бархатный занавес опустился, затем снова поднялся, и обе девушки, рука об руку, вышли на сцену.
Княгиня была единственным зрителем, но она восторженно аплодировала исполнительницам.
— Прекрасно! — воскликнула она. — Вы обе танцевали превосходно! Идите переоденьтесь и приходите в Белый салон.
Девушки удалились со сцены, и тут княгиня заметила герцога. Она радостно вскрикнула и, встав с кресла, протянула герцогу руки.
— Блейк! Вы приехали! Как я рада вас видеть!
— Я тоже очень рад видеть вас, Софья! — ответил герцог. — Кто эти очаровательные создания? Я просто лишился дара речи.
— Первая — Таня, моя малышка Таня. Я очень хочу, чтобы вы с ней познакомились. Уверена, вы убедитесь сами, что все мои рассказы о ней правда, и даже более того.
Княгиня взяла герцога под руку и повела его к выходу из ложи. Поднимаясь вместе с княгиней по малахитовой лестнице, герцог спросил:
— А кто была другая танцовщица? Последовала довольно длинная пауза, а потом княгиня сказала:
— А, это была Зоя!
Глава 2
Герцог хотел расспросить княгиню о Зое, но та продолжала:
— Вы, наверное, как и все мы, находите, что в Санкт-Петербурге сейчас ужасно жарко. Обычно в это время года мы уезжаем из города, но сейчас царь живет в Зимнем дворце, и мы не можем уехать в деревню и оставить его в одиночестве.
Они прошли через прекрасные апартаменты, которые герцог уже видел по дороге в театр. Когда лакеи открыли двухстворчатую дверь в огромную приемную, герцог понял, что эту комнату не зря называют Белым салоном, потому что все в ней было белого цвета.
Резная каминная полка являлась настоящим произведением искусства, из-под великолепного золотого ламбрекена спускались занавеси из тяжелого белоснежного китайского шелка.
Возле софы на низком столике герцог, к своему удивлению, увидел блестящий серебряный чайник на серебряном подносе. Заметив выражение его лица, княгиня засмеялась.
— Английский чай подают в пять часов, — сказала она. — Я привыкла к этому в Англии. Теперь многие в Санкт-Петербурге следуют моему примеру. Не могу предложить вам традиционные английские пышки, но думаю, русские блинчики придутся вам по вкусу.
Герцог уже знал, что блинчики — это маленькие блины с икрой или сметаной, поэтому совершенно искренне ответил, что они, разумеется, придутся ему по вкусу.
Он сел в удобное кресло, ожидая, пока княгиня нальет ему чай. Она разливала чай точно так же, как делала это в Англии его мать.
— Как долго вы пробудете в Санкт-Петербурге? — спросила княгиня. — Или вы еще не решили?
— Думаю, все будет зависеть от вестей с фронта, — ответил герцог.
Княгиня пожала плечами.
— Теперь, когда у нас есть Кутузов, все будет в порядке и наша армия победит.
Герцог подумал про себя, что княгиня слишком оптимистична, но, поскольку ее настроение отличалось от того уныния, которое царило в Зимнем дворце, он сказал:
— Надеюсь, вы окажетесь правы. Вам бы надо поговорить с царем.
— Это не поможет, — возразила княгиня. — Вы, Блейк, как и я, знаете, что русские в периоды кризиса испытывают удовольствие от собственных страданий. В этом смысле мой муж типичный русский, но, надеюсь, его настроение скоро изменится, и жду, когда снова засияет солнце.
Герцог засмеялся.
— Милая философия, — заметил он, — и очень милый философ.
Делая комплимент княгине, герцог был совершенно искренен.
Когда князь женился на ней, она была первой красавицей венского двора. Время не только не разрушило ее красоту, но даже придало ей еще большее очарование.
В ней чувствовалась какая-то сила. Герцог подозревал, что княгиня руководит своим мужем и управляет домом в совершенно нетипичной для русских манере.
Большинство русских предпочитают, чтобы их женщины были мягкими, женственными, незаметными. Однако императрицы Елизавета и Екатерина ввели новые правила, которым последовали многие русские женщины, превратившись в диктаторов.
Княгиня Всевольская не была русской, и герцог знал, что ей доставляет удовольствие критиковать нацию, к которой принадлежит ее муж, приуменьшая тем самым его значимость в доме.
Князь был добродушным простым человеком. Он хотел, чтобы и в его доме, и в стране царил мир. То, что он сейчас уехал на войну, по мнению герцога, было вызвано исключительно его патриотизмом.
Княгиня говорила о Лондоне, задавала вопросы об их общих знакомых. Вдруг дверь салона открылась и появились девушки, которых герцог видел на сцене.
Таня вошла в комнату первой. Она действительно была так хороша, как и описывала ее мать: темноволосая, белокожая, с большими широко расставленными глазами и полным улыбающимся ртом.
Девушка сделала реверанс. Герцог подумал, что в светском обществе Лондона она, несомненно, имела бы большой успех.
Затем он услышал, как княгиня сказала:
— А это — Зоя. Она приехала с нами из Москвы. Французский — ее родной язык, и я надеюсь, что Таня будет говорить с ней по-французски.
Герцог внимательно посмотрел на девушку, чье выступление на сцене произвело на него сильное впечатление и напомнило ему то, что он хотел бы забыть Он был уверен, что это всего лишь иллюзия, вызванная жарой или вином, которое он пил за завтраком.
Каковы бы ни были причины, он не хотел пробуждать прошлое. Герцог надеялся, что, встретившись с Зоей лицом к лицу, он поймет, что это были всего лишь фантазии, не имеющие ничего общего с его прошлым.
Девушка грациозно склонилась в реверансе. Затем она выпрямилась и подняла лицо. Герцог посмотрел в глубину ее фиолетовых глаз и подумал, что она не похожа ни на одну из женщин, которых он видел в своей жизни. Не потому, что она была красива — многие женщины красивы. Ее красота не бросалась в глаза. Действительно, ее очарование было не так очевидно, как очарование Тани.
Но было что-то необыкновенное в ее почти классических чертах лица — прямом носике, прекрасно очерченных губах, изящном овале лица, — напомнившее герцогу великолепные статуи, которыми он восхищался в Греции.
Глядя на нее, он также подумал, что хоть она и создана из плоти и крови, но обладает чистотой и божественной красотой, словно святая дева.
«Вот, — с изумлением сказал он себе, — подходящие слова, чтобы описать Зою».
В ней было что-то святое, на какое-то мгновение, когда она стояла лицом к герцогу, ему показалось, что от нее исходит сияние.
Вдруг он понял, что они смотрят друг на друга, глаза Зои погружены в его глаза и они оба молчат.
Откуда-то издалека раздался голос княгини:
— Садитесь, девочки. Пейге поскорее свой чай. Я хочу поговорить с его светлостью. Герцог мой старый друг, и мы хотели бы побеседовать наедине.
Говоря это, она продолжала разливать чай. Потом княгиня подняла глаза и увидела, что герцог и Зоя не двинулись с места.
В голосе ее послышались жесткие нотки, она добавила:
— Уверена, тебе пора заняться музыкой, Зоя. Иди в музыкальный салон и скажи слугам, чтобы чай тебе подали туда.
Зоя вздрогнула, как будто ее вернули на землю. Она поклонилась княгине и молча покинула салон.
Когда дверь за ней закрылась, герцогу захотелось вернуть девушку. Зоя ушла, а у него осталось ощущение потери.
— Идите сюда, Блейк, садитесь, — предложила княгиня. — Расскажите моей маленькой Тане о Лондоне. Она была там последний раз в десять лет. Но у нее сохранились самые приятные впечатления от ваших парков и смешных узеньких улиц.
Герцог понимал, что после Санкт-Петербурга с его широкими и довольно пустынными улицами Лондон мог произвести на княгиню именно такое впечатление.
Таня смотрела на него, явно ожидая ответа, и он искренне сказал:
— Вы действительно собираетесь в Лондон? Уверяю вас, он совсем не так велик, как Санкт-Петербург, и не производит столь сильного впечатления.
— Мама говорит, что в Лондоне меня ждут балы гораздо веселее, чем балы в Санкт-Петербурге.
— В это трудно поверить, — заметил герцог. — Здесь так много красивых и блестящих молодых офицеров, которые могут быть вашими кавалерами.
— Но не сейчас, — ответила Таня. — Сейчас они все сражаются с французами и на балах женщин гораздо больше, чем мужчин.
Говоря это, она скорчила недовольную гримаску. Герцог засмеялся.
— Будем надеяться, что война скоро закончится и у вас опять будет много кавалеров.
— Война! Опять эта война! — с тяжелым вздохом произнесла княгиня. — Все разговоры только о войне! Я задумала для Тани такие прекрасные приемы в летней резиденции царя, а вместо этого мы вынуждены в такую жару оставаться в городе.
— Я могу вам только посочувствовать, — с едва уловимой иронией в голосе ответил герцог, подумав, что княгиня, как всегда, не думает о чужих бедах, об огромном количестве павших в битве под Смоленском.
— Давайте поговорим о более интересных вещах, — уже другим тоном сказала княгиня, прежде чем герцог успел что-либо добавить. — Вы здесь, в России, и я должна дать прием в вашу честь. Это будет обед. Потом мы будем танцевать под цыганский оркестр. Этих цыган я открыла совсем недавно. Они просто необыкновенно хороши.
Она улыбнулась и добавила.
— Я держу их в секрете, не хочу, чтобы они выступили на чьем-нибудь приеме раньше, чем у меня. Но теперь у меня есть повод — вы, и я удивлю ими весь Санкт-Петербург.
— А царь будет на этом приеме? — спросил герцог. — Он ведь так расстроен и озабочен ходом войны.
— Мы не будем его приглашать, — сказала княгиня. — Объявим, что это всего лишь скромный обед в вашу честь, будут только близкие друзья. А мы с Таней будем развлекать вас. Правда, дорогая?
С этими словами она обратилась к дочери, и глаза Тани радостно заблестели.
— Прием с танцами! Мама, это будет чудесно Только сегодня я сказала Зое, что очень скучно жить, когда впереди нет ничего интересного!
— Но у вас есть балет, — напомнил ей герцог. Таня пожала плечами.
— Я много лет брала уроки танца, чтобы доставить удовольствие отцу. Но Зоя танцует гораздо лучше меня.
— Зоя — это совсем другое дело, — холодно возразила княгиня. — А сейчас, дорогая, оставь нас. Я велю позвать тебя попрощаться с герцогом перед его уходом.
— Я обязательно хочу попрощаться с ним, — ответила Таня, бросив кокетливый взгляд на герцога.
Она поклонилась и выбежала из комнаты. Княгиня посмотрела ей вслед. Потом она сказала.
— Как вы ее находите, Блейк?
— Думаю, она очень хороша, так же как и ее мать, — ответил герцог. — Она будет иметь потрясающий успех при дворе в Сент-Джеймсе .
— Но я хотела, чтобы она имела успех у вас, — мягко сказала княгиня.
— У меня? — переспросил герцог, и по тону его голоса можно было понять, что замечание княгини оказалось для него полной неожиданностью. — Вы же знаете, я убежденный холостяк! А кроме того, я слишком стар для такой юной и очаровательной девушки!
— Думаю, Таня будет счастлива с мужчиной старше ее, — серьезно ответила княгиня. — Нужно, чтобы ею руководили. Временами ей требуется твердая рука.
— А вы когда-нибудь думали о том, что у меня может быть общего с ребенком, едва покинувшим школьную скамью? Нет, дорогая Софья, меня интересуют более зрелые женщины.
Он намеренно произнес эти слова таким тоном, что их можно было принять за комплимент. И, как он и ожидал, княгиня внезапно оживилась и протянула ему унизанные кольцами руки, — Вы же знаете, Блейк, — заметила она, — вы для меня олицетворение красивого, галантного и обаятельного английского джентльмена.
Герцог поцеловал ее пальцы, как от него и ожидалось, и сказал:
— Обещаю представить Тане всех подходящих женихов, когда она приедет в Лондон. Вообще, я думаю, один из моих младших братьев мог бы быть хорошей партией для нее.
Он заметил, что при этих словах княгиня задумалась. Она понимала, что, если герцог никогда не женится, — а он, по его словам, не собирался этого делать, — со временем герцогом Уэлминстером станет его младший брат, и Таня сможет занять то положение в обществе, которое княгиня желала для своей дочери.
Вслух же она произнесла:
— Я всегда знала, что могу полагаться на ваше доброе отношение к нам…
— Расскажите мне, пожалуйста, о Таниной подруге, — попросил герцог. — Она тоже довольно хорошенькая. Вы возьмете ее с собой в Лондон?
Он намеренно произнес эти слова как можно равнодушнее.
— Бедная Зоя! — ответила княгиня. — Мне ее очень жаль! Не ее вина, что все сложилось именно так.
— Что вы имеете в виду? — Герцог надеялся, что княгиня не заметит, насколько живо интересует его история Зои.
— Ах, я совсем забыла сказать вам, кто такая Зоя, — заметила княгиня.
— И кто же она?
— Дочь Пьера Баллона.
Герцог не сразу вспомнил, где он слышал это имя.
Потом он воскликнул:
— Вы имеете в виду знаменитого дирижера?
— Именно, — подтвердила княгиня. — В музыкальном мире существует только один Баллон. Сейчас он занимает исключительное положение.
— Я был в прошлом году на концерте в Лондоне, где он дирижировал, — сказал герцог. — И еще очень давно, будучи мальчиком, я слышал его в Париже. Полагаю, на сегодняшний день он величайший дирижер в мире. Кроме того, я считаю, что он пишет превосходную музыку.
Теперь герцог понял, почему его так захватила музыка, под которую танцевала Зоя. Эта музыка вызвала у него такие необычные чувства!
— Не знал, что у Баллона есть семья, — добавил он.
— Вам, разумеется, известна его история, — предположила княгиня.
— На самом деле я ничего о нем не знаю, — возразил герцог. — Я просто восхищался его искусством, но никогда не думал о нем как о человеке.
— Ну тогда я расскажу вам о нем.
Герцог подумал, что княгиня, будучи заядлой сплетницей, с удовольствием расскажет ему о том, о чем он до сих пор не знал.
— Женой Пьера Баллона была Наталья Стровольекая, — начала свой рассказ княгиня.
Как она и ожидала, герцог был удивлен ее сообщением.
— Стровольская! — воскликнул он.
Герцог знал, что семейство Стровольских, одно из самых именитых в России, очень гордится своими связями с царским родом.
Куда бы ни отправился царь, его всегда сопровождал кто-нибудь из семьи Стровольских, и не только по долгу службы при дворе, но и по праву рождения, потому что в их жилах текла царская кровь.
Стровольские были настолько горды, настолько царственны, что иногда в шутку говорили, будто в один прекрасный день царь проснется, а на его троне уже сидит кто-нибудь из Стровольских.
И без объяснений княгини герцогу было ясно, что Стровольские даже мысли не допускали о браке дочери с каким-то французским дирижером, пусть и очень знаменитым.
— Как же это могло случиться? — спросил он.
Герцог понимал, что княгиня только и ждет этого вопроса, чтобы начать свой рассказ.
— Вы, конечно, помните, что Екатерину II посадил на российский трон Григорий Орлов.
— Да, конечно, — подтвердил герцог.
Князь Орлов, как он знал, являлся частью русской истории.
Он был очень хорош собой и чрезвычайно честолюбив. В 1762 году вся Европа с удивлением узнала, что в результате его интриг немецкая принцесса из маленького княжества отобрала российскую корону у своего мужа — царя Петра III. Герцог слышал, что ее называли «не только убийцей, но и узурпатором, не только узурпатором, но и развратной девкой».
— Вы, наверное, как и все мы, находите, что в Санкт-Петербурге сейчас ужасно жарко. Обычно в это время года мы уезжаем из города, но сейчас царь живет в Зимнем дворце, и мы не можем уехать в деревню и оставить его в одиночестве.
Они прошли через прекрасные апартаменты, которые герцог уже видел по дороге в театр. Когда лакеи открыли двухстворчатую дверь в огромную приемную, герцог понял, что эту комнату не зря называют Белым салоном, потому что все в ней было белого цвета.
Резная каминная полка являлась настоящим произведением искусства, из-под великолепного золотого ламбрекена спускались занавеси из тяжелого белоснежного китайского шелка.
Возле софы на низком столике герцог, к своему удивлению, увидел блестящий серебряный чайник на серебряном подносе. Заметив выражение его лица, княгиня засмеялась.
— Английский чай подают в пять часов, — сказала она. — Я привыкла к этому в Англии. Теперь многие в Санкт-Петербурге следуют моему примеру. Не могу предложить вам традиционные английские пышки, но думаю, русские блинчики придутся вам по вкусу.
Герцог уже знал, что блинчики — это маленькие блины с икрой или сметаной, поэтому совершенно искренне ответил, что они, разумеется, придутся ему по вкусу.
Он сел в удобное кресло, ожидая, пока княгиня нальет ему чай. Она разливала чай точно так же, как делала это в Англии его мать.
— Как долго вы пробудете в Санкт-Петербурге? — спросила княгиня. — Или вы еще не решили?
— Думаю, все будет зависеть от вестей с фронта, — ответил герцог.
Княгиня пожала плечами.
— Теперь, когда у нас есть Кутузов, все будет в порядке и наша армия победит.
Герцог подумал про себя, что княгиня слишком оптимистична, но, поскольку ее настроение отличалось от того уныния, которое царило в Зимнем дворце, он сказал:
— Надеюсь, вы окажетесь правы. Вам бы надо поговорить с царем.
— Это не поможет, — возразила княгиня. — Вы, Блейк, как и я, знаете, что русские в периоды кризиса испытывают удовольствие от собственных страданий. В этом смысле мой муж типичный русский, но, надеюсь, его настроение скоро изменится, и жду, когда снова засияет солнце.
Герцог засмеялся.
— Милая философия, — заметил он, — и очень милый философ.
Делая комплимент княгине, герцог был совершенно искренен.
Когда князь женился на ней, она была первой красавицей венского двора. Время не только не разрушило ее красоту, но даже придало ей еще большее очарование.
В ней чувствовалась какая-то сила. Герцог подозревал, что княгиня руководит своим мужем и управляет домом в совершенно нетипичной для русских манере.
Большинство русских предпочитают, чтобы их женщины были мягкими, женственными, незаметными. Однако императрицы Елизавета и Екатерина ввели новые правила, которым последовали многие русские женщины, превратившись в диктаторов.
Княгиня Всевольская не была русской, и герцог знал, что ей доставляет удовольствие критиковать нацию, к которой принадлежит ее муж, приуменьшая тем самым его значимость в доме.
Князь был добродушным простым человеком. Он хотел, чтобы и в его доме, и в стране царил мир. То, что он сейчас уехал на войну, по мнению герцога, было вызвано исключительно его патриотизмом.
Княгиня говорила о Лондоне, задавала вопросы об их общих знакомых. Вдруг дверь салона открылась и появились девушки, которых герцог видел на сцене.
Таня вошла в комнату первой. Она действительно была так хороша, как и описывала ее мать: темноволосая, белокожая, с большими широко расставленными глазами и полным улыбающимся ртом.
Девушка сделала реверанс. Герцог подумал, что в светском обществе Лондона она, несомненно, имела бы большой успех.
Затем он услышал, как княгиня сказала:
— А это — Зоя. Она приехала с нами из Москвы. Французский — ее родной язык, и я надеюсь, что Таня будет говорить с ней по-французски.
Герцог внимательно посмотрел на девушку, чье выступление на сцене произвело на него сильное впечатление и напомнило ему то, что он хотел бы забыть Он был уверен, что это всего лишь иллюзия, вызванная жарой или вином, которое он пил за завтраком.
Каковы бы ни были причины, он не хотел пробуждать прошлое. Герцог надеялся, что, встретившись с Зоей лицом к лицу, он поймет, что это были всего лишь фантазии, не имеющие ничего общего с его прошлым.
Девушка грациозно склонилась в реверансе. Затем она выпрямилась и подняла лицо. Герцог посмотрел в глубину ее фиолетовых глаз и подумал, что она не похожа ни на одну из женщин, которых он видел в своей жизни. Не потому, что она была красива — многие женщины красивы. Ее красота не бросалась в глаза. Действительно, ее очарование было не так очевидно, как очарование Тани.
Но было что-то необыкновенное в ее почти классических чертах лица — прямом носике, прекрасно очерченных губах, изящном овале лица, — напомнившее герцогу великолепные статуи, которыми он восхищался в Греции.
Глядя на нее, он также подумал, что хоть она и создана из плоти и крови, но обладает чистотой и божественной красотой, словно святая дева.
«Вот, — с изумлением сказал он себе, — подходящие слова, чтобы описать Зою».
В ней было что-то святое, на какое-то мгновение, когда она стояла лицом к герцогу, ему показалось, что от нее исходит сияние.
Вдруг он понял, что они смотрят друг на друга, глаза Зои погружены в его глаза и они оба молчат.
Откуда-то издалека раздался голос княгини:
— Садитесь, девочки. Пейге поскорее свой чай. Я хочу поговорить с его светлостью. Герцог мой старый друг, и мы хотели бы побеседовать наедине.
Говоря это, она продолжала разливать чай. Потом княгиня подняла глаза и увидела, что герцог и Зоя не двинулись с места.
В голосе ее послышались жесткие нотки, она добавила:
— Уверена, тебе пора заняться музыкой, Зоя. Иди в музыкальный салон и скажи слугам, чтобы чай тебе подали туда.
Зоя вздрогнула, как будто ее вернули на землю. Она поклонилась княгине и молча покинула салон.
Когда дверь за ней закрылась, герцогу захотелось вернуть девушку. Зоя ушла, а у него осталось ощущение потери.
— Идите сюда, Блейк, садитесь, — предложила княгиня. — Расскажите моей маленькой Тане о Лондоне. Она была там последний раз в десять лет. Но у нее сохранились самые приятные впечатления от ваших парков и смешных узеньких улиц.
Герцог понимал, что после Санкт-Петербурга с его широкими и довольно пустынными улицами Лондон мог произвести на княгиню именно такое впечатление.
Таня смотрела на него, явно ожидая ответа, и он искренне сказал:
— Вы действительно собираетесь в Лондон? Уверяю вас, он совсем не так велик, как Санкт-Петербург, и не производит столь сильного впечатления.
— Мама говорит, что в Лондоне меня ждут балы гораздо веселее, чем балы в Санкт-Петербурге.
— В это трудно поверить, — заметил герцог. — Здесь так много красивых и блестящих молодых офицеров, которые могут быть вашими кавалерами.
— Но не сейчас, — ответила Таня. — Сейчас они все сражаются с французами и на балах женщин гораздо больше, чем мужчин.
Говоря это, она скорчила недовольную гримаску. Герцог засмеялся.
— Будем надеяться, что война скоро закончится и у вас опять будет много кавалеров.
— Война! Опять эта война! — с тяжелым вздохом произнесла княгиня. — Все разговоры только о войне! Я задумала для Тани такие прекрасные приемы в летней резиденции царя, а вместо этого мы вынуждены в такую жару оставаться в городе.
— Я могу вам только посочувствовать, — с едва уловимой иронией в голосе ответил герцог, подумав, что княгиня, как всегда, не думает о чужих бедах, об огромном количестве павших в битве под Смоленском.
— Давайте поговорим о более интересных вещах, — уже другим тоном сказала княгиня, прежде чем герцог успел что-либо добавить. — Вы здесь, в России, и я должна дать прием в вашу честь. Это будет обед. Потом мы будем танцевать под цыганский оркестр. Этих цыган я открыла совсем недавно. Они просто необыкновенно хороши.
Она улыбнулась и добавила.
— Я держу их в секрете, не хочу, чтобы они выступили на чьем-нибудь приеме раньше, чем у меня. Но теперь у меня есть повод — вы, и я удивлю ими весь Санкт-Петербург.
— А царь будет на этом приеме? — спросил герцог. — Он ведь так расстроен и озабочен ходом войны.
— Мы не будем его приглашать, — сказала княгиня. — Объявим, что это всего лишь скромный обед в вашу честь, будут только близкие друзья. А мы с Таней будем развлекать вас. Правда, дорогая?
С этими словами она обратилась к дочери, и глаза Тани радостно заблестели.
— Прием с танцами! Мама, это будет чудесно Только сегодня я сказала Зое, что очень скучно жить, когда впереди нет ничего интересного!
— Но у вас есть балет, — напомнил ей герцог. Таня пожала плечами.
— Я много лет брала уроки танца, чтобы доставить удовольствие отцу. Но Зоя танцует гораздо лучше меня.
— Зоя — это совсем другое дело, — холодно возразила княгиня. — А сейчас, дорогая, оставь нас. Я велю позвать тебя попрощаться с герцогом перед его уходом.
— Я обязательно хочу попрощаться с ним, — ответила Таня, бросив кокетливый взгляд на герцога.
Она поклонилась и выбежала из комнаты. Княгиня посмотрела ей вслед. Потом она сказала.
— Как вы ее находите, Блейк?
— Думаю, она очень хороша, так же как и ее мать, — ответил герцог. — Она будет иметь потрясающий успех при дворе в Сент-Джеймсе .
— Но я хотела, чтобы она имела успех у вас, — мягко сказала княгиня.
— У меня? — переспросил герцог, и по тону его голоса можно было понять, что замечание княгини оказалось для него полной неожиданностью. — Вы же знаете, я убежденный холостяк! А кроме того, я слишком стар для такой юной и очаровательной девушки!
— Думаю, Таня будет счастлива с мужчиной старше ее, — серьезно ответила княгиня. — Нужно, чтобы ею руководили. Временами ей требуется твердая рука.
— А вы когда-нибудь думали о том, что у меня может быть общего с ребенком, едва покинувшим школьную скамью? Нет, дорогая Софья, меня интересуют более зрелые женщины.
Он намеренно произнес эти слова таким тоном, что их можно было принять за комплимент. И, как он и ожидал, княгиня внезапно оживилась и протянула ему унизанные кольцами руки, — Вы же знаете, Блейк, — заметила она, — вы для меня олицетворение красивого, галантного и обаятельного английского джентльмена.
Герцог поцеловал ее пальцы, как от него и ожидалось, и сказал:
— Обещаю представить Тане всех подходящих женихов, когда она приедет в Лондон. Вообще, я думаю, один из моих младших братьев мог бы быть хорошей партией для нее.
Он заметил, что при этих словах княгиня задумалась. Она понимала, что, если герцог никогда не женится, — а он, по его словам, не собирался этого делать, — со временем герцогом Уэлминстером станет его младший брат, и Таня сможет занять то положение в обществе, которое княгиня желала для своей дочери.
Вслух же она произнесла:
— Я всегда знала, что могу полагаться на ваше доброе отношение к нам…
— Расскажите мне, пожалуйста, о Таниной подруге, — попросил герцог. — Она тоже довольно хорошенькая. Вы возьмете ее с собой в Лондон?
Он намеренно произнес эти слова как можно равнодушнее.
— Бедная Зоя! — ответила княгиня. — Мне ее очень жаль! Не ее вина, что все сложилось именно так.
— Что вы имеете в виду? — Герцог надеялся, что княгиня не заметит, насколько живо интересует его история Зои.
— Ах, я совсем забыла сказать вам, кто такая Зоя, — заметила княгиня.
— И кто же она?
— Дочь Пьера Баллона.
Герцог не сразу вспомнил, где он слышал это имя.
Потом он воскликнул:
— Вы имеете в виду знаменитого дирижера?
— Именно, — подтвердила княгиня. — В музыкальном мире существует только один Баллон. Сейчас он занимает исключительное положение.
— Я был в прошлом году на концерте в Лондоне, где он дирижировал, — сказал герцог. — И еще очень давно, будучи мальчиком, я слышал его в Париже. Полагаю, на сегодняшний день он величайший дирижер в мире. Кроме того, я считаю, что он пишет превосходную музыку.
Теперь герцог понял, почему его так захватила музыка, под которую танцевала Зоя. Эта музыка вызвала у него такие необычные чувства!
— Не знал, что у Баллона есть семья, — добавил он.
— Вам, разумеется, известна его история, — предположила княгиня.
— На самом деле я ничего о нем не знаю, — возразил герцог. — Я просто восхищался его искусством, но никогда не думал о нем как о человеке.
— Ну тогда я расскажу вам о нем.
Герцог подумал, что княгиня, будучи заядлой сплетницей, с удовольствием расскажет ему о том, о чем он до сих пор не знал.
— Женой Пьера Баллона была Наталья Стровольекая, — начала свой рассказ княгиня.
Как она и ожидала, герцог был удивлен ее сообщением.
— Стровольская! — воскликнул он.
Герцог знал, что семейство Стровольских, одно из самых именитых в России, очень гордится своими связями с царским родом.
Куда бы ни отправился царь, его всегда сопровождал кто-нибудь из семьи Стровольских, и не только по долгу службы при дворе, но и по праву рождения, потому что в их жилах текла царская кровь.
Стровольские были настолько горды, настолько царственны, что иногда в шутку говорили, будто в один прекрасный день царь проснется, а на его троне уже сидит кто-нибудь из Стровольских.
И без объяснений княгини герцогу было ясно, что Стровольские даже мысли не допускали о браке дочери с каким-то французским дирижером, пусть и очень знаменитым.
— Как же это могло случиться? — спросил он.
Герцог понимал, что княгиня только и ждет этого вопроса, чтобы начать свой рассказ.
— Вы, конечно, помните, что Екатерину II посадил на российский трон Григорий Орлов.
— Да, конечно, — подтвердил герцог.
Князь Орлов, как он знал, являлся частью русской истории.
Он был очень хорош собой и чрезвычайно честолюбив. В 1762 году вся Европа с удивлением узнала, что в результате его интриг немецкая принцесса из маленького княжества отобрала российскую корону у своего мужа — царя Петра III. Герцог слышал, что ее называли «не только убийцей, но и узурпатором, не только узурпатором, но и развратной девкой».