Картленд Барбара. Любовь сильнее дьявола

   Под давлением со стороны Жерве Моуда военное министерство было вынуждено официально подтвердить, что Винсент Моуд погиб.
   После этого Жерве стал шестым маркизом.
   Он уладил все формальности и приехал в Обитель, накануне отправив полковнику Темплтону письмо с просьбой встретить его.
   — Как он вам показался, папенька? — спросила Хариза.
   Отец помедлил с ответом.
   — Трудно сказать что-то определенное, — произнес он наконец. — Я не видел его много лет. Четырнадцать, как ты справедливо заметила.
   — Он похож на остальных Моудов? — допытывалась Хариза.
   — Да, похож, — ответил полковник, — хотя есть в нем какое-то неуловимое отличие.
   Наверное, оно возникло оттого, что он долго жил за границей и стал куда более космополитичен, нежели его родственники.
   — Зачем он поселился во Франции? — продолжала вопрошать Хариза. — Я у многих интересовалась, но, кажется, никто не знает ответа на этот вопрос.
   — Говорят, он без ума от Парижа, да и мать его была наполовину француженка. Кроме того, он там учился, и все его друзья — французы.
   — Трудно представить себе Моуда, который почти что не англичанин, — заметила Хариза.
   — Совершенно с тобой согласен, — кивнул полковник и, помолчав, добавил:
   — Среди французских аристократов о браке принято уславливаться заранее. Я думаю, именно поэтому Жерве решил поговорить со мной еще до того, как познакомится с тобой.
   — Мне кажется, папенька, мы должны ясно дать ему понять, что здесь Англия, а не Франция. Вы же обещали, что не станете принуждать меня выйти замуж за человека, которого я не люблю.
   — Конечно же, нет, — подтвердил полковник. — Но вместе с тем я хотел бы, моя дорогая, чтобы ты отнеслась к Жерве без излишней предвзятости.
   Немного помолчав, он продолжал развивать свою теорию.
   — Можно ли ожидать от молодого человека, воспитанного во французском духе, что он будет думать или вести себя так же, как тот, кто окончил Итон, затем — Оксфорд, а потом отправился на службу в тот самый полк, где служили его дед и отец?
   — Я понимаю. И все же, папенька, я отнюдь не стремлюсь так рано выскочить замуж! Мне нравится жить с тобой, и я люблю свой дом.
   — Ты полюбишь и Моуделии, — невозмутимо ответил отец.
   — Он красив, не стану спорить, — сказала Хариза. — Но все же это не более чем камень и штукатурка.
   Она опустила голову и тихо промолвила:
   — Вы любили маму, и мама любила вас.
   Все, чего я хочу, — это выйти замуж за человека, с которым я буду счастлива не потому, что он чем-то владеет, а просто потому, что он — это он.
   Полковник пристально посмотрел на дочь. потом обнял ее и поцеловал.
   — Именно о такой судьбе для тебя мечтаю и я, моя дорогая, — ласково произнес он. — Но сегодня мы приглашены на обед в Обитель, и, как я уже говорил, должны постараться взглянуть на Жерве без предубеждения.

Глава 2

   По дороге в Обитель Хариза думала о Винсенте.
   С тех пор как узнала о его гибели, она не переставала сожалеть, что не он стал новым маркизом.
   Тогда все было бы так, как в далеком прошлом.
   В детстве она обожала Винсента, хотя он на правах старшего всегда верховодил.
   Каждый раз во время игры в крикет она приносила ему мячи, а когда он приезжал на каникулы, была у него на побегушках.
   И все же он умел быть добрым и понимающим.
   Хариза не забыла, как он утешал ее, когда ее ужалила оса.
   А однажды она упала и ушибла ногу, и он на руках отнес ее домой.
   «Ну кому это понадобилось, чтобы он умер?»— негодовала она.
   Хариза никому бы не призналась, что, подъезжая к Обители, она чувствовала странное волнение.
   Даже смешно — ведь она постоянно приезжала сюда, как в родной дом.
   Девушка сама удивлялась, вспоминая, что в Обители она провела, пожалуй, больше времени, чем в доме отца.
   И, разумеется, ей были доступны все здешние удовольствия — лошади из конюшни маркиза, лодка, на которой она каталась по озеру, оранжерея с диковинными плодами и экзотическими цветами.
   Хариза любила заходить в музыкальный салон и играть на фортепьяно — в Обители салон был гораздо больше, а инструмент намного лучше, чем в доме ее отца.
   В библиотеке она могла взять любую книгу, а слуги в Моуделине баловали ее чуть ли не с младенчества.
   — Наверное, — высказала отцу свое предположение Хариза, когда экипаж остановился, — Жерве был в восторге от здешних слуг, ведь такую замечательную прислугу не столь часто встретишь.
   — Когда я с ним разговаривал, мне показалось, он пробормотал нечто невразумительное, вроде того, что собирается привезти сюда слуг помоложе, — ответил полковник.
   Хариза возмущенно вскрикнула.
   — Как могла прийти ему в голову подобная нелепость? Люди работают в Обители из поколения в поколение, и, если ему не хватает слуг, он должен нанимать их в деревне!
   Отец никак не отреагировал на ее протест.
   Хариза догадывалась, о чем он подумал: им не стоит вмешиваться в дела нового маркиза — разве что очень тактично.
   Волнение Харизы переросло в тревогу.
   Ее не оставляло предчувствие, что новый маркиз намерен многое здесь поменять и эти перемены ничего хорошего Обители не принесут.
   Они прошли через большие дубовые двери в огромный зал.
   Когда-то он служил трапезной.
   Более того, в этом зале монахи принимали страждущих.
   Любой, кто испытывал нужду в пище или духовном наставлении, был здесь желанным гостем.
   Харизе чудилось, будто дух монахов по-прежнему витает под этими сводами.
   Каждый раз, входя в дом, она почти физически ощущала, как они привечают ее.
   Навстречу Харизе и полковнику вышел старый Доукинс, дворецкий, прослуживший в Обители сорок лет как один день.
   — Добрый вечер, мисс Хариза! — почтительно раскланялся он перед гостями. — Добрый вечер, сэр!
   — Это снова я, Доукинс, — сказал полковник. — Надеюсь, его светлость остался доволен положением дел в Обители?
   — Дай Бог, сэр, чтобы впереди у нас не было слишком больших перемен, — ответил Доукинс.
   Хариза мельком взглянула на отца, но промолчала.
   Полковник тоже ничего не сказал.
   Вслед за Доукинсом они направились в гостиную.
   Это была одна из самых красивых комнат в Обители.
   В свое время старый маркиз целиком положился на вкус матери Харизы, которая помогла ему обставить гостиную по-новому.
   Миссис Темплтон сделала это как нельзя лучше.
   Она переставила в гостиную мебель эпохи Людовика Четырнадцатого, привезенную в Обитель после Французской революции.
   На стены, обшитые белоснежными панелями, она велела повесить картины современных художников.
   Таких полотен было немало также в галерее и других помещениях Обители.
   Хрустальные люстры, выполненные по особому заказу, поражали великолепием.
   А еще в гостиной стояли громадные зеркала, привезенные из Италии приблизительно в то же время, что картины и мебель.
   Все Моуды любили путешествовать, помимо того что многие представители сего достославного рода отправлялись за границу с дипломатической миссией.
   Это, несомненно, означало, что Обитель понемногу превращается в подлинную сокровищницу бесценных вещей, которые Моуды привозили из странствий или получали в дар.
   Когда Хариза была ребенком, она обожала разглядывать фрагменты античных скульптур, доставленных из Греции четвертым маркизом.
   Девочка была неравнодушна также к китайским фарфоровым сторожевым собакам, которым вменялось в обязанность охранять дом от злых духов.
   Правда, Хариза даже не представляла себе, что в Обители могут находиться какие-то злые духи.
   Наоборот, атмосфера этого дома всегда казалась ей исполненной святости.
   Такой она сохранялась еще со времен монахов, которые во славу Бога своими руками построили сию Обитель.
   Хариза знала об этом, потому что, пребывая в самом нежном возрасте, слышала историю Моуделина из уст матери.
   Она часто воображала, как монахи, обращая молитвы к Всевышнему, возводят прочные стены или, распевая священные гимны, валят деревья, чтобы сделать стропила либо половицы.
   Кое-где сохранились фрески — свидетельство бесхитростных попыток монахов воплотить в рисунках свое представление о величии духа и совершенстве.
   Куда бы девушка ни взглянула, везде она соприкасалась с красотой.
   Хариза была уверена, если бы монахи смогли увидеть нынешнюю Обитель, они гордились бы ею, как в тот день, когда только-только завершили строительство.
   В гостиной горели все люстры — впервые за последние несколько лет.
   После того как Винсент отправился в Индию, старый маркиз редко устраивал у себя приемы.
   Зато сейчас гостиная сверкала, как драгоценный камень.
   Увидев собравшихся, Хариза внезапно подумала, что новый маркиз хочет превратить званый обед в торжественный сбор клана.
   Все приглашенные были родственниками.
   Разумеется, полковник Темплтон и его дочь каждого хорошо знали.
   Хариза увидела двух пожилых сестер последнего маркиза.
   Они жили в доме, который им подарил брат, и очень редко куда-нибудь выезжали.
   Жерве созвал своих многочисленных кузенов и кузин.
   Все они жили поблизости, а некоторые — и вовсе на территории самого поместья Моуделин.
   Среди гостей Хариза не увидела молодежи, за исключением двоих мужчин лет двадцати пяти.
   Она знала, им пришлось проделать долгий путь, чтобы приехать на этот званый обед, так как они живут далеко.
   Среди обилия гостей девушка не сразу разглядела одного человека, который был ей не знаком.
   Пока дворецкий объявлял вновь прибывших, Жерве стоял к ним спиной.
   Лишь когда Доукинс назвал их имена, он обернулся.
   В первое мгновение Хариза подумала, что у него внешность типичного Моуда.
   Тот же квадратный лоб, те же рельефные черты лица, присущие всем мужчинам в этом роду.
   Но, видимо, из-за примеси французской крови волосы его и глаза были немного темнее, чем у остальных Моудов.
   К тому же в отличие от них Жерве был довольно низкорослый.
   Помимо всего прочего в его облике было еще нечто, как выразился полковник Темплтон, «неуловимое», что отличало Жерве от его родственников, но Хариза затруднилась бы выразить это словами.
   Жерве подошел к полковнику и обменялся с ним рукопожатием.
   — Рад снова вас видеть, — произнес он и только потом посмотрел на Харизу. — Это и есть моя прекрасная кузина, о которой я столько слышал?
   Хариза улыбнулась ему.
   — Наверное, я должна сказать «Добро пожаловать в Обитель», — промолвила она. — Ведь мы не виделись с тех пор, как мне было четыре года!
   — Какое упущение с моей стороны, что я не приехал в Англию раньше! — воскликнул маркиз. — Я должен был сообразить, что это очаровательное дитя превратится в красавицу.
   Сколь бы лестными ни казались Харизе эти слова, она отметила про себя, что они слишком легко слетели с его губ.
   Она ничуть не сомневалась, что ему уже не раз доводилось произносить подобные речи перед юными девушками.
   Поймав себя на этой мысли, Хариза решила не проявлять чрезмерную придирчивость.
   В конце концов обещала же она отцу отнестись к Жерве без предубеждения.
   Девушка подошла к родственникам маркиза.
   Нежно поцеловав престарелых тетушек, она сказала:
   — Я не помню случая, чтобы вы появились на званом обеде, а ведь мы с папенькой так настойчиво вас приглашали.
   — Я знаю, мое милое дитя, — ответила одна старушка, — но кузен Жерве так нас упрашивал, что было совершенно невозможно ему отказать.
   Очевидно, подумала Хариза, Жерве твердо решил понравиться всем и каждому.
   Он отпускал комплименты, которые повергли пожилых дам в смущение — в большей степени от неожиданности.
   Он был необычайно любезен и приветлив со всеми.
   — Вы многому должны будете меня научить, потому что я долго жил во Франции, — обезоруживающим тоном обратился он к своим гостям. — Поэтому прошу вас говорить мне, что я делаю не правильно, и заверяю, этим вы меня ни в коей мере не обидите, напротив, я буду вам только благодарен.
   — Мы постараемся сделать из вас настоящего деревенского джентльмена, — в душевном порыве пообещала одна из родственниц. — Смею надеяться, вы любите верховую езду. Не было еще на свете Моуда, который не владел бы этим искусством в совершенстве.
   — Я каждое утро, пока жил в Париже, выезжал в Булонский лес, — ответил Жерве, — но можете мне не доказывать, поскольку я и сам знаю, это не то же самое, что скачки по нашим английским лугам.
   Все рассмеялись, и Хариза подумала, что ему не откажешь в уме.
   Она видела, как он умело манипулирует чувствами присутствующих.
   Опять же ему хватило сообразительности сразу по приезде попросить у мистера Темплтона совета.
   Жерве сидел во главе стола в кресле, которое поразительно напоминало трон.
   Его украшало резное изображение герба Моудов, и наследник, сидя в нем, был похож на короля.
   Как уже повелось в Обители, угощение было выше всяческих похвал.
   Доукинс и лакеи прислуживали гостям с той ненавязчивой сноровкой, что всегда вызывала восхищение у каждого, кому довелось побывать в Обители.
   Из напитков подавали шампанское и превосходное белое вино.
   Хариза заметила, что отец смотрит на свой бокал с удивлением.
   Она подумала, что это вино, по всей вероятности, новый маркиз привез из Франции.
   Очевидно, у него большой запас хороших вин.
   К концу обеда от застенчивости приглашенных не осталось и следа.
   Они смеялись и болтали с необычным воодушевлением.
   Больше всего изумляло то, что разговорились даже старейшие члены семейства.
   Когда трапеза подошла к концу, маркиз сказал своей соседке справа:
   — Теперь я прошу вас подсказать мне, как следует поступить дальше. Вам, вероятно, известно, в Париже мужчины переходят в гостиную вместе с дамами. Но здесь я должен вести себя как англичанин, поэтому не могли бы вы увлечь за собой дам? Тогда я смогу рассказать мужчинам несколько анекдотов, не боясь оскорбить ваш слух.
   Леди, к которой он обращался, засмеялась, потом вышла из-за стола, и все дамы последовали за ней.
   Как только женщины вошли в гостиную, они тотчас принялись наперебой обсуждать хозяина дома.
   — Он очарователен, просто очарователен!
   — Конечно, многое из того, что он говорит, звучит чересчур по-французски, но скоро он станет в большей степени англичанином, чем мы с вами.
   — Должна признаться, я очень волновалась, когда ехала сюда, но он меня совершенно покорил!
   Все повторяли одни и те же слова по несколько раз.
   Хариза поднялась наверх и вошла в комнату, которую держали открытой на случай, если кому-то из дам понадобится привести в порядок свой наряд или прическу.
   Там дежурила пожилая экономка.
   Увидев Харизу, она радостно вскрикнула:
   — Я так мечтала вас увидеть, мисс Хариза!
   — Добрый вечер, миссис Буш, — поздоровалась девушка. — Как поживаете, все ли у вас хорошо?
   Экономка, чуть помедлив, ответила:
   — Я надеюсь, мисс, надеюсь от всего сердца, что все хорошо, да только пока еще говорить рано! Поживем — увидим.
   — Его светлость, кажется, на всех производит очень приятное впечатление, — осторожно заметила Хариза.
   — Это и Доукинс мне все время твердит, — сказала миссис Буш, — но я нутром чую, скоро нас ждут перемены!
   — Почему вы так говорите? — удивилась Хариза.
   — Да я просто уверена в этом, как уверена в том, что стою сейчас перед вами! — вспыхнула миссис Буш. — Ох, вся надежда на полковника, в случае чего он нам поможет.
   — Конечно, поможет, но все-таки, я думаю, вы напрасно себя пугаете, — старалась успокоить ее Хариза.
   Увидев тревогу в глазах экономки, она добавила:
   — Если вам понадобится помощь моего отца, достаточно будет прислать к нам грума с запиской. Можете не сомневаться, полковник сразу же приедет и все уладит.
   — Надеюсь, мисс, нам не придется беспокоить полковника, — уныло произнесла миссис Буш, — но что-то подсказывает мне, ничего хорошего ждать не приходится.
   Хариза села за туалетный столик и стала поправлять прическу.
   В это время в комнату вошла одна из старших кузин Моуда.
   По этой причине девушка не могла продолжать беседу с миссис Буш.
   Однако ей передалось беспокойство экономки, и по пути в гостиную она мысленно возвращалась к их разговору.
   Она понимала, что ни Доукинс, ни миссис Буш не станут сами идти на какой-либо конфликт.
   Судя по всему, они боялись, что маркиз сочтет их слишком старыми.
   У них не было ни малейшего желания отправляться на покой.
   «Жерве не настолько глуп, чтобы уволить их — весь дом только на них и держится», — подумала она.
   Однако ее не покидало тягостное предчувствие.
   Возможно, маркиз захочет, чтобы в Обители слугами были французы, и это окажется большой ошибкой с его стороны с далеко идущими последствиями.
   Все дети в имении традиционно мечтали удостоиться великой чести служить в Большом доме.
   Если их посмеют лишить этой привилегии, то они станут протестовать самым решительным образом.
   Особенно, добавила про себя Хариза, если на их права будет покушаться не англичанин.
   В деревне, да и в самой усадьбе, к иностранцам относились весьма прохладно.
   «Я уверена, папенька сумеет объяснить это маркизу».
   Таким образом заключив свои рассуждения, она снова вошла в гостиную.
   Дамы все еще говорили о маркизе.
   — Просто удивительно, — молвила одна, — что он не женат! В конце концов, ему ведь уже за тридцать, потому что Саймон, его отец, женился намного раньше Ричарда, а из этого следует, что Жерве оказался самым старшим племянником.
   — А я так любила Винсента, — печально вздохнула другая.
   — И я тоже, — эхом прозвучал голос третьей. — Я часто думаю, что ему, как главному наследнику Джорджа, не следовало идти в армию и подвергать свою жизнь смертельному риску.
   — Что до меня, — вставила одна из многочисленных кузин, — то мне непонятно, почему его тело не отправили на родину, чтобы похоронить в семейном склепе! Неужели не нашлось никого, кто напомнил бы об этом командиру полка, где служил Винсент?
   — Я думаю, папенька это сделал, когда был в министерстве, — объяснила Хариза. — Но, как вам известно, возникли определенные трудности с опознанием тела. У них не было уверенности, действительно ли погибший — Винсент.
   — Но сейчас-то они уже пришли к единому мнению! — сказала как отрезала почтенная тетушка. — Иначе Жерве не позволили бы вступить в права наследования.
   Она приумолкла на миг и затем обратилась к Харизе:
   — Я буду вынуждена просить вашего отца снова отправиться в министерство и настоять, чтобы Винсент был похоронен там, где все его предки!
   Хариза пошла прочь.
   Эти разговоры о Винсенте ее расстроили.
   Она выглянула в окно, и ей почудилось — вот он идет по саду.
   Ему очень нравились аккуратно подстриженные живые изгороди.
   Он часто бродил по дорожкам, любуясь ими.
   Хариза вспомнила, как на лужайке, которую она сейчас видела из окна, Винсент упражнялся в стрельбе из лука.
   Еще совсем маленькая, она тогда спросила его:
   — Зачем тебе лук и стрелы? Ведь есть ружья.
   — Я хочу научиться владеть любым оружием! — ответил ей Винсент. — На самом деле стрелять из лука гораздо труднее, чем из ружья. Попробуй сама.
   Хариза попробовала.
   Ей не удавалось натянуть тетиву.
   Винсент помог ей.
   Она немного подросла, и они стали устраивать состязания.
   Побеждал неизменно Винсент, но Харизе было все равно.
   Ей просто нравилось быть рядом с ним.
   Когда он ходил на охоту, она увязывалась за ним, и он разрешал ей нести ягдташ, полный дичи.
   Джентльмены присоединились к дамам.
   Внезапно Хариза заметила еще кое-что, отличавшее Жерве от остальных.
   Его платье было сшито строго по фигуре.
   Даже самый придирчивый щеголь не стал бы отрицать, что он выглядит слишком шикарно.
   В его облике не было ничего обтекаемого, или, как говорится, домашнего.
   Наблюдая за ним, Хариза поражалась тому, что он ни на минуту не позволяет себе расслабиться.
   Он не упускал случая сделать комплимент, блеснуть остроумием или попросить дружеского совета.
   «Он слишком любезен», — подумала девушка и вновь упрекнула себя в придирчивости.
   К концу вечера, когда родственники постарше уже просили подать экипаж, Жерве сказал полковнику:
   — У меня к вам есть предложение, и я надеюсь, вы согласитесь.
   — Какое же? — поинтересовался полковник.
   — Поскольку мне так много еще нужно с вами обсудить и, как вы знаете, многому научиться, не могли бы вы с Харизой пожить в Обители какое-то время? Допустим, неделю?
   Полковник был не в силах скрыть удивление.
   — Вы действительно этого хотите?
   — Сильнее, чем можно выразить словами, — ответил Жерве. — Во-первых, потому что у меня нет никакого желания оставаться в одиночестве. Во-вторых, потому что из Парижа ко мне должны приехать друзья и я хочу, чтобы вы их встретили. А в-третьих, как это ни эгоистично прозвучит, мне нужна ваша помощь.
   Он говорил так искренне, что полковнику оставалось только сказать:
   — Хорошо, разумеется… Если я действительно могу быть чем-то полезен…
   — Я буду благодарен вам сверх всякой меры, если вы выполните мою просьбу! — горячо воскликнул Жерве. — И не сомневаюсь, что Хариза сумеет показать мне окрестности лучше кого бы то ни было.
   После смерти маркиза девушка приезжала в Обитель два, а то и три раза в неделю, чтобы помогать ухаживать за лошадьми.
   — Ты знаешь не хуже меня, что конюхи будут работать спустя рукава, если за ними не присмотреть! — наставлял ее отец. — Поэтому, моя дорогая, тебе придется не только кататься на лошадях, но и следить, чтобы о них заботились как положено.
   Отец, несомненно, был прав.
   Эбби, старший конюх, уже состарился и страдал ревматизмом.
   Ему было трудно каждый день появляться в конюшнях, а в его отсутствие младшие конюхи небрежно относились к своим обязанностям.
   Хариза не могла допустить, чтобы из-за их лени страдали лошади.
   Тем более что этих лошадей выбирал для последнего маркиза именно отец.
   И, как подозревала Хариза, оплатил большую часть их стоимости.
   С возрастом маркизу стало нелегко ездить на дальние расстояния даже в экипаже, а уж верхом — и подавно.
   Однако же он был неравнодушен к своим конюшням, и ему хотелось, чтобы их по-прежнему содержали в образцовом порядке.
   Его согревала мысль, что, когда Винсент вернется из Индии, у него будут самые лучшие скакуны.
   Разумеется, к маркизу часто приезжали родственники, которые тоже любили верховую езду.
   Поэтому мистер Темплтон периодически покупал лошадей и следил, чтобы за ними ухаживали столь же тщательно, как за его собственными.
   Хариза так к этому привыкла, что порой ей уже было трудно сказать, какие лошади принадлежат маркизу, а какие — отцу.
   Она ездила и на тех, и на других и всех одинаково любила.
   Выслушав пожелания маркиза, она улыбнулась ему.
   — Конечно, я вам покажу все достопримечательности. Здесь ужасно красивый лес, а луга тянутся на целые мили. Скакать по ним — одно удовольствие!
   — Значит, приезжайте завтра и станьте моим гидом, — заключил маркиз. — Я буду с нетерпением ждать вас.
   Когда чуть позже они прощались, он еще раз напомнил ей об этом, словно боялся, что Хариза с отцом изменят свое решение.
   Девушка протянула ему руку.
   — Доброй ночи, кузен Жерве, — молвила она. — И спасибо за восхитительный обед!
   Жерве взял ее руку и неожиданно поднес к губам.
   В это мгновение Хариза испытала странное чувство.
   Оно было столь новым для нее и непривычным, что она даже не смогла бы дать ему определения.
   Жерве отпустил ее руку, и Хариза направилась к экипажу.
   И вдруг она поняла, что это было за чувство.
   Отвращение.
   «Но почему? Почему?»— в недоумении спрашивала себя Хариза, не находя разумного объяснения.
   Они с отцом долго ехали молча.
   Наконец полковник спросил:
   — Теперь, после того, как ты его увидела — что ты о нем думаешь?
   — Я как раз собиралась задать вам тот же самый вопрос, — ответила девушка.
   — Он, конечно, очень любезный хозяин, — медленно произнес полковник, — и сумел понравиться всем без исключения.
   — И все же вы пока не сказали мне, что на самом деле думаете о нем, папенька! — поддела отца Хариза.
   — Если говорить откровенно, моя дорогая, я и сам не знаю, — пожал плечами полковник. — Скорее всего он показался мне речистым. Он изо всех сил старался произвести обезоруживающее впечатление.
   — Вы думаете, он ждал, что его начнут осуждать? — спросила Хариза.
   — Вне всяких сомнений! Жерве явно не дурак. Он отлично понимает, из-за того, что он всю жизнь прожил во Франции, его родственники относятся к нему с подозрением.
   — Я понимаю, — кивнула Хариза. — Вы правы, папенька.
   — На мой взгляд, в сложившейся ситуации он повел себя очень мудро, — заметил полковник.
   — После обеда, — как бы в подтверждение его слов промолвила Хариза, — дамы только и делали, что превозносили его. Ах, какой он очаровательный!
   — Именно этого он и добивался. И, разумеется, вынудил даже мужчин принять его за своего.
   — Значит, и мы должны относиться к нему хорошо, — произнесла Хариза упавшим голосом.
   Она помимо воли вспомнила отвращение, охватившее ее, когда Жерве поцеловал ей руку.
   «Наверно, это произошло оттого, что я растерялась, — подумала она. — В Англии не принято целовать ручки незамужним девушкам».