Картленд Барбара. Нежданная любовь

   — Вы не шутите надо мной? — спросила она. И, не получив ответа, повернулась к маркизу. — Насколько я помню, Серле, ты всегда твердил мне, что фермерские дела нагоняют на тебя скуку. С чем связаны произошедшие в тебе перемены?
   — Не знаю, — ответил тот. — Наверное, раньше я чего-то недопонимал.
   — В Лондоне без тебя невыносимо скучно, особенно сейчас, когда регент уехал в Брайтон! — жалобным тоном произнесла леди Дайлис.
   — Удивительно, что ты еще не там, — заметил Фрэдди.
   На мгновение леди Дайлис растерялась, но тут же кокетливо тряхнула головой и провозгласила:
   — Я ненавижу Брайтон! Морские ветры постоянно портят мне прическу.
   Фрэдди улыбнулся. Теперь ему стало понятно, почему Дайлис с таким нетерпением ждет возвращения в Лондон маркиза.
   Большинство из представителей высшего света — окружение принца-регента — в настоящий момент находились в Брайтоне. А Дайлис не могла к ним присоединиться по одной простой причине: на последнем из устраиваемых регентом званых ужинов в Карльтон-Хаус ее угораздило нагрубить чуть ли не всем его гостям, и, по всей вероятности, в данный момент правитель просто не желал ее видеть.
   Говорили, что в личной жизни принц-регент так же взбалмошен и непостоянен, как маркиз, но в обществе он всегда держался достойно и никогда не забывал о хороших манерах.
   Фрэдди не знал, уезжая из Лондона, к каким последствиям приведет возмутительное поведение леди Дайлис на ужине в Карльтон-Хаус. Теперь же не сомневался, что ей намекнули не появляться в Брайтоне до тех пор, пока регент не перестанет на нее злиться.
   — Что касается меня, — сказал он вслух, — я нахожу Лондон невыносимым в это время года. — Поэтому и гощу у Серле так долго.
   — Я хотела последовать твоему примеру, — жалостливо и кротко сказала леди Дайлис. — Поэтому и прошу Серле позволить мне остаться. — Она проникновенно и соблазнительно взглянула маркизу в глаза. — Милый, сжалься надо мной!
   Обещаю, со мной тебе будет интересно. Я ведь очень тебя люблю.
   Некоторое время никто не произносил ни слова. Противостоять чарам столь обольстительной женщины для кого угодно оказалось бы задачей не из легких.
   Но маркиз повел себя на удивление твердо.
   — Что ж, если ты так настаиваешь, я пошлю слугу к матушке. Попросим ее приехать сюда и побыть здесь, пока ты гостишь у нас. Если же она откажется, пусть пришлет свою подругу. Тоже вдову, очень приятную пожилую даму.
   Леди Дайлис с шумом поставила пустой бокал на стол:
   — Нет уж! Я не намереваюсь гостить в доме, в котором никто не желает меня видеть! Понсонби, Синклэйр и Джордж Уэстон, слава богу, остались в Лондоне! Они-то не откажутся составить мне компанию! Мы найдем, чем заняться. И не будем вынуждены вдыхать запах свиного помета и свежеунавоженной земли!
   Ее голос звучал резко и злобно.
   Она вскочила на ноги и решительно зашагала к двери.
   И маркиз, и Фрэдди прекрасно знали Дайлис. Наверняка ей казалось, что оба они рванут за ней в первую же секунду.
   Но ничего подобного не произошло.
   Друзья неспешно проследовали за ней, а выйдя из главных дверей, остановились на верхней ступени.
   Слуга предупредительно распахнул перед хозяйкой дверцу экипажа, и она подчеркнуто грациозно уселась на мягкое сиденье.
   Маркиз и Фрэдди долго смотрели вслед удаляющейся коляске, а когда она исчезла из виду, переглянулись и вернулись в дом.
   Маркиз провел по лбу ладонью и с облегчением вздохнул.
   — Никогда не думал, Серле, что ты способен так обойтись с ней! — воскликнул Фрэдди, когда оба друга прошли в библиотеку и опустились в кресла. — Что произошло между вами, пока меня не было?
   — Она предложила мне жениться на ней.
   — И ты отказался?
   — Естественно! Я ведь сказал тебе, что передумал жениться.
   — Да, но я не думал, что ты настроен так решительно… — пробормотал Фрэдди.
   — А не ты ли уверял меня, что жениться на Дайлис — не самое мудрое решение? — спросил маркиз, немного склоняя голову набок.
   — Не просто «не самое мудрое»! — Фрэдди ухмыльнулся. — Я пытался втолковать тебе, что, женившись на ней, ты превратишь свою жизнь в полный кошмар!
   — Наверное, ты прав, — задумчиво пробормотал маркиз. — Самое странное в том, что Дайлис меня больше не волнует…
   Фрэдди засмеялся:
   — Меня она давно не волнует! Знаешь, я безмерно благодарен Богу за то, что он вовремя образумил тебя.
   — Да, да, — согласился маркиз. — Очень вовремя. Не понимаю только, почему я так внезапно потерял к ней всякий интерес?
   Фрэдди весело улыбнулся:
   — Возможно, ты никогда этого не поймешь, дружище. Но каким бы ни был ответ на твой вопрос, давай выпьем шампанского за нашу свободу! Я чувствую, что нам непременно нужно выпить за нее!

Глава пятая

   Леди Дайлис трясло от возмущения и недоумения.
   Она не могла поверить в то, что маркиз позволил ей уехать и не предпринял ни малейшей попытки для того, чтобы остановить ее.
   Подобные сцены нередко случались в их отношениях. Она каждый раз мастерски разыгрывала обиду и делала вид, что уходит, зная наверняка, как все закончится: пылкими извинениями маркиза и бурным примирением.
   Однажды маркиз догнал ее экипаж на полном ходу, вспрыгнул на подножку и упал перед ней — предметом его обожания — на колени. Тогда на протяжении еще целых минут двадцати она прикидывалась, будто не желает его больше знать, и лишь после этого с притворной неохотой приказала кучеру поворачивать лошадей обратно.
   Сейчас же с каждой секундой в ней укреплялось отвратительное предчувствие того, что она никогда больше не увидит его.
   Происходящее казалось ей настолько непривычным и невероятным, что она не вполне верила в то, что это реальность, а не кошмарный сон.
   Когда маркиз уехал из Лондона, леди Дайлис была уверена, что буквально через день-два ее пылкий любовник почувствует, что не в состоянии жить без нее, и тут же вернется в ее сладостные объятия.
   Прошло два, три дня, и она несколько встревожилась, но эта тревога даже отдаленно не походила на то, что творилось в ее душе сейчас.
   «Как такое могло произойти? — ошеломленно размышляла она. — Почему он стал вдруг таким безразличным? Таким равнодушным, таким непробиваемым? Его не удалось ни разжалобить, ни уговорить, ни соблазнить…»
   Экипаж уносил ее все дальше и дальше от Труна, и она все больше понимала, что потеряла самого дорогого из своих любовников.
   Она решила, что должна выйти замуж именно за маркиза не только потому, что он был гораздо привлекательнее и богаче других увивавшихся за ней мужчин, а еще потому, что они имели много общего.
   Маркиз отличался от всех остальных ее поклонников неиссякаемым задором, смелостью и дерзостью, граничащей с наглостью. Это ей нравилось, потому что она сама была точно такой же.
   Мысль о вступлении с маркизом в брак пришла ей в голову уже довольно давно. Но торопиться повторно связывать себя семейными узами с кем бы то ни было ей не хотелось. До того момента, пока с ней не приключилась неприятная история в Карльтон-Хаус.
   Она понимала, что зашла в тот день слишком далеко в своей смелости, разозлив не только регента, но и леди Конингхэм — что для нее было гораздо более опасным.
   Леди Дайлис давно поняла, что иметь дело с женщинами гораздо сложнее, чем с мужчинами, над которыми — если они, конечно, не были слепы — она имела полную власть.
   Сейчас, когда леди Конингхэм заняла положение возлюбленной регента, сменив леди Хердфорд, всем, кто желал быть постоянным гостем в Карльтон-Хаус или в Королевском павильоне в Брайтоне, следовало поддерживать с ней доброжелательные отношения.
   Находиться в Брайтоне и не принимать участие в роскошных званых ужинах и музыкальных вечерах, устраиваемых чуть ли не каждый день, означало быть изгоем общества.
   Леди Дайлис, хоть и умела вести себя до крайности вызывающе, не осмелилась добровольно принять на себя роль отщепенки.
   Поэтому не поехала в Брайтон и решила, что должна срочно выйти замуж за маркиза.
   Будучи особой невероятно опытной в любовных делах, она давно поняла, что маркиз готов сделать ей официальное предложение.
   Пару раз заветные слова едва не слетали с его губ, но он колебался.
   Это лишь забавляло леди Дайлис. По ее мнению, маркизу, каким бы смелым он ни был, в этом деле не хватало храбрости. Она спокойно ждала своего часа.
   Теперь же, когда обстоятельства требовали решительности, а маркиз все не возвращался в Лондон, она посчитала, что не обязана мучить себя, и сама поехала в Трун.
   В том, что они незамедлительно отпразднуют помолвку, у нее не было ни тени сомнения.
   А тогда-то, с удовлетворением думала она, и регент, и все остальные влиятельные особы Англии уже не посмеют закрывать перед ней двери.
   Регент всегда относился к маркизу с симпатией. И к его жене был бы вынужден проникнуться уважением, хотя бы притвориться, что это так. А тогда у нее появилось бы все, о чем только можно мечтать: престиж, вседозволенность и богатство.
   Чем больше она размышляла над перспективой стать в один прекрасный день маркизой Труна, тем более привлекательной ей казалась эта идея.
   Некоторые из ее поклонников выразили бурный протест, когда она объявила о своем намерении уехать из Лондона.
   Всем было известно, что леди Дайлис — любовница маркиза. Однако мужчины не переставали крутиться возле нее — многие из них являлись ее любовниками в прошлом, другие не оставляли надежды сблизиться с ней в будущем.
   Перед отъездом из Лондона она закатила веселую пирушку у себя дома на Курзон-стрит.
   Сейчас, возвращаясь обратно, она представляла с тяжестью в сердце, что о ее неудавшейся поездке скоро заговорят все кому не лень.
   «Как так вышло? Как я смогла допустить подобное?» — снова и снова спрашивала она у самой себя.
   Ей до сих пор было непонятно, каким образом мужчина, столь крепко сидевший в паутине ее волшебных чар, сумел выпутаться из этих цепких сетей. И почему он остался равнодушным даже после того, как она прижалась к нему, после того, как заключила его в свои объятия.
   Что-то сильно повлияло на него, напряженно размышляла леди Дайлис. Но что? Или… кто?
   Она воспроизвела в памяти как можно более подробно все, о чем они разговаривали в Труне с маркизом и Фрэдди.
   Фрэдди в последнее время часто в открытую проявлял к ней свою неприязнь.
   Она и раньше догадывалась, что этот человек может стать когда-то ее открытым врагом, но не придавала своим предчувствиям особого значения.
   Сейчас Фрэдди вообще обнаглел.
   Это была отнюдь не ревность, она отчетливо это понимала, скорее желание отгородить своего лучшего друга от ее влияния, которое, как ему, наверное, казалось, таило в себе опасность.
   Если бы она была мужчиной, то без колебания пристрелила бы этого негодяя и с наслаждением наблюдала бы, как он корчится в предсмертных муках.
   Сейчас, однако, ей следовало думать не о Фрэдди, а о маркизе.
   «Если мне не удастся стать маркизой, — с ужасом подумала она, — за кого мне выходить замуж?»
   Лорд Понсонби, давным-давно добивавшийся ее благосклонности, был очень хорош собой. Но гроша не имел за душой.
   Вообще-то лишь единственный человек из ее нынешнего окружения имел достаточно денег — сэр Джордж Уэстон. Но он неизменно навевал на нее тоску и был совсем неинтересен ей в постели.
   От отчаяния и обиды она так крепко сжала пальцы в кулаки, что длинные ногти больно впились в ее нежную кожу.
   — Как я могла потерять Серле? Не понимаю… Ведь он любит меня, я точно знаю, — беспомощно пробормотала она.
   Но в памяти вновь и вновь возникало безразличное лицо маркиза, его бесстрастный взгляд и настораживающее, устрашающее спокойствие.
   Неожиданно ей вспомнились сказанные Фрэдди слова о красивой девушке, которая теперь считалась подопечной маркиза, и ее бросило в дрожь.
   Перед глазами всплыл образ присутствовавшего на одной из вечеринок маркиза человека более старшего по возрасту, чем остальные гости, по имени сэр Чарльз Лингфилд, который, как выяснилось позже, жил недалеко от Трупа.
   Она не пыталась обольстить его, но прекрасно помнила, как он выглядит, потому что старалась не упустить из виду ни одного попадавшегося ей на пути мужчину.
   Рано или поздно любой из них мог оказаться полезным.
   Фрэдди не сказал, почему этот Лингфилд решил назначить маркиза попечителем своей дочери. Но не раз назвал эту девицу красавицей.
   Может, именно из-за нее в маркизе произошло столько разительных перемен?
   Нет, решила леди Дайлис. Такого не может быть.
   Маркиз постоянно говорил ей, что не выносит молоденьких девушек, называя их угловатыми и малоинтересными.
   Среди людей его окружения вообще не было таковых, за исключением тех, чьи матери отличались особенным проворством.
   — Валета Лингфилд, — процедила сквозь зубы леди Дайлис.
   В ее глазах мелькнуло нечто зловещее, что непременно насторожило бы Валету, если бы в данную минуту она находилась в этом же экипаже.
   Все лошади в конюшнях леди Дайлис были отменными, потому что являлись подарками маркиза. Поэтому и поездка до Труна и обратно не показалась ей чересчур утомительной.
   Вскоре движение на дороге значительно увеличилось — коляска леди Дайлис достигла окраин Лондона.
   А еще спустя некоторое время она уже ехала вдоль Парк-Лейн.
   Проезжая мимо Стивингтон-Хаус, леди Дайлис выглянула в окно и окинула печальным взглядом величественное здание.
   Буквально сегодня утром она смотрела на него с радостью и представляла, что совсем скоро будет принимать гостей в зале для балов, как делала когда-то мать Серле.
   «Только я в отличие от вдовствующей маркизы буду приглашать к себе гораздо более интересных людей», — решила тогда она.
   Сейчас вид Стивингтон-Хаус вызвал в ней новый приступ злобы. «Наверное, мне никогда не суждено стоять на верхней ступени той лестницы рядом с маркизом», — с отчаянием подумала она.
   Стивингтон-Хаус в оранжево-желтых праздничных лучах заходящего солнца смотрелся потрясающе. Он, несомненно, затмевал своим величием и красотой все другие постройки, располагавшиеся напротив Гайд-парка.
   Леди Дайлис прищурила взгляд, заметив у входа в Стивингтон знакомую фигуру.
   Для тех, кто хорошо знал маркиза, было практически невозможно не узнать Лайонела Стивингтона. Он очень походил на брата, хотя вечно недовольное и циничное выражение лица делало его непривлекательным.
   Многие из знакомых, встречаясь с ним на улице, нередко делали вид, будто не заметили его. Или здоровались с ним холодно и недружелюбно и, не останавливаясь, продолжали свой путь.
   Сейчас он был не один, а в обществе высоченного типа неопрятного вида.
   Леди Дайлис скривила губы, подумав, что Лайонел наверняка обсуждает в данный момент своего брата, Она была уверена в том, что поведение Лайонела вызвано не чем иным, как злобой и завистью.
   Многолетний опыт близкого общения с мужчинами подсказывал ей, что стремление помочь бедным являлось для Лайонела лишь благовидным прикрытием ненависти и неуемного желания навредить брату.
   Она не раз в шутку говаривала маркизу, что однажды Лайонел подкараулит его ночью в тени аллей и всадит ему в спину нож. А наутро без зазрения совести станет полноправным владельцем Труна и Стивингтона.
   Экипаж почти миновал Стивингтон-Хаус, когда леди Дайлис властно велела кучеру остановиться.
   Тот послушно выполнил ее приказ, спрыгнул с козел и осведомился, что ей нужно.
   — Передай джентльмену, который стоит вон там, что я желаю поговорить с ним, — сказала она.
   Слуга поспешно зашагал по направлению к Лайонелу, а леди Дайлис откинулась на спинку мягкого сиденья, поджала пухлые губы и задумалась.
   — Интересно, что понадобилось вашей милости от столь простого человека, как я? — послышался со стороны окна насмешливый мужской голос.
   — Зайдите внутрь, — кратко ответила леди Дайлис, поворачивая голову.
   Лайонел изумленно поднял брови, но кучер уже открывал перед ним дверь, поэтому, решив подчиниться, он залез в экипаж, расположился рядом леди Дайлис, снял с головы шляпу с высокой тульей и небрежно швырнул ее на сиденье напротив.
   Несмотря на то что все его окружение состояло из нищих и оборванцев, он не отказывался от добротной одежды, сшитой по последнему слову моды. Так его действия привлекали больше внимания.
   Свободно вытянув вперед ноги и развалившись на сиденье, Лайонел беспардонно оглядел леди Дайлис.
   Она почувствовала себя оскорбленной, но решила смолчать. Сейчас ей не стоило обращать внимания на мелочи.
   — Вы приходили в Стивингтон, чтобы встретиться с братом, не так ли?
   — Конечно.
   — Могу я спросить, зачем он вам понадобился?
   — Это не секрет, — развязно ответил Лайонел. — Я намеревался взять у него крошки, оставшиеся после ужина. Естественно, и не думал напрашиваться к нему в постель, где обитают красотки вроде вас.
   Леди Дайлис не проигнорировала неслыханную грубость.
   — Информация, которой вы владеете, сильно устарела, — заявила она. — Теперь ваш брат тратит деньги вовсе не на меня. На другую особу!
   Она заметила, что удивила Лайонела. И заинтриговала.
   — А я думал, вы крепко привязали к себе его светлость.
   — Я тоже так думала, — ответила леди Дайлис. — Но, как выяснилось, крупно ошибалась.
   — Забавно, — заметил Лайонел.
   — Очень забавно, — согласилась леди Дайлис. — Я решила, что вам первому сообщу эту новость. Ведь для вас она играет особо важную роль. Ваш брат собирается вступить в брак с молодой девушкой.
   — Вступить в брак?
   Лайонел Стивингтон напрягся.
   — Именно, — подтвердила леди Дайлис. — Полагаю, совсем скоро дочь сэра Чарльза Лингфилда станет вашей родственницей.
   Лайонел озадаченно сдвинул брови:
   — Я прекрасно помню сэра Чарльза… Но никогда не думал, что у него есть дочь.
   — В данный момент ваш брат является ее попечителем.
   Говорят, она очень хороша собой.
   Леди Дайлис отметила, что разговаривает с молодым бунтарем весьма надменным тоном.
   И решила, что это всего-навсего ответная реакция на его подчеркнутую беспардонность.
   — Расскажите поподробнее об этой девице, — сказал Лайонел после минутного молчания.
   Леди Дайлис пожала плечами.
   — Меня не удостоили чести познакомиться с ней. Мне просто рассказали о ее существовании, а также о том, что ваш брат выполняет роль попечителя с большим рвением. — Она усмехнулась. — Признаюсь вам честно: меня буквально выпроводили из Труна, как служанку, в чьих услугах больше не нуждаются! Ничего подобного никогда ранее не происходило со мной!
   Красивое лицо леди Дайлис исказила обиженная гримаса, и Лайонел рассмеялся.
   — Значит, Серле вас бросил? — прямо спросил он, — Что поделаешь! Советую не очень-то расстраиваться; дорогих подарочков вы заполучили от него немало, а освободившееся рядом с ваий место мгновенно займет кто-нибудь другой.
   Лайонел наклонился вперед, взял с сиденья напротив свою шляпу и добавил:
   — Премного благодарен за информацию.
   — Если все пойдет по плану, то в скором времени вы станете дядей! — Леди Дайлис притворно улыбнулась и злобно прищурила глаза. — У вас нет ни малейшего шанса заполучить титул маркиза. И никогда его не было! Ваш брат молод и очень красив.
   По тону леди Дайлис Лайонел понял, что действует ей на нервы, что она сгорает от желания поддеть его, разозлить, и опять рассмеялся:
   — Желаю вашей милости доброго вечера и удачной охоты!
   Леди Дайлис нестерпимо захотелось плюнуть нахалу в лицо.
   Но она не сделала этого.
   Лайонел беспечно зашагал прочь, туда, где его все еще ждал верзила в грязных одеждах. Леди Дайлис проводила его презрительным взглядом и приказала кучеру трогаться с места, На душе у нее стало еще отвратительнее. Скорее всего потому, что она не могла понять, добилась ли своим поступком чего-нибудь полезного.
   К тому же у нее было такое чувство, что Лайонел расстроил ее больше, чем она его.
   В данный момент от ненависти к обоим братьям Стивингтон у нее все бушевало внутри.
 
   Рано утром на следующий день маркиз получил записку от матери, в которой та сообщала, что будет очень рада видеть у себя в доме его и Валету Лингфилд. Она знала дочь сэра Чарльза еще совсем крошкой.
   Но принять гостей именно в этот день вдовствующая маркиза не могла, поэтому попросила сына приехать позже.
   «Я уже давно пообещала твоей тете Доротее, — писала она своим великолепным ровным почерком, — что сегодня навещу ее. Ей уже за восемьдесят. Будет некрасиво и невежливо с моей стороны, если я скажу ей, что в последний момент у меня изменились планы. Знаю, мой мальчик, что ты поймешь меня правильно. С нетерпением жду вас с Валетой Лингфилд завтра в половине первого дня».
   За завтраком маркиз кратко пересказал содержание письма от матери Фрэдди.
   — Я должен съездить к Валете и сообщить ей, что запланированное нами мероприятие переносится на завтра. Это не займет много времени. Составишь мне компанию?
   — Нет, — ответил Фрэдди. — Пока тебя не будет, я просмотрю свежие газеты. А когда вернешься, мне хотелось бы, чтобы ты взглянул на того моего жеребца, о котором я тебе. говорил. Арчер тоже считает, что с ним не все в порядке. Но не может сказать ничего определенного.
   Маркиз пожал плечами:
   — Если уж Арчер затрудняется определить, в чем проблема, то твой конь либо абсолютно здоров, либо болен очень и очень серьезно.
   — Остается только верить в лучшее. — Фрэдди вздохнул. — На своих лошадей я потратил огромные деньги! Выбирал их с такой тщательностью!
   — Не переживай! — подбодрил его маркиз. — Думаю, все обойдется. Возможно, твой жеребец реагирует подобным образом на жару. Такое случается.
   — Не исключено… — пробормотал Фрэдди. — Мне бы все же хотелось, чтобы ты на него посмотрел.
   — Непременно посмотрю! Только съезжу к Валете и скажу, чтобы не наряжалась зря в лучшие одежки!
   После завтрака маркиз сразу отправился в путь.
   Он ехал на легком фаэтоне, запряженном парой гнедых скакунов, очень похожих друг на друга по цвету, резвому нраву и комплекции. Они двигались невероятно слаженно, и маркиз наслаждался ездой.
   «Наверное, Валета будет просто счастлива, когда узнает, что сегодня мы никуда не поедем, — размышлял он. — Уверен, что перспектива ехать вдвоем со мной в гости к моей матушке нисколько ее не радует, скорее пугает. Поэтому, узнав о возможности оттянуть неприятные моменты, она вздохнет с облегчением».
   Маркиз усмехнулся.
   Он прекрасно знал, что сотни других женщин приняли бы его предложение с восторгом. Более того, что с превеликим удовольствием отправились бы с ним не только к его матери, а куда угодно.
   «Интересно, удивится ли мама, увидев Валету, — подумал он. — Эта девушка так разительно отличается от всех других женщин, с которыми я когда-либо появлялся у нее».
   Дайлис он никогда не возил к матери. Потому что знал, что та не одобряет их связи.
   Вдовствующая маркиза давно молила Бога о том, чтобы ветреница леди Дайлис отстала от ее сына. Когда ей представлялось, что эта особа займет однажды ее место, она содрогалась от ужаса.
   «Если бы мама только знала, что еще недавно я был решительно настроен привезти к ней Дайлис в качестве своей будущей жены, — подумал маркиз, ухмыляясь. — Слава Богу, вовремя опомнился! Появлюсь у нее с совершенно другой женщиной. И с намерением поговорить совсем не о свадьбе».
   Кучер повернул лошадей налево, а еще через пару минут остановил их у дома Валеты.
   Маркиз удивился, увидев выбегающую из главного входа няню.
   Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять, в каком она пребывает состоянии. Ее опухшие глаза красноречиво говорили о том, что она плакала, лоб испещряли глубокие морщины, лицо выражало тревогу и страх.
   — О, милорд, милорд! Хорошо, что вы здесь! Как же хорошо! Я уже хотела послать кого-нибудь за вашей светлостью! А вы взяли и сами приехали!
   Она кричала так взволнованно, произнося слова так быстро, что в первое мгновение ничего не понимающий маркиз в недоумении молчал. Потом быстро спрыгнул на землю.
   — В чем дело? — спросил он. — Наверняка Николас что-нибудь натворил!
   — Нет, нет, милорд! — протараторила няня Валеты. — Николас ничего не делал! О, милорд! Он вообще ни при чем…
   А вот Гарри… Их забрали вместе с мисс Валетой!
   — Забрали?
   Маркиз влетел в дом и огляделся по сторонам в небольшом холле. Няня вошла вслед за ним.
   — Двое мужчин, милорд. Ворвались к нам… схватили Валету и мальчонку, накинули им на головы покрывала… Это какой-то кошмар, милорд! — У няни сильно дрожали руки, и казалось, она вот-вот упадет. — Их увезли на коляске…
   Маркиз крепко взял ее за руку, провел к стоявшему у стены стулу и помог ей сесть.
   — А теперь постарайтесь успокоиться и расскажите мне все по порядку, — спокойно сказал он.
   Няня перевела дыхание.
   — О, милорд! Это ужасно! — пробормотала она.
   — Расскажите мне все по порядку, — более настойчиво потребовал маркиз.
   — Даже не знаю… Не знаю, с чего начать…
   — Например, с того, где вы находились и что делали в этот момент, — подсказал маркиз.
   — Я была в гостиной, милорд, — произнесла няня убитым голосом. Наверное, говорить более четко я медленно у нее не получилось бы.
   — Чем вы занимались?
   — Чистила ковер, милорд. А мисс Валета ставила цветы в вазу… Цветы из сада.