Картленд Барбара. Нежданная любовь

   «Если эти двое затеют драку, мы с Фрэдди с легкостью с ними справимся», — подумал он.
   Сиббер был крепким и высоким человеком, но наверняка имел лишь расплывчатое представление о профессиональной борьбе.
   Маркиз и Фрэдди же тренировались в салоне Джексона на Бонд-стрит, и весьма успешно. Мало кто из друзей мог одержать над ними победу.
   В этот момент маркиз совсем позабыл о том, что у него в кармане лежит заряженный пистолет. И что второй такой же находится у Фрэдди. Тот стоял в проеме двери и не подключался к беседе.
   Вообще-то маркиз давно ждал возможности вступить с братцем в драку и задать ему хорошенькую трепку. Его даже радовала перспектива проучить Лайонела. Единственным неудобством было недостаточное пространство и вонь, бившая в нос.
   Он улыбнулся и посмотрел брату в глаза.
   Лайонел ненавидел маркиза всей душой, не скрывал своих чувств с самого детства. И сейчас его взгляд выражал лишь ненависть.
   Неожиданно он вытащил из кармана пистолет.
   — Если ты не уберешься отсюда через три секунды, Серле, то я пристрелю и тебя, и Фрэдди, как облезлых щенков! Клянусь, я это сделаю!
   — Одумайся, Лайонел! — воскликнул маркиз. — Я прекрасно знаю, как ты ко мне относишься, но не забывай, что за убийство тебе грозит виселица.
   Лайонел рассмеялся;
   — Я нахожусь среди своих, Серле. Если дело дойдет до суда, то мой свидетель, верный Сиббер, поклянется, что вы напали на меня первыми!
   — Не сходи с ума, Лайонел! — сказал маркиз. — Я только что предотвратил твою попытку совершить страшное преступление. Давай же разойдемся мирно. Мы заберем мисс Лингфилд и мальчика и сразу направимся обратно в Трун. Все останутся довольны!
   Он говорил спокойным тоном, но чувствовал сильную тревогу.
   Потому что выражение глаз Лайонела стало вдруг весьма странным. Таким маркизу уже доводилось видеть брата два или три раза в жизни. Он выглядел сейчас как настоящий безумец.
   Психическое здоровье Лайонела заботило маркиза на протяжении вот уже нескольких лет. Страшные подозрения терзали ему душу.
   Однажды он осмелился заговорить на эту тему с семейным доктором. Тот знал их обоих с самого рождения.
   «Боюсь, не скажу вам ничего утешительного. Меня самого волнует состояние вашего брата. Полагаю, у него не все в порядке с мозгом. Скорее всего те приступы раздражения и беспричинной злобы, которые случались с ним в детстве, переросли в нечто более серьезное. Лайонел должен пройти тщательное медицинское обследование и курс соответствующего лечения».
   «Сомневаюсь, что смогу уговорить его сделать это, — ответил маркиз, вздыхая. — Даже если я скажу ему, что готов взять на себя любые расходы».
   После этого разговора маркиз стал более внимательно присматриваться к брату и с каждым разом лишь больше убеждался в том, что опасения доктора небезосновательны.
   Поэтому-то сейчас он решил, что должен вести себя крайне осторожно.
   — Послушай, Лайонел, прекрати размахивать этим жутким оружием. Давай лучше вместе посмеемся над твоей выходкой. Уверен, все, что происходит, — просто розыгрыш, шутка. Забавная игра.
   — Для меня все это — очень серьезно, — процедил Лайонел сквозь зубы. — Как ты думаешь, что я почувствовал, когда та красотка, на которую ты спустил половину семейного богатства, сообщила мне, что ты женишься на девчонке?
   Его лицо покраснело от ярости, а голос задребезжал.
   — Хочешь жениться и навсегда лишить меня права наследника? У тебя никогда не будет сына! Слышишь, никогда!
   Я позабочусь об этом.
   Он выстрелил. Но маркиз успел пригнуться, и пуля вошла в стену, пробивая грязную штукатурку.
   За этим выстрелом последовал второй.
   Сначала никто даже не понял, что Лайонел умирает. Он плавно и несколько неуклюже осел на перепачканный кусками засохшей грязи и сажей пол и растянулся на нем во весь рост.
   Сиббер издал душераздирающий вопль, перепрыгнул через тело Лайонела, выскочил как ошпаренный из собственного дома и исчез из виду.
   Маркиз шагнул к брату.
   — Он мертв?
   Фрэдди тоже приблизился.
   Лайонел спокойно лежал, а под ним появлялась алая лужа крови. На груди у него на светлой рубашке прямо над сердцем виднелась небольшая дыра — след от вошедшей в тело пули.
   — Я подумал, он убил тебя, — пробормотал Фрэдди.
   — Я вовремя сообразил, что он собирается сделать именно это, — ответил маркиз.
   А через несколько мгновений медленно прошел к двери, за которой была спрятана Валета, и с силой ударил по ней ногой.
   Валета стояла посередине комнаты, оглушенная страхом, звуками пистолетных выстрелов и осознанием того, что за ними последовало нечто страшное, бледная, как белое муслиновое платье.
   Очнувшись, она вскрикнула и рванула вперед навстречу своему спасителю.
   Они не поняли, как это произошло, но через пару мгновений маркиз обнимал ее за талию, а она крепко прижималась к нему, дрожа всем телом, уткнувшись лицом в его сильное, крепкое, надежное плечо.
   — Все в порядке, — пробормотал он наконец. — Вы спасены!

Глава седьмая

   Валета не двигалась. Лишь сильнее прижималась к маркизу. Почти так же, как Николас, когда не хотел отпускать его из Труна.
   Маркиз, поддавшись внутреннему порыву, тоже крепче обнял ее.
   — Кошмар, через который вам пришлось пройти, уже позади, — пробормотал он. — Опасаться больше нечего.
   — Вы… не ранены?
   Она спросила об этом настолько тихо, что он едва расслышал ее слова.
   — Я в полном порядке. Давайте побыстрее выберемся из этого мерзкого места!
   Он осторожно отстранился от нее, обнял одной рукой за плечи и повел к выходу. Гарри последовал за ними.
   У двери маркиз резко затормозил.
   — Пожалуйста, закройте глаза. Я вынесу вас на улицу на руках.
   Валета ничего не ответила, лишь вопросительно взглянула ему в глаза.
   — Я не хочу, чтобы вы кое-что видели, — пояснил маркиз.
   Валета, поняв, в чем дело, встрепенулась:
   — А Гарри?
   Маркиз только сейчас вспомнил о существовании мальчика.
   — Ax да! Конечно! Не волнуйтесь. — Он повернулся к Гарри, стоявшему прямо у него за спиной. — Ты должен подождать меня здесь, Гарри. Не выходи отсюда и не выглядывай, понял? Я скоро вернусь за тобой, только вынесу мисс Лингфилд во двор.
   — Хорошо, милорд! — послушно ответил Гарри.
   На его щеках блестели дорожки от слез, но держался он очень мужественно.
   Маркизу понравилась сила духа мальчика. Он одобрительно потрепал ребенка по голове:
   — Молодец! Итак, жди меня здесь, как договорились.
   Он осторожно поднял Валету на руки и сказал добродушно-строгим голосом:
   — Закройте глаза и не смейте открывать их, пока я не разрешу вам это сделать.
   Валета покорно опустила ресницы и уткнулась лицом ему в плечо.
   «Наверное, она слишком потрясена, поэтому-то и выполняет беспрекословно все, что бы я ей ни велел», — решил про себя маркиз.
   По-видимому, Фрэдди слышал их разговор. Он безмолвно приблизился к маркизу, прошел перед ним до самого экипажа, на всякий случай закрывая собой все, что могла увидеть Валета, и открыл расшатанную дверцу.
   Кони, запряженные в старую повозку, стояли смирно на том же самом месте, где их остановили похитители, склонив к земле тощие морды. Они были слишком утомлены.
   Маркиз бережно усадил Валету на заднее сиденье. На протяжении некоторого времени оба они неотрывно смотрели друг другу в глаза.
   Затем маркиз порывисто подался назад:
   — Я пойду за Гарри.
   Когда он ушел, Валета устало откинулась на спинку сиденья и тяжело вздохнула.
   То, что произошло, до сих пор казалось ей чем-то невероятным, возможным только в книгах.
   Наверное, Бог услышал ее молитвы и привел к ней маркиза как раз вовремя. Он спас ее! Спас от страшнейшей участи, которую готовил для нее Лайонел.
   Она чувствовала, что ее сердце до сих пор бешено колотится, а грудь сжимает непонятная боль. Но все это не имело сейчас никакого значения.
   — Он спас меня, — прошептала она, глотая застрявший в горле ком.
   В это мгновение к повозке вновь подошел маркиз. С Гарри на руках.
   — Теперь, мальчик мой, можешь открывать глаза! Сиди спокойно и присматривай за мисс Лингфилд.
   — Что с нами будет дальше, мисс? — поинтересовался Гарри, когда маркиз опять скрылся в доме.
   Валета едва заметно улыбнулась, довольная тем, что теперь может порадовать ребенка.
   — Очень скоро мы вернемся домой. Мама с папой наверняка уже заждались тебя.
   Гарри просиял.
   Валета почувствовала, как на нее наваливается невиданная слабость, как глаза застилает густая пелена, похожая на утренний туман над рекой…
   «Я не должна, не должна поддаваться этому, — отчаянно сопротивлялась она. — Все позади, нельзя быть такой хиленькой…»
   Внезапно окружающее превратилось для нее в белое расплывчатое пятно, и ее сознание отключилось…
 
   Первым, что она услышала, придя в себя, был голос маркиза:
   — У тебя есть фляга, Фрэдди?
   — Да, но в ней почти ничего не осталось. Я сам приложился к ней сразу после того, что произошло.
   — Ничего! Давай ее сюда. Остатков нам будет вполне достаточно, — ответил маркиз.
   Валета почувствовала, как он прикладывает ладонь к ее затылку и подносит к ее губам какой-то предмет.
   — Выпейте это!
   Она была слишком слаба, к тому же не испытывала ни малейшего желания спорить. Поэтому беспрекословно разжала губы.
   Жидкость, которую маркиз влил ей в рот, обожгла ей язык и горло, и, чуть было не поперхнувшись, она подняла вверх руки, давая ему понять, что больше не сможет сделать ни глотка.
   — Еще несколько капель, — повелительно сказал маркиз, и Валета вновь покорно разжала губы.
   Ей вдруг нестерпимо захотелось уткнуться лицом в его широкую грудь и разреветься, как ребенок.
   Но она взяла себя в руки и лишь пробормотала, когда он убрал от ее губ серебряную крышечку от фляги:
   — Простите… меня…
   — Как вы себя чувствуете? — озабоченно нахмурившись, спросил маркиз.
   — Все… нормально…
   — Фрэдди! Предлагаю доехать на этой развалюхе до того места, где мы оставили фаэтон, — сказал маркиз. — Не хочу заставлять Валету идти пешком по этим грязнейшим улицам!
   — Правильное решение! — одобрил его слова Фрэдди. — Сам сядешь в козлы или предоставишь это мне?
   — Если ты не против, я поеду здесь, — ответил маркиз.
   — Если позволите, я помогу вам, сэр! — воодушевленно воскликнул Гарри.
   — Отлично! — Фрэдди похлопал мальчика по плечу. Тот выпрыгнул из повозки.
   Когда маркиз закрыл дверцу и они остались с Валетой одни, она, чувствуя, что должна что-нибудь сказать, хотя бы для того, чтобы скрыть свое смущение, пробормотала:
   — Я счастлива… что вы спасли нас… Огромное спасибо…
   Я очень надеялась… что так все и выйдет… Все это время… молила об этом Бога…
   Она передернулась, вспомнив, куда планировал поместить ее Лайонел.
   — Не стоит благодарить меня, — ответил маркиз. — Наверное, вы догадались, что мой брат убит.
   — Это вы его застрелили?
   — Нет, Фрэдди. Когда увидел, что Лайонел пускает пулю в меня.
   — О Боже! — Валета покачала головой. — Страшно представить, что было бы, если бы вас не стало…
   — Вас бы это взволновало? — спросил маркиз.
   Валета смущенно отвела взгляд.
   — Скажу только то, что я уже находилась бы в публичном доме, — прошептала она.
   И, почувствовав, что не в силах самостоятельно бороться с нахлынувшими леденящими кровь эмоциями, порывисто прижалась к груди маркиза.
   На протяжении нескольких секунд он не произносил ни единого слова, настолько сильно поразили его слова Валеты.
   — Мой брат был сумасшедшим, только этим можно объяснить его безумное поведение.
   Повозка с грохотом тронулась с места, и через некоторое время лошади уже медленно везли ее по загаженной извилистой улочке.
   Маркиз прижал к себе Валету. Она доверчиво положила голову ему на плечо.
   Отовсюду слышались гиканья мальчишек-оборванцев и пронзительные крики торговок, зазывавших покупателей в свои старые магазины одежды и продуктовые лавки, вонючие, грязные, наполненные роями жирных мух.
   Фрэдди искусно управлял едва передвигавшими ноги животными, и они послушно шли вперед.
   За повозкой бежала ребятня, шлепая босыми ступнями по стремительным потокам смрадных отходов, весело свистя.
   Кучер, охранявший фаэтон маркиза, ждал их на более широкой и тихой улочке, которой они достигли через несколько минут.
   — Что нам делать с этой повозкой? — спросил Фрэдди, когда маркиз открыл дверцу и спрыгнул на землю.
   — Лучше всего попросить кого-нибудь из ребят отвезти ее обратно. Быть обвиненным еще и в краже коней, помимо всего прочего, мне что-то не хочется.
   Фрэдди кивнул:
   — Хорошая мысль! Пожалуй, так мы и поступим.
   Он подозвал наиболее взрослого из преследовавших их мальчишек.
   Тот с готовностью подошел, потому что слышал его разговор с маркизом и уже сообразил, что может подзаработать.
   — Ты внушаешь мне доверие, — сказал ему Фрэдди. — Если я заплачу тебе и попрошу выполнить одну мою просьбу, ты согласишься?
   Глаза паренька оживленно заблестели.
   — Заплатите, сэр?
   — Естественно, — ответил Фрэдди. — Ты только должен пообещать мне, что доставишь повозку туда, куда я скажу. Но коней следует вести. Они едва живы от усталости и уже не в состоянии тянуть коляску.
   — Сделаю все, как будет велено, сэр!
   — Отлично! Отведи коней к дому мистера Сиббера и оставь их во дворе. Но учти: если ты не выполнишь данного мне обещания, то ответишь перед мистером Сиббером.
   По изменившемуся выражению глаз мальчишки Фрэдди понял, что более серьезной угрозы не требуется.
   — И вот еще что, — добавил он, — накорми и напои несчастных животных, когда доставишь их на место. Договорились?
   — Да, сэр! — звонко ответил мальчик.
   Маркиз помог Валете выбраться из повозки и сесть в фаэтон.
   Когда Фрэдди и Гарри слезли с козел, и Фрэдди заплатил пареньку несколько серебряных монет, тот со счастливой улыбкой спрятал их куда-то в складки своей грязной рваной одежды неопределенного размера, фасона и цвета, взял коней за узды и повел их прочь.
   — Предлагаю сначала направиться в Стивингтон-Хаус, — сказал маркиз. — Перекусим там и немного передохнем.
   — Не откажусь, — ответил Фрэдди.
   — А тебе я посоветовал бы как можно быстрее связаться с министром внутренних дел и сообщить ему о гибели Лайонела.
   — Я думаю сейчас именно об этом, — признался Фрэдди. — Нынешний министр внутренних дел долгие годы был другом моего отца. Он меня хорошо знает. Поэтому поверит мне, если я расскажу ему правду.
   — Страшно говорить подобные вещи, — медленно и тихо произнес маркиз, — но полагаю, что скорбеть по моему брату вряд ли кто-нибудь станет. Скорее многие вздохнут с облегчением, узнав о его кончине.
   Они беседовали приглушенными голосами, и Валета ничего не слышала.
   — Ты собираешься оставить его в том мрачном месте? — поинтересовался Фрэдди.
   — Конечно, нет, — ответил маркиз. — Как только приедем в Стивингтон-Хаус, я сразу пошлю за ним людей. Пусть перевезут его тело в Трун. Мы похороним его, соблюдая все правила погребальной церемонии, в фамильном склепе.
   — Для Лайонела слишком уж это почетно! — Фрэдди фыркнул. — Если бы я замешкался хоть на секунду, хоронили бы не его, а тебя.
   — Я еще отблагодарю тебя. При более подходящих для этого обстоятельствах, — сказал маркиз. — А вообще-то мы с тобой теперь квиты.
   Фрэдди улыбнулся. Впервые с того момента, как друзья выехали из Труна.
   — Да, дружище, никогда не забуду, как ты спас мне жизнь во время сражения при Ватерлоо.
   — Я тоже всегда об этом помню. Все ждал, когда ты вернешь мне долг. Наконец дождался.
   Фрэдди рассмеялся.
   — Думаю, мы втроем поместимся на сиденье, — сказал маркиз. — А Гарри посидит на корточках на полу. Конечно, будет тесновато и не очень удобно, но нам не придется мучиться долго.
   Все уселись в фаэтон, а кучер забрался на козлы и дернул за поводья.
   Валета сидела между маркизом и Фрэдди и чувствовала себя очень защищенной.
   Лишь когда фаэтон въехал на широкую чистую и красивую улицу, она осознала вдруг, что сидит без перчаток и шляпы и что ее волосы, которые некоторое время назад были обмотаны покрывалом, должны выглядеть ужасно беспорядочно.
   Покраснев от смущения, она подняла руку с намерением пригладить их.
   Маркиз догадался, что ее беспокоит:
   — Не волнуйтесь. И в таком виде вы очень красивы.
   Этот комплимент явился для нее такой неожиданностью, что она на мгновение замерла.
   — А еще вы потрясающе смелая, — продолжил он. — Любая другая женщина, пройдя сквозь то, что пришлось пережить вам, уже билась бы в истерике.
   — Я с тобой полностью согласен! — поддержал друга Фрэдди. — Одна обстановочка дома Сиббера кого угодно свела бы с ума! Сейнт-Джайлз — кровоточащая рана на теле нашего города. Нельзя спокойно наблюдать за происходящими там кошмарами.
   — Ты абсолютно прав! — с чувством ответил маркиз. — Мы не должны оставаться равнодушными, видя, что там творится. Скажу больше: я намерен принять активное участие в решении проблемы Сейнт-Джайлза.
   Валета в изумлении смотрела то на Фрэдди, то на маркиза:
   — Вы… говорите об этом… серьезно?
   — Совершенно серьезно! — ответил маркиз. — Сейнт-Джайлз следует стереть с лица земли, а людей, живущих в нем, расселить по более благополучным районам.
   Валета восторженно хлопнула в ладоши.
   — Если бы мои мама с папой могли слышать ваши слова!
   Они всю жизнь мечтали о том, чтобы кто-нибудь всерьез занялся Сейнт-Джайлзом.
   — Я планирую приступить к этому как можно скорее, — решительно заявил маркиз.
   Валета вновь почувствовала, что готова разрыдаться. Но решила, что и маркиз, и Фрэдди станут презирать ее, если она даст волю эмоциям. Поэтому закусила нижнюю губу и несколько раз моргнула, прогоняя настойчиво подступавшие к глазам слезы.
   Теперь фаэтон с легкостью мчался по самым восхитительным местам Лондона, а вскоре стал замедлять ход и остановился у величественного Стивингтон-Хаус.
   Валета опять смутилась, вспомнив, как она выглядит.
   Маркиз торопливо выскочил из коляски и зашагал по направлению к лестнице, на которой слуги в форменных ливреях поспешно расстилали красные ковровые дорожки.
   Фрэдди помог Валете выйти из фаэтона и пошел с ней вслед за другом. Гарри засеменил за ними.
   — Пожалуйста, приготовьте ленч. Как можно быстрее, — отдавал маркиз распоряжения слугам. — А еще передайте экономке, чтобы позаботилась о мисс Лингфилд.
   Навстречу хозяину из главного входа вышел блистательный дворецкий, Поздоровавшись, маркиз попросил его заняться мальчиком — умыть его и накормить.
   — Он из Труна. Во второй половине дня вместе со мной поедет домой.
   — Я все понял, милорд, — ответил дворецкий.
   По-видимому, получать от хозяина необычные задания было для пего привычным занятием.
   Валету провели на второй этаж. Там ее встретила экономка.
   — Сюда, пожалуйста, — почтительно сказала она и зашагала по длинному коридору, шелестя шелком черного платья.
   Валета последовала за ней.
   — Наверное… вам кажется странным то, что я так выгляжу, — пробормотала она оправдывающимся тоном.
   Экономка ничего не ответила, но по ее виду было понятно, что ей действительно любопытно узнать, почему молодая девушка путешествует без шляпы и перчаток.
   — Понимаете, я… покинула дом… при довольно странных обстоятельствах… — продолжила объяснять Валета. — У меня не было времени переодеться…
   Она не сомневалась в том, что через некоторое время слухи о том, что произошло на самом деле, доползут сюда из Труна. Но в данный момент не испытывала ни малейшего желания делиться с кем бы то ни было впечатлениями о своих злоключениях.
   — Не волнуйтесь, мисс, — ответила экономка. — Если сегодня во второй половине дня вы поедете с его светлостью назад в Трун, то я подберу вам что-нибудь более подходящее для путешествия. К сожалению, не могу предложить ничего модного.
   — Это совсем не обязательно, — ответила Валета с благодарностью в голосе. — Меня устроит любая одежда. Лишь бы она была годна для поездки. В таком виде я буду чувствовать себя ужасно.
   — Я все улажу, мисс. Ни о чем не беспокойтесь.
   Умывшись, приведя в порядок волосы и застирав несколько пятен от сажи на платье, Валета с облегчением вздохнула.
   В этом чудесном огромном доме она опять стала относиться к маркизу как к недосягаемому и строгому попечителю, то есть так, как относилась к нему дома.
   Ей было неловко вспоминать те моменты, когда она бросилась ему на шею, увидев его в доме Сиббера, когда, находясь в коляске, положила голову ему на плечо.
   «Что он подумает обо мне? Решит, что я легкомысленная и ветреная», — размышляла она, бредя по длинному коридору Стивингтон-Хаус.
   Но раскаяния не ощущала.
   Лишь безграничную благодарность, захлестывавшую ее густой, теплой, мощной волной.
   Она вспоминала свое состояние в те критические мгновения, когда любая секунда могла стать для нее роковой, вспоминала, что испытывала, слыша выстрелы в соседней комнате, и ей вновь и вновь хотелось разрыдаться, но она держала себя в руках.
   Маркиз представлялся ей теперь неким собирательным образом, сочетающим в себе героев, которые восхищали ее в детстве: сэра Галахада, святого Георгия и Персея.
   — Скоро он станет не только моим спасителем, но и спасителем многих других людей… — шептала Валета, блаженно улыбаясь. — Если, конечно, сдержит свое слово.
   Ноги вдруг понесли ее так быстро, что ей почудилось, она не идет, а летит по воздуху на прозрачном облаке.
   Ее сердце сжалось от непреодолимого желания срочно увидеть маркиза и услышать от него, что он не шутил, когда говорил о необходимости решить проблему Сейнт-Джайлза.
   Радость за несчастных людей, обреченных на нищету и бесконечные страдания, наполнила ее душу приятным теплом.
   Маркиз сидел в гостиной напротив Фрэдди. Оба держали в руках по бокалу шампанского.
   — Я уже отправил людей за телом Лайонела, — сообщил маркиз. — По пути они заедут в магистрат и полицию и передадут им мою просьбу: зафиксировать, в какой позе лежит покойник, записать, что в руке у него пистолет.
   — Я расскажу все в подробностях, когда приеду в министерство, — ответил Фрэдди.
   — Наверняка придавать это происшествие огласке не захотят, — мрачно усмехаясь, предположил маркиз.
   — Почему ты так решил?
   — Потому что представителям органов правопорядка должно быть стыдно писать о замызганном гнезде преступности и убогости! — с раздражением выпалил маркиз. — Особенно упоминать при этом наши имена!
   Фрэдди изумленно приподнял брови:
   — Ты сказал это таким странным тоном… Именно таким ты бывал, когда сталкивался с очередным зверством французов… Когда задумывал отомстить им.
   — Чувствую, что сейчас я пребываю в таком же состоянии, — признался маркиз, хмурясь.
   — Если ты намерен вступить в борьбу с кошмарами трущоб, запасись терпением, — ухмыльнулся Фрэдди.
   — Зато не придется скучать, — заметил маркиз.
   Фрэдди пристально посмотрел на друга и поставил бокал с шампанским на столик.
   — Знаешь, Серле, ты всегда представлялся мне в роли общественного деятеля. Хорошо, что Дайлис отстала от тебя. Если она осталась бы с тобой, моя мечта никогда не претворилась бы в жизнь.
   — Мне в голову тоже приходили похожие мысли, — ответил маркиз.
   — Звучит странно, но, быть может, именно Дайлис поспособствовала тому, что ты так сильно изменился…
   — Изменился в первый и последний раз! — провозгласил маркиз, поднимая вверх указательный палец.
   Послышался стук в дверь, и в гостиную вошла Валета.
 
   Валета проснулась с непонятным чувством — ощущением того, что произошло нечто странное.
   Она лежала на широкой красивой кровати в просторной комнате, раз в десять больше ее собственной спаленки. Эту ночь они с няней и Николасом провели в Труне.
   Валета открыла глаза и улыбнулась струившемуся сквозь щель между темными занавесками утреннему солнцу. В ее памяти одно за другим начали всплывать события вчерашнего дня.
   Они приехали в Трун вечером.
   Няня, увидев свою девочку живой и невредимой, не поверила глазам, а Николас бросился Валете навстречу с радостным воплем.
   Как выяснилось позднее, он упросил мистера Чемберлена позволить ему ждать мисс Валету и его светлость на первом этаже у окна. Там и простоял всю вторую половину дня.
   — Вернулись! Вернулись! — ликующе кричал он. — Няня сказала мне, мисс Валета, что его светлость непременно вас спасет. Но я все равно очень боялся. Думал, что вы потерялись.
   — Как видишь, солнышко, я не потерялась! — ответила Валета, крепко прижимая к себе ребенка.
   Няня обняла ее с такой силой, что у нее перехватывало дыхание. В глазах старушки блестели слезы.
   — Няня, дорогая моя! Я никогда не видела тебя плачущей!
   Что с тобой произошло?
   — Знать, старею я. Переживать подобные потрясения, не проронив ни слезинки, мне уже не под силу. — Няня рассмеялась тихим невеселым смехом.
   Валета с любопытством наблюдала картину встречи Николаса с маркизом. Мальчик бросился к нему с восторженным криком, а он, как ни странно, широко улыбнулся и поднял ребенка на руки.