— Я знаю, сейчас тебе страшно, но, клянусь, как только все будет позади, мы никогда больше не вспомним об этом. Мы сделаем Обитель райским уголком, где правит только любовь, наша с тобой любовь.
Он снова поцеловал ее.
Хариза верила, любовь, пылающая в их сердцах, совершенна; это святая любовь, дарованная самим Богом, и никакое зло не сможет ее погасить.
Но, когда Винсент поднялся, чтобы уйти, девушка задрожала.
— Ты… будешь рядом со мной? — спросила она.
— Я всегда буду рядом, — ответил он, — буду думать о тебе, молиться за тебя и любить тебя.
Он произнес это с такой страстью, что Хариза почувствовала, как глаза наполняются слезами.
Наконец он последний раз поцеловал ее, подошел к двери и отомкнул замок, чтобы Харизе не пришлось вставать с постели.
Улыбнувшись ей на прощание, он исчез за потайной дверью.
Хариза закрыла глаза и стала молиться о том, чтобы им удалось победить Жерве и его проклятых сатанистов и чтобы все встало на свои места.
Когда все они уберутся из Англии, она никогда больше не вспомнит о них.
Викарий освятит часовню, и все зло, которое они оставят после себя, исчезнет навсегда.
Она поняла теперь, почему Жерве убрал из часовни старинный крест и подсвечники.
Ей и думать не хотелось о том, что он собирался поставить на алтарь вместо них.
Помнится, она читала, будто для черной мессы над алтарем вешают перевернутое распятие.
От этой мысли ее снова пронизала дрожь.
В минуту слабости ей страшно захотелось побежать к Винсенту и сказать ему, что она этого не вынесет.
Но она тотчас вспомнила, что сделает это ради его спасения.
Она спасет его для того, чтобы он смог обрести законный титул маркиза Моуделина.
«Я бы сделала все… все что угодно… для Винсента», — сказала она себе.
Всего несколько минут она провела в одиночестве.
Потом вошла Бесси и объявила:
— Я приготовила ванну, мисс Хариза, а сейчас принесу вам одежду.
Она обернулась через плечо и позвала еще двух служанок.
Они втащили ванну и поставили перед камином.
Было слишком жарко, чтобы разжигать в нем огонь.
Потом они принесли два больших медных таза.
В одном была горячая вода, в другом холодная.
Девушка знала, что по лестнице их нес лакей, поскольку женщинам это было бы не под силу.
Бесси добавила в воду душистого масла сирени.
Первой добавлять масло сирени стала миссис Темплтон.
До этого было принято ароматизировать воду маслом гелиотропа.
Сладкий, нежный запах напомнил Харизе о матери.
Девушка лежала в ванне, мысленно умоляя свою матушку быть рядом с ней в трудном испытании, которое ей предстоит.
Она как раз заканчивала вытираться большим пушистым полотенцем, когда в дверь постучали.
Бесси пошла взглянуть, кто это.
Потом она отступила в сторону и впустила мадам Дюба.
— Я решила проведать вас, моя душенька, — пропела француженка, входя в комнату. — Ваш кузен Жерве всегда о вас заботится; вот и сейчас прислал вам этот восхитительный напиток; он снимет головную боль и позволит вам насладиться тем необычайным вечером, который нас ждет сегодня.
Хариза, все еще завернутая в полотенце, спросила:
— Расскажите же мне скорее, что это будет!
— Непременно расскажу, душенька, только твоя горничная сначала должна вынести ванну.
Она взглянула на Бесси, и та поспешно созвала все тех же служанок.
Они взяли тазы и ванну и вынесли из комнаты.
Пока они этим занимались, у Харизы созрел план.
Она подошла к комоду и выдвинула ящик.
Там лежал ларец с украшениями, который она захватила с собой из дома.
Этот большой кожаный ларец принадлежал когда-то ее матери, и значительная часть украшений, доставшихся Харизе от нее, лежала сейчас в этом ларце.
Не диадема и не то массивное ожерелье, которые мама надевала в особо торжественных случаях.
Не кольца, которые полковник дарил ей на каждую годовщину свадьбы.
Нет, там лежали маленькое жемчужное колье и брошки, предназначенные именно для юной девушки.
Там были также браслеты с подвесками, всевозможные кулончики и дорогие шпильки для волос.
Как только Бесси ушла, мадам Дюба взяла в руки стакан и поставила его на прикроватный столик.
Затем поднесла его Харизе, которая нарочито оставалась сидеть на кровати.
Девушка вовсе не хотела, чтобы мадам Дюба касалась ее сверх необходимого.
— А теперь выпейте это, — настаивала француженка. — Вам обязательно понравится. Скажу больше — вы почувствуете себя так, словно возноситесь на небо.
Хариза помнила, как Жерве говорил о «танце среди звезд».
Можно было не сомневаться, что напиток содержит сильный наркотик.
Она взяла стакан.
— Как мило, что Жерве обо мне беспокоится. Не будете ли вы так любезны, пока я пью, выбрать из моих украшений те, какие на ваш взгляд, мне лучше надеть сегодня?
Они лежат вон в том ящике.
Она показала на комод.
Очень важно, что, когда мадам Дюба станет разглядывать драгоценности, она будет стоять к ней спиной.
— Я с огромным удовольствием это сделаю, — согласилась француженка. — Сегодня вечером вы должны быть прекрасны, как сказочная принцесса, Хариза засмеялась.
— Ну, это маловероятно, но, возможно, бриллианты моей матери меня немного — украсят.
Мадам Дюба не могла отказать себе в удовольствии взглянуть на красивые вещи и устремилась к комоду.
Как только она показала свою спину, Хариза вылила содержимое стакана на ковер между кроватью и прикроватным столиком.
Никто никогда не заметит этого, разве что Жерве взбредет в голову почистить ковер.
Держа пустой стакан таким образом, словно ее рука внезапно ослабела, Хариза нетвердым голосом произнесла:
— Я… я чувствую себя… странно… Я… кажется я… сейчас…
Ее голос оборвался, и она упала на кровать.
— Tiens! — воскликнула мадам Дюба.
Она развернулась и поспешила к девушке.
Хариза не могла видеть ее, но чувствовала, что француженка смотрит на нее с удовлетворением.
Она подняла ноги девушки и положила их на кровать.
Потом сняла с нее полотенце и накрыла атласным покрывалом с кровати.
Несколько мгновений она стояла и смотрела на Харизу, затем подняла стакан, выпавший из ее руки и покатившийся по полу.
Потом направилась к выходу.
Она открыла дверь и, должно быть, увидела снаружи Бесси.
Хариза слышала, как она говорит:
— Твоя любимица не очень хорошо себя чувствует и легла поспать. Никто не должен ее тревожить — никто, ты понимаешь? Ты не должна входить к ней и будить ее. Пускай она спит.
— Вы говорите, что мисс Хариза не пойдет обедать? — удивилась горничная.
— Вот именно, — ответила мадам Дюба. — Если ты ее разбудишь, его светлость очень рассердится!
— Я не буду к ней заходить, мэм, — пообещала Бесси, — только странно все это!
— Твое дело выполнять указания, — категорически заявила француженка. — И если ты не станешь слушаться, то будешь уволена без рекомендации.
Хариза могла себе представить, как испугалась Бесси, с которой доселе никто никогда так не разговаривал.
Потом, решив, очевидно, что Бесси нельзя доверять, мадам Дюба сказала:
— Дабы не сомневаться, что ты не нарушишь ее сон, я запру дверь.
С этими словами она вынула из замочной скважины ключ, вставила его снаружи и повернула.
Раздался щелчок, и Хариза оказалась взаперти.
Только сейчас к ней пришло осознание того, что она совершенно голая.
Она натянула атласное покрывало на грудь, и сейчас же в комнату проник Винсент.
Хариза едва не вскрикнула от радости, увидев его, но он приложил палец к губам.
Неслышно направился к кровати.
Только подойдя вплотную, он прошептал:
— Ты была изумительна, моя радость!
— Ты слышал, что она сказала?
— Я слышал все, — ответил Винсент. — До сих пор не могу поверить, что мне так повезло: ведь ты необыкновенная, умная помощница.
Он обнял ее и дотронулся до обнаженной спины.
Потом нежно поцеловал, и девушка улыбнулась.
Тогда он снова опустил ее на подушки.
— Теперь я должен тебя оставить, моя любовь, потому что мне нужно еще успеть поговорить с твоим отцом, прежде чем он пойдет на этот чудовищный обед, на котором они все будут обжираться.
— А папеньке обязательно туда идти? — беспокоилась Хариза.
— Он еще не решил. Он подозревает, что ему могут подсунуть тот же напиток, который пытались дать тебе. И вообще я буду удивлен, если этого не случится.
— Но он… не будет… пить?
— — Конечно, нет, — улыбнулся кузен.
Он снова нежно поцеловал ее.
— Предоставь все мне. Главное — ты должна помнить, что после сегодняшней ночи мы будем безраздельно любить друг друга и поженимся.
Ее глаза засияли каким-то внутренним светом.
— Ты… действительно… ты… правда хочешь… чтобы я стала твоей… женой?
— Как только этот кошмар закончится, я расскажу тебе, как я хочу тебя и как люблю.
Он отодвинулся от нее подальше.
Она даже не представляла себе, как ему хотелось остаться, даже несмотря на опасную ситуацию.
Он был поражен ее неземной красотой.
Волосы ее рассыпались по плечам, руки с длинными, тонкими пальцами сжимали край покрывала на груди.
Отойдя к тайнику, Винсент улыбнулся и еще раз окинул ее долгим взглядом.
В его глазах лучилась любовь.
На мгновение Хариза забыла обо всем, она помнила только одно: Винсент любит ее, а она — его.
Неужели они когда-нибудь будут вместе?
Неужели станут мужем и женой и им больше ничто не будет угрожать?
Вдруг она испугалась, что желает слишком много.
Она стала горячо молиться, просить у Бога, чтобы все это сбылось.
Пройдя потайным коридором, Винсент заглянул в комнату, где полковник переодевался к обеду.
Он не удивился, увидев, что тот лежит на кровати в вечернем костюме, явно без сознания.
Камердинера не было видно.
Винсент знал, полковник специально отослал Вилкинса на время, достаточное для того, чтобы не торопясь осушить стакан вина.
«Разумеется, Жерве тщательно подготовил сцену для своего отвратительного спектакля!»— подумал Винсент.
Он прошел дальше по переходу, к тому месту, откуда было видно, что происходит в часовне.
Как он и ожидал, Жерве с соумышленниками был занят подготовкой к черной мессе.
Над алтарем висело перевернутое вверх ногами распятие, которое, должно быть, привез капеллан из Парижа.
Шесть длинных черных свечей торчали из маленьких черепов; как ни страшно об этом думать, они явно принадлежали младенцам.
Алтарь был покрыт тканью, расшитой разными оккультными символами.
Очевидно, на нее они собирались положить Харизу.
На столике сбоку лежали хлеб, нож, чаша и графин с вином.
Винсент был уверен, что в него подмешали наркотик, который разжигает страсть в тех, кто его хлебнет.
А впрочем, как он и подозревал, все сатанисты уже и так находились под действием наркотиков.
Винсент несколько секунд смотрел в щелочку, потом отошел подальше.
До чего же мерзко думать о том, что здесь будет происходить!
Теперь оставалось только ждать, пока к нему не присоединится полковник.
Харизе казалось, прошла целая вечность, прежде чем она услышала, как в замке поворачивается ключ.
Она закрыла глаза и расслабила мышцы, чтобы сохранялось впечатление, будто она в беспамятстве.
Вот в комнату вошли несколько человек.
Затем послышался голос мадам Дюба:
— Поднимайте ее, только осторожно, мои храбрецы! Мы ведь не хотим, чтобы с ней что-нибудь случилось!
Она говорила по-французски.
Ей ответил граф.
Харизе показалось, голос у него, как и у мадам Дюба, звучит неестественно.
Как будто они пьяны.
— Нет, конечно, нет! Мы будем очень осторожны с нашей драгоценностью.
Когда его руки прикоснулись к ее обнаженным плечам, Хариза едва не закричала.
Второй мужчина держал ее за ноги, и покрывало осталось на ней.
Ее понесли к дверям.
Мадам Дюба скомандовала, и процессия начала медленный спуск по центральной лестнице.
Хариза недоумевала, куда делись лакеи, которые обычно стоят у подножия лестницы.
Их не было слышно, и она подумала, что Жерве приказал всей прислуге оставаться на своей половине.
Наверное, была уже ночь, так как обед начался позже обычного, Внезапно Хариза услышала пение.
Оно доносилось из часовни.
Девушка не могла разобрать слов, но их звучание заставило ее внутренне содрогнуться.
Она панически боялась.
Звуки становились все громче и громче.
Хариза догадалась, что ее уже внесли в часовню.
Пахло ладаном.
Голоса поднимались все выше, выше, исполняя какие-то молитвы.
Но они пели не по-французски и не по-английски, а по-латыни.
Когда ее несли по проходу к алтарю, она успела разобрать несколько имен.
Нисрох — бог ненависти, Молох — бог судьбы, пожиратель детей, и Адрамелех — бог убийства.
Когда-то ей встречались их имена в колдовской книге.
А вот гости Жерве закричали по-французски:
— Вельзевул, Адрамелех, Люцифер, придите к нам! Владыка Тьмы, к тебе обращаем мы молитвы! Сатана, мы — рабы твои! Приди! Приди! Освети нас своим присутствием!
Хариза почувствовала, что ее уже вознесли на алтарь.
Аромат ладана стал просто нестерпимым.
Потом капеллан маркиза начал читать молитву по-латыни.
Он произносил слова наоборот.
Хариза благодарила Бога за то, что ее пока оставили укрытой покрывалом.
Она дрожала от страха быть разоблаченной: вдруг они догадаются, что на самом деле она в сознании.
После первой молитвы началась вторая.
Теперь паства, если это сборище можно было так назвать, присоединилась к капеллану.
Хариза поняла, что они вновь выкликают Сатану и демонов.
— Белилах, вечный бунтарь, Астарот, Нехамах, Астарта, богиня разврата!
В этот миг Хариза отчаянно испугалась, что зло, исходящее от них, заденет ее и отравит.
Она стала молиться про себя.
Ей пришли на ум слова вечерней молитвы, и она обратилась к Господу, как ее научили в раннем детстве:
— Рассей тьму, Боже, и защити нас от всех опасностей и от грозы этой ночи, ради любви к Сыну твоему, Спасителю нашему, Иисусу Христу.
Ужас происходящего с ней объял ее, и она начала вновь повторять:
— Рассей тьму…
И в эту секунду с задней стороны часовни донесся голос:
— Прекратите это богохульство!
Это был голос ее отца, отчетливый и сильный, каким и подобает солдату говорить перед лицом врага.
Тотчас воцарилась тишина.
Хариза поняла, отец и Винсент вышли из потайного хода.
Капеллан издал крик ужаса.
Жерве оттолкнул его в сторону и приблизился к алтарю.
Хариза не могла удержаться и открыла глаза, чтобы видеть происходящее.
На Жерве было надето что-то вроде мантии, расшитой таинственными знаками.
Распахнутая от пояса и ниже, она открывала его обнаженное тело.
Он возвышался над Харизой, и в руке его блестел острый хлебный нож.
Левой рукой он сдернул с нее покрывало.
— Если вы подойдете хотя бы на шаг, я убью эту женщину, я вырежу ей сердце!
Он говорил странным голосом, не похожим на его собственный.
Абсолютно белое лицо было искажено, и он рычал, как дикий зверь.
— Она предназначена Сатане! Она принадлежит ему! Не смейте нам мешать, иначе я ее убью!
Он занес над ней нож.
Но не успела Хариза вскрикнуть от ужаса, как из двери сбоку от алтаря возник полицейский и выстрелил ему в руку.
Второй полицейский, появившийся с другой стороны, выстрелил ему в грудь.
Жерве завопил от боли и рухнул на пол, выронив нож.
Какое-то время, ошеломленные вторжением посторонних, сатанисты молчали.
Потом раздались беспорядочные вопли перепуганной «паствы».
А теперь все разом истерично кричали.
Винсент помчался вперед.
Он подхватил Харизу на руки и укрыл атласным покрывалом.
Он вынес ее из часовни через дверь, из которой появился первый полицейский.
Все это произошло очень стремительно.
Хариза сама не заметила, как они оказались наверху и голоса сатанистов становились все тише и глуше.
Он внес ее в спальню, и лишь тогда она разрыдалась.
— Все хорошо, моя драгоценная. Все уже кончено! — приговаривал он.
Но она плакала слишком бурно, чтобы его услышать.
Он положил ее на кровать и укрыл одеялом.
Потом склонился над ней и поцелуями осушил слезы на ресницах, затем приник губами к ее дрожащим губам.
Волна экстаза окатила его, а затем словно луч солнца пронизал все его тело.
Он с усилием поднял голову.
— Все уже кончено, и только благодаря тебе, моя любимая, я вновь свободный человек. Когда же ты выйдешь за меня замуж?
— О… Винсент… я люблю тебя, — пробормотала Хариза. — Но… вдруг они…
— О них позаботятся твой отец и начальник полиции. Мы должны быть им благодарны; они постарались, дабы никто не знал, что полицейские проскользнули в дом и часовня окружена.
— А теперь… тебе действительно… ничто больше не угрожает? — всхлипнула Хариза.
Он поцеловал ее снова.
— Ты спасла меня и теперь должна всегда за мной присматривать. Нам с тобой предстоит многое сделать, так что забудь обо всем, что случилось, и думай лишь о том, сколько у нас с тобой впереди всяких хлопот.
Хариза издала короткий смешок.
— Доводилось ли… кому-нибудь… когда-нибудь столько пережить… ради того, чтобы отстоять свое право на титул и наследство?
— Единственное, что я собираюсь отстаивать, — усмехнулся Винсент, — это право на тебя. Если б не ты, со мной могло произойти все что угодно. Скорее всего сейчас я был бы уже мертв.
— Но ты жив на радость мне! — воскликнула Хариза. — О любимый мой, как чудесно знать, что Обитель снова будет такой, как прежде! Снова будет святой!
Кузен улыбнулся.
— А могло ли быть иначе? — молвил он. — Я думаю, за свою двухсотлетнюю историю она испытала кое-что пострашнее французских сатанистов!
Хариза все еще испуганно смотрела на него.
— А ты… ты уверен, что они… не вызвали демонов… что демоны не останутся здесь и не будут… пугать нас?
— Если и остались какие-то демоны, — сказал Винсент, — то я не сомневаюсь, дух монахов и самого святого Моуделина разделается с ними!
Хариза вскрикнула от радости.
— Ну конечно! Какая же я глупая! Ведь я знаю, они не дадут Сатане пакостить в Обители, если он действительно… существует.
— Нам с тобой нужно знать только одно: наш Бог существует!
Винсент нежно поцеловал ее.
— А теперь, моя любимая, я должен вернуться туда, узнать, что там происходит. Жерве, очевидно, тяжело ранен. И тем не менее он должен покинуть Обитель. Я уверен, полиция об этом позаботится.
— Ты… вернешься ко мне? — спросила Хариза.
— Ты же знаешь, что вернусь, — ответил Винсент. — Хочешь, Бесси с тобой посидит?
Хариза покачала головой.
— Никого не надо… кроме тебя, — пролепетала она.
Он снова поцеловал ее.
Потом неохотно направился к двери, зная, что ему нужно исполнить свой долг.
Наблюдая, как он выходит через потайной ход, девушка отметила про себя, что он как будто еще вырос и плечи его стали шире.
Он выглядел теперь как настоящий маркиз Моуделина.
После того как он ушел, она не смогла сдержать крик радости.
Бог услышал ее молитвы.
Неделей позже Хариза стояла в спальне у себя дома и надевала подвенечное платье.
Сколько всего случилось за столь короткое время!
Она едва могла поверить, что сегодня день ее свадьбы.
Нехорошо желать человеку смерти.
Но она все же испытала огромное облегчение, узнав, что Жерве умер по дороге в больницу.
Его друзей выслали обратно во Францию.
Однако их предупредили, что, если они еще когда-нибудь сунутся в Англию, их посадят за решетку.
Капеллана французская полиция разыскивала за убийство младенца, которого он принес в жертву во время сатанинского обряда.
Когда мадам Дюба вернулась в Париж, она узнала, что ее брат умер в общественной уборной от передозировки морфия.
Винсент возложил на себя обязанности маркиза.
Теперь, к радости всех, кто прежде служил его дядюшке, новый маркиз возьмется за дела в имении.
«Мастер Винсент», как продолжали его называть многие из старых слуг, вернул все на свои места.
Харизе показалось, что Доукинс и миссис Буш помолодели на десять лет.
Полковник Темплтон тоже стремился чем только можно помочь Винсенту.
Конечно, после женитьбы он сможет распорядиться и состоянием Харизы.
Они наймут в поместье больше слуг.
Тогда Обитель снова станет такой, как во времена ее детства.
Но важнее всего для Харизы было то, что с каждым днем, проведенным вместе, любовь Винсента к ней только возрастала.
Ведь его желание соединиться с ней не имело никакого отношения к ее богатству.
Он любил ее просто потому, что она была единственной женщиной в мире, которая ему нужна.
И еще потому, что она стала частью Обители.
Он не мог представить себе дом без нее.
Теперь она стояла перед зеркалом в красивом белом свадебном платье, доставленном из Лондона.
Горничная надела ей на голову кружевную фату и алмазную диадему, которая принадлежала миссис Темплтон.
И девушка ощутила ликование от того, что сбываются все ее мечты.
«Я стану женой Винсента, — размышляла она, — и мы будем так счастливы в Обители, что нам никогда не захочется отсюда уехать».
Для чего стремиться в Лондон, если у нее будет возможность скакать по лугам на чудесных лошадях из конюшен маркиза?
Ей нравились просторные комнаты Обители, охраняемые духом монахов.
Она испытала великое ублаготворение, узнав, что Жерве не продал ни крест, ни подсвечники из маленькой часовни.
Теперь они снова вернулись на свое законное место.
Викарий провел довольно впечатляющий обряд изгнания нечистой силы, чтобы уничтожить последнее зло, которое еще могло там оставаться.
Во время этой церемонии присутствовали только Винсент, Хариза и полковник.
Они помолились, а потом викарий благословил их.
Глядя на сверкающий драгоценными камнями крест, девушка словно въявь слышала, как монахи возносят хвалу Господу.
Разумеется, все слуги из ее дома, так же как из Обители, захотят присутствовать на свадьбе.
Поэтому венчание надо было проводить в большой часовне.
Специально для Харизы викарий взял из часовенки настоятеля драгоценный крест.
— Ты его все равно не разглядишь, моя любимая, в море цветов, — сказал Винсент. — Садовники трудятся круглые сутки, чтобы сделать часовню достойной твоей красоты.
— Все, чего я хочу, — это чтобы ты признавал меня красивой, — молвила Хариза.
— Иначе быть не может, — улыбнулся Винсент. — Но я люблю тебя не только за внешнее очарование, но и за красоту твоей души.
Он поцеловал ее в лоб и прибавил:
— Ты словно звезда вела меня и вдохновляла с той самой минуты, когда я тайком вернулся домой, опасаясь, что в любое мгновение мне в спину может вонзиться нож Жерве.
Хариза обвила его шею руками.
— Не пугай меня, дорогой, — умоляюще взглянула она на него, — а то вдруг заявится еще один алчный кузен, претендующий на твой титул и владения!
— Есть способ навсегда устранить эту опасность, — заявил Винсент.
— И что я должна для этого сделать?
— Родить мне сына.
— Конечно! Как я сразу не догадалась! — воскликнула Хариза и уже тише промолвила:
— В Обители должно быть много детей. Помнишь, как мы были счастливы в детстве?
Винсент не ответил.
Он просто поцеловал ее, неистово, страстно, и этим яснее любых слов сказал о том, что чувствует.
Теперь, глядя в зеркало, она надеялась, что всегда будет любима.
И он никогда не станет волочиться за другими женщинами.
Хариза слышала, будто в Лондоне многие мужчины неверны своим женам, а жены мужьям.
Это ее потрясло.
Она боялась думать о том, что когда-нибудь мужчина, за которого она выйдет замуж, разочаруется в ней и пустится на поиски новой любви.
Отец ее был совсем не таким.
Но сейчас она чувствовала, что Винсент любит ее так же сильно, как и она его, — всей душой.
Голос из-за двери спросил:
— Вы готовы, мисс Хариза? Карета подана, и отец ждет вас в холле.
— Иду! — крикнула она.
Еще один, последний взгляд в зеркало.
— Пожалуйста, Боже, — взмолилась она, — сделай так, чтобы я всегда казалась ему такой же красивой, как сегодня!
Она спустилась в холл, где ее ждал отец.
Экипаж был запряжен новой четверкой совершенно одинаковых вороных коней.
Полковник приобрел их для Винсента в качестве свадебного подарка.
— Я был на аукционе, — объяснил он, — и не смог устоять перед такими красавцами.
Я собирался купить их для себя, но вдруг подумал, как великолепно будет смотреться Хариза в открытом экипаже, запряженном этой четверкой, и решил, мой мальчик, — они ваши!
— Даже не знаю, как вас благодарить, — сказал Винсент, — хотя для меня важно лишь то, что вы отдаете за меня Харизу!
Полковник рассмеялся.
— Я думаю, мое разрешение никого не волновало! Но должен сказать по совести, я предпочитаю вас в качестве зятя всем остальным молодым людям в целом мире!
Сев в экипаж, Хариза взяла отца за руку.
— Я так рада, что вы с Винсентом собираетесь строить ипподром, — произнесла она. — Это значит, я буду видеть вас каждый день, папенька, и никогда не потеряю из виду!
— Я, между прочим, и сам не намерен терять тебя из виду. У меня грандиозные планы, и касаются они наших поместий. Я думаю, мы должны наконец соединить их в одно.
— О папенька, какая замечательная идея! — возликовала Хариза. — Я знаю, она придется Винсенту по душе.
— Вы можете оставить меня на хозяйстве, а сами наслаждайтесь медовым месяцем, — предложил полковник. — Ведь это естественно, что Винсент будет думать только о тебе, а ты — только о нем.
— Вы совершенно правы, — кивнула Хариза. — Но если вы снова купите для нас лошадей, то придется расширить конюшни!
— Я и об этом уже подумал!
Они рассмеялись.
Подъезжая к Обители, Хариза почувствовала, как сердце ее взволнованно забилось.
На крыльце их встречал Доукинс в парадном облачении.
Лакеи в зале никогда не выглядели более торжественно.
Часовня была заполнена слугами из обоих поместий.
Там собрались также фермеры со своими женами.
Хариза шла по проходу и ощущала их частью одной большой семьи.
Семьи, зародившейся в тот день, когда монахи построили Обитель.
Первый настоятель принес ей благословение святого, именем которого он был назван.
Его собственное благословение оставалось с этой семьей сотни лет.
Хариза и Винсент встали на колени для благословения.
Девушка подумала, что в эту минуту они вкусили от благодати и никого на свете нет счастливее их.
Потом, когда свадебные торжества подошли к концу, она ждала в спальне главы семьи.
Поскольку здесь ночевал Жерве, эту комнату тоже пришлось освятить.
Теперь она благоухала лилиями и другими цветами, которые нанесли сюда садовники.
Камин был целиком укрыт ими, а по обе стороны кровати стояли вазы с пышными букетами.
Винсент вошел в комнату и остановился как зачарованный.
Как прекрасна его жена и как она похожа на чудесный цветок!
Хариза протянула к нему руки, но он, не в силах двинуться с места, только промолвил:
— Неужели такая драгоценность действительно досталась мне?
— Я твоя… мой любимый, — прошептала Хариза.
Винсент медленно подошел к ней и сел на кровать, как в ту ночь, когда впервые появился из потайного хода.
— Мне кажется, это сон, и я боюсь проснуться.
— Но ты не спишь… и я — с тобой.
— Ты — моя путеводная звезда, ты спасла меня. Я столько хочу тебе сказать, но не могу найти слов.
— Не надо слов, — пробормотала Хариза. — Наши сердца слышат друг друга, и я люблю тебя, Винсент!
Он придвинулся к ней и заключил ее в объятия.
— Я люблю, обожаю, боготворю тебя!
Но эти слова не могут выразить того, что я сейчас чувствую.
Он прикоснулся к ней губами.
Потом стал целовать неистово, требовательно, отчаянно, словно боялся ее потерять.
Мир закружился вокруг них.
Харизе казалось, будто она видит сон..
Сон о любви, такой совершенной, что ее невозможно описать словами.
И вот они оторвались от земли и перестали быть людьми.
Она стала звездой, как называл ее Винсент, и он сиял рядом с нею.
Свет, который они излучали, сливался в единое сияние, подобное божественному.
— Я люблю тебя… Я люблю тебя!
Эти слова произносили их души, их сердца.
Они сразились со страхом и тьмой, они победили Сатану и обрели друг друга.
Зло повержено.
Святость Обители не допустит никакой угрозы их счастью.
— Я люблю тебя… Я люблю тебя…
Это была песня ангелов, и ей вторил дух монахов.
Хариза слышала, как она звенит в воздухе и в их сердцах.
Они навсегда стали единым целым.
Господь благословил их.
Это благословение перейдет к их детям, к детям их детей и ко всем, кто будет жить после них.
Он снова поцеловал ее.
Хариза верила, любовь, пылающая в их сердцах, совершенна; это святая любовь, дарованная самим Богом, и никакое зло не сможет ее погасить.
Но, когда Винсент поднялся, чтобы уйти, девушка задрожала.
— Ты… будешь рядом со мной? — спросила она.
— Я всегда буду рядом, — ответил он, — буду думать о тебе, молиться за тебя и любить тебя.
Он произнес это с такой страстью, что Хариза почувствовала, как глаза наполняются слезами.
Наконец он последний раз поцеловал ее, подошел к двери и отомкнул замок, чтобы Харизе не пришлось вставать с постели.
Улыбнувшись ей на прощание, он исчез за потайной дверью.
Хариза закрыла глаза и стала молиться о том, чтобы им удалось победить Жерве и его проклятых сатанистов и чтобы все встало на свои места.
Когда все они уберутся из Англии, она никогда больше не вспомнит о них.
Викарий освятит часовню, и все зло, которое они оставят после себя, исчезнет навсегда.
Она поняла теперь, почему Жерве убрал из часовни старинный крест и подсвечники.
Ей и думать не хотелось о том, что он собирался поставить на алтарь вместо них.
Помнится, она читала, будто для черной мессы над алтарем вешают перевернутое распятие.
От этой мысли ее снова пронизала дрожь.
В минуту слабости ей страшно захотелось побежать к Винсенту и сказать ему, что она этого не вынесет.
Но она тотчас вспомнила, что сделает это ради его спасения.
Она спасет его для того, чтобы он смог обрести законный титул маркиза Моуделина.
«Я бы сделала все… все что угодно… для Винсента», — сказала она себе.
Всего несколько минут она провела в одиночестве.
Потом вошла Бесси и объявила:
— Я приготовила ванну, мисс Хариза, а сейчас принесу вам одежду.
Она обернулась через плечо и позвала еще двух служанок.
Они втащили ванну и поставили перед камином.
Было слишком жарко, чтобы разжигать в нем огонь.
Потом они принесли два больших медных таза.
В одном была горячая вода, в другом холодная.
Девушка знала, что по лестнице их нес лакей, поскольку женщинам это было бы не под силу.
Бесси добавила в воду душистого масла сирени.
Первой добавлять масло сирени стала миссис Темплтон.
До этого было принято ароматизировать воду маслом гелиотропа.
Сладкий, нежный запах напомнил Харизе о матери.
Девушка лежала в ванне, мысленно умоляя свою матушку быть рядом с ней в трудном испытании, которое ей предстоит.
Она как раз заканчивала вытираться большим пушистым полотенцем, когда в дверь постучали.
Бесси пошла взглянуть, кто это.
Потом она отступила в сторону и впустила мадам Дюба.
— Я решила проведать вас, моя душенька, — пропела француженка, входя в комнату. — Ваш кузен Жерве всегда о вас заботится; вот и сейчас прислал вам этот восхитительный напиток; он снимет головную боль и позволит вам насладиться тем необычайным вечером, который нас ждет сегодня.
Хариза, все еще завернутая в полотенце, спросила:
— Расскажите же мне скорее, что это будет!
— Непременно расскажу, душенька, только твоя горничная сначала должна вынести ванну.
Она взглянула на Бесси, и та поспешно созвала все тех же служанок.
Они взяли тазы и ванну и вынесли из комнаты.
Пока они этим занимались, у Харизы созрел план.
Она подошла к комоду и выдвинула ящик.
Там лежал ларец с украшениями, который она захватила с собой из дома.
Этот большой кожаный ларец принадлежал когда-то ее матери, и значительная часть украшений, доставшихся Харизе от нее, лежала сейчас в этом ларце.
Не диадема и не то массивное ожерелье, которые мама надевала в особо торжественных случаях.
Не кольца, которые полковник дарил ей на каждую годовщину свадьбы.
Нет, там лежали маленькое жемчужное колье и брошки, предназначенные именно для юной девушки.
Там были также браслеты с подвесками, всевозможные кулончики и дорогие шпильки для волос.
Как только Бесси ушла, мадам Дюба взяла в руки стакан и поставила его на прикроватный столик.
Затем поднесла его Харизе, которая нарочито оставалась сидеть на кровати.
Девушка вовсе не хотела, чтобы мадам Дюба касалась ее сверх необходимого.
— А теперь выпейте это, — настаивала француженка. — Вам обязательно понравится. Скажу больше — вы почувствуете себя так, словно возноситесь на небо.
Хариза помнила, как Жерве говорил о «танце среди звезд».
Можно было не сомневаться, что напиток содержит сильный наркотик.
Она взяла стакан.
— Как мило, что Жерве обо мне беспокоится. Не будете ли вы так любезны, пока я пью, выбрать из моих украшений те, какие на ваш взгляд, мне лучше надеть сегодня?
Они лежат вон в том ящике.
Она показала на комод.
Очень важно, что, когда мадам Дюба станет разглядывать драгоценности, она будет стоять к ней спиной.
— Я с огромным удовольствием это сделаю, — согласилась француженка. — Сегодня вечером вы должны быть прекрасны, как сказочная принцесса, Хариза засмеялась.
— Ну, это маловероятно, но, возможно, бриллианты моей матери меня немного — украсят.
Мадам Дюба не могла отказать себе в удовольствии взглянуть на красивые вещи и устремилась к комоду.
Как только она показала свою спину, Хариза вылила содержимое стакана на ковер между кроватью и прикроватным столиком.
Никто никогда не заметит этого, разве что Жерве взбредет в голову почистить ковер.
Держа пустой стакан таким образом, словно ее рука внезапно ослабела, Хариза нетвердым голосом произнесла:
— Я… я чувствую себя… странно… Я… кажется я… сейчас…
Ее голос оборвался, и она упала на кровать.
— Tiens! — воскликнула мадам Дюба.
Она развернулась и поспешила к девушке.
Хариза не могла видеть ее, но чувствовала, что француженка смотрит на нее с удовлетворением.
Она подняла ноги девушки и положила их на кровать.
Потом сняла с нее полотенце и накрыла атласным покрывалом с кровати.
Несколько мгновений она стояла и смотрела на Харизу, затем подняла стакан, выпавший из ее руки и покатившийся по полу.
Потом направилась к выходу.
Она открыла дверь и, должно быть, увидела снаружи Бесси.
Хариза слышала, как она говорит:
— Твоя любимица не очень хорошо себя чувствует и легла поспать. Никто не должен ее тревожить — никто, ты понимаешь? Ты не должна входить к ней и будить ее. Пускай она спит.
— Вы говорите, что мисс Хариза не пойдет обедать? — удивилась горничная.
— Вот именно, — ответила мадам Дюба. — Если ты ее разбудишь, его светлость очень рассердится!
— Я не буду к ней заходить, мэм, — пообещала Бесси, — только странно все это!
— Твое дело выполнять указания, — категорически заявила француженка. — И если ты не станешь слушаться, то будешь уволена без рекомендации.
Хариза могла себе представить, как испугалась Бесси, с которой доселе никто никогда так не разговаривал.
Потом, решив, очевидно, что Бесси нельзя доверять, мадам Дюба сказала:
— Дабы не сомневаться, что ты не нарушишь ее сон, я запру дверь.
С этими словами она вынула из замочной скважины ключ, вставила его снаружи и повернула.
Раздался щелчок, и Хариза оказалась взаперти.
Только сейчас к ней пришло осознание того, что она совершенно голая.
Она натянула атласное покрывало на грудь, и сейчас же в комнату проник Винсент.
Хариза едва не вскрикнула от радости, увидев его, но он приложил палец к губам.
Неслышно направился к кровати.
Только подойдя вплотную, он прошептал:
— Ты была изумительна, моя радость!
— Ты слышал, что она сказала?
— Я слышал все, — ответил Винсент. — До сих пор не могу поверить, что мне так повезло: ведь ты необыкновенная, умная помощница.
Он обнял ее и дотронулся до обнаженной спины.
Потом нежно поцеловал, и девушка улыбнулась.
Тогда он снова опустил ее на подушки.
— Теперь я должен тебя оставить, моя любовь, потому что мне нужно еще успеть поговорить с твоим отцом, прежде чем он пойдет на этот чудовищный обед, на котором они все будут обжираться.
— А папеньке обязательно туда идти? — беспокоилась Хариза.
— Он еще не решил. Он подозревает, что ему могут подсунуть тот же напиток, который пытались дать тебе. И вообще я буду удивлен, если этого не случится.
— Но он… не будет… пить?
— — Конечно, нет, — улыбнулся кузен.
Он снова нежно поцеловал ее.
— Предоставь все мне. Главное — ты должна помнить, что после сегодняшней ночи мы будем безраздельно любить друг друга и поженимся.
Ее глаза засияли каким-то внутренним светом.
— Ты… действительно… ты… правда хочешь… чтобы я стала твоей… женой?
— Как только этот кошмар закончится, я расскажу тебе, как я хочу тебя и как люблю.
Он отодвинулся от нее подальше.
Она даже не представляла себе, как ему хотелось остаться, даже несмотря на опасную ситуацию.
Он был поражен ее неземной красотой.
Волосы ее рассыпались по плечам, руки с длинными, тонкими пальцами сжимали край покрывала на груди.
Отойдя к тайнику, Винсент улыбнулся и еще раз окинул ее долгим взглядом.
В его глазах лучилась любовь.
На мгновение Хариза забыла обо всем, она помнила только одно: Винсент любит ее, а она — его.
Неужели они когда-нибудь будут вместе?
Неужели станут мужем и женой и им больше ничто не будет угрожать?
Вдруг она испугалась, что желает слишком много.
Она стала горячо молиться, просить у Бога, чтобы все это сбылось.
Пройдя потайным коридором, Винсент заглянул в комнату, где полковник переодевался к обеду.
Он не удивился, увидев, что тот лежит на кровати в вечернем костюме, явно без сознания.
Камердинера не было видно.
Винсент знал, полковник специально отослал Вилкинса на время, достаточное для того, чтобы не торопясь осушить стакан вина.
«Разумеется, Жерве тщательно подготовил сцену для своего отвратительного спектакля!»— подумал Винсент.
Он прошел дальше по переходу, к тому месту, откуда было видно, что происходит в часовне.
Как он и ожидал, Жерве с соумышленниками был занят подготовкой к черной мессе.
Над алтарем висело перевернутое вверх ногами распятие, которое, должно быть, привез капеллан из Парижа.
Шесть длинных черных свечей торчали из маленьких черепов; как ни страшно об этом думать, они явно принадлежали младенцам.
Алтарь был покрыт тканью, расшитой разными оккультными символами.
Очевидно, на нее они собирались положить Харизу.
На столике сбоку лежали хлеб, нож, чаша и графин с вином.
Винсент был уверен, что в него подмешали наркотик, который разжигает страсть в тех, кто его хлебнет.
А впрочем, как он и подозревал, все сатанисты уже и так находились под действием наркотиков.
Винсент несколько секунд смотрел в щелочку, потом отошел подальше.
До чего же мерзко думать о том, что здесь будет происходить!
Теперь оставалось только ждать, пока к нему не присоединится полковник.
Харизе казалось, прошла целая вечность, прежде чем она услышала, как в замке поворачивается ключ.
Она закрыла глаза и расслабила мышцы, чтобы сохранялось впечатление, будто она в беспамятстве.
Вот в комнату вошли несколько человек.
Затем послышался голос мадам Дюба:
— Поднимайте ее, только осторожно, мои храбрецы! Мы ведь не хотим, чтобы с ней что-нибудь случилось!
Она говорила по-французски.
Ей ответил граф.
Харизе показалось, голос у него, как и у мадам Дюба, звучит неестественно.
Как будто они пьяны.
— Нет, конечно, нет! Мы будем очень осторожны с нашей драгоценностью.
Когда его руки прикоснулись к ее обнаженным плечам, Хариза едва не закричала.
Второй мужчина держал ее за ноги, и покрывало осталось на ней.
Ее понесли к дверям.
Мадам Дюба скомандовала, и процессия начала медленный спуск по центральной лестнице.
Хариза недоумевала, куда делись лакеи, которые обычно стоят у подножия лестницы.
Их не было слышно, и она подумала, что Жерве приказал всей прислуге оставаться на своей половине.
Наверное, была уже ночь, так как обед начался позже обычного, Внезапно Хариза услышала пение.
Оно доносилось из часовни.
Девушка не могла разобрать слов, но их звучание заставило ее внутренне содрогнуться.
Она панически боялась.
Звуки становились все громче и громче.
Хариза догадалась, что ее уже внесли в часовню.
Пахло ладаном.
Голоса поднимались все выше, выше, исполняя какие-то молитвы.
Но они пели не по-французски и не по-английски, а по-латыни.
Когда ее несли по проходу к алтарю, она успела разобрать несколько имен.
Нисрох — бог ненависти, Молох — бог судьбы, пожиратель детей, и Адрамелех — бог убийства.
Когда-то ей встречались их имена в колдовской книге.
А вот гости Жерве закричали по-французски:
— Вельзевул, Адрамелех, Люцифер, придите к нам! Владыка Тьмы, к тебе обращаем мы молитвы! Сатана, мы — рабы твои! Приди! Приди! Освети нас своим присутствием!
Хариза почувствовала, что ее уже вознесли на алтарь.
Аромат ладана стал просто нестерпимым.
Потом капеллан маркиза начал читать молитву по-латыни.
Он произносил слова наоборот.
Хариза благодарила Бога за то, что ее пока оставили укрытой покрывалом.
Она дрожала от страха быть разоблаченной: вдруг они догадаются, что на самом деле она в сознании.
После первой молитвы началась вторая.
Теперь паства, если это сборище можно было так назвать, присоединилась к капеллану.
Хариза поняла, что они вновь выкликают Сатану и демонов.
— Белилах, вечный бунтарь, Астарот, Нехамах, Астарта, богиня разврата!
В этот миг Хариза отчаянно испугалась, что зло, исходящее от них, заденет ее и отравит.
Она стала молиться про себя.
Ей пришли на ум слова вечерней молитвы, и она обратилась к Господу, как ее научили в раннем детстве:
— Рассей тьму, Боже, и защити нас от всех опасностей и от грозы этой ночи, ради любви к Сыну твоему, Спасителю нашему, Иисусу Христу.
Ужас происходящего с ней объял ее, и она начала вновь повторять:
— Рассей тьму…
И в эту секунду с задней стороны часовни донесся голос:
— Прекратите это богохульство!
Это был голос ее отца, отчетливый и сильный, каким и подобает солдату говорить перед лицом врага.
Тотчас воцарилась тишина.
Хариза поняла, отец и Винсент вышли из потайного хода.
Капеллан издал крик ужаса.
Жерве оттолкнул его в сторону и приблизился к алтарю.
Хариза не могла удержаться и открыла глаза, чтобы видеть происходящее.
На Жерве было надето что-то вроде мантии, расшитой таинственными знаками.
Распахнутая от пояса и ниже, она открывала его обнаженное тело.
Он возвышался над Харизой, и в руке его блестел острый хлебный нож.
Левой рукой он сдернул с нее покрывало.
— Если вы подойдете хотя бы на шаг, я убью эту женщину, я вырежу ей сердце!
Он говорил странным голосом, не похожим на его собственный.
Абсолютно белое лицо было искажено, и он рычал, как дикий зверь.
— Она предназначена Сатане! Она принадлежит ему! Не смейте нам мешать, иначе я ее убью!
Он занес над ней нож.
Но не успела Хариза вскрикнуть от ужаса, как из двери сбоку от алтаря возник полицейский и выстрелил ему в руку.
Второй полицейский, появившийся с другой стороны, выстрелил ему в грудь.
Жерве завопил от боли и рухнул на пол, выронив нож.
Какое-то время, ошеломленные вторжением посторонних, сатанисты молчали.
Потом раздались беспорядочные вопли перепуганной «паствы».
А теперь все разом истерично кричали.
Винсент помчался вперед.
Он подхватил Харизу на руки и укрыл атласным покрывалом.
Он вынес ее из часовни через дверь, из которой появился первый полицейский.
Все это произошло очень стремительно.
Хариза сама не заметила, как они оказались наверху и голоса сатанистов становились все тише и глуше.
Он внес ее в спальню, и лишь тогда она разрыдалась.
— Все хорошо, моя драгоценная. Все уже кончено! — приговаривал он.
Но она плакала слишком бурно, чтобы его услышать.
Он положил ее на кровать и укрыл одеялом.
Потом склонился над ней и поцелуями осушил слезы на ресницах, затем приник губами к ее дрожащим губам.
Волна экстаза окатила его, а затем словно луч солнца пронизал все его тело.
Он с усилием поднял голову.
— Все уже кончено, и только благодаря тебе, моя любимая, я вновь свободный человек. Когда же ты выйдешь за меня замуж?
— О… Винсент… я люблю тебя, — пробормотала Хариза. — Но… вдруг они…
— О них позаботятся твой отец и начальник полиции. Мы должны быть им благодарны; они постарались, дабы никто не знал, что полицейские проскользнули в дом и часовня окружена.
— А теперь… тебе действительно… ничто больше не угрожает? — всхлипнула Хариза.
Он поцеловал ее снова.
— Ты спасла меня и теперь должна всегда за мной присматривать. Нам с тобой предстоит многое сделать, так что забудь обо всем, что случилось, и думай лишь о том, сколько у нас с тобой впереди всяких хлопот.
Хариза издала короткий смешок.
— Доводилось ли… кому-нибудь… когда-нибудь столько пережить… ради того, чтобы отстоять свое право на титул и наследство?
— Единственное, что я собираюсь отстаивать, — усмехнулся Винсент, — это право на тебя. Если б не ты, со мной могло произойти все что угодно. Скорее всего сейчас я был бы уже мертв.
— Но ты жив на радость мне! — воскликнула Хариза. — О любимый мой, как чудесно знать, что Обитель снова будет такой, как прежде! Снова будет святой!
Кузен улыбнулся.
— А могло ли быть иначе? — молвил он. — Я думаю, за свою двухсотлетнюю историю она испытала кое-что пострашнее французских сатанистов!
Хариза все еще испуганно смотрела на него.
— А ты… ты уверен, что они… не вызвали демонов… что демоны не останутся здесь и не будут… пугать нас?
— Если и остались какие-то демоны, — сказал Винсент, — то я не сомневаюсь, дух монахов и самого святого Моуделина разделается с ними!
Хариза вскрикнула от радости.
— Ну конечно! Какая же я глупая! Ведь я знаю, они не дадут Сатане пакостить в Обители, если он действительно… существует.
— Нам с тобой нужно знать только одно: наш Бог существует!
Винсент нежно поцеловал ее.
— А теперь, моя любимая, я должен вернуться туда, узнать, что там происходит. Жерве, очевидно, тяжело ранен. И тем не менее он должен покинуть Обитель. Я уверен, полиция об этом позаботится.
— Ты… вернешься ко мне? — спросила Хариза.
— Ты же знаешь, что вернусь, — ответил Винсент. — Хочешь, Бесси с тобой посидит?
Хариза покачала головой.
— Никого не надо… кроме тебя, — пролепетала она.
Он снова поцеловал ее.
Потом неохотно направился к двери, зная, что ему нужно исполнить свой долг.
Наблюдая, как он выходит через потайной ход, девушка отметила про себя, что он как будто еще вырос и плечи его стали шире.
Он выглядел теперь как настоящий маркиз Моуделина.
После того как он ушел, она не смогла сдержать крик радости.
Бог услышал ее молитвы.
Неделей позже Хариза стояла в спальне у себя дома и надевала подвенечное платье.
Сколько всего случилось за столь короткое время!
Она едва могла поверить, что сегодня день ее свадьбы.
Нехорошо желать человеку смерти.
Но она все же испытала огромное облегчение, узнав, что Жерве умер по дороге в больницу.
Его друзей выслали обратно во Францию.
Однако их предупредили, что, если они еще когда-нибудь сунутся в Англию, их посадят за решетку.
Капеллана французская полиция разыскивала за убийство младенца, которого он принес в жертву во время сатанинского обряда.
Когда мадам Дюба вернулась в Париж, она узнала, что ее брат умер в общественной уборной от передозировки морфия.
Винсент возложил на себя обязанности маркиза.
Теперь, к радости всех, кто прежде служил его дядюшке, новый маркиз возьмется за дела в имении.
«Мастер Винсент», как продолжали его называть многие из старых слуг, вернул все на свои места.
Харизе показалось, что Доукинс и миссис Буш помолодели на десять лет.
Полковник Темплтон тоже стремился чем только можно помочь Винсенту.
Конечно, после женитьбы он сможет распорядиться и состоянием Харизы.
Они наймут в поместье больше слуг.
Тогда Обитель снова станет такой, как во времена ее детства.
Но важнее всего для Харизы было то, что с каждым днем, проведенным вместе, любовь Винсента к ней только возрастала.
Ведь его желание соединиться с ней не имело никакого отношения к ее богатству.
Он любил ее просто потому, что она была единственной женщиной в мире, которая ему нужна.
И еще потому, что она стала частью Обители.
Он не мог представить себе дом без нее.
Теперь она стояла перед зеркалом в красивом белом свадебном платье, доставленном из Лондона.
Горничная надела ей на голову кружевную фату и алмазную диадему, которая принадлежала миссис Темплтон.
И девушка ощутила ликование от того, что сбываются все ее мечты.
«Я стану женой Винсента, — размышляла она, — и мы будем так счастливы в Обители, что нам никогда не захочется отсюда уехать».
Для чего стремиться в Лондон, если у нее будет возможность скакать по лугам на чудесных лошадях из конюшен маркиза?
Ей нравились просторные комнаты Обители, охраняемые духом монахов.
Она испытала великое ублаготворение, узнав, что Жерве не продал ни крест, ни подсвечники из маленькой часовни.
Теперь они снова вернулись на свое законное место.
Викарий провел довольно впечатляющий обряд изгнания нечистой силы, чтобы уничтожить последнее зло, которое еще могло там оставаться.
Во время этой церемонии присутствовали только Винсент, Хариза и полковник.
Они помолились, а потом викарий благословил их.
Глядя на сверкающий драгоценными камнями крест, девушка словно въявь слышала, как монахи возносят хвалу Господу.
Разумеется, все слуги из ее дома, так же как из Обители, захотят присутствовать на свадьбе.
Поэтому венчание надо было проводить в большой часовне.
Специально для Харизы викарий взял из часовенки настоятеля драгоценный крест.
— Ты его все равно не разглядишь, моя любимая, в море цветов, — сказал Винсент. — Садовники трудятся круглые сутки, чтобы сделать часовню достойной твоей красоты.
— Все, чего я хочу, — это чтобы ты признавал меня красивой, — молвила Хариза.
— Иначе быть не может, — улыбнулся Винсент. — Но я люблю тебя не только за внешнее очарование, но и за красоту твоей души.
Он поцеловал ее в лоб и прибавил:
— Ты словно звезда вела меня и вдохновляла с той самой минуты, когда я тайком вернулся домой, опасаясь, что в любое мгновение мне в спину может вонзиться нож Жерве.
Хариза обвила его шею руками.
— Не пугай меня, дорогой, — умоляюще взглянула она на него, — а то вдруг заявится еще один алчный кузен, претендующий на твой титул и владения!
— Есть способ навсегда устранить эту опасность, — заявил Винсент.
— И что я должна для этого сделать?
— Родить мне сына.
— Конечно! Как я сразу не догадалась! — воскликнула Хариза и уже тише промолвила:
— В Обители должно быть много детей. Помнишь, как мы были счастливы в детстве?
Винсент не ответил.
Он просто поцеловал ее, неистово, страстно, и этим яснее любых слов сказал о том, что чувствует.
Теперь, глядя в зеркало, она надеялась, что всегда будет любима.
И он никогда не станет волочиться за другими женщинами.
Хариза слышала, будто в Лондоне многие мужчины неверны своим женам, а жены мужьям.
Это ее потрясло.
Она боялась думать о том, что когда-нибудь мужчина, за которого она выйдет замуж, разочаруется в ней и пустится на поиски новой любви.
Отец ее был совсем не таким.
Но сейчас она чувствовала, что Винсент любит ее так же сильно, как и она его, — всей душой.
Голос из-за двери спросил:
— Вы готовы, мисс Хариза? Карета подана, и отец ждет вас в холле.
— Иду! — крикнула она.
Еще один, последний взгляд в зеркало.
— Пожалуйста, Боже, — взмолилась она, — сделай так, чтобы я всегда казалась ему такой же красивой, как сегодня!
Она спустилась в холл, где ее ждал отец.
Экипаж был запряжен новой четверкой совершенно одинаковых вороных коней.
Полковник приобрел их для Винсента в качестве свадебного подарка.
— Я был на аукционе, — объяснил он, — и не смог устоять перед такими красавцами.
Я собирался купить их для себя, но вдруг подумал, как великолепно будет смотреться Хариза в открытом экипаже, запряженном этой четверкой, и решил, мой мальчик, — они ваши!
— Даже не знаю, как вас благодарить, — сказал Винсент, — хотя для меня важно лишь то, что вы отдаете за меня Харизу!
Полковник рассмеялся.
— Я думаю, мое разрешение никого не волновало! Но должен сказать по совести, я предпочитаю вас в качестве зятя всем остальным молодым людям в целом мире!
Сев в экипаж, Хариза взяла отца за руку.
— Я так рада, что вы с Винсентом собираетесь строить ипподром, — произнесла она. — Это значит, я буду видеть вас каждый день, папенька, и никогда не потеряю из виду!
— Я, между прочим, и сам не намерен терять тебя из виду. У меня грандиозные планы, и касаются они наших поместий. Я думаю, мы должны наконец соединить их в одно.
— О папенька, какая замечательная идея! — возликовала Хариза. — Я знаю, она придется Винсенту по душе.
— Вы можете оставить меня на хозяйстве, а сами наслаждайтесь медовым месяцем, — предложил полковник. — Ведь это естественно, что Винсент будет думать только о тебе, а ты — только о нем.
— Вы совершенно правы, — кивнула Хариза. — Но если вы снова купите для нас лошадей, то придется расширить конюшни!
— Я и об этом уже подумал!
Они рассмеялись.
Подъезжая к Обители, Хариза почувствовала, как сердце ее взволнованно забилось.
На крыльце их встречал Доукинс в парадном облачении.
Лакеи в зале никогда не выглядели более торжественно.
Часовня была заполнена слугами из обоих поместий.
Там собрались также фермеры со своими женами.
Хариза шла по проходу и ощущала их частью одной большой семьи.
Семьи, зародившейся в тот день, когда монахи построили Обитель.
Первый настоятель принес ей благословение святого, именем которого он был назван.
Его собственное благословение оставалось с этой семьей сотни лет.
Хариза и Винсент встали на колени для благословения.
Девушка подумала, что в эту минуту они вкусили от благодати и никого на свете нет счастливее их.
Потом, когда свадебные торжества подошли к концу, она ждала в спальне главы семьи.
Поскольку здесь ночевал Жерве, эту комнату тоже пришлось освятить.
Теперь она благоухала лилиями и другими цветами, которые нанесли сюда садовники.
Камин был целиком укрыт ими, а по обе стороны кровати стояли вазы с пышными букетами.
Винсент вошел в комнату и остановился как зачарованный.
Как прекрасна его жена и как она похожа на чудесный цветок!
Хариза протянула к нему руки, но он, не в силах двинуться с места, только промолвил:
— Неужели такая драгоценность действительно досталась мне?
— Я твоя… мой любимый, — прошептала Хариза.
Винсент медленно подошел к ней и сел на кровать, как в ту ночь, когда впервые появился из потайного хода.
— Мне кажется, это сон, и я боюсь проснуться.
— Но ты не спишь… и я — с тобой.
— Ты — моя путеводная звезда, ты спасла меня. Я столько хочу тебе сказать, но не могу найти слов.
— Не надо слов, — пробормотала Хариза. — Наши сердца слышат друг друга, и я люблю тебя, Винсент!
Он придвинулся к ней и заключил ее в объятия.
— Я люблю, обожаю, боготворю тебя!
Но эти слова не могут выразить того, что я сейчас чувствую.
Он прикоснулся к ней губами.
Потом стал целовать неистово, требовательно, отчаянно, словно боялся ее потерять.
Мир закружился вокруг них.
Харизе казалось, будто она видит сон..
Сон о любви, такой совершенной, что ее невозможно описать словами.
И вот они оторвались от земли и перестали быть людьми.
Она стала звездой, как называл ее Винсент, и он сиял рядом с нею.
Свет, который они излучали, сливался в единое сияние, подобное божественному.
— Я люблю тебя… Я люблю тебя!
Эти слова произносили их души, их сердца.
Они сразились со страхом и тьмой, они победили Сатану и обрели друг друга.
Зло повержено.
Святость Обители не допустит никакой угрозы их счастью.
— Я люблю тебя… Я люблю тебя…
Это была песня ангелов, и ей вторил дух монахов.
Хариза слышала, как она звенит в воздухе и в их сердцах.
Они навсегда стали единым целым.
Господь благословил их.
Это благословение перейдет к их детям, к детям их детей и ко всем, кто будет жить после них.